Когда отзывается журчащий голос солнечного, Видара отпускает. Нет, даже не так.
Видар стоит, боясь пошевелиться, каждой клеточкой впитывая непривычное тепло. Когда рука солнечного касается его руки, закрывает глаза. Эх, солнечный. Как же будет без тебя тут, на севере. Плохо будет.
Тепло уходит. Солнечный отходит на шаг назад, и Видар смущенно улыбается.
- Все хорошо, я сам. Мне привычнее с этим возиться, - бормочет он, выкладывая правильной горкой дрова.
И вот теперь правда - отпускает, когда он зажигает факелы на стене, и свечи, и камин и, обернувшись, видит, что с солнечным все в порядке, что никто его не трогал, и в широко распахнутых темных глазах отражается спокойное пламя свечи. Все в порядке.
- Мы лося свалили, сейчас поставлю ужин, - бормочет он, копошась около походной торбы. Лопатка нанизана на вертел, и камин запросто превращается в очаг. И да там, ну в общем, - он неуверенно протягивает мешочек, который ему раздобыли у заезжего купца и привезли к дозору. Темные непонятные зерна, о которых говорил солнечный и которые нужны ему утром. - Вроде то, что ты просил?
Пальцы ног пекут. Не все, и это настораживает. Потом, когда солнечный заснет, надо будет посмотреть, может, придется что отнять.
Кофе. Самый настоящий кофе. Не веря глазам, Мангуст разглядывает драгоценные зерна и, не выдержав, зарывается в них носом. Пахнет-то как...
- Как ты их нашел, это же... - сияя от восторга, он осторожно сжимает руку Видара. Слегка.
Словно невидимая рука за шкирку оттаскивает, не дает обнять. Потому что... Неважно, в общем. Зато кофе есть.
- У тебя случайно нет такого медного ковшика и мельницы ручной? Я смелю зерна и сварю тебе кофе. Вдруг понравится. Но сначала погрейся. Наверняка ноги окоченели и руки... А кофе вкуснее всего утром пить.
Мангуст садится рядом у огня и смотрит, как языки пламени облизывают поленья.
- Твоим братьям повезло, что ты у них есть. У меня много братьев... было. Но никто из них не рванул бы на другой конец света за кофе. Если ты столько делаешь для чужака, то я представляю, на что ты способен ради своих. Север устоит, пока ты есть, и все правильно, что именно ты будущий верховный. Иначе и быть не могло.
- Ну, с этим просто. Взять можно ковшик для разогрева вина, а мельничку - с кухни. Я не хочу сейчас туда соваться (не ври, ты просто не доползешь, эта боль тебя скоро доконает, и ты тряпка, потому что не можешь нормально ходить, а торчишь у огня как приклеенный). Утром сварим, - улыбается он, нежась в тепле. - Ты знаешь, я боялся, - сбалтывает язык раньше, чем подумала голова. Верховный? Да-да, как же... болтливое нечто, которое валит на солнечного свои проблемы, а точнее, трусость. Замявшись, он отворачивается к огню. Солнечный говорит о братьях, и легкость смывает волной северного моря, Видар старательно клеит улыбку, и выходит это с трудом. - Я не думаю, Солнечный, что твои братья не скучают по тебе. Это же невозможно.... Мало того, - с уверенностью фыркает Видар. - Прямо скажу, сегодня мы встретили уходящий южный дозор, им наказано, что через пять дней приходят послы южан, шестеро, и даже женщина (вот странно, что в такую глушь пошла). Вздохнув, Видар ссутуливается, роняя руки между коленей. Вот так, и все закончится. Ладно. Он ценит этот подарок, очень ценит. Мало кому из северян дарован шанс пожить рядом с солнцем.
Значит, осталось всего пять дней. Пять дней перед тем как... Мангуст запускает пятерню в волосы и инстинктивно придвигается ближе к Видару. Потому что Видар защищает, но стоит ли благодарить его так, вываливать свое больное...
- Я тоже боялся и боюсь, - признается он после небольшой паузы - Тебя не было долго, а Север суров. Это нормально - бояться за своих. Если страха нет - значит, ты уже неживой. И насчет моих братьев... Видар, у них уже есть солнечный, мне мало осталось. И... я не хочу уходить. На самом деле не хочу. Если повезет, я вернусь, если нет, есть еще пять дней. Ты так и не сказал, как ты. Знаешь, я могу лечить, того, что есть, должно хватить. Давай помогу, ни к чему терпеть боль, если есть способ ее снять. Если ты позволишь помочь.
Видар с трудом представляет себе, как ему должно повезти, чтобы солнечный остался. И насколько невезучими должны оказаться его братья - все разом. Потому сама мысль ему кажется просто абсурдной. - Ну что ты говоришь? Солнечный - тут, ты есть, от тебя свет и тепло, а они - померзли, наверное, вот и гонятся сюда... - Видар тоскливо вздыхает, понимая, что уж точно в ближайшее время семейка индийцев заберет то, что принадлежит ей по праву... Не думать. Отключиться, думать об ужине и о мясе... И благодарить судьбу за то, что дано. Тоскливо вздохнув, он проверяет готовность мяса, отрезая ломти на блюдо, ставит на стол.
- Я в порядке, солнечный. Правда... - мысль о том, что он может загрести силу солнца лишь для того, чтобы убрать ничтожное повреждение, кажется ему кощунственной. Солнце для всех, ну как же его?... Нееет! - Садись, солнечный... Вместе и есть веселее.
- Видар, в моем настоящем нет семьи. Есть только прошлое. Но жить воспоминаниями глупо. Ладно, как бы то ни было, все решится с приходом послов. Кто знает, может быть, ты и прав, и они тоже увидят тепло...
Сказанное самому Мангусту кажется бредом, но Видар так верит, что этой верой невозможно не заразиться. Кто знает, что его ждет...
Когда отзывается журчащий голос солнечного, Видара отпускает. Нет, даже не так.
Видар стоит, боясь пошевелиться, каждой клеточкой впитывая непривычное тепло. Когда рука солнечного касается его руки, закрывает глаза. Эх, солнечный. Как же будет без тебя тут, на севере. Плохо будет.
Тепло уходит. Солнечный отходит на шаг назад, и Видар смущенно улыбается.
- Все хорошо, я сам. Мне привычнее с этим возиться, - бормочет он, выкладывая правильной горкой дрова.
И вот теперь правда - отпускает, когда он зажигает факелы на стене, и свечи, и камин и, обернувшись, видит, что с солнечным все в порядке, что никто его не трогал, и в широко распахнутых темных глазах отражается спокойное пламя свечи. Все в порядке.
- Мы лося свалили, сейчас поставлю ужин, - бормочет он, копошась около походной торбы. Лопатка нанизана на вертел, и камин запросто превращается в очаг. И да там, ну в общем, - он неуверенно протягивает мешочек, который ему раздобыли у заезжего купца и привезли к дозору. Темные непонятные зерна, о которых говорил солнечный и которые нужны ему утром. - Вроде то, что ты просил?
Пальцы ног пекут. Не все, и это настораживает. Потом, когда солнечный заснет, надо будет посмотреть, может, придется что отнять.
Кофе. Самый настоящий кофе. Не веря глазам, Мангуст разглядывает драгоценные зерна и, не выдержав, зарывается в них носом. Пахнет-то как...
- Как ты их нашел, это же... - сияя от восторга, он осторожно сжимает руку Видара. Слегка.
Словно невидимая рука за шкирку оттаскивает, не дает обнять. Потому что... Неважно, в общем. Зато кофе есть.
- У тебя случайно нет такого медного ковшика и мельницы ручной? Я смелю зерна и сварю тебе кофе. Вдруг понравится. Но сначала погрейся. Наверняка ноги окоченели и руки... А кофе вкуснее всего утром пить.
Мангуст садится рядом у огня и смотрит, как языки пламени облизывают поленья.
- Твоим братьям повезло, что ты у них есть. У меня много братьев... было. Но никто из них не рванул бы на другой конец света за кофе. Если ты столько делаешь для чужака, то я представляю, на что ты способен ради своих. Север устоит, пока ты есть, и все правильно, что именно ты будущий верховный. Иначе и быть не могло.
- Ну, с этим просто. Взять можно ковшик для разогрева вина, а мельничку - с кухни. Я не хочу сейчас туда соваться (не ври, ты просто не доползешь, эта боль тебя скоро доконает, и ты тряпка, потому что не можешь нормально ходить, а торчишь у огня как приклеенный). Утром сварим, - улыбается он, нежась в тепле. - Ты знаешь, я боялся, - сбалтывает язык раньше, чем подумала голова. Верховный? Да-да, как же... болтливое нечто, которое валит на солнечного свои проблемы, а точнее, трусость. Замявшись, он отворачивается к огню. Солнечный говорит о братьях, и легкость смывает волной северного моря, Видар старательно клеит улыбку, и выходит это с трудом. - Я не думаю, Солнечный, что твои братья не скучают по тебе. Это же невозможно.... Мало того, - с уверенностью фыркает Видар. - Прямо скажу, сегодня мы встретили уходящий южный дозор, им наказано, что через пять дней приходят послы южан, шестеро, и даже женщина (вот странно, что в такую глушь пошла). Вздохнув, Видар ссутуливается, роняя руки между коленей. Вот так, и все закончится. Ладно. Он ценит этот подарок, очень ценит. Мало кому из северян дарован шанс пожить рядом с солнцем.
Значит, осталось всего пять дней. Пять дней перед тем как... Мангуст запускает пятерню в волосы и инстинктивно придвигается ближе к Видару. Потому что Видар защищает, но стоит ли благодарить его так, вываливать свое больное...
- Я тоже боялся и боюсь, - признается он после небольшой паузы - Тебя не было долго, а Север суров. Это нормально - бояться за своих. Если страха нет - значит, ты уже неживой. И насчет моих братьев... Видар, у них уже есть солнечный, мне мало осталось. И... я не хочу уходить. На самом деле не хочу. Если повезет, я вернусь, если нет, есть еще пять дней. Ты так и не сказал, как ты. Знаешь, я могу лечить, того, что есть, должно хватить. Давай помогу, ни к чему терпеть боль, если есть способ ее снять. Если ты позволишь помочь.
Видар с трудом представляет себе, как ему должно повезти, чтобы солнечный остался. И насколько невезучими должны оказаться его братья - все разом. Потому сама мысль ему кажется просто абсурдной. - Ну что ты говоришь? Солнечный - тут, ты есть, от тебя свет и тепло, а они - померзли, наверное, вот и гонятся сюда... - Видар тоскливо вздыхает, понимая, что уж точно в ближайшее время семейка индийцев заберет то, что принадлежит ей по праву... Не думать. Отключиться, думать об ужине и о мясе... И благодарить судьбу за то, что дано. Тоскливо вздохнув, он проверяет готовность мяса, отрезая ломти на блюдо, ставит на стол.
- Я в порядке, солнечный. Правда... - мысль о том, что он может загрести силу солнца лишь для того, чтобы убрать ничтожное повреждение, кажется ему кощунственной. Солнце для всех, ну как же его?... Нееет! - Садись, солнечный... Вместе и есть веселее.
- Видар, в моем настоящем нет семьи. Есть только прошлое. Но жить воспоминаниями глупо. Ладно, как бы то ни было, все решится с приходом послов. Кто знает, может быть, ты и прав, и они тоже увидят тепло...
Сказанное самому Мангусту кажется бредом, но Видар так верит, что этой верой невозможно не заразиться. Кто знает, что его ждет...
- Я не хочу уходить, - повторяет он. - Боюсь, это не от меня зависит, но я попробую не уйти.
Огонь пляшет в камине. Рядом Видар, который... сложно сказать, кем для него стал северянин. Может быть... другом?
- Друзья помогают друг другу, в этом нет ничего странного. Ты мой друг, и я хочу тебе помочь, не как солнечный, а как южанин, которому ты помог и который хочет тебя отблагодарить. Но как хочешь... Давай и правда поедим.
Слово "друг" обжигает, и Видар едва не жмурится, давясь улыбкой. Он жует ломоть мяса, и уже не так страшно, даже если придут послы - потому что... Солнечный сказал, что он сам бы хотел остаться. Видар понимает - там, в теплом краю, его ждет семья, сын... видимо - жена, а тут... Но он же сказал... Счастливо вздохнув, Видар выдавливает из себя то, что следовало сказать и что так тяжело было понять и принять.
- Спасибо, что ты сказал это... - Видар знает, чего это стоило Солнечному и ценит. Точнее - теряется и не знает, как отплатить, разве что... - Когда... послы прибудут, не стоит тебе в нашем тряпье перед ними. Когда-то Хеду дарили индийский костюм, он так и лежит нетронутый... Я принесу его тебе?
- Принеси, если не сложно, - Мангуст наливает в кружку ароматный чай и набрасывает на плечи теплую шкуру. Все-таки северянин очень странный. Необычный. Так остро реагирует на совершенно простые вещи, что... дух захватывает. И хочется сделать еще что-то, чтобы северянин улыбался.
- Если смогу, я останусь... - обещает он. Потому что это действительно будет хороший выход.
При любом раскладе становиться шлюхой у северян не так больно, как у своих.
Он понимает, что не сможет долго прятаться в покоях Видара.
Но Видар хорошо к нему относится.
Может быть, он поможет ему уйти раньше, чем Мангуст снова попадет к Локи.