- Девушка, девушка, - кто-то настойчиво тормошил Иру за плечо. Да, она девушка, и что?
Она спит, неужели не видно. Ну кому еще что от нее понадобилось?! Закрыла глаза всего на минуточку... Стоп!
А где закрыла?!
В пригородной электричке...
Какая сейчас станция?!
Ира открыла глаза. Еще не до конца проснувшись, она повернула голову, желая поскорее узнать, не укатил ли поезд куда-нибудь под Молодечно.
Но один взгляд на человека, так беспардонно спасшего ее от ночевки где-нибудь на пригородном вокзале в ожидании обратного поезда, - и мысли строем покинули сонную голову, дружно отсалютовав на прощание.
Она сразу вспомнила, что ей снилось.... Лучистые карие глаза и задорная улыбка на смуглом мальчишеском лице.
- Саша... ну надо же...
15 июня 2000 года
Минск-Молодечно, 10.30
Ира помнила все так отчетливо, словно это было вчера.
Начало тысячелетия и обычная железнодорожная станция.
По направлению Минск-Молодечно таких с десяток, раскрашенных в яркие цвета, с плохим асфальтом и вечно-недовольными тетями, отпускающими билеты. Они строго смотрят из окошка, сурово требуют документы на льготный проезд и возвращаются с перерыва на обед ровно за четыре минуты до прибытия поезда.
Ира улыбалась своему отражению. Новенькое платье, модный рюкзачок - ей нравилось быть красивой. Хорошенькие маленькие девочки в огромных розовых бантах со временем становятся нескладными подростками, но её эта участь миновала: из миленькой девочки она сразу и как-то незаметно стала красивой девушкой, пропустив стадию прыщей и подростковых комплексов. Мало кому так повезло.
Суровая тетенька-кассир восприняла улыбку на свой счет - принципиальности в ее тоне поубавилось. Получив билет, Ира неторопливо отошла в сторонку и огляделась. На залитом солнцем перроне и камню было негде упасть: группки студентов в пляжных шортах-трусах, односезонные дачники, нагруженные ведрами и пакетами, бодрые старушки и мужчины в рыболовных костюмах, такие непохожие друг на друга.
Когда-то давно у Иры была любимая игра: в электричке, забитой до отказа все теми же студентами, старушками и дачниками она придумывала истории.
Вот как, например, выглядит зимой немолодая женщина в полосатой майке, придерживающая одной рукой корзину клубники, другой - шустрого внука? Кем она работает, какая у нее семья, чем занимается, когда нет солнца, грядок и вечной проблемы переплюнуть соседку у которой, вот зараза, в этом году два ведра перцев, а у самой только полтора?!
Она придумывала целые романы про настоящую жизнь, пока солнце жарило в окна и резво бежала вперед, стуча колёсами, пригородная электричка.
На середине захватывающей истории о внуке женщины в полосатой майке, который вот-вот должен был стать известным ученым или даже космонавтом, она так и не определилась тогда, в вагон ввалилась компания парней. Заметив Иру, они сразу же нацелились на пустые места рядом с ней. Уже через минуту смущенная вниманием девушка была знакома с Витей и Виталиком (белобрысый дубль В), Димой, Павлом (именно так официально) и Чупа-чупсом (совсем неофициально). Спустя годы, лица многих из них стерлись из памяти.
Но был с ними и еще один парень. Взъерошенный вид побывавшего в драке воробья, загорелое лицо, задорная улыбка и аристократически-прямой нос, придававший ему удивительно благородный вид... Он не лез вперед, не болтал без умолку, но от одного его взгляда, внимательного и словно бы затаившего смешинку, Иру еще больше бросало в краску.
Парня звали Саша.
Оказалось, они были почти что соседями. Ребята жили совсем не далеко от того места, где строился коттедж Ириной семьи, в деревушке с воодушевляющим названием "Кривое село".
Как-то незаметно оттерев конкурентов, парень по имени Саша, подал ей руку, помогая выбраться из поезда, галантно проводил до выхода со станции, с улыбкой рассказывая по дороге, как они с ребятами, пожелав стать настоящими путешественниками, построили плот, который в итоге вынесло на центр озера - еле-еле доплыли обратно.
Ира искренне смеялась, чувствуя, как её плечо едва касается плеча Саши, ведь они шли совсем рядом. За ней частенько ухаживали мальчишки, дарили цветы, тайком сорванные с соседской клумбы, совершали иные "подвиги", но она всегда оставалась равнодушной, отстраненно принимая их ухаживания. Рядом с Сашей с ней происходило что-то очень странное, тревожное и волнующее. Совсем не знакомое.
Попрощавшись с Ирой дважды, прежде чем уйти, он на мгновение прижал ее руку с груди. Под революционно-красной майкой отчетливо громыхало мальчишеское взволнованное сердце. Руку Ира тогда не отняла, сама себе удивляясь.
22 июня 2000 года
Минск- Молодечно, 19.30
Прошла неделя. Ира хорошо это помнила. Она думала о Саше постоянно. Сидя на станции, или в электричке, вместо того, чтобы безмятежно сочинять свои истории, Ира то и дело оглядывалась, в надежде увидеть его заходящим в вагон, или протягивающим деньги в билетной кассе, вздрагивая каждый раз, если на глаза попадался кто-либо даже отдаленно похожий.
Перебираясь через железнодорожные пути в компании парочки студентов, приехавшей поплескаться на озера, Ира жалела, что сама не попросила телефон. И черт с ней, с гордостью. Возможно, у нее даже хватило бы смелости позвонить первой...
И вот, словно в насмешку над ее мольбами, впереди, возле лестницы, мелькнула, как маяк, знакомая майка. Ира почти бегом бросилась следом. Через пару шагов стало заметно, что Саша, а это точно был он, чем-то сильно рассержен.
- Мам, ты что опять?!
Ира повернула голову, и испуганно сжалась.
По перрону вразвалочку плелась женщина... Совершенно пьяная женщина с неприятным красным лицом, сжимающая в огрубевших руках грязную торбу и изредка взмахивающая ею для равновесия.
- Добрые люди угос-тили! - запинаясь, пояснила она.
- Я же просил! - почти зло бросил парень, решительно подходя к пошатывающейся женщине. - Пошли!
- Что уже и вы-пить хорошему чело-веку нельзя? - пьяно возмутилась она, и добавила пару крепких, по ее мнению подходящих к ситуации выражений.
Мат почти осязаемо повис в воздухе. Ире стало противно и очень стыдно: она увидела то, что совсем не предназначалось для посторонних глаз.
- Пошли!! - потребовал Саша, хватая мать за рукав.
- Как ты можешь, сопляк, так со мной разговаривать? - снова громко возмутилась женщина.
Люди шли и шли мимо, старательно не обращая внимания на то, что происходило у них на глазах. Ира была уже слишком близко, не оставалось другого выхода, кроме как постараться проскользнуть мимо них к лестнице, чтобы остаться незамеченной. Но тут Саша обернулся: он несколько секунд смотрел ей в глаза - она не позволила себе опустить голову, отчаянно стесняясь того чувства стыда и брезгливости, которое волнами поднималось в душе.
Он отвернулся, ничем не показывая, что узнал ее. Ира почти бегом бросилась к злосчастному спуску. На душе было мерзко. Можно сколько угодно придумывать сидя в вагоне "истории из жизни", но когда сталкиваешься с ними лицом к лицу...
Сосем не такую историю успела нарисовать наивная девчонка интеллигентному "воробью".
25 декабря 2015 года
Минск- Молодечно, 20.50
У него сломалась машина. Прямо на Рождество. Его новенькая тойота, машина мечты, о которой он грезил еще мальчишкой, когда денег не хватало даже на еду, взяла и не завелась холодным зимним утром. В сервисе виновато сказали, что сделают не раньше Нового Года, и он не стал с ними даже ругаться.
Машина была точь-в-точь такая, как он когда-то себе представлял: черная, блестящая, вытянутая, словно хищная рыбина. Разве бывают черные рыбы? Саша всерьез в этом сомневался, но все равно находил определенное сходство.
Он ехал к маме. Впервые лет за восемь Александр Воробьев, вполне преуспевающий бизнесмен средней руки оказался в пригородной электричке. Той самой, которую ненавидел всей душой еще со школы. Приходилось вставать в пять утра, чтобы добраться на учебу, а возвращался он далеко за полночь, работая после занятий, так что не проспать будильник на следующее утро было самым настоящим подвигом. Он ненавидел все: этот запах, толкучку, людей, пытавшихся доспать те несчастные пол часа, которые пригородная электричка уныло тянулась в большой город, ненавидел всей душой - и это не позволяло ему сдаться. Далеко не сразу у него появились деньги, чтобы снять хотя бы комнату неподалеку от работы.
Ездить к матери он не любил, хоть и бывал часто. Она сильно сдала за последние годы, одно радовало, пить совсем перестала. Возможно, просто не было сил в очередной раз выпрашивать бутылку. В его отсутствие за домом приглядывала сердобольная соседка, тетя Варя. Словно соблюдая какой-то ритуал, она раз за разом отказывалась от денег (по деревенским понятиям не маленьких), но потом все же стыдливо прятала их в карман на объемной груди, с таким видом, словно делала что-то неприличное.
Он любил мать, ни смотря ни на что, но так и не смог простить. Особенно за тот вечер, пятнадцать лет назад...
22 июня 2000 года
Минск- Молодечно, 19.40
Саша стиснул зубы. Он это точно помнил. Декоративная девочка Ира в своём аккуратном платьице, с которой они накануне познакомились в электричке, и которой он даже собирался признаться в любви, смотрела на него с такой смесью щенячьей храбрости, стыда и брезгливости, что стало обидно. Обидно за все: за мать, которая совсем не хотела ничего понимать, за кукольную девчонку с испуганными серыми глазами, неожиданно вынырнувшую из своего книжного мира, за фортуну, которая в момент его рождения стояла к нему явно не тем, чем следовало!
Но он верил, когда-нибудь все изменится: он сможет поздороваться с девочкой Ирой, и она снова будет смотреть на него с тем же смущением и восторгом, как во время их первой встречи.
Дважды дурак.
Саша помнил, как мать споткнулась на последней ступеньке. Ему пришлось подхватить ее и, ругаясь сквозь зубы, нести вниз.
Из-за этого он упустил момент, когда аккуратное платье мелькнуло за кустами и исчезло - ему тогда казалось, что навсегда.
- Пошли!
25 декабря 2015 года
Минск- Молодечно, 20.55
У Саши теперь была другая жизнь: свое дело, квартира, машина. Дом матери, который он когда-то ненавидел, сверкал новенькими окнами и свежей кирпичной кладкой. И назывался тоже по-новому - дачей. Впрочем, никто из его новых друзей там не бывал, а старых почти не осталось.
В те времена, когда Саша выбивался из сил, пытаясь уберечь старенький домик от полной разрухи, кто-то из них тесно сдружился с бутылкой, кто-то уехал в поисках лучшей доли, кто-то наезжал раз в полгода, снисходительно поглядывая на Сашу, который круглый год жил в деревне. А кого-то, этим Саша гордился даже больше, чем своей машиной, он смог вытащить из грязи вместе с собой. Пусть на это и потребовались годы.
Павел, все такой же солидный, как и раньше, представлял их интересы в Смоленске, а Чупа-чупс уже лет пять как был замом самого Саши. Единственный из друзей, кто с самого начала упрямо тянул вверх их маленькую фирму.
Звёзд с неба они не хватали, да и занимались чем придется: что-то покупали, где-то продавали, а потом им просто повезло. Чупа-чупса теперь официально и почтительно звали Василием Петровичем, на что он, раздобревший и отпустивший бороду, добродушно усмехался в густые усы.
В чем-то Саша ему даже завидовал. Друга совершенно не волновала его прошлая жизнь без машины, ежегодного корпоративного банкета, костюмов и прочих благ цивилизации. Он был счастливо женат, нянчил детишек и без смущения рассказывал американским партнерам байки про белорусскую деревню. Улыбчивые иностранцы забывали про свой "чииз" и удивленно округляли глаза во время особо пикантных подробностей.
Саша усмехнулся и, повернув голову, уставился в окно.
Забавно он, должно быть выглядит. Прежний Саша сам не отказался бы пошутить на тему того, что такая расфранченная птица забыла в пригородной электричке, где все так же странно пахнет и, разве что, плакаты на стенах новые и аккуратные, а не разодранные гвоздем на кучу фрагментов, как криво порезанная мозаика.
25 декабря 2015 года
Минск- Молодечно, 21.00
Ее не предупреждали.
Ира оказалась совсем не готова к тому, что жизнь может быть абсолютно безжалостной дрянью. Ей никто не говорил, что с образованием филолога сложно устроиться на работу, а рассказы для детей издательство примет далеко не сразу, что родители не вечны, а любовь, о которой она так много читала когда-то очень и очень давно, существует лишь на страницах книг. В реальной жизни, принц на белом коне, с которым они семь лет прожили вместе, да так и не поженились, переехал в другой город, даже не подумав взять ее с собой. На перспективной новой работе ему совсем не нужна была жена-училка.
Об этом тоже не писали в книгах.
Она давно перестала мечтать. Толку то, ее детская вера в людей и любовь, которая правит миром, над которой вечно смеялся даже ее принц, казалась особенно нелепой на фоне того, во что превратилась ее жизнь.
Уставший взгляд, она не спала уже сутки, прошелся по вагону, споткнулся о привлекательного мужчину в толстом свитере и дорогом пальто, слишком дорогом для пригородной электрички. Мужчина покачал головой и отвернулся к окну, не позволяя разглядеть свое лицо - взгляд ее безучастно заскользил дальше.
Раньше она бы обязательно придумала целую историю о том, кто он и откуда. Наверное, у него сломалась машина, чёрная и блестящая, как большая рыбина. Ира не была уверена, существуют ли черные рыбы, но мужчина в пальто без сомнения был здесь, в Рождество ехал на пригородной электричке.
Глаза слипались. Устав бороться с собой, она прикрыла глаза, убеждая себя, что это только на одну минуточку.
И незаметно уснула.
25 декабря 2015 года
Минск- Молодечно, 21.10
Много лет Саша старательно держался от всех на расстоянии, мучительно опасаясь признаться кому-либо, кроме себя, что он всего лишь деревенский мальчишка, панически боящийся стать таким, как его мать.
Он не терпел в доме ничего, что было бы крепче кефира, никогда не пил, даже на банкетах, чем вызывал недовольство новых друзей, которые считали, что он просто выделывается. А Саша не мог, да и не хотел им ничего объяснять. С девушками не ладилось по той же причине: он не любил их, не доверял им - и они уходили. Умные, красивые, ухоженные, каждая из них могла бы стать ему прекрасной парой. Чупа-чупс приняв на грудь, иногда сетовал, что Саша стал сухарем, живут они теперь слишком скучно, и он обязательно полезет в окно к любимой жене, чтобы произвести впечатление. Но сначала протрезвеет - ей еще рано становиться вдовой.
Саша усмехался в ответ, оставляя подколки без комментариев. Не рассказывать же, что когда-то давно, еще в прошлой жизни, он был безнадежно влюблен в девочку с мечтательными серыми глазами. Ира. Он до сих пор помнит, как ее зовут.
Ее платье, глаза и кудряшки были той самой путеводной нитью, которая не позволила ему утонуть в ненависти и отчаянии. Все эти годы он трепетно хранил в сердце ее образ. Когда становилось совсем плохо, Саша мечтал, что когда-нибудь, уже совсем скоро, появится перед ней эдаким рыцарем без страха и упрека, и она будет смотреть него с тем же смущением и восторгом, что и много лет назад.
В конце концов, это просто смешно.
Саша фыркнул и независимо закинул ногу на ногу. Он взрослый, самостоятельный мужик, а не сопливая школьница. Да эта девочка сейчас скорее всего - растолстевшая тетка с тремя детьми и офисным мужем, читающая книжки и верящая в нашествие инопланетян.
А тут он, герой не ее романа, с букетов цветов и полным бредом о том, что она видела его дважды, а он любит ее всю жизнь.
Детский сад.
Когда-то Саша мечтал с ней встретиться... и боялся этой встречи, ведь у него по-прежнему ничего не было. Это продолжалось слишком долго: он издали провожал ее взглядом, зная, что никакая на свете сила не заставит его подойти.
А потом стало поздно.
Но в глубине души он все еще верил. Презирал себя за глупые фантазии и надеялся.
Пятнадцать лет, шутка ли, Саша все еще молил о встрече, но словно в насмешку, она не появлялась уже очень много лет.
Он поплотнее запахнул дорогое пальто, зябко поведя плечами.
Похоже, таких идиотов как он, не лечит даже время.
25 декабря 2015 года
Минск- молодечно, 21.15
Ире снилось, что она идет по перрону в новых босоножках, а рядом с ней шагает смуглый парень в революционно-красной майке, рассказывает что-то и как бы невзначай пытается поймать ее ладонь, которую Ира со смехом отбирает.
Откуда он взялся в ее сне?
Как находит дорогу из глубин памяти?
В этом сне нет жуткой, пьяной женщины, нет стыда за собственную наивность и брезгливость. Она идет рядом со своей первой любовью, и ничто не омрачает ее безоблачное, детское счастье.
Годы спустя, возвращаясь к той неловкой ситуации, она порой жалела, что оказалась трусихой. Испугалась будущего, недовольной фразы отца "яблоко от яблоньки...", непонимания знакомых, перспективы встретиться лицом к лицу с тем, чего не было в ее умных книжках. Она мельком видела его на станции много лет подряд, но так и не рискнула подойти. Ей было стыдно, Ира боялась, что он отвернется от нее, как и тогда, сделает вид, что не узнал, и будет абсолютно прав...
А когда повзрослела и почти решилась - он исчез.
Она предпочла легкий путь. Ее принц был из семьи академиков, приятных, воспитанных людей, что в итоге не помешало ему оказаться полнейшей дрянью. Ира хотела верить и верила, что интеллигентный "воробей" по имени Саша, смог сделать свою жизнь счастливой, не сдался из-за таких, как она.
25 декабря 2015 года,
Минск - Молодечно, 21.25
Он уже собирался выйти в тамбур, когда у девушки, а может быть и женщины, в паре сидений от него снова зазвонил телефон. Она спала, неловко откинув голову, и дребезжание над ухом ей совершенно не мешало.
Ругаясь на себя за то, что он не может просто встать и уйти, как все нормальные люди, которые сидят себе и в ус не дуют, Саша пошел в противоположную от двери сторону.
- Девушка, девушка! - назвать ее женщиной язык не поворачивался. Женщина - это вот там, на соседнем сиденье, с сиреневой помадой и в шапке, напоминающей, покрытый шерстью улей.
Поняв, что так просто девушка не проснется, а ему уже вот-вот выходить, Саша положил руку ей на плечо и легонько потряс.
Никакой реакции.
Он потряс сильнее. На этот раз она завозилась. Длинные ресницы, тень от них полукругом лежала на щеках, дрогнули, и девушка, наконец, распахнула глаза... оказавшиеся серыми, сонными, потрясающими, знакомыми и не знакомыми в то же время.
Несколько секунд он наблюдал смену эмоций во взгляде, а потом она вдруг произнесла:
- Саша... Ну надо же...
И мир рухнул, осыпавшись тысячей осколков.
Он не был уверен, что знает, кто это, но одна мысль все же упрямо билась в голове, распихивая прочие: этого просто не может быть!
Или все-таки может?
Разве что он окончательно сошел с ума...
- У Вас... телефон звонит, - наконец произнес Саша и поморщился, так глупо и неуместно прозвучала эта фраза.
Взгляд девушки потух.
- Простите, - смущенно пробормотала она и, порывшись в сумке, вытащила на свет старенькую мобилку, прапрадедушку его собственного новенького телефона.
Одной рукой она стянула шапку, другой приложила телефон к уху, шапкой же пытаясь отодвинуть копну кучеряшек, так и лезущих ей в лицо.
- Что?! Не слышу! Я уже подъезжаю... Как маме опять плохо?! - несколько секунд она слушала прерывающийся голос на том конце, потом медленно отняла телефон от уха. Лицо ее было белее мела.
- Маме опять плохо, - беспомощно сказала она, - на улице метель, я не знаю...
- Вы ведь сейчас выходите? - перебил ее Саша, заранее зная ответ.
- А да, - Ира неловко подхватилась с сиденья, врезавшись головой ему в челюсть. Саша поспешил отодвинуться.
- Тогда стоит поторопиться, наша соседка - педиатр на глубокой пенсии, сперва она глянет, потом будем решать, - скомандовал Саша и, подумав, добавил, - все будет хорошо. Вы только не волнуйтесь.
В гараже дома матери стояла его первая машина, старенькая, проверенная временем, как деревенская лошадка, которую Саша так и не собрался продать в основном из сентиментальных соображений. И, как оказалось, не зря.
Ира, а это точно была она, кивнула, пытаясь снова натянуть шапку на непослушные кудряшки. Тяжело вздохнув, Саша решительно забрал нечто, по длине больше похожее на вязаный носок, и сам примостил как следует, надвинув почти на нос.
Небесная канцелярия заказ оформила, получите, Александр Викторович, и не забудьте расписаться.
Вот и что прикажете теперь с этим делать?!
Одно Саша знал точно, есть у нее офисный муж, или нет, его это вряд ли остановит. Они чужие друг другу люди, ну и пусть. Судьба не зря свела их вместе спустя столько лет, сломав, в придачу, его новёхонькую машину.
- Меня зовут Ира, - сказала она, когда Саша первым спрыгнул в сугроб, галантно помогая ей сойти с поезда.
- А я знаю, - отмахнулся он, спустя секунду ловя ее на руки. От удивления Ира забыла про последнюю ступеньку и едва не въехала носом в пышный сугроб.
15 июня 2016 года
Новый Год они встречали вместе, а через месяц поженились. Внезапно, зимой, ошарашив родственников, друзей и просто знакомых. Ира не стала никому ничего рассказывать, ну как можно объяснить нормальным, прагматичным людям ее историю?
Ира писала детские сказки, а не любовные романы.
Она любила его так же сильно, как и пятнадцать лет назад, до смущения и дрожи в коленках, словно с их первой встречи прошла всего неделя. Феерия чувств и эмоций накрывала с головой, объяснить это какими-то логичными доводами было невозможно. Каждый день Ира узнавала о муже что-нибудь новое, ловя себя на мысли, что обожает в нем все, даже то, что в ком-то другом казалось бы ей недостатком.
А через полгода они едва не развелись.
У Саши был тяжелый характер. У нее не лучше. Он слишком привык жить один, а она бродила по дому в рубашке, босая и встрепанная, с карандашами воткнутыми в непослушную гриву и постоянно что-то искала, отвлекая его от работы. Саша собирал черновики, которые Ира везде разбрасывала, и читал тайком, отлично зная, как она этого не любит.
У них не было ничего общего: он жил по расписанию, трусы и носки по дням недели, а от нее веяло первозданным хаосом. Саша любил сложную технику, а она месяцами не расставалась с распечатанной специально для нее инструкцией, не в силах совладать даже с кофеваркой. Он ездил только на машине, а она любила прокатиться к родителям на пригородной электричке...
Ситуация казалась безвыходной, но Чупа-чупс, наблюдая за ними в естественной среде обитания, ехидно рассказывал в офисе, что эти двое готовы разводиться ежегодно, но только если это даст им повод снова пожениться.