Аннотация: Я был поглощён в пылесос порока, раздавлен в мясорубку похоти, спущен в унитаз пресыщения и по сей день, задержав дыхание, барахтаюсь в канализации обреченности...
- Хочешь, я выебу всех твоих собак? - она была покорена.
Не так-то легко обещать это женщине, у которой шесть собак, две из которых - мраморные доги. Кобели. Но...
Вообще нелегко общаться с женщиной, у которой нет жопы. Совсем нет ягодиц. Ей удалили их в раннем детстве, а спустя много-много лет меня угораздило привлечь её внимание в закуренном и вшивом баре. "Вот это задница!" - сказал я ей вслед, и она неожиданно обернулась. Посмотрела на меня так, как будто я отметил то её достоинство, которое никто никогда не замечал.
Растекаясь на стуле, как сыр на сковороде, я чувствовал себя мягко говоря неловко. Через секунду я понял, какую глупость сморозил и ощущение от такого почти оскорбления было сравнимо только с ситуацией, когда засматриваешься на какую-нибудь задницу, уже воображаешь, как схватишь её на первом же свидании, как становятся видны другие детали, обрамляющие задницу, и оказывается что это МУЖСКАЯ задница. В общем, я сконфужен, и чтобы разрядить обстановку, сказал самую подходящую, как мне тогда думалось, фразу:
- Хочешь, я выебу всех твоих собак? - конечно, ни о каких собаках я тогда не знал, тем более ничего не знал об их количестве и породе. По злой иронии судьбы и дурацкому стечению обстоятельств я попал в цель.
Я был обречён.
Дальше всё развивалось, как в фильме "Унесенные ветром". После продолжительного лукавого взгляда она поманила меня костлявым пальцем, и я подошёл к ней. Она страстно впилась своими перекрашенными губами в нагрудный карман моей куртки, так как выше дотянуться не могла. Несмотря на это, на уровне моих глаз колыхались её белёсые кудри, имеющие разительное сходство со стекловатой.
Так как трамваи уже не ходили, мы отправились к ней домой пешком. Мы шли молча, а меня одолевали мысли о предстоящем сношении. От этих мыслей моё достоинство скукожилось и, наверно, хотело меня предательски покинуть, но я крепко сжимал его в кулаке. Так мы дошли до её дома.
- Сюда, - сказала она и ускорилась по направлению к подъезду, на дверях которого было начертано: "Петросян умер. Бог".
Я мечтал, чтобы мы застряли в лифте надеясь на то, что она побрезгует овладеть мной в луже мочи средь обхарканных стен. А если лифт не работает, и мы будем подниматься по лестнице, то на нас нападут наркоманы или уголовники и "розочкой" раскроят ей лицо. Я даже согласен был получить удар ногой в пах, лишь бы не коротать ночь с ЭТОЙ.
Все мои мечты разбились как хрустальный бокал на свадьбе, выпавший из рук невесты, или как баночка с мочой, оброненная престарелой санитаркой - моя спутница жила на первом этаже.
Мы вошли, за нами захлопнулась дверь, и начался тот кошмар, о котором я не могу забыть ни на секунду.
Я был поглощён в пылесос порока, раздавлен в мясорубку похоти, спущен в унитаз пресыщения и по сей день, задержав дыхание, барахтаюсь в канализации обреченности.