У каждого из нас есть двойник – я читал об этом в каком-то дурацком журнале, сидя в приёмной стоматолога. Автор рассуждал о совпадениях, об удивительной схожести, о замысле бога или вселенной... Он просто никогда не сталкивался со своим двойником. Настоящим. Не смотрел в лицо незнакомца, узнавая в нем себя. Странное это чувство. Как если бы твоё отражение решило взять отпуск и пожить по-своему. А ты не можешь приказать ему вернуться на место – за стекло, – потому что нет у тебя власти над ним.
Когда я впервые столкнулся с ним, то решил, что мне почудилось. Померещилось. Просто лицо в толпе, удивительным образом знакомое. Но я забыл о нем почти сразу же. До следующей встречи.
Я спускался в метро – в тот день выпал первый снег, ступеньки были мокрые и скользкие от следов тысяч ног, – когда меня толкнули в спину. Толкнули так сильно, что я потерял равновесие и упал, ударившись головой. Люди вокруг заохали, сердобольные старушки тянули ко мне свои слабые пятнистые ручки, а я смотрел вверх, на лицо двойника. Он равнодушно скользнул взглядом по мне и прошёл мимо.
Я потерял его в толчее. Но уже не забывал о его существовании. С того дня я натыкался на него повсюду: в торговом центре; в холле кинотеатра; на пристани; в парке. И каждое его появление оборачивалось для меня неудачей. Я падал, терял вещи, однажды даже был избит. И всякий раз видел его лицо. Он как бы не замечал происходящего, был вне ситуации.
Сначала я рассказывал друзьям об этих случаях – представлял их этаким веселым анекдотом, забавной штукой, ну знаете, из серии "бывает же такое". Мы смеялись, шутили, что это потерянный брат-близнец и мы узнаем друг друга по родимому пятну. Было весело. Но только до тех пор, пока я не понял, что проишествия, связанные с двойником, становятся все серьезнее.
В начале лета мы отправились большой компанией отдыхать на водохранилище. Жара стояла необычайная – я не вылезал из реки. Отплывал так далеко, что берег превращался в тоненькую полоску, а люди – в муравьёв, а потом, едва ворочая руками, плыл обратно. Испытывал себя на прочность. В очередной заплыв, когда я перевернулся на спину, чтоб отдохнуть, что-то коснулось моей ноги. Я испуганно отбрыкнулся и рванул вперёд. Фантазия уже рисовала утопленника или стайку пираний, но я твердил, что это всего лишь рыба. Обычная, чешуйчатая, с жабрами. И без рук, которые схватили меня и потащили вниз. От неожиданности я даже не стал сопротивляться, только и успел, что захлопнуть рот. Миг – и надо мной зеленоватая толща, в которой пляшет мутное, размытое пятно солнца. Я забился, лихорадочно колотя конечностями. Мне удалось избавиться от чужой схватки и всплыть наверх. Но тут сзади что-то навалилось на плечи и стало заталкивать меня под воду. От нехватки воздуха жгло в груди. Я отбивался. Бил, попадая в что-то скользкое, мокрое, крепкое. Перед глазами кадрами мелькало небо, река, загорелое предплечье, лицо. Сузившиеся от злости глаза, пряди мокрых волос на лбу, на щеке шрам – точь-в-точь как у меня, память о падении с дерева. Я закричал. Без слов, просто завопил во все горло, не обращая внимания на брызги, летевшие в рот. Двойник стал топить меня с удвоенной силой: вцепился в затылок и держал голову под водой, пока я извивался из последних сил. В глазах уже потемнело, когда кто-то выдернул меня на воздух. Друзья заметили, что я нырнул и не всплываю. Никого рядом со мной они не видели, а мой рассказ сочли бредом. Шок. Солнечный удар. Галлюцинация. Все, что угодно, кроме правды.
Я не стал убеждать их в том, что видел. Мне и самому порой казалось, что никакого двойника нет и в помине, что мой мозг просто выдумал все, но потом я вспоминал, как боролся в воде с ним, оглядывал синяки и ссадины, оставшиеся после этого, и понимал, что он существует.
И не просто живёт где-то рядом, в одном со мной городе, но и знает обо мне. Ненавидит. Но почему? За что? Вопросов было много, а ответов – ни одного.
Я стал осторожничать. Оглядывался, подозревая слежку, в людных местах старался жаться к толпе, боялся возвращаться домой в темноте. Если бы не работа и друзья, я никуда не ходил бы.
От такого напряжения у меня начал портиться сон. Снились кошмары, в которых я встречал своего двойника и погибал. Раз за разом. Стоит ли говорить о том, что я стал нервным и дерганым?
После очередной ночи, наполненной криками и ужасом, я ехал в автобусе на работу. Стоял, привалившись к поручню, и сонно таращился в окно – в пробке от скуки считал спешащих мимо. Среди потока хмурых прохожих выделялась фигура одного парня: загорелый, в яркой одежде, с наушниками на голове, он шёл вприпрыжку. Я и сам разулыбался от его вида. Пока тот не повернулся лицом к шоссе и помахал, отвечая на чей-то приветственнный крик. Это был двойник.
Пока я сходил с ума, ожидая атаки, он жил и радовался! И сейчас наслаждается тёплой погодой и отличным утром. Вон как улыбается. Здоровый, цветущий. Не у него трясутся руки. Не он по вечерам обходит квартиру, проверяя все окна и двери. Не ему все друзья советуют сходить к врачу, стыдливо отводя в сторону глаза. Наверное, в ту самую секунду страх и удивление переродились в ненависть.
— Откройте! Мне надо выйти!
— На остановке, — не поворачиваясь, буркнул водитель.
— Откройте! Откройте! — заорал я, забил в стекло руками.
Дверь открылась, я выскочил на дорогу и побежал за двойником. Он успел отойти довольно далеко, но это было к лучшему: я хотел проследить за ним.
В тот день я так и не попал на работу. Позвонил, наврал с три короба о плохом здоровье. Мне поверили – выглядел я в последнее время отвратительно.
Вслед за двойником я обошел половину города. Мы наведались в десяток офисных зданий, прокатились на метро, переходя со станции на станцию, с виду совершенно бесцельно, но я видел, как он обменивался какими-то свёртками с пассажирами. Потом он зашёл в больницу – меня не пустили – и пробыл там до вечера. Я сидел у входа и караулил, чтоб не пропустить его.
Домой он возвращался пешком. Уже совсем не такой весёлый, как утром. Я шёл почти вплотную к нему, сверля взглядом, его спину, но он будто и не чувствовал ничего.
Мы долго петляли по спальному району, пока не вышли к обшарпанной, видавшей лучшие времена пятиэтажке. У подъезда на скамейке нахохлившимися курами сидели старушки. Нас они проводили неодобрительными взглядами и проклятьями. От грязных стен тянуло холодом. Мой двойник дошёл до второго этажа и зазвенел ключами. Грохнула дверь.
К рассвету я уже ждал его под соседним домом. На работу звонить не стал, трусливо надеясь на то, что директор сам поймёт – мне так нехорошо, что я не в состоянии набрать номер.
В одиннадцать утра я начал беспокоиться, что перепутал здание, улицу, район, как он наконец-то выбрался наружу. Сегодня выглядел он куда хуже – я даже позлорадствовал. Брови сведены вместе, от этого на побелевшей переносице выступили две морщины; под покрасневшими глазами легли тёмные пятна; спина ссутулена, как у побитой собаки. В общем, он был почти полной моей копией.
И снова тот же маршрут, те же поездки в метро и долгое ожидание под больницей. Мне начинало надоедать бесцельно слоняться за типом, едва не убившим меня.
Вечером, возвращаясь домой, я обдумывал, что скажу ему. Разыгрывал в лицах наш разговор и как-то так выходило, что каждый вариант заканчивался одним и тем же – он набрасывался на меня и душил. Поэтому я решил обезопасить себя.
На утреннюю встречу я решил придти не один.
— Да ты совсем свихнулся! — орал на меня друг в телефонную трубку.
— Вот сам его увидишь и решишь.
— Нечего тут решать! Тебе надо нервы проверить...
— Я не псих!
— Не псих, — пошёл он на попятную. — Но два дня за ним следишь. Или не два?
— Да какая это слежка? — неловко хохотнул я. — Подумаешь, походил за ним немного...
— Ага, как же.
— Так ты поможешь?
Он помолчал. Затем нехотя согласился:
— Да.
Назавтра он недовольно ворчал, что я сумасшедший дурак, а он – чокнутый, потому что нормальные люди в субботнее утро находят занятия получше, чем слежка за незнакомцем. Я не слушал его. Только согласно кивал в особо эмоциональные моменты и не сводил взгляда с поцарапанной железной двери.
Вот и он. Выглядит ещё хуже, чем вчера: на лице щетина, лоб наморщен, шаркает ногами как старик. Я бесцеремонно пихнул друга локтем в бок – смотри! – и пошёл наперерез двойнику.
Он будто и не замечал меня, шёл и шёл. Я поравнялся с ним, потом вырвался вперёд и встал перед ним. Он даже не поднял глаз! Обошел и продолжил путь.
Меня догнал друг. Посмотрел, как на идиота и спросил:
— И что это было?
— Что?
— Ты куда сорвался?
— Так за ним же, — я кивнул на удаляющуюся фигуру.
— За кем? — прищурился друг. Посмотрел на меня, по сторонам, снова на меня и сказал: — Тут никого нет.
— Да вон же он! Вон, сейчас свернет за угол!
— Нет там никого. Ты бы это... Сходил к врачу, что ли, — друг взглянул на меня странно. — Ладно, мне пора. Увидимся!
Он заспешил прочь, торопясь убраться подальше. А я остался на месте. Остался думать.
Двойник существует. Я вижу его, вполне отчётливо. А друзья – нет. Возможно, я и поверил бы, что это лишь навязчивая галлюцинация, но разве не ощутил на себе вполне материальную силу? Силу, которая оставила по себе ссадины и синяки. И уж их-то друзья видели.
Итак, примем за данность два факта: он настоящий и он хочет меня убить. Но зачем? Почему именно меня? Я никогда не сталкивался с ним раньше, поэтому и не мог ему навредить. Может, он сумасшедший? Тогда объясняется и его утреннее поведение, то, как он меня проигнорировал, не узнал. Да, наверное, так и есть – вздохнул я с облегчением. Он просто псих, самый обыкновенный псих, который время от времени пытается утопить случайных людей.
Да, но как же быть с тем фактом, что моего двойника не видят знакомые? От этой мысли я заёрзал на лавке. Они обманывают меня или для них он и впрямь невидимка? Надо бы спросить об этом кого-нибудь третьего, незнакомого. Точно. Вездесущих бабок, как назло, нигде не было. Я вздохнул и вошёл в подъезд.
На площадке второго этажа было три двери. Я решил рискнуть и начать с левой, самой неказистой и обшарпанной. Звонка не было – вместо него чернела дырка, поэтому я постучал. Тихо, а потом все сильнее. В квартире послышался шум, шорох шагов, недовольный кашель. Мне открыла старушка, укутанная в тёплый жилет.
— Ну? — буркнула она.
— Я ищу парня... Он живёт рядом с вами...
— Серёгу, что ли? — перебила она меня.
Я закивал: да-да, его, Серегу.
— Так нет его, у матери он. Жди теперь вечером. Передать чего? — она вынула из кармана блокнот и сурово уставилась на пуговицы моей рубашки.
— Нет, спасибо, не надо.
Значит, двойник все же настоящий. У него даже имя есть – Сергей. Тогда почему друг не увидел его утром? Соврал? Зачем? Неужели он в сговоре с ним... Да ну, глупости какие. Но сомнение уже поселилось во мне, и я невольно придумывал гипотезы одна другой фантастичнее. Самая правдоподобная звучала так – мои друзья наняли актёра, загримированного под меня, чтоб наслаждаться тем, как я потихоньку схожу с ума. Но душить-то меня зачем? Логикой мои рассуждения не отличались, поэтому я затолкал подобные мысли поглубже и отправился к больнице ловить двойника. Теперь-то он меня заметит.
У ворот я прождал не так и долго – сутулая фигура показалась на аллее минут через двадцать. Дождавшись, когда он выйдет на улицу, я подскочил к двойнику и схватил его за футболку, скомкав в кулаке лёгкую ткань. На меня уставились безразличные глаза бутылочного цвета.
— Отпусти меня, — прошелестел он бледными губами.
— А! Видишь меня? — я встряхнул его. — Как тебя – Серёга? Что тебе надо от меня, Серёга?
— Ничего не надо.
— Совсем ничего? — от злости я скрипнул зубами. — А какого ж ты тогда меня чуть не убил?
— Но ведь не убил, — спокойно ответил он.
От такого ответа я отшатнулся. Двойник расгладил футболку, поправил лямку рюкзака и зашагал вперёд.
— Подожди! Стой!
Он продолжал идти. Я догнал его, заторопился, заглядывая в лицо, спросил:
— Ты псих?
— Нет, я нормальный, — криво усмехнулся он.
— Что я тебе сделал?
Он остановился и посмотрел на меня. Тяжело, долго. Потом кивнул сам себе, будто решив что-то, и махнул рукой:
— Поехали, дома расскажу.
Молчание длилось до тех пор, пока мы не вошли в маленькую, заставленную старой разномастной мебелью, квартирку.
— Когда ты меня впервые увидел? — спросил, снимая с ног кроссовки.
— Осенью... Да, осенью. А что? — Никогда не знал, что у меня такие острые лопатки. Торчат из спины, как крылья.
Он прошёл на кухню, зазвенел посудой.
— А я ведь тебя наблюдаю только с начала лета. Пей чай.
— Как? Почему?
— Потому что ты – мой двойник.
Такого я не ждал. Растерянно отпил горячей горькой жидкости из тяжёлой кружки. Слишком крепкий.
— Это ты – мой двойник.
— Вот уж нет, — рассмеялся он. — Как тебя зовут?
— Зачем тебе это?
— Ответь. Просто скажи своё имя, — он прищурился.
Я хотел выкрикнуть имя, правда, хотел! Уже открыл рот, но закрыл, не найдя, что сказать. Только сейчас я понял, что не помню своего имени. Не знаю!
— Вот видишь, у тебя нет имени.
— Нет, это неправда! Я... у меня...
— У тебя даже тела нет, — продолжал Сергей, наблюдая за мной. — Ты ничто. Тень. Отражение, возомнившее о себе слишком много.
Я пытался возразить, сказать, что у меня есть друзья, работа, но память тускнела, воспоминания исчезали в сером тумане. Я не мог вспомнить их имён. Не видел их лиц. Кто я?
Наверное, я выглядел жалко, потому что двойник – нет, оригинал, настоящий человек – подошёл ко мне и положил на плечо руку.
— А кто я? Откуда я...появился?
— Не знаю. Я искал в интернете информацию, но там все очень размыто... Но ты похож на доппельгангера. Существо без имени, способное принять любой облик.
Он отвернулся к окну.
— Я сначала думал, что ты просто двойник – курьёз природы, но когда ты попытался меня поджечь...
— Я?! — я не помнил такого.
— Ты, ты. Тогда я решил от тебя избавиться. Но не смог. Испугался. Хоть ты и тварь, но...
Я не услышал продолжения. Не смог дослушать до конца эту мерзкую самовлюбленную речь и ударил его кружкой по затылку. Он рухнул, подавившись словами. Тварь.
С тех пор прошло три года. Меня зовут Сергей. Я хороший сын и муж, ответственный работник, сумевший отделаться от нехороших знакомств – свёртки в метро были не совсем законной подработкой, будущий отец. Очень давно я не вспоминаю о своем двойнике. С тех пор, как избавился от трупа. Но сегодня, выходя из офиса, я столкнулся с неуклюжим парнем. Он пробормотал извинения, смущенно улыбаясь, а я не мог оторвать взгляда от глаз бутылочного цвета и шрамика на щеке.