вены дыбятся -
и всё вступится
за "ты" в лицо -
такое ступорчатое,
такое холодное, видное,
такое грязное в звуке,
съеденное наполовину
произносимыми муками.
рой снежных мух в него ринулся;
автобус жужжит в ухо двигателем;
в окне целлофан, мимикрирующий
под снег вдрызг, а виден мне.
и теперь, в оторопь затесавшись,
медлит со всем учтённым давно
мой взгляд, не в глазах, но
в себе нашедший сказать "я твой!".