Ляликов Алексей Владимирович : другие произведения.

Мифическая жара вступление

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вступление к ненаписанному роману


   "Мы странно встретились..."
   Т. Р. Амвай, С. Т. Олб
  
   Даже извилистые трещины в необычно светлой (на Солнце выцвела, что ли, за столько лет?) коре были огромными. В иные помещалась ладонь, а порой и вся ступня. Это помогало карабкаться. Внизу дерево походило на скалу: и вдесятером не обхватишь, но здесь уже чувствовалось, что ствол - это круглый столб, и кое-где из него торчали другие неохватные столбы. То есть ветви. Однако перелезать с одной на другую было ещё затруднительно: промежутки между ними во много раз превышали рост Сника. Периодически у него возникали сомнения относительно собственной способности преодолеть обратный путь, но всякий раз он утешался тем, что давно уже превысил уровень, с которого падать безопасно.
  
   Хоть ветви и были огромны и редки, заканчивались они гигантскими шапками листвы, и здесь, у ствола царил зелёный полумрак. Это, однако, не помешало Снику до предела пропитать по?том и без того не слишком чистую одежду. А ведь до места, даже приблизительно похожего на смотровую площадку, лезть ещё гораздо больше, чем пройдено.
  
   Он поднял голову. Самая высокая развилка, откуда, собственно, и планировалось обозревать окрестности, еле просматривалась сквозь серо-зелёное кружево веток и листьев. Отнюдь не воодушевляющее зрелище, но это всё же лучше, чем смотреть вниз. А всё из-за желания увидеть мир глазами птиц. Нет, конечно по деревьям он лазить умеет, и получше многих. Но по деревьям, а не по деревянным горам.
  
   Пока Сник мысленно ругался глаза, руки и ноги делали своё дело, и вскоре обнаружилась первая развилка. С земли её, кстати, видно не было. Ниже ветви отходили в стороны по одной, и обойти их не составляло труда. Если не считать трудом постоянное впивание пальцами в любые неровности коры. Но сейчас ствол разделялся на три почти одинаковых части, и поэтому становился толще. Со всех сторон. Лезть по сужающейся или просто вертикальной башне было не слишком удобно, но возможно, однако теперь... Сник попробовал подтянуться только на руках, чтобы потом перебросить одну из них вверх, где, собственно и начиналась развилка, но не дотянулся и чуть было не сорвался. Падать с такой высоты было бы уже неприятно. Прежде всего, потому, что долго. Он не упал, но с размаху впечатался лицом в ствол и в кровь разбил губы и нос. Вдобавок, ещё и руки ободрал.
  
   Пришлось повторить трюк. Только на этот раз он вспомнил и про ноги. Подтянул ступни как можно ближе к ладоням и, оттолкнувшись ими, бросил всё тело, возглавляемое правой рукой, вверх и чуть назад, вдоль поверхности коры.
  
   Ему повезло. Если бы перетяжка коры между ветвями была чуть толще, он не смог бы ухватиться за неё. И тогда бы уж точно рухнул. А так, она оказалась лишь тонкой стенкой, и намертво вцепившись в неё, Сник втащил измученное бессмысленными трудами тело в промежуток между гигантскими столбами. И рухнул в воду. Три братца-ствола уходили вверх из довольно-таки приличной лужи. По меньшей мере, шага три в поперечнике и почти по колено глубиной в середине. А дождей-то не было дней двадцать. Вода оказалась чистой и тёплой. Только по поверхности плавало несколько листиков, да со дна свалившийся Сник поднял немного вконец размокшей деревянной трухи.
  
   Естественное деревянное корыто оказалось вполне привлекательной купальней, и, скинув промокшую одежду, он принялся смывать с тела грязь и запёкшуюся кровь. Удивительнее всего было то, что Солнце светило сюда почти беспрепятственно. В гигантской кроне оказалось множество окон, и в одном из них красовался сейчас сверкающий круг. Тем более странно, что вода не испарилась...
  
   Сник вылез на бортик и уселся обсыхать. "Наружу" он старался не смотреть. Как, впрочем, и вверх тоже. Взгляд бесцельно блуждал по деревянному дну, пока он не понял, что перед ним не совсем простая "лужа". Один из стволов был полым, и вода уходила в него через проём, высотой почти в рост Сника. Мёртвый этот ствол, что ли? Он всё-таки задрал голову. Да нет, вполне живая ветвь. Просто в деревянной скале есть пещера, куда частично уходит горное озеро.
  

* * *

   Глуповатые шутки грузчиков звучали всё тише, и их хохот уже заглушался кряхтением и сопением охранников. Которые не смеялись. Не потому, что остроты потных деревенских здоровяков тупы, как их деревянные башмаки. И не потому, что шутили над ними. Охранники вообще не смеются. Когда они - охранники, конечно. Так уж заколдованы. Правда, это не делает их умнее вонючей деревенщины.
  
   Тальвии захотелось прыснуть, но она сдержалась. Без особого труда. Дверные створки глухо стукнули друг о друга, и воцарилась тишина. Всё правильно, здешние двери, закрывшись, не должны пропускать никого и ничего. Даже звуки. Теперь можно было считать. До скольких там велит считать в подобных случаях уложение? Верно, чем дольше, тем лучше. Она нашла силы дотянуть до трёх с половиной сотен. Все наставники в один голос утверждали, что мысленный счёт одновременно и расслабляет, и сосредотачивает. Может, это и так, но, что касается Тальвии, то ей он прежде всего помогает не думать. Вместо мыслей в башке бесконечной цепью проплывают числа, и ты тупо провожаешь их взглядом. Прекрасный способ убить время. И вот, оно убито, чувства раскованы, внимание обострено, посмотрим, что происходит вокруг.
  
   Собственно, смотреть-то можно было только перед собой, и видеть полную темноту, но есть же и другие органы чувств. Нос, например. Единственный запах, который он улавливает - запах собственного пота. И это хорошо. В смысле, что только пота. И есть ещё уши. Они пока ничего не слышат, но только пока. Если прислушиваться достаточно долго, то... Вот, словно оживающие призраки, медленно, но ощутимо нарастая, всплывают ритмы. Опять же, собственные. Сердце и дыхание. Что-то тяжело мы дышим. Хотя сам факт весьма обнадёживает. Проторчать в этом гробу столько времени и не загнуться... Ну ладно, что ещё мы слышим, кроме стука сердца и хриплых вздохов? Вроде бы, ничего... Или...
  
   Что-то схожее с очень далёким всплеском на грани слышимости прозвучало где-то впереди. Правда, понять, где это "впереди", сейчас было затруднительно. Наверняка Тальвия могла утверждать лишь то, что входные ворота находятся у неё за спиной. Ещё один всплеск. Он не был громче. Просто улучшался слух. Может, маги устроили в этой пещере ещё и баню? Довольно долго она ждала очередного всплеска, а когда тот прозвучал, чуть не прозевала, потому что расслышала, наконец ещё один звук - тихое потрескивание над головой. Так трещат тонкие сырые ветки в огне. Что там может гореть, наверху? Факел, лучина, плошка с маслом? Или, может, они развели костёр на потолке? От этих колдунов всего можно ожидать. Тальвия представила себе, как, вопреки всему, свешиваются с потолка языки пламени, и ей стало нехорошо.
  
   Зачем, скажите на милость, огонь в помещении, где никого нет. Ну, то есть, считается, что здесь никого нет. Ещё один всплеск. Словно далеко-далеко в воду упал камень. Для чего здесь вода, и что за камни в неё шлёпаются? Тоже мало понятно. А вот и ещё один звук. Высокий. Однотонный. То ли свист, то ли зуд. И ещё: будто кто-то водит ногой по сухому песку - шурх-шурх... Если прислушаться, магическая кладовая не тише рынка. Может, её не туда затащили? Да нет, вроде, по дороге все признаки свидетельствовали, что добыча захватила наживку. Скорее всего её доставили по адресу. Вот только, уж больно здесь шумно. Или на свалках никому не нужной волшебной рухляди всегда так? Впрочем, чтобы всё это услышать, надо было действительно изо всех сил прислушиваться. А если расслабиться, то кроме звуков, издаваемых собственным телом не улавливаешь ничего.
  

* * *

  
   В кабинете, за прозрачной стенкой, блики скакали как сумасшедшие, и Ёзз догадывался, что такое вытворяет там синтан, но встать и проверить, не рискуя перевести эмоции Эслы за точку кипения, не было никакой возможности. Ну почему это всякий раз, как только серьёзная работа вступает в решающую фазу, находится кто-то, желающий немедленно выяснить отношения? Впрочем, ответ известен: "Сам виноват". А эту, разбушевавшуюся не хуже синтана, подругу, похоже, волнуют сейчас лишь собственные чувства. Хотя она и раньше особо не интересовалась аппаратурой в кабинете своего возлюбленного. Да, и близость космодрома делала светопреставления в квартире Ёзза привычной средой.
  
   Какой кретин придумал расширять город именно в этом направлении, он так и не смог выяснить, хоть и очень заинтересовался этим вопросом уже через три дня после новоселья. Тем, кто живёт внизу, ещё повезло. Так, ерунда, яркие зарницы каждые десять-пятнадцать минут, да, если приглядеться, белые вертикальные молнии над верхушками могучего леса. А отсюда, с последнего этажа видно всё: и периодически наливающиеся разноцветным сиянием стартовые котлованы, и вытягивающиеся в молнии взлетающие лихтеры, и сплющивающиеся в световые блины, прежде чем утонуть в фиолетовых причальных колодцах, садящиеся, и столбы света прожекторов, специально таких ярких, чтобы их было видно с орбиты, и сверкающее всеми цветами радуги здание вокзала. И так всю ночь. И, уже на третью ночь, это зрелище теряет всякую привлекательность. Впрочем, всегда можно убрать прозрачность на оконных стёклах, а звукоизоляция задействована постоянно. Как глобальная, вокруг космодрома, так и локальная, в здании.
  
   И. всё-таки, нельзя же жить, не имея вида из окна. Правда, надо отдать должное архитекторам, они вовремя остановились и не попёрли градостроительном раже дальше. Так что лес между окраиной и всеми этими разноцветными чудесами - это настоящий вековой лес, а не какой-нибудь там парк или сквер. А те, кому приходится смотреть из окон на другую сторону, леса не видят. А видят они никогда не засыпающий центр, это сверхроскошный праздничный пирог на несколько миллионов ртов, по ночам фонтанирующий огнями не хуже космодрома, унылое однообразие жилых окраинных небоскрёбов и то, что находится между тем и этим, и деликатно именуется промзоной. Но, что делать, если концепция города, намертво заложенная в его план ещё древними отцами-основателями, совершенно не вписывается в космический век. И десяткам миллионов жителей, чтобы развлекаться и спать, надо где-то работать.
  

* * *

  
   Он кинул на плечо мокрую одежду и, морщась от ещё не прошедшей боли в ободранных руках, заглянул в "грот". Это действительно здорово смахивало на пещеру или, вернее, на тоннель. Только вот вёл он не вперёд, как все нормальные тоннели, а вверх. Пустая деревянная труба неплохо освещалась отражающимся от водяного зеркала солнечным светом. В поперечнике это "дупло" имело шага полтора, то есть четверть, а может даже треть от толщины ствола, в котором было выдолблено, а в высоту раза в четыре превышало рост Сника. И там, наверху, что-то серебристо поблёскивало. Куда могло подеваться столько древесины, и, главное, благодаря чьим усилиям? Не древогрызки же это сотворили? Хотя, все стены были изборождены ходами этих зверьков. А ещё, во множестве, на стенах имелись странные наросты, типа перепонок. Выглядели они упругими и скользкими. Сник осторожно потрогал ближайшую. Да нет, эта штука оказалась сухой и твёрдой, как обычное дерево. И цвет у неё почти такой же. По перепонкам и ходам древогрызок вполне можно вскарабкаться до потолка и посмотреть, что там серебрится. Вот только,.. слишком уж необычно всё это выглядит. Сразу вспоминаются местные, с их сказками о колдовском холме.
  
   Никто из них уже лет десять, наверное, никаких колдунов здесь не видел, а даже подойти боятся. Холм, конечно, особенный. Выпуклый какой-то, крутобокий, поменьше соседних в поперечнике, но, зато, повыше. И дерево ещё это. Но другие-то деревья здесь самые обычные. И насекомые жужжат, как в других местах, и птицы так же щебечут, и листья шумят. Кого бояться-то? Вот Снику есть, кого бояться. Только это не колдуны.
  
   Ведь он не воровал яиц у Вздонца (ну, по крайней мере, тех, из-за которых на него стали устраивать облавы), но никто ему не верит!
  
   По правде говоря, потому он и полез на дерево. Места здесь хорошие. Тепло, сухо, в лесах полно еды. С такой высоты легко высмотреть место, где можно осесть, не боясь показаться на глаза обезумевшим мужикам из Приболотья. Но, с другой стороны, когда-то же здесь жили колдуны, да и дерево это уж чересчур здоровое. Ясно видно, конечно, что оно очень старое, но Снику ни разу не встречалось что-либо подобное раньше. Однако, если он сейчас полезет вверх снаружи, по стволу, а не здесь, в трубе, то потом всю жизнь будет корить себя, что не решился посмотреть на колдовские тайны. При условии, конечно, что здесь есть нечто, имеющее отношение к колдовству.
  
   Тем более, что лезть очень даже удобно. Ногу - сюда, руку - туда. Подтянуться. Другую ногу во-о-от сюда... Стой, надо одеться. Одежда не успела высохнуть и, по такой жаре, а полуденное тепло пробиралось даже в эти места, приятно холодила тело. Повторив первые шаги, он вновь устремился к серебряному "потолку". Что-то уж слишком легко давался этот подъём, словно колдуны специально заманивали Сника в своё логово. Только непонятно, что им нужно от бездомного бродяги? Стенка перед глазами внезапно кончилось, обнаруживая вход в соседнюю трубу. Сник ошалело завертел головой и чуть было не свалился от неожиданности: сверху, прямо на него, уставились чьи-то глаза.
  

* * *

  
   Стоп! Это всё чудесно, но какие следуют из этого выводы? Какие звуки наиболее опасны? То есть, опасными могут быть, конечно, не звуки, а их источники, тем не менее - какие? По логике вещей, на следующем шаге ей нужно открыть заслонки перед глазами. И тогда взгляд будет направлен на воду. Вроде, ничего страшного. Но что, если это - не вода? Понятно, даже самым безумным колдунам не придёт в голову купаться в кислоте или щёлочи, да и нет здесь никого, кроме неё... Почти наверняка, нет. Но что-то ведь там плещется? Пусть звук еле слышен ЗДЕСЬ, это вовсе не значит, что до воды, или до чего там ещё, далеко. Магия, пропади она пропадом! А если эта жидкость ядовита и булькает непосредственно под ногами? Открываешь щитки, а брызги прямо в лицо. Или, треск наверху. Вдруг, там настоящий огонь? Огонь и вода... Может, тут действительно баня? А вообще-то, уж ко?ли пещера заколдована, всякие логические построения будут сомнительны. Может, ей только кажется, что огнь трещит сверху, а на самом деле он снизу, или вовсе не трещит? Ведь для других звуков: свиста, шороха, она не может определить даже направление. Кажется, что они идут отовсюду.
  
   Безрезультатно поспорив с собой, Тальвия потянула пальцы к рукоятке... Легко сказать "потянула". А если конечности затекли настолько, что там давно уже ничего не колет и не жжёт, а ты просто их не чувствуешь? Она изо всех сил зажмурилась. Потом ещё раз. Ещё. Вроде как, в голове кровь ещё не затвердела. Сморщила лоб, нос, пошевелила нижней челюстью, пожевала губами. Сейчас можно будет покрутить головой. Волосы застучали по стенкам. Снаружи это прекрасно слышно... Ну и плевать! Всё равно, рано или поздно придётся вылезать, а тогда уж грохоту будет! Теперь пожать плечами, напрячь мышцы. Бицепсы, трицепсы, дельта. Ну, пальцы, где вы там? Во-о-о-от они. А вот и рукоятка. Теперь снова опустить веки. Каким бы не было наружное освещение, глаза так долго пробыли в темноте, что в первый момент её наверняка ослепит. Рукоять вроде бы пошла вниз. Наверняка этого утверждать было нельзя, кисть ещё не достигла такой чувствительности. Но вот громыхнули, расходясь в стороны, выпуклые щиты перед глазами. Тальвия сжалась в комок, ожидая всего, что угодно, от кислотных брызг в глаза, до насмешливых голосов затаившихся вокруг магов. Но ничего не произошло. Вообще ничего.
  

* * *

  
   И всё же, было бы неплохо посмотреть, что же там такое делает машина. Правда, начни он сейчас обращать внимание на работу, скандала с Эслой не избежать. А входить вслед за ним в дверь кабинета ей не позволит оскорблённое чувство собственного достоинства. Впрочем, похоже, что и в противоположную дверь, ведущую в спальню, она тоже больше не собирается. Так что решать всё придётся здесь, в гостиной. Так сказать, финальная беседа в ночи. При свете космодромных и синтановых огней...
  
   - Эй, я всё ещё здесь! Замечаешь? - женские пальцы защёлкали когтями возле носа Ёзза.
  
   - Да, это заметно... Прости, я опять задумался. Работа, будь она проклята. Так что ты говоришь?
  
   Вот так с ними и надо: разозлить, но так, чтобы не оскорбить. Пусть перекипит внутри, глядишь, тогда и сможет спокойно разговаривать.
  
   Эсла действительно вскипела, разве что пар из ушей не пошёл. Она вскочила из-за стола, всплеснула руками, несколько раз открыла и закрыла рот, не находя слов от возмущения, кинулась к вешалке, собираясь одеться и уйти, вернулась, уселась и уставилась на Ёзза. Они смотрели друг на друга довольно долго, и ёзз почти физически чувствовал, как утихают эмоции в душе женщины.
  
   - Я влюбилась, Ёззи. - изрекла она, наконец.
  
   - Да-а-а? Рад за тебя. Давно?
  
   - Перестань. Перестань делать вид, что не слушаешь, что полностью ушёл в работу, что я тебя мало волную, и вообще, не прикидывайся, будто у тебя нервов нет!
  
   М-м-мнда, у кого здесь проблемы с нервами на самом деле?
  
   - Я действительно влюбилась! В другого мужчину, не в тебя. И похоже, что и он ко мне не равнодушен. Представь себе, такое тоже возможно,.. - она мгновенно осеклась, поняв, что взяла, видимо, все-таки слишком резкий тон.
  
   - Ну, почему же? Я-то как раз очень хорошо представляю. - Ёзз попытался как можно беспомощнее развести руки.
  
   - Прости, - она вздохнула, - не знаю, что и сказать. Я как-то и не задумывалась, во что выльется такой разговор. У меня все мысли только о нём и были. Казалось, я приду, скажу тебе, что случилось, и всё. О тебе можно будет забыть, и у меня начнётся новая, счастливая жизнь. А сейчас,.. я не знаю, что делать. Но без него я тоже не могу...
  

* * *

  
   Понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что это его собственное отражение в удивительном, словно сотканном из серебряной паутины, зеркале. Именно оно освещало обе трубы, отражая солнечные лучи, сперва отразившиеся от лужи внизу. Такой штуки Сник отродясь не встречал, и ему впервые стало понятно, почему деревенские жители обходят холм стороной. Похоже, без колдовства здесь и впрямь не обошлось.
  
   Раз есть паутина, то кто-то её сплёл. И ещё не известно, что лучше: пауки или колдуны. Наверх пути не было - зеркально-паутинный потолок оканчивал обе трубы. Сник сунул голову в соседнюю трубу быстрее, чем успел подумать, что это может плохо кончиться. Но плохо это не кончилось, и ничего особенного он там не увидел. Он вообще ничего там не увидел. Кроме непроглядной тьмы. Пришлось довольно долго ждать, пока глаза привыкнут и смогут различать хоть что-то в тусклом свете дважды отражённых солнечных лучей. И одновременно размышлять, имеет ли это хоть какой-то смысл. Наконец, во мраке стали проступать очертания уходящего в неопределённую глубь деревянного колодца. На вид он мало отличался от соседнего: стены трубы густо обросли перепонками, а на дне её что-то совсем уж слабо поблёскивало. Ещё одна паутина? Многовато их здесь. А пауков нет...
  
   При таком слабом освещении трудно было что-то утверждать наверняка, но, похоже, колодец понемногу расширялся книзу, а дно его лежало даже ниже основания дерева.
  
   - Ну, и зачем мне туда лезть? - спросил Сник, задравши голову, у своего отражения. Отражение молчало. Конечно, слазить можно было, не оставь он внизу нож, верёвку и огниво. Верёвки, правда, всё равно не хватило бы, но ведь не обязательно спускаться до самого дна. Хотя...
  
   Он же хочет отвязаться от преследований деревенских жителей, правильно? Но не хочет далеко уходить из этих мест. Тоже правильно. Деревенские, ни за какие коврижки, не пойдут на холм. И это верно. Холм не то, что недалеко от этих мест, он сам и есть одно из них. Из мест, то есть. Не подлежит сомнению. Колдунов здесь, похоже, и в помине нет. Причём давно. Значит, их жилище сейчас пусто. Перед ним вход в это жилище. Что это может означать?..
  
   Но страшно ведь! Нет, он, конечно, не собирается, вслед за местными трусами, шарахаться от каждой тени. Он видел волшебников тогда, в детстве, и особого впечатления они на Сника не произвели. Однако, с чего-то, ведь, начались все эти страхи. Может, чародеи не исчезли, просто прилегли поспать на полтора десятка лет? Что произойдёт, если он их разбудит?.. А если там некого будить? Вот-вот, и нечего коленками дрожать и зубами стучать. Или лезешь, или нет.
  
   Сник полез. Перепонки как ступеньки. Очень удобно. И руки, и ноги не скользят. Чем ниже, тем темней. Или нет? Сник понял, что вокруг светлеет, лишь, когда опустился по деревянному колодцу ниже уровня развилки. Во всяком случае, так ему казалось, когда он глядел вверх на далёкую сверкающую паутину-зеркало. Но до дна ещё дальше. А почему светлее-то стало? Солнце переместилось, и теперь больше его лучей отражается сюда? Удивительное дело: снаружи он был уверен, что вниз будет лезть гораздо труднее, чем вверх. А здесь... Сник практически не боялся сорваться, хотя колодец, похоже, всё-таки расширялся книзу. Казалось, что противоположная стена почти рядом, только протяни руку. Кстати... Сник протянул. Оказалось, что добраться туда можно лишь рукой раза в два длиннее. Вся уверенность улетучилась в момент.
  
   Тут же соскочила лева нога, руки судорожно вцепились в дерево, и он довольно долго висел в таком положении, пытаясь понять, чего же ему хочется меньше: лезть вверх и, сорвавшись по дороге, рухнуть с большой высоты, или спускаться, с каждым "шагом" убивая собственную веру в возможность возвращения. Но потом Сник понял, что чем больше он провисит, тем меньше у него останется сил. И если ему не хочется всю жизнь жалеть об упущенном шансе, лезть всё же надо. Вниз.
  
   Ещё несколько раз он соскальзывал с перепонок-ступенек, пока не обнаружил вдруг, что они кончились. Собственно, и дерево тоже. Ниже были грунтовые стены, из которых торчали корни самых разнообразных толщин, длин и форм. И сразу стало темнее. С перепугу Сник рванул, было, обратно, но в очередной раз сорвался (видимо, силы и вправду иссякли) и лишь чудом не рухнул, уцепившись за один из корней уже в полёте. Только после этого он сообразил: стемнело вполне закономерно, ибо чёрные земляные стены отражают куда меньше света, чем светло-серые деревянные. Но было поздно: корень, на котором он висел, угрожающе трещал и вылезал из грунта одним своим концом. Если он лопнет и с другой стороны... В панике Сник начал искать поблизости что-нибудь ещё, пригодное для хватания, корешок превратился в канат раньше, чем закончились эти поиски, и он оказался ещё на несколько шагов ближе ко дну.
  
   Когда с размаху впечатываешься носом в землю в сыром полумраке, да ещё... Кстати, почему в сыром? Повиснув на одной руке и стерев другой грязь с исцарапанного лица, Сник глянул под ноги. Очень мило: дна не было. Точнее, было, но представляло собой водную гладь. Ещё точнее, деревянно-грунтовый колодец был настоящим колодцем, и где у него реальное дно можно только догадываться.
  
   На уровне глаз торчал толстый и надёжный, на вид, горизонтальный корень. Сник перехватился за него. Повисел немного, отдыхая и успокаивая дыхание. Потом повернулся спиной к мокрой стене. Похоже, всё не так уж безнадёжно. В противоположной стороне, внизу, у самой воды зияла дыра. Надо думать, вход. Куда-то... Поперечник у него, конечно, небольшой, поменьше, чем рост Сника, да и лететь туда далеко - колодец здесь широкий, но, если развернуться лицом к стенке, подтянуть ноги к груди, вот так, упереться изо всех сил и ка-а-а-ак оттолкнуться всеми конечностями... В полёте он ещё раз развернулся и... освежил воспоминания о встрече носа и сырой земли. Руки беспомощно зашарили по грунту, ноги столь же бестолково задрыгали в пустоте входного провала, и Сник, заваливаясь на спину, рухнул в обжигающе-ледяную воду. Впрочем, гораздо хуже было то, что он не умел плавать, а ещё печальнее - что у колодца не обнаружилось дна. И уж совсем удручающе - что все силы, оказывается, ушли на карабканье и цепляние за перепонки и корни.
  
   С огромным трудом, захлёбываясь и почти уже не дыша, он всё-таки выполз на "берег", но на этом его возможности окончательно иссякли. И он понятия не имел о том, сколько пролежал, тупо глядя на чёрную землю пред глазами, прежде чем смог встать хотя бы на четвереньки. При попытке встать в полный рост Сник крепко въехал в земляной же потолок тоннеля и, чуть не рухнув обратно в воду, вспомнил, наконец, где находится и что делает. Осторожно высунувшись в колодец, он посмотрел туда, откуда пришёл. До паутинного зеркала было как до неба. Неясный свет в конце быстро расширяющегося тоннеля казался намного ближе, да и идти к нему надо по горизонтали. Сник не стал долго раздумывать...
  

* * *

  
   Даже яркого света, что белой пеленой должен был проникать сквозь веки, она не замечала. Затаив дыхание, Тальвия ждала. Ждала долго. Но новых звуков не услышала. Снаружи было почти также тепло и душно, как в её тесной, добровольной тюрьме. Ни малейшего дуновения не проникало внутрь. Правда, появилось много новых запахов, но почти все незнакомые и мало что говорящие об окружающем мире. Но уже одно то, что её не прибили в первый момент, вселяло оптимизм...
  
   Никуда не торопясь, он подняла веки. Всё-таки, снаружи было довольно светло. Хотя и весьма туманно. На фоне размытых светлых пятен выделялось несколько тёмных. И всё. Да, глаза, похоже совсем разучились видеть в этом ходячем гробу. Тальвия зажмурилась, ещё раз помотала головой, уже совсем не стесняясь производимого шума, и опять посмотрела перед собой. Теперь хоть что-то можно было понять. Решётчатая конструкция слева весьма походила на вешалку для одежды. Только вот, висели на ней не платья и костюмы, а какие-то толстые верёвки. Может, ползушки? Она решила, что, когда вылезет, не станет приближаться к этой штуке. Справа в кучу были свалены книги, свитки, манускрипты, дощечки, таблички, короче всё на чём можно записывать заклинания, заклятья, проклятья и прочую магическую чушь. Ну что же, теперь, когда обстановка прояснилась, а руки и ноги начали потихонечку оживать, можно вылезать.
  
   Тальвия разобрала заслоночные рычаги, отцепила внутренние защёлки и, с трудом сгибая колени, встала на заранее подготовленные ступеньки. Плечами, руками, затылком она упёрлась в местный "потолок" и начала медленно выпрямлять спину. Вот сейчас грохоту точно будет немерено! Верх статуи стал медленно подниматься. Не рухнуть бы из такого положения. Тальвия понятия не имела, на чём стоят ноги её железной одежды. Из-за спины раздались рёв и сиплое дыхание. Ничего не успев сообразить, она бросила на звук железную голову и метнулась за книжную кучу, на ходу выхватывая кинжал. Вслед за ней, чуть не раздавив свою недавнюю начинку, рухнули остатки статуи. И только тогда её догнало опаляющее дуновение. Вжавшись в пол, она лихорадочно искала более надёжного убежища, не находила и, холодея, ожидала продолжения.
   Её ждали, пропади всё пропадом, с ней просто играли, как сытый хищник с жертвой. Продолжения не последовало. Осторожно высунувшись из-за непроизвольно возникшей баррикады, Тальвия... столкнулась взглядами с огромной звериной мордой, вмурованной в стену над входными воротами. Голова явно была металлической, но и... живой одновременно. Так вот о чём говорил Гесенк! Старик, похоже знал-таки кое-что. Жуткая железная харя могла рычать, страшно скалиться и дуть раскалённым воздухом, но, если близко не подходить, оставалась вполне безобидным пугалом. Оглядевшись, она поняла, наконец, откуда идёт свет.
  
   Потолок и стены густо усеяли оберегающие пентаграммы. Они светились. Довольно слабо, конечно, но, после кромешной тьмы, этого вполне хватало. Придворные маги, видать совсем спятили от жадности, раз решили защищать своё барахло не только от воров из плоти и крови, но и от духов. Самая большая сияла прямо над головой: круг, в нём пятиугольник, а в нём - звезда. Круг, правда, не очень круглый, и пятиугольник явно неправильный, но может так и надо? Остальные символы были поменьше и позамысловатее. В особенности густо они покрывали входные ворота. Прямо-таки какая-то маниакальная предусмотрительность. И чего стоит эта иллюминация, вкупе с железной башкой и немереным, наверное, количеством прочих непроходимых препятствий, если она, Тальвия, уже здесь? Великая магия! Нет, не даром их учили никогда не учиться колдовать.
  
   Вдали от входа освещение слабело, но и там вполне можно было ориентироваться, и она решила посмотреть, что же это всё-таки плещется. По дороге к предполагаемому водоёму Тальвия обогнула, не особо разглядывая, с десяток приличных завалов. Потолок пещеры сильно понижался, и становилось видно, что её действительно выплавили или выжгли в толще скалы. Только вот магический огнём, или обычным, сказать сейчас было невозможно. Старый хрыч действительно не врал, и, если и остальные его слова были правдой, то у Тальвии уже имелись кое-какие догадки о том, что она увидит в конце пещеры... Так и есть - вода. Здоровая лужа, шагов в двадцать, наверное. Мужских, конечно. Точнее, не лужа, а срез воды колодца. В этом она вскоре убедилась, когда из "лужи" высунулись два длинных белых прута, а за ними - чья-то безглазая, белая же, голова. Разверзлась пасть, куда вошло бы пол-Тальвии, с рядами мелких, острых, полупрозрачных зубов и, вслед за усами, ощупывающими каменный "берег", потянулся такой же длинный, широкий, серый язык. Тальвия поспешила отдалиться. Пасть захлопнулась, и её жуткий обладатель с тихим всплеском канул в глубину. Вот он, значит, какой, второй путь в колдовскую сокровищницу придворного мага наместника. Существующий, но абсолютно непроходимый. Подводный, через подземные озёра, ведущий, скорее всего к какому-нибудь непримечательному болотцу.
  
   - И опять-таки, ради чего такие сложности, если я уже здесь? - не стесняясь вслух вопросила Тальвия, возвращаясь на середину. "А к тому, дура самодовольная, что выйти ты не сможешь, если не найдёшь жезл Ёзза и не разгадаешь его секрет!" - подрезала она себя. Уже мысленно. Последнее было правдой, и она знала это, ещё собираясь сюда. Но таков был единственный шанс в выбранной ею игре. То есть, что значит выбранной? В те времена выбирать не приходилось.
  

* * *

  
   - Может, всё-таки включим свет?
  
   - Нет! Не надо!..
  
   "В темноте мы все становимся откровеннее. Чудно! Наверное, если не видно лица собеседника, легче говорить правду."
  
   - Я не знаю, что ещё сказать, Ёзз. Но ведь ты понимаешь, что со мной происходит, правда?
  
   - Надеюсь, хотя ручаться не стану... Знаешь что,.. давай я за тебя попробую сказать то, что ты собиралась, но не смогла.
  
   - Ну-ну, попробуй.
  
   - Я не знаю, что такое любовь,..
  
   - Та-а-ак...
  
   - Хорошо-хорошо. Я не знаю, что другие, и ты, в том числе под этим подразумевают. Поэтому, я не стану говорить, что ты меня ЛЮБИЛА. Но я точно знаю, что тебе нравилось быть со мной. Причём, я имею в виду не только, и даже не столько постель. Я видел, как ты радовалась нашим встречам, по какому бы поводу они не происходили. Более того, я возьму на себя смелость предполагать, что и в разлуке у тебя улучшалось настроение, когда ты вспоминала обо мне. Может, это эгоизм и даже цинизм, так говорить, но, наверняка, хоть раз у тебя была мысль, что какие бы неприятности не случались с тобой, рано или поздно мы увидимся, и все они отойдут на второй план, а тебе, пусть и ненадолго, станет легче... У тебя нет желания полоснуть меня когтями по лицу?
  
   Она задумчиво покачала головой.
  
   - И на том спасибо. Все это, конечно, не значит, что для тебя не существовало других мужчин. Многих встречных ты разглядывала с интересом, оценивая и примеряя к себе, но потом взгляд переходил на следующего, и всё повторялось. Со знакомыми и друзьями было чуть иначе, там оценка шла постоянно, может, даже неосознанно, и оценивались черты характера, души, но по смыслу - то же самое. Однако однажды ты заметила, что не можешь перестать думать об одном из них. Он интересен тебе, и с каждым днём всё больше. В какой-то момент он начинает тебе нравиться. Ты не понимаешь, что происходит, и это тебя тревожит. Но поделать ничего нельзя. И однажды ты поставила его на моё место. А потом ещё. И ещё. В конце концов, ты, скорее всего вечером, перед сном, оставшись наедине с собственными мыслями, поставила себе вопрос: "Он или я?". И выбрала его. И стала счастлива от этого выбора. С тех пор ты постоянно испытываешь наслаждение даже от одной мысли о его существовании... Я хоть что-то угадал?
  
   - Н-н-ну, кое-что... То есть, я понимаю, ты хочешь сказать, что всё это типично,.. но не все же такие педанты. Я вообще не анализирую своих чувств. Может, всё и на самом деле так, как ты сказал, но я не умею словами описывать эмоции. Я не могу сравнить пережитое с твоим описанием. Только вот...
  
   "Что ж, "факир был пьян...""
  
   - Только вот ты не знаешь, что делать со мной, да?
  
   - Ёзз, я вообще не знаю, что делать. Я лишь уверенна, что люблю его и хочу быть с ним. Может, мне лучше было просто исчезнуть? Скрыться и никогда больше не видеться с тобой? Хотя, от тебя не скроешься, ты же сыщик... Так что сам решай,.. что мне делать.
  
   Лихой поворот. Впрочем, всё, в общем-то по правилам. Женщины заваривают кашу, а мужчины расхлёбывают. И на кухне, и вообще.
  
   - А с ним ты говорила об этом?
  
   - Про тебя? Нет. Я думала, не понадобится. Надеялась, он про тебя и не узнает никогда...
  
   - Ты что же, считаешь, что он даже не поинтересуется, кто был у тебя до него?
  
   - Но ты же никогда не интересовался...
  
   - Кем, Зуфлем?
  
   - Да-а-а... Стой! А откуда ты знаешь?!
  
   - Ну, я же сыщик.
  
   - Выходит, ты копался в моём прошлом?
  
   - Нет, просто Зуфель попал в сферу моего внимания задолго до того, как я попал в сферу твоего.
  
   - И ты мне ни разу ничего не сказал!?
  
   - Ну, у нас было много других тем. Гораздо более интересных.
  
   - И после этого ты хочешь, чтобы я оставалась с тобой?!
  
   Эсла вскочила, бросилась к двери, но вернулась и, упёршись руками в стол, уставилась на Ёзза.
  
   - Такого я не говорил.
  
   - Ага, значит, не хочешь?!
  
   - И этого не говорил.
  
   - Чего же ты хочешь, умник? - она слегка успокоилась и снова села.
  
   - Невозможного. Чтобы все были счастливы, или, хотя бы, чтобы всем было хорошо.
  
   - А почему - невозможного?
  
   - Потому что в нашем мире счастья на всех не хватает. И даже радости. Я не обрадуюсь, если ты уйдёшь, но если ты останешься, то всё время будешь вспоминать о другом, даже рядом со мной. Эта жертва меня тоже не обрадует.
  
   - А тебе не приходит в голову, что ты мужчина и должен бороться за женщину.
  
   - С кем? С новым предметом твоего обожания?
  
   - Не только. Со мною самой. Доказывать мне, что ты лучше, сильнее, богаче, наконец, что с тобой я стану счастливее, чем с ним.
  
   - Ну, это ж надо не только один раз доказать. Это потом надо будет подтверждать всю жизнь, чтобы не разочаровывать выбравшую тебя женщину.
  
   - Естественно, а как ты хотел?
  
   - А никак. Я лентяй и всё тешу себя надеждой, что меня можно полюбить просто так, таким, какой я есть в своём обычном состоянии.
  

* * *

  
   Вся эта канитель ему уже порядком надоела. Дело, конечно же, не в желании что-нибудь съесть. Покинув дворец, он не разлучался с этим желанием, и они давно успели привыкнуть друг к другу. Привыкнуть к собственной глупости оказалось труднее.
  
   Устройство подземелья оказалось простым: круговые ходы, один в другом, и поперечные, прямые, сходящиеся в общей середине кругов. Имелись, конечно, и во множестве, всякие тупиковые ответвления и даже вертикальные лазы, вроде того, откуда он спустился, но они плохо вписывались в общую картину и легко отличались от основных. Чтобы понять это, нормальному человеку хватило бы пары круговых ходок. Он же уяснил, что движется по замкнутому пути только на четвёртом кругу. Потом несколько раз сбивался в поисках дороги к середине подземелья, а однажды даже повернул обратно и вернулся туда, откуда начал блуждания. И вот теперь, когда перед Сником раскинулась огромная срединная пещера, со всей ясностью встал вопрос "А зачем он вообще сюда стремился?".
  
   Здесь было намного светлее. Правда, светлее становилось всюду на его пути, если он приближался к середине. Каждый раз казалось, что источник находится за поворотом, но каждый раз оказывалось, что там - очередной коридор, и свет исходит из противоположного его конца. Теперь коридоры кончились, а пол уже не был обычным грунтом. То есть, может это был и грунт, но кто-то, в своё время, его очень уж здорово утоптал. До твёрдости камня. Твёрдыми и ровными были и стены, сходящиеся высоко вверху в купольный потолок. Но источников света не было видно даже здесь. Может, светился сам воздух? Колдуны, наверное, и такое могут, с них станется. Воздух свежий, а ветра не чувствуется. Вообще, как-то подозрительно тихо, только вода журчит. Вода? Сник прислушался и осторожно двинулся на звук. В стенах, точнее в стене, ибо помещение было круглым, имелась масса отверстий, через одно из которых он вошёл сюда. В десятом или одиннадцатом обнаружился ручей, втекающий в зал вдоль стены лучевого прохода. Вода казалось чистой, и Сник зачерпнул пригоршню. Не поесть, так хоть напиться. Ледяная жидкость обожгла пальцы и заломила зубы. Откуда она здесь в такую жару?
  
   Сник в очередной раз осмотрелся. В стене не только зияли полукруглые дырки входов. Участки ровной серой поверхности между ними делились вертикальными белыми полосами на массу секторов шириной в три-четыре шага. И на каждом - рисунок. Все - различные, достаточно сложные и, по крайней мере на первый взгляд, бессмысленные. Разделительные полосы спускались на пол и устремлялись в середину зала, где находилось нечто, напоминавшее огромную вазу. Настолько огромную, что великану, которому она была бы по росту, оказалась бы тесно даже в этом помещении. Вокруг "вазы" имелся довольно широкий бордюрчик, уставленный какими-то, тоже малопонятными, предметами. Поверхность этих сооружений имела неприятный серо-сиреневый цвет и наполовину скрывалась за совсем уж непонятными то ли картинками, то ли письменами. Между сходящимися к середине белыми линиями на полу тоже просматривались малоосмысленные рисунки. Да-а-а,.. если здесь и вправду жили волшебники, то колдовство - это просто разновидность сумасшествия.
  

* * *

  
   Весь мир, словно сговорившись, не выказывал никакой нужды в услугах наёмных убийц. Она могла, конечно, отравить для кого-нибудь надоедливого соседа или выкрасть из мясной лавки кусок для голодного лентяя, но ведь не к этому её готовили четверть жизни. Она предпочла сама бы остаться голодной, чем, не дождавшись стоящего дела, браться за мелочёвку. И, когда работа, наконец, нашлась, она оказалась по-настоящему стоящей.
  
   Тогда Тальвия радовалась, как крестьянка, вышедшая замуж за феодала. Чем дольше она работала, тем больше выявлялось трудностей, и тем сильнее становился её восторг. И всё это веселье рухнуло в один момент, лишь стало ясно, что практически задание невыполнимо. Милый такой итог каторжного труда в течение двух с лишним урожаев. А всё из-за того, что, обалдев от долгого ожидания, она не удосужилась сперва проверить, что же от неё на самом деле хотят. Один прокол может стоить карьеры. Хотя, если она не сделает работу, какая уж тогда карьера?.. Работодатель не ограничивал ё во времени, но всё на свете ограничивается рамками здравого смысла. Она может добиться желаемого и через поколение, но кому это будет нужно?
  
   В безвыходных ситуациях профессиональный кодекс ставит интересы дела выше личных. Но она ничего не улучшила бы, даже принеся себя в жертву. Тогда-то и появилась идея обратиться к подпольным магам. Вероятность успеха была столь мала, а печальность провала - велика, что от самоубийства это не сильно отличалось. Неофициальная магия практически находилась под запретом. Никаких указов на этот счёт, правда, не оглашалось, но пойди-ка, поколдуй без лицензии! Справиться с гвардией под силу только очень сильным чародеям, но такие как раз императору и служат. Узнать что-либо о нелегальном волшебнике сложно, выйти на него почти не реально. Тальвии удалось выкачать из подобного типа всю нужную ей информацию. Да ещё так, что тот остался этим очень доволен.
  
   В таких случаях нельзя спешить. Нельзя спрашивать, нельзя выслеживать, если нет уверенности, что это даст хороший результат. Только слушать, наблюдать, читать, если есть что (и если умеешь), ждать и думать, думать, думать. И не отвлекаться. Она сосредоточилась на цели: найти нелегального волшебника, словно это и было её заданием. И нашла его. Но в этом-то и заключается её специальность, и удивляться тут нечему. Первую четверть жизни её тренировали как раз для таких дел. И в том, что старый маг Когно по своей воле выложил ей все тайны, тоже ничего особенного не было. Дед решил, (с подачи Тальвии, конечно) что отдаёт концы и не захотел уносить секрет в могилу, не впутав кого-нибудь в тёмные дела запрещённой магии. Тоже стандартный школьный приём. Правда, если бы их застукали за этими откровениями, на карьере Тальвии пришлось поставить крест. Да, и не только на карьере. Но, как неожиданно оказалось, риск стоил того. Она-то думала, что цепляется за соломинку...
  

* * *

  
   - Вот поэтому-то я и ухожу. Ты сам во всём виноват. Я женщина, и хочу, чтобы на меня постоянно обращали внимание, чтобы меня ценили и за меня боролись...
  
   - Прости, Эс, может это не слишком тактично прозвучит, но разве тот, к кому ты уходишь, боролся за тебя со мной, доказывал тебе что-то?
  
   - Нет, но он такой... прекрасный. Чего ты смеёшься-то?
  
   - Я только улыбаюсь. Ты же сама понимаешь, что предпочла его мне не потому, что он выиграл тебя в схватке с другими самцами, а потому, что просто влюблена в него. В такого, какой он есть. А всё остальное - от лукавого.
  
   - А ты, выходит дело, ни в чём не виноват?
  
   - Да здесь вообще вины нет. Ничьей. Для меня беда твой уход, но я и не думаю кого-то обвинять.
  
   - А как же все эти разговоры о мужской силе? О воле, о смелости? Ты ведь, по сути, сваливаешь ответственность на меня. Дескать, сама затеяла, сама и разбирайся, а я умываю руки. И это, ты считаешь, по-мужски?
  
   - Да не совсем, конечно. По-мужски было бы вздуть тебя как следует, вышибить всю эту дурь из твоей симпатичной головки, да и запереть потом на несколько дней, чтоб ты подумала крепко. Но только, видать, в этом смысле мне, как мужчине, далеко до идеала.
  
   - Перестань. Ты сознательно уходишь от ответа.
  
   - А что, был задан вопрос?
  
   - Неужели ты хочешь, чтобы мы разошлись?
  
   - Это и есть вопрос?
  
   - Ну, а хотя бы и так?
  
   - Конечно, нет. Мне гораздо лучше с тобой, чем без тебя. Не хочется говорить высокопарно, но я люблю тебя и отнюдь не в восторге от перспективы окончательного прощания с любимой женщиной.
  
   - И всё? Тебе грозит такая потеря, и ты не хочешь ничего предпринять? Ты уверен, что всё ещё любишь меня?
  
   - Погоди, Эсла, погоди. Я знаю, что мне будет плохо, когда мы расстанемся, и попытался бы тебя удержать, если бы видел шансы. Но дело-то не во мне. Весь наш разговор - твои попытки успокоить нервы с моей помощью. Ты чувствуешь себя виноватой передо мной и пытаешься как-то от этой вины отделаться, придумать что-то себе в оправдание.
  
   - А ты, значит, не чувствуешь своей вины?
  
   - Да как тебе сказать... Я ведь не вчера родился, и кое-что уже успел понять в жизни. Кроме того, умение разбираться в характерах - это часть моей профессии...
  
   - И к чему это лирическое отступление?
  
   - К дождю. Это не отступление. Я же говорю, мне не хочется расставаться, нам обоим сейчас плохо. И, естественно, я понимаю, что веди я себя в прошлом по-другому, сегодняшнего разговора могло бы и не быть. А значит, я виноват в том, что допустил такую возможность.
  
   * * *
  
   Сник сделал пару кругов вдоль стены, пытаясь обнаружить самые простые и понятные рисунки. При этом выяснилось, что вода изо рва вытекает по такой же канавке, что и втекает, только с противоположной стороны. Но там она значительно теплее. В конце концов, он остановился у самого понятного, как казалось изображения. Трудно представить, как может держаться вода в тазу, разрезанном пополам, но на картине было нарисовано именно это. А ещё, там было нарисовано, как в воду (если, конечно, маленькие волны обозначали именно её) из странного сосуда, в виде воткнутой в шар трубы, выливается, точнее вываливается комьями, что-то чёрное и густое. Всё это было бы очень похоже на детский рисунок, если бы не ровность прямых и круглость кругов. Сник пожал плечами и двинулся вдоль тонкой чёрной линии, протянувшейся от рисунка к срединной вазе.
  
   На полпути он наткнулся на ещё одну картинку. На полу колдуны изобразили куст. Или букет. Во всяком случае, это выглядело, как множество прямых линий. Выходящих из одной точки и заканчивающихся звёздочками. По мере приближения к середине зала, идущие по бокам белые полосы неуклонно сходились, и на берегу рва между ними было шага полтора. Сразу за рвом начинался опоясывающий "вазу" бордюр, и на нём Сник увидел массу самых разных предметов. В том числе таз, подозрительно похожий на тот, чей разрез был намалёван на стене. Сник опустил взгляд. В воде полос не было. Но на бордюре они возникали снова, и таз стоял как раз между ними. Кроме того, там имелась та странная штука, из которой на картине выливалась чёрная жижа и ещё какой-то горшок.
  
   Сник осторожно вступил в холодную... бр-р-р, здесь ещё очень холодную воду. Когда он подошёл к бордюру, тот оказался ему по грудь. Видать, колдуны были рослыми парнями. Деревянный таз пустовал. Подтащив к себе тяжеленный глиняный горшок, Сник заглянул, прижимая его к животу, под крышку. Тёмное вещество хранилось именно там. Это оно оказалось таким тяжёлым. И, к тому же, странно, незнакомо пахло. Вряд ли это еда, скорее уж наоборот. Он собирался задвинуть горшок подальше, но вспомнил вдруг картинку, и кое-что заподозрил. Сник поставил крышку на бордюр и плеснул немного жидкости пол ноги... Но ничего не произошло. Чёрные капли превратились в воде в два волокнистых комка, и течение утащило их по дну прочь от Сниковых ног. Ерунда какая-то, а не колдовство.
  
   * * *
  
   Раз нужно найти волшебницу, и все остальные пути привели в тупик, почему бы не расспросить того, кто занимается магией без одобрения властей? Неожиданно оказалось, что чудеса - это не только заговор зубной боли, изгнание вредителей с огорода или скатерть-самобранка. Нет, она и раньше слышала о демонах. Сама не видела, конечно, но что с того? Пас'н'рмо она тоже ни разу не встречала, а готова в лепёшку расшибиться, лишь бы её найти. Но то, что у каждого демона есть свой мир, и их там столько же, сколько в этом мире троллей!.. Что тролль, попадая туда, сам становится демоном!.. Это, действительно было для неё откровением. А уж, когда Когно описал жителей Лоппу!.. А когда признался, откуда сам это знает... И упомянул про жезл Ёзза...
  
   Перед разговором она мало на что надеялась. Разве что, на чудо. Хотя, на что ещё можно надеяться, ожидая помощи от колдуна? После разговора она знала не только ГДЕ искать исчезнувшую волшебницу, но и КТО поможет ей это сделать. Мм-да, если, конечно, она сама очень и очень постарается, и, вдобавок, ей очень и очень повезёт... Кроме того, в тот момент она впервые поняла, что произойдёт, если старушка Пас действительно найдётся и согласится работать на добропорядочного гражданина Цума. Причём, она полностью отдавала себе отчёт в том, что на её месте девяносто девять процентов обычных троллей, поняв это, бежали бы от такой работы как можно дальше. А девяносто девять процентов, оставшихся послали бы Цума в задницу и сами попытались бы стать хозяевами мира. Этого мира. Но, сознавая это, она ни на мгновение не захотела делать что-либо подобное. А остальное было уже хоть и трудной, но вполне знакомой работой.
  
   * * *
  
   - Но точно так же я виноват в том, что потянул утром локоть, когда двигал мебель, что два дня назад потерял свой старый школьный талисман, что слишком поздно включил синтан, и теперь узнаю результаты аж затемно, и так далее. Мы все не идеальны и виноваты в совершаемых ошибках. Но не более того.
  
   - А как же тезис об учёбе на них?
  
   - Ну, каждый учится. В меру способностей, конечно.
  
   - Что-то я тебя не понимаю.
  
   - Я просто хочу сказать, что это обычное дело, когда один из двух влюблённых влюбляется в третьего. Если строго рассуждать, то можно усмотреть здесь чью угодно вину. И в нашем конкретном случае я усматриваю лично свою. Но теперь ничего не изменить. Возможно, я делал что-то не так, но суть не в моём поведении, а в твоих чувствах. И если тебе понравился кто-то другой, не надо искать виноватых. Не стоит укорять других, а уж тем более - себя.
  
   - То есть, ты согласен меня отпустить.
  
   - Да. Мне не доставит никакого удовольствия это расставание, но по-другому просто нельзя.
  
   - И что же, мне сейчас встать и уйти?
  
   - Ну, это уж как тебе захочется. Можешь уйти сейчас, можешь завтра, можешь через год. Можешь вообще не уходить. Но решать ? тебе.
  
   - Я не могу думать, когда речь идёт о таких вещах.
  
   - О каких?
  
   - О любви, о чувствах, о душе. Здесь не рассуждать надо, а,.. ну,..
  
   - А поступать так, как прикажет сердце, да?
  
   - Ну,.. да.
   - Но твоё сердце не может приказать тебе ничего толкового. Ты любишь его. стремишься к нему, но не способна просто оставить меня, без угрызений совести. Так не лучше ли трезво взвесить все за и против, да и нет, хорошо и плохо, и выбрать что-то одно, чем бесконечно разрываться?
  
   - А если я захочу вернуться?
  
   - Ну-у-у,.. в прошлые разы такое редко случалось.
  
   * * *
  
   Стоп! А может, всё нарисованное на стенке стоит понимать буквально? Сник снял с бордюра таз, заполнил водой примерно наполовину (как на рисунке!), поставил обратно и вскарабкался к нему сам. Камень бордюра оказался тёплым. Слишком тёплым, чтобы списать ощущение на контраст с водой. Видимо, огибая каменное сооружение, вода и сама потихоньку нагревалась. Балдея от чувства тепла на озябших ступнях, он, к собственному удивлению, умудрился ничего не пролить мимо узкого горлышка, до краёв заполнив странный сосуд тёмной жижей. Ну что ж, теперь вылить это в таз,.. Сник даже вздрогнул.
  
   Чёрное вещество повело себя в воде, как живое. Сначала образовало неровный волокнистый столбик, там, где его вылили. Потом, по дну, к краям таза потянулось несколько чёрных щупалец. Достигнув стенок, они стали шириться, толстеть и вскоре покрыли всё дно. Вода помутнела, посерела, потемнела и... закипела! С перепугу Сник шлёпнулся обратно в ров, и на карачках, подняв тучу брызг, выкарабкался на противоположный "берег". Только отбежав на несколько "шагов", он решился оглянуться. И вовремя! С громким сухим треском из таза вырвался сноп холодного белого огня! Так вот что было нарисовано на полу! Не куст и не букет. Фейерверк. Да какой яркий! Таких он не видел даже во дворце.
  
   Разинув рот, Сник уставился на чудо, а вспышки всё не кончались. Это было здорово! Это было потрясающе!! Захватывающе. Это было пределом его детских мечтаний. Да и сейчас ему не представлялось лучшей игрушки. Внутри всё пело и танцевало. Так вот что такое магия! Забыв о воде, отмороженных ногах, исцарапанных руках, ободранном лице, Сник обернулся и совсем по-другому взглянул на стену. Вот только бы это расшифровать...
  
   Ровными зелёными клочьями туман медленно поднимался с поверхности полупрозрачной жидкости. Они становились всё меньше и гуще. Сник знал, что когда это станет похоже на идущий снизу вверх зелёный снег, настанет пора высыпать на дно бадьи пригоршню маленьких пузырьков с искрящейся пылью. Да, вот сейчас! Мелкие прозрачные камушки со сверкающим содержимым ещё не достигли дна, а жидкость уже начала "кипеть". Пузыри стремительно всплывали к поверхности, но достигнув её, не лопались, а поднимались выше, вслед за зелёными снежинками, подрагивая лоснящимися боками. Когда они достигали уровня глаз, туман внутри наливался цветом, причём не только зелёным. Были и красные, и синие, и жёлтые, и даже разноцветные шары. Впрочем, большинство оказывались почему-то белыми или серыми. Иногда напоминала о себе магическая пыль, и внутри пузырей взрывались целые фонтаны огня. После этого их поверхность покрывалась множеством цветных или чёрно-белых полос, но очень быстро те таяли, как бы сливаясь друг с другом.
  
   Пузыри уплывали пол самый потолок и там лопались с еле слышным хрустом. Всё это было лишь подготовкой к главному действию, и Сник понимал, что особенно заглядываться на цветастые чудеса не стоит. Хотя выглядели те очень привлекательно. Сейчас важно было не пропустить появление большого пузыря... А вот, кажется, и он. Гигант всплывал очень медленно, поглощая по пути мелких собратьев. Добравшись до поверхности, он стал изгибать её, повторяя собственную форму. Теперь главное - не прозевать нужный момент. Колышущийся шар выплыл из бадьи почти полностью, соприкасаясь с породившей его жидкостью лишь на небольшом пятачке, размером с ладонь. Сник вытянул руки в его сторону. В пальцах появилось ощущение холодных игл. Он помнил его по опыту с бегающими светящимися стрелками. Шар продолжал медленно "отлипать". Пора! Сник закрыл глаза и медленно произнёс заклинание:
  
   - Лертоспи-зё! Лертоспи!
  
   С пальцами что-то происходило. Ледяные иголки, до этого вяло шевелящиеся в них, напряглись и стремительно вырвались наружу. Теперь они были упругими продолжениями Сниковых рук, и ими он ощущал полупрозрачный шар. Тот рвался вверх и уже отделился от поверхности.
  
   - Укай! - успел крикнуть Сник. - Укай! Укай!
  
   Шар застыл в его невидимых длинных пальцах, но чувствовалось, что стоит ослабить "ледяную хватку", и тот, вслед за мелкими предшественниками, умчится под потолок. Кстати, больше никаких пузырей из бадьи не появлялось. По правде говоря, он смутно понимал, что ему делать дальше. Между шаром и головой человека на рисунке была изогнутая стрелка, а над головой изображалось то ли облако, то ли пятно с хвостиком, уходившим человеку в макушку. И на пузыре, и на облаке был одинаковый и совершенно не знакомый Снику значок.
  
   Сник поднял взгляд, но, естественно, никаких облаков или пятен над собой не обнаружил. Смысл происходящего оставался малопонятным. Наконец, что-то стало твориться в пузыре. Клубы цветного тумана расслоились, потом покрылись множеством мелких вспышек, и вдруг, почти мгновенно пузырь сделался чёрным и непрозрачным. Сник, собиравшийся было опустить руки, насторожился. Похоже, здесь была какая-то подсказка, и, чтобы понять, в чём дело, стоило лишь немного сосредоточиться. Если бы не постоянно требующий еды живот...
  
   На чёрной поверхности шара вдруг что-то проступило. Сник пригляделся. Ого! Это была как раз еда. На вертеле над костром жарилась общипанная и выпотрошенная птичья тушка. Усь, или большая гутка. Видение прояснялось с каждым мигом и, вглядываясь и жадно глотая слюну, Сник мог разглядеть теперь огонь костра, поленья, горящие в нём, притоптанную траву вокруг, обе рогатины, на которых висел вертел, чьи-то ноги в грязных лаптях. Эй, да это же Вздонц! Да и дружки его здесь. Похоже, все пьяные. Ну точно, вон вокруг стоят жбаны и кувшины с брагой. Гуляют ребятки...
  
   Постой, а как же всё это влезло в шар-то? Сник помотал головой. Ерунда какая-то. Он хотел пошевелить уставшей рукой, но что-то не вышло, и пузырь, вырвавшись из холодных объятий, мгновенно вспорхнул под своды пещеры. Сник проводил взглядом исчезающее видение, так и не успев толком ничего понять. Он посмотрел на свои кисти. Те выглядели вполне обычно. Да и ощущение длинных упругих ледяных пальцев и странного холода, от которого не мёрзнешь, проходило очень быстро. Честно говоря, из увиденного ему сильнее всего понравилось жарко?е.
   Начав с фейерверка, он попытался выполнить уже с десяток, если не с дюжину рисованных инструкций. Не всё, конечно, вышло. Некоторые картинки были частично стёрты, некоторые он так и не понял, но, похоже, чем дальше от первой картинки, тем сложнее и дольше опыт. А всего их здесь сотни. Он десять раз умрёт с голоду! Лучше сразу попробовать то, что нарисовано на самой последней картинке, той, что с другой стороны от фейерверка, и вылезать отсюда. Потому, что несмотря на всю эту магию, еды здесь нет и, похоже, не будет.
  
   * * *
  
   Ища подпольных колдунов, она прослышала о Гесенке. Ещё один выживший из ума старик, не слишком-то ладивший с императорскими указами на тему волшебства. Только этот сам не был магом. Он торговал разного рода чародейским барахлом. Амулеты, талисманы, перстни, кристаллы, браслеты и прочие безделушки. Власть не запрещала коллекционирование подобных предметов, если коллекционер не практикует без её, власти разрешения. Да и государственные колдуны, особенно из тех, кто поленивее, не прочь купить что-то такое, вместо того, чтобы развивать собственные способности. По большей части он раскапывал свои побрякушки на древних развалинах, но краденным не брезговал.
  
   Тальвия прекрасно понимала, что, если пресловутый жезл и остался в их мире, империя мимо него не прошла. В период завоевания солдаты Дялета обшаривали каждую пядь захваченных земель. Наткнувшись на жезл, они обязаны были показать его магам. А те - обнаружив при нём ауру - отправили в сокровищницу. Вряд ли в столичную: как она теперь догадывалась, после Пас'н'рмо у императора не осталось ни одного по-настоящему могучего волшебника, и вряд ли кто-то из них заподозрил бы что-то серьёзное в палке длиной в три локтя. А здесь - у придворного мага Паллисадского наместника - огромная пещера, как раз для таких штучек.
  
   Народная молва же утверждала, что, будь такая возможность, Гесенк обчистил бы и имперскую сокровищницу, если бы это сулило ему хороший навар. Ясно, что при такой репутации, он и сам должен был быть ушлым парнем. Так оно и оказалось, и, вскоре, этот ушлый успешно клюнул на слух, который Тальвия распустила о себе, как об удачливой и умелой воровке со столичным авторитетом, поездом оказавшейся в здешней глуши. Впрочем, за исключением последнего, всё было чистой правдой.
  
   Гесенк действительно, хоть и не без некоторой инициативы с её стороны, предложил проникнуть в местную магическую кладовую и выкрасть оттуда несколько, как он выразился: "чисто сувенирных вещиц из сектора предметов невыясненного назначения". Как поняла Тальвия, большинство товаров Гесенка имело хоть какую-то стоимость именно потому, что назначение их оставалось невыясненным на момент покупки. С точки зрения здравого смысла затея была столь дерзкой, сколь и бессмысленной. Но новоиспечённый сообщник заверил её, что со сбытом, а значит и доходом проблем не будет, так как эту часть операции он берёт на себя. У любого нормального после таких заявлений сомнений должно было только прибавиться: если украденное столь малоценно, что хозяин почти наверняка не заметит пропажи, какой смысл воровать? Тальвия и повозмущалась для вида, чем окончательно убедила Гесенка, что она та, за кого себя выдаёт.
  
   На самом деле внутри у неё всё пело: старик обладал почти полным списком чудесных сокровищ, и описание одного из предметов "невыясненного назначения", предположительно названного "волшебной палочкой великана", полностью совпадало с описание Жезла, данным Когно. Торжествовал и сам Гесенк. Ещё бы, он знал, где находится магическая кладовая, что в ней лежит, кто и когда в неё входит и выходит, кто и как охраняет, но и не надеялся получить доступ туда. А тут заезжая столичная гастролёрка с ходу берётся это сделать, да ещё за весьма скромную долю в окончательном барыше. И обещает не выдавать сообщника, если её схватят.
  
   По счастью, одурманенный этой радостью, он так ни разу и не задался вопросом: почему всё так хорошо для него складывается? Тальвия обещала ему принести всё заказанное, а уж о покупателях должен был думать Гесенк. Её устраивало всё: старик, считая её не способной удачно и безопасно толкнуть наворованное, полагал, что "партнёрша" у него на крючке и был уверен, что заключил стопроцентно выгодную сделку. Он не стал интересоваться, как именно Тальвия проникнет "на объект" и не смог бы выдать её до начала "операции". Поэтому Тальвия была убеждена, что о её замыслах знает лишь она сама. Если всё пройдёт удачно, если она найдёт жезл и сможет им воспользоваться, то, не дождавшись её, Гесенк решит, что сообщницу схватили и будет сидеть тихо, чтобы никто не заподозрил его в причастности. Если же её действительно схватят, то ей уже будет всё равно.
  
   А такое, кстати, вполне может быть. Мало ли, что эта "волшебная палочка" есть в списках. Списки могут быть неправильными, "палочка" может быть не Жезлом Ёзза, да даже если она - жезл, её ещё надо найти, а потом заставить работать. Что-то не получится - и шансов у неё не останется. Охраняй кладовую обычные стражники, она справилась бы и с десятью, но с четырьмя заколдованными не справится и десяток Тальвий.
  
   Ну ладно, сейчас ей не до лирических отступлений... Тем более, что, чем дальше она заходит в этом деле, тем больше убеждается в правоте основного тезиса их школы: безвыходных положений не бывает, если только ты ясно представляешь, что такое выход. Ведь и тогда, заключив сделку с Гесенком, она ещё понятия не имела, как будет выполнять свою часть работы. Но слова старого пройдохи: "кроме самого придворного мага Но-До и его стражников в сокровищницу попадают разве лишь сами сокровища" поставили всё на свои места.
  
   Постороннему никоим образом не попасть в кладовую, если только он сам не сокровище! А ведь, в своё время, она никак не могла взять в толк, зачем их обучают ремёслам. Нет, конечно понятно, для чего наёмному убийце быть дипломатом, юристом, придворным вельможей, врачом, купцом, лавочником, наконец. Но вот к чему осваивать профессию столяра, сапожника, строителя, даже крестьянина, она в во время обучения так и не выяснила. Однако теперь...
  
   * * *
  
   - В какие ещё разы?!
  
   - Так ведь я тоже начал интересоваться противоположным полом до нашей встречи.
  
   - Значит, у тебя были другие женщины?!
  
   - Ну вот, уже ревнуешь. Беда в том, что ты, полюбив одного, ещё не успела разлюбить другого. И общественное мнение, и твои внутренние установки в один голос вопят, что так нельзя, у одной женщины должен быть один мужчина. А ты не можешь выбрать.
  
   - Могу. Но дело в тебе. Так у тебя были другие романы?
  
   Ну что ж, может хоть это её отвлечёт.
  
   - Эслочка, ну конечно были. Мне нравятся женщины, да и сам я не урод, чего ж ещё надо?
  
   - И где эти женщины теперь?
  
   - Да кто где... Некоторые здесь в городе. А некоторые даже на других планетах.
  
   - Ну а почему же они не с тобой?
  
   - Потому с мной - ты. Была.
  
   - Та-а-а-ак. Значит, ты их бросил ради меня?
  
   - Радость моя, ну как же я мог бросить ИХ. Я ведь тоже стремлюсь поменьше шокировать пресловутое общественное мнение. В крайнем случае я мог бросить ЕЁ.
  
   - Кого?
  
   - Тебе она не знакома. Какой смысл называть абстрактное имя?
  
   - И как вы прощались?
  
   - Да приблизительно также, как сейчас с тобой. Все прощания одинаковы. Счастливцы похожи, несчастье у каждого своё, слышала? В моём случае всё с точностью до наоборот - Ёзз вздохнул, в миллионный раз ловя себя на отчаянном нежелании думать о грустном по отношении к собственной персоне. - Разнообразны встречи, итог же, как правило, стандартен.
  
   - Вот именно, что всё наоборот, ты её бросил, а не она тебя. Неужели, ты теперь не понимаешь, что я чувствую?
  
   - Кто тебе сказал, что я её бросил?
  
   - Ты же сам и сказал. Только что.
  
   - Прости, я всего лишь имел в виду, что расстался с одной женщиной. А не со всеми сразу. Что же касается инициативы, то она и в тот момент исходила не от меня.
  
   - А в остальных случаях?
  
   - А когда как. Но гораздо чаще женщины покидали меня, чем я их.
  
   - И ты мне ничего не рассказал?!
  
   - Ну, во-первых, ты не спрашивала, а во-вторых, в нашем мире почему-то не принято, чтобы мужчина хватался перед девушкой количеством покорённых в прошлом сердец.
  
   - Выходит, я не первая, кто от тебя уходит? Выходит, ты через всё это уже проходил? Наверное, для тебя это просто рутинная процедура?.. Ты говоришь дежурные фразы, женщина исчезает, а завтра на её месте появляется другая...
  
   - Ну, не завтра, конечно...
  
   - Да какая разница! Ведь все мы разные! А уходим - от тебя! И значит, в тебе всё дело. Тебе не кажется, что ты всё-таки сам виноват.
  
   - Вот здесь я соглашусь. Виноват, не виноват - это, конечно, субъективные категории, но то, что дело во мне - это точно. Я - ловелас, Эсла, герой-любовник. Не то, чтобы я готов волочиться за каждой красавицей, но, только ты не взорвись сейчас, почти каждая красавица будет готова бежать за мной, если я как следует позову. Я привлекателен, я умею обольщать и пользуюсь этим. Что поделать, мне нравятся женщины, и без них жизнь вряд ли была бы интересной.
  
   Но даже у самого распоследнего повесы есть что-то ещё, кроме стремления к женщинам. Так вот, у меня это "что-то" совершенно не совместимо с образом сердцееда. Ты правильно заметила - я педант. Я постоянно рассуждаю, я анализирую всё, даже собственные чувства. Поэтому я пришёл к работе частного следователя, поэтому мой кабинет заставлен аппаратурой, поэтому мне интересно практически всё, что меня окружает. Но, видимо, женщина не может долго быть рядом с таким мужчиной. Наверное, иногда надо просто чувствовать, а не раскладывать эмоции по полочкам в своей картотеке. Любить, жалеть, страдать, презирать, ненавидеть. А у меня, похоже, так не получается. Каждое переживаемое мгновение мне надо взять в руки, поднести к глазам, внимательно рассмотреть, обнюхать, классифицировать и так далее...
  
   - Хочешь сказать, что ты слишком умный для нас?
  
   - Да нет, в том-то и дело. Я произвожу впечатление гения, только когда произвожу впечатление. Когда мне кажется, что для привлечения очередной красотки недостаточно лишь внешности и изысканных манер. А так, в жизни я постоянно чувствую нехватку мощности моей соображалки. Просто я - как машина, запрограммирован на один вид работы - анализ и синтез. Это не значит, что у меня нет чувств. Ещё как есть. Да ты и сама знаешь. Но даже их я тоже засовываю под микроскоп.
  
   * * *
  
   Всё это волшебство не стоит и заплесневелого сухаря, если для занятий им нужно таскать повсюду такие тяжести. Сник со вздохом прислонил мешок к земляной стенке и осторожно выглянул в колодезную шахту, стараясь не свалиться в холодную в воду. Сверкающая паутина, хоть и смутно, но просматривалась где-то там, в недосягаемой вышине. Это ж сколько времени он, интересно, он провёл в колдовском подземелье, если снаружи сейчас светло? Может, уже следующее утро наступило? То есть оно, если на самом деле наступило, уже никакое не следующее, а самое, что ни на есть настоящее... А может, это ещё вечер? Или уже вечер... Тогда, надо побыстрей отсюда выбираться!
  
   Надо. Только вот, как? Подниматься по перепонкам, может, и не сложнее, чем спускаться, но ведь до них ещё надо долезть! А тут ещё этот дурацкий мешок! Хорошо, хоть верёвка нашлась у чародеев. Сник так и не понял, для чего она хранилась в центральном зале, среди прочих колдовских вещей. Ни на одной картинке он не обнаружил её изображения, но вот ему она сейчас была очень кстати. Если б только не эта проклятая темень! Пусть и светлые, корни с трудом различались на фоне чёрной земли, а наклоняться ещё дольше, без риска в очередной раз искупаться, он не мог.
  
   И всё же, глаза постепенно привыкали, и через какое-то время Сник уже более-менее точно представлял, где находится самый верхний из представляющих для него интерес корневых обломков. Он вытащил верёвку из мешка, ещё раз проверил петлю, упёрся левым плечом и шеей в левую стенку тоннеля, а правой ногой - в нижнюю часть правой и заклинил себя в таком идиотском положении прямо нал водой. Бросать петлю в подобной позе было нереально, но если как следует раскрутить верёвку кистью, а потом вовремя отпустить... Ага, как бы не так. Выпущенная из правой руки петля со свистом устремилась вверх, шлёпнула там в каком-то неопределённом месте по стенке, и, с тем же свистом, рухнула вниз, окатив Сника тучей ледяных брызг.
  
   - Без толку это всё. - сказал Сник в темноту, принимая нормальную стойку. Да так и застыл. Верёвка, казавшаяся такой лёгкой для своих длины и толщины, утонула! Ушла в воду концом с петлёй, словно рыбачья снасть. Он потянул оставшийся на "берегу" кусок. Шутки в сторону! Похоже, на его пустую петлю кто-то клюнул. Верёвка не поддавалась. Только таких чудес ему сейчас и не хватало. А если сильнее? Тот же исход. Верёвка натянулась как струна, но не вышла из воды ни на палец. Он дёрнул изо всех сил. Бесполезно! Мало того, в ответ последовал рывок в обратную сторону. Похоже, на том конце кто-то был. Кто-то отнюдь не слабый. Очень мило. Теперь у него не было ни малейших шансов выбраться. А если пойманная рыба захочет взглянуть на рыбака?
  
   Бросив мешок с магическим скарбом, он на четвереньках, задом поспешил удалиться от воды. Выпущенный из рук конец пополз в противоположную сторону. Сник некоторое время тупо смотрел на это движение. Потом с воплем "Ну уж нет!" он бросился вслед за исчезающим шнуром. Настигнув того в трёх шагах от воды, он попытался оказать сопротивление силе, крадущей у него последние надежды выйти отсюда. Он напрягся изо всех сил, намертво обмотав верёвку вокруг кистей, но всё без толку: упёртые в земляной пол пятки пропахали борозды к самому колодцу. И тут, вдруг, натяжение троса мгновенно ослабло, и, ничем не скомпенсированное, усилие Сниковых мышц бросило его на спину.
  
   С юных лет не склонный доверять внезапным удачам, Сник не спешил подниматься, и лёжа начал потихонечку тянуть трос на себя. Тот поддался. Быстро развернувшись и вскочив на ноги, он уставился на воду. Насколько можно было разглядеть в этой тьме, кроме верёвки ничего опасного с глубин не поднималось. Сорвалась рыбка?.. Вот и славно. Тащить пришлось долго, и только теперь он задумался: насколько глубок мог быть колодец? Вообще-то, он собирался привязать один конец верёвки к мешку, а потом забраться наверх и вытянуть мешок. Её длины должно было хватить. Но если вся она ушла под воду... Ого! Когда второй конец шнура оказался перед Сником, он понял, что ничего особенно славного в сорвавшейся рыбке нет. Петли на конце не было. Её, похоже, кто-то откусил. Оставшаяся верёвка была сильно измочалена на длине локтя в три. Зрелище, отнюдь не приводящее в восторг. А если вместо верёвки бухнется сам Сник?
  
   Он вздохнул и принялся сосредоточенно мотать шнур на локоть, внимательно пересчитывая витки. В принципе, всё понятно. В воде живёт какой-то зверь, возможно заколдованный. Своих он не трогает, но если в колодец свалится чужой, а деваться тому больше некуда, то извините... Просто, после ухода колдунов, чудовище так долго было без дела, что прозевало в первый раз Сника. Но теперь-то не зевает. Явно. Похоже, несмотря на потери, верёвки должно хватить. Если больше не промахиваться...
  
   * * *
  
   Она устроила небольшое светопреставление в одинокой кузнице на холме, до полусмерти напугав и кузнеца, и его семью. Побросав имущество, вся компания в ужасе драпанула в произвольном направлении. И, по крайней мере трапез десять, поблизости никто не появлялся.
  
   Без сна и отдыха провела это время Тальвия, выковывая и вытачивая детали будущей полой статуи. И самыми добрыми словами вспоминала при этом школьные уроки кузнечного дела и металлообработки. А когда стальное платье было готово, и она поняла, что даже, в каком-то смысле, сможет его носить, восторгу вообще не было предела.
  
   То, чего маги добиваются врождёнными или приобретёнными способностями, наёмный убийца достигает простыми подручными средствами. Любой чародей усыпил бы крестьянина, везущего в город зерно каким-нибудь сонным зельем, порошком или заклятьем. Тальвии достаточно было крепко огреть деревенского простачка дубинкой по затылку. И, пока достопочтенный земледелец отдыхал в бессознательном состоянии, часть зерна в его мешках уступила место кое-каким железкам. В городе же этот олух первым делом повёз зерно к местному колдуну, чтобы тот защитил дары полей от возможной порчи. Так самые обыкновенные железки превратились в заколдованные.
  
   Всё это было элементарным разминочным упражнением, а впереди её ждала задача посложней: как собрать статую на центральной площади и залезть внутрь, чтобы прохожие обнаружили лишь окончательный результат. На площади бил фонтан, и, благодаря всё тем же школьным знаниям, она понимала, что раз вода летит вверх, фонтан соединён с источником, расположенным не ниже верхней очки струи. Скорее всего, трубы шли в горы, к одному из тамошних озёр или родников. Тальвия решила отыскать этот водопровод. Правда, ещё слабо представляя, чем он может помочь. Каково же было её удивление, когда из подвала одного близлежащего дома она обнаружила вход в огромный тоннель, даже целую пещеру, расположенную под площадью. И это, похоже, была только часть гигантской сети подземных путей, идущих под городом и оставшихся от одной из предыдущих империй.
  
   Водопроводное хозяйство, потянувшееся по стенам и полу было весьма дряхлым, но ещё как-то действовало, хотя, похоже, о нём мало кто знал. Для большинства фонтан был естественным явлением, как водопад или радуга. Вот тогда-то, увидев всё это, она и поняла, что надо делать. Тальвия выбралась наружу и, по частям, перетаскала статую в подвал. Потом залезла на крышу одного из стоявших на площади домов. Прикрепила висевшую там огромную вывеску на канаты, отцепила крюки, которые удерживали её раньше, и смазала канаты маслом. Теперь оставалось привязать к канатам специальную нитку из арсенала наёмных убийц и поджечь её. Такие нити горят долго, и сами почти не гаснут. А еще в этот арсенал входит умение делать такие вещи совершенно незаметно.
  
   Тальвия спустилась вниз, перекрыла воду и стала наблюдать за площадью и ниткой через дырочку, по которой вода обычно стекала обратно в сливные трубы. Озадаченный исчезновением водяной струи народ, что в изобилии постоянно имелся на площади, столпился у фонтана и, с энтузиазмом, принялся обсуждать феномен. Когда стало ясно, что нить заканчивается, она открыла краны. Возросший напор подбросил воду куда выше обычного, и она рухнула оттуда на толпу сплошным потоком. Возникла паника, в которой никто ничего не мог разглядеть дальше вытянутой руки. Падение вывески на навес над торговыми рядами тоже не добавило порядку. Тут-то и началось самое сложное.
  
   Надо было не только раздвинуть плиты, в щель между которыми она за всем этим наблюдала, вытащить наружу по частям статую, снова задвинуть плиты, собрать нижнюю часть, но и потом залезть в неё, держа верхнюю над головой. И, наконец, собрать статую, оставшись у неё внутри. И на всё, про всё - несколько мгновений, пока не уляжется суматоха. Пожалуй, это было самое сложное физическое упражнение в её жизни. И хорошо, что она не поленилась сначала всё это отрепетировать под землёй, потратив на тренировки несколько трапез. Суматоха и впрямь улеглась достаточно быстро, и тогда взорам потрясённых горожан предстал стоящий в фонтанной яме стальной уродец. С которого, как и с них капала вода...
  
   Если бы ещё кто-то знал, сколько воды у этого уродца внутри! Многие, приняв статую за какое-то из своих злых божеств, драпанули с площади сразу же. Те же, кто посмелее, приблизились, а некоторые молодые оболтусы даже принялись швырять в статую камнями. Но Тальвия угрожающе зарычала в ответ и сделала несколько шагов. Если, конечно, коряжливое переваливание с одной негнущейся ноги на другую можно назвать шагом. Смельчаков как ветром сдуло. Вскоре, правда, их сменила стража, пытавшаяся тыкать в статую своими копьями и мечами. Пришлось повторить трюк. Вряд ли вояки испугались, но ушли и они, вернувшись, впрочем, через четверть трапезы с самим маэстро Но-До. Ради которого, собственно, вся комедия и затевалась. Тот, естественно, сразу обнаружил у статуи ауру и понял, что без магии здесь не обошлось. Пришлось солдатам выволакивать железное чудище из фонтана и потом переть его аж до самой магической кладовой.
  
   Пугаться они не пугались, но и особой радости эта работа у них не вызывала. Радовалась лишь Тальвия, да и то поначалу. Потом, когда её волокли по улицам, дорогам и лестницам, это чувство куда-то ушло. Если тебя роняют головой на булыжник, пусть даже ты и в железной кожуре, а внутри этой кожуры полно воды, тут уж не до восторгов. Правда, когда за дело взялись специально нанятые деревенские грузчики, с ней обращались побережнее.
  
   Но-До, вообще-то, с удовольствием отправил бы обнаруженную железяку не в сокровищницу, а на ближайшую свалку, но страх заставил его поступить иначе. Ни хозяин, ни начальство в столице не одобрили бы такую самодеятельность. Ни, тем более, сам император, с подачи которого, как теперь понимала Тальвия, и проводилось повсеместное искание и прятание всего хоть сколько-нибудь волшебного.
  
   * * *
  
   - Но я-то ничего такого за тобой не замечала. По-моему, ты не слишком похож на аппарат.
  
   - Может быть. Я, естественно, могу ошибаться. Но если я прав, то, может, из-за этого недостатка моей натуры ты уходишь к другому? Не будь его, ты бы других и не замечала.
  
   - А эти женщины,.. ты их любил, или они просто,.. ну,.. подружки для развлечений?
  
   - Да я их и сейчас люблю.
  
   - Всех?!!
  
   - М-м-м... почти.
  
   - А я? - растерянно спросила Эсла. Ёзз понял, что рискует вызвать очередной приступ гнева.
  
   - А тебя я люблю сильнее всех.
  
   - Разве можно любить сразу нескольких. Сам же говорил, что мне придётся выбрать одного.
  
   - Да, потому что есть ревность, и тот, другой, скорее всего не захочет делить тебя со мной, а кроме того, это порицает наша традиционная мораль. А я,.. не знаю, наверное любовь из сентиментальных романов может иметь только одного адресата, но я действительно люблю вас всех. Мне самому интересно, как такое может быть, но пока я ещё не нашёл ответа.
  
   - Но ведь это всё внутри тебя, как ты можешь что-то здесь не понимать? Это я не понимаю, как ты любишь сразу нескольких. По-моему, любовь - это такая штука, где всегда хватает места только одному.
  
   - Ну что поделать, в моей любви хватает места всем.
  
   - Вот потому-то мы и уходим. Кому захочется жить большой компанией в комнате для одного?
  
   - Может быть... Может... Но разве тебе было плохо?
  
   - Я же не знала ничего!
  
   - Вот именно.
  
   Эсла разинула рот, но ничего не сказала. Выражение удивления так медленно наползало на её лицо, что Ёзз успел забыть, что такого он сказал, наблюдая за этим заторможенным театром мимики и жеста. Наконец, рот женщины закрылся.
  
   - Подожди, - озадаченно сказала она ещё через некоторое время, - ты намекаешь, что нам всем было,.. ну,.. не тесно в т твоей... любви?
  
   - Наверное. Я действительно люблю всех,.. кого люблю.
  
   - Почему же ты их так легко отпускаешь?
  
   - Именно поэтому. Я любил каждую из своих женщин и поэтому хотел, чтобы им было хорошо. И если ни считали, что им лучше оставить меня, я позволял им это сделать.
  
   - Но сам-то ты страдал.
  
   - Ну, не так уж и долго, пока не встречал новую любовь.
  
   - И так будет всегда?
  
   - Не знаю...
  
   Эсла вздохнула и, немного поколебавшись, взяла в пальцы ладонь Ёзза.
  
   - Прости. Я действительно зря завела этот разговор. Похоже, я сама, ну... не виновата,.. ответственна за то что произошло. А ты... Ты слишком добрый. Ты не просто любил меня и тех, других женщин. Ты научил нас любить в ответ. И мы, начинаем на радостях влюбляться в кого попало. И это уже на самом деле - не твоя вина, а твоя беда. А аналитические склонности тут не при чём. Ну, и я не была исключением. Прости...
  
   - Я не обижаюсь, Эс. Ты поступаешь правильно. На мой взгляд. Я люблю и любил многих, но был всегда только с одной. Конечно, некоторые не только уходили, но и возвращались, но я не давал им повода устраивать бои за обладание моей персоной. Ты ведь не просто любишь другого, ты уже дала ему об этом знать. И он не возражает. Так что, выбирать придётся. И чем раньше, тем лучше для всех.
  
   - Да я ещё ничего не решила... Можно я ещё немного... подумаю? Давай ты не будешь пока влюбляться в других женщин, а?
  
   - Давай. Только как же быть с Липрем?
  
   - Ну, Липерь мужик серьёзный, сам знаешь, да и потом, по-настоящему мы с ни ещё не... Так ты знаешь, что это он?! Откуда?
  
   - Всё просто, Эсси. То, что происходило у тебя в душе, не могло не проявиться снаружи. Как тебе теперь известно, опыт в таких делах у меня уже есть, и я быстро понял, в чём проблема. Оставалось лишь выяснить имя своего приемника, а это уже дело техники. В конце концов, ты мне не безразлична, и я чувствовал себя обязанным узнать, что и кто тебя ждёт после нашего расставания.
  
   - И ты ничего мне не сказал!
  
   - Это твоя тайна, и тебе решать с кем ею делиться.
  
   - Да. Опять ты прав. Ну, и что ты думаешь? О Липре.
  
   - Я не против, если это будет он.
  
   - А если "этим" останешься ты?
  
   - Тогда я не только "не против", но и всеми конечностями "за".
  
   - Ёззушка, ну если ты такой.. мудрый, может ты сам, уже сейчас, скажешь, что я в конце концов решу.
  
   - Не скажу, Эсла. Потому, что не знаю. Да и не честно бы это было. А ты думай сколько хочешь, только помни, что я тебя люблю...
  
   Эсла хлопнула себя по губам с такой силой, словно хотела отправить зубы в желудок.
   - Ты что?! - Ёзз бросился к ней напрямик, отшвыривая стул и перескакивая через стол. Она помотала головой и всхлипнула, уткнувшись в его плечо.
  
   - Не знаю, как сказать... Я вдруг поняла, даже нет,.. почувствовала, насколько это жестоко... А называется почему-то любовью. - Эсла осторожно отстранилась и медленно встала. - Наверное, мне лучше сейчас уйти, а то я совсем расклеюсь. - тихо молвила она, и, поправляя одежду, двинулась к прихожей.
  
   * * *
  
   Больше всего его беспокоило, какой сейчас день. Вчерашний или сегодняшний? В смысле: сегодняшний или завтрашний? Тьфу! Как правильно сказать-то? Короче, это тот же самый день, когда он полез на дерево, или уже следующий? Да, вроде так... Нож, огниво и его собственная верёвка лежали на тех местах, где он их оставил перед штурмом деревянной крепости. Вроде бы... А значит, их никто не трогал. Но больше это ничего не значит. Потому что и некому было их трогать. Это же колдовской холм! Сюда никто не ходит. Кроме самих колдунов, да, разве что, одного чрезмерно любопытного идиота.
  
   Сник вздохнул и посмотрел вверх, на свисающую с развилки другую верёвку. Вообще-то, можно влезть и отвязать её, но... Во-первых, слезать без неё будет куда затруднительнее, чем только что по ней. А во-вторых, он ведь собирался вернуть в пещеру всё, что утащил вот в этом мешке, для проведения последнего опыта на свежем воздухе? Ведь собирался же, правда? Несмотря на свою репутацию воришки. Он ещё раз вздохнул и, собрав вещи, начал спускаться с холма.
  
   Если он всё правильно понял в колдовских каракулях (а сомнения были немалые, всё-таки писалось это не для него), то сейчас ему нужна была ровная площадка, хорошо освещённая, без деревьев и кустов. Как раз такая, что лежала у подножья. Перед тем, как начать, Сник закрыл глаза и мысленно воспроизвёл всё, что видел и читал на стенах пещеры. Вроде бы ничего не забылось, хотя... Нельзя забыть то, чего никогда не знал. И если он что-то упустил там... Ну что же, тогда у него ничего не получится. Или получится что-то не то. Мнмн-да-а-а...
  
   Первым делом Сник настругал колышков и воткнул их в одиннадцать вершин правильного многоугольника. Впрочем, когда он залез на ближайшее дерево и посмотрел на это дело сверху, тот оказался не таким уж и правильным. Скорее совсем наоборот. Более-менее нормального результата он добился попытки с двадцатой. Что счёл для себя отнюдь не плохим достижением. Конечно, его собственной верёвке было далеко до чародейской, и её не хватило бы даже на половину сторон одиннадцатиугольника, но уж на одну-то... Он натягивал её между колышками и выдирал траву строго под ней. Когда фигура полностью проявилась, Сник достал первый колдовской инструмент. Маленькую костяную лопаточку. Он понятия не имел, что в ней такого, но копать нужно было именно ей. И Сник начал копать.
  
   И копал. И ещё копал. И ещё. А потом-ещё. Он и не думал, что эта часть работы будет такой утомительной. Исцарапанные руки, обломанные ногти, ноющая спина - и всё это для хоть и ровной, но весьма маленькой и невзрачной канавки. Пусть и тщательно вычищенной от корешков и камней. Только полный кретин мог заняться такими делами здесь, когда совсем рядом, в трёх сотнях шагов, за рощей, есть плёс. Огромный песчаный плёс. Но теперь-то чего? Не бросать же...
  
   Второй инструмент был для Сника совсем уж полной загадкой. Здоровенная палка, словно из застывшего жира, но на ощупь - совершенно твёрдая. Этой штукой надо было провести по дну канавки. Просто провести. Он провёл. Уже на первом повороте ему показалось, что палка укорачивается. На втором он был почти уверен. Куда девается странный материал, не было ясно, но к шестому углу эта штуковина стала меньше вдвое. И истаяла полностью она, конечно, как раз, когда линия замкнулась. Сник застыл с разинутым ртом. Никаких указаний о размере фигуры не было. Он выбрал его по собственному усмотрению, чтобы удобно было выполнять остальные действия. Почему же "жирового стержня" хватило ровно на длину периметра? Колдовство, одним словом. Он наклонился, чтобы взглянуть на след, оставленный на дне канавки, и вновь опешил. На вид там не было ничего, но на ощупь! И дно, и стенки оказались покрыты чем-то полностью прозрачным, но твёрдым и упругим, как натянутая кожа. Ну, значит так надо.
  
   Из маленького мешка Сник насыпал в канавку магической пыли. Здесь колдовская предусмотрительность явно подкачала: запаса не хватило, и ему долго пришлось разравнивать искрящуюся пыльцу по всей длине. Теперь бы, не забыть заклинания. Заливая канаву жидкостью сложного состава, приготовленной им ещё в пещере, Сник начал бормотать:
  
   - Дукмаа ката, войди, войди...
  
   Глупость какая-то, что за дукмаа, куда она должна входить? Жидкость была та же, что и в опыте с показывающим видения пузырём, и Сник знал, что вкупе с пылью она начнёт выдавать сперва зелёный туман, потом снег, а потом уж сами пузыри. Но на этот раз её полагалось присыпать ещё и вот такими мелкими розовыми кристалликами. Не переставая бубнить заученную чепуху, Сник прошёл и этот этап и встал, как полагалось, в ожидании результатов, там, где, по его мнению, была середина фигуры.
  
   Контур затрещал. Звук шёл со всех сторон. Как будто лопаются сочные перезревшие фрукты. Но зрительно ничего не менялось. Сник быстро проговорил следующее заклинание. Из канавки то здесь, то там начали всплывать пузыри. Почему-то они зависали прямо над поверхностью почвы, не стремясь подняться выше. В описании ничего не говорилось о времени, которое уйдёт на всё это безумие, и он терпеливо ждал. Пузыри продолжали всплывать из канавки. Один за другим, чаще и чаще. Не все они имели правильную форму, некоторые слипались друг с другом, но, в большинстве своём, это были шары. И почти в каждом проглядывало какое-то изображение.
  
   * * *
  
   И вот, она здесь, жезл, по всей видимости, тоже, и остаётся лишь найти его и заставить работать как надо.
  
   Стараясь быть предельно осторожной и аккуратной, Тальвия бесшумно опустила крышку сундука. Бесполезно. Клубы пыли не спеша поднялись над головой и поплыли навстречу своим собратьям, повсеместно возникшим здесь в результате стараний незваной гостьи. Это ж уму непостижимо, сколько тут всякой ерунды! Шапки-невидимки, сапоги-скороходы, скатерти-самобранки, волшебные плащи и накидки, волшебные зеркала, волшебное оружие. Рапиры, шпаги, сабли, мечи, кинжалы. Всё ржавое и тупое. И совершенно несбалансированное. И всё это под слоем пыли. Не магической, а самой обыкновенной. Нет, конечно, магическая пыль здесь тоже есть. В пузырьках. Также, как и другие колдовские порошки, жидкости и даже газы. Причём, пузырьки как на подбор - все кособокие, неровные, из какого-то мутного шершавого стекла, словно все эти волшебники ни разу не встречали порядочного стеклодува.
  
   Тальвия могла дать голову на отсечение, что ни Но-До, ни новоявленные Палиссадские государственные колдуны, ни даже большинство столичных шишек понятия не имели, как управляться, по крайней мере, с половиной спрятанных здесь чудес. Единственное, что они могли с ними сделать - найти и спрятать. Это ж надо додуматься: завалить такое огромное помещение таким огромным количеством барахла! И не одного жезла. И пойди разберись, где тут предметы с выясненным назначением, а где - с невыясненным.
  
   Стоп! А почему она вообще решила, что жезл спрятан? В конце концов, эта штука попала сюда достаточно давно, назначения этого самого у неё так и не обнаружилось, может его использовали для каких-то утилитарных целей? Как выглядит жезл в её понимании? Как толстая палка, самое большее в две трети её роста. Видела она здесь что-нибудь подобное? Ну-ка... Тальвия даже вздрогнула. Ещё бы не видела! Как раз на такой штуке висят те самые "шевелящиеся ползушки". Да вон, они и сейчас шевелятся, возле упаковки, в которой Тальвия была сюда доставлена.
  
   Откровенно говоря, ей не очень-то хотелось к ним приближаться. Живые ползушки не висят на перекладинах, а неживые - не шевелятся. Но приблизиться всё же пришлось. На протесты железной морды над входом она уже научилась не реагировать, почему бы не отнестись также и к этому шевелению? Вблизи стало понятно, что "это" и не похоже на ползушек. Просто полосы ленты из разных материалов. Ткань, бумага, кожа, кажется древесная кора. Несколько верёвок, канатов, цепей и даже коса из натурального волоса. Всё это раскачивалось, как на слабом ветру, но ветра не было, да и качания разных лент шли не в такт.
  
   Тальвия осторожно подцепила одну из них кинжалом (своим собственным, а не ржавым и тупым волшебным) и сбросила на пол. Та продолжала шевелиться и там, но куда более вяло.
  
   - Ага! - торжествующе заявила Тальвия, и остальные "ползушки" последовали за подругой. Освободив, она аккуратно сняла то, на чём они висели. И поняла, что именно это и искала. "Волшебная палочка великана". Кто-нибудь когда-нибудь видел великана? Она сама провела полтора урожая в Сумрачном Крае, во время практики по выживанию. Слов нет, зверьё там вправду много крупнее, хотя и встречается реже, но тролли такие же, как и везде. Очевидно, чтобы не выглядеть бездарем в глазах хозяев и начальства, Но-До в спешном порядке пришлось выдумывать название для этого предмета.
  
   Жезл казался удивительно лёгким для своих размеров. И было совершенно непонятно, из чего он сделан. Не дерево, не металл, не камень, и, уж тем более, не кость. Толстая чёрная палка с аккуратно срезанными торцами. Из одного торчал кристалл. Обычный кубик, вогнанный в толщу жезла до половины. Прозрачный. Тальвия посмотрела сквозь него на одну из светящихся пентаграмм. Ого! Кристалл был ОЧЕНЬ прозрачным и не искажал изображения. Словно грани его совершенно не преломляли свет. Весь жезл покрывали мелкие пупырышки. Причём, на протяжении Тальвиной ладони от конца с кристаллом, они были втянутыми поперёк оси симметрии Жезла, потом шёл более тонкий "безпупырчатый" участок, и за него удобно было браться рукой, а дальше... Оп! Гладкая. Словно лёд палка заскользила в пальцах, и она успела сжать её, лишь когда кристалл почти коснулся пола.
  
   Внутри всё похолодело. Потому что Тальвия почувствовала, как идущие дальше круглые пупырышки под пальцами уходили внутрь жезла, а на их месте выскакивали,.. ну-ка, да, квадратные! Да ещё другого цвета! Вот здесь, сразу после рукояти был розовый, а теперь - оранжево-чёрный, как форма у стражников. Она мало надеялась на успех, но всё-таки провела сжатой рукой обратно, снизу-вверх. К счастью, всё вернулось на свои места. Выступы были круглые и прежних цветов... Нет, не всё. Вместо кубика с торца Жезла теперь торчал кристалл с множеством мелких шестиугольных граней, почти шар. А из другого конца на тонкой ножке высунулось какое-то колёсико.
  
   - Спокойно. - сказала Тальвия себе и Жезлу. Потому что говорить это ворчливой железной морде было бесполезно. Пусть Ёзз не был троллем, и как там у него повёрнуты мозги, никому не известно, но ведь он обещал, что эта штука доставит к нему всех желающих. И обещал это ТРОЛЛЯМ. Здесь, конечно, в рассуждениях была некоторая неувязочка, потому что Тальвия понятия не имела, кому и что обещал Ёзз на самом деле: сам Когно великого мага нее видел и лишь пересказал слышанное от других. К сожалению, этих самых "других" найти не удалось даже ей. Когно знал, что с помощью жезла можно попасть к Ёззу, но не знал, КАК! Тем не менее: штука эта совершенно необычная для её мира, и, раз Мастер обещал, что она сработает, то она сработает в любом случае, что с ней не делай. Она создана для доставки троллей к Ёззу. Надо лишь понять, в чём секрет...
  
   А может, и нет секрета? Скажем, повернёшь колёсико и... Ладно, что лукавить пред собой. Она понятия не имеет, что ждёт её в мире Ёзза, но, всё-таки, это - великий маг. И к тому же демон. То есть там у себя он, конечно, не демон, а демоном там будет она, Тальвия. Вернее, демоном она будет для тамошних жителей, а для других троллей, которые могли бы быть там, она демоном не была бы, хотя сами они, вместе с ней, естественно, были бы демонами. Но никаких троллей там нет и не будет, поэтому ей не для кого будет быть не-демоном, и значит... Тальвия помотала головой. Здорово же она умеет пудрить мозги. Самой себе.
  
   - Трусим? - спросила она вслух себя.
  
   "А почему бы и нет?" - подумала сама же в ответ. Её учили не бояться ничего в этом мире, и не волноваться ни при каких обстоятельствах. Но никто не предупреждал, что есть и другие миры.
  
   * * *
  
   "Весёленький разговорчик получается," - подумал Ёзз - "и, главное, ко времени". Но раз уж всё зашло столь далеко, придётся бросить в этот полыхающий костёр гранату.
  
   - Подожди, пожалуйста.
  
   Эсла обернулась, и по её лицу было отчётливо видно, как надежда на то, что он попросит остаться, борется с желанием поскорее убежать.
  
   - Раз уж мы разоткровенничались, я обязан открыть тебе ещё одну тайну. Я волшебник.
  
   Позыв выругаться на застывшем было в ожидании лице женщины отразился ещё отчётливее, чем предыдущие чувства.
  
   - Зачем, Ёзз? - с болью в голосе вопросила она. - Не надо. Не надо делать вид, что ты проспал весь разговор, а говорил за тебя кто-то другой. Да, я знаю, на что ты способен. Ты действительно волшебник, когда ставится вопрос об умении очаровывать женщин, но... не надо.
  
   - Прости, пожалуйста, Эслочка, я не хочу тебя злить, я о другом. Я действительно волшебник. В полном смысле слова. По-серьёзному, так сказать. Я маг, чародей, колдун, кудесник, шаман, чудотворец... Как это ещё называется?.. Ну, в общем, не важно. Давай, я тебе кое-что покажу. У тебя с собой кредитка?
  
   - Д-д-да... - ответила женщина, очень подозрительно глядя на Ёзза.
  
   - Подкинь её, пожалуйста, под потолок.
  
   Эсла вытянула из сумочки белый прямоугольник расчётной карты и, подержав его некоторое время на ладони, бросила в сторону люстры. На этот раз удивление вырисовалось на её физиономии мгновенно, как только пластиковая карточка зависла в воздухе на уровне её глаз.
  
   - Обведи руками вокруг. - сказал Ёзз. Эсла замахала верхними конечностями. - Да не вокруг себя, а вокруг кредитки!
  
   Лихорадочно сглотнув и постоянно бросая взгляды на Ёзза, женщина сделала шаг к весящему в воздухе предмету и осторожно поводила ладонями: над ним, под ним, со всех боков. Ничего не обнаружив, она удивилась ещё больше (оказывается можно!) и, с открытым ртом уставилась на Ёзза. Тот молча кивнул на кредитку.
  
   - Этт-т-то ты? - прошептала пересохшим горлом Эсла.
  
   - Да. И, что интересно, я это могу, но не знаю, как. В этом нет никакой физики, я проверял. Карта не потеряла массы, не намагнитилась, не наэлектризовалась, то есть её не удерживают никакие, известные нашей науке поля, вокруг неё не изменилось давление воздуха, света или чего бы то ни было ещё. На неё вообще не действуют никакие посторонние силы. Но она висит. Потому что я хочу. И всё.
  
   - А если я за нею потяну?
  
   - Мать честная! Эска, даты экспериментатор! Мы с тобой родственные души. Ну, потяни.
  
   Эсла опасливо протянула руку к кредитке, схватила и, убедившись, что жива, дёрнула её к себе. Видимо, она считала ту "вмороженной" в определённую точку пространства, и приложила слишком много сил. А в результате Ёззу пришлось ловить женщину, падающую на пол.
  
   - Вот видишь, - сказал он, - я просто хочу, чтобы она висела, а не чтобы её нельзя было сдвинуть.
  
   - Кошмар!.. А что ещё?
  
   - Да всё, что положено делать магу. Пирокинез, левитация, заклятия всякие, ворожба и так далее. Ну, и кое-что посерьёзнее.
  
   Эсла шагнула к нему, нерешительно потянула руку, коснулась чешуек на груди и тут же отдёрнула, словно от огня.
  
   - Нет, - сказала она, - не могу. Я сойду с ума, если не уйду сейчас же. Давай... договорим завтра. - она чуть ли не бегом метнулась к двери. Ёзз устремился за ней.
  
   На лестничной клетке было сумрачно, и уютно распахнутые двери лифта призывно манили жёлтым светом. Эсла остановилась у них и, вздохнув, помахала ладонью.
  
   - Пока. - прошептала она и скрылась в золотистом сиянии.
  
   - Пока. - буркнул Ёзз вслед устремившемуся на крышу, к посадочной площадке, лифту.
  
   Он понятия не имел, насколько правильным было демонстрировать Эсле свои способности, но теперь трудно было рассчитывать, что завтра она всё забудет. Хотя именно эти способности позволяли ему сделать и такое.
  
   - Но ведь это ещё не конец? - спросил он, не оборачиваясь, у двери за спиной. Дверь захлопнулась, плотоядно чавкнув.
  
   * * *
  
   Когда линия периметра целиком заполнилась пузырями, вновь рождающиеся стали выталкивать старших братьев вверх. Сник понял, что начинает расти стена из шаров, которую он видел на картинке. Значит, пора вызывать стрелки. Он произнёс очередное заклинание, и в пальцах закололо холодом. Руки сами потянулись вверх, и с ногтей сорвались маленькие, нестерпимо яркие молнии. Но на этот раз они почему-то не хотели слушаться породившего их "мага" и начали беспорядочно метаться в пределах многоугольника, пузырьковые стены которого, поднимаясь всё быстрее, уже достигли половины Сникового роста. Он вдруг почувствовал себя весьма странно. Было такое ощущение, словно каждый пузырь тянет его, приглашая чуть ли не вовнутрь. Но только очень и очень слабо. То ли есть, то ли нет. Однако шаров стало так много, что Сник, даже оставаясь неподвижным, в буквальном смысле места себе не находил. Грохот над головой заставил его вздрогнуть и даже присесть. Он поднял взгляд.
  
   Созданные им стрелки так быстро метались туда-сюда, что их следы не успевали гаснуть, и всё вокруг заполнилось яркими лучами и дугами. Особенно густо они пролегли над серединой фигуры и, соответственно, Сником, где просто-напросто светилось ещё одно Солнце. И хотя жа?ра не чувствовалась, казалось, что там что-то горит. Может, сам воздух? Сияющее пятно обволакивалось то ли дымом, то ли паром, всё быстрее закручивавшемся вокруг него подобно смерчу. Хвост образующейся воронки спускался прямо к Снику. Похоже, настала пора кончать с этими забавами и уносить ноги, а также остальные части тела, которые ещё можно было унести. Он огляделся и обомлел. Стены вокруг стали намного выше него и терялись где-то в накрывавшем их туманно-сверкающем потолке. Том самом, из которого тянулось щупальце вихря. С перепугу он выпалил последнее заклинание:
  
   - Атысба хрежесть на у юклаёззту он!
  
   Здесь имелись сомнения насчёт правильности, потому что часть этих слов была написана каким-то странными буквами, но теперь было уже поздно. Потолок погас, обнажив обычное синее небо, а все десять стрел помчались к каким-то, лишь им одним ведомым, пузырькам в стенах, но только одна вонзилась в выбранную мишень, остальные же отскочили обратно и быстро растаяли. И в тот же миг произошло что-то совсем уж непонятное.
  
   Одиннадцать углов созданной Сником фигуры вдруг "вспыхнули темнотой". Одиннадцать чёрных "лучей" ударили в него, мгновенно ослепив, и он ощутил это даже спиной и затылком! Все чувства в раз прихлопнул ужас, но и он почти тут же оказался поглощён массой противоречивых и совершенно невыразимых желаний, и Сник понял, что сейчас сам растает, растворится в чём-то чрезмерно таинственном и необъяснимым для него. Из последних сил тело само рванулось куда-то наугад, и зрение вернулось лишь, когда прямо перед глазами возникла стена пузырьков. Ни мгновения не колеблясь, он нырнул в неё и тут же взвизгнул от боли. Его словно раздели, отлупили жгучкой, потом ввернули наизнанку и ещё раз отлупили, но уже по кишкам. Пару раз кувыркнувшись, он поднялся на ноги, шипя сквозь зубы и мотая головой.
  
   - Во-о-о-от, значится к-к-кто з-з-здесь развлекается, йик! - раздался пьяный голос у него над головой. Проморгавшись, Сник увидел Вздонца в десяти шагах. В одной руке он держал полуобглоданную кость, в другой - жбан. Даже с такого расстояния от него несло брагой. За его спиной, пошатываясь, собиралась вся ватага.
  
   - Ну, ща мы тя проучим, вонючий недомерок! - заявил их предводитель и злобно ухмыльнулся жёлтыми зубами сквозь засаленную бороду.
  
   * * *
  
   Машинально вертя в руках жезл, Тальвия обратила внимание на то, что что место одного из выступов на длинной части пустует. Она закрыла глаза и попыталась вспомнить, как этот участок выглядел в начале, когда она впервые увидела жезл. Да, и тогда здесь ничего не было. А если?!...
  
   Повинуясь неожиданному импульсу, она попыталась сдвинуть на это место соседний выступ. И тот сдвинулся. И теперь уже его место пустовало. Можно было двигать выступы как вдоль кольцевого яруса, так и вдоль оси жезла. А потом выяснилось, что кольца можно вращать, как целое, вокруг этой оси, независимо друг от друга. Тальвия поняла, какое множество взаимоположений выступов может быть. А ведь они и сами могут меняться. При нажатии... По счастью, её учили не только храбрости, но и вниманию. Через некоторое время удалось вернуть жезл в исходное состояние. Без учета колёсика на одном конце и формы кристалла на другом.
  
   Если Ёзз понимал логику троллей, то комбинация цветных пупырышков должна означать дорогу в его мир. А колёсико отправит в этот путь того, кто его повернёт. Или не отправит. Больше на жезле не было деталей. Кристалл не реагировал на попытки повернуть его, нажать, или наоборот - вытащить. И оставалось только колесо. Да и появилось оно, фактически, тогда, когда Тальвия впервые провела рукой по выступам.
  
   Может, прихватить с собой парочку каких-нибудь колдовских штуковин? Шапку-невидимку, например. Нет, не стоит. Зря, что ли, её учили: "Наёмный убийца и магия не совместны". Да и кого она собирается одурачить?! Правда, сам жезл тоже магический, но ведь без него - никак. Итак, сейчас главное - быть максимально вежливой, любезной и почтительной, пусть даже подобострастной с этим демоном. Всё-таки - Великий Мастер Магии. Тальвия осторожна повернула маленький чёрный диск.
  
   * * *
  
   - Ничего, будут у нас и другие подобные сцены, - оптимистично, хотя и двусмысленно продолжил Ёзз, бодро направляясь к кабинету, - и мы ещё покажем,..
  
   Что именно и кому он покажет, не узнали бы даже отсутствующие ныне слушатели, потому что... один слушатель, похоже, всё-таки был. Через прозрачную перегородку было видно, как по бликам на стене мелькнула чья-то тень. Переживания послушно отступили на второй план. Ибо это было уже серьёзно. Незаметно проникнуть в квартиру не мог никто, и значит... Что это значит, Ёзз понятия не имел и поэтому ворвался в кабинет, призвав на помощь внезапность. Выдрессированная автоматика мгновенно включила освещение по щелчку пальцев, и Ёзз успел увидеть, как нежданный гость метнулся за камеру синтана, лихорадочно выцеливая оттуда источник света чем-то вроде длинного кинжала. С тем же успехом он мог бы целиться в небо, ибо равномерно светился весь потолок. Точнее, она. Едва отделавшись от одной женщины, Ёзз был вынужден начинать разборки с другой. Правда, эта вторая разительно отличалась от Эслы. Во-первых, кожа у неё была зелёная, а во-вторых, вместо чешуи на голове имелось огромное количество тонких и зелёных же нитей. Название этого чуда он вспомнил не сразу.
  
   - Волосы! - неожиданно для себя вслух произнёс Ёзз. Торчащий из камеры кинжал перестал бесцельно блуждать и уставился на него. Ёзз помотал головой.
  
   - Милая троллина, - начал он по возможности мягко, - вы можете опустить оружие и выйти. Здесь никто не причинит вам вреда.
  
   "Как бы ты сама нам чего не причинила" - добавил он мысленно, держа на этот раз язык за зубами. Грозное оружие сместилось к краю камеры, опустилось вниз и, вслед за ним, появилась его обладательница. Во второй руке она держала трубу название которой Ёззу тоже пришлось вспоминать.
  
   - Вы можете положить мерокол и кинжал на стол.
  
   Женщина повиновалась. Похоже, она и не собиралась нападать на кого бы то ни было. Просто была перевозбуждена. Что, впрочем, легко объяснялось.
  
   - Давайте спокойно поговорим. Меня зовут Ёзз. А вас?..
  
   Последние слова вызвали у девицы своеобразную реакцию. Она бухнулась на колени, сложила ладони перед собой и, не отрывая взгляда от пола, заголосила:
  
   - Нижайше прошу простить за вторжение в вашу жизнь, Мастер. Лишь острейшая необходимость заставила меня решиться на сей шаг. Я Тальвия, наёмная убийца школы Тузмус...
  
   - Э-э-э,.. сударыня, вовсе незачем вставать на колени. - заявил Ёзз, делая шаг к ней. - давайте, я... - в глазах помутнело и он вдруг почувствовал, как пол уходит из-под ног. Состояние походило на невесомость, но не было ею, и что это такое, он тоже понял не сразу.
  
  
   * * *
  
   Но у стоявших за Вздонцем мужиков были совсем другие выражения лиц.
  
   - Дд-д-демоны, - прошептал самый, похоже, трезвый из них, тыкая дрожащей рукой в сторону Сника. Сник обернулся и обомлел.
  
   Буквально в нескольких шагах от него стояли два чудовища. Одно, впрочем, не совсем чудовище. Просто очень большая женщина, со светло-зелёной кожей и тёмно-зелёными волосами, в совершенно непонятной одежде. Но второе! Оно, точнее он, был ещё больше. И хоть кожа у него была обычная, но пальцы оканчивались острыми чёрными когтями, во рту были такие же острые чёрные зубы, а на голове - вместо волос - рога и мелкая чешуя. Вдобавок, у него было телосложение помощнее Вздонцевского и очень свирепый взгляд.
  
   - Вообще-то, Тальвия, на будущее, мерокол, после использования, надо выключать. - заявил этот монстр зелёной тётке.
  
   1995 г.
  
  
  
  
   Необходимые пояснения.
  
   Когда писался этот текст, я был без ума не только от "Тропической жары", но и от "Мифического" литературного цикла Роберта Асприна. Не давала покоя мысль: а насколько хороша была бы смесь двух любимых вещей? Проверить это можно было лишь опытным путём, и я начал сочинять историю про...
  
   Несложно понять, что Сник - это помесь Ника и Скива, Ёзз - смесь того же Ника и Ааза, ну а Тальвия, естественно, получилась из Сильвии и Тананды. Увы, меня хватило лишь на вступление (введение, предисловие, пролог...). Написав его, я, чрезвычайно довольный собой, решил передохнуть, да так и не вернулся к работе за двадцать лет. Хотя мысленно, "в голове" сочинил довольно много сверх того. Само собой, сейчас я уже почти ничего не вспомню. А вот записанное в тетрадку введение нашлось.
  
   Назвавшись автором, надо что-то публиковать. А сочиняется (и тем более набирается) с трудом. Вот и приходится превращать в электронные тексты свои старые рукописи сомнительного качества. Упаси бог, это не значит, что я считаю качество моих нынешних текстов выше. Но, так как в этом предисловии ничего не объясняется, я раскрою подноготную событий кратко, без попыток быть "литературным".
  
   События происходят в вымышленной вселенной, где кроме естественных сил действуют волшебные. Вселенная состоит из множества миров, иначе называемых измерениями, с точки зрения науки находящихся, по отношению друг к другу, непонятно где. В каждом измерении живёт один коренной разумный вид. По большей части это слегка изменённые персонажи европейских сказок или религиозных трактатов. Измерениями могут быть отдельные планеты или целые планетные системы, если их жители уже освоили космические перелёты. А могут быть, наоборот отдельные части планет (материки, острова, моря и т. п.). Или одна и та же местность в разные климатические сезоны (например, полярные день и ночь).
  
   Волшебная сила (магия) распределена по мирам неравномерно. Есть места, где она сконцентрирована ("точки", "линии", "пятна"), в других районах её почти нет. Колдун способен чувствовать эту силу, извлекать из окружающего мира и творить с её помощью чудеса. Помимо этого, он может накапливать магию в себе и тратить её даже там, где внешний мир её лишён. Для извлечения магии служат также особые устройства (простейший пример - волшебная палочка), но и они будут слушаться только чародеев. Сильные маги обходятся без них. К таким приборам относится мерокол (прокалыватель измерений) - устройство для перемещения из мира в мир. Могучие волшебники управляют переходом самостоятельно, без устройств. В принципе, магом может стать любое существо, но большинству для этого нужна начальная помощь наставника - уже состоявшегося чародея. Лишь очень немногие одарены настолько, что самостоятельно начинают чувствовать магию мира. Существа из других измерений, попавшие в данное, называются там демонами. При переходе демон автоматически начинает понимать местный язык и говорить на нём. Один маг может вызвать другого, из иного измерения, если тот согласится совершить переход или будет намного слабее первого (или его магических приспособлений).
  
   Одни измерения переполнены магией и там волшебники - почти все. В таких мирах нет науки, производства, техники. Жители и так имеют всё что, хотят. Их разум существует лишь благодаря интересу к своим возможностям и духовности. Другая противоположность - миры. где волшебной силы почти нет. Там развиты естественные науки, технологии, промышленность. Таков мир Ёзза - Стра. Её общество достигло уровня развития, близкого к коммунизму. Товарно-денежные отношения ещё есть, но уже во многом формальные, преступность крайне незначительна. Жители освоили космические перелёты, энергично обживают всю планетную систему звезды, вокруг которой вращается Стра, и даже собираются к соседним звёздам. О реальном существовании магии знают лишь несколько тысяч из десятков миллиардов жителей. Настоящими волшебниками являются несколько десятков. Жители Стры - человекоподобные существа большого размера (в среднем, выше двух метров), очень свирепые на вид. У них тёмная кожа, чёрные кости и зубы, очень тёмная кровь. Вместо волос на соответствующих местах тела - чешуя. На голове две особо крупных чешуйки образуют подобие рогов. На пальцах, вместо ногтей - когти. Острые, как и зубы.
  
   В большинстве измерений о Стре не знают. А в большинстве тех, где знают, её жителей зовут страшилами. И только в редких случаях используется название "странники", связанное с редкостью магов такой расы вообще, и их появления в других мирах.
  
   По "гражданской", немагической профессии Ёзз - частный сыщик. Но в родном измерении у него очень мало работы. И он использует свои волшебные способности для перехода в другие измерения, где, в качестве демона, помогает местным жителям решать их проблемы. Он очень одарённый колдун и, в большинстве случаев, его работа создаёт ему немалый авторитет. И как волшебнику, и как детективу. Естественно, что на родине он известен только как следователь. Его способностей достаточно, чтобы перемещаться из измерения в измерение самостоятельно, без мерокола. К моменту повествования его слава достигла такой величины, что жители других измерений сами стремятся попасть к нему на Стру, если им нужна его помощь.
  
   Ёзз очень развит физически и умственно. Чрезвычайно красив по меркам своего измерения. Очень любит женщин и любим ими. Общительный, весёлый, добрый.
  
   Синтан - не магический инструмент. Это сокращение от синтезатор-анализатор. Устройство, объединяющее в себе большинство методик физико-химических исследований и производственных технологий. Ящик, размером с комнату, потребляющий уйму энергии и могущий почти всё. Заменяет собой десяток лабораторий и цехов. Самый лучший помощник детектива и любого другого исследователя. Но чрезвычайно дорог. Даже на Стре. Название - аллюзия со словом "модем".
  
   Первый опыт работы за пределами своего измерения был у Ёзза на Лоппу - родном измерении Сника. Его жители - лоппухи - обычные люди европеоидной расы, по нашим понятиям. Общество находится на поздней стадии первобытно-общинного строя. Лоппухи освоили скотоводство, земледелие, строительство и ремёсла. Но рабства ещё нет. Магии в измерении мало. Но больше, чем на Стре. Первый визит Ёзза в другой мир оказался неудачным. Он ещё не умел полностью управлять своим магическим талантом, а как детектив не смог приспособиться к реалиям Лоппу. В результате - оставил о себе страшную память. Это было задолго до описываемых событий. Но местные маги в училище волшебства (в тексте - холм) рядом с обучающими рисунками оставили предупреждающую надпись "Никогда не вызывать демона Ёзза". Позже территорию завоевало другое племя со слегка отличающимся языком, и уже его волшебники, толком не поняв надпись, превратили её в инструкцию по вызову демона.
  
   Сник в раннем детстве расстался с семьёй, о которой практически ничего не помнит. Его приютила супруга вождя того племени, которое доминировало на территории, где жил род Сника. Первую половину жизни он провёл во "дворце". На самом деле это была просто большая хижина. Он не стал членом семьи вождя, скорее был кем-то вроде малолетнего шута, другом-игрушкой для хозяйских детей, но жил безбедно и сыто, плохо представляя насколько опасен окружающий мир. Там он научился читать, писать, считать. Через некоторое время произошёл переворот и ему пришлось в одиночку спасаться бегством. После чего он был вынужден скитаться, промышляя собирательством, рыбалкой, охотой, и, при острой необходимости, воровством.
  
   К моменту описываемых событий это подросток. Скромный, застенчивый, робкий, стеснительный, замкнутый, необщительный, но добрый. Одинокий юноша, во всём привыкший полагаться только на себя, круглосуточно занятый исключительно выживанием. Имеет скрытые способности очень сильного мага, о чём даже не подозревает.
  
   Родное измерение Тальвии - Тролл. Как не трудно догадаться, населён троллями. Мужчины-тролли с большой натяжкой могут называться человекообразными. Это четырёхметровые существа, больше похожие на ходячие дубы или баобабы. В то же время женщины - троллины - отличаются от людей только большим ростом (два метра - норма) и зелёным цветом волос и кожи. Планета вращается вокруг красного карлика по орбите малого диаметра. Приливные силы удерживают её всегда одной стороной к звезде (как Луна по отношению к Земле). На этом полушарии вечный день, и в ближайшей к светилу точке - светлом полюсе - очень жарко. На обратном полушарии - вечная ночь и зима. Жизнь там невозможна. Но из-за большой тепловой активности недр, высокой теплопроводности атмосферы, постоянной облачности, создающей парниковый эффект и постоянно дующих между полушариями ветров температура на тёмной стороне планеты не опускается ниже точки кипения кислорода. Поэтому атмосфера не вымерзает и в поясе между световым полюсом и ночным полушарием есть жизнь. У планеты нет спутников. Небо всегда в облаках. Доже местное светило выглядит исключительно, как размытое пятно света, неподвижно висящее в одной точке небосклона. О существовании звёзд тролли не подозревают.
  
   На Тролле нет смен времён года, дня и ночи, месяцев. Для измерения времени служат достаточно приблизительные единицы: "трапеза", "сон", "урожай", "поколение", "жизнь". Термины "минута" или "секунда" вообще отсутствуют. Вместо них "мгновение" и "миг".
  
   Общество находится на позднефеодальной стадии развития. Ремёсла уже достигли высокого уровня, но ещё не превратились в промышленность. В основе хозяйства лежит земледелие. Прогресс тормозится как объективной трудностью правильного познания и понимания мира в таких условиях, так и распространённостью магии. Хотя при её изобилии в природе, сильные волшебники - редкость. Большинство обывателей ею не интересуется, считая бесполезной, и не знает о других измерениях.
  
   Кольцевой плодородный пояс между световым полюсом и границей полушарий - сумрачным краем - это суша с большим количеством озёр рек и болот. Высокими горными цепями он делится на обособленные области, аналоги наших материков. Области разделены на более мелкие участки, страны. Большую часть времени какая-то одна страна доминирует надо всей областью создавая империю. Постепенно её правители деградируют, их власть ослабевает, происходит распад империи. Но через некоторое время активное руководство какой-то другой страны создаёт империю вокруг себя. И так далее. Последняя империя в той области, где происходит действие была создана более десяти урожаев назад императором Дялетом. В этом ему помогла колдунья Пас'н'рмо, которая, вопреки всем неписанным кодексам волшебной нравственности, оснастила его армию техническим (не магическим) оружием, переправленным из других измерений. На Тролле огнестрельное оружие ещё не изобретено, поэтому армия с винтовками и пушками оказалась непобедимой.
  
   Понимая, что такой тролль, как Пас'н'рмо, может в любой момент предать его, предложив услуги другому завоевателю, Дялет решил её убить сразу после того, как обеспечил себе надёжную власть. Помимо этого, ей грозили жестокие преследования со стороны любых магов из любых измерений, узнавших, что она сотворила. Её способности позволяли ей принять облик других существ. Поэтому она решила перебраться на Лоппу, где женщины не сильно отличались от троллин, и она могла бы существовать не очень утруждая себя приспособлением к новому телу. Дялета вполне устроило подобное исчезновение, лишь бы она не появилась вновь. Стремясь защитить себя от переворотов, он старался всё волшебство в империи поставить под свой контроль. Сильные колдуны либо принудительно склонялись к сотрудничеству, либо уничтожались. В каждой стране, вошедшей в империю, волю императора осуществлял наместник, при котором всегда был верный, пусть и бесталанный колдун, ответственный за этот контроль. При этом он подчинялся не только наместнику, но и главным магам в имперской столице.
  
   Наёмные убийцы. Это чисто троллский вид ремесла, не означающий обязательно преступную деятельность. Тролли, занимающиеся им, могли как совершать преступления по заказу, так и предотвращать, и расследовать их. То есть это и частная охрана, и частные детективы. Их готовят в спецшколах из детей-сирот, воспитывая в полном пренебрежении ко всем соблазнам мира и безграничной преданности делу, то есть заказу клиента. По окончании школы выпускник должен сам найти себе первый заказ, чтобы выполнив его доказать свою профпригодность. Чем сложнее будет задание, тем выше окажется репутация наёмного убийцы, в случае успешного выполнения, и тем более удачной будет вся его дальнейшая карьера. Своего рода выпускной экзамен, или дипломная работа. Так как профессиональные достижения и честь являются для них единственным смыслом жизни, каждый ищет задание посложней. Многие не справляются и гибнут. Так происходит естественный отбор наиболее талантливых. Тот, кто берёт простое задание, но выполняет его, уже никогда не сможет восстановить репутацию.
  
   Цум - обычный купец, чисто случайно узнавший об истинных причинах успешных завоеваний Дялета. Он решает нанять выпускника школы наёмных убийц, чтобы тот нашёл для него Пас'н'рмо. Сам он понятия не имеет о других измерениях и технологиях, но знает, что победа - заслуга колдуньи, и считает, что если она жива, то находится где-то на Тролле. Если ему удастся найти её и заставить работать на себя, он может стать новым императором. А выпускника не интересует ничего, кроме сложности задания и его выполнения, поэтому его можно не бояться. Тальвия с радостью берётся за такой заказ. Она - одна из лучших учеников своей школы. Очень амбициозна, целеустремлена и самоуверенна. Применительно к ней воспитание школы сработало на сто процентов. Её не интересует ничего, кроме профессионального успеха. Собственную жизнь рассматривает лишь как инструмент его достижения. Обладает незначительными задатками волшебницы. Естественно, не знает об этом.
  
   Наёмных убийц воспитывают в полном пренебрежении к магии, чтобы они всегда и во всём рассчитывали только на свои силы. Поэтому Тальвия узнаёт о других измерениях и демонах только во время своего расследования. Это переворачивает её представление о мире, но не меняет убеждений.
  
   Задолго до описываемых событий Ёзз побывал на Тролле, в стране под названием Палиссад, где происходит действие, уже будучи опытным чародеем. Он сделал много хорошего для простых местных жителей, оставив очень добрую память о себе, и став легендарной личностью. Они тоже произвели на него хорошее впечатление, и он оставил им мерокол, чтобы, в случае необходимости, они могли к нему обратиться. После этого началась империалистическая война и Паллисад был захвачен войсками Дялета. Все магические артефакты были собраны и спрятаны в кладовые империи, память о Ёззе, как часть волшебного фольклора, тоже стала чем-то не слишком легальным. По-настоящему сильные маги были уничтожены Дялетом или ушли в глубокое подполье. Поэтому мерокол не был опознан, как ценный предмет.
  
   Тальвия догадалась, что Пас'н'рмо сбежала на Лоппу, но не смогла придумать для себя другого способа добраться туда, как через Ёзза. Хотя она презирает волшебников, для выполнения задания готова идти на любые жертвы, в том числе на почтительно-подобострастное отношение к Ёззу. Она рассчитывает, что тот переправит её на Лоппу и замаскирует под тамошнего жителя. Маскировочное заклинание делает существо кажущимся иным для всех органов чувств (не только для зрения), с тчки зрения других существ. Но при это само существо не меняется и ощущает себя прежним. В отличии от превращения, которое сотворила с собой Пас'н'рмо. Тальвия рассчитывает, что, получив местное обличие, она сама найдёт на Лоппу Пас'н'рмо и заставит её вернуть их обоих на Тролл. Поэтому Ёзз нужен ей только для прямого перехода. Она не собирается говорить ему всей правды и надеется, что перенеся её на Лоппу, тот вернётся обратно к себе и не будет мешать.
  
   В это время Сник, толком не разобравшись в сути происходящего, выполняет обряд вызова и, произнеся заклинание с именем Ёзза, вызывает его на Лоппу. Если бы не был открыт переход между Лоппу и Троллом (за счёт невыключенного Тальвией мерокола), Ёзз спокойно мог бы послать отказ, пока не разберётся, кто его вызывает и зачем. Его силы на порядки больше зачаточных способностей Сника, и он сделал бы это практически неосознанно, рефлекторно. Но при вызове Сника возник сквозной переход из Тролла в Лоппу, чрез Стру, и Ёззу практически мгновенно пришлось вступить в противостояние с перепадом магических потенциалов между измерениями, который неизмеримо выше сил любого чародея. Если бы он успел понять, что происходит, и прекратил сопротивляться, их с Тальвией просто перенесло бы на Лоппу. Но, не осознав происходящее, он продолжил борьбу и мгновенно был начисто лишён колдовских способностей. После того, как испуганный Сник разрушил созданный им механизм вызова демонов, переход закрылся и мерокол остался на Стре. Ёзз и Тальвия оказались на Лоппу без каких-либо магических возможностей (чьих-то способностей или приспособлений).
  
   На этом мой энтузиазм закончился. Дальше я что-то сочинял, но только "в голову", не записывая. Такая процедура перед сном очень благотворна. Да и поутру, в выходной, только проснувшись, приятно побаловаться такими фантазиями. Было интересно, даже увлекательно, но совсем несерьёзно. И, по большей части, я уже забыл, что такого насочинял двадцать лет назад. Но, если в общих чертах...
  
   В первые минуты всем троим пришлось вступить в драку с бандой местного "авторитета", давно точившего зуб на Сника. Разбойники (хотя их таковыми можно назвать лишь с большой натяжкой, скорее просто самые крутые ребята в деревне) оказались слишком пьяны, чтобы по-настоящему испугаться демонов. Но, безо всякой магии, Ёзз и Тальвия раскидали их даже не вспотев. Сник в основном наблюдал, в оцепенении.
  
   Покончив с рукопашной и прогнав деревенских, Ёзз ошеломлённо понимает, что он уже не волшебник. А осмотревшись понимает, почему. Восстановление магических способностей после такой потери происходит очень долго (в наших единицах - месяцы, а то и годы) и лишь при помощи действующего чародея. Он решает, что стал жертвой хитрого заговора, а Сник и Тальвия - его исполнители. Яростно требует от них объяснений, а они даже не понимают, о чём он говорит.
  
   Тальвия сначала и не догадывается, где они, но когда до неё доходит, что она уже на Лоппу, её почтение к Ёззу возрастает многократно. Она решает, что он прочёл её мысли и исполнил пожелание ещё до того, как она его высказала. Когда узнаёт, что случилось, обрушивает гнев на Сника, полагая, что он виноват во всём. Положение усугубляется тем, что для неё Сник и все лоппухи (даже Вздонц) - не мужчины. Даже Ёзз выглядит чересчур женственно по сравнению с обычными троллями. Долгое время она считает Сника девчонкой.
  
   Сник очень неуютно чувствует себя в компании демонов и готов в любой момент сбежать, даже ещё не поняв, что случилось. Но одинаково сильно боится как того, что они за ним погонятся, так и того, что с ним сделают деревенские, если он на них наткнётся. Одновременно с эти врождённая любознательность не даёт ему покоя, и он хочет узнать, кто это такие и откуда взялись.
  
   Понимая, что без магических способностей ему в одиночку не выстоять против целого измерения перепуганных его видом (и спутницей) лоппухов, Ёзз, всё ещё не доверяющий ни Снику, ни Тальвии, всё же решает укрыться с ними в пещере под колдовским холмом. Тальвия готова в любой момент приступить к поискам Пас'н'рмо, но начинает догадываться, что без маскирующих заклинаний ей тоже придётся очень трудно. Считая главным виновником Сника, хочет расправиться с ним. Но Ёзз понимает, что у мальчишки есть магические способности, раз он смог вызвать демона и держит в уме вариант с его использованием. В отношениях полного недоверия друг к другу троица проводит ночь в пещере, пытаясь разобраться, что это такое. Для Тальвии синее небо, заходящее Солнце, ночь, звёзды становятся огромным потрясением. Сник страшно напуган. Ёзз удручён своей судьбой и ждёт продолжения неприятностей от заговорщиков.
   Все подавлены и зажаты.
  
   В дальнейшем, постепенно смелея, отваживаясь на вылазки наружу, разбираясь в настенных рисунках колдовской пещеры, герои узнают друг друга ближе, понимают, что произошло на самом деле и начинают друг другу доверять. Через три дня Ёзз принимает решение отправиться на поиски кого-нибудь из местных волшебников. Для этого он обучает Сника черпать энергию волшебства из природных источников и накладывать маскирующее заклинание. Но безопасное перемещение возможно только вместе, так как заклинание слабое, работает всего в нескольких десятков шагов от Сника, и нуждается в постоянной подпитке. Сник начинает испытывать интерес к колдовству, тому богатству знаний, которым обладает Ёзз и самой его персоне, а также, понимая, насколько ему безопаснее с таким попутчиком, соглашается. Тальвии ничего не остаётся, как следовать за ними. Она не намерена скрывать от Ёзза истинной цели своего прибытия на Лоппу, но и по собственной инициативе откровенничать не хочет. При первой возможности собирается покинуть группу и довести своё дело до конца.
  
   Прежде, чем такой маг будет найден, они проходят долгий путь, полный весёлых приключений (изначально текст вообще задумывался, как прежде всего юмористический, но оказалось, что юморист из меня не очень...), попадая во множество нелепых ситуаций, связанных со взаимным непониманием и неправильной оценкой демонами окружающего мира. Они помогают местным жителям решить их текущие проблемы и создают себе репутацию всемогущих и приносящих удачу талисманов. Сильнее всего при этом меняется мировоззрение Тальвии, которая, будучи вынужденной вести себя согласованно с попутчиками, начинает понимать нравственную сомнительность своей первоначальной цели, одновременно испытывая подобие родительских чувств к Снику. Ёзз, понимая, кто такие наёмные убийцы, догадывается о намерениях попутчицы, но считает, что, пока он рядом, она не сделает ничего опасного, и не торопится вызвать её на откровения. Снику чрезвычайно интересно всё, что он узнаёт от попутчиков: и тонкости волшебства, и естественно-научная картина мира, и приёмы рукопашных единоборств и другие хитрости как наёмных убийц средневековья, так и детективов космической эры. Он очень привязывается к Ёззу и Тальвии, искренне считает их своими друзьями, каких у него не было с раннего детства, и не хочет расставаться с ними.
  
   В итоге, когда они находят волшебника, настолько могучего, что он способен переправить Ёзза домой, оказывается, что это - превращённая Пас'н'рмо. Она видит сквозь маскирующее заклятие Сника и понимает, что Тальвия пришла за ней. Поэтому всячески избегает контактов с ними. Когда встреча всё-таки происходит, и Тальвии приходится открыть свои истинные намерения, наступает момент истины. Тальвия принимает решение оставить Пас'н'рмо в покое и прекратить свою миссию. То есть, фактически поставить крест на карьере. Она понимает, что совместная работа с Ёззом и Сником оказалась интересней. Сник, видя возможности Пас'н'рмо, понимает, как много ему может дать магия и готов последовать за Ёззом на Стру, чтобы продолжить обучение. Даже несмотря на то, что там гораздо меньше волшебной энергии. Прежде всего потому, что ему не терпится увидеть чудеса технологической цивилизации. Ёзз, впервые в жизни оказавшийся в роли учителя, чувствует, насколько он нужен Снику, к которому он успел проникнуться тёплыми чувствами, и только рад такому его решению. Тальвия, которая с пелёнок воспитывалась в традициях абсолютного индивидуализма, неожиданно открывает для себя мир дружеских и даже, в какой-то степени, семейных чувств. Она ощущает сильную тягу к двум существам, с которыми провела последнее время и решает последовать вслед за ними.
  
   Я мечтал не просто закончить это роман, но и написать продолжение. И не одно. Объединившись, герои создают команду для расследования магических преступлений в разных измерениях. Сник постепенно становится могучим волшебником, к Ёззу медленно, но возвращаются силы, даже Тальвия чему-то учится. Но главное их оружие - логика. Во второй истории, кажется, предполагалось расследование в измерении Ангелия (где живут ангелы), в котором преступности не должно быть вообще. Оказалось, что оно находится на одной планете с измерением Чертаново, где живут черти. Благодаря удивительным вывертам эволюции, на ней возникли две биосферы. Одна - в заоблачных слоях плотной газовой оболочки, а другая - в глубоких пещерах под поверхностью. Между ними - слой плотной атмосферы, где не могут жить ни те, ни другие. Герои наведываются в оба мира со Стры, где Сник и Тальвия постоянно попадают в нелепые ситуации, так как понятия не имеют о жизни технологической цивилизации. В итоге всё разрешается мирно и без жертв... И так далее.
  
   "Никогда не говори никогда",.. но, если честно, вряд ли в моей жизни осталось время и силы, чтобы всё это сочинить, а тем более дописать. Зачем же я тогда столько распинался со своими пояснениями? Назвался автором - публикуй хоть что-то. А больше у меня ничего нет. Прошу прощения у тех, кого такое поведение возмущает. Сам не очень рад. Хотя, вряд ли кто из них дочитает до этого места.
  
   2015 г.
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"