Аннотация: История странной женщины, и ее странной любви. Герой младше героини, много детей, слез и розовых соплей.Ознакомительный фрагмент.
Я медленно шла по улице, не замечая, как слезы падали на тонкую водолазку. Осень. Серая кофточка, длинная серая юбка, серые полусапожки и алая, вибрирующая цветом куртка. Помню как ругалась свекровь за выбор цвета:
- Замужней надо носить серое! Или коричневое! Немаркое! Тебя дети бояться будут!
Дети меня ни капли не боялись. Вот сейчас в правой руке грелась ладошка старшей дочери - ей только пять и она весело топает красными резиновыми сапожками, рассматривая мокрые листья в лужах. В левой руке пальчики младшей дочки. Ей три. 'Из декрета в декрет', 'сразу отстреляетесь' и прочие глупости приговаривали нам родственники, узнав, что я забеременела через год после родов.
А теперь живот под юбкой снова бугрился тугим колобком, заставляя предельно осторожно идти по мокрому асфальту, обходя случайные лужи. Как хорошо, что я успела выйти на работу! Как хорошо, что начальница сейчас в центре! Медленно, продолжая ронять слезы, я поднялась по низким широким ступеням. К моему счастью участники конференции высыпали в холл - поболтать, выпить кофе, сбегать в курилку.
Я легко нашла свою директрису по привычному силуэту и мрачному черному костюму. Подошла, протянула ключи, максимально спокойно произнесла:
- Эльвира Игоревна, простите, я завтра не смогу открыть офис. Прошу оформить мне отпуск на три дня по семейным обстоятельствам.
Нашей начальнице не понадобилось больше лишних слов - ключи она приняла и спокойно напомнила, что я могу ей звонить в любое время. Благодарно улыбнувшись, я вышла на улицу. Дождь накрапывал, но не сильно, девчонки уже нагулялись и начали капризничать. Пришлось пообещать, что мы поедем в гости. А куда поедем? Пересчитав жалкую кучку мелочи в кармане, я села в автобус и поехала на дачу к подруге. По дороге согрелась, успокоилась и холодная вода в ближайшей речке перестала привлекать своей темнотой.
На даче у Светки никого не было - то ли за грибами ушли, то ли в город за продуктами уехали. Вообще они жили на даче до самого снега и такая ситуация была странной. Домик был закрыт на здоровенный замок, но дождик уже кончился, выглянуло солнышко, а в песочнице лежало много игрушек, так что дочери стали играть, а я села на скамейку, дышать чистым деревенским воздухом, слушать толчки сына в утробе и думать, как же я докатилась до жизни такой.
Ведь все было красиво и правильно - садик, школа, колледж, потом институт. Между колледжем и институтом на вечеринке у друзей познакомилась с будущим мужем. Прогулки, поцелуи, долгие разговоры и редкие встречи. Потом предложение в кафе над блюдцем с пирожным, красивая свадьба с сотней гостей и... я снова уехала учиться.
Свекровь ворчала:
- Что за фифа! В садике уже можно работать, вот и пусть идет работать!
Полгода такого нытья продолбили дырку в моей голове. Я перевелась на заочный курс и устроилась на работу по первой специальности. Что сказать. Было непросто. Новый коллектив, хмурая заведующая, и ясельная группа лялек, к которым я не знала, как и подойти. Но справилась, хоть было нелегко. Муж ворчал - то убегаю раньше него, не приготовив традиционный 'мамин' завтрак из сырников и чая, то прихожу поздно, и он вынужден сам греть себе ужин. При том, что жили мы со свекровью. Своего жилья у меня не было, а мужу вполне комфортно было жить с мамой.
Где-то на втором курсе свекровь озаботил вопрос - а чего это у вас голуби детей нет? Лаской и таской она отправила меня к своей соседке - заведующей женской консультацией. Та в свою очередь отправила на УЗИ и... для меня начался ад! Диагноз: 'бесплодие'. Муж промолчал. Свекровь завелась как циркулярка:
- Внуков, внуков хочу!
А я ходила по улицам и, заглядывала в глаза детей думая лишь одно: у меня такого не будет. Как не наложила на себя руки - не знаю. Племянник, наверное помог. Вырулил из мутной водички родственных связей, широко улыбнулся и увез отмечать 'сто лет граненному стакану'. Среди его приятелей и их подружек я буквально ожила. Выпила, поела обугленного на огне мяса и решила - Бог с ним. Нет, значит нет. Усыновлю!
На другой день я подала документы на увольнение. Работать в садике не было больше сил. Пошла искать работу с детьми постарше и к собственному удивлению - нашла! Подростковый центр. Громкое название, но наверное нужное. Кружки, секции, энтузиасты и несчастные прячущие свое горе за бутылкой или бешеной работой.
Меня взяли. Показали просторный кабинет, с большими окнами, познакомили с 'соседом' - тренером по боксу и оставили в покое. Сказать, что этот район пользовался в городе дурной славой, это значит, ничего не сказать. Огромные шестнадцатиэтажные общаги трех ближайших заводов. Пьянство, грязь, убогость и унылость во всем. И я с кисточкой наперевес, с мечтой научить детей рисовать.
Как ни удивительно на мои занятия ходили. Скоро все стены класса украшали детские рисунки. Яркие, живые, словно выплеснутые в местную серость. Полюбовавшись освеженным классом, директриса приняла решение перевести меня в центральный филиал. Район считался лучшим и престижным, родители не экономили на детях и материалах для рисования. Группы по пятнадцать человек набирались туго, но стены все так же украшали детские работы.
Я радовалась и совершенно забила на 'звоночки', которые звенели дома. Свекровь убеждала мужа бросить меня, и найти другую, чтобы одарить ее внуками. То что к этому моменту ее дочь уже одарила ее внучкой в расчет не шло. Отношения качались на грани, когда в один из дней я упала на работе в обморок. Перепугала всех! Сунули под нос нашатырь и велели идти к врачу.
Терапевт покрутил мою тушку и отправил к кардиологу и гинекологу с ворчанием, что в моем возрасте только две причины падать в обморок - любовь или беременность. Я грустно усмехнулась и сходила к кардиологу. Она отметила шумы в сердце, ускоренный сердечный ритм и тоже отправила к 'женскому доктору':
- Анализ на гормоны нужен и мазки, вдруг инфекция просто.
Пошла. Боялась я этих гинекологов до жути. В местной консультации работали пожилые тетки с руками борцов сумо. Они умудрялись одним движением достать шейку матки, превращая тебя в пальчиковую куклу. Больно, стыдно и потом полдня нехорошо болел живот. Но на этот раз мне невероятно повезло. Моя врач оказалась в отпуске, а эфирное создание у кресла стягивая перчатки задумчиво заявило:
- На УЗИ надо, плохо видно еще.
Я конечно ее слов не поняла, но на УЗИ поплелась. А там буднично глядя на серые расплывы монитора врач спросила:
- Беременность семь недель, сохранять будете?
И я второй раз упала в обморок. Лежа.
Конечно, счастью моему не было предела! Долгожданный маленький комочек где-то внутри! Я сразу встала на учет и трепетно прислушивалась к себе, надеясь услышать толчки. Наивная. Узнав о беременности, свекровь не успокоилась. Выносила мозг по другим поводам - то юбка короткая, то сапоги слишком длинные. Потом пошли намеки на тренера, с которым я работала в одном здании. Дядька конечно был видный, но имел жену, троих детей и любил свою семью без памяти. От этих разговоров на шестнадцатой неделе меня увезли в больницу с кровотечением. В гинекологию. Я удивилась, почему не в роддом. Санитарка, забирая огромный матерчатый мешок с моими сиротливыми вещичками, пожала плечами:
- Так если скинешь, сразу и почистят, чего мамочек волновать.
Я проглотила, ощущая свой живот воздушным шариком который может в любой момент взлететь вверх, оставив меня на земле корчится от боли.
Бережно ступая я дошла до палаты и окинула ее взглядом. Восемь коек, раковина, огромное окно и пять женщин в разноцветных халатах. Три как и я на сохранении малых сроков. Две с подозрением на внематочную. Пока я осторожно укладывалась на коричневое казенное покрывало, привели еще одну женщину - черноволосую, смуглую и очень худую. Она стала восьмой.
В этой самой палате я пролежала три недели. Попа болела от уколов, душа ныла от того, что видела - блюющих в туалете 'заливочниц', почерневших от горя мамочек с мертвыми детьми в утробе, молоденьких девчонок с диагнозом 'внематочная' кусающих губы на каталке.
Из больницы я буквально убежала. Чтобы через неделю вернуться в не опять. Еще три недели плюс сорок уколов витаминов, плюс двадцать уколов гормонов, дюжина непонятных 'масляных' уколов оставляющих не просто синяки, а болезненные шишки.
В следующее возвращение меня перевели в роддом. Тут было чище, спокойнее благообразнее. Просторные цветные халаты напоминали дирижабли, плывущие по коридорам. Сюда уже не пускали посетителей и будущие мамочки стайками выплывали на застекленную галерею, чтобы повиснуть на мужьях-отцах-мамах- и-бабушках.
Случались трагедии, случались неожиданные радости. Молодой верующей девчонке на УЗИ сказали: ребенок-урод, пять писечек... Она упала в обморок, проревелась, но на заливку не пошла, не смотря на вопли завидущего отделением. Итоге родилась девочка. Нормальная, здоровая. Просто ручку между ног неудачно зажала.
Здесь я пролежала до самых родов.
Когда плотный белый кулек с розовой лентой привезли домой, свекровь тут же распеленала кроху, и подозрительно уставилась в сонные глазки:
- Что-то не в нашу породу, - проскрипела она.
Дочка действительно удалась в меня - голубоглазая светловолосая, когда она спала длиннющие ресницы лежали на щеках. Всю зиму меня буквально не выпускали из дома, 'чтобы не носила заразу'. Коляску поставили на балконе и я со слезами умоляла мужа вывести меня в зимних сумерках хотя бы на крыльцо, чтобы подышать воздухом.
Когда настало время оформлять документы и мне пришлось поехать на работу, я входила в троллейбус как ребенок в кондитерскую: люди! Взрослые! Что-то говорят, улыбаются, смотрят в окна...
Едва малышке исполнился год, мне напомнили, что дармоедов в доме не держат. Но сначала требовалось пристроить дочь в садик. Мы прошли комиссию и получили ответ 'не садичный ребенок'. Пожилая полная лор-врач коротко сказала:
- Отдадите в сад, к трем годам будет астма.
Пришлось сменить работу, но все оказалось к лучшему. В подростковом центре я работала полдня и благодаря понимающей начальнице убегала, когда вздумается.
Вторая беременность накрыла как гром среди ясного неба. Профосмотр, въедливая тетка-терапевт, обморок, тест... Свекрови говорить боялась. Сдала меня ее подружка - заведующая консультацией. И не просто сдала, а доложила о наличии у меня некой болячки, которую надо бы подлечить до рождения ребенка.
Что тут началось! Свекровь рыдала, билась в истерике, убеждала меня, что рожать с некоторыми деликатными проблемами нельзя, и вообще 'надо пожить для себя'. Я же помня пустоту, которую нечем было заполнить в тот момент, когда мне сказали 'бесплодие', сжала зубы, выпила валерьянки и закрылась в комнате, положив на голову подушку.
В насмешку вторая дочка родилась копией свекрови. Крупная белокожая девочка сонно зевнула из коричневой роддомовской пеленки и прищурила на меня зеленые свекровкины глаза.
Мои надежды на смягчение отношений не оправдались. Мы органически раздражали друг друга, а муж все чаще вставал на сторону мамы. Я его конечно понимала, но когда старшая дочка вдруг сказала, что 'я кровиночка, папа кровиночка, ляля кровиночка, а мама чужая'... Я взяла детей за руки и ушла, придерживая уже отяжелевший живот.
Подруга появилась на своей даче к вечеру. Ахнула на замерзших детей, на посиневшую меня, загнала в дом, затопила печку, выслушала и предложила пожить пока у них на даче. Оказалось, что их немалое семейство уже перебралось в город, а на даче еще оставались доски, требующие просушки, овощи для переработки и кое-какие- летние вещи:
- Поживи, печку топи, продукты тут есть, - приговаривала Лена, показывая мне погреб и ящик с консервами. - На работе отпуск возьми, авось что-то и решится.
Муж приехал поздно вечером, постоял, глядя на детей, оставил немного денег и сумку с хлебом. Мои характер он уже знал, но оставлять мать не желал.
Отпуск я брать не стала. Кормить нас просто так никто бы не стал, а мне через пару месяцев в декрет. Брала детей на работу, и искала съемную квартиру. Помогла другая подруга. Сказала, знакомый сдает комнату в секционке, недорого. Мне с детьми хватит, а с мелким ремонтом он готов помочь. Я приехала, посмотрела на страшную, но большую комнату в огромном общежитии наполненном звуками и запахами дешевого дурного жилья и... согласилась! Здесь были батареи, и вода в доме, пусть и холодная.
Девчонки как воробушки сидели на старом диване, который от щедрот хозяина достался нам, а я драила полы, скребла ножом стол и глотая слезы напевала песенку про облака. Выручил отец. Приехал дня через три, узнав о моем уходе от кого-то из знакомых. Посмотрел на наше бытье и вышел. Вернулся с нашей старенькой мебелью, несколькими рулонами обоев, клеем и побелкой. За день переклеили с ним обои, побелили потолок, заклеили пленкой мебель и 'кухонный угол'. Денег отец тоже подкинул.
Чтобы выйти на работу, дочек надо было устраивать в садик. Пока писала заявление, пока бегала за справками и бумагами о разводе, старшая резко 'выросла' - смотрела за младшей, развешивая на батарее мокрые колготочки, полоскала чашки в тазу, а когда пьяный сосед принимался барагозить в общем коридоре, она громко читала сестренке книжку.
Начальница помогала чем могла, отпускала пораньше, выписала материальную помощь. Сотрудницы помогли с одеждой на зиму, и уже приближался декрет. Нужно было решать материальные проблемы. Бывший муж объявился еще раз. Спросил что я выбираю - телевизор или компьютер из того, что мы купили вместе. Дети просили мультики, но у меня появилась задумка на счет заработка и я выбрала комп.
Как показало время - правильно сделала. Учебу я закончила недавно, куча конспектов, журналов, лекций лежали в коробке на балконе. Естественно их мне отдали вместе с заношенными трусами и растянутыми свитерами. У нас же на работе была пара девчонок, которые учились 'заушно', предпочитая зарабатывать в ожидании диплома. Вот они то и стали моими первыми клиентками.
Курсовые. Контрольные. Библиотекари знали меня в лицо, здоровались и вежливо торопили, если я засиживалась в читальном зале до половины седьмого - садик закрывался в семь и, мне нужно было успеть забрать детей, привести домой, выслушать, накормить, искупать, уложить спать, и уже ночью снова стучать по клавишам, пытаясь заработать на фланель для пеленок.
В декрет я ушла перед самым новым годом. Успела получить два пакета конфет от профсоюза, красивую открытку и пятьсот рублей собранных нашим коллективом. Все праздники потихоньку закупала необходимое для малыша, и думала где взять кроватку и ванночку.
Выручил папа. Поговорил на работе с коллегами и в один из дней привез старенькую ванночку из желтоватой пластмассы и такую же старую, но чистую кроватку. Все до времени убрали - ванночку под двухярусную кроватку девочек, а малышовую кроватку разобрали и запихнули под диван.
Жизнь продолжалась. Страшно хотелось помидор. Декретные я растягивала, как могла, алиментов еще не было, а курсовые будут оплачены только в январе. И я нашла себе еще одну подработку - взялась учить детей рисовать на дому. Конечно, преподаватель с животиком настораживал мамаш, но я подтягивала юбку повыше и улыбалась. Потому что, выходя с занятия, я сразу шла к лотку с овощами, покупала полкило помидор и ела прямо на морозе, без соли. И это было несказанным блаженством.
Однако время родов приближалось и передо мной в полный рост вставал вопрос - куда девать детей? Даже если все пройдет хорошо, меня не будет дома несколько дней. Обратиться к бывшей свекрови? Не вариант. Попросить мужа взять отгулы? Еще хуже, он притащит мамочку за собой, и дети получат жесткий стресс. Осталась последняя возможность - волнуясь, я позвонила подруге.
Почему-то за двадцать восемь лет я не скопила друзей. Зато последние три месяца выживания принесли мне искреннюю приязнь совершенно посторонних людей. Лена согласилась приютить девчонок на время моего пребывания в роддоме. Бывший муж к моему удивлению заходил к ним, привозил булки от свекрови и даже звонил мне в больницу. Роды прошли непросто. Вместо трех-четырех дней я пролежала в роддоме все десять и выписалась с уговорами врача полежать еще.
Лена и ее муж приехали нас забирать. Дочки уже сидели у нас дома с их старшей дочерью. Передав мне детей, подруга показала кастрюлю, полную борща, хлеб, пироги и печенье в корзинке, а так же их подарок на рождение сына - стиральную машинку 'малютка'. Я расплакалась. Эта машинка ревела и грохотала как тысяча чертей, но исправно стирала пеленки, детскую одежду и постельное белье, по сути это была единственная бытовая техника в нашей комнате.
Время шло. Сын подрастал, одежды и еды хватало, но таскать его с собой на занятия и обсуждения диплома не было возможности. Тогда я пошла по этажам. Стучалась, расспрашивала, искала человека, который сможет посидеть с моими детьми вечером или утром, пока я буду работать. Сначала нашлась беременная девушка, которая ухватилась за эту возможность с радостью. Мне казалось, что проблема решена. Я оставила еду, игрушки и детей, плюс сотовый телефон на столике и поехала к заказчику. Обговорили, решили, мне заплатили и даже угостили чаем с тортиком. Расслабленая и довольная я приехала домой и... взяла беременную за шиворот и выставила в коридор не слушая ее воплей. В комнате было накурено.
- А я ничего, я в форточку!
Кроме того она нашла чекушку водки припасенную для компрессов и выпила почти всю.
- Ой, это дети разлили!
А еще младшая добралась до альбома с фотографиями. Глянцевые прямоугольники я увидела на крыльце, плавно слетающие с седьмого этажа.
На следующий день я снова пошла по квартирам. Нашла. Пожилую женщину, бывшую портниху, выселенную в общагу собственным сыном. Она согласилась за небольшие деньги сидеть с моими детьми, хотя жила на двенадцатом этаже, а лифт у нас работал от случая к случаю.
Оставляя детей с ней я тряслась как заячий хвост, прекрасно понимая, что ходит новая няня медленно, шустрый сын может добраться куда угодно, и просто чудо, что в прошлый раз младшая выбросила в форточку фотографии, а не выпала сама.
Однако когда я вернулась домой все было хорошо - дети спали, по комнате плыл аромат каши с овощами, пол был чистым, а игрушки чисто вымытые стояли у батареи на расстеленных газетах.
- Ах, какие у тебя славные помощники, - встретила меня Галина Николаевна, - все сами, я только чуть-чуть подсказала!
Поблагодарив женщину я проводила ее к лифту, убедилась, что он работает, вернулась к себе и рухнула на постель. По всему выходило, что мне надо искать постоянную работу - дипломы и курсовые вещь сезонная, а старшей в следующем году уже в школу. Кроме того среди студентов появилось больше тех, кто кидал на стол пачку денег, а потом вытирал об меня ноги, заявляя, что я все должна делать сама - в том числе выбирать у куратора тему и бегать за ним по коридорам, выясняя изменения и уточнения в плане защиты.
Особенно запомнилась одна барышня. Первую контрольную она схватил адрожащими лапками, рассыпалась в благодарностях и улепетнула. Вторую и третью нервно вызванивала, торопя меня с оформлением и печатью. После сдачи курсовой позвонила в слезах - почему 'четыре', а не 'пять'? А когда я писала ей диплом, она умудрилась сорваться из дома в три часа ночи, примчаться ко мне на такси и биться в истерике среди спящих детей: 'а вдруг я не сдам'???
Поразмыслив, возвращаться в педагогику я не стала. Душевные силы мне пригодятся дома. Старшая неплохо рисовала, младшая обожала корчить рожицы, показывать сказки самодельными куклами и танцевать, только сын пока не проявлял резких особенностей характера - мал еще.
Биржа труда ничем не порадовала. Вакансий много, но с моим образованием предлагали либо садик, либо детский центр, а мне хотелось иного. В итоге я набрала в киоске газет бесплатных объявлений и принялась обзванивать возможных работодателей. Орифлейм, Эйвон, БАДы, Орифлейм, Эйвон, странные штуки из серии 'разведи пенсионера'. Няня, гувернантка, скользкие взгляды папаши и шепот 'если мы подруимся, зарплата будет больше'.
Плюнув на все я зажмурилась и ткнула пальцем наугад. Администратор. Хм. Позвонила. Пришла в крохотный 'офис' переделанный из квартиры. Глянула на кучку запаренных мужиков, россыпи бумаг и кучу грязных кружек. Вздохнула, попросила деньги на моющие средства и рабочую единицу уборщицы.
Невысокий чернявый парень взлохматил отросшие волосы и пробормотал, что уборщица у низ есть. Однако выдал некоторую сумму 'на офисные расходы'. Первым делом я вызвала фирму, которая сдала им в аренду кулер и потребовала его замены и чистки. Потом заказала воду в больших бутылях. Пока все это ехало, откопала вполне целый стелах у стены, освободила, вымыла и сложила бумаги обратно в разноцветные папки купленные в соседнем канцеряском магазинчике.
В сами дела не лезла. Просто все 'договоры' в синюю, 'оповещения' в зеленую, а расчеты и схемы в желтую. Перемыла кружки, протерла подоконники. Принесла печенье и сахар. Когда вечером хозяин фирмы закрывал двери, выпустив меня последнюю, у меня ныло все тело и раскалывалась голова.
- Не ожидал такого эффекта, - задумчиво сказал он, заглядывая обратно в офис, - теперь мы похожи на фирму.
Еще две недели я старательно приводила в порядок помещение и рабочий процесс. Убедила поставить многоканальный телефон, выделить мне стол с компьютером и принтером, разориться на кондиционер и красивый сервиз для принятия гостей. А потом у старшей случилось обострение бронхита и я села на больничный.
Было обидно до слез, но оставить больного ребенка одного я не могла. Галина Николаевна конечно рвалась посидеть с дочкой, но я знала, что лекарство тут не помогут, нужна мама, постоянный массаж и много внимания - бронхит у дочки носил неврологический характер и обострялся в периоды стресса. В общем отведя младших в садик я сидела дома - растрепанная, в халате, писала очередную контрольную, наглаживала ребенка по спинке и пела колыбельную. Неожиданно в дверь постучали. Днем в нашей секции было довольно тихо, поэтому стук в тонкую почти картонную дверь прозвучал как гром с ясного неба. Вздрогнув, я осторожно переложила задремавшую дочку на диван и открыла. На пороге стоял мой начальник! Ой, как неудобно! Я сразу вспомнила, что еще не расчесывалась, и стою перед ним босиком и в халате.
- Здравствуйте, - мягко поздоровался он. - Вы сказали, что заболели, и я зашел узнать, как ваше самочувствие.
- Добрый день, - я прикусила губу, - со мной все хорошо, у меня дочка приболела. Больничный предоставлю, как только закроют, - выпалила я, сообразив, что меня наверное пришли увольнять .
Хороша сотрудница - еще и устроить не успели, как уже на больничный ушла!
- Не переживайте. Что с ней?
- Бронхит.
В это время Ирочка закашлялась и подняла голову:
- Мааам.
Я жалко улыбнулась мужчине и подошла к ребенку:
- Все хорошо, милая, у нас гости.
Гостей Иринка не слишком любила. Она приподнялась и настороженно посмотрела на моего начальника. Я поспешила замять дело:
- Александр, хотите чаю?
Он помялся:
- Меня зовут не Александр.
- Но вас же все на работе называют Саша? - поразилась я.
- Меня зовут Сакен, ребята сократили, как им удобно.
- Простите, я не знала, - покаянно сказала я щелкая кнопкой электрочайника.
- Ничего страшного, многие не знают.
Он вошел, быстро сориентировался, повесил на крючок свою кожаную куртку, спросил где можно помыть руки и ушел в туалет, делая вид, что его не пугают разводы ржавчины и плесень на стенах. Я же быстренько провела ревизию: были пряники, галетное печенье и немного варенья. Для скромного чаепития достаточно. Дочке я заварила травки с малиной и усадила ее в уголок. Она попросила пряник и грызла его как мышь, наблюдая за Сакеном и мной.
Начальник не чинился - пил чай, удивляясь тому, что у нас в ходу пиалки, а не кружки. Я посмеялась, рассказывая ему, что мой папа в молодости жил в Казахстане и привык там пить чай и бульон из пиалок.
- И маму приучил, и меня, а теперь и дети лучше из пиал пьют, - поделилась я.
- Дети? У вас еще дети есть.
- Еще двое, - строго сказала я, мысленно посылая далеко далеко тех, кто обзывал меня сумасшедшей курицей.
- А муж? - осторожно поинтересовался начальник.
- Мы в разводе, - коротко ответила я.
- Понятно.
Больше вопросов Сакен не задавал - пил чай, рассказывал о работе, и о том, что уволил убощицу, которая наконец появилась в мое отсутствие и первым делом утащила пару чашек из нового сервиза.
- Ольга, я прошу вас выйти на работу. Давайте мы вместо уборщицы оплатим вам няню.
- Сакен, - я поколебалась, - я все равно не смогу выйти сразу на весь рабочий день. Ребенку нужна я, а не просто уход и присмотр.
- Хорошо, три-четыре часа утром, когда идут звонки и встречи, а после больничного выйдете на полный день.
- Хорошо! - от такой возможности я отказаться не смогла.
Начальник сдержал свое слово - ставку уборщицы перевели на меня, с пометкой 'на няню'. Галина Николаевна радовалась прибавке, а я возможности уходить по необходимости и конечно стабильной зарплате. Правда курсовые и контрольные я не бросала - жил во мне подсознательный страх вновь остаться без работы и выживать на копейки.
Постепенно работа фирмы набирала обороты. Я прикупила себе деловой костюм, взяла на себя документооборот и прочую работу секретаря. Иногда встречала и провожала компаньонов, распечатывала документы, но больше занималась организацией процессов.
Вскоре после моего выходя с больничного Сакен принял в штат девушку, которая вместо меня доставляла умникам корпевшим над компьютерами бумагу, кофе, степлеры или ножницы, бегала за пиццей и пивом, а так же драила подоконники. Я же разобралась в делопроизводстве, отыскала старую знакомую-юриста, брала у нее консультации по договорам и юридическим оборотам и все глубже погружалась в дела.
Между тем Сакен не забывал наш дом. Сразу после первого визита он приехал снова - привез соковыжималку и целый пакет фруктов. Отругал, что пользуюсь водой из-под крана и оплатил годовую доставку бутилированной воды. Я ругалась и отнекивалась, но он прервал мое возмущение одной фразой:
- Это не тебе! Это детям!
И я замолчала. Он продолжал приезжать . Иногда подбрасывал меня домой после работы и заходил повидать детей, иногда заскакивал в обед, проверить няню, когда я была на работе. И всегда привозил гостинцы. Но не игрушки или сладости, а то, что приносило пользу, развивало ум или берегло здоровье.
Старшей он привез огромную коробку пастели и пачку специально бумаги. Младшей - детский театральный грим, смываемый водой, набор масок и париков. Сын обнаружил интерес к компьютерам и с той поры микросхемы, датчики и инструменты были для него самыми желанными подарками. И все это привозил Сакен. Молча оставлял на углу дивана, бросал взгляд на меня, вежливо прощался и уходил.
Я впадала в недоумение. Он просто помогал, заботился и... ничего не просил взамен! Еще со времен учебы я твердо усвоила - если мужчина улыбается, строит глазки, дарит мягкие игрушки или цветы - значит жди предложения отправится в постель, порой не успев дожевать пирожок в институтской столовой.
Сакен же интересовался моим здоровьем, вскоре после соковыжималки привез нам пароварку и сковороду с прочным покрытием, на которой можно было готовить без масла. Детям привозил фрукты и витамины, мне раздобыл редкий по составу минеральный комплекс , чтобы перестала хрустеть спина... И чем больше я недоумевала, тем мягче становился мой начальник.
До одного случая. Студент, которому я писала курсовую позвонил в обед, договорился о встрече на вечер и после работы я поторопилась заехать к нему. Парень оказался пьяным, да еще и озабоченным. Захлопнул тяжелую железную дверь, вынул член и глумливо улыбаясь, сообщил, что выпустит только тогда, когда 'такая наглая сучка' сделает ему минет.
После роддома напугать меня членом трудно. Я врезала ему по яйцам, и кинулась к двери. Замок оказался сложным, длинный ключ ни как не хотел поворачиваться. Нетрезвый кабан шатаясь навалился на меня, вцепился в волосы, выдирая пряди и дыша перегаром попытался развернуть. Получил удар локтем и врезал мне так, что в глазах засветились звездочки. Дралась я страшно - царапалась, била во все что попадало под руку и все же уронила его на пол и вырвалась в подъезд. Потом бежала вниз не жалея каблуков и рыдала, зажимая себе рот. Выскочила на улицу. Огляделась, соображая, что в таком виде в автобус нельзя и... набрала Сакена.
Он примчался через десять минут. Все это время я пряталась в кустах сирени, пытаясь привести себя в порядок, благо сумочка чудом уцелела, потому что я по привычке мам, любила носить ее надевая через голову.
Он посмотрел на меня, усадил в машину, спросил 'кто'' ? И повез домой. Я тихо радовалась, что он не стал махать кулаками и грозить, а просто отвез меня домой, довел до комнаты, и простился, не требуя к себе внимания. Мылась я остервенело. Летний костюмчик пришлось выбросить - надеть его вновь я бы не решилась, но студент разорвал ткань на самых видных местах.
Когда я вымытая и сытая уселась на диван, потихонечку допивая второй стакан чая с валерьянкой, в дверь тихонько постучали. Я кралась к двери как мышка не только потому, что боялась разбудить детей, но и потому, что меня затрясло от ужаса.
- Оля, это Сакен, - едва слышно донеслось с той стороны и, я с облегчением распахнула дверь
- Что случилось? - выдохнула я в ужасе, увидев сбитые костяшки его рук.
- Не пугайся. - он спрятал руки в карманы, - пустяки. Я заехал узнать, как ты себя чувствуешь, - тут он потянул носом: - валерьянка? Хорошо, но это лучше! - и поднял бутылку сладкого ликера.
Я совершенно не удивляясь впустила его, тихо достала стаканчики, рюмок у меня не было, порезала яблоко, высыпала в блюдце несколько конфет. В голове неотступно билась мысль - как? Как Сакен сумел отделать того студента? Этот пьяный шкаф был выше меня на полголовы, а Сакен ниже меня, да и широкоплечим его не назовешь. Между тем поздний гость разлил ликер, подождал, пока я возьму бокал и сказал:
- Оля, прошу тебя, пообещай мне здесь и сейчас никуда не ездить одна.
- Сакен, - я закусила губу и нахмурилась, - это случайность.
- У этого типа три попытки изнасилования. Недоказанные конечно, - мужчина смотрел в пол, - его мама с папой отмазывали, девочкам деньги совали, чтобы заявление забрали, а тем кто не сразу понимал, ломали что нибудь. А у тебя дети...
Вот тут меня и проняло - слезы потекли неудержимо, руки затряслись так, что стаканчик едва не вылетел. Сакен перехватил мою руку и заставил выпить тягучую сладкую жидкость с привкусом алкоголя.
- Ккаакк ты узнал? - заикаясь и всхлипывая спросила я.
- Друзья остались в местном отделении, - отмахнулся он.
- Ты в милиции работал что ли? - продолжала я недоумевать.
- Нет, в спецназе, - невозмутимо ответил он и выпил свою порцию одним глотком.
Потом разлил еще по чуть - чуть:
- Пей, надо стресс снять.
Я послушно выпила. На этот раз жидкость показалась горькой, откусила половинку конфетки и продолжила задавать вопросы. Оказывается, я совершенно не знала своего начальника! Алкоголь придал мне смелости. Узнав о том где он родился, рос, служил, как придумал с друзьями организовать фирму занимающуюся мелким софтом, я вдруг проникновенно посмотрела ему в глаза и спросила:
- Сакен, вот зачем я тебе нужна? Потрепанная жизнью, с тремя детьми и тремя десятками лет за плечами?
Он странно усмехнулся в ответ:
- Тридцати тебе еще нет, а все остальное счастью не помеха. А зачем нужна...
Он наклонился вперед, и впился поцелуем в губы, не касаясь больше ничего. Это была не искра, это был вспыхнувший высокотемпературный электрод. С рождения сына прошло почти два года, но я оказывается не забыла того хмельного ощущения, в которое меня погружали поцелуи.
Я первая положила руки на его плечи, притягивая парня ближе. Плевать что моложе, плевать, что ниже ростом, наплевать даже на то, что завтра меня уволят, это горение кожи при соприкосновении с мужской кожей сейчас для меня важнее. Его губы пахли спиртным и кровью, щетина царапала мои щеки, губы, грудь, просторная туника треснула и улетела в угол, штанишки постигла та же участь, но они продержались дольше.
Вздрагивая и кусая губы, я вдруг обнаружила, что мы лежим на полу, тени от ночника пляшут на потолке, бесстыдно подражая нам, соединившимся на жестком старом паласе. Когда настал момент, Сакен вдруг потянулся к джинсам и смутился:
- Я без защиты...
Заминка раздражала, до обретения полного забвения оставалось несколько мгновений, но я вынырнула из туманной пелены:
- Я на таблетках, и после развода ни с кем не была, - смутившись проговорила спрятав лицо рукой.
Он просто молча вошел, хотя путь был нелегким. Отчего-то мышцы сжали намертво, не пуская мужчину внутрь. Я закрыла глаза. Казалось еще капля, один вздох, касание и я сорвусь в пропасть наслаждения, не дождавшись его финала. Вот только он прижался лбом к моему лбу и прошептал:
- Сейчас, для меня...
И я унеслась в свой личный восторг, не замечая его неподвижности. Меня так выгибало и било судорогами удовольствия, что я почти сбросила мужчину на пол, потом затихла, испытывая необычайный миг тишины, который порой приятнее самого бурного финала. И только ощутив твердость пола и легкий сквознячок, летящий от двери, я поняла, что все это время сакен был здесь, не просто рядом. Он оставался во мне и удерживал свой вес на руках, дожидаясь, пока я вернусь из тех далей, в которые меня увело наше соитие.
- Жива? - спросил он вглядываясь в мое лицо.
- Кажется.
Шевелиться не хотелось. Я готова была уснуть прямо на полу, но тут он начал двигаться, целуя влажную кожу на груди, на плечах, иногда от жадности прикусывая губы, и сон отлетел испуганный его приглушенным рыком и моим жалобным стоном.
Когда разгоряченное страстью тело начало остывать, Сакен сдернул с дивана покрывало и шепотом спросил:
- Может на диван?
- Скрипит, - ответила я прячась под плотной тканью.
Он позволил закутаться, как приказывала внезапно вылезшая стыдливость, а потом легко проник под мою 'шкурку' и ласково погладил талию:
- Устала? Спать? Или еще?
Вот это вопрос! Бывший муж едва раскачивался на один раз, забыв приласкать и погладить. Пока я раздумывала, рука опустилась ниже, огладила все, что попалось а губы вновь приникли к губам, заставляя меня вновь терять голову.
На рассвете нас спугнула старшая, сонно поднявшаяся попить. Мы тихо лежали, пока она дошла до кувшина с водой, отхлебнула прямо через край и вернулась в постель. Потом неслышно встали и в сером утреннем свете собрали вещи. По ногам текло, натянув тунику я кинулась в душ, и едва не завизжала, когда Сакен зашел следом.
- Тише, я просто помыться, - спокойно сказал он.
Я повернулась к нему спиной, протянув лейку душа. Щелкнула крышечка геля, пахнуло малиной, а через минуту мое плечо ожег поцелуй, а лейка вернулась в руки:
- Приходи быстрее, - шепнул он.
Порыв холодного воздуха из коридора и я одна. Теперь я мылась иначе. Медленно, чувствуя, как немного ноют забытые мышцы. Потертости от щетины и припухшие губы обмывала бережно, и тут же вздыхала, желая повторения случившегося безумства.
В комнате было тихо. Сакен лежал на спине, сложив руки на груди, и ровно дышал. Покрепче стянув на груди полотенце я полезла к стенке и была перехвачена по дороге:
- Я соскучился, - он легко коснулся поцелуем моих губ, потом слихнул прохладную каплю с плеча, я неловко переметила вес и диван изда протяжный скрип, способный разбудить мертвого. - Скрипит? - насмешливым шепотом поинтересовался Сакен, - кажется он жалобно стонет. Может на пол?
Я с сомнением покосилась на жесткий палас. Ковровый ожог штука неприятная.
- Значит спать, - сделал вывод Сакен, и помог мне перебраться через него и лечь рядом.
Возбуждение ушло, передо мной в полный рост встала проблема - я переспала со своим начальником, с парнем на четыре года моложе меня, на десяток сантиметров ниже и на пару сотен тысяч долларов богаче. Думала буду крутиться до подъема, но неожиданно глаза закрылись, а когда открылись - комнату заливало полуденное солнце. Дети умытые и одетые сидели за столом, пили сок и жевали пряники, а меня разбудил грохот игрушки.
Сакен укоризненно посмотрел на сына:
- Данил, аккуратнее! - и промокнул ему подбородок залитый напитком.
Я хлопнула ресницами, не веря своим глазам, потом дернулась:
- Работа!
- Суббота, - улыбаясь ответил мне начальник и вдруг со вкусом потянулся, заставляя меня повторить его движение, ощущая, как ноет каждая мышца, требуя продолжения банкета.
Покраснев я забилась под покрывало, отыскала сбившееся полотенце, завернулась в него и неловко выбралась соображая, что же надеть. Босой, в джинсах и футболке Сакен выглядел таким родным, что я сглотнула. Дети стрекотали, рассказывая, что 'дядя Сакен' нагрел им воды для умывания, помог отыскать платья вместо пижам и снял с братика ночной памперс пахнущий совсем не розами.
Я слушала и готова была заплакать. Но крепилась кусая губы, пока на талию не легли теплые мужские ладони:
- Доброе утро, Оля, - целовать шею ему было неудобно, поэтому он просто развернул меня и поцеловал в губы, вызвав волну недоумения у детей.
Еще бы, они уже и не помнили, что мама с кем-то целовалась. А мне опять сорвало крышу - ну разве можно так потрясающе целоваться? Бывший муж мог после поцелуя поморщиться и вытереть рот рукой, а сейчас меня целовали заставляя терять голову и отвечать с такой страстью, словно этой ночью мы тихо спали, не касаясь друг друга.
- Хочешь есть? - спросил он оторвавшись от моих губ.
В ответ жалобно булькнул желудок.
- Яичницу?
Я только кивнула.
- Иди умойся, сейчас сделаю.
Пока я в обалдении плескала ледяную воду в лицо, и драила зубы щеткой, из комнаты пополз аппетитный запах жареного, кофе и чего-то такого, чего у меня никогда не было. Сакен действительно пожарил яичницу со всем что нашел в холодильнике - кусочек колбасы, зелень, помидорка, даже сыр. Сварил кофе, и посыпал его тертой конфеткой, придавая удивительный вкус. Я упала на табурет и едва не закапала слюной тарелку.
Проголодались мы оба, так что смели еду в несколько минут, выпили кофе, и тут я зависла - а что дальше? У меня не было отношений с мужчинами кроме мужа. С ним секс заканчивался либо сном, либо обедом, а потом наваливались домашние дела. Сейчас же я просто не знала, как быть? Собираться и ехать в магазин? Вести детей в парк? Или скромно ждать, пока мужчина что-то решит?
Он все решил. Лян в окно, и предложил съездить в лес! Боже мой, да я уже лет семь не была в лесу! Пыльный город врос в мою плоть и кровь, заковал серыми домами, спутал ноги лентами проводов. Я собиралась как на пожар - моментально организовала девчонок одеваться, впихнула сына в прочный трикотажный комбинезончик, натянула джинсы, футболку с длинным рукавом, повязала бандану . Что еще? Запас воды, сок детям, пяток яблок и печенье. Готовы!
Сакен смотрел на наши сборы с удовольствием. Не мешал, но незаметно отлавливал мелкого, устремившегося к двери. Подавал старшей оброненную ленту, утешал младшую, что ее косынка ни чем не хуже моей банданы, успокаивал меня, когда я вдруг пугалась того, что он видит, как я суечусь и нервничаю. В итоге через сорок минут мы вывалились в душный полдень, пропитанный запахами пыли и выхлопных газов.
Неподалеку от подъезда находилась платная стоянка, обнесенная высоким сетчатым забором. Сакен попросил нас подождать на детской площадке, а сам быстро пошел к будке охраны. К моему удивлению дети бодренько принялись строить куличики с помощью забытых кем-то формочек, так что десять минут ожидания прошли вполне спокойно. Потом на дорожку въехала машина, окно открылось выглянул мой начальник:
- Оля, садитесь, - улыбнулся он.
И почему я раньше считала, что его скуластое лицо вырезано из дерева? Оно очень подвижное и улыбчивое, а мелкие морщинки у глаз его не портят, а украшают. Видимо я стояла как завороженная, пялясь на него, потому что Сакен вдруг смутился, вышел из-за руля и начал усаживать детей. В этот момент я и отмерла. У него в машине было детское кресло! И не одно. А для старшей нашелся ремень с детской пряжкой. Да и сама машина была не той глянцево-черной штучкой на которой он приезжал на работу. Скромный серебристый 'минивен'. Как раз такой, чтобы мы все поместились с удобством.
Я подозрительно посмотрела на мужчину, но он натянул солнечные очки на поллица и невозмутимо вел машину:
- Поспи, до леса минут сорок.
Словно подчиняясь ему, организм выдал смачный зевок, подголовник мягко толкнулся сзади и, я действительно задремала, даже во сне продолжая удивляться и возмущаться тем, что у Сакена все слишком хорошо складывается.
В лесу было прекрасно. Теплый запах прогретой хвои, шуршащие под ногами сухие иголки и листья. Дети разбежались по полянке, отыскивая поздние ягоды переспелой земляники, любуясь цветами и незнакомыми травами, а я просто глубоко дышала, осознавая, как мне не хватало этой свежести, наполняющей легкие.
Между тем Сакен потихоньку достал из багажника большой толстое покрывало, постелил его выставил термос, пакеты с едой и предложил:
- Полежи, мы с детьми спустимся к ручью, там стрекозы летают, кислица растет.
Я только вяло кивнула, засыпая и сама себе не веря - вот так просто доверила детей? И как у него хватает сил после бессонной ночи? Девчонки увивались вокруг, Даня вцепился в его палец и все смеялись, визжали и бурно делились впечатлениями. Сакен был островком тишины и спокойствия, рядом с ним я вдруг расслабилась и махнула рукой - пусть идет, как идет. Потом будет больно, а сейчас - хорошо. Впервые за последние годы я почувствовала себя счастливой без условий.
Проснулась я оттого, что меня обрызгали. Сын старательно раскладывал на мне мокрые цветочки.
- Разбудили, - с мягкой укоризной сказал Сакен. - Давайте тогда есть.
На свежем воздухе наши скромные запасы показались королевским пиром. Дети ели, обсыпали все крошками, рассказывая мне, что интересного они увидели, пили сок, размахивая стаканчиками, смеялись и радовались так искренне, что я не стала их одергивать. Пусть хлебнут той свободы, которой у них не было.
Как то незаметно Сакен оказался рядом. Сперва сидел, потом прилег, опираясь на локоть, а потом его голова очутилась у меня на коленях и я с восторгом запустила пальцы в его жесткие вьющиеся волосы. Пальцы словно током обожгло, а он тихонько застонал, прижимаясь макушкой к моему животу. Впервые я поняла, как это эротично и возбуждающе, когда мужчина дышит с десяти сантиметрах от твоей груди, и соски начинают вдруг топорщиться через мягкий трикотаж футболки и скромный лифчик.
Дети устали, начали капризничать, да и день клонился к закату, от ручья начали подниматься комары. Пришлось вставать, разрывая теплую осязаемую связь, появившуюся между нами и, собираться домой. Конечно и дочки и сын в машине уснули. Ехали мы не спеша, в открытое окно врывался теплый ветерок и я снова едва удержала слезы - как давно у меня не было такого спокойного радостного дня.
Возле общежития дочек пришлось разбудить и вести за руки, потому что они постоянно спотыкались. Даню Сакен нес на руках. Лифт не работал. Дети капризничали, я пыхтела и страшно боялась выругаться, шмыгнуть носом или оступиться.
Дверь комнаты 'украшала' огромная трещина. В лопнувшем ДВП торчал клочок бумаги исписанный знакомым почерком. Я выдернула записку, бросила ее на верхнюю полк уи запретила себе о ней думать. 'Я спокойна, я хорошая мать' повторяла я про себя как мантру, но... дочки моментально перестали капризничать, тихо, как мышки, умылись и легли спать. Даню Сакен просто сгрузил в детскую кроватку, сняв только сандалики и кепку. Потоптался, кажется чего-то ожидая, а потом сел за стол:
- Чаю нальешь? Поговорим?
Я молча щелкнула кнопкой. Развернула злосчастную бумажку и всхлипнула. Бывший муж вспомнил о детях. Потребовал справку для бухгалтерии, чтобы с него брали меньший подоходный налог.
- Оля, - Сакен крутанул в пальцах кружку и я сглотнула.
Ночью он с такой же легкостью крутил меня и я таяла в его объятиях. А теперь день вносит свои коррективы. Сейчас он скажет что-то вроде : 'нам было хорошо, но у тебя дети' или 'ты же все понимаешь'. Удерживая слезы, я торопливо глотнула кипяток и обожгла язык. Слезы хлынули.
- Что случилось? - Сакен буквально вскочил и кинулся ко мне.
- Обожглась, - замотала я головой.
Он тут же налил мне холодной воды, подал салфетку и только убедившись, что я успокоилась продолжил:
- Переезжайте с детьми ко мне, я ремонт закончил.
- Что? Ремонт? - слезы высохли в момент.
Сакен залез в холодильник, нашел чекушку водки припасенной для компрессов, спросил разрешения, налил себе рюмку 'для храбрости' и начал рассказывать.
Я слушала и тихо плакала. Оказывается, он влюбился в меня с первого дня. Но воспитанный в строгой патриархальной семье не стал спешить. Посоветовался с отцом-казахом и русской мамой и получив от них советы и 'добро' начал готовиться к объяснению. Узнал все о моей семье, о замужестве, о детях. Купил дом в черте города и устроил там ремонт. Одновременно заботился о моем здоровье:
- В этом районе вода плохая, а детям надо фрукты есть, или сок пить, - пожал он плечами, когда я вдруг вспомнила его подарки. Потом решился и взял меня за руку: - я не знаю, согласишься ли ты, но я бы хотел, чтобы у нас были еще дети.
Вот уж слезы брызнули из глаз. Я снова невольно принялась сравнивать - бывшего мужа и его 'маман', не желающих знать сына и внука и этого мужчину, говорящего 'у нас еще дети'. Воистину, кому то и свои не нужны, а кому-то и чужие не проблема.
Мы проговорили до утра. Я честно рассказала своих страхах:
- Ты моложе меня, и ниже, смеяться будут.
- Главное, чтобы ты меня принимала таким, какой я есть, а до остальных мне дела нет, - отмахнулся он. - Я в семье самый маленький, мне не привыкать.
Тогда я попыталась напугать его проблемами со здоровьем, поясняя, что возможно больше родить и не получится. Он отнесся к этому спокойно:
- Подлечим, сейчас возможности разные есть. Бабуля папу в сорок семь родила, так он самый крепкий и высокий из ее сыновей.
Под утро я жалобно пробормотала:
- Сакен, ты уверен? Мы не станем тебе обузой? Ты же понимаешь, что детей обманывать нельзя, это будет очень жестоко.
Он картинно всплеснул руками и негромко рассмеялся:
- Глупая женщина! Я едва сдержался, чтобы не уволочь вас к себе, а ты тут мокроту разводишь. Ложись спать! Я на работу позвоню, сегодня у нас выходной!
Вторая бессонная ночь явно дурно сказалась на моем рассудке. Потому что приняв душ, натянув шортики и футболку я вдруг ощутила бешеное желание обнять своего мужчину. Прижаться, вдохнуть его запах до головокружения и слиться в единое целое. Глупое желание. Ему надо отдыхать, но...
- Не спится? - смуглое лицо склонилось надо мной.
Я только вздохнула в ответ.
- Значит нужно спеть колыбельную, да? - горячие мужские ладони прошлись по телу, комкая футболку, обнажая влажную прохладную кожу.
Я молча извивалась, боясь и скрипа дивана и спящих детей, но Сакен доказал, что и здесь он мастер. Его волшебные пальцы нашли и погладили все что нужно так, что тишину в комнате нарушало только наше хриплое дыхание, да мой стон сквозь его закушенную ладонь.
- Спи!
- А ты?
- Завтра, вернее уже сегодня, но потом. Спи!
И я опять уснула.
Утром Сакен собрался и уехал по делам. Была суббота, дети остались дома и я остро ощутила, как мне не хватает его присутствия. Мы читали, играли, готовили любимое печенье и компот. Потом вышли на площадку и я даже тщательно нанесла макияж, чтобы улучшить себе настроение. Но все было напрасно - где то в середине груди образовалась пустота, которую мог заполнить только он. Мужчина от которого подкашивались колени и сердце пускалось в пляс.
Кое-как улыбаясь и повторяя про себя как мантру 'он вернется', я дотянула до вечера. Решив занять себя делами нагрела воды, выкупала детей, усадила их перед компьютером смотреть мультики на единственном заезженном диске и решила искупаться сама. Взяла ведро, глубокий таз и отправилась в холодную душевую, надеясь, что хлипкая защелка выдержит, когда соседка, крупная женщина лет шестидесяти решит вдруг что-то постирать или набрать воды.
Вода успокоила. Сняла напряжение. Расслабленная я вышла в коридор и увидела Сакена. Он как раз поднял руку, чтобы постучать в нашу дверь. Я сразу ощутила себя воздушным шариком, взмывающим к потолку.
- Сакен! - негромко окликнула я его, позабыв, что стою в тонком шелковистом халатике на голое тело, прижимая к груди пакетик с шампунем и мочалкой.
- Оля!
По морщинкам у глаз и в уголках рта я поняла, что он рад меня видеть. Я открыла дверь, дети помахали руками гостю и вернулись к мультику, а Сакен поставил на стол большой пакет и устало сел на табурет:
- Прости, умотался, пришлось немножко побегать.
- Садись на стул, - предложила я все, что имела из удобств, я сейчас чаю заварю.
-Мне надо руки помыть, я сейчас.
Пока он ходил, я радостно порхала в кухонном углу. Чай, печенье, достала из пакета фрукты, помыла, положила в тарелку, отнесла детям, поставила на плитку мясо. Сакен пришел, и схватился за пиалку с чаем, как утопающий за соломинку. Я напряглась.
- Оля, - начал он не откладывая разговор, - мне надо уехать, примерно на месяц.
Сердце глухо стукнуло, пропуская удар.
- Я прошу тебя переехать в мой дом. Мне будет спокойнее, если вы поживете там. На фирме тебе оформят отпуск на неделю, чтобы переехать и обжится.
- Сакен, - сердце забилось ровно, а в голове поднялась волна мыслей: - а как же садик? Школа? Иринке в первый класс пора.
- Мои родители живут недалеко, помогут с транспортом, а потом сама права получишь, - он потер усталые глаза. - В общем решай, через час отец приедет, я в таком состоянии за руль не сяду.
Вдох-выдох, вдох-выдох, - вспоминая соседку по палате я подышала, словно в схватках и успокоилась. Насыщение мозга кислородом творит чудеса. Медленно, торжественно я положила мужчине мясо, добавила картошку, свежий огурец, зелень, подлила горячего чая и села рядом. Он ел, и лицо расправлялось, усталость уходила, спина распрямлялась. Хорошо.
- Если мы к тебе не на долго, я возьму детское, а остальное потом как-нибудь? - спросила я.
- Завтра дождь обещают, бери что-то теплое и детям тоже, там котел есть, и печь, но кто знает, вдруг на пару дней зарядит?