Аннотация: Герою этого рассказа пришлось совсем не сладко, а как бы Вы себя почувствовали, оставшись в запертом купе один на один с самым настоящим монстром?
Я терпеть не мог поезда, и виноваты в этом были родители, каждое лето отправлявшие меня к тёте на Волгу. Обычно сомнительное удовольствие сопровождать "сыночка" выпадало отчиму, который всю дорогу ворчал, что ему больше делать нечего, как таскаться к сестре ― этой чёртовой дуре, не способной позаботиться о себе самой, не то что о племяннике. Не знаю, какая кошка между ними пробежала, но они с тётей Машей с детства друг друга недолюбливали...
Понятное дело, что вымещал он своё недовольство на мне, а также на всех попадавшихся ему под руку пассажирах. Краснея от стыда, я сначала прятался за книжкой, а когда подрос ― страдал, уткнувшись носом в мобильный, вынужденный всю дорогу терпеть его брюзжание и препирания с соседями по купе. Жаль, что родителей не выбирают. И за что только добрая красавица мама полюбила такого зануду? Ума не приложу...
Второй вариант "летнего сопровождения" был не лучше. Обычно меня пристраивали "довеском" к дяде Лёше, соседу по лестничной площадке ― чья родня по иронии судьбы жила в том же городе, что и наша. Забота о ребёнке говорливого и любившего в дороге "заложить за воротник" провожатого сводилась к двум фразам:
― Миш, есть хочешь, нет? Тогда ложись спать ― нечего тебе слушать "взрослые" разговоры...
Вот тут я был с ним полностью согласен, особенно когда как-то раз в наше купе вошли двое хмурых, неприятного вида типов... Их многочисленные наколки, даже на веках, а также непривычные слуху ребёнка слова произвели на неокрепшую детскую душу сильнейшее впечатление...
И так продолжалось до тех пор, пока однажды, войдя в прелестный подростковый возраст, "послушный мальчик" устроил предкам бурный протест, закончившийся криками, что в гробу я видел такие каникулы, и лучше уж сразу утопиться в Волге, чем ещё одно лето горбатиться на тётином огороде...
Странно, но это подействовало ― от меня отстали, полностью предоставив самому себе... И, вопреки предсказанию отчима, это не привело к обещанной катастрофе ― под влияние "плохой" компании я не попал, к дурным привычкам не пристрастился. А напротив, впервые за много лет отлично провёл каникулы с друзьями в городе...
Я вздохнул, отгоняя непрошенные воспоминания о давно ушедшем детстве, переключившись на не столь уж отдалённое время. Молодому специалисту часто приходилось выезжать в командировки, но всегда с опытным и жизнерадостным "стариком Дормидонтом", как, любя, называли его в отделе. С ним было интересно, он никогда не занудствовал и всегда искренне помогал новичку, улыбаясь в седые усы:
― Не переживай, Миха, я и сам таким был, опыт ― дело наживное...
И надо же было ему угодить в госпиталь именно сегодня... Начальник отдела, крупный мужчина с пронзительным и умным взглядом чёрных глаз, от которого всегда становилось немного не по себе, вежливым басом расспрашивал о том, как новичку работается в коллективе, всё ли устраивает, и неожиданно, хитро прищурившись, спросил:
― Ты уже не первый раз в командировке, в курсе наших дел... Справишься один, без Дормидонта? Он тебя отлично рекомендовал. Сегодня вечером уедешь, утром поработаешь и домой. Очень надо, Миша...
Деваться было некуда, и вот я, практически засыпая на ходу, уже слушал ритмичный перестук колёс, устало провожая глазами садящееся в тучи багровое солнце. Из хорошего ― кажется, сегодня попутчиков не предвиделось. Как же здорово всё-таки ехать в практически пустом вагоне ― ни тебе детских криков, ни ругани и смеха незнакомых людей...
Дверь купе плавно поехала в сторону, и появившаяся на пороге дородная проводница в новой форме, сверкая золотым зубом, произнесла таким суровым тоном, что вместо равнодушного:
― Чай брать будешь? ― мне послышалось угрожающее:
― Жить хочешь?
Я испуганно ляпнул:
― Конечно, хочу...
Сменив гнев на милость, она приветливо улыбнулась:
― Скучаешь? Не переживай, через час остановка в Гадюкино, я тебе подкину попутчиков...
И, закрыв дверь, во всю мощь величественной, как у Императрицы, груди звучно предупредила пассажиров из других купе, что несёт напиток богов, недвусмысленно дав понять, мол, выпендриваться, отказываясь от этого щедрого предложения, она никому не советует...
Отодвинув от себя стакан, подозрительное содержимое которого цветом не уступало мрачной черноте космоса, я полез в рюкзак за зарядкой для мобильного, с тревогой вспоминая выбегавшую из комнаты младшую сестрёнку Любашу. Эта озорница и хулиганка в прошлый раз подложила мне в сумку плюшевого медведя и кучу старых, засохших от времени леденцов, чуть не испортив важные документы. Интересно, что она придумала на этот раз? Сердиться на глупышку было невозможно ― оставалось надеяться, что, поступив в этом году в первый класс, она немного поумнеет...
Рука быстро нащупала твёрдый переплёт ― это оказалась небольшая тетрадь, завёрнутая в блестящую розовую обложку с наклейками монстров, очередного её увлечения. Вздохнув, решил засунуть "подарок" как можно дальше, но в этот момент поезд качнуло, и тетрадь выпала из руки на пол.
В купе внезапно погас свет. Я растерялся ― не потому, что так уж боялся темноты, просто стало как-то неуютно... Затем светильник над головой начал мигать, потрескивая, неожиданно меняя холодное белое свечение на голубовато-сиреневое, что по жизни, в общем-то, невозможно. Но продолжалось это световое шоу недолго ― в лампе что-то громко щёлкнуло, и в мире воцарился мрак. Во всяком случае, вокруг меня ― точно...
Рука потянулась к мобильному, и через мгновение слабый размытый луч света скользнул по купе. Быстро убедившись, что подзарядить телефон не удастся ― похоже, розетка не работала, как, впрочем, и настенный светильник, решил выйти в коридор, но и тут неудачника ждал неприятный сюрприз. Дверь была заперта, хотя я точно её не закрывал. Вот же...
Повторив попытку вырваться из "ловушки", расстроенно вернулся на место и от нечего делать уставился в окно. А там уже царили летние сумерки, и разглядеть в этой синеватой полутьме удавалось только неровные очертания деревьев в лесополосе да мелькавшие смазанные пятна редких фонарей. До ближайшего человеческого жилья, как сказала проводница, был минимум час.
― Она обещала кого-то ко мне подсадить... И это при почти пустом вагоне? Шутница... Во всяком случае, дверь-то откроет ― пора бы уже посетить "место уединения" в конце вагона. И что, я, болван, паникую? Сейчас всё починят, пять минут можно и потерпеть...
Вот только время тянулось слишком медленно, и, устав пялиться в окно, я лёг на полку, в очередной раз поворчав на "своеобразие" местных подушек ― чем их всё-таки набивают?
Как это обычно бывает, ещё несколько минут назад глаза слипались, а сейчас упрямо не хотели закрываться, пытаясь рассмотреть в окружающей темноте какой-то большой чёрный сгусток, прилепившийся к верхней полке прямо над моими ногами. И всё бы ничего, если бы загадочное пятно вдруг не решило переместиться поближе. Да ещё отчётливо постукивая, как, наверное, с испугу показалось, множеством неприятно шуршащих конечностей...
Неужели гигантский паук? Только не он... ― с детства не переносил этих тварей, даже самый маленький арахнид вызывал во мне неконтролируемый панический ужас. И вот теперь в закрытом помещении один на один...
Включил "умирающий" фонарик на мобильном, направив слабый луч на "неопознанный объект", чтобы убедиться в собственной глупости: наверняка это просто тень "играет" ― поезд качнуло на повороте, она и сдвинулась. И не важно, что в купе темно, а без источника света, как известно, тени не бывает...
Но стоило только появиться бледному пятнышку, как "нечто" очень плавно и быстро переместилось на верх полки, исчезнув из поля зрения. Я старался не прислушиваться к бою барабанов в собственной голове, пытаясь игнорировать заливавшие лицо и шею струи горячего пота, как и дрожание вмиг похолодевших рук ― встал, ожидаемо приложившись макушкой о полку, и посветил "фонариком" туда, где должен был прятаться потенциальный враг.
Похоже, "пятно" поджидало там ― словно насмехаясь, оно вытянулось в тонкую линию и, извиваясь как змея, нырнуло под висевший рядом с полкой плащ. Это почему-то так меня завело, что, схватив первое, что попалось под руку, а именно стакан с так и не выпитым слишком "чёрным" чаем, с криком:
― Получи, зараза! ― со всей дури швырнул его вслед исчезающему неприятелю.
В этот момент в лампе снова что-то затрещало, и, помигав, подобно сошедшим с ума разноцветным лампочкам на новогодней ёлке, свет, наконец, вернулся в купе. Правда, в странном голубовато-сиреневом варианте, но в тот момент меня и это устроило ― главное, я больше не чувствовал себя слепым кротом в подземелье...
Тяжело дыша и глядя то на зажатый в "посиневшей" от странного освещения руке пустой стакан, то на залитый ядрёным чаем плащ, в котором кое-кому завтра, между прочим, предстояло появиться на чужом предприятии, я не чувствовал себя победителем. Но, как ни странно, страх отпустил, и, развивая свой успех, подкинул на ладони тяжёлый гранёный "снаряд" в подстаканнике, устало сказав:
― Эй, ты, как там... вылезай. Я тебя не боюсь...
Если честно, это был чистой воды блеф. "Пятно", при ближайшем рассмотрении оказавшееся вполне объёмным, вынырнуло из-за пострадавшего плаща и впервые уставилось на меня жёлтыми, круглыми, как шары для пинг-понга, "глазами" с острыми и тонкими словно иглы, плавающими зрачками. Больше ничего в этой колышущейся чёрной массе не было. И не ожидавший от природы подобного "минимализма", я слишком резко плюхнулся на полку, пытаясь убедить себя, что всё происходящее ― просто бред перенервничавшего человека:
― Ну подумаешь, привиделась такая дрянь... С кем не бывает. Вон соседу с пьяных глаз чего только не мерещится. И ничего... здоров мужик, ещё всех переживёт. Правда, в отличие от него, я трезвый ― а жаль...
Ответа на это предложение не последовало ― наверное, оно и к лучшему. Потому что, если бы "нечто" вдруг заверещало прямо в голове ― точно не выдержал, а так просто уставился на глазастую кляксу, и она ответила мне тем же. Жёлтые шары немного повращались, причём в разные стороны, а вот потом вдруг... "прищурились" ― во всяком случае, я именно так понял произошедшую с ними метаморфозу, и сразу что-то неприятно защекотало в мозгу, словно кто-то провёл куриным перышком по содранной коже и оголённым нервам...
Подкованный томами прочитанной фантастики и многочисленными голливудскими "ужастиками", сразу догадался ― "оно" читает мысли. Да, не стоило сгоряча вопить непонятно кому:
― Я тебя не боюсь... ― потому что "нечто" тут же исправило ситуацию. И не в мою пользу ― под "глазами" образовался неровный провал с множеством кривых острых зубов, с которых капала красная, очень похожая на кровь жижа...
И хоть я как мог старался не думать о страшных монстрах, чёрная зараза вытаскивала из дурной головы самые неприятные образы, тут же их демонстрируя. Чем довела меня до полуобморочного состояния ― ведь монстры-кляксы умудрялись издавать звуки раздираемой плоти, хруста костей вперемешку со стонами и воплями несчастных жертв. Да и пахли они при этом отвратительно, заставив мысленно побожиться:
― Господи, клянусь, если выберусь из поезда живым, забуду о фильмах и книгах с подобными ужасами...
Напуганный, я попятился к двери, и, конечно, именно в эту минуту она распахнулась. Взмыленная тушка буквально свалилась на симпатичную молоденькую проводницу с пышной растрёпанной гривой рыжих волос и заспанными голубыми глазами.
Сначала она поддержала меня, не дав свалиться на пол, но тут же, оттолкнув от себя, брезгливо отряхнула руки:
― Уже два часа ночи, а некоторые ― она многозначительно нахмурилась, видимо, пропуская слово "алкаши", ― всё никак не могут успокоиться. Это вам не вагон-ресторан, гражданин...
Я даже не обиделся, радуясь, что наконец-то вырвался из страшного купе, и, не зная, что сказать, лишь бы удержать её подольше в коридоре, спросил:
― А мы уже проехали Гадюкино? Ваша напарница обещала подсадить кого-то в купе...
― Вы о чём, молодой человек? Я одна в этом вагоне. И что такое это Гадюкино? В расписании остановок его нет... Ну и шутки у Вас, ― она кокетливо повела плечом, ― идите лучше спать.
Я ляпнул, не подумав:
― А Вы?
Она покраснела:
― У меня работа... Вы вообще о чём? ― и девушка по-доброму рассмеялась, поправляя волосы ― некогда болтать, подруга попросила передать бабушке на станции переноску с котиком. Он вроде старенький, не может долго быть в одиночестве, вот я и оставила "посылку" в своём купе. Правила нарушила... ― она вздохнула, ― а сейчас прихожу ― переноска пуста. Смылся куда-то, блохастый, видно когтём молнию подцепил. Вот бегаю, ищу...
Я тут же обрадовался, испуганно оглянувшись на дверь купе:
― А можно с Вами тоже... поищу. Жалко ведь котяру. Интересно, какой он породы, пушистый или...
Проводница вздохнула:
― Меня Аней зовут... А Вас? Понятно... Спасибо, Миша, давайте вместе искать беглеца. Только дело в том, что при посадке была такая запарка ― народу полный вагон, не до того, чтобы породой и именем кота интересоваться. Подруга сказала:
― Поставь переноску и забудь, он всю дорогу проспит, а я, дура, и поверила...
Ещё немного поболтав, приступили к поискам, но, не найдя пропажу, пришли к выводу, что, скорее всего, кот забежал в одно из купе и где-то спрятался. Оставалось дождаться утра. Я боялся, что Анечка выгонит нахала, однако, к счастью, она позвала к себе выпить чаю. И первое, что я увидел, войдя туда, была переноска со спящим в ней упитанным "беглецом".
Мы постояли в недоумении, не зная, как объяснить случившееся, в конце концов решив не заморачиваться ― главное, что кот нашёлся. До утра просидели за разговорами, и не заметив, как промелькнула ночь. На рассвете пришлось вернуться "к себе", но, к счастью, при солнечном свете никаких подозрительных монстров там не обнаружилось. Я быстро собрал вещи, включая "подарок" сестрёнки и испачканный плащ, который Анечка, добрая душа, помогла мне почистить, и вышел в коридор, боясь даже лишнюю минуту оставаться в чёртовом купе.
Стоя у окна, смотрел, как в безоблачном небе разгорается золотой рассвет, думая о странностях прошедшей ночи: поездка в полупустом вагоне, проводница, которой на самом деле не было, и какое-то фантастическое существо... Было ли всё это на самом деле, или меня ловко загипнотизировали в каких-то непонятных целях? А может, я просто уснул, и всё случившееся ― не более чем ужасный кошмар, игра уставшего разума? Подумав, решил остановиться на последнем варианте, и, глядя, как вокруг толкаются шумные дети, спеша выйти на перрон, а их родители бурно выясняют, видимо, непростые отношения, радовался, что не один, и вокруг люди. Почти поверив в собственную версию...
Почему-то я не спешил покидать вагон и, обменявшись с Анечкой телефонами, сразу согласился передать переноску с котом старушке, ожидавший "посылку" под вокзальными часами. Простившись с новой знакомой, бодро отправился исполнять её поручение, без труда найдя сидящую на скамейке женщину в элегантном костюме и чёрной шляпке под большим циферблатом на стене старинного здания.
Признаюсь, при виде этой интересной и совсем не старой дамы с красиво уложенными волосами и отличным макияжем, я не сразу узнал в ней ту самую крикливую проводницу, разносившую вчера вечером чай. Она приветливо улыбнулась, принимая из вновь похолодевшей руки тяжёлую переноску с упитанным котом, открывшим свои круглые глаза и довольно замурчавшим только при виде хозяйки.
Я попятился от этой странной парочки, но лжепроводница, перехватила мою руку, успокаивающе похлопав по ладони:
― Простите старуху за этот небольшой маскарад. Так было надо... Надеюсь, Милорд не очень Вас напугал? Он такой шутник, право... уже триста лет его воспитываю, но, видимо, дурной характер невозможно исправить ― ох уж этот маленький шалун...
Она усмехнулась, и, всмотревшись в её лицо, я, к своему ужасу, увидел сначала покойную бабушку, потом деда, а в довершении ― любимого учителя, внезапная гибель которого потрясла меня в детстве... Её слова прозвучали так, что я сразу им поверил:
― Не переживай о них, Миша, ТАМ ― с ними всё в порядке... ― и, взяв Милорда, она ушла красивой походкой молоденькой девушки. Последнее, что я увидел, прежде чем нагруженный вещами носильщик окликнул:
― П-о-осторонись! Ишь, стоит тут, разинув рот, бездельник, только работать мешает... ― был высунувшийся из переноски кот. Чем хотите поклянусь ― эта наглая морда показала мне язык, и, выпучив круглые как шары для пинг-понга глаза, хитро ухмыльнулась. Вот зараза...