Широкий, просторный, пусть не очень уютный, но очень чистый банкетный зал был переполнен сиянием. На гладких белых стенах, на полированной крышке длинного стола, на хрустальных бокалах играли отблески от мощных ламп дневного света. Казалось, что холёные лица людей тоже светились от самодовольства и почтения к юбиляру или говорящему. Впрочем, тосты и поздравления произносил здесь почти каждый. Все они были однообразно утомительны. Или утомительно однообразны. Иногда немного туповатого юмора. Иногда немного хорошо скрытой зависти.
Сам именинник, рядом с супругой важно восседал на другом конце стола и с усталой улыбкой делал вид, что он очень рад выслушивать эти глупости. Пятидесятилетие совпало у него с повышением в должности и, конечно же, ему давно успели надоесть подобные комплименты и поздравления. Но так надо. Таков этикет. Таков, если угодно, закон. А законы нарушать нельзя. Дмитрий Александрович Кравец прекрасно знал кодекс этих неписанных правил.
Уже далеко не первый раз присутствовал он на таких торжествах. Кроме того, с ним лично были знакомы большинство сидящих за столом людей, и Кравец, естественно мог вполне достоверно предсказать их поведение в этой, можно сказать, стандартной обстановке. Вот и сейчас ему было ясно, что будет говорить и что думает почти каждый из присутствующих в зале.
И не мудрено. На любом банкете произносилось практически одни и те же тосты, высказывались практически одни и те же пожелания. Когда-то давно, попав на такое вот мероприятие впервые, он, признаться, был несколько удивлён. Но с тех пор минуло столько лет... Здесь собирались люди вполне определённого круга, и Кравец, в общем-то, не принадлежал к их числу.
Он не занимал высоких постов и не имел большой должности. Он не был человеком, который может достать что-нибудь дефицитное или помочь устроиться на выгодную работу. Он не ездил за границу и не имел крупных воинских чинов. Очень многие, сидевшие сейчас в большом зале, на втором этаже ресторана, в той или иной степени, могли похвастаться каким-либо из этих качеств, но не Дмитрий Александрович.
Дмитрий Александрович был обычным инженером. Но обладал одним достоинством. Во всяком случае, так считали эти люди. Он не умел отказывать и всегда выполнял обещанное. Не всё в этом мире можно достать, купить, привезти из командировки и получить в подарок на день рождения. За что-то надо было отдавать ещё и свой труд.
И когда им нужно было, кто-нибудь сделал за них работу, помог им, когда они сами не хотели или не могли довести начатое до конца, они обращались к Дмитрию Александровичу. И Кравец никогда не отказывал. Скрепя сердце и обещая себе, что никогда больше подобное не повторится, он каждый раз брался за чужое дело.
За это его ценили и в чём-то, даже, наверное, уважали, хотя многие считали Дмитрия Александровича человеком "не от мира сего". Если бы они знали... Нм-н-да...
Его благодарили, поначалу даже предлагали деньги, но он всегда отказывался. Постепенно к этому привыкли. Но каждый, кто был знаком с ним и хоть раз пользовался его помощью или собирался ею воспользоваться, стремился поддерживать с Кравцом хорошие отношения. А в неписанный кодекс этих отношений входили и обязательные приглашения на такие вот банкеты.
Сперва он ничего не понял и, будучи человеком совсем другого круга, отказывался от подобных предложений. Дмитрий Александрович считал себя вправе это делать, тем более, что прекрасно знал - лично ему не найти там ничего хорошего. Но очень скоро понял, что своими отказами рвёт последние, пусть ненадёжные и фальшивые, нити-связи с сослуживцами и был вынужден соглашаться.
Первое время всё казалось очень скучным и неприятным, многих своих соседей по застолью он встречал в первый раз и понятия не имел, как и о чём с ними нужно говорить. Он чувствовал себя не в своей тарелке, ясно видел, что здесь он - лишний, ненужный человек.
Но ко всему можно привыкнуть и, через некоторое время, Кравец уже выработал определённый стереотип поведения. Он не танцевал, почти не пил, зато много ел. Пробовал шутить или говорить тосты, но чаще всего неудачно. Пытался, особенно в начале вечеринки, когда все ещё трезвые, найти людей, хоть чем-то похожих на него и, если это удавалось, завести разговор. Конечно, таких как он, людей "не от мира сего", на этой вечеринке встречать не приходилось. Но часто получалось выбрать тему беседы так, что с любым соседом по столу нетрудно разговориться. Это-то его и спасало, и делало незаметным, не портящим общую картину "праздника". Потом, когда в зале уже не оставалось трезвых людей приходилось "прятаться", приходилось выбирать укромное место и уходить от всяких попыток вновь поболтать с ним.
Приятного в этом, конечно же, было мало. И на следующее утро голова иногда болела не меньше, чем у самых отъявленных любителей спиртного, приходивших на эти банкеты.
Но не только эта боль, как следствие постоянного напряжения нервов и мозга, доставляла неприятности. Все эти праздники, как оказалось вскоре, были на редкость скучны своим однообразием. Уже на десятый или пятнадцатый раз он мог с большой достоверностью заранее описать то, что будет твориться на его глазах весь вечер и всю ночь. Тем более, что сейчас он знал практически каждого из присутствующих.
Кравец мог закрыть глаза и отчётливо представить себе, как, по прошествии двух часов покроются потом лица этих солидных мужчин. Как ослабят они давление на шею тугих петель галстуков, как расстегнут пуговицы под воротниками и развалятся в спокойствии и блаженстве на стульях. Как обнимут потом своих жён, подруг, любовниц, "девочек", а кое-кто и просто молоденьких секретарш. Как будут отплясывать, являя собой грустно-смешную пародию на современные танцы, как "закружатся" в вальсе, тоже, в общем-то, мало похожим на настоящий вальс, как зазвучат со сцены или из магнитофона слова полублатных песен. Он мог представить и туповатые, усталые взгляды, и заплетающуюся речь к концу вечеринки. Мог увидеть в калейдоскопе картин своего воображения, как вывалятся они из ресторана под утро, пошатываясь и горланя что-то нечленораздельное. Как будут добираться до дома, плутая по городу на своих "Волгах" и "Жигулях", а кто и просто на такси.
Всё это Дмитрий Александрович мог сделать. Но не хотел. Душа всем своим естеством протестовала против подобных мыслей. Ибо всё это ему предстояло увидеть наяву. И одного раза будет вполне достаточно. Вполне...
Солидно громыхнув стулом, со своего места поднялся высокий и дородный толстяк Черноусский. В мощной ручище он сжимал бокал с шампанским. Взоры присутствовавших скрестились на нём, как лучи прожекторов. Кравец отвлёкся от своих невесёлых мыслей и, изобразив на лице внимание, уставился на Черноусского. По всей видимости, и до того дошла очередь произносить тост.
- Уважаемый Борис Сергеевич, - начал он, - в этот знаменательный не только для Вас и Вашей семьи, но и для всех нас, день...
Фигура говорившего вдруг закачалась и поплыла куда-то влево, увлекая за собой стол и людей, сидящих вокруг него, расплываясь и становясь матово-бесцветной, как и всё остальное. Всё пространство заполнила собой мутная, светлая дымка, она сменилась вдруг непроглядной тьмой, потом опять посветлело, и так несколько раз.
Если бы Дмитрий Александрович увидел это, он бы, наверное, очень удивился. Но в тот момент Дмитрия Александровича Кравца, как психо-информационной, мыслящей личности уже не было. Впрочем, если говорить точно, его не существовало никогда.
Истинным хозяином тела этого человека и всего того, что можно было назвать Кравцом, был косморазведчик Мадер, который принял сейчас, наконец, после столь долгого молчания и одиночества, сигнал начала телепатической связи.
- Кто? - мысленно поинтересовался он, давая понять абоненту, что связь установлена. Впрочем, необходимость в этом тут же отпала. Тем не менее, он переспросил:
- Блэд, это ты.
- Да. Я. - последовал ответ. - Ну, как ты там?
- Ну, а как ты думаешь, как я здесь? - язвительно заявил Мадер. - Или вас это заволновало только сейчас?
Блэд ещё не сформулировал свой ответ в виде чёткой мысленной фразы, но Мадер уже ощущал все его чувства и жалел о сказанном. Но остановиться не мог.
- Извини, Мадер. - сказал Блэд. - Прости и меня, и всех тех, кого ты обвиняешь. Но ведь ты и сам, наверное, догадываешься: то, что мы прилетели только сейчас - это максимум наших теперешних возможностей. И никто о тебе не забывал всё это время.
- Ну, конечно! И доказательство тому - семь лет молчания, а если по местным меркам, то и все двенадцать. Я еле вспомнил родной язык!
- А что ты хочешь? После взрыва никто из ваших не уцелел. От ракеты не осталось и атома. Аннигиляция... Хотя, что я тебе рассказываю?! Твой фантом четыре года простоял в галерее памяти.
- Ого...
- Да. Пока за дело не взялся я...
- Постой, а как же телеметрия? Они же там посылали сообщение о том, что я вышел обкатывать посадочную секцию после ремонта.
- Всё верно, но, видимо, уже тогда действие этой штуки сказывалось. Гравитационный сигнал ушёл в сторону и был зафиксирован лишь одной внешней станцией. Вдобавок, он был настолько искажён, что там его не смогли расшифровать и отправили в память. И только три года назад я случайно наткнулся на него.
- Да-а-а,.. а я уже и надеяться перестал. Кстати, а где вы сейчас?
- Висим на стационаре над вашим спутником. С невидимой стороны. Слушай, а как ты нашёл эту планету? Мы, честно говоря, здорово повозились.
- Ну, вообще-то я всю систему облетел. Но здесь гравитация привычная. В других местах пришлось бы тратить уйму энергии на компенсатор. Да и радиационная обстановка более-менее подходящая. А разум я обнаружил только с орбиты. Поначалу даже расхотелось садиться. Но, всё-таки, разведчик - всегда разведчик. Уж не знаю, на что надеялся...
- А потом?
- Кое-что я выяснил ещё из космоса. Затем сел. С трудом, кстати. Чуть было меня не засекли. Некоторое время жил возле одного маленького населённого пункта. Сначала спал в анабиозе. Ну, автоматика фиксировал биополя и всё такое... Потом обрабатывал данные, выращивал скафандр, настраивался. И вот, живу здесь, работаю, изучаю. Как видишь, профессионализм оказался сильнее всего...
Мадер обнаружил вдруг, что Блэд не слушает его. Во всяком случае, внимания со стороны собеседника он не чувствовал. И даже когда воцарилось полное молчание, тот не заговорил первым. Но со связью-то всё было нормально! По всей видимости, Блэд говорил в это время с кем-нибудь там, у себя. Наконец, он снова вернулся к разговору с Мадером и как-то неуверенно заявил:
- Знаешь, Мад, я не стал тебе сразу говорить,.. мы прилетели сюда не просто так... В общем, у нас есть достоверные сведения, что в эту систему направляется экспедиция скиттов.
- Что?!! Скитты - не миф?! - Мадер сам испугался собственного удивления. Но, впрочем, было от чего удивиться.
Скитты, неуловимые скитты. Первые следы, приписанные их цивилизации были найдены более ста лет назад. Сейчас таких следов известно тысячи. Самых разнообразных: от нерасшифрованных сигналов и сооружений непонятного назначения на планетах и в космосе, до странных легенд у некоторых цивилизаций и невероятного, в чём-то даже разумного, мистического "поведения" целых космических объектов. Теоретически их можно было объяснить и другими причинами, но если все следы представить, как результат действий одного разумного вида, то были вполне достаточные основания говорить если уж не о враждебном, то, по крайней мере, о непонятном направлении этой деятельности.
Самих скиттов, говоря земным языком, "в лицо", никто не видел. Но по всему освоенному космосу ходили упорные слухи о якобы встреченных кем-то и где-то их экспедициях. Скиттам приписывали и необъяснимые исчезновения ракет и станций, типа гибели их "Радды" Многие, в том числе и сам Мадер, не верили в их существование. Но такие ответственные организации, как Комитет Безопасности или Служба Внешнего Контроля не имели права не учитывать "фактор скиттов". А Блэд, помнится, во время их отлёта работал как раз в СВК. Что ж, всё становилось на свои места.
- Да, - как-то рассеяно отозвался Блэд, - не миф... И дело в том, что они очень близко. У них не гравитационный способ передвижения, и их транспорт несколько быстрее нашего. Поэтому нужно, чтобы как можно скорее оказался здесь.
-Это будет трудно. Я сейчас на банкете и отсюда не так уж просто уйти.
- Уйти?! Тебе надо стартовать в ближайшее время.
- Как стартовать?.. Я не могу.
- Не понял. Ну-ка, покажи мне то место, где ты сейчас находишься.
Мадер показал и ощутил неподдельный ужас Блэда.
- Э-э-э-это и т-т-ты такой?.. - испуганно спросил тот.
- Да.
- Ну ладно, это сейчас не столь важно. Если ты всё расскажешь этим существам, что будет?
- Ничего, они не поверят. Но потом-то я подтвержу свои слова.
- И нельзя им ничего внушить?
- Нет, конечно. Они слишком отличны от нас и психорезонанс невозможен.
- Тогда придётся стартовать прямо так. Но постарайся оставить как можно меньше следов. Всё, я отключаюсь.
- Конец связи... - успел вставить Мадер и поле зрения опять замигало чёрно-белой чехардой.
Весь разговор длился не более десяти секунд и, когда Мадер, и он же теперь опять Дмитрий Кравец оказался среди людей, толстяк Черноусский ещё не закончил своего бестолково-витиеватого тоста.
Кравец упёр ноги в пол и с силой отодвинулся вместе со стулом. Ножки противно скрипнули по полу. На столе задрожала посуда. Черноусский недовольно смолк и повернул голову к Дмитрию Александровичу. Все остальные тоже с удивлением уставились на него.
"Странная цивилизация, - подумал Мадер, - теоретически, у них был почти оптимальный путь развития, но сколько полезного потеряли они на этом пути! Сколько ошибок допустили! Зато, какие амбиции. Чуть проткнув скорлупу атмосферы, они уже вовсю трубят об освоении вселенной, считая себя едва ли не высшими существами во всём мире. Даже свои безумные попытки перебить друг друга они кичливо называют "Звёздными войнами"...
- Товарищи! - громко сказал Кравец. - Я хочу сообщить вам, что являюсь далеко не тем, за кого вы меня принимаете. Я вовсе не человек, а разведчик внеземной цивилизации. И сейчас служебные обстоятельства вынуждают меня вернуться на базовую космическую ракету.
В зале стояла гробовая тишина и только с улицы доносились посторонние звуки. Вряд ли кто-нибудь поверил этим словам, но и от таких шуток можно опешить.
Не меняя позы, Дмитрий Александрович отделился от кресла и стал подниматься к потолку. Полсотни пар глаз в оцепенении следили за его полётом. Когда голова Кравца беспрепятственно вошла в керамическую облицовку, вздох ужаса прокатился по залу. Но Мадер не обращал на это внимания, хотя мог прекрасно видеть всё даже в такой обстановке.
Ресторан находился на первом и втором этаже дома, выше расположилось какое-то другое учреждение, кажется, гостиница. Голова Кравца вынырнула в одном из служебных помещений. Сейчас здесь хозяйничала высокая девушка-уборщица. Увидев голову, она дико взвизгнула и рухнула на колени. Брови её уползли куда-то под растрёпанную чёлку, а нижняя челюсть отвисла до самой груди. Девушка так и застыла, держа в одной руке мокрую половую тряпку, а в другой - швабру.
В это время в глазах Дмитрия Александровича снова зарябило чёрно-белым. "Что они там, с ума все посходили?! - подумал Мадер. - Выходят на связь, когда у меня антигравитация включена, да ещё во время макротунелирования!" Но всё его недовольство мигом улетучилось, таким испуганным он почувствовал Блэда.
- Извини, Мад, - с трудом выдавил из себя тот, - скитты уже здесь. Мы уходим, хотя бы для того, чтобы иметь фору, если они за нами погонятся. Постарайся у себя как-нибудь замять этот инцидент. Не, обижайся, мы обязательно вернёмся... А сейчас, сам знаешь, другого выхода нет...
Связь оборвалась. Видимо, они были уже слишком далеко. Ему не удалось вставить даже слово. "Замни инцидент." - вспомнилась только что услышанная фраза. В любой другой ситуации это сошло бы за классический анекдот.
- Ничего, ничего, - сказали Кравец с Мадером потрясённой уборщице, - скоро здесь такая заваруха начнётся. Шутка ли, скитты в системе.
Та издала протяжный вздох и, без сознания, повалилась на пол, уронив мокрую тряпку прямо на голову Дмитрия Александровича. Ему ничего не оставалось сделать, как возвратиться вниз. Пятьдесят человек молча проследили за его спуском.
- Извините, товарищи, я пошутил. - сказал он, снова оказавшись на стуле.
Секунду в зале ещё держалась тишина. А потом, от человека к человеку, быстро нарастая, пробежала волна недовольства и возмущения.
- У-у-у, товарищ Кравец, - пренебрежительно-брезгливым тоном заявил Черноусский, - вечно вы со своими глупыми шутками.