Для путешествия вокруг света не обязательно куда-то ехать. Не нужно лететь, плыть, идти, крутить педали, погонять упрямого верблюда или отталкиваться от снега лыжными палками. Иногда достаточно просто сидеть на лавочке. Тихо-тихо, чтобы не спугнуть настроение. Главное - лавочка должна быть в подходящем месте. Лучше всего - в аэропорту, и желательно, чтобы в международном. Так быстрее путешествуется.
Рейс на Тель-Авив отбывает в семь сорок. Рукоплещу составителю расписания: этот человек точно родился в Одессе. У выхода на посадку толпятся хасиды - колоритные дядьки в чёрных шляпах и с пейсами, с жёнами в одинаковых крапчатых беретах и множеством ребятишек. Хрустят чипсами - и дети, и хасиды. Чипсы - местные, из аэропортовского ларька. Интересно: кошерные? Гвалт, суета, броуновское движение. Мобильники, фото: "я в шляпе на фоне самолётов".
На тот же рейс - много китайцев. Спокойных, терпеливых. Без жён и чипсов. Одеты скромно, по-дорожному. Похожи на туристов, как я на аиста: ног столько же.
Телефон.
- Привет, милый, - это жена. - Как дела?
- Пять часов до пересадки. Жду. А у вас?
- Тоже всё хорошо. Только, боюсь, застудили твой лимон. Пришлось открыть все окна, потому что дымно. Девочки хотели испечь мне сюрприз. А мисочку расплавленную мы уже выкинули...
Всё как всегда. Дети. В прошлую командировку, помнится, выбили дверь спальни.
- Дать остыть? Отмыть? И сверху тоже? Нет, пожарная сигнализация в этот раз не визжала. Давай, я пока не буду включать микроволновку? Вернёшься, посмотришь.
Хасиды схлынули, словно и не было. Вместе с ними исчезли китайцы. Рейс улетел. Впрочем, кто-то остался: в укромном уголке за колонной спит, сдвинув шляпу на глаза, человек с пейсами. Наверное, это его так упорно, до последнего, выкликали по громкой связи.
Седой дядька с серьгой в левом ухе прикладывается к бутылочке перед выходом на Нью-Йорк. Туда же провозят в инвалидном кресле старика в рыжей ушанке - ухо кверху. Помню его: прилетели одним рейсом. Тоже пересадка.
У киоска с прессой листаю путеводители. Цена - впятеро. В другом - вчетверо. Беру - раз уж дома не озаботился.
У "моего" выхода строится очередь на Мюнхен. Люди как люди, никакого контраста с представлением об обыденном. Встретишь на улице - не оглянешься. Скучно после хасидов. Одинокий сикх в чалме - вся экзотика.
Казак в лохматой папахе, в галифе с синими лампасами, через плечо - пара кирзачей на верёвочке. Кажется, на Милан. Поворот - сапог за спиной летит по дуге. Щуплые, мелкие, южной наружности мужички шарахаются опасливо. Небритые, горбоносые, казаку до подмышки. Тихо ругаются по-итальянски.
Куча-мала - школьная группа, на Лондон. Беготня и кидание рюкзачками. Прятки по закоулкам. Катание на эскалаторах. Училки - в кафе за столиком, как памятник фатализму.
Мама с дочкой-второклашкой - в Париж. В Диснейленд. За успехи в четверти. Закончит год - получит планшет.
На полу, под стеной, лежат люди. Дети с планшетами - провод к розетке. Молодые раскованные ребята азиатской внешности, с дорогими гаджетами - провод к розетке. Эмансипированные француженки всех возрастов - без провода. Мест в зале - в избытке: им просто так нравится. Из кресел на француженок глазеют цивилизованные таджики. Самолёт на Худжанд - через час двадцать.
- Пассажиров, вылетающих в Ереван, просим предъявлять посадочные талоны индивидуально, а не всем вместе, - говорит динамик.
- Пассажирка Шепталова Анна - срочно подойдите к выходу номер двадцать. Пассажирка Шепталова Анна...
Тётенька за сорок пять бросает газету и бежит к выходу номер двадцать. Курчавые волосы, большие губы, коричневая кожа. Нормальная тётенька для аэропорта Санто-Доминго - в ожидании рейса на Антигуа. Не ожидал от Шепталовой Анны.
Немолодая пара из Еревана путает выходы.
- На Ереван - туда, пожалуйста. Здесь Ганновер.
- Данке шён, - благодарит женщина.
Мой рейс - на табло у выхода. Ещё нет посадки, но очередь уже стоит. Серым китом за прозрачной стенкой - самолёт. Волшебным образом путешествие становится настоящим.
Современная авиация - вообще род магии. Ничтожный промежуток времени - и ты в другом мире. Где море - или горы, где пахнет ананасами - или гудроном, где люди - другого цвета, а гречка - деликатес. Надо только войти в стеклянный дворец на перекрёстке миров - и шагнуть в нужную дверцу, не спутав: Ереван или Ганновер. Или не в стеклянный, и не дворец вовсе, как в Уш-Бельдыре, в тувинской тайге, где из ковров-самолётов самый роскошный - Ан-2, но всё равно - волшебный.
Шаг - и меняется всё. Только что ты, уверенный и великодушный, как хозяин гостю, помогал найти выход на Милан не говорящей по-русски старушке - и вот уже корочки паспортов вокруг зелёные, синие - не наши, и чернокожий сосед по креслу трещит по мобильному по-испански - кажется, с мамой. Редко-редко прорежется в салоне русская речь, и стюардессы - свои, родные, тонкая ниточка между мирами - спрашивают: "биф о чикен?". И не без труда отвечаешь вместо "биф" - "мясо".
