Лисовец-Юкал Юлия Константиновна. Свадьба олл-инклюзив

Глава 1

Французы говорят: "Чего хочет женщина, того хочет Бог".

К сожалению, Бог вложил в женщину такое незыблемое качество, как интуитивно менять свои желания в тот самый момент, как только они исполняются.

Вот и я, возвращаясь по вечерам в родные пенаты после дня, заполненного яркими впечатлениями в виде начальника-самодура, коллег, деловито переписывающих из тетради в тетрадь эксклюзивные рецепты вроде соленых огурцов под медом или курицы в карамельном соусе, а при появлении вышеуказанного начальника принимающихся передавать его гениальные, но, к сожалению, бессмысленные указания по давно закрепленной цепочке, в конце которой неизменно оказывался я, так вот, после всех радостей трудовых будней системного администратора в женском коллективе постсоветского пространства, в течении полугода заставал одну и ту же безрадостную картину. Свет моих глаз и по совместительству моя гражданская, а значит не получившая признания и одобрения созвездия ближайших подруг, жена Санька в глубоком молчании с выражением вселенской скорби на лице, торжественно мрачно восседала на диване. Затем по неизменному сценарию, после череды моих увещеваний и клятвенных заверений в безмерной любви и преданности, до моих ушей доносилась лаконичная и тем самым настораживающая фраза: "Мы живем не так, как все".

И снова следовала череда моих уточняющих и подталкивающих к более-менее логическому итогу вопросов, попутно разбавляемых все теми же клятвами и заверениями, после которых, спустя определенное время, торжественность и мрачность рассеивались в воздухе, и на меня обрушивалась лавина неоспоримых и разгромных доводов лице Машки, Наташки и Дашки, у которых уж точно все как у людей: и свадьба, и официальное признание всех достоинств, и, как следствие, счастье и определенность в бренной жизни. Лавина изредка прерывалась всхлипываниями, плавно переходящими в рыдания, и театральными жестами, для пущей убедительности подтверждаемыми постукиванием кулачком о быльце дивана, и как апогей эмоций - в грозное сотрясание безымянным пальчиком у меня перед лицом. То обстоятельство, что с каждым днем доказательства бесполезности жизни вне брака становились все красочней, а сотрясания пальчиком все энергичней, заставило мой истерзанный мозг и подвластное ему тело в срочном и даже слегка паническом порядке изыскивать средства для воплощения сего важнейшего для дальнейшего совместного существования дела.

И вот, когда ценой мыслимых и немыслимых усилий и вовлечения в сие финансовое предприятие всех более-менее сочувствующих родственников и злорадствующих женатых приятелей, минимальная сумма была саккумулирована в моих руках, оказалось, что все осталось на своих законных местах - и всхлипывания, и торжественность, и даже сотрясание пальчиком. Изменениям подверглась лишь ключевая фраза. И теперь я с удивлением обнаружил, что "как все" нам и даром не надо, а как у Машки, Наташки, и тем более у Дашки и подавно.

Теперь, когда мой мозг был окончательно раздавлен и уничтожен, я решил обратиться к коллективному сознательному, а именно к моему другу Пашке, который всегда под завязку был наполнен стихийными идеями и, как следствие, закономерными неприятностями.

"Нет ничего невозможного для человека разумного, а тем более продвигающего в обывательские массы интеллектуальное и вечное",- сказал Пашка и многозначительно закурил.

К слову сказать, двигал в массы Пашка хоть и интеллектуальную, но лабуду, а именно - не изуродованные смыслом развлекательные передачи на региональном телевидении. И даже не двигал, а фиксировал данное движение на камеру для таких же неотягощенных интеллектом соплеменников.

- Есть тут у меня одна идейка, - важно добавил Пашка, сосредоточенно разглядывая сигарету. В этот момент он стал похож на разросшегося до катастрофических размеров Наполеона, уже зажегшего спичку, и подыскивающего, чего бы ему такого поджечь.

Затем на Пашку стала снисходить благодать неожиданных, но бредовых идей. Идеи так быстро проносились в его голове, что он не успевал связать их воедино. Новорожденная мысль сменяла предыдущую еще до того, как та сформировывалась, из-за этого, пока я отчаянно пытался уловить первую, уже обе они отметались по причине своей ничтожности и несоответствия грандиозным замыслам автора.

Очевидно, в творческом поиске Пашка находился еще долгое время после моего ухода. Звонил он мне часто. Еще чаще сбрасывал вызов еще до того, как я успевал взять трубку. Начинал разговор, как правило, с середины предложения, и никогда не заканчивал.

На третий день мне наконец-то удалось из всего сумбура Пашкиных изысканий выделить примитивный, но, тем не менее, подходящий мне замысел.

План был прост и содержал в себе то, что Санька уважала неоспоримо и трепетно, а именно: телевиденье, свадьба, заграница, и, как следствие, вечная и незыблемая слава среди зрителей регионального канала. После обсуждения его с Пашкой, который ухватил идею с пол-оборота, буквально через неделю прозвучал долгожданный звонок и веселый голос друга меня порадовал тем, что идея руководству канала понравилась, группа уже собрана, а самое главное, мы с Санькой становимся героями первой "пилотной" серии.

Пара, которая собиралась пожениться, в сопровождении съемочной группы летела в Тунис. Там, после прохождения нехитрых конкуров, выигрывала небольшую, но тем не менее приятную сумму и не менее ценный приз -проведение свадьбы. Церемония бракосочетания должна была быть проведена там же в Тунисе, что не могло не воодушевить Саньку, и за счет канала, что очень даже тешило меня.

Как я и ожидал, слова "телевиденье" и "заграница" оказали на Саньку магическое воздействие. Она то судорожно принималась собирать вещи, включая предмет особой гордости - кроличий полушубок, то выбрасывала все из чемодана, и, задыхаясь, кричала мне из другой комнаты, что одеть ей совершенно нечего, никуда она принципиально не поедет. Тут же неслась к ноутбуку и заворожено вычитывала о прелестях поджидающей ее страны.

Апогеем Санькиного восторга стала запланированная поездка к племенам берберов и возможность увидеть вождя племени. Возбужденный мозг рисовал в ее воображении красочные портреты вождя, состоящий из обрывков всех ее неглубоких познаний о племенах аборигенов всех континентов мира за всю историю человечества. Она представляла его с неизменной короной из перьев, сидящим почему-то в юрте и обязательно с макияжем древнеегипетских фараонов. Чувствуя в вожде реального конкурента в завоевании сердец телезрителей, сразить его Санька собиралась наповал и без шансов на реабилитацию. Главным своим козырем она считала боа из искусственных страусиных перьев, купленное к Новому году пять лет назад и ни разу не одетое в виду недостаточной торжественности происходивших в течении этого времени мероприятий.

"А ты говорил бесполезное боа, - приговаривала она, любовно укладывая его вглубь чемодана, чтобы предотвратить посягательства на столь ценную вещь грузчиков аэропорта. - А как бы я в Тунисе и без боа?"

После столь желанной встречи она великодушно собиралась подарить боа вождю под прицелами камер, иногда, правда, призадумываясь, так ли достоин вождь такой милости, и как затем в хозяйстве обойтись без этой вещи, которая незыблемо возлежала на самом почетном месте в гардеробе, на достаточном расстоянии от моего, извиняюсь, исподнего белья.

Последние два дня перед вылетом ушли у нас на грандиозную генеральную уборку с выворачиванием всех шкафов и прочих хозяйских сусеков, так как внезапно в голову Саньке закралась мысль, что если произойдет авиакатастрофа и мы погибнем, то будет очень неудобно перед людьми, пришедшими на похороны, за то, что вещи в шкафах лежат не по древним правилам учения фен-шуй.

Глава 2

Долгожданный день настал.

Санька, облаченная в парадный кроличий полушубок и белую шляпу с гигантскими полями, торжественно спустилась по лестнице, вышла на подъезд и предстала пред телекамерами и ошарашенной съемочной группой. Хотя издалека Санька и походила на громадный белый гриб с мохнатой ножкой, однако это давало надежду всей съемочной группе на укрытие от знойного африканского солнца в особо жаркий полдень. Следом за ней смиренно волочился я с двумя чемоданами, заботливо завернутыми в мусорные пакеты и перетянутыми скотчем для препятствования несанкционированного проникновения обслуживающего персонала аэропорта в их содержимое.

Первая сьемка началась незамедлительно при выходе из подъезда. Надо сказать, Санька и Пашка поладили сразу. Она позировала, он снимал, изредка эта идиллия прерывалась легкими творческими разногласиями вроде таких мелочей, как на фоне какого угла дома вести съемку и кто из соседей удостоится чести разбавить этот самый фон.

Первый гром грянул, как всегда, внезапно. Взгляд режиссера остановился на моей персоне, скромно стоящей на расстоянии, достаточно безопасном от гущи событий, и сосредоточенно теребящей обрывок скотча на чемодане.

- У нас мало мальчика, - деловито заявил он. - Дайте мальчика в кадр.

Съемочная группа во главе с ведущим устремилась ко мне.

- Что ты можешь рассказать по поводу вашего решения принять участие в нашей передаче? - первый вопрос ведущего был прост и банален.

Честно признаться, рассказать я мог. Причем рассказать на любую тему. Другое дело, что, живя с таким разговорчивым человеком, как Санька, рассказывать мне доводилось редко, но это дело я любил и уважал. Как мне казалось, когда я говорю, то выгляжу довольно интеллектуально и даже слегка представительно.

И я рассказал:

- Свадьба очень важное событие в жизни каждого человека, - начал я свой монолог, становясь к оператору немного в профиль, так как мне казалось, что так я выгляжу еще более солидно. - Человек он не попугай. Попугай, конечно, может прожить без свадьбы. Но Санька не попугай, и свадьба ей позарез нужна. И мне, конечно, тоже. Я ведь тоже, естественно, не птица. Хотя птицы тоже разные. Например, голубь. Тоже, конечно, птица, но от попугая даже очень отличается. Если попугаю и одному неплохо, то голубь может и отказаться в одиночестве проживать. А Санька тем более откажется...

- Стоп, стоп, стоп - замахал руками на меня режиссер. - Какие голуби? Я потерял нить.

- Вот я и говорю, что нить не может без иголки. Конечно, без иголки какой-никакой невзрачный свитерок сообразить возможно, но серьезное изделие ткацкого производства, которое также из ниток, сварганить ну никак нельзя.

- Какие нитки, какие иглы? - опешивши пробормотал режиссер. - К чему все это?

На что я с победным видом ответил:

- Да к тому, что я с Санькой это нитки, свадьба это иголка, а ваша передача - это рука, которая из иголки с ниткой делает искусство.

Режиссер призадумался, и в этот момент в игру вступила Санька:

- Мне кажется, что в полушубке я выгляжу толстой.

- Ты же сто двадцать раз все перемеряла, - удрученно заметил я, понимая, что за этим последует.

- Ну и что, я же имею право быть красивой. Тогда мне казалось, что в полушубке я буду смотреться красиво, а теперь мне так не кажется. И в конце концов, я женщина, я имею право передумать. Доставай мне мою розовую накидку.

- К-к-какую накидку? Откуда доставать?

- Мою розовую накидку из чемодана.

- Но ведь они же запакованы.

- Распаковывай.

- Ладно, - скрипя зубами согласился я. - Какой именно чемодан?

- Вот этот.

- Точно этот?

-Точно! Ты что же думаешь, я не помню, куда я что положила?

Пришлось мне, грустно вздохнув, сдирать с злосчастного чемодана мусорный пакет и перебирать все его содержимое. Как я и ожидал, накидки в нем не оказалось.

- Нет тут никакой накидки, - зло сказал я, - да и никакой накидки я не помню! Ты уверена, что мы ее вообще брали?

- Конечно брали. Я что, не помню что я беру!

- Но ее же нет в чемодане.

- Значит в другом.

- Но ты же говорила, что в этом.

- Я что, не могу перепутать? И вообще, ты меня не любишь!!! - слезно заявила Санька, отвернувшись.

Под давлением столь весомого аргумента пришлось мне распаковывать второй чемодан.

- Тут ее тоже нет.

- Значит, я ее оставила дома. Положила отдельно, чтобы не забыть, и забыла.

Возразить тут было нечего. Не дожидаясь продолжения, я с резвостью прыткой рыси взлетел на пятый этаж, заскочил в квартиру, где и обнаружил спустя десять минут отчаянных поисков ненавистную накидку "положенной отдельно" под кроватью.

Затем еще двадцать минут ушло на заталкивание столь же ненавистного полушубка в чемодан, упаковку чемоданов заново в мусорные пакеты и параллельно на успокаивание режиссера, который к этому времени начал истерить по поводу нашего отставания от графика.

Глава 3

Автомобили съемочной бригады ехали один за одним, что создавало впечатление свадебного кортежа или выезд звезды местного разлива. До аэропорта мы добрались на удивление быстро, и началась так непривычная нам, никогда до этого не пользующихся услугами авиатранспорта и не знающих всех нюансов, предпосадочная суета. Наши чемоданы по прибытии уволок ассистент режиссера, он же забрал наши паспорта и скрылся в гуще людей, проходящих регистрацию.

Санька заворожено рассматривала высокие потолки, которые, к тому же, были сделаны стеклянными, и пролетающие самолеты, идущие на взлет или посадку. Впечатлений Саньки от увиденного хватило бы на книгу формата "Война и мир", хотя и уместилось всё это в одно простое, но очень емкое слово:

- Очуметь! - выдохнула она, когда очередной влетающий самолет блеснул своим "пузом" в прозрачном потолке. - Я хочу здесь жить, все очень креативно и людей много.

К нам подбежал ассистент и сказал, что для прохождения таможенного контроля нужно наше личное присутствие, так как работники аэропорта снобы, не понимающие свалившегося на них счастья от осознания того, кто от них улетает. Так и не поняв, шутит он или нет, я взял Саньку за руку и пошел проходить таможенный контроль, который мне показался маленьким островком спокойствия на фоне бурлящего моря улета-прилета-встречающих.

После прохождения таможенного контроля и перехода в терминал посадки Санька, увидев надпись "Duty free", коротко пискнув и громко сглотнув, со скоростью гоночного болида устремилась в сторону, так называемой, "халявы". Когда же я ее нашел в дебрях одного из магазинов, она уже во всю ссорилась там с какой-то "бабулей", пытаясь отобрать у нее флакончик духов. Подойдя поближе я был ошарашен, так как оказалось, что причиной спора являлось даже не желание купить данный продукт парфюмерного производства, а право первым его "понюхать". Представительница же фирмы, продающей товар, была просто оттиснута в сторону, где она и пребывала в состоянии легкой контузии.

- Санька, этот запах тебе совсем не идет, - уверенно сказал я, переводя прицел тяжелой артиллерии на себя.

- А ты откуда знаешь, ты же даже не понюхал, - раздалось в ответ.

- Я знаю, - уверенно ответил я, - так как эти духи я уже тестировал, когда выбирал тебе подарок на 8 марта.

Услышав это, "представительница" резко излечилась и со взглядом хищника придвинулась ко мне.

- Наша фирма выпускает много духов с различными ароматами, и Вы всегда сможете найти себе тот, который Вам подойдет, - скороговоркой затараторила девушка.

- Ну раз так, - с грустным видом вздохнул я, - тогда предлагаю Вам провести презентацию Вашей продукции этим покупательницам, - при этом мой палец указал на Саньку, грустно рассматривающую витрину, и "бабулю", которая стояла с флаконом духов в руках, абсолютно не зная, что с ним делать.

Накупив в магазинах громадное количество "нужных вещей", после утомительной для меня и радостной для Саньки фотосессии в помещении аэропорта, на взлетной полосе, мы наконец-то оказались на борту самолета. Там Санька активно продолжила "фотосессию", попутно торопясь делиться с подружками впечатлениями по телефону, делая все это, как обычно, шумно и привлекая к себе внимание остальных пассажиров.

"Пусть все знают, как у меня все хорошо", - лукаво приговаривала она, выкладывая одну за другой фотографии в социальные сети.

Постепенно цепь Санькиных неотложных дел подошла к концу. Когда она в растерянности на мгновение застыла от осознания того, что ее дальнейшее пребывание на борту становится серым и незаметным для окружающих, и мне на секунду удалось прикрыть глаза, очнулся, холера ему в бок, командир экипажа:

- Уважаемые пассажиры. Наш самолет входит в зону турбулентности. Просьба всех не беспокоиться, занять свои места и пристегнуть посадочные ремни.

Не беспокоиться Санька отказалась.

- Что это за бурбулентность такая? - заходилась трусить она меня, как грушу. - Вообще обалдел слова такие в рупор выдумывать. Пойду-ка я уточню у водителя.

В этот момент самолет резко тряхнуло. Санькино беспокойство слегка возросло.

- Это конец, - выдохнула она, - моё предчувствие меня никогда не подводит. Это точно конец.

Санькино предсказание достигло ушей рядом сидящей бабули.

- Ой, лишенько, шо ото твориться! Казала цьому хрычу старому на биса нам ця Африка, - запричитала бабка, колошматя по лысине впереди сидящего мужа, - щас гепнемся з циею треклятою машиною!

- Женщина, успокойтесь, - подскочила к ней стюардесса, - это всего лишь турбулентность.

- То ви все брешете, - продолжала вопить бабка. - А от гадалка, - ткнула она пальцем в Саньку, - правду каже, ейное предчувствие никогда не пидводе.

От неожиданности Санька крякнула и захлопала глазами.

Самолет тряхнуло еще раз.

- О, бачите, - перешла на вой старушка, - все, як вона и казала!

Беспокойство быстро распространялось по салону. Люди начали вскакивать с мест и причитать.

- Ишь какая бабка попалась вредоносная, - обиделась Санька, - какую панику развела. Еще и на меня спихивает свои фантазии.

Зарождающуюся бурю в салоне развеял монотонный голос командира экипажа:

- Уважаемые пассажиры. Мы успешно прошли зону турбулентности и начинаем готовиться к посадке. Просьба не покидать свои места, не расстегивать посадочные ремни. Через пятнадцать минут наш самолет совершит посадку в национальном аэропорту Монастыр. Температура воздуха 28 градусов, температура воды в Средиземном море 24 градуса.

Бабка с упреком посмотрела на Саньку. Та, презрительно фыркнув, отвернулась и уставилась в иллюминатор.

- Смотри, как красиво, - заворожено прошептала она спустя некоторое время.

Я наклонился и с интересом посмотрел в иллюминатор. Увиденная картина завораживала своей простотой и одновременно необычностью. Сквозь почти прозрачные облака сверкало на солнце море, которое вдруг, как по мановению волшебной палочки, сменилось застывшими волнами искрящегося песка. Белоснежно-голубые отели, виднеющиеся вдали, казались сказочными кораблями, дрейфующими на изумрудных волнах роскошных пальм и причудливо выстриженных кустарников.

Выйдя из самолета, я почувствовал, как горячий и тягучий, будто мед, воздух обволакивает меня со всех сторон, проникает во все поры и, кажется, будто наполняет все тело изнутри.

Санька деловито устремилась к терминалу, всем своим видом изъявляя желание первой вступить на территорию Туниса. В здании аэропорта нас встретили приветливые и улыбчивые лица. После небольшой суеты, связанной с заполнением визы, и прохождением таможни, Санька, не дожидаясь меня, резво понеслась к месту получения багажа. Там она, распихивая локтями всех ожидающих, заняла место в первом ряду и сосредоточенно начала выглядывать свои бесценные пожитки. Вскоре черная лента системы получения багажа ожила, и на свет начали появляться разнокалиберные сумки и чемоданы. При виде голубого мусорного пакета Санька взвизгнула, с силой штангиста, идущего на мировой рекорд, сняла чемодан и начала пробиваться к выходу, на ходу, перекрикивая гул толпы, давая указания мне:

- Один у меня, хватай остальные. И смотри, чтобы бабка ничего нашего не уперла.

Когда я вышел из здания аэропорта, в глаза мне сразу бросилась громадная фигура местного аборигена. Возле него прыгала и активно жестикулировала Санька, казавшаяся на его фоне еще более хрупкой. При моем приближении на лице аборигена начала расплываться улыбка, обнажающая крепкие зубы ослепительно белого цвета. Бросившись мне на встречу, абориген протянул такую же громадную, как и он сам, лапищу:

- Привьет, как дела-хорошо! - радостно закричал он.

- Это наш гид, - продолжала прыгать вокруг него, как Моська перед слоном, Санька.

- Меня зовут Дэн, - так же радостно продолжал верзила, - я буду вас возить в отель.

Дорога в отель, который находился в соседнем городе Сусс, хотя и заняла полчаса, но отняла у меня, равно как и у каждого члена съемочной группы, не меньше, чем полгода наших жизней, а некоторым еще и пару седых волосков добавила. Правила дорожного движения в Тунисе были довольно специфическими и даже, можно сказать, отсутствовали вовсе. Борьба на дороге велась за каждый метр и побеждал в ней самый крикливый и, что удивительно, самый активно размахивающий руками. При этом, дабы не отвлекаться на мнение о себе со стороны других водителей, каждый старался включить в салоне музыку погромче. Наш водитель был не исключением. Дэн успевал пританцовывать, указывать жестами другим водителям на их недостатки и при этом не замолкал ни на секунду. В какой-то момент он резко остановился посреди дороги и, наполовину высунувшись из окна, вступил в активный диалог с другим водителем. Он громко кричал и отчаянно жестикулировал, казалось столкновение двух "Шумахеров" неизбежно, но в этот момент Дэн так же внезапно нажал на "газ". Не останавливаясь, он развернулся к нам и "широко улыбаясь" произнес:

- Это мой брат.

- Твой родной брат? - изумилась Санька.

- Нет, не родной, мы раньше жили на соседних улицах.

Внезапно он остановился снова, правда в этот раз предпочел это сделать на перекрестке.

- Привет, как дела-хорошо! - закричал он небольшой компании.

- Привет, Дэн, - радостно поприветствовала его компания, - как нам доехать до отеля?

- Иди на автобус туда.

Такая ситуация повторялась еще несколько раз. Слегка смирившись с местными автодорожными традициями и покорившись предопределенности судьбы, я смог выдохнуть и сосредоточиться на происходящем за окнами нашего транспортного средства. Моему взору открылась восхитительная набережная со стройными рядами пышных пальм. По белоснежному песку лениво сновали отдыхающие. Чуть поодаль я увидел море удивительно зеленого цвета, которое манило к себе, призывно поблескивая на солнце разноцветными искрами. Направившись к центру, вскоре мы увидели Медину - Старый город, величественная крепость которой в окружении резной стены торжественно нависала над городом. На фоне сумбурного движения на дороге казались пришельцами из других миров мужчины, неторопливо потягивающие травяной чай в переполненных барчиках, и мальчишки возле местной школы, с ухоженными причудливыми прическами, с интересом наблюдающие за европейками. На тротуарах, наоборот, царило оживление. Отдыхающие в открытых майках и коротеньких шортах удивительно гармонично сочетались с девушками в узких джинсах и на острых каблучках с разноцветными платками на головах. Вообще весь город поражал буйством красок и разнообразием звуков.

За пределами города тянулась череда бело-голубых отелей, прерываемая стихийными рыночками и незастроенными островками, поросшими громадными опунциями.

Прибыв в отель и получив распоряжение спуститься через час для обсуждения плана проведения съемок, мы поднялись в номер. Комната была обустроена в традиционном арабском стиле. Пока Санька восхищенно рассматривала сине-зеленную плиточку, которой были облицованы стены, зеркала и ниши, расшитые подушечки, в бесчисленном количестве разбросанные по кровати и диванчикам, я направился в ванную. Очутившись под прохладной струей воды, почувствовал, как дневная усталость потихоньку покидает тело, мышцы постепенно наливаются бодростью и размытые картинки окружающей действительности начинают приобретать четкие очертания. Не знаю, сколько времени я провел, внимая успокаивающему шуму льющейся воды, как заметил, что за дверью ванной подозрительно тихо, и вообще никто не нарушает мой длительный процесс релаксации восхищенными воплями и стихийно возникающими планами на будущее.

- Санька, принеси мне бритву, - позвал я.

Ответом послужила настораживающая тишина. Недовольно бурча себе под нос, я с неохотой покинул уютный оазис и зашлепал мокрыми пятками по направлению к комнате.

Саньки нигде не было. Ее не было в комнате, не оказалось на балконе, и даже в коридоре не маячил знакомый силуэт в поджидании горничной. Решив, что не в меру деятельная Санька с места в карьер отправилась на исследование территории, я вернулся к завершению своего банного ритуала. Зайдя, спустя определенное время, в комнату, я застал неожиданную картину. Половина Саньки, а именно ее аппетитная филейная часть и розовые пяточки выглядывали из под кровати. Услышав шум, Санька активно зашевелилась, дала задний ход и вынырнула на свет Божий.

- Что ты там делала? - изумился я.

- Нет, - невпопад ответила она.

Я внимательно пригляделся. Санька была похожа на щенка, пометившего хозяйские тапки, невероятно гордящегося своим поступком, желающего поделиться успехом мероприятия, но подозревающего, что может получить по ушам.

- Что произошло? - спросил я.

- Нет, - снова повторила Санька, возбужденно перетоптываясь и выразительно округляя глаза.

Внезапно не утерпев, она затарахтела шепотом, переходящим в оглушительный визг:

- Как нам повезло! Ты даже не представляешь, как нам повезло.

Я постепенно начинал понимать, что везло мне раньше, и очевидно везение это подходило к концу.

- Мы богаты, мы миллионеры, нам так повезло, - истошно вопила Санька. - Я буду графиней, герцогиней, мне будет представлена королева. Нам так повезло!

- Эй, эй, - остановил я ее, - какие миллионы?

- Судьба нам подарила шанс, - подняла вверх палец Санька, - стать богатыми, известными на весь мир. Стать миллионерами.

Она снова скрылась под кроватью и вскоре вынырнула оттуда с чемоданом. Открыв чемодан, среди своры белья и скомканных мужских футболок я увидел пачки, наполненные стодолларовыми банкнотами.

- Судьба дала нам возможность, - возбужденно продолжала Санька, - вместо чемодана с твоим барахлом взять в аэропорту чемодан с деньгами.

Кровь медленно отхлынула от моего мозга и ударила в него снова оглушительной волной. Я видел эти деньги, до миллиона они явно не дотягивали, но несколько сотен тысяч там явно присутствовали.

- Ты сошла с ума, - медленно произнес я. - эти деньги нужно срочно отдать.

- Как отдать, - оторопела Санька, - это же деньги, как их можно отдавать?

- Ты не понимаешь, - возмутился я, - у порядочных людей денег не бывает!

- Но я их не могу "отдать", - осторожно повторила Санька несвойственное своему лексикону слово, - я к ним уже привыкла.

- Привыкла к чужим деньгам?

- Привыкла, что они мои!

- Отвыкай, - зашипел я, - ты подумай, что с нами сделают хозяева этого богатства. Убивают и за меньшую сумму!

- Зато у меня были бы такие шикарные похороны, которые попали бы в историю, - уперлась она.

- Зато бы тебя хоронили в закрытом гробу, - парировал я.

Санька набычилась и уставилась в окно.

- Погоди, - насторожился я, - ты сказала миллион, тут нет миллиона. Это все деньги?

- Да, - ответила она, продолжая настойчиво смотреть в окно.

На удивление врать Санька не умела, обычно полагаясь на природную наглость и в экстренных случаях на визгливость.

- Александра, где остальные деньги? - повторил я.

- Я не помню, - захныкала она в ответ. - Я от радости их так быстро запрятала, потом хотела купить аккуратненького такого, небольшого, деревянного слоника, вернулась, а этот отель, гад, такой огромедный, понастроили тут, сволочи, хоромы... В общем, я их не нашла, - резюмировала Санька.

Я с сожалением заметил, что это явно была правда. Пока в моем мозгу всплывали хаотичные, но в большинстве своем нецензурные слова, из которых я пытался состряпать более-менее сносное предложеньице, в дверь настойчиво постучали.

- О, это за нами, - обрадовалась Санька.

В проеме открывшейся двери парень из нашей съемочной группы с интересом заглядывал в комнату.

- Через пять минут мы ждем вас в ресторане, - промямлил он и скрылся.

- Надо бежать, - выкрикнула Санька и выскочила за ним.

Чертыхаясь, я схватил проклятый чемодан и побежал следом.

В холле царило оживление, люди деловито проносились мимо в разные стороны.

- И где тут ресторан? - растерянно произнес я.

- Разберемся, - не унывала Санька и начала разглядывать публику.

В отдаленном конце бара за стойкой сидел мужчина в полосатых шортах, начинающихся где-то под грудью, и шлепках, надетых почему-то на носки. Было видно, что пьет он долго, часто и с удовольствием, и очень даже доволен удавшимся отдыхом. Санька направилась к нему.

- Экскузь ми, сэр, - деловито начала она, - хау дую? Ду?

Мужчина слегка удивился и захлопал глазами.

- Йес, - ответил он.

Санька почесала затылок и напряженно попыталась восстановить в памяти школьную программу по английскому языку.

- Ю маст, мейби, ду, сей ми веар би, бин, воз... - Санька начала постепенно сдаваться, но решив закрепить речь ключевым словом, произнесла по слогам, - Ре-сто-ран.

Мужчина выразительно посмотрел на Саньку и растерянно огляделся по сторонам.

- Чего хочет от меня эта мадам, холера ее за ногу? - произнес он в пустоту.

- Выпить хочет, - ответили ему откуда-то издалека.

Я медленно осмотрелся по сторонам. Вдали компания старушек увлеченно смотрела на экран телевизора, в котором прыгал Малахов. Нетрезвый гражданин с возгласом "Какой, нахрен, перерыв" настойчиво пытался оттеснить от стеклянной двери с надписью "Restaurant" официанта. Отовсюду эхом откликались радостные русские и украинские нецензурные возгласы.

"Надо было пролететь несколько тысяч километров, чтобы оказаться опять в Кривом Рогу", - подумал я ошарашено про себя.

- Ты что, наш? - обрадовалась Санька, - чего тогда молчишь?

- Я не молчу, я отдыхаю, - насупился мужчина, - а ты чего под леди косишь, людей с толку сбиваешь?

- Как звать-то, - не отреагировала на упрек Санька.

- Вован.

- Давно здесь?

- Третья неделя вроде, - почесав большое пузо, с неуверенностью сказал Вован.

- А чё так долго?

- Продлил, - объяснил Вован, - а чё, кормят, наливают, жить можно. Опять-таки тепло, чё не жить? А ресторан там, - ткнул он пальцем в направлении стеклянной двери.

Там уже на подмогу нетрезвому туристу подоспела толпа, под стать ему, поддатых граждан. Штурмом они одолели хлипкую дверь и отодвинули официанта в сторону. Мимо меня, со скоростью взбесившегося таракана, с криком "Сейчас эти "гайдаисты*" все сожрут", пронеслась Санька, с визгом вклинилась в толпу и скрылась за стеклянной дверью. Надо сказать, что несмотря на хрупкое телосложение, выпить и поесть Санька любила, и даже могла дать фору в этом нехитром деле любому здоровому мужику. Зайдя внутрь ресторана и увидев, как расталкивая всех острыми локотками, Санька накидывает в тарелку все подряд, я подумал, что от осознания "олл-инклюзива" у нее вообще, очевидно, открылось "третье горло". Не отставала от Саньки и уже знакомая нам по самолету бабуля, с довольно несвойственной её возрасту прыткостью наполняющая свои тарелки. Не смотря на две переполненные тарелки, в свете очевидной склочности характера и отчасти южно-украинского менталитета, она все же постоянно приговаривала:

- Цыбуля на цыбулю не похожа, огурцы какие-то резиновые, а помидор вообще помидором не пахнет.

- Нюхать помидоры будете у себя в Херсоне, - метко заметила Санька, с легкостью отбрасывая такие, с ее точки зрения, устаревшие понятия, как уважение к возрасту и любовь к ближнему. После этих слов, с видом победителя взяла помидор, к которому примерялась бабуля, хмыкнула и пошла к столу.

За столом Санька угрюмо молчала, методично поглощая еду. Было видно, что мысли ее всецело заняты восстановлением карты потерянных сокровищ. Пашкино внимание было сосредоточенно на том, чтобы успевать "дернуть" лишний стаканчик втайне от взора режиссера. Я же постоянно ощупывал злосчастный чемодан, пытаясь убедиться в сохранности его содержимого. Нашего же режиссера, Иван Ивановича, наоборот, несло в творческом порыве:

- Будьте готовы. Теперь камеры будут сопровождать вас повсюду, нам предстоит отснять большое количество материала, поэтому вы все время будете под прицелом объектива. Ваша цель - слушать меня, выполнять мои команды и ни в чем, - выразительно посмотрел он на Саньку, - ни в чем, мне не перечить. На повестке дня у нас сегодня поездка на пиратский корабль. На нем вы слушаете мои требования, не отходите от меня более, чем на десять шагов, и с радостью и удовольствием участвуете в заданном конкурсе.

В разгар пылкого обращения Иван Ивановича в открытом окне появилась радостно улыбающаяся физиономия. Следом за физиономией появилась длиннющая рука и по-свойски потрепала Саньку за плечо.

- А что, тут еще и столовка есть? - по-детски обрадовалась физиономия. - А что дают?

- Ты что, обалдел, - грымнула на него Санька, - еду дают.

- Ну дела, - продолжал радоваться незваный гость, пытаясь влезть в окно. - Два дня тут обитаю и не знаю, что тут еще и жрать дают.

Перегнувшись через подоконник, он попытался проникнуть в помещение всем телом, но, к сожалению, верхняя часть тела вновь испеченного гимнаста оказалась тяжелей нижней, и он застрял в проеме окна с поднятыми вверх ногами. Пришлось мне помогать ему в завершении замысловатого акробатического элемента и втягивать нарушителя спокойствия внутрь.

Гость плюхнулся на свободный стул между мной и Санькой. По осоловевшему взгляду и разносящемуся во все стороны амбре было очевидно, что бар то был им обнаружен сразу и скорее всего не покидался все эти два дня, дабы не забыть дорогу к данному стратегическому объекту. Внезапно в поле зрения дорогого гостя попала камера, лежащая невдалеке от Пашки. Восторгу не было предела.

- Вы что тут, кино снимаете?

- Снимаем, - буркнула в ответ Санька.

- А ты звезда? Автограф дай!

Не моргнув глазом согласившись со своим звездным статусом, Санька начала выводить на салфетке косметическим карандашом заковыристыми буквами "Александра Дрыкало". Полюбовавшись несколько секунд на кругленькие буковки и добавив для эстетики несколько загогулинок, она протянула салфетку обретенному поклоннику.

- Я, наверное, возьму псевдоним, а пока бери и так.

Внимание гостя переключилось на Пашку.

- А ну-ка включи аппарат, я хочу привет передать.

Хлопнув во мгновение ока еще стаканчик, Пашка послушно включил камеру.

- Хочу передать привет, - приосанился гость, торжественно поднимая руку в знак приветствия, - своему куму Жоре от Костяна привет. Начальнику механического участка завода железо-бетонных изделий дорогому Палычу привет от Константина Прядко, слесарю 6-го разряда Петренко - смотри, гад, как я отдыхаю, главе профсоюза ...

Не дожидаясь окончания поименного перечисления всего высокоуважаемого коллектива завода железо-бетонных изделий, я решил отлучиться по неотложному требованию своего организма, прихватив с собой треклятый чемодан. Пройдя холл и уединившись в "отдельном кабинете", краем глаза заметил, что дверь снова открылась, и в туалет вкатились два гориллообразных существа. Один из них занял место у двери, а второй приблизился ко мне вплотную.

- Слышь ты, - начал он хриплым голосом, - у тебя наши вещи. Чужое брать не хорошо.

- Какие вещи? - удивился я.

- Деньги, блин, наши у тебя, отдавай.

- Хлопни его по мордасам для проформы, - по-дружески посоветовал ему товарищ.

- Меня нельзя по мордасам, - возразил я, - я в передаче снимаюсь.

- Под дых ему дай, - вошел в мое положение амбал.

- Не надо под дых, я сам собирался вас найти, чтобы передать имущество из рук в руки.

Я протянул чемодан верзиле с должным уважением к бесчисленным часам, проведенным им в спортзале.

- Только вот у нас с вами может произойти небольшая несостыковочка. В меньшую, к сожалению, сторону. Так сказать, дебет может не сойтись с кредитом раз, может, в десять... В восемь, - быстро поправился я, инстинктивно почувствовав, как дернулась извилина в мозге громилы.

- Не понял, - промычал тот.

- По независимым от меня причинам, так сказать форс-мажорным обстоятельствам, проще говоря капец, но некоторая часть денежных средств пропала быстро, но не безвозвратно, - уточнил я, снова заметив на лице гориллы движение при словах " денежные средства" и "пропали".

- Чет я не вкурил, - начал тревожиться верзила.

- Деньги он наши примутил, - встрял более сообразительный товарищ.

- Извините, не примутил, а временно потерял, - сделал я легкую ремарку.

- Где?

- Вот в том-то и дело, что так как деньги потеряны быстро, то на данный момент нет никакой возможности вспомнить где. Опять же таки временно. Но как только деньги будут обнаружены, гарантирую их немедленную передачу в целости и сохранности.

- Слышь, ты, бухгалтер хренов, ты мне дебет на мозг не накручивай, чтоб через сутки бабло было. И не думай никуда сдымить, мы за тобой следим. И за твоей лярвой тоже.

Отвесив мне, для полного взаимопонимания, затрещину, он выпихнул меня за дверь.

Вернулся за стол я в полной прострации. Санька внимательно посмотрела на меня.

- Чего ты так долго, тут Костян своим бетонным заводом уже весь мозг убетонил. А ты чего такой? И где НАШ чемодан? - добавила она шепотом.

- Из-за "НАШЕГО" чемодана у нас большие проблемы, - зло зашипел я. - За ним уже охотятся "пришельцы из 90-х". Вспоминай срочно, где деньги, а то нам мало не покажется.

Санька насупилась и до конца обеда просидела молча, сосредоточенно перебирая в памяти возможные места "захоронения".

Спустя час мы в сопровождении съемочной группы прибыли на корабль. Под прицелом камер Санька воспряла духом и даже начала активно позировать. Меня же, наоборот, не покидало чувство тревоги. Весь экипаж корабля и уже прибывшие пассажиры с интересом наблюдали за нами, что придало Саньке новую порцию энтузиазма и довольства собой. Вдоволь поисполняв перед публикой роль кинозвезды, она величественно взошла на борт, наслаждаясь всё возрастающим вниманием к своей, уже почти оскароносной, особе. Правда, величественность ненадолго покинула ее, уступив место банальным повадкам активного пользователя социальных сетей, желающего сделать как можно больше фотографий, причем с капитаном, и к тому же за штурвалом.

В положенное время корабль торжественно двинулся в путь. Санька, отбросив в свойственной ей манере, все невзгоды, легко переключилась на охоту за новыми впечатлениями. Она то вдохновенно позировала на фоне удаляющейся Медины, то с воодушевлениям принимала участие в проводящихся конкурсах, то весело отплясывала с арабами незатейливые танцы. Потом долго и настойчиво пыталась объяснить паре пожилых японцев о достопримечательностях родного края, нисколько не огорчаясь отсутствию интереса с их стороны.

Через 40 минут корабль стал на якорь в открытом море. Моряки, переодетые пиратами, начали увлеченно разыгрывать сцену захвата корабля с выбрасыванием всех согласных в открытое море. Остальные не торопясь сползали по трапу и аккуратно плюхались в уютные объятия Средиземного моря.

Порядком уставшие от Санькиной активности "пираты" с радостью выбрасывали Саньку за борт каждый раз, как только она подымалась по трапу, что не мешало ей с щенячьей радостью веселиться и получать от всего происходившего удовольствие. Наблюдая за ее непосредственностью, я и сам поддался общей атмосфере и все гнетущие меня мысли стали постепенно рассеиваться. Плотно пообедав после водных процедур, мы с удовольствием растянулись на лавочке, подставив свои тела ласковому африканскому солнцу.

Отдыхать, правда, нам пришлось не долго. Один из пиратов, кривляясь и тараторя на непонятном нам языке, схватил нас с Санькой за руки и вывел в центр палубы. Режиссер, ввиду собственного тщеславия и ограниченности бюджета передачи выполняющий функции ведущего, вышел к нам и начал говорить, поворачиваясь то к одной, то к другой камере, расположенных в разных точках корабля:

- Дамы и господа. Вы присутствуете на съемках передачи "Пять конвертов и одна свадьба". Нашим конкурсантам сейчас будет предложено выполнить одно из 5 заданий, находящихся в этих конвертах. Прошу отнестись с пониманием и оказывать посильную помощь нашим влюбленным. Александра, прошу Вас, выбирайте себе задание на сегодня. - С этими словами он протянул Саньке руку с зажатыми в ней конвертами.

Отдыхающие начали подходить, с интересом наблюдая за происходящим. Пираты резво проносились между пассажирами с задорными выкриками "TV-Show, Salines, Attention". Вытянув конверт, Санька раскрыла его и громко прочитала: "Нужно собрать ведро песка"!

- Отличный выбор, Александра, - жизнерадостно закричал режиссер. - Итак, дамы и господа, наша пара вытянула себе задание, по которому они должны до прихода в порт собрать вот в это вот ведро песка. Где и как они его возьмут не важно, но задание есть задание. Ну так что, поможем нашим влюбленным? - с улыбкой сказал режиссер, и, достав горсть песка из кармана, высыпал ее в ведро.

Санька, со свойственным только ей энтузиазмом, начала метаться по палубе. При этом она так искренне причитала "мы не успеем, что же делать", что ее настроение постепенно распространялось на всех пассажиров. Все так хотели помочь "бедной девочке" в ее нехитрой проблеме, что через пять минут уже каждый принимал посильное участие. Пара пожилых японцев, простодушно улыбаясь, начали подгребать пластмассовыми ложками из закоулков в центр палубы песок, какой-то малыш сердечно пожертвовал Саньке детское ведерко с припасенным для игр "даром природы", и даже пузатый украинец, до этого усиленно поглощающий предусмотрительно захваченные с собой запасы со шведского стола и ранее не отвлекающийся на незначительные движения окружающего мира, снял тапок и начал высыпать на пол столь ценное для Саньки содержимое. Сама же возмутительница спокойствия заняла привычную роль координатора, и даже через несколько минут настойчиво подгоняла японцев в их искреннем порыве.

Я же, заслуженно считая себя человеком с нестандартным мышлением, решил использовать незначительную частицу своих знаний и, подойдя к капитану корабля, произнес многозначительно: "Балласт". Капитан понимающе улыбнулся, скрылся в трюме корабля и через некоторое время появился, держа в руках небольшой заполненный мешок. Режиссер, со стороны наблюдавший за нами, быстро подошел ко мне и тихо спросил:

- Это что?

- Балласт, - все так же многозначительно ответил я и, взяв из рук капитана мешок, собрался идти к Саньке, суетящейся на палубе.

- Подожди немного, не торопись, - все так же тихо и заговорщически продолжал шептать режиссер, - уже понятно, что конкурс Вы прошли, дай нам немного времени для большего шоу и драйва.

Шоу и драйв в лице Саньки продолжались и дальше. Подобно Везувию нависая над пассажирами, она громко раздавала указания и замечания каждому, суетилась и устроила на палубе настоящий балаган. Корабль в это время тихо снялся с якоря и мирно отправился в порт. Заметив движения корабля, Санька запаниковала и начала искать меня взглядом, растерянно стоя у полупустого ведра. Не обнаружив среди суетящихся лиц так нужную ей сейчас физиономию, она присела на край лавки и захныкала.

- Сань, ты чего, - спросил я обеспокоенно, подбежав к ней.

- Мы потеряли, мы снова потеряли, - прошептала она, заламывая руки.

- Что потеряли?

- Деньги, мы опять потеряли деньги, - Санька разочарованно оглянулась и остановилась взглядом на ведре.

Я понимающе хмыкнул, взял из рук подошедшего капитана мешок, развязал его и спокойно начал высыпать находящийся там песок в ведро. Обескураженная Санька с немым выражением крайнего изумления на лице смотрела, как тоненькая струйка песка с тихим шелестом всё больше и больше заполняла конкурсную емкость. Подняв взгляд, она увидела улыбающихся меня, капитана и режиссера.

- Поздравляю Вас, вы выполнили конкурс, Александра, - торжественно объявил режиссер. - Ваш спутник, используя свои знания, нашел верное решение.

Санька взвизгнула, повисла у меня на шее и начала с жаром расцеловывать, истошно вопя: "Мы выиграли, выиграли". Потом на секунду замерла, наклонилась ко мне и тихо-тихо прошептала:

- Я вспомнила.

- Что? -удивился я, - что ты вспомнила?

- Я вспомнила, - возбужденно затараторила она, поразительно задействуя все мускулы лица и даже частично шеи, - вспомнила, где то, что мы ищем.

- Вспомнила, где все, что мы ищем? - обрадовался я.

- Да ну конечно, - фыркнула Санька. - У меня в голове столько мыслей, столько проблем, я еще должна помнить, где чужие вещи лежат.

Я мысленно подавил зарождающееся раздражение.

- Я помню, где лежит часть того, что мы ищем, - продолжала Санька.- Там перед входом в отель есть небольшая конструкция: прудик, затонувший кораблик, а вокруг песок, будь он неладен.

- Ну? - поторопил я.

- Ну, - передразнила меня Санька. - Вот в песке я их и... - запнулась она, заметив краем глаза приближения Пашки с камерой.

- Понял, понял, - кивнул я в ответ.

Дальнейшее пребывание на корабле прошло для нас в тревожном ожидании. Едва очутившись на территории отеля и получив от режиссера великодушное разрешение на свободное время до вечера, вооружившись временно экспроприируемыми в ресторане ложками, мы направились к месту предполагаемого размещения части спрятанных "сокровищ".

Комментарии: 7, последний от 02/04/2018. © Copyright Лисовец-Юкал Юлия Константиновна (ugugulli@gmail.com) Размещен: 28/02/2018, изменен: 28/02/2018. 48k. Статистика. Статья: Приключения Скачать FB2		Оценка: *7.706** Ваша оценка:
Аннотация: Мы такие разные. Я - сдержанный и уравновешенный. Моя вторая половинка Санька - взбалмошная и эмоциональная. Но мы вместе и это главное. Нам предстоит совершить увлекательную поездку в волшебную страну Тунис, где мы примем участие в реалити-шоу, призом за участие в котором станет проведение брачной церемонии на побережье Средиземного моря. Конечно, неугомонная Санька сразу вляпается в неприятности, расхлебывать которые предстоит мне. Но вдвоем мы можем справиться с любой задачей.

Лисовец-Юкал Юлия Константиновна : другие произведения.

Свадьба олл-инклюзив