Отпив глоток горячего шоколаду, Екатерина, задумалась о чем- то своем. Посидев минуту-другую, встрепенулась, со стуком поставила фарфоровую чашку на столик. Стоящая рядом фрейлина насторожилась.
- Голубушка, скушно мне, - императрица бросила тяжёлый взгляд на фрейлину. - А день впереди ещё такой длинный.... Устала от дел государственных. Вели никого ко мне не пущать, нежели токмо война али заговор.
- Ах, матушка, - защебетала фрейлина. - Вашего Величества светлейший князь Потёмкин битый час дожидается.
- Нет, не хочу его видеть. Пускай после приходит. И так кругом виноват предо мною. Петру Алексеевичу легко было - виновным головы рубил, ни на что не оглядывался. А я слово дала - с любовью к дворянству быти на троне, - Екатерина неуловимо улыбнулась чему-то своему. - Да, кстати, - она опять глянула на фрейлину. - Кунсткамеру Пётр Алексеевич занятную собрал. Зови-ка ты мне, кто там сейчас за ней присматривает - Головин, что ли? Чтоб пришёл, да с ревизией мебелей редкостных для моего кабинета нового. - Екатерина заметно воодушевилась. - И чтоб завтра с утра был во дворце. Или нет. Пускай с утра там ждёт. Сама приёду. Всё, иди. А, впрочем, зови-ка ко мне Потёмкина...
Головин сиял, как новенький рубль. Ещё вчера - не то, чтоб в опале, но в отстранении от Высочайшего внимания, а нынче - сама матушка императрица пожаловала, снизошла. Одетый в парадный камзол, блистающий золотыми и серебряными галунами, запинаясь ногами о шпагу, он угодливо семенил подле плотного тела облачённой в тяжёлое платье самодержицы.
Уродцы в спиртовых склянках Екатерине не понравились. Брезгливо скривив губы, она поспешила пройти мимо.
- Где тут мебеля выставил, показывай, - она нетерпеливо дёрнула плечом.
- В следующей зале, матушка императрица, в следующей зале, - лебезил, часто кланяясь, Головин.
Просторный зал был густо уставлен огромным количеством разнообразной мебели. Кушетки и диванчики, изящные столики и глубокие кресла, этажерки и редкостные бюро, за ночь свезённые сюда со всех концов Петербурга, - чего тут только не было! Особняком стоял могучий немецкий шифоньер резного дуба, мрачный, как готический замок.
- Хвались, - приказала Екатерина.
- Ежели для кабинету, то вот сей столик бы подошёл, - зачастил Головин. - Шпанская работа, времён Непобедимой Армады. Уж двести лет скоро, а какова воздушность линий! Каменья, позолота - как вчера делано... Чудная вещица!
Столик Екатерине явно нравился. Хитрый Головин знал, что показывать в первую очередь. Благо, вкусы императрицы не были при дворе секретом.
- Знатный столик, отметь. Веди далее.
- Вот, Ваше Императорское Величество, бюро французской работы. Красное да чёрное дерево, потайные ящички, при открывании коих звучит занятная музыка. Отделка жемчугами и перламутром. Знаменитый мастер Анри Люманж. Делано для Людовика Четырнадцатого.
- Ну, так показывай, как ящички открываются, что за музыка играть будет. А то только языком молотишь. Не врёшь ли?
Внезапно ослабевшей рукой - а вдруг не сработает? - Головин нажал потайную планочку. К его огромному облегчению, в нижней части бюро с мягким шорохом выдвинулся невидимый доселе ящичек, и полились чистые звуки старинного менуэта.
- Отменная вещица. Потом научишь, как пользовать.
Головин просиял. Зачастил: - А тут, Ваше Императорское Величество, шкапчик индийский слоновой кости. Аглицкая королева Мария Стюарт Петру Алексеевичу в дар прислала. Преизрядная работа, диковинка.
Екатерина подошла поближе, провела холёным пальцем по необычной филигранной резьбе. - Да, искусны мастера индийские. Глазам - отдых, сердцу - радость. Вот это - в кабинет, непременно. Знаешь, шельма, чем угодить.
Головин взопрел от удовольствия. Ещё бы - Сама похвалила! Карьера явно шла на поправку.
- Пожалуй, на сегодня будет, - императрица направилась к выходу. - Остальное сам подберёшь. - Внезапно её взгляд остановился на чём-то сбоку. - А это что такое, что за нелепица?
- Это, Ваше Императорское Величество, среди прочих доставлено. - Головин сверился со списком. - Записано как тумба аглицкого мастера. Откуда взялась - не ведомо.
Екатерина подошла поближе. С недоумённым изумлением осмотрела, заглянула с одной стороны, зашла с другой. Отступила на шаг, покачала головой: - Поясни.
- Это, Ваше Императорское Величество, необычная мебеля. Ни кость, ни дерево, ни кожа редкостной выделки. Сама чижолая, а вовнутри не открывается. Спереди - зеркало тёмного оттенку. Верхушка гладкая, скруглённая - вазу ставить боязно. Работа не похоже, чтоб европейская, но и не азиятская. Может, с Нового Света. Неизвестная работа. Полировка чинная, на низу надпись по латыни, да слово непонятно. 'Панас' какой-то. По имени, вроде как, - хохол. Но у нас такого в Малороссии делать не умеют. Так что, скорей всего, и впрямь - какой аглицкий мастер.
Екатерина явно теряла к вещице интерес.
- А пошто зеркало серо? Следишь плохо? - У Головина дрогнули колени. - Да и сама вещица никчёмна. Ни позолоты, ни позумента, ни резьбы тонкой, - любовно оглянулась на индийский шкапчик. - Убери с глаз долой.
- Помилуйте, матушка императрица, - жалобно проблеял Головин. - Оно таким от Анны Леопольдовны досталось! А что до зеркала, так оно таким и было - серо да гнуто. Не извольте гневаться, матушка!
- Ну, ежели от Анны Леопольдовны, тогда ясно, она ещё не такую безвкусицу притащить могла. Ладно, пустое, - Екатерина небрежно махнула рукой. - Как мебеля отберёшь, вели доставить во дворец. Тогда и о награде поговорим.
Не переставая кланяться, Головин просеменил с императрицей до её кареты. Проводив верноподданническим взглядом удаляющийся кортеж, снял с лысоватой головы высокий напудренный парик, вытер обильно выступивший пот. Плечи его распрямились.
- Эй, вы! Немедля снесите эту поганую тумбу в подвал, в самый дальний угол, да чтоб никому и на глаза не попадалась!
Два далеко немолодых музейных смотрителя заступали в ночную смену. Всего два дня то и не виделись, но встречались, как после долгого отпуска.
- Запаздываем, запаздываем, Роберт Иванович! А у меня уж и чаёк готов. Тебе как, покрепче, или опять сердчишко не позволяет?
Сторожа обменялись рукопожатиями.
- Ну, мой мотор, Виталий Валерьевич, хоть и барахлит иногда, но пока что тянет. А как твоё давление, всё скачет? - не преминул напомнить Роберт Иванович. - Тоже, поберёг бы себя. А чайку мне сегодня - покрепче, днём никак не спится, а ночью носом клевать начинаю, ещё засну где-нибудь на обходе. Ищи меня потом по залам, ещё ОМОН с перепугу вызовешь...
- Как дочка, съездила к внуку в армию? Нынче служить тревожно, горячих точек вон сколько, - разворачивая принесённые бутерброды, поинтересовался Виталий Валерьевич.
- Вчера только на самолёте прилетела. Всё хорошо, говорит, служит парень. А через годик уже и домой вернётся.
Они, неторопливо прихлёбывая хорошо заваренный чай, продолжили неспешную беседу.
- А вот что я тебе расскажу, Валерьевич. Ты только представь себе, какой казус наши головотяпы сотворить смогли. Прошлую смену делал обход в подвале, гляжу - телевизор 'Панасоник'. Пылищи на нём - во! - Роберт Иванович продемонстрировал широкий зазор меж узловатыми пальцами. - А табличка висит: 'Тумбочка. Англия. 17 векъ'. Опять чего-то напутали.
Виталий Валерьевич хмыкнул.
- Это ещё что! Читал, поди, в 'Технике Молодёжи' напечатали - гайку в куске каменного угля нашли? Наверняка то же самое - разгильдяйство и безалаберность, а шуму-то, шуму! Ага,путешествия во времени...То,сё...Или вот про череп бизона с дыркой от пули - читал? Двадцать тыщ лет, говорят, а поди ж ты, проверь. Не иначе, кто-то шутки ради дыру проковырял, а дело уж и завертелось - носятся теперь с этой дыркой, как дурак с писаной торбой. Чего только в запасниках не найдешь,много странностей...
- Слышь, Валерьич, - прервал его Роберт Иванович, явно озабоченный чем-то своим. - А пойдём, глянем, может, нам его сюда, в дежурку, 'Панасоник' этот, всё не так скучно будет. Тем паче сегодня - полуфинал Европы.
- А пошли, - заговорчески переглядываясь, приятели обстоятельно прикрыли газеткой недоеденные бутерброды и отправились в подвал.
В самой дальней тёмной нише действительно стоял японский телевизор. Пыли на нём было, конечно, не с палец, но предостаточно.
- Только вот эту штуку отодвинуть придётся. Тяжёлая, чёрт, и, гляди ж ты, тёплая какая. И материал непонятный... - Роберт Иванович недоуменно разглядывал вертикально стоящий метровой высоты сигарообразный предмет. - Смотри, и здесь напутали.
- 'Вазонъ. Китай. 2 векъ от Р.Х.', - прочёл Виталий Валерьевич потемневшую табличку. - Какой же это Китай, это ж, скорее, современное искусство. Кубизм, или как там его? Тут у них чёрт ногу сломит. Пускай сами с этим разбираются. Не наше это дело, таблички перевешивать. Берём телек, только не испачкайся.
Кряхтя по-стариковски и излишне осторожничая, приятели потащили ценную находку в дежурку.
Минут пять в подвале было тихо. Никто и не увидел, как по матовой поверхности сигары пробежал радужный всполох, высветив строгие иероглифы: 'Мацушито Корпорейшен. Сибирская губерния Великого Тайваня. 2115 год европейского летоисчисления'.