Аннотация: Часть следующей главы главы. Пока не входит в общий текст.
Как Сабир богудур через топь-трясину шел.
Трудна дорога среди болот. Гнус-мошка донимает, на тело липкое от пота ковром ложится. Жарит солнце сверху, а снизу грязь-вода хлюпает. Поднимается кумар с болота, сладко голову кружит, с пути истинного сбивает. Утомительна дорога через бочажины, несмотря на то что путь разведан и пробирается отряд по вешкам да зарубкам на чахлых деревцах. Падают кони, проваливаясь в затянутые мхом ямы. Не сдается Сабир богадур первый тропу тропит, да еще воинство свое подбадривает.
- Подтянись! - крикнул он зычно, оглянувшись на богадуров своих.
Вот впереди показался взгорок небольшой с сосной громадной покореженной злой болотной силой. Вынес Мурзик Сабира богадура на холмик сухой и открылась взору егета трясина погибельная туманом колышашимся затянутая. Спрыгнул он на землю, звякнув доспехом своим и промолвил устало:
- Все, тут обедать будем. Нет пути дальше - оглянулся он на воинство свое и углядел огонек рыжий с кочки на кочку перелетающий. - Ага, вот и хозяин мест здешних, сейчас наверное летучий кобаль строить будем, а то как топь эту преодолеть без ущерба.
- О-о! Иди-ка сюда Гулей. Вижу старание твое и заботу о нашем караване. Давай-ка обиходь-те коней. Да ходь чайком нашим духмяным степным всех егетов напоите. Сказал так богадур властно и пошел навстречу белемле Телкиру путь-дорогу выбирать. А сам белемле уже на краю топи на полянке обернулся шаманом мудрым, достал бубен гулкий из-за спины, ударил по нему лапкой заячьей. Одновременно с глухим "Бум", который издал бубен, из горла белемле вырвался чистый слегка дребезжащий шаманский рык:
-О-ойй-ё! - этот звук повис в воздухе заставив, склонится траву и колыхаться отпрянувшие клочья туманной стены. Белемле сделал три коротких напряженных шага к белесой границе. Каждая поступь сопровождалась звоном бубенчиков, которые были искустно вшиты в его штаны. С каждым его шагом трава выпрямлялась, а отдельные клочья тумана, словно руки пытались дотянуться до ног белемле. И после бесславных попыток обвиться, урвать, дернуть - эти белесые нити скручивались обратно в туман, шипя как рассерженные кошки.
- Буммм! - чуть звонче ударил бубен.
- О-ойй-ёёё! - и все повторилось опять.
- Буумммм! - набатом разнеслось на все болото.
- О-ййй-Ё! - последний звук слился с голосом бубна. Да так, что сильный могутный и единый звук единым направленным ударом умчался вперед, туман под себя приминая и открылся проход над топью длинным ущельем. Стены ровные, словно из кости Зурагая излаженные, а меж них топь пузырится зловонная обиталище Жабы Бака Берей ее вотчина.
Вскинул белемле Телкир руки вверх, прыгнул и обернулся опять лисом степным, ударил хвостом огненным по топи, плеснула она в стороны. Открылся тут путь-дорога из красного песка среди туманных стен к Сарай-тепе.
Очнулся Саня, сидя на попе ровно. Сидит среди примятой травы, глазами хлопает. Сзади его кто-то носом теплым в спину дышет, да обиженно порыкивает. Видимо Мурзик спужался сильно и прикрылся хозяиным от сильного колдунства.
- Эй, егет! Не рассиживайся, вставай давай, пока дорога тебя ждет. Хватит гуриями в садах небесных любоваться - призывал белемле Телкир, прищелкивая пальцами с черными длинными ногтями у Сани под носом.
- Вот, держи Сабир богадур три пера тебе от самого падишаха всех птиц Сумрау торна* - сказал торжественным голосом Телкир вздев когтем черным к небу, выше чудной шапки своей. - Там, - и его коготь клюнул в сторону тропы, - впереди не только ровный путь. Трижды придется тебе через зловонную дорогу Жабы Бака Берей переход искать, потому как не ходит она прямо, как ты, а все норовит зигзагом проползти. Вот когда увидишь ты ее путь, брось тогда перо Сумрау торна белое, обратись к нему как к падишаху и соткется тогда тропа невесомая переход через зловонную дорогу Жабы Бака Берей.
* торна - журавль (баш.)
- Давайте егеты, поспешайте, спасите Сарай-Тепе, а то уже скоро ночная мгла застигнет вас богадуры среди трясин.
Запрыгнул Саня решительно на спину ЕрррХама, тронул его про-между стен зачарованного тумана. Ступил Мурзик осторожно на дорогу белую искрящуюся солнечными бликами и пошли за ним цепочкой кони башкыртские. Косились они глазами бешенными на стены непонятные, что их окружали, но покорные воле своих седоков, только всхрапывали иногда. Молчали егеты, было им необычно, и страшновато конечно. А скоро и добрались до первой обещаной вонючей протоки, в которой крутились водовороты жидкогрязной черноты, изредка поднимались из глубин этой прорвы газы, надувались кристально черные пузыри, и лопались, разбрызгивая капли своего зла по округе.
Спрыгнул Сабир богадур с Мурзика, достал из халата заветное белоснежное перышко, дунул в сторону прохода за топью, с образом падишаха всех птиц Сумрау торна в душе проговорил заветные слова о помощи в благом деле. Лег тут меж берегов ажурный белоснежный мостик, но показалось всем, что где-то в недалеке с упругим тихим шорохом хлопнули небесные крылья падишаха всех птиц Сумрау торна. Зашептались башкырты в удивлении за Саниной спиной, выражая свой восторг и вежество, такому голимому чародейству. Подошел Сабир богадур к краю небесного мостика и попробовал его своим сапожком на прочность. На что ему ЕрррХам ехидно заметил, подталкивая в спину:
- Не боись Сабир богадур, не судьба нам сегодня в трясине грязевыми ваннами наслаждаться. Поспешать надо, там впереди в Уролэ батюшке купаться будем, чистится.
Пребрались они по мосту небесному на другую сторону настороженно, только Гулею с Ци Цзяном пришлось верблюдов конкретно поуговаривать. Не хотели эти корабельные животные ни как с песочка белого на непонятно что ноги свои ставить. Но перешли и в первый раз и во второй. Приблизился отряд к третьей протоке, а за ней уже и бережок виднеется в дымке вечерней, и вроде как кусок стены показался города Сарай-Тепе. Только странно как-то тихо впереди, и войнов на стене не видно.
Но ничего не поделаешь дело обещанное совершать надо, достал Сабир богадур башкырт третье перышко из-под халата своего, сотворил новый последний переход через дорогу Жабы Бака Берей.
- Уф, - сказал он, пот соленый ладонью вытирая, со лба своего высокого, когда весь караван перебрался по белоснежному мосту на крепкий берег перед стенами Сарай-Тепе.