Лисаченко Алексей Владимирович. Страна лесов и драконов

СТРАНА ЛЕСОВ И ДРАКОНОВ

И так хочется плюнуть на всё и пойти куда глаза глядят

через пустыню искать настоящего дела...

(А. и Б. Стругацкие, "Стажеры")

Вообще-то про пулемёт я сморозил без всякой задней мысли: чего только не ляпнет в сердцах замотанный банковский служащий в конце отчётного периода. Нашему начальству, видите ли, скучно под Новый год сидеть по кабинетам - надо шляться по банку и устраивать персоналу выволочки за отсутствие на столах идеального порядка.

На моё опасливо-тихое (ушли-то ушли, да вдруг недалеко) мечтательно-риторическое "пулемёт бы..." неожиданно отозвался Паша.

Паша к пустому трёпу не склонен. Собственно, Паша вообще не слишком склонен разговаривать: именно поэтому я общаюсь с клиентами и работаю кредитным инспектором, а он - оценщиком залогов. Вот уже несколько лет как мы делим кабинет и в целом приятельствуем, однако вне рабочего процесса самой длинной зафиксированной фразой в Пашином исполнении до сих пор оставалось "в столовую сегодня не ходи - пироги привезут" в день его тридцатилетия.

- Если хочешь, - внезапно сказал мой сосед по кабинету, - поехали в каникулы пострелять. Стресс снимешь.

В подробности предстоящей вылазки меня посвятил Пашин одноклассник Женька. Есть люди, которых просто язык не поворачивается называть полным именем. Женька принадлежит именно к этой счастливой категории всеобщих любимцев: его нескладная худая фигура, большие карие глаза, обволакивающий голос и мягкая, чуть ироничная улыбка каким-то непостижимым образом складываются в полную неотразимость, в особенности для дам всех возрастов. С таким талантом работа турагента - отличный выбор и золотое дно. Неудивительно, что Женькина специализация - дорогие поездки, особенно хронотуры.

Впрочем, "хроно" они или не "хроно" - это ещё вопрос. Четверо головастых ребят, которые лет двадцать назад разделили Нобелевскую премию, всерьёз считали, что создали машину времени. Участники первых экспедиций парились в стерильных скафандрах и до смерти боялись "эффекта бабочки". После первого ненамеренно убитого динозавра страхов поубавилось, осмелевшие учёные зачастили сначала в архей и протерозой, потом к шумерам и в Древний Египет. На смену скафандрам пришли сандалии и накладные бороды, праздные миллиардеры за безумные деньги начали покупать пропуска в римские термы и на бои гладиаторов, а потом один нервный гражданин додумался протащить с собой автоматический пистолет и наделать несовместимых с жизнью дырок в императоре Нероне. То ли лавры Герострата ему покоя не давали, то ли привычка императора кормить львов мучениками не понравилась - не суть важно. Важно, что по возвращении в учебниках истории ничего не изменилось.

Тут пришло время задуматься учёным, и они задумались. Серия простых экспериментов с закапыванием в прошлом всяких предметов и высеканием символов на приметных скалах привела к сенсационному выводу: ни одно изменение не сохранялось. Закопанное не находилось, скалы попадали в будущее нетронутыми. Хуже того - по возвращении в прошлое недоумевающие экспериментаторы и там не обнаружили ни малейших следов своей деятельности, да и самих себя, если уж на то пошло, тоже не встретили - зато встретили Нерона, живого и невредимого.

С тех пор придумано много научных объяснений, одно другого умнее: и параллельные миры, и виртуальные, и временные "карманы", и всякая хроноупругость с эластичностью - только широкую общественность они уже не волнуют. Если ни одно твоё действие в прошлом не влияет на настоящее, какая разница - "там" всё дозволено или "тогда"? Общественность хочет охотиться на тираннозавров, обжираться у Лукулла, биться на турнирах, читать книги в Александрийской библиотеке, жечь города, убивать и насиловать, плавать с Колумбом и Морганом, фотографироваться с Юлием Цезарем и спорить с Сократом, заразить американских индейцев ветрянкой и наблюдать за вымиранием целого континента или смотреть пьесы Шекспира в "Глобусе". Suum cuique. Пока, правда, удовольствие дорогое - лично мне на неделю в Древнем Риме год копить, если не есть - так что не для всех.

- Есть два отказных места в группе, - сказал Женька. - Что-то у клиентов поменялось в планах. Деньги мы частично вернули, но места и снаряжение уже заказаны, откатывать поздно. Если никто не поедет - пропадут. В Новый год, да за три дня, желающих на полную стоимость я вряд ли найду, тем более - тур не для слабонервных.

- Что за тур? - насторожился я. - Паша ведь как всегда, ты его знаешь - буркнул только "поехали постреляем".

- Да уж, объяснять - не его стихия, - засмеялся Женька. - Один день, тринадцатый век, штурм Старой Рязани Батыем. Разрешено любое оружие, кроме ядерного.

Улыбнувшись шутке, я на всякий случай уточнил:

- Едем бесплатно?

- Практически. Только сбор за оружие, ну и так, по мелочи - всего процентов десять от реальной стоимости. Предложение для своих, поэтому сумма символическая.

- А если я без оружия, просто с фотоаппаратом?

- Оружие заказано на группу, - покончил Женька с моими попытками сэкономить. - Вечно вы, банкиры, копейку жмёте. Можешь с годовой премии заплатить, как получишь.

Охватывало ли вас когда-нибудь жгучее желание вмешаться в ход истории - всё изменить и кого-нибудь обязательно спасти? Въехать на площадь на танке и выхватить из костра Жанну д'Арк, предупредить Сталина: "война начнётся 22 июня в 4 часа", перечертить на карте курс "Титаника"? Лично меня такое желание посещает регулярно, и судя по хорошим деньгам, которые на этом поприще зарабатывают турфирмы, я не оригинален. Если бы не пресловутая эластичность времени, к Сталину давно стояла бы километровая очередь пришельцев из XXI века с ксерокопиями немецких секретных документов, а триста спартанцев скучали бы без дела в тенёчке, наблюдая, как добровольцы с базуками перемалывают в кашу персидскую армию.

Впрочем, Фермопилы предпочитают всё-таки греки, а мои соотечественники преимущественно заворачивают назад тумены Батыя и встречают Гитлера всей мощью заранее отмобилизованной Красной Армии - два туристических хита, порядком заезженных, но неизменно популярных.

Костяк нашей группы составляли любители исторических реконструкций - шестеро колоритных бородатых мужиков в добротных кольчугах и островерхих шлемах с бармицами, с тяжелыми мечами и шестоперами, засапожными ножами в особых кармашках на голенищах и круглыми стальными щитами, сложенными до поры у стены в комнате инструктажей. Богатыри! Выбивались из образа только одинаковые кожаные кобуры с короткоствольными револьверами на поясах. Эта компания, похоже, отправлялась в места хорошо знакомые, и далеко не в первый раз. На инструктаж им было глубоко наплевать, как часто летающим авиапассажирам на очередную демонстрацию спасательных жилетов.

Разбавляла компанию крашеная в рыжий цвет тощая энергичная дамочка лет под сорок - жена или подруга одного из богатырей. Не уверен, что идея прихватить с собой лучшую половину принадлежала ему - скорее, у бедняги не было выбора. Затянутая в чёрный комбинезон амазонка щеголяла новеньким короткоствольным автоматом и профессиональной фотокамерой за десяток моих зарплат.

Мой фотоаппарат на порядок скромнее, однако льщу себе надеждой, что управляюсь я с ним куда более квалифицированно. Помимо кофра со сменными объективами и тёплого полушубка с кевларовой подкладкой - защита от случайной стрелы - никакого снаряжения я брать не стал. Не то чтобы я убеждённый пацифист: просто трезво оцениваю шансы прострелить вместо атакующего монгола собственную коленку. Лучше уж пойду к Паше вторым номером - подносить патроны.

Паша из всего предложенного арсенала уверенно выбрал многозарядную снайперскую винтовку.

- В армии снайпером был, - пояснил он, наполняя подсумок снаряженными обоймами.

Надо же - представления не имел, что Паша служил.

Женька, которому предстояло отправиться с нами в качестве официального сопровождающего, не отягощал себя лишним весом - дежурная сумка с аптечкой и фляжка на поясе не в счёт. В аптечке, ясное дело, мозольный пластырь и что-нибудь от поноса: ни с какими более серьёзными проблемами экскурсанты заведомо не столкнутся. Куда интереснее - что у него во фляжке: могу спорить, что не кофе.

- Итак, самое главное - не снимайте датчики и не отсоединяйте аккумулятор пояса, - завершил инструктаж наш чичероне. - Если нет вопросов, можем отправляться.

Оживившиеся бородачи оторвались от созерцания потолка, водрузили на головы шлемы и разобрали щиты. Рыжая дамочка зачем-то передёрнула затвор автомата, так что окружающие инстинктивно попятились. Подождав, пока все желающие займут свои места в камере переброски, мы с Пашей встали на два свободных круга. Женька зашел последним, окинул заполненное помещение хозяйским глазом и найдя, вероятно, картину удовлетворительной, скомандовал техникам: - Трогай!

"И стал воевать царь Батый окаянный Рязанскую землю, и пошел ко граду Рязани. И осадил град, и бились пять дней неотступно. Батыево войско переменялось, а горожане бессменно бились. И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов изнемогли. А в шестой день спозаранку пошли поганые на город - одни с огнями, другие с пороками, а третьи с бесчисленными лестницами - и взяли град Рязань месяца декабря в двадцать первый день ...

И не осталось в городе ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего - ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые. И было всё то за грехи наши." (Из Повести о разорении Рязани Батыем в переводе Д.С. Лихачёва)

В тот день в Рязани некому было обращать внимание на странноватых чужеземцев: близился час последнего штурма. Осадные камнемёты методично забрасывали город камнями, брёвнами и горшками с горючей жидкостью, согнанные со всей округи пленники под надзором монголов готовили длинные лестницы, а медлительные тараны начинали выдвигаться к воротам. Деревянные стены, венчавшие высокие земляные валы, местами горели, местами были проломлены, но на стенах и валах ещё держались измученные защитники. На колокольнях двух белокаменных храмов беспрестанно били в набат.

Наши бородачи, совершенно органично вписавшись в пейзаж, уверенно двинулись к стенам. Дама с автоматом крутилась вокруг, то и дело забегая вперёд и беспрестанно щёлкая фотоаппаратом:

- Сашуля, остановись на минуту! Ты постоянно не в фокусе! Саша, я кого просила? Ты можешь хоть немного постоять спокойно?

Отзывавшийся на Сашулю богатырь сделал мученическое лицо, махнул товарищам - догоню - и обречённо замер в картинной позе, опираясь на меч.

- Улыбнись! Нет, лучше сделай лицо такое грозное. Щит пониже. Так, теперь повернись, чтобы стену было видно... не моргай, снимаю...

Фотосессию прекратила большая дубовая колода, за дефицитом камня послужившая снарядом для монгольской катапульты. Вот только что человек позировал фотографу, и вдруг - бац - прямое попадание. Естественно, за неуловимый миг до удара бородач исчез, вытолкнутый эластичным временем в точку старта: для него тур закончился. Огорчённая дама в весьма цветистых выражениях высказалась по поводу летающих чурбаков, монголов, турфирмы и умственных способностей исчезнувшего Сашули, пару раз наподдала сапожком расколовшуюся от удара колоду и бросилась нагонять остальных богатырей.

Всё знаю про полную безопасность путешествий, про пояс с хитрым устройством, работа которого только и удерживает меня от немедленного возвращения, про максимально допустимый порог воздействия - и всё-таки рука невольно потянулась пощупать один из телесного цвета датчиков, закреплённых на мне в самых разных местах.

- Смотри, не оторви, - предостерёг умудрённый опытом Женька, глядя на меня насмешливо, - а то составишь компанию Александру. Ав-то-ма-ти-чески.

Женьку никакая осада не занимала совершенно: уютно устроившись на лавочке в палисаднике недавно сгоревшего дома, он прихлёбывал из фляжки что-то согревающее и, судя по доносящимся из-под ушанки звукам, слушал Deep Purple.

- Женя, - а тебя не напрягает вот это... - поинтересовался я, обводя рукой панораму осаждённого города, - камни с неба падают и всё такое?

- Сначала вздрагивал, - честно признался Женька, - потом привык. По первости и под стрелы попадал, и в драку лез - а теперь просто знаю, куда что прилетит и где безопасно. Вот эта лавочка, например, - по-хозяйски похлопал он сиденье, - всех местных переживёт. Хотя когда монголы начнут жителям животы вспарывать, лучше будет всё-таки убраться. А вообще, для нас тут самая опасная вещь - это съесть что-нибудь несвежее.

- Хорош трепаться, - встрял Паша, указывая на рядом стоящую колокольню. - Нам туда.

Наверху мы оказались не одни: старик-звонарь с клочковатой седой бородой, растрёпанный, без шапки, раз за разом ударял в большой колокол, повисая на верёвке всем телом. Страшноватые, закрытые бельмами глаза старика не видели нас - звонарь был слеп. Город просматривался как на ладони: монголы подступали к стенам тёмной массой, лишь кое-где вспыхивали блики на оружии.

Паша расчехлил винтовку, не торопясь пристроил её на ограждение площадки и прильнул к прицелу, я тоже навёл телеобъектив на монгольский стан. Холодный ветер обжигал лица и вышибал слезу из напряженно прищуренных глаз. Искомое оба увидели примерно одновременно: из деревянной церквушки, чудом уцелевшей в сожженном и разобранном на осадные орудия посаде, вышел молодой воин в серебристой кольчуге и островерхом шлеме с перьями. Его ждали: немедля подвели вороного коня с белой звёздочкой на лбу. Следом вскочила на коней богато экипированная свита, взметнулось походное знамя - бунчук из конских хвостов.

- Батый! - выдохнул Паша.

- Бату-хан, - согласился я. - А старик рядом, видимо, Субудай - реальный командующий и самый опытный волчара в этой стае. Наших князей бил ещё на Калке.

Первый выстрел совпал с ударом колокола, поэтому оказался почти не слышен. Фотоаппарат бесстрастно запечатлел кровавую дырочку во лбу Бату-хана. Ноги чингизова внука вывернулись из стремян, и над упавшим сомкнулись остолбеневшие приближенные.

- Не упусти Субудая! - предостерёг я. - Вместо Батыя всегда найдётся какой-нибудь Гуюк, а этот один такой. Пока он жив, монголы не остановятся.

Аккуратно, пуля за пулей, Паша уложил вокруг Батыя ещё несколько ханов, но седой кривоногий сподвижник Чингисхана в очередной раз подтвердил свою репутацию: ужом скользнул за большую поленницу и скрылся из простреливаемого пространства.

- Ушел, - констатировал Паша непреложный факт, меняя обойму.

Гибель Бату-хана, казалось, никак не отразилась на ходе штурма. Превосходя поредевших защитников где-то один к десяти, монголы напирали на стены уже не как прибой, а как каток. Где-то застучал автомат, хлопнуло несколько револьверных выстрелов: богатыри сражались. Паша переключился с монгольского высшего командного состава на обслугу осадных орудий и, насколько я могу судить, не промахивался, но на смену убитым тут же вставали новые воины, и в какой-то момент винтовка смолкла. Продолжал гудеть только колокол.

- Патроны ёк, - констатировал мой товарищ, отбросив бесполезное оружие. Покинув пределы поля, создаваемого нашими поясами, винтовка немедленно пропала, отторгнутая здешним не то временем, не то пространством.

- Домой или на стены? - спросил я.

- Поздно на стены, - отозвался Паша, указывая вниз, - скоро тут будут.

Перегоняя друг друга, захватчики переваливали через стену сразу на нескольких участках, уже не обороняемых. Выстрелов больше не слышалось, да и Женька на лавочке внизу тоже не наблюдался - очевидно, счёл свой долг сопровождающего исполненным.

Внезапно ровный, тяжелый, неправдоподобно знакомый гул заполнил небо, пронёсся над близким лесом и ударил громами в самое вражеское скопище: над наступающими монголами на малой высоте пронеслась неведомо откуда взявшаяся пара боевых вертолётов в чёрно-зелёном камуфляже, с красными звёздами на боках. Неуправляемые ракеты и пулемётные очереди пропахали в плотной массе нападающих кровавые борозды.

Первые минуты наступательный порыв ещё нёс штурмующих вперёд: грабить, жечь, убивать - но вертолёты заходили на штурмовку снова и снова, отсекая вражеские полчища от города. Первыми показали спины подвластные монголам кипчаки: кто нахлёстывая коней, кто пешком по льду замёрзшей Оки, поодиночке и малыми кучками устремились прочь от непонятной, но неминучей летающей смерти. Тумены коренных монголов, относительно немногочисленные, пытались отойти в порядке, бесполезно выпуская в воздух тучи стрел, но вскоре со стороны недавно сожженного врагами Пронска появилась вторая пара вертолётов, затем третья, и хвалёная монгольская дисциплина дала трещину. Гонимые пулемётными очередями, устилая путь трупами людей и коней, враги бежали, бежали в слепой панике и без оглядки.

Я не отрывался от видоискателя, жадно снимая всё, что подвернётся: монголов, вертолёты, побоище, опустившихся на колени и крестящихся русских. Где-то нестройный, но истовый хор затянул молитву.

- Тут явились ангелы и разогнали поганых, - сказал я.

- Скорее драконы, - рассеянно отозвался Паша, вглядываясь в небо у горизонта.

- Точно. Страна лесов и драконов.

- Что?

- Монголы теперь на Русь вряд ли скоро сунутся, - пояснил я. - И детям своим расскажут: жуткий край, страна лесов и драконов, нечего там делать.

Как только мы спустились на землю, колокол смолк. Интересно, как понял слепой звонарь, что набат больше не нужен? Или просто умер там, наверху, до конца исполнив свой долг? Подниматься и проверять не хотелось. Как-то само собой пришло в голову: мы тут чужие. Туристы. Развлекаемся. Походим, посмотрим, да и отправимся домой чай пить. Ни натиск монголов, ни гибель защитников, ни устроенное неведомыми вертолётчиками побоище не трогали по-настоящему, не зацепляли внутри. Не было ни истинного гнева, ни сочувствия - так, дежурная нелюбовь к историческим недругам и отзвуки гуманистического воспитания: люди же гибнут, вроде как положено сопереживать. Полно, да люди ли? Действительно ли вокруг реальность, в которой живут, сражаются и умирают - или банальная симуляция? Нет ответа.

Вдоль неширокой грязноватой улицы выстроились довольно-таки убогие деревянные домики, стены и тесовые крыши многих были проломлены метательными снарядами монголов. Попадались пепелища, кое-где над руинами пробивалось пламя, но никто не спешил тушить догорающее. Жителей не было видно: или попрятались, или помогали защитникам на стенах. Женщины и дети, видимо, укрылись в церкви: где-то внутри тонкие голоса пели что-то богослужебное.

- Кричат, - внезапно остановился Паша, поворачиваясь на голос. Кричали из горящего дома. Не знаю, что было причиной - то ли монгольский зажигательный горшок, то ли уголёк от соседнего пожара, а может и собственный очаг, топивший по-чёрному - но бревенчатая постройка заполыхала прямо на наших глазах. Кто-то живой метался внутри, не в силах вырваться. Паша кинулся в дом не раздумывая, инстинктивно - ворваться, вытащить - и пропал с глаз. Защита, как всегда, сработала безупречно.

Улица по-прежнему была пустынна: оставался только я. Ещё оставался колодец, у которого в лучшие дни, надо думать, любили собраться румяные девки и молодки, посудачить о своём, пока неторопливый "журавль" поднимает тяжёлую замшелую бадью. Бадья оказалась, по счастью, на месте. - Ух! - невольно вырвалось из груди, когда на голову обрушился поток ледяной воды: холодная! Шапка и полушубок мгновенно стали мокрыми, лицо я плотно замотал шарфом - тоже мокрым. Будем надеяться, датчики меня пока что простят. Теперь бегом: прошлое это, параллельный мир или симуляция - во всех случаях люди не имеют никакого права на моих глазах сгорать заживо.

Датчики зафиксировали максимально допустимый порог воздействия и отправили меня домой секунды через три - но смею надеяться, я успел.

Вечером мы сидели в кафе напротив банка и разговаривали. Густой наваристый суп, поданный в ржаных булках со срезанной верхушкой, был уже съеден, второе готовилось. Паша машинально грыз хлебную крышечку и в пятый раз спрашивал:

- Не врёшь?

- Не вру, вот те крест во всё пузо! Бабка там была, классическая, с клюшкой, лет за сто - хотя кто их в то время разберёт - вроде я успел её наружу выкинуть, на снежок. Бог с ней с бабкой, лучше скажи: подпишешь со мной письмо для Академии наук?

Я выложил на стол лист бумаги с рисунком.

- Жаль, камера погибла. В сервисе обещали попробовать извлечь снимки, но без гарантии, так что я пока по памяти нарисовал. Видишь: на вертолётах опознавательные знаки ВВС СССР. Но когда машину времени изобретали, СССР уже чёрт знает сколько лет как не было. И вертолётов такого типа в Советском Союзе, похоже, не было - по крайней мере, я весь интернет перерыл и не нашел. Так откуда же эти ребята взялись - или из когда? И вообще - встречал ли кто-нибудь раньше в прошлом других путешественников? Думаю, это может оказаться открытием века - может, мы с тобой ещё Нобелевку отхватим, а Паш?

- А я, наверное, скоро из банка уйду, - отозвался Паша. Похоже, он был занят более важными мыслями и мою тираду про вертолёты пропустил мимо ушей. - Не идёт из головы эта изба с бабкой, хоть ты тресни. Вроде должен был спасти - а не спас. Думаю в пожарные податься. Должны взять, как считаешь?

Тут официант принёс две славные маленькие чугунные сковородочки со шкворчащим ароматным мясом, и разговор прервался.

Комментарии: 17, последний от 15/04/2016. © Copyright Лисаченко Алексей Владимирович (lisachenko@mail.ru) Размещен: 07/10/2014, изменен: 29/01/2015. 22k. Статистика. Рассказ: Фантастика Фантастика Иллюстрации/приложения: 2 шт.		Оценка: *7.285** Ваша оценка:
Аннотация: Рассказ написан для анонимного сетевого конкурса памяти Стругацких. Успел войти в семёрку, затем в тройку лучших - а потом конкурс сгинул, не завершившись, и сборник не состоялся. Но я всё равно доволен.

Лисаченко Алексей Владимирович : другие произведения.

Страна лесов и драконов