Лобачева Наталья Васильевна : другие произведения.

Такая разная любовь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Иногда ты видишь в толпе незнакомца, а потом долго вспоминаешь его взгляд, серьёзный, какой-то отрешённый от событий вокруг него, словно жизнь штука сложная и невероятная. А потом, он видит что-то или кого-то, и улыбка появляется на его лице, меняя его до неузнаваемости. Ты, перехватившая кусочек чужой жизни, мгновенно становишься любопытной, с отличным настроением женщиной. На какое-то время он поглощает твои мысли и желания потому, что ты не нашла разгадку его действий. Почему-то он появился в твоей жизни и время от времени поднимает настроение стоит только вспомнить его лицо и перемены за несколько секунд. Это просто ещё одна страница твоей жизни, какая-то загадка или короткий урок жизни. Надо ценить время и оно с благодарностью тебе улыбнётся, а, как и когда, это другая история. Моника выросла и вслед за Лео начала искать свою дорогу по жизни. Когда ты молода и весь мир лежит перед твоими ногами, то ты задумываешься и поднимаешь глаза к небу. К бескрайнему, холодному, непознанному и манящему к себе. Испытать на прочность, на силу воли и подарить бесценный приз за всё за это, вот это дар Богов, которые намного ближе к тебе. Наша семья остаётся всегда семьёй, мы любим подросшие цветы нашей жизни и помним, волнуемся, переживаем всегда друг за друга, а любовь не знает расстояний, когда она настоящая. Это третья книга для вас, мои читатели, мой вечный двигатель. Спасибо тысячу раз, за то, что вы есть!
  Такая разная любовь.
  
  Туся Васильева.
  
  
  
  
  
  
  
   
  
  
  
  
  
  Посвящается незнакомцу по имени Симоне, который, как и многие мужчины принесли что-то своё, украсив на миг мой мир. Вероятно, поэтому вы чи-таете эти строки.
   Я была рада минуте нашего общения, которое было приятным мгновением моей насыщенной жизни, ко-торое свежо в моей памяти. Спасибо!
  
  Посвящается незнакомцу по имени Симоне, который, как и многие мужчины принесли что-то своё, украсив на миг мой мир. Вероятно, поэтому вы читаете эти строки.
   Я была рада минуте нашего общения, которое было приятным мгновением моей насыщенной жизни, которое свежо в моей памяти. Спасибо!
   С благодарностью и от всей души, Туся Васильева
  
  глава 1.
  Любовь - это чудесно, семейное счастье - это шикарно, а жить рядом с друзьями - это великолепный подарок судьбы! Как жить без всего этого?!
  
  Жизнь на острове была обычной, самой простой и интересной, а дни были разными, непохожими друг на друга лишь потому, что каждый день неповторим. Всё это знает каждый человек, поэтому не стану философствовать на эту тему, это скучно. Хотя нет, не скучно, мы скучать не привыкли и не знаем, что это такое. Это звучит просто, как заезженная пластинка. Откуда взялась в голове эта фраза и что такое пластинка?! Лет сто этими пластинками не пользовались, и они есть только в музее прошлого века, где выставлен на показ старый и ненужный раритет. Когда-то они выпускались миллионными тиражами и их слушали десятки миллионов жителей Земли. Оперные партии, романсы, современные песни, классическая музыка, сказки на ночь для детей звучало, развлекало, учило, возвышало людей. Человек всегда слушает ушами, вот и ставили пластинку вновь и вновь, поэтому она была поцарапана, от этого хрипела и перескакивала, пропуская слова и ноты. Она была "заслушана", а не заезженная иглой проигрывателя!
  Дети привносили в неё столько смысла, радости, смеха и все остальные чувств, которые растут и развиваются только с ними и их родителями. Моника большую часть времени крутилась около меня, помогая на кухне, а Лео стал хвостиком отца, а тот был безмерно этому рад. Чэбе и Гиз производили на него впечатление, но он не испытывал, не чувствовал их реальной силы и невероятных возможностей, которые спасли мир на планете. Они относились к нему лояльно, не особо подстраиваясь под его возраст, чтобы он сам смог делать выбор чему учиться, а чему нет. Они были учителями, у которых всегда можно научиться такому, что редко встретишь в нашем современном мире. Их сила была не в силе, а в мудрости и человечности, честности и верности делу, цели, собственному мнению. Умение избежать конфликта, быть незаметным для окружающих, да просто быть человеком, любящих жизнь.
  Микеле открыл школу бокса для местных мальчишек через пару месяцев пребывания на острове. Какой-то богатый спонсор прислал чек на несколько тысяч единиц и подарил кусок земли в вечное пользование. Конечно, этим спонсором была Кьяра, которая предусмотрела всё, что должно было случиться на острове. На острове, где нам предстояло прожить больше двух десятков лет, а потом найти новый дом и, соответственно, новую жизнь. Микеле не мог жить без ринга, без бокса, без спорта, да просто без нагрузок. Он всегда скучал по мальчишкам, которых учил боксу, но мистер Диллон не оставил их без присмотра, поручив майору Стивенсону найти для них лучшего тренера. Сейчас у него появился ещё один шанс научить местных мальчишек боксу так, как делал его дед.
  Только сейчас он начал понимать, что сделал для него дед. Он приучил его к дисциплине, к труду, да и ко всему тому, что поддерживало здоровый образ жизни. В современном мире, впрочем, как и в древние времена, здоровье и деньги играли слишком большую роль, чтобы жить. Жить, а не существовать, проживая отведенные Судьбой годы в жалости и сострадании к себе самому. Жизнь, как всегда была сложна и просто до безобразия, которое всегда семенило рядом, ожидая удобного момента, чтобы немного насолить и испортить или подпортить момент счастья и радости обычного бытия. Не может быть в жизни всё хорошо и замечательно, нам всё равно что-то не понравится, не угодишь всем индивидуально. Микеле чувствовал защиту любви, с того самого момента, когда выиграл бой у Бульдога. Тот бой изменил его жизнь полностью, щедро усыпав сомнениями и противоречиями остаток жизни до взросления Кьяры. Кьяры, которая была уже не девочкой, а подростком с женской стервозностью и знанием всех слабых мест мужчин больше их самих. Сами-то вы тоже не признаетесь себе в маленьких слабостях и недостатках, которые не сильно мешают вам жизнь. Некоторые недостатки вы любите, холите и лелеете, чтобы по-своему любить себя, если вас так сильно никто больше не любит. Он это понимал, как точно знал свой фирменный удар, выработанный годами и тренировками с сотнями ударов за день. Это было вечным познанием непознанного, которое тянуло, влекло, утягивало и полностью захватывало его мозг и сердце. Это была любовь. Любовь, которой ему всегда не хватало, хотелось, но в его мире любовь была слабостью. Он всегда так думал и с этим мнением жил, когда Кьяра показала ему, что любовь это самая сильная сила, непобедимая, несокрушимая!
  В основном, это был бизнес, который как всегда вели мужчины, подавляющие своим интеллектом и силой слабый пол. Это было на руку Кьяре, которая быстро превратилась из милой, немного нескладной девочки в акулу бизнеса. Интеллект не всегда соответствовал тому интеллекту, на который рассчитывал сам бизнесмен, но об этом он понимал позже, успев нахамить милой и молодой бизнес даме. Но никто из них не знал, какая на самом деле душа и сердце Красной Акулы. Микеле был счастлив, что это всё досталось только ему и в полном объёме. Чувство собственника распирало грудь, заодно наполняя сердце безмерной любовью, как шампанским фужер. Пена всегда выбегала наружу, а пузырьки весело подталкивали любопытную, воздушную особу, стараясь занять больше места, чтобы потанцевать от души, не жалея круглых ножек. Они-то точно не будут завтра болеть, и стонать, как и голова, точнее "голова-ноги".
  За неделю все жители острова помогли выстроить школу бокса для своих детей. Два ринга в центре были окружены площадкой с деревянными полами на сваях. Стены из панелей сдвигались и раздвигались для зрителей, которые могли сидеть на по-лу и смотреть бой на ринге. Раздевалки и душевые кабинки были с другой стороны, соединяя два ринга, напоминая восьмёрку сверху. Немного японский стиль, со своей непонятной простотой и воздушной изысканностью помог быстро построить здание среди пышной зелени тропиков. Тропики с удовольствием заглядывались на плоды труда человека, который пытался раздвинуть, увеличить свои границы жизненно важной территории. Микеле был счастлив вернуться к старому занятию, а Чэбе с удовольствием предвкушал бой между ними. Гиз был, как всегда честным свидетелем, точнее рефери. Старый мир с материка просился к нам в гости на остров.
  Неделя подготовки после таскания брёвен и брусков была лишней, но это только разжигало аппетит местной публики. Любопытство, как черта или обычное человеческое чувство, присутствовало в них. От себя могу смело добавить, как в детях. Для них это была первая возможность стать настоящими зрителями спортивного соревнования. Бокс не потерял актуальности в нашем мире, он был спортом силы и обычной драки. Хотя бы один раз, кто-то сворачивал пальцы в кулак и наносил удар. Удар противнику или удар подушке в минуту своего бессилия.
  Конечно, неискушённые зрители, которыми мы считали их, продуктивно подо-шли к такому событий, сделав ставки на победителя. Школа была окружена орущими клетками с курами и петухами, горланящих так, словно их вот-вот будут убивать. Конечно, они и вылупились для этого, чтобы закончить жизнь в полном расцвете сил, во всей своей красе и упитанности для бульона или румяной корочки, лишь бы не умереть от старости, просто у них судьба такая. Связки бананов и копры, фруктов и ракушек напоминали рынок, многоголосый и непостоянный. Сегодня он был самым огромным и шумным, так как собрались все, кто смог прибыть вовремя. Материальный обмен должен был быть самым-самым большим и захватывающим на острове за многие годы. Местное население было азартным, но они об этом сами не знали до сегодняшнего дня. На острове проживало около двух тысяч человек и почти все они собрались здесь.
  Гиз ударил в гонг, и тишина медленно уселась около ринга, как и пыль. Ветер глубоко вздохнул, явно боясь нарушить тишину своим присутствием. Невероятная тишина окружила школу, а потом появились наши боксёры и рёв толпы вновь напугал кур в клетках, разразившихся гневной и нескончаемой речью на своём птичьем языке, стараясь перекричать людей и, соответственно, свой страх. Страх маленьких птичьих сердечек, готовых выскочить из перьев вырывался из клювов, сея ещё больший страх среди собратьев, собранных в одном месте. Это всё было для них в новинку, а они, бедолаги, не знали, что и думать. Думать им предстояло совсем мало, лишь смене хозяина или о приближении смерти, которая сегодня должна была стать необычной, слишком много людей и собратьев в клетках вокруг. Такого раньше не было, но люди кричали по-другому, не так как на рынке и это их волновало сильнее. Незнание ситуации всегда выматывает не только противника, но и сценариста, который был в растерянности. Хозяева явно что-то задумали не хорошее, какую-то новую ловушку перед смертью и это увеличивало страх скромных домашних курочек. У каждого одомашненного животного была своя роль и судьба, но иногда наступали вот такие перемены, непонятные, пугающие и немного интригующие.
  Удар гонга и противники сошлись в неравной хватке, пытаясь выиграть. Конечно, Зорро был хорош, а Чэбе старался не отставать от него, не являясь профессионаом. Это не мешало ему отстаивать победу, в которой он не сомневался, будучи уве-ренным в своей отличной форме. Две женщины пристально наблюдали за ними, и они не могли ударить лицом в грязь перед любимыми женщинами. Зорро поддержи-вали ещё пара родных глаз, переживая за папу. Дети замерли с полуоткрытыми ртами и безумными глазами, полные страха за родителя. Всё было по-настоящему и это их немного пугало. Лео следил за отцом, зная, что с каждым ударом тот приближается к победе. Ему очень хотелось победы для отца, который был кумиром. Чэбе тоже был его кумиром, впрочем, как и рефери Гиз. Вероятно, нехватка мужской любви, самоутверждения и некой мужской дружбы заставляла Лео бегать от одного к другому, чтобы научиться. Научиться тому, что нравилось ему, вызывало восторг и приближало его к мужчинам. Он хотел быть мужчиной, как они, поэтому был в поиске самого себя. Как я его понимаю! Всё-таки одиннадцать лет это замечательный возраст, когда мир лежит перед тобой, а ты хочешь от него всё!
  Короткие раунды по две минуты были короткими шажками к победе, которую хотел получить каждый. Терпения и сил хватало на всех, и сдаваться никто не хотел и не пытался. Гиз внимательно наблюдал за ними, подсчитывая очки за точные уда-ры. Два профессионала были на высоте и зрители получили огромный заряд эмоций и всего того, что приближало их к своей ставке на победителя. Это их волновало больше всего, так как материальный обмен мог в один миг сделать их богатыми или бедными. Всё, как всегда зависело от случая, который был уже здесь и решал, кому надо отдать победу. Пот лил по телам, но кулаки упрямо поднимались, чтобы нанес-ти удар. Двенадцать раундов остались за спиной, но борьба шла на равных.
  Гонг звякнул, и боксёры разошлись в сторону, каждый в свой угол. Местные мальчишки ловко протягивали воду с трубочкой и ведро, чтобы прополоскать горло и выплюнуть воду с кровью. Разбитые губы и носы постепенно распухали, превращая их в тех, кем пугают маленьких детей при непослушании. Местные мальчишки с восторгом смотрели на избитых героев, которые хотели лишь победить. Победить через боль и раны. Им хотелось сидеть на их месте, пускать кровавые пузыри и чувствовать себя настоящим мужчиной с самой большой буквы. Это был триумф, честно заработанный годами тренировок. Горящие глаза боксёров были красноречивы без слов для каждого, а желание победить сочилось капельками через каждую пору на коже. Мальчишки были под действием наркотика под названием "Шанс". Каждый из них понимал, что этот шанс им предоставила судьба, и кто-то им воспользуется. Посмотреть мир и показать себя миру хотелось, и всё это читалась в их глазах, расширенных адреналином и вкусом победы. Пусть сегодня победа чужая, а завтра может стать только твоей.
  - Внимание! Дамы и господа! - гонг звякнул в оглушительной тишине, - могу сообщить результат подсчётов: у нас ничья! Победила дружба!
  Зорро и Чэбе вышли в середину ринга, а местные красавицы надели на них венки с вплетёнными цветами, а толпа горестно вздыхала, обсуждая проигрыш. Многие поставили на выигрыш одного боксёра, а получилась ничья. Действительно, богатыми стали всего несколько человек, сделавших ставку на ничью. Они гордо распрямили грудь, чувствуя поцелуй фортуны. Это было чудо новизны, и они вкусили сочный плод скользкой и богатой фортуны, благосклонно взглянувшей в их сторону. Теперь многие мальчишки хотели тренироваться и обязательно стать чемпионом своего острова, это было круто! Их родители с упоением обсуждали эти планы, а я радовалось, что всё прошло так замечательно. Новый вид спорта на острове немного разбавит скучную жизнь островитян. Конечно, им скучать некогда, надо много работать, чтобы выжить, но теперь отдых был под контролем.
  Мальчишки надевали перчатки, пытаясь боксировать по-взрослому, по-настоящему друг с другом, а Микеле с удовольствием показывал, как надо держать руку, защищаясь, и одновременно наносить удар другой рукой. Его разбитый и рас-пухший нос вызвал взрыв смеха и восторга, а желающих надеть перчатки стало ещё больше. До позднего вечера мальчишки с неутомимой энергией носились по рингу, представляя себя чемпионом, а, значит, победителем. Эта цель манила их со страшной силой, чувствуя дыхание силы настоящих мужчин. Настоящий мужчина обязан постоять за себя и быть в прекрасной форме. Эта форма давала привилегии, о которых они только начинали подозревать, но им не хватало опыта раскрыть эту самую привилегию во всей красе. Природный инстинкт гнал их на ринг, предлагая внима-ние, успех и славу. Конечно, их слава была смешана с материальным достатком, по-бедой, лидерством, удачей. Гремучая смесь всего этого была тем самым адренали-ном, который делает настоящих мужчин из обычных мальчишек. Не все они станут настоящими чемпионами, лишь один или два, но они снова зажгут толпу, предлагая поцелуй фортуны. Фортуна иногда бывает щедра, невероятна в своей ипостаси и она живёт вечно.
  Все молоденькие девушки с восхищением и неким смущением шептались друг с другом, прикрываясь ладошкой скромности губки. Мне не составило труда понять, о чём они говорят и обсуждают двух прекрасных великовозрастных спортсменов. Для них горы мышц двух великанов были чем-то невероятным и притягивающим взгляд. Женщин всех возрастов и цветов кожи привлекала развитая мускулатура, подчёркивающая красоту тела и здоровую красивую силу мужчина. Женщины всегда на каком-то подсознательном уровне видят и чувствуют мужскую красоту, красоту такой мускулатуры. Её рельеф, приятный для глаза, всегда притягивает взор, нескромные мысли, а если чуть-чуть мечтается, то это замечательно!
   Если есть сила, то есть и охрана. Если есть охрана, то есть спокойствие, защита и мир в доме. Как всегда одно вытекает из другого, не прерывая логической цепи человеческой эволюции. Каждая пара это звенья одной цепи, называемой выживанием, эволюцией и прочими словами, которые способствовали жизни человека на планете. Женщины всегда были, и всегда будут миролюбивыми созданиями, которым нет дела до войны, драк и прочей мужской возни, без которой они не они. А наша логика, как и длинная цепь размышлений, сопоставлений фактов всегда была и будет иной, чем мужская логика, которую нам легко понять, а вот им нашу логику фактически невозможно! Мы сами не можем понять её потому, что чувства иногда задают в ней направление и выигрывают. Обязательно выигрываю потому, что без чувств мы куклы, красивые, нарядные, привлекательные, но не интересные, какие-то не совсем живые. Ради сияющих глаз любимой мужчина горы свернёт или просто сбегает в магазин, чтобы порадовать даму сердца вкусненьким, сладеньким. Это шутка, но у меня их целый запас. Кстати, здесь всего один магазин и один рынок, но они открыты до заката солнца, так что не зевайте и не ждите прохлады после заката.
  Моника ухмыльнулась и взглянула на брата, который бы от этих слов упал со скамьи и зажал бы уши. Материальный обмен, древний как мир щедро давал плоды, которые островитяне срывали в столь юном возрасте. Как говорится, женщины на-шей семейки развлекались по полной программе. Чэбе бросал несколько раз короткие взгляды в мою сторону, пытаясь узнать, что же знаю я. Он прекрасно считывал скромные разговоры молоденьких девушек, догадываясь, что мы тоже знаем и слышим. Хорошо, что его любимая жена не слышала их разговоров и вопросов, которые они задавали себе, оставляя без чёткого и ясного ответа. Догадки, как известно лишь подогревают любопытство и интерес, за которыми у самых любопытных особ существует шаг. Шаг к действиям ради удовлетворения любопытства и познания ещё не познанного. Девушки продолжали болтать о мужчинах, возвышая их в своих глазах восхищённых и расширенных от возбуждения. Такова природа человеческая и от неё не спрятаться, не деться нигде на всей планете.
  Конечно, провести его не составило труда, у меня всегда это чудненько и чудесненько получалось. Надо было лишь отвести глаза за пару секунд до его взгляда. Моника сделала невинное личико, которое заставило Чэбе внимательно присмотреться ко мне, но так и не получить желаемого ответа. Он так и не осилил возможность читать Кьяру тогда, когда ему хочется, что ж это к лучшему. Чем меньше знаешь, тем лучше спишь. Чэбе тяжело вздохнул, а потом и вздрогнул от прикосновения жены, которая хотела помочь. Её горячая ладонь взорвала натруженную мышцу изнутри, а он едва сдержал стон боли. Мой Зорро постарался на славу, выкладываясь по полной программе, отрываясь на чужом ляпе.
  Лия со слезами на глазах наблюдала за мужем, который был так жёстко избит. Для неё это было странно и непривычно потому, что к кулакам никогда не привыкнешь. Чэбе расправил плечи, показывая всем своим видом, что ему больно, но он на-стоящий мужчина! Мужчина, который переживёт боль от кулаков с чувством достоинства и некой жизненной стойкостью, приняв неизбежность ударов судьбы в лице своего друга Зоррро. Мужчины, как и мальчишки, всегда дерутся, это их пунктик, это их маленькая война. Это их приоритет, это их позиция силы, это их "Я", громкое, утвердительное и короткое! Но я-то чувствовала эту боль, как когда-то маленькая Кьяра удары Бульдога. Зорро досталось не меньше, и я мысленно убрала боль и тем самым заставила его резко поднять голову и внимательно, пристально посмотреть на меня, чуть сузив глаза. Его воспоминания, оказывается, были свежи спустя столько лет! Мы думали и вспоминали о том бое, изменившем его жизнь, но он прочувствовал это в полной мере. Моя улыбка была хитрой, немного коварной и самой желанной, но он об этом прекрасно знал.
  Потом, настала очередь Чэбе, который протяжно вздохнул, чувствуя на себе моё влияние. Боль растворилась, но разбитые губы и скула остались без изменений. Он потрогал их пальцами и посмотрел на кровь, которая медленно сочилась из свежей раны. Его удивление было таким искренним, ответная улыбка была щедрой, но я пожала плечами, а он внезапно почувствовал подвох. И правильно, что почувствовал, за неделю с ним ничего не случится, он станет слушаться жену, которая будет порхать около него, проявляя заботу к его ужасным ранам. Ну и пусть они не болят, разве дело в одной боли?! Надеюсь, это не испортит его и их отношения, а маленькая и безобидная ложь укрепит их брак. Кулаки Зорро всегда оставляют такие метки на противниках, какими бы крепкими и сильными они не были, кожа-то у всех боксёров одинаковая.
  Вот так и наступило у Чэбе время для зачатия дочери или сына, который порадует своих родителей и их семья будет полной. Конечно, дети не цемент, супер клей который держит мужа около жены. Если нет любви в сердце, нет доверия в голове, счастье не ликует в душе, всё прожито и пережито, не к чему стремиться, и почему-то все общие интересы потеряны безвозвратно, то и десяток детей не удержат семью от распада на части. На Венере дети это плоды любви, которая даётся, как величайший дар. Любой дар надо хранить и ценить, это подарок для души и сердца. Ты можешь быть самым умным, добрым и распрекрасным принцем всех времён, но если у тебя нет нежного сердца, чувствительной души, то семья, как листья на дереве: рано или поздно придёт летняя жара, иссушающая тело и душу, то есть ствол и корень. Нехватка воды изменит яркую, нежную зелень листвы. Больше нет освежающих брызг от постоянных любовных чувств, которые радугой вспыхивают в твоих глазах, отражаясь в его глазах. Осень принесёт новые неурядицы и проблемы, а листья пожелтеют и станут сухими и сморщенными, да просто не красивыми. Они больше не радую глаз, не шелестят любимую песенку на ветру, наполняя уши старыми воспоминаниями и предлагая новые возможности для необыкновенных мечтаний, а как без них? Зима убьёт надежду, разрушив привычный мир семьи, которая уже таковой не является. Треснула чаша любви, и она вытекает медленно, оставляя горький осадок на душе, которая больше не ликует от взгляда на него, от его нежного прикосновения, даже от мысли о нём. Всегда жаль уход любви из-за самых обычных мелочей, ссор и прочей ерунды о которой, и вспоминать стыдно. Семья - это твой мир, живущий в других мирах, поэтому дом - моя крепость было актуально тогда и сейчас, надо уметь читать смысл в словах и поступках.
  Мы заботились о доме, о природе вокруг нас, благодарили за каждый прожитый в мире и благополучии день, чтобы начался новый день. Кьяра давным-давно знала всю историю нашей семьи на этом острове, но мне, как Лилии было интересным просто жить, а не постоянно консультироваться с будущим. Что может быть прекрасней для женщины, когда вся твоя семья живёт и растёт на твоих глазах, а ты купаешься в их любви, пытаясь отдать ещё больше? Вероятно, что-то есть, но мне не известно более великое счастье и радость, да и кто или что сможет быть значимее, дороже, лучше. Ах, да, забыла добавить самое главное: мир во всём мире!
  Время пролетало так незаметно, что, казалось, жизнь до бесконечности вечна. Эта вечность для нас была всегда и во всём, что не вечно, как цветок магнолии, которые украшали огромное и роскошное дерево недалеко от нашего дома. Тяжёлые листья и плотные бело-кремовые цветы казались вечными, но и они опадали, отдав свою щедрую красоту и аромат всем, кто хотел это увидеть и почувствовать. Красота была во всём, но и она была не вечна, но и она рождалась и погибала, будучи осознанной тобой в полной мере. Ты рассмотрела красоту, дар природы, созданный ей, чтобы помнить это чудо природы в своей памяти, в уголочке души.
  Рассматривая поникший цветок, принимаешь его закономерную смерть и понимаешь это, чуть-чуть грустишь, зная, что пройдёт время, и они вновь появятся на радость тебе. Это лишь небольшая связь, звено в какой-то природной цепи на духовном уровне. Дерево расцвело, чтобы созрели плоды, и через семена остаться в этом мире дальше в своих детях. Помните пословицу, что яблоко от яблоньки далеко не катится. Каждому растению в природе необходимо повториться, чтобы эволюционировать. Ну, а красота, оцененная тобой это сопутствующая часть их жизни радостной и счастливой. Красота магнолии это душа дерева, а цветы это её струны, на которых играет наше восхищение красотой. Может быть, только из-за красоты и аромата магнолии это дерево осталось не срубленным на дрова для печи, кто знает.
  Человеческий глаз умеет видеть красоту, ценить её, а природа бывает красивой всегда и во всём. Природа смогла создать свой шедевр, а ты оценить в нужный мо-мент. Хотя каждая травинка и сучок это часть красоты, которую надо лишь увидеть. Увидеть в определённое время суток, когда тень или солнце красиво оттеняет неказистый сучок, делая его нереальным, фантастическим, а травинка прорывается сквозь камни туда, где светит солнце доброе и жизнь дающее, чтобы зелёная полоска раскрасила серый, привычный фон камней. Лишь потом тебя восхищает сила воли, стремление жить в крохотной, зелёной полоске обычной, нежной травинки. Сколько ушло у неё сил, чтобы покрасоваться среди безжизненных камней!? Выживает сильнейший и это закон природы, бытия для всего живого на планете. По-моему, лишь любовь к жизни даёт жизнь всему живому на планете, а потом наваливаются другие качества, чтобы жизнь продолжилась. Любовь позволяет живому состояться, то есть родиться, а всё остальное поддержать и продолжить жизнь сполна.
  Чудесная погода позволяла нам ходить всей семьёй на море и отдыхать. Вода успокаивала и придавала столько сил и энергии, что мы наслаждались нашими отно-шениями по полной программе. Было замечательно сидеть или лежать на песке у са-мой воды, а волны лениво лизали нам пятки. Солёные брызги немного охлаждали го-рячую кожу, которая плавилась под лучами солнца, постепенно превращаясь в красивый загар. Такой сочный и красивый загар бывает только у моря, южного, солёного и тёплого, как парное молоко. Никогда не пила парного молока, но где-то читала про это и знаю, что это полезный и питательный продукт, подаваемый к столу через несколько минут после доения коровы. Столько разных и уже давно ненужных слов для городских жителей, словно старый и ненужный мусор, но такова наша жизнь!
  Странно, но всё так, технический прогресс научился многому, в том числе делать синтетическое молоко. Когда-то эти новые продукты скромно вошли в нашу стремительную жизнь, что бы остаться там навсегда. Совершенствование синтетических продуктов питания с использованием клонирования самых лучших животных дало много положительных результатов, но их молоко и мясо называлось синтетическим. Так просто повелось среди производителей, а о вкусах не спорят, только о ценах. К сожалению, здесь на острове это невозможно купить синтетическое молоко, только пить козье молоко. Местные жители держат для своей семьи пять-шесть животных, а излишки иногда меняют желающим на что-то полезное и необходимое. Материальный обмен, что тут добавишь!
  Сегодня ветерок был таким странным, каким-то игривым, дующим с неизвестно какой стороны и то сильно, то ласково, едва касаясь поверхности земли и воды. Листья пальм лениво взмахивали многочисленными руками, как от испуга, а потом плавно опускались на место, скрывая свой позор. Никому из них не хотелось признаваться в странном испуге от ветерка или они видели что-то хуже?! Через несколько секунд руки свешивались, как от неимоверной усталости, но едва шевеля пальцами, тонкими и музыкальными, напевать про себя привычную песенку о вечном лете. Не-ведомая мелодия кружилась в воздухе, наполняя бескрайнее небо музыкой свободы и веселья. Ветер умел поднять настроение, делая его лёгким, невесомым, как он сам, но весьма осязаемым. Когда совсем было жарко, то невидимый вентилятор дул прямо в лицо, уничтожая выступивший пот и придавая силы, чтобы остаться ещё на немного на солнце. А оно не кончалось, не пряталось за белоснежные облака, такое частенько бывает в тропиках. Ветерок приятно вздохнул где-то рядом, и я вздрогнула от его шалости, покрывшись многочисленными пупырышками по обеим рукам и спине. Проказник тут же улетел, оставив меня в лёгком возмущении к его проделкам, о которых мгновенно забыла. Микеле пристально смотрел на меня своим вопрошающим взглядом поверх тёмных очков, явно не понимая моего возмущения.
  - Тебя что-то укусило? - его заботливый голос музыкой прозвучал для ушек, явно отвлекая от поступка вечного проказника.
  - Нет, спасибо, всё нормально, просто ветер, - ответила ему, не забыв скользнуть по всему его внешнему виду, доставив глазам удовольствие, а внутри тела приятно расползалась тёплая и ласковая волна его заботы обо мне.
  Здешняя природа была богата на всякую летающую и ползающую невидимую живность, а зубы, как известно, бывают у всех живых организмов. Точнее сказать, многие мелкие зверушки и насекомые отрастили себе зубы, а потом крылья, лапки, чтобы не голодать, жить и плодиться. Это было и будет в природе вечно! Бр-р-р-р! Кьяра хмыкнула во мне, но мне это могло показаться, хотя это вряд ли. Моё второе "я" превратилось в Кьяру, и было с ней солидарно полностью. Моя забытая скромность осталась в тех лохмотьях кожи, которая была смыта водой в больнице. Только сейчас поняла это и снова не возразила! Вероятно, я наконец-то осмелела и стала ду-мать и делать то, от чего раньше приходила в ужас и краснела бы ни один раз! Где-то там, мне ужасно хотелось так поступить, но почему-то этого стеснялась, считала себя не такой. Такой оригинальной, изобретательной, уверенной и много чего из тех свойств характера человека, которые спали во мне. Разбудить их было слишком сложно для меня, и я это понимала, поэтому не предпринимала попыток растрясти их, а потом пользоваться по полной программе. Далее следовала куча отговорок для успокоения совести, но не меня самой, которую открыла Кьяра. Вот откуда она знала, что я внутри абсолютно другая? То, что я не могла сказать вслух, в жизнь привносила Кьяра и моё "я", как самую дикую и фантастическую мечту, о которой невозможно подумать и второй раз! Сейчас мне уже не привыкать ко всем выкрутасам своего "я" и решений Кьяры, мы же одно целое! А если честно сказать, то мне было приятно чувствовать себя такой великой и могущественной, смелой и безумно-безумно влюблённой. Эти чувства бурлили во мне, как бульон на плите, распространяя вкусный аромат желаний и чувств, которые теперь можно было потрогать, создать, использовать и просто жить, как и все люди. По крайней мере, я пыталась жить так со своей семьёй, оставляя таинственную жизнь в тени, величественной и нескончаемой.
   Лилия созерцала дражайшую половину, на ходу придумывая план ночного за-хвата всей территории. По-моему, Микеле чувствовал мои глобальные изыскания и лишь слегка улыбался, подтверждая мои изыскания, которые скоро станут нашими. Улыбался нежно-нежно, так, как умеет только он. А, что я? Я тонула в его бездонных глазах, сбиваясь с мысли! Он это прекрасно знал, что мысли мои начинали путаться, но Кьяру трудно провести, а, тем более сбить с толку. Она просто знала толк во всём и всегда. Теперь я-то, что знаю, почему Кьяра хмыкнула. Она уже давно просчитала эту ситуацию и знала наши реакции. Мне не хотелось пользоваться чтением мыслей Микеле, предоставляя некую непредсказуемость в наших романтических чувствах. Конечно, это не всегда получалось, так как Кьяра была намного шустрее и знала всё наперёд. Это было в ней, как постоянное дыхание, необходимое для жизни и защиты семьи. Просто мне трудно было примириться со всеми возможностями, появившимися у меня на пороге смерти. Смерть действительно стала чем-то новым и необычным для меня, а перевоплощение в выздоровевшую пациентку принесло новую жизнь, счастье и любовь. Любовь, о которой забыла и которую уже не ждала, стоя одной ногой в могиле. Лишь приятное воспоминание о Теодоре и Майкле согревало мои кости и заставляло упрямо стучать сердце. Я до сих пор помню радостный взгляд Майкла в том отделе среди продуктов, спустя несколько лет после школы. Казалось, что он снова со мной, протягивает руку, а в ней его сердце. Сердце полное любви ко мне. Оно так оглушительно стучит, что моё сердце замирает на миг, а потом, поняв, что отстало, набирает темп, чтобы не отстать. Но, сколько верёвочке не виться...
  После этого прошло не так много времени, но по мне так вечность. Вечность без тоннеля и света в конце оного, но что помнить то, что никогда не повторится. По-любому я не смогу жить вечно, настанет и моё время, но страха уже не будет, второй раз мои переживания будут намного проще, а время снова остановится, зависнет. Что-то ностальгия посетила меня, вероятно, соскучилась по Тео, который был далеко от меня. У него своя жизнь и он пытался самостоятельно выжить, найти свою нишу в этом мире, таком сложном и невероятно простом одновременно. Дети так быстро растут, что года меркнут где-то там, за горизонтом. Словно машина промчалась, а её красные огоньки вот-вот сольются в точки и исчезнут совсем. Прошло почти два года, и они были самыми счастливыми для нас. Где-то там, за большой водой был мир, который прекрасно жил без нас под мирным небом и это давало время для личной жизни всей нашей дружной семье. Дети привыкли видеть нас день за днём, понимая, что наконец-то мы семья.
  Лео и Моника брызгали друг в друга водой, смеясь и прыгая, ныряя, как дельфины среди изумрудных волн. Они накатывали на берег друг за дружкой, пытаясь под шумок стянуть горячую горсть песка с пляжа. Иногда это им удавалось, когда песок был, не так обжигающе горяч, и волна лениво оставляла белоснежную пену на песке, словно море закипело. Жадные пальцы рук, вновь и вновь пытающих захватить эту самую горсть песка в кулак распались, а мокрый песок спешил к своим собратьям. Ожог! Она мгновенно исчезала, как и сама волна, провалившись в песке. В горячем песке, в котором, казалось, нет дна, а жажда сильна, как никогда. Миллионы мокрых песчинок слипались вместе на какой-то миг, чтобы вскоре превратиться в средневековый замок или непонятную фигуру, либо распасться на сухие песчинки под лучами солнца. Лео, устав от погони за сестрой, принялся что-то строить из мокрого песка, а Моника издалека наблюдала за его действиями, зная план строительства от и до.
  Конечно, брат взмок от усилий и солнца, буквально через несколько минут он с разбега бросился в воду, пытаясь остудить горящую кожу на спине. Оказывается, любопытное солнце терпеливо выглядывало из-за его плеча, ласково прикасаясь к его коже, всё-таки опалило её. Как оказалось, не такое ласковое и нежное. Лео ещё пару раз спасался от солнца в прохладной воде, которую солнце никак не могло нагреть, как спящий песок. Волны перекатывались, смешивая горячую воду с более прохладной водой от самого дна, этим пользовался Лео, погружаясь до самого дна. До дна, где вода была прохладнее или нет? История повторялась, а я немного расслабилась, чувствуя, что у детей всё будет замечательно. Брат и сестра это вечные соперники, так было и так будет. Моника была мудра не по годам, а Лео был всего лишь подростком, который не хотел, не желал мириться с младшей сестрой умной и от этого более взрослой.
  Она подошла к его строению и принялась нагребать мокрый песок, собираясь помочь брату. Тот не прогнал сестру, а принялся излагать план, размахивая руками. Она соглашалась с ним, переспрашивала и уточняла, отдав инициативу в его руки. Вскоре высокий замок вырос на песке, напомнив о старушке Европе, где когда-то строили замки для охраны своих владений и, конечно, семьи и рода. Зубчатые башни украсили башенки, не хватало лишь флага, и Моника принесла сорванный лист на веточке, осторожно водрузив его на одной башне в центре. Лео был не против подобного украшения, и мир, хлипкий и короткий восстановился между ними.
  Конечно, они ссорились часто, но это было не со зла, просто старший брат не хотел уступать младшей сестре, у которой продолжали выпадать зубы. У него это всё прошло, а сестра заканчивала этот естественный процесс. Отсутствие молочных зубов и скоростное решение вопросов во время игры сбивало с толку Лео, который считал сестру маленькой, неразумной сестричкой. Теперь-то он понимал, что это да-леко не так и он очень-очень ошибался, но сдавать свои позиции сразу не хотел. Мальчишка! Признаться в том, что ты не прав всегда тяжело в любом возрасте. Ска-зать своё признание про себя легче, а вслух просто язык не поворачивается, а слова застревают в горле, а ты не можешь с этим ничего поделать. Вероятно, время не пришло или ситуация не та. Поэтому Лео сопел, опустив голову вниз, хотя все предложения сестры ему понравились.
  Моника отлично видела все эти переживания брата и снисходительно смотрела на него, источая сестринскую любовь и заботу. Она отлично знала, что он нуждается во всём этом, хотя никогда не признается в этом вслух. В ней уже проснулась женщина Венеры со всей мудростью и познаниями, которые родились с ней секунда в секунду. Наследие родителей сыграло не последнюю роль, поэтому дочь была под-ростком снаружи и мудрой женщиной в голове и сердце. Возможно, это было стран-но, но для меня нет. Мой мир тоже перевернулся с ног на голову и, по-моему, про-должал вращаться не в ту сторону время от времени, поэтому я всё принимала стои-чески и снисходительно, насколько это возможно. Кьяра была через чур терпеливой и за это ей отдельное спасибо!
  Я смотрела на Микеле и моё сердце таяло от нежности, чувствуя безмерную, безразмерную любовь, любовь на целый мир. Мир, который родился вместе с появ-лением нас и он растягивался во все стороны света. Растягивался и тут же сужался до невероятных размеров, скрывая нас двоих ото всех. Порой казалось, что этот мир возник из ничего, из обычных чувств, которые зрели так долго и, наконец-то, распустились. Аромат этого цветка был ароматом той самой любви, и это радовало, делало весь мир нашим. Вот такая философия, немного странная, но прекрасная, немного сумасшедшая потому, что нет логики в любви. Мы всегда привыкли искать логику во всём, начиная с самого крохотного: деления инфузории туфельки и заканчивая строительством очередного звёздного корабля, воздушного судна в безвоздушном пространстве без края Вселенной.
  Хочется, есть эту самую любовь ложками и никогда не насытится, не утолить вечный голод этой манной небесной, которая вновь появилась в моей жизни, изменив всё в лучшую сторону. Хочется пить эту любовь большими глотками и хотеть пить ещё сильнее, чувствуя ужасную жажду, неутолимую, бесконечную, постоянную. Мне хотелось купаться в лучах любви, посланной взглядом любимого. Его чёрные глаз были бездонны, как и его любовь и это поднимало настроение на самую высокую высоту. Он стал моим оазисом, моим островом в море-океане, моей яркой звёздочкой в ночи, чью ладонь чувствую каждую ночь, возлегая на самой лучшей в мире подушке на его плече. Микеле обнимает меня за талию, прижимая во сне свою драгоценность. Его горячая ладонь прожигает меня до самого сердца, которое стучит быстрее обычного, распространяя тепло по всему телу. До чего хорошо любить и быть любимой!
  Конечно, то чувство, что его любимая Кьяра была во мне, а он, казалось, постоянно отыскивал её во мне, отошло на второй план и моё сердце наконец-то раскрылось. Раскрылось, как бутон нежной розы поздней осенью, когда ждёшь снега и первых заморозков, а не открытие этой стойкой нежности. Последний бутон розы в этом сезоне терпеливо день за днём уклонялся от пронизывающего ветра, холодного и бесконечного, иногда греясь в лучах осеннего солнца, не такого теплого и далеко не нежного, как пару месяцев назад. Он нежится в мимолётном тепле, стараясь выполнить свою функцию - раскрыться и улыбнуться суровому осеннему миру. Стоик. Все его чувства давным-давно растворились под порывами губастого ветра с огромными лёгкими, который дул постоянно, желая сорвать, оборвать нежные лепестки цветка, уничтожить хрупкую красоту горделивую, но одинокую. Но назло всем природным катаклизмам поздней осени, бутон неожиданно раскрылся, веря в надежду, подарив свою безупречную красоту, выполнив своё предназначение. Ему надо лишь расцвести и порадовать весь мир вокруг.
  Моё восхищение и улыбка стала самой лучшей наградой для его стойкости и красоте, а мне захотелось его коснуться. Коснуться, чтобы убедиться в реальности бутона. Мои пальцы ощутили невесомый розовый лепесток такой холодный и неж-ный, который обрадовался теплоте моей кожи, моему тёплому дыханию, буквально прильнул, и вздохнул. Вздохнул не то от усталости, не то от радости, что его замети-ли, поняли, уделили время, которого он так долго ждал. Ждал и дождался. Любое растение чувствует внимание и заботу, восхищение и с удовольствием ловит слова признаний в его красоте, произносимые шепотом, мгновенно становясь гордым и ещё прекраснее. В красоте, которая радует глаз и всегда спасает мир, делая его чуть-чуть лучше, чуть-чуть прекраснее есть невидимая сила короткой истории со счастливым окончанием.
  Мой нос сразу уловил еле слышный цветочный аромат, которым обычно пахнул розовый куст и это был запах жаркого лета, солнечных лучей и аромата именно этой розы, моей розы. Он был настоящий, реальный, прекрасный и восхитительный, каким был всегда и будет в этой жизни. Мы поняли друг друга без слов, с одного взгляда и прикосновения, и розовый куст выполнил своё предназначение: подарил, отдал безвозмездно свою красоту, радость, счастье для человека, который заботился о нём всё время. Эта взаимность дала для них тот стимул, который всегда просто обязан быть в любом деле и отношениях. Конечно, двоих, таких разных по сути и похожих духовно. Природа и я стали близки, слились в одном порыве чувств, от которых не избавиться и не убежать, не потерять и не забыть. Действительно, Вселенная щедра, надо лишь понять эту щедрость, которая не всегда бывает материальной и осязаемой. Сердце цветка раскрылось, и моё сердце распахнулось ему навстречу, подарив радость немого общения, обмена восторженными любезностями.
  Стоит мне слегка повернуть голову в его сторону, как Микеле, мой поздний розовый бутон, сразу поворачивает голову в мою сторону, чувствуя жар моего взгляда, остро реагируя на своё солнце! Солнце, возлегающее на песке рядом. Ещё бы он не замечал меня! Кьяра всегда так будет действовать на любимого мужчину и это на-всегда! Навсегда! Чудесное и волшебное слово, ах, как оно мне нравится! Его глаза сразу вспыхивают неведомым огнём, и это невесомое дуновение вспышки чувствую, словно дыхнул горячий ветер из пустыни, принося жар всей коже. Она сжимается, хотя это по неким законам невозможно, но организм чувствует эти превращения, которые влекут дальнейшие события. События всегда идут, движутся, плетутся по не-кой цепочке, которая начинается и заканчивается неизвестно где и лишь по твоему внутреннему состоянию. К сожалению, мне этого не понять и не осознать, поэтому я лишь наблюдаю и участвую в этой цепочке, которая не блестит и невидима, но ося-заема благодаря Кьяре.Она-то знает и видит многое из того, что я никогда бы не узнала и не почувствовала на своей шкуре. Если бы не она, то многое в этом мире осталось тайной для меня, к которой не смогла бы приблизиться даже в пределах государства. Судить об этом мне не следует, так как задержалась я с этим суждением о том и о сём.
   Добрые глаза Микеле моментально влекут и притягивают меня, а я чувствую, как любовь идёт из сердца через глаза, чёрные, как ночь на пляже, когда нет Луны и далёких звёзд, которые меркнут перед его очами. Мне кажется, что я вижу, как эти потоки веером расходятся в сторону его любимой женщины, которая в ответ посылает такие же флюиды, улыбка из зеркала, что тут сказать. Он мгновенно ловит их и его губы растягиваются в довольной, счастливой улыбке, в улыбке, которую полюбила и была всегда рада ей. Наше безразмерное счастье вперемешку с любовью и радостью поднимало настроение, тонус и всё остальное, что могло поднять нас в воздух, оторвать от грешной Земли и унести во Вселенную, далёкую, непонятную и необъятную, где есть всё! Жаль, но от любви не росли крылья, но я видела их за спиной Микеле. Они медленно раскрывались, как зонтик во время дождя, переливаясь на солнце всеми цветами радуги. Свет проходил через них, превращаясь в неведомое сияние и теплоту, которые окутывали меня с ног до головы, и было здорово! Невидимые крылья радовали и защищали нас покрывалом любви, которая окутывала нас всегда. Защитный кокон был нам необходим потому, что все влюблённые слепы, а слепого всегда легко обмануть. Но тут Кьяра была на страже своего семейного счастья и очага.
  - Люблю тебя! - не выдержала я, мысленно, высказывая вскипевшие внутри сердца чувства, а он послал губами неслышный поцелуй в ответ.
  Обещание шикарного вечера осталось в его мыслях, а я продолжила фантазировать о том, что же он может мне устроить. Это обещало быть сюрпризом с его стороны и мне не хотелось портить ему вечер своими копаниями и подглядываниями в замочную скважину. Пусть эта замочная скважина до самого горизонта, но пусть всё будет, как он хочет! Крики восторга и детей отвлекли меня от вечернего сюрприза, это было сделано во время.
  Дети были самым бесценным сокровищем, которое сейчас плескалось в море, сияя капельками на загорелой коже в лучах солнца. Тысячи капель переливались на солнце и сливались в единое целое, поэтому я не могла рассмотреть их лица, лишь ослепительные фигуры, сотканные из солнечных лучей. Они были моими, нашими светлячками, от которых летит вместе с водой счастье, радость и любовь. Их визг и смех был самым счастливым и беззаботным, которым всегда должно было щедро усыпано детство на радость родителям. Оно должно быть таковым, несмотря на перемены в мире, его бег на месте, какой-то технический прогресс и прыжок, да и всю остальную чушь, которую придумываем мы, взрослые. Дети обязаны оставаться детьми и помнить своё детство самым лучшим и светлым миром, который они попытаются создать, став взрослыми, чтобы подарить такое же детство своим детям. Мы всегда опираемся на свои ощущения, на свою память, на опыт родителей, которые дали нам всё! Это закладывалось в них с детства, так было и так будет всегда.
  Действительно, любовь - это дар, который достаётся не всем и не всегда, или вообще никогда. Ты думаешь, что любишь, смело выдавая влюблённость за любовь. А когда страсть кружит вас в безумном парном танце, то легко обмануться, рассчитывая на невероятное притяжение и отсутствие неприятностей, да и вечных женских раздумий по поводу и, особенно, без повода. Гормоны бурлят, а ДНК хочется переплестись, пересечься, соприкоснуться с другими, противоположными гормонами и ДНК, чтобы высечь искру. Из искры частенько загорается пламя, а пламя это красиво и новый образ искры, крохотного огонька и начала большого огня, всепоглощающего, бушующего и фантастически-прекрасного. Искра это начало, а пламя это продолжение жизни на вырост.
  В такие моменты просто некогда думать, всё живёт в твоём организме само по себе, а ты просто носитель. Носитель безумных, невероятных идей, воплощаемых сразу после появления в голове счастливой, лёгкой. Лёгкость в мыслях, в теле, то есть во всём организме заставляет тебя творить. Творить собственную историю, а это первый шаг к самостоятельности. Осознание этого впечатляет тебя, такую робкую, иногда не смелую, но человека всегда и во всём. Хороший или плохой человек это другая история, но нет худа без добра. Плохое учит нас быть хорошими, но если не хорошими, то чуть-чуть другими, и всё равно лучше.
   Мне посчастливилось испытать тогда, когда на такое чудо не надеешься, да и не мечтаешь. Болезнь изменила меня полностью, наградив здоровьем, смыслом жизни и подарила любовь для полного счастья. И пусть эта любовь была связана с Кьярой, с её счастливым и плодотворным прошлым, но она досталась мне в полном объёме и я смогу отвечать на неё, я тоже женщина во плоти со своим пламенным сердцем! Эти перипетии жизни немного волновали меня, но мне, как любому человеку на Земле свойственно ошибаться, заблуждаться, упрямо идя вперёд. Впереди было всё в новинку, а, значит, жить было интересно, просто я ещё и оптимистка по жизни. Конечно, Кьяра могла предвидеть будущее, которое было просчитано на годы и десятилетия вперёд, но всё в общих чертах.
   С любовью было всё иначе и это будоражило кровь, впрыскивая адреналин прямо в сердце. В сердце, которое стучало и жило по иному, не так как раньше. Конечно, два пустых кошелька в зеркале вместо груди иногда всплывали в памяти, но это было лишь самое плохое, отвратительное воспоминание перед моим выздоровлением, да и так давно, казалось, прошла вечность. В зеркало в ванной комнате-то я всегда смотрелась, но не всегда помнила то, что вызвало самый настоящий страх. Всё-таки внешность влияет на самочувствие женщины и неважно красавица или красавица не на все сто. Сейчас сердце билось и замирало, щедро взволнованное любовью и обычными чувствами, а Микеле вызывал аритмию и учащение пульса, стоило ему лишь посмотреть на меня, такую задумчивую и невероятно счастливую. Мои мысли пускались во все тяжкие, а прилив крови к щекам лишний раз поднимал ладони к щекам. Щёки были на месте, а нежная кожа не была сожжена не совсем скромными мыслями и помыслами. Он лишь слегка растягивал уголки губ в знак солидарности и понимания, полного, безоговорочного и конкретного. Мне оставалось мило краснеть и натягивать шляпу глубже, накладывая прохладную тень до самого подбородка. Микеле поднимал брови, понимая, что я прячусь от солнца и от него. Точнее, прячусь от него, ссылаясь на яркое, жгучее солнце. Ах, эта любовь, которой все возрасты покорны!
  Химия любви, как утверждают учёные, продолжала химичить по-своему, а по мне так, это мысли начинали этот сложный и одновременно простой процесс, являясь катализатором. Катализатором идей, планов, мечтаний, свойственных для влюблённых. Смотреть, и не мечтать под удары взволнованного сердца было не реально, невозможно, да и не правильно. Поэтому мысли лились, как вода с кожи прямо в песок, стараясь напитать горячий песок, охладить его пыл страстей, что фактически было невозможно. Любовь смело шагала семимильными шагами и нам это нравилось.
  Стая голодных и полуобнажённых отдыхающих ринулись к дому, торопясь первыми занять душ, чтобы смыть с себя соль. Морская вода высыхала и стягивала по-красневшую кожу, заставляя осторожно почёсываться то там, то здесь. Надевать сарафаны нам не моглось, как и мужчинам набрасывать гавайские рубашки и просторные полотняные шорты. Мне пришлось лечить их покрасневшую кожу абсолютно незаметно, на расстоянии, буквально за столом. За столом, где все постанывали и покряхтывали, протягивая в очередной раз руку за хлебом или ложкой салата.
  Вечер преподнес сюрприз, который сделал Микеле. Он успел наловить рыбы при помощи подводного ружья и запечь её в банановых листьях, таким образом, освободив нас от приготовления ужина. Мне было приятно такое внимание, которое повторялось регулярно каждую неделю, а Микеле и Гиз на ходу придумывали что-то экзотическое. Гиз обожал строгать салаты из зелени и фруктов, смешивая несовместимые вкусы. Лео смотрел, как тот режет зелень и восхищался таким талантом. По его мнению, мужчина не должен был заниматься подобным, но Гиз виртуозно создавал вегетарианские салаты, объясняя, что это не салат, а знак внимания, заботы, просто блажь сильного мужчины. Мужчина должен постоять за себя, отстоять свою любовь и сделать салат из ничего. Это ничего едва помещалось в чашу, но он продолжал что-то резать, добавлять и перемешивать, подкидывая кусочки вверх, как жонглёр яблоки. Гиз достал глиняный кувшинчик и налил в стаканы что-то непонятное, но по запаху брожения это было вино.
  - Гиз! Ты где умудрился достать вина?! - моё искреннее удивление порадовало его от души, но вызвало лишь улыбку в уголках губ.
  - О, что за романтический ужин без вина! Моника, - он налил ей чуть-чуть мутноватого напитка, от которого она вздрогнула, представив, как можно пить такую гадость.
  - Лео, - он поставил стаканчик вина перед ним, а тот быстро взглянув на меня и отца, принялся принюхиваться к непонятному напитку, впервые появившемуся на нашем столе.
  - Спасибо Гиз! - Микеле был немногословен лишь потому, что принимал участие в сотворении напитка Богов, который пил пару раз в жизни.
  - Предлагаю тост, - он поднялся из-за низенького стола, стоящего на веранде, - за мир во всём мире и за всех вас!
  Мы сидели на подушках, набитых копрой, но момент был по-настоящему торжественным, поэтому все протянули руки со стаканами и звон заглушил звуки природы. Цикады стрекотали без остановки, а море лениво шелестело упорными волнами, а огромная Луна была нам вместо фонарика, заливая серебристым светом всё вокруг. Тонкая москитная сетка на веранде не пропускала мошек и бабочек на свет трёх крохотных свечей, стоящих между тарелок и создававших некий уют. Света от них было мало, но много романтики и огромных, фантастических движущихся теней от тарелок и взмахов наших рук.
  - Спасибо Гиз, очень вкусно, - мне понравилось сладковатое вино из манго, чего-то ещё, что не окончательно поняла и боялась ошибиться во вкусе, но в малых дозах алкоголь присутствовал.
  - Это все взрослые пьют? - Моника покривившись выпила вино, - крепкое!
  - Нет, не крепкое, - возразил Лео сестре, чем вызвал удивление у отца, а мне было смешно и не страшно, я-то знала, что он сказал это, желая казаться взрослым, а дочь тактично согласилась со мной, не показав наших смешных страстей.
  Ужин продолжался, а вино немного развязало наши языки и мы стали смеяться чаще, чем обычно, вспоминая прошлое. Куда нам без него?! Мы немного расслабились, предчувствуя глобальные перемены в нашем семействе. Гиз что-то задумал, а вино должно было стать толчком для него. Звучит немного странно, но у нас всех странная жизнь, с тайнами, ловушками и вечным желанием выжить, сохранить свою семью и жить мирно под мирным небом.
  
  Глава 2.
  Спасая мир, творя историю разве можно забыть о семье, о корнях? Конечно, нет! Любовь ближних всегда остаётся в сердце и живёт там вечно!
  
  Действительно, утро вечера мудренее. Кьяра пришла к такому выводу давным-давно, а Лилия совершенно недавно. Возможно, совершенно недавно звучит не так красиво, но вполне ёмко и по существу. Стоило ей проснуться рано утром и открыть глаза, как дом моментально приходил в движение. Гиз шлёпал босыми ногами по деревянному полу, пытаясь проснуться по мере продвижения в кухню. Его шаги по идее должны быть неуловимыми для уха, но только не здесь и не сейчас, как я его понимаю! Кофе должен был его взбодрить, но для этого его надо приготовить. Веки никак не хотели подниматься и постоянно падали на глаза, препятствуя зрению, по-этому он много раз натыкался на предметы. Точнее сказать, на стол, на ножку стула, на корзинку для фруктов, оставленную Микеле не на своём месте. Далее под ноги попадали шлепки и, конечно, дверные проёмы. О них он стукался то локтём, то пальцами ног, тихонько подвывая от боли, которая приводила в чувство на пару секунд. Он был сонным по утрам, рассеянным днём, задумчивым вечером. Поверьте, это необычно, странно.
  Странные сны один за другим снова набросились на него неделю назад и он, проще говоря, потерял сон, а вместе с ним и покой. Несколько раз за ночь он садился в постели, высовывался из окна, пытаясь остудить голову под лёгким бризом с моря. Ветер едва шевелил листья кустов за окном, но яростно шелестел листьями в верхушках пальм, словно те в чём-то провинились перед ним и он доказывал им свою правоту. Это приносило небольшое удовлетворение, а Гиз устало опускался на кровать, чтобы попытаться вновь уснуть. Ветер бросал ему какие-то слова, точнее их обрывки, в лицо, от которых не спрятаться нигде. Просто Хранитель начал искать его через сны, как обычно. Самая обычная практика Хранителя, которого должен охранять Плащ.
  Шизофрения это раздвоение личности, но так считают гениальные знатоки человеческой психологии, не подозревая о мирах внутри каждого человека. Иногда, такие миры соединяются, как день и ночь, создавая и стирая картину на холсте. Почти, как мне сейчас, я-то живу с душой Кьяры, с её памятью и целями, вместе с её семьёй и это маленькая плата за новую жизнь. Гизу суждено быть шизофреником постоянно потому, что у него такая судьба, и он её не выбирал. Конечно, судьба выбрала его, а он сам прокладывал дорогу в ту или иную сторону, резко сворачивал в сторону, возвращался назад, но никогда не отступал от цели. Он был лучшим среди Плащей, а это не падало в руки, как кокос с пальмы, поэтому годы тренировок делали и продолжают делать его лучше. Проще говоря, он был спортсменом, обладал бы многими медалями на Олимпийских играх прошлого века, если бы таковые сохранились в первозданном виде. В древней Греции ему бы точно вытесали из камня бюст, может быть и не один, как прославленному победителю в многоборье. Конечно, тогда не было пистолетов и винтовок, но были копья, дротики, ножи. Холодное оружие, с которым он родился и вырос, понимая его суть, как никто другой. Он обожал металл, заточенный с одной или двух сторон, и тот его слушался, согреваясь самую малость в его руках. Казалось, Гиз согревал сердце клинка, ускоряя его полёт до невозможной скорости. Ради этой скорости клинок оживал в его руке, готовясь покорить новые вершины.
  Гиз прекрасно фехтовал, стрелял из пистолета и винтовки, плавал и нырял, бегал на короткие дистанции, вполне освоил бы марафон, а его выносливости можно было позавидовать. За его метания ножей в крохотную цель постоянно срывал бы кучу аплодисментов в цирке, но они тоже были не в фаворе, постепенно растворяясь в современном мире, как старый и ненужный элемент. Жизнь не стоит на месте, сейчас она скачет, прыгает и стремительно бежит вперёд, пытаясь успеть. Успеть сделать что-то такое, что снова перевернёт мир. Перевернуть мир получалось у единиц, не денег, людей неординарных, целенаправленных и трудолюбивых до невозможности определения. Остальное человечество старается не отстать от прогресса, но разве могут быть одни лидеры? А кто же будет хлопать победителям, да вручать лавры? К сожалению, единицы наши деньги стали тем самым призом, за который хотелось бороться, бежать и прыгать через головы, а так нельзя. Изобретатель должен думать о людях, об их комфорте, чтобы сделать их жизнь ещё проще с помощью навороченной техники. Такова логика вещей.
  Арабский шейх расположился в своём шикарном дворце среди барханов на территории одного оазиса с артезианской водой. Миллионы литров отличной воды за-полнили фонтаны, напоили буйные заросли цветов и финиковых пальм. Они величественно поднимались вверх, словно были визитной карточкой страны. С одной стороны это было именно так, и, наконец-то, Гиз понял значение сна. Сна с продолжением, который он досмотрел от и до. Теперь он точно знал, где Хранитель. Вот и закончился его двухлетний отдых, теперь надо принять верное решение, чтобы спасти своего Хранителя.
  - Лилия, мне нужна твоя помощь, - начал сложный разговор, а я немного напряглась и спрятала улыбку куда подальше, чтобы не разочаровывать друга.
  - Без проблем, ты знаешь, что ты член семьи и для тебя всё, что угодно, - великодушно ответила ему, зная, как важен Хранитель для всех.
  - Я нашёл Хранителя, но одному мне не справиться. Чэбе мог бы помочь мне проникнуть во дворец и забрать Хранителя оттуда. Там много охраны, а я один.
  - Ты не один, нас четверо, завтра поедем в твою пустыню, - улыбнулась лишь от того, что у Гиза вытянулось лицо до неимоверных размеров.
  - Но, как? - он поражён в самое сердце выданной мной информацией, - ты зна-ла?!
  - Кьяра может покопаться в твоей памяти и найти то, что ты не помнишь. Ночью ты вспомнил дворец, его неповторимые фонтаны, а дальше было дело техники. Если бы ты не вспомнил сон и не поговорил бы со мной, то я бы никогда не стала копаться в твоей голове. Я могу делать только в том случае, когда ты в опасности или просишь помощи. Извини, но это как-то так, - развела руками, и встал из-за стола.
  - Спасибо Лилия за помощь! Это так важно для меня, это мой долг! - он был серьёзным и каким-то собранным.
  Конечно, вечером за ужином объявила план действий, который все приняли весьма лояльно.
  - Завтра, мы едем на материк. Это буквально на несколько дней. Лео ты остаёшься за главного, а ты Моника будешь помогать нам в дороге и на месте. Сэм вывезет нас на лодке до одного острова, а дальше мы сами. Лео ты должен смотреть, чтобы в наше отсутствие не было посторонних в пределах видимости острова, пока твоя сестра занята работой. А теперь всем спать! - мы с дочерью собрали посуду, а мужчины пошли проверять и собирать вещи.
  Жизнь кипела на планете, но мы по-прежнему любим друг друга и вспоминаем чаще, чем хотелось прошлые деньки. Семья это корабль, а якорь это наша носталь-гия, без которой нам не жить, не вспоминать, не помнить, да просто не понять.
  Чэбе был рад выскочить в свет, где давненько не был. Семейная жизнь крепко держала его за сердце, и он был этому тоже безумно рад. Для чего нужен мир, если ты один? Спишь, ешь, работаешь, гуляешь, смотришь на мир, он на тебя, пристально и настороженно, ожидая подвоха, нападения с твоей стороны в любую минуту. Один ночью и днём, а за твоей спиной нет ждущей тебя души и любящего сердца. Только любовь может придать стимул, желание отстоять самое дорогое и самое ценное, что есть у тебя, она сила твоя и слабость, за которую ты не спрячешься. У него была красавица жена и крошка дочь, сущий бесёнок, если отвести глаза. Пока ты смотришь на неё, то дочь вечно улыбающийся черноволосый и кудрявый ангелочек. Стоит отвести глаза на пару секунд, как Кассандра срывается с места и пытается испробовать мир на ощупь и на вкус. Когда она ползала, то он не успевал за ней, а теперь она пыталась ходить, хотя нет, бегать. Бегать от него, от мамы, от кровати до двери, улыбаясь при этом. Её смех был здесь, через минуту где-то в другом месте и ему пришлось неделю плести изгородь вокруг дома. Какое неблагодарное занятие! Маленький дворик, а потом большой двор, чтобы змеи не пролезли внутрь, а дочь не потянула живую игрушку в рот.
  Помнится, что Кьяра в лице Лилии обещала ему рождение сына, которому он передаст свой дар и медальон, но почему-то родилась дочь. Может что-то не досказано ему? Может он услышал слово "сын" и больше ничего не слышал? Такое вполне вероятно, для него любовь была под запретом всего пару лет назад, а сейчас?! Он любил дочь больше своего выдуманного сына, наслаждаясь всеми её выходками, счастливыми улыбками. Они появлялись на её лице, стоило ей увидеть папу. Она откидывала игрушку в сторону и протягивала руки к нему, обещая пылкие объятия и поцелуи. Маленькая Касси обожала целовать его в глаза, а он едва успевал их закрывать. Она крепко держала пухлыми ладошками лицо, пытаясь застать его врасплох своими жгучими чмоканиями. От этого ей становилось весело, и она смеялась буквально до слёз, заражая смехом родителей. Лия не привыкла бурно выражать свою радость, но дочь нарушила все их привычки, режимы, законы и перевернула дом кверху дном.
  Ребёнок действительно стал самым главным в его жизни в самом полном и точном варианте значения этого слова. Такова цена любви, точнее её крохотные издержки, её скромная тень, а тень, как известно, бывает ото всего на свете. Свет-то белый, а ночь тёмная, но это лишь словесная демагогия не больше и не меньше в нашем случае, а случаи бывают разные.
  Вероятно, поэтому детей считают ангелами, а ангелы всегда с крыльями. Маленькие крылья помогают им взлететь, то есть достать до самого недоступного, спрятанного на самом верху, где-то под потолком, чтобы играть. Кассии карабкалась вверх, как на свой Эверест, чтобы дотянуться до картины в бамбуковой рамке или до клетки с попугаями под потолком. Те шумно возмущались, бросались голубыми перьями, но скрыться от попыток ребёнка им толком не удавалось. Своими громкими разговорами они сами то и дело провоцировали её на новые попытки, когда родители пытались отвлечь её от них. Клетка переехала на веранду в самый дальний угол, но попугаи всё равно обиделись. Обиделись на людей, на их внезапную нелюбовь, которая спасла их яркие пёрышки, но перья вырастут, а любви другой не будет. Она просто-напросто потеряла смысл, цвет, да если хотите, то и перья.
  Рассвет только пытался проснуться, но первая попытка была не так удачна. Тёмно-серые волны океана только потягивались ото сна, лениво набрасываясь на берег, а мы плыли на лодке, сливаясь с морем. Это нам было на руку, а шум волн стал единственным шумом, который раздавался со всех сторон. Шум старенького двигателя рассыпался в огромном пространстве, а мы молчали. Молчали не потому, что нам нечего было сказать, мы разговаривали на своей волне и лишь Микеле времени красноречиво вскидывал брови. Старик курил свою трубку, неспешно раздумывая о планах на день. Он был рад неожиданному заработку, а молчание он умел хранить всегда. Старик чётко выполнял мои пожелания, направляя лодку прямо на камни. Крохотный проход открыл спрятанную лагуну, хотя такую крохотную бухту не назовёшь, но если Монике хотелось назвать это место лагуной, то пусть так и будет. Она обожала красивые слова, и старалась ими пользовалась чаще.
   В полной тишине выгрузились на берег и открыли наш тайник. Сэм получил сразу обещанную плату и отправился домой. Ему безумно хотелось курить, а госпожа Лилия запретила курить за две мили до острова, странного нагромождения камней посередине океана в целях безопасности. Старик крутил в руке трубку, но так и не решился нарушить запрет, чувствуя неведомый страх. Он напоминал ему о жизни, которая растянута и так надолго. Ему почти семьдесят семь, но только недавно начал уставать и стал ложиться днём на пару часиков спать. Раньше, латая сети, он закрывал глаза на несколько минут, чтобы они отдохнули от усердия, как и пальцы. Короткий сон сам приходил и сам уходил, а руки неспешно, но проворно делали привычную работу. Инстинкт старика не подвёл, точнее сказать, он благополучно довёл его до знакомого острова, который он найдёт даже по запаху. Каждый остров пахнул по-своему, и Сэм свободно плыл с закрытыми глазами, доверяя своему телу искать путь домой среди бескрайней глади океана.
  Через несколько минут нас снова встретили бескрайние воды, а цель притягивала сильнее магнита. Борьба за правое дело всегда необходима, но она никогда не будет оценена по существу. Героев любили какой-то миг, а потом забывали или ждали новых невероятных побед, возможно, невыполнимых или выполнимых ценой своей жизни. К сожалению, смерть героя жила дольше его славы, а это горечь того яркого ореола, что сопровождает лавры победителя. Героя любят и боятся, частенько не зная, что лучше. Из двух зол выбирают меньшее. Буквально так звучит сочетание или противостояние обожания и страха людского. Мы все были героями потому, что всегда боролись и боремся за мир, охраняли его всеми возможными способами, даже ценой своей жизни, как Кьяра. Любовь толкает нас на такие жертвы, заботясь о своей семье, как о продолжении рода своего и, значит, человеческого.
  Лучше всегда жить в мире и воспитывать детей, чем при военных конфликтах выживать, прятаться, страдать. Эта истина известна всем на планете, но каждый надеется, что мир будет всегда, надо лишь вооружиться до зубов и ещё чуть-чуть для уверенности. Это "чуть-чуть" перевешивает стрелку весов здравого смысла, превращая все благородные стремления в некий фарс. Любовь к эффектам и сотворению истории бывает не так хороша, но это видно со стороны, она есть и не собирается никуда исчезать.
  Ах, любовь! Невероятное и фантастическое чувство! Только от мысли о ней тепло расползается по всему телу, сердечко замирает, чтобы ускориться, а ты понимаешь, что жизнь действительно прекрасна! Прекрасна настолько, что дух захватывает, а ты начинаешь мечтать на день, на месяц, да буквально на годы вперёд. Кьяра знала всё на десятилетия, а Лилия пыталась мечтать, желать, чтобы у детей было всё замечательно. Обычное женское земное желание матери. Это самое лучшее, что могло быть в её жизни, но Микеле вмешивался в её планы, воздействуя своими чарами на неё. Его любовь была очередным даром Кьяры и Лилия была ей за это благодарна вдвойне, если не больше. Именно любовь толкала её на вот такие приключения, которые удачно складывались под яркими и холодными звёздами такими далёкими, неприступными. Они зажигались каждую ночь, напоминая об огромном мире вокруг тебя. Где-то там есть жизнь, и они смотрят на нас оттуда, фантазируя о нашей крохотной светящейся точке на бархате ночи. Интересно, что они думают о нас?
  В каждой женщине спит стратег, дипломат, генерал, солдат, а мужчины живут в неведении этого. Кто-то из них просыпается в ней раньше, либо все хором, но все они только за неё всегда и во всём. Лилия знала это, и сама мысль согревала её от холодного воздуха, который проникал под одежду. Солнце тропиков разогревало вчера кожу, а сегодня ветер пустыни охлаждал её, словно кондиционер лишь от одной мысли. Сутки прошли так быстро, что дорога была не в тягость, а мир гостеприимно распахнул нам свои объятия. Он просто соскучился по нас, и мне было приятно осознавать это, отвечая взаимностью. Сердце таяло, наполняясь воспоминаниями и ассоциациями органов осязания, которые встрепенулись и напряглись. Обилие знакомых звуков и запахов наполнило голову, а ностальгия вздохнула и грустно улыбнулась миру. Миру, которому не выжить без нас и нам не выжить без мира огромного, безумного, фантастического и родного. Каждая капля крови, пролитая за мир, помнила счастье под плывущими облаками, а бескрайнее голубое небо действовало на нас как-то умиротворяющее.
  Именно здесь Гиз совершенно случайно встретит ту, которая заставила дрогнуть его сердце. Это мне рассказал вой ветра, зовущий того, кого потерял когда-то и теперь не может вспомнить то самое место. Место, которое сам изменил до неузнаваемости и забыл. На миг закрыл глаза, предался приятному воспоминанию, от которого на душе стало тепло-тепло, а открыв глаза, не узнал, полностью забыл то самое место. Ветряный шалун обезумел от ярости и снова и снова швырял и раскидывал песок с места на место, заставляя его лететь и кувыркаться, прыгать и бежать вприпрыжку туда, куда ему придали ускорения, то есть во все стороны. Барханы двигались, как на параде, потом сбивались с шага и шли в атаку, стараясь быть первыми при захвате чужой территории. Вся пустыня смешалась с небом, но земное притяжение пересилило желание взлететь неожиданно и высоко. Радость полёта была долгой и короткой одновременно, оставив лишь обычные воспоминания в их размеренной жизни крохотных песчинок Вселенной. Без них она не была такой, какая она есть. Песчинка и Вселенная, вот что сравнивают, представляя размер чего-то глобального, огромного и великого, неосязаемого по длине и ширине.
  Мои пальцы легонько прошлись по перилам на пристани, а ноги привычно вышагивали по ступеням лестницы привыкшей, терпеть нагрузки от подошв, острых каблучков. Нас уже ждала машина с водителем, который отвёз на квартиру для изменения внешности. Чэбе немного поработал с нами, а Гиз с Моникой сделали доку-менты для каждого. Микеле наблюдал за улицей, интересуясь толпой. Действительно, в центре города было слишком много народа, среди которого нам надо было рас-твориться. Туристы со всего мира осматривали новомодный фонтан, окружённый радугами. Специальная подсветка показывала почти двадцать радуг, которые были видны со всех сторон. Солнечные лучи преломлялись в каплях воды, превращаясь в радугу. Невероятное, захватывающее зрелище стало визитной карточкой портового городка, который был абсолютно не против нашествия любопытных толп всех воз-растов. Детям разрешали войти в радугу, почувствовать её на себе со всех сторон. Моника не устояла перед таким чудом рук человеческих и принесла с собой несколько снимков. Она была и оставалась обычной девочкой, которую заинтриговали переливы солнечного света в миллионах капель воды. От этого невозможно оторвать восхищённых глаз, чтобы насладиться красками воды и игры света. Всегда приятно видеть красоту в самом простом природном явлении, которое стало на службу человечества вот таким необычным образом.
  По два человека мы смешались с толпой, постояли около фонтана, сделали не-сколько снимков, чтобы не выглядеть белыми воронами. Маскировка от рук Чэбе была несомненно хороша, тем более, что Моника делала фото для дела. Наше дело было всегда на первом месте, мир во все времена был зыбким и на него всегда покушались новоиспечённые лидеры, чувствующие некую силу и власть. Власть единиц, которые правят баллом, а, значит, и миром. За единицами всегда стояли концерны, огромные компании, контролирующие отдельную отрасль. Отрасль, без которой человеку не выжить. Одни выживут, другие нет, не все же пользуются инсулином и сердечными препаратами, очками и линзами, протезами и донорскими органами. Медицина шагнула далёко, но и пропасть между простыми людьми и богатыми стала огромной. Дорогая операция была не всем по карману, но Кьяра успела выстроить несколько больниц для бесплатных операций по всему миру. Под присмотром лучших хирургов выпускники академий без связей и богатых родителей, учились делать сложные операции, применять новейшие технологии. Каждый человек был рождён для чего-то, и Кьяра давала шанс принести что-то новое и полезное в человеческое общество, пытающегося стать лучше.
  Долгая дорога привела нас к искомой точке, откуда было рукой подать до цели. Пустыня встретила нас холодом ночи, а песок вовсе не походил на раскалённые угли преисподней. Моника осталась в крохотном посёлке, чтобы руководить сложной операцией по освобождению Хранителя из неволи. Дворец султана напоминал старые времена, когда лишь лошади да верблюды подминали нескончаемый песок копытами. Сто метров до стен дворца усеяны тысячами датчиков и напоминали неприступную крепость. Крепость, которую не взять штурмом, но моя дочь играючи спр-вилась с этой задачей. Мы могли прыгать на датчике веса и движения, но он не менял своих показателей. Сотни камер ослепли от такой наглости, а я ещё раз порадовалась за свою дочь, она моя гордость. Это не потому, что она девочка, а я люблю её больше, чем сына, я всегда любила, и буду любить своих детей одинаково. Просто девочки раньше мальчиков становятся взрослыми, а венерианские девочки особенно. Эту особенность не афишировала, этого другим не понять, если не знать, не чувствовать каждый шаг и каждую твою мысль, о которой становится сразу известно дочери и она учится делать выводы в столь раннем возрасте. Она взрослеет вместе со мной и моими поступками, учится на ходу или на лету, не знаю, как точнее выразиться. Наш дар Венеры, как и связь на духовном уровне давала нам право на гордость за своих дочерей. Женщины это всегда сила, с которой надо считаться.
  Конечно, считаться нам было некогда и мы, укрывшись тканью с помощью Плаща, беспрепятственно достигли своей цели. Здесь нас ждало разочарование, так как вытащить семью из трёх человек, немного сложно. Песок поглотит наши следы, а ветер сдует запахи в сторону. Барханы вырастут за нашими спинами, но море не сможет поднять такой груз. Это была проблема, и её надо было решать быстро. Гла-ва семьи был гражданином страны, а его будущая жена прибыла на работу в местный музей из соседнего королевства с бесценным даром. Королевство решило подарить музею несколько старинных фресок и предметов старины, откопанных после сильной трёхдневной песчаной бури. Музей великодушно принял откопанные артефакты, которые по воли ветра и стихии появились в руках человечества. Это был некий знак для некоторых учёных, жаждущих докопаться до истины. Истина, как известно у каждого была своя, и это ускоряло, а в какой-то степени и замедляло процесс познания истории. Истории, которая никогда робко не стояла на месте, а двигалась в ногу со временем, иногда опережая часы и минуты на годы вперёд.
  Лола с удовольствием рассказывала о новых экспонатах музея, заставляя на ка-ком-то подсознательном уровне почувствовать осязаемость времени. Времени, которое стоит или висит на стене, но упрямо отсчитывая невидимые мили и километры планеты Земля. Фархад вышел другим человеком после экскурсии и понял, что мир без любви мёртв. Песок засыпал старинные фрески о любви, о страданиях и вере ко-гда-то давно, а кто-то снова откопал эту историю. Для чего? Лишь для любви, о которой знает так много мудрый Восток. Невероятный шанс дался человечеству, но Фархад первым прочёл его предназначение и буквально на второй день сделал предложение Лоле. К его невероятному удивлению, она приняла его с застенчивой улыбкой на устах. Уста вновь и вновь рассказывали историю любви, а он слушал её, находя новые и новые факты, невероятные подробности, без которых не было самого главного. Они его волновали и возбуждали своей силой и простотой, на которой выстроен весь наш мир. Это человек сам ищет сложности и ответы на вечные вопросы, а они рядом стоит протянуть руку. Он протянул руку, на которой лежала алая роза с капельками росы. Интересно, где можно найти росу в окружении пустыни?
  У них родилась дочь Александра, которая стала самой любимой дочерью. Это стало началом новой жизни в полном понятии этого слова. Фархад, Александра, Ло-ла, сестра главы семейства впервые покидала городские стены, за которыми таилась опасность, со слов брата конечно. Когда бабушка Фатима заболела, то они приехали помочь ей в доме. Женщины ухаживали за ней, готовили еду, а зять занимался домом и скромным садом, который окружал их дом. Белый виноград просвечивался на солнечном свете невероятно красиво, словно вбирал, впитывал его свет, чтобы быть самым-самым вкусным в мире.
  Так получилось, что дочь Фатимы Лола умерла при родах, оставив крепкую, здоровую дочь после себя. Конечно, это было не просто так, и Хранитель понимал это. Смерившись со смертью единственной дочери, как с неким фатальным знаком, бабушка Фатима полностью устранилась от новорождённой внучки, ссылаясь на здоровье. Теперь внучке предназначалось стать Хранителем через тринадцать лет. Бабушка принялась готовиться к этому короткому сроку. Младшая сестра Фархада по имени Лола приняла на себе все обязанности по воспитанию племянницы. Эту тайну скрыли от всех, чтобы не травмировать Александру, и ребёнок вырос в любви и ласке, а не в вечном сострадании и жалости. Рано поздно жалость убивает любовь, а сострадание калечит неокрепшую душу. Решение взрослых было их скелетом в шкафу, который был долгое время заперт на ключ, но в мире нет вечных тайн.
  Переехав жить на какое-то время к больной бабушке, Александра много ходила по центру города, знакомилась с большим музеем, понимая красоту и ценность древних артефактов. Совершенно случайно она попалась на глаза арабскому шейху, который по достоинству оценил тонкую, хрупкую красоту и невинность юной девушки. Александра обладала тонкой талией, длинными ногами, шикарной гривой блестящих и длинных волос. Именно тонкая прядь упала ей на лицо, а она откинула её взмахом головы, обернувшись так, что её красоте сразу поразился шейх в самое сердце. Он вздрогнул от такой красоты и радости, что у него есть сердце и глаза, чтобы ценить природную красоту. Тонкие брови дугой, огромные чёрные глаза, в обрамлении густых и длинных ресниц, нос с небольшой горбинкой и крохотный рот с нежным овалом лица околдовали его, взяли сердце в плен. Эта встреча изменила её жизнь полностью и бесповоротно.
  Взволнованная бабушка долго смотрела на внучку, чувствуя тот самый страх, когда роды у дочери начались чуть раньше. Она не успела на несколько часов, но ус-пела спасти внучку, чтобы выполнить свой долг. Она и так долго жила на земле, что-бы понять о времени. Её время пришло, а сегодня оно пришло ещё быстрее, поэтому она осталась одна с внучкой. Надо выполнить свой долг и спасти медальон Храните-ля, чтобы и эта планета не узнала ужасной горечи победы. Победы, которая стала мигом триумфа перед глобальной катастрофой всего живого.
  - Подойди ко мне моя красавица, - она протянула руку, а внучка покраснела от смущения и взяла её руку в ладони, - я хочу посмотреть на тебя.
  Гулкая тишина была нарушена только взмахами ресниц, которые от удивления порхали, как бабочки. Внучка молча, выслушивала голос бабушки, звучавший в её голове так ясно и чётко, что это было странно. Затем бабушка уколола иглой её палец и капнула три капли себе на грудь. Вскоре они исчезли, а Александра почувствовала жуткую боль в груди и упала на бабушку, лежащую в кровати.
  - Я Фатима добровольно и по праву наследования отдаю свой дар своей внучке Александре, чтобы она продолжила мою миссию на планете! - её голос звучал чётко, а потом исчез, словно выключили консоль нажатием пульта.
  Её бабушка умерла, передав тяжкое бремя ответственности на юную Александ-ру, абсолютно не подготовленную к этому назначению, если можно так сказать. Так внучка после смерти бабушки стала Хранителем. Гиз больше двадцати лет работал у бабушки Фатимы секретарём, охранником, садовником, поваром, помощником в одном лице. Пожилая женщина нуждалась в охране и защите, а показывать своё влияние, власть, богатство она не имела права. Гиз выполнял все её поручения, и это было как обычно у всех пожилых и одиноких людей и малообеспеченных. Потом он влюбился и женился, у него родилась дочь, но это не повлияло на их отношения. Он с семьёй жил в маленьком доме в глубине сада, иногда ночью приходил в дом Хранителя, чтобы выполнить поручение. Жена что-то заподозрила и наняла слежку, но Гиз ночью покупал специальное лекарство для своей хозяйки, когда та забывала его заказать или нечаянно проливала. Пожилая женщина была неловкой, а больные пальцы слушались плохо. Продавец в аптеке был одним из венерианских мужчин и отвечал за лекарственные препараты и препараты, нейтрализующие всякую сложную химию. Спецслужбам это было не известно так, как разговаривали они мысленно, а с каждым рецептом приходила информация. Стоило его опустить в воду и выпить через минуту, как тайное становилось явным. Но эти похождения в ночи однажды надоели его жене и его похитили из его кровати. Жена напоила его снотворным, капля которого убаюкивает слона. Так Гиз очутился там, где его особо не ждали и не догадывались о его миссии. Это частично спасло его жизнь, а ошейник в виде толстого золотого обруча достался им, как приз. Приз, о котором они слышали, но не видели раньше. Сказка стал реальностью, с которой не поспоришь в нашем современном мире.
  После похорон бабушки Фатимы, которая не распалась в пыль сразу, как это было с Кьярой, они отправились домой, но вместо этого попали в плен к арабскому шейху. Тогда Александре было всего одиннадцать лет, а похититель проявил некое благородство, ожидая её шестнадцати лет, чтобы официально жениться на юной красавице. Сегодня его благородство и томительное ожидание вышло боком, что ясно, как божий день. Лилия была счастлива позаботиться о девочке, которой и так много досталось от жизни с первой минуты рождения.
  - Надо всех забрать на остров, а я останусь с Моникой здесь. Гиз обязан исправить ошибку, это его долг.
  Моника с интересом рассматривала Александру, которая старше на пару лет, но выглядела на все восемнадцать лет. Неволя сделала её лицо старше, убрав радость и безмятежность юности куда подальше. Теперь-то понятно, почему шейх приказал стеречь их семью и не выпускать за стены крепости. Он влюбился в свою Луну, но она слишком юна для брака. Восточная красавица ещё не распустилась, но напоминала нежнейший розовый бутон, который захотелось сорвать многим. Естественная красота всегда притягательна для мужчин, особенно восточных. Её длинные ресницы отбрасывали тень на щеках, а бархат ночи навсегда застыл в её глазах таких бездонных и скромных. День и ночь соперничали в ней, борясь не на жизнь, а на смерть. Она была прекрасна и чиста, как и полагается юному Хранителю. Гиз был поражён своему открытию, а я нет, наслаждаясь фиалковыми глазами, которые вот-вот изменятся на такой привычный голубой цвет. Цвет моря и неба, сапфира и голубого алмаза, который был редким и самым дорогим драгоценным камнем на Венере. Хранитель был в безопасности, а то, что Чэбе и Зорро думали о Фархаде, как о Хранителе полностью устраняли утечку правды. Гиз никогда не признается им кто Хранитель даже под пытками, это его судьба и жизнь, самая большая тайна.
  Он не мог, не смел, рассказать, доверить тайну друзьям, таким великим и славным, честным и сильным, что его совесть сжимала его челюсти, а мысли путались и переплетались, отдаляя тайну Хранителя в самый дальний угол сознания. Мне пришлось успокоить его, чтобы он не проболтался Монике, её время груза ответственности ещё не пришло. Да просто мне хотелось, чтобы она была девочкой, а не девочкой-воительницей, у неё еще не закончилось детство. Два года нашей семейной жизни на острове показали ей родительскую любовь на постоянной основе, любовь наших друзей. Только сейчас он понял, как сложна жизнь и его предназначение так неподъёмно без друзей, которые всегда подставят под его тяжкую ношу плечо, а он должен их обмануть, не рассказав правду. Самая важная крупица была спрятана и без лишних слов и сомнений, угрызений совести и прочего самоедства, увёл семью в ночи, чувствуя приближение рассвета. Ещё полчаса и всё будет очерчено, дорогу будет видно и они на ней будут, как на ладони. Наша группа быстро добралась до селения, а ткань Плаща скрыла новых друзей даже от меня. Я чувствовала их на расстоянии, но не знала кто и где.
  Гиз чувствовал, как страх заставлял дрожать молодую женщину, а юная дочь успокаивала её, пытаясь согреть её ледяные руки. Страх умел охлаждать плоть, сжиматься сердце и переживать, думать, снова переживать, чтобы бояться. Бояться так, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а ты не успеешь его схватить своими неловкими пальцами. Лола была красивой молодой женщиной, которая робко посматривала на Гиза, который ей понравился, а тот дико завидовал её мужу. Гиз влюбился в её мягкие, карие глаза, глаза испуганной лани, которую хотелось защитить от охотников, ото всех плохих парней в мире. Он сжал зубы, не позволяя чувствам одолеть се-бя, сделать слабым его разум и сердце.
  - Она твоя Гиз! - я не выдержала накала страстей, которые могли всё осложнить, - она младшая сестра Фархада, если ты не понял, прочти его.
   И он прочёл. Прочёл с моей помощью, понимая, что спас не только Хранителя, но и свою любовь. Любовь, которую так долго ждала Лола, на которую уже не особо надеялась, тем более получить её сейчас, храня и оберегая семейную тайну. Сегодня тайна распалась вместе со смертью бабушки Фатимы на молекулы и атомы. Племянница смотрела на неё, и одинокая слезинка соскользнула с ресницы, оплакивая маму, бабушку, которые умерли, а мама Лола теперь выйдет замуж и родит двух сынов. Это её награда за терпение, сестринскую любовь, любовь к осиротевшему ребёнку брата. Александра за время проживания во дворце многому научилась у медальона, который был внутри неё, и это облегчало нашу задачу. Гиз предупредил Хранителя о его спасении и всё благополучно завершилось. Александра знала о крутых переменах в своей семье, о свадьбе Лолы и Гиза на острове, а потом и скромной свадьбе папы и Сони, о которой он ещё ничего не знает, но именно она подарит ему семейное счастье, щедро пересыпанное любовью. Их сын станет Плащом и продолжит свою миссию мира, как и она. Это их семейный скелет, который навечно похоронен в шкафу, а ключ выброшен в Индийском океане. Это их дар, но не проклятье, а дар надо беречь.
   Увидеть вместо Фатимы юную Александру он не ожидал, но медальон Хранителя он чувствовал на расстоянии и не мог обмануться. Её пульс чётко стучал в его голове, и он не мог обмануться. Теперь его жизнь кардинально менялась и через полгода он покинет наш остров. Хранитель обязан хранить планету, а делать это в полной изоляции невозможно, поэтому Индия ждала его. Именно там будет учиться Александра, сливаясь с толпой молодых восточных красавиц, а шейх, не без моей помощи, навсегда забыл прекрасное лицо своей Луны. Она, как и прежде будет сиять над головой, притягивая взор, посылая некие воспоминания из той или другой жизни. Они, как сны параллельной жизни будут преследовать его ночами о его Луне, необыкновенной красавице, но она останется далёкой, холодной, прекрасной и не досягаемой. А, впрочем, для кого как...
  
  Глава 3.
  Старый мир, новый мир, твой мир это всегда звучит бесподобно, особенно, в нашем понятии, и нарушать эти миры я не позволю никому.
  
  Как и полагается, свадьба Гиза и Лолы поставила с ног на голову весь остров, который гулял три дня. Мальчишник на ринге получился отменным, а островитяне с удовольствием "отдыхали" на свадьбе, которая должна быть скромной. Вспоминая тот бой и его судейство, островитяне захотели повторить праздник, поэтому сами вызвались помочь нам. Мы, естественно, от помощи не отказались, и это было нечто или что-то с чем-то. На свадьбе была даже кактусовая водка, хотя кактусы здесь и близко не растут. За два месяца подготовки к свадебной вечеринке островитяне по-дошли основательно, а в Китае, как в Греции, есть всё и всегда, даже больше. По морю было доставлено всё, что те могли лишь пожелать, желая сделать самую пышную свадьбу для хорошего человека. Гиз во время шторма спас пятерых рыбаков и это все помнили. В благодарность была спланирована такая свадьба для всех островитян. Для детей был пышный стол со сладким, но это была моя заслуга. Почему не побаловать детей тем, что они никогда не кушали? Наши подруги умели готовить халву и пахлаву, а наши бисквиты и кремы дополнили десерт. Моника с удовольствием варила из сахара и сока разных ягод прозрачные леденцы. Ледяное мороженое таяло со скоростью звука, а желающих отведать это лакомство не убавлялось.
  После свадьбы новобрачных отвезли на остров, где был дом, несколько пальм, пляж, много солнца днём и огромная Луна ночью. Серебристая рябь моря сверкала своим расплавленным серебром, и это было единственное освещение для новобрачных. Чешуя огромной рыбы переливалась не то в волнах, не то вокруг всего острова, куда ни кинь свой взор. Именно так казалось новобрачной, которая впервые была на острове, а серебристые волны были похожи на огромную чешую живую и подвижную. Эта рыба плавала вокруг острова, сужая круги.
  Крохотный масляный светильник на столе был не в счёт. Надеюсь, медовая не-деля пролетит незаметно, а Чэбе выполнит его обязанность, даже не подозревая о важной миссии юной девы. Они с Моникой нашли общий язык и многому учились друг у друга. Александра варила самый вкусный кофе из наших запасов, добавляя молотую корицу, чтобы порадовать нас тонким пряным вкусом. Жизнь настраивалась быстро, а все трудности остались позади. Фархад не был готов к таким стремительным событиям, но радовался за сестру от чистого сердца. Похищение одно, второе, любовь и из-за этого потеря сестры, которой давно пора было вылететь из гнезда, а он обрёк её на, казалось, вечное одиночество. Груз обмана тяготил его столько лет, а теперь он не знает, что делать со свободой. Действительно, женщины всегда приспосабливаются быстрее мужчин, чтобы быстрее свить своё гнездо, а потом всё остальное. Я имею в виду остальное, что смогут затащить в гнездо, или поставить около него рядышком. Мы, женщины, обожаем облагораживать своё жилище, чтобы оно стало гнездом, из которого не хочется вылетать.
  Мы пили сок на кухне, чувствуя, что силы возвращаются к нам с каждым холодным глотком. Сегодня солнце стояло в зените, щедро поливая лучами всё вокруг. Зелень под окном устало опустила листья, пережидая полуденный зной с надеждой о дожде. Он обязательно должен был пройти сегодня и освежить всё и всех. Три безумно жарких дня вытягивали все силы из тебя, поэтому даже собаки не лаяли. Они не лаяли днём и, что очень замечательно, вечером! Они выкапывали себе ямы под кустами, чтобы зарыться, спрятаться от солнечной активности. Моника и Лео дважды поливали двор, но это приносило прохладу на несколько минут. Где-то на горизонте появилось тёмное пятнышко, а я вздохнула с облегчением. Через пару часов начнётся гроза, и остров вздохнёт с радостью полной грудью. Озон начинал ощущаться в воздухе только от одной мысли, и это заставило меня начать сложный разговор. Конечно, исход я знала, но семья существует для того, чтобы собирать совет, давать и получать советы. Веские доводы были готовы сорваться с языка, и я дала им такое разрешение, начав с главного аргумента.
  - Микеле! Мне надо вернуться домой и помочь мистеру Диллону, у него большие проблемы со здоровьем. Через неделю вернусь, и всё будет, как раньше, обещаю! - посмотрела на него, такого серьёзного и немного печального, чувствующего перемены.
  Почему-то он их боялся, и я почувствовала его дрожь. Его внутреннюю дрожь и страх за свою любовь. Быть сильным и одновременно слабым ему не хотелось, но он любил всех нас, всю нашу семью, которой у него не было. Та, бурная жизнь с Кьярой и спокойная жизнь с Лилией боролись внутри него чуть ли ни на смерть. Микеле не хотел тогда терять Кьяру, даже не подозревая о их совместной жизни. Вернувшиеся воспоминания навалились на него, он действительно не знал, что делать, как быть! Это страшно жить в неведении, а потом всё узнать и почувствовать любовь. Любовь, которую больше не разделить с любимой женщиной. Сейчас воспоминания того ужаса навалились на него, но он старательно скрывал свой самый ужасный ужас. От меня его невозможно скрыть, но он старался быть сильным мужчиной, впрочем, как всегда. Сокрытие давалось ему с трудом, но он нашёл силы унять дрожь в голосе, а я не стала показывать, что чувствую и знаю все его страхи. Я любила его, а остальное было не так важно. Он это самое важное в моей жизни!
  - Это обязательно? А мистер Стивенсон сможет помочь без твоего участия? - он явно не хотел меня отпускать так далеко.
  Простить маленький страх и огромный ужас в сердце сильному, любимому мужчине могла всегда с радостью и чувством гордости сильного плеча. Его плечо всегда было рядом, как и его доверие мне. Ради семьи Микеле запросто расстался с жизнью, как сделала Кьяра. Он этого не говорил, но сколько раз эта фраза готова была родиться на свет божий и сорваться с уст! Тысячи раз! А как он любил сына и дочь! Это самый идеальный отец в мире! Я чувствовала эту любовь, её тепло, а вместе с этим надежду на светлое будущее, без которого ну никак! Вы сами прекрасно знаете, мечтая в ночи или планируя поутру ту или иную ситуацию для своей семьи. Не мечтая о будущем, мы существуем, так устроен человек.
   - Нет, на этот раз намного сложнее, враги внутри медицинского центра в здании. Я обязана ему помочь, времени в обрез. Он может умереть через пару дней, если не раньше.
  - Хорошо, ты поедешь и спасёшь, дядя Боб наш родственник, - Микеле тяжело вздохнул и прижал меня к себе крепко-крепко.
  Мне это понравилось и отвлекло всего лишь на несколько секунд, чтобы услышать его сердцебиение. Конечно, его сердцебиение я ощущала даже не прикоснувшись к нему, но мне было приятно прижиматься к нему, чтобы ностальгия парочку раз хмыкнула, восседая на плече. Ностальгия отвлекла меня от темы, заставив немного удивиться, буквально вдогонку.
  - Дядя Боб?! - осознала и удивилась его словам, поднимая голову вверх, чтобы убедиться в правильности услышанного, что он действительно не шутит.
  - Да, а что? Ты удивлена? Он заставил меня так к нему обращаться, когда узнал о детях, - горячее дыхание нежно перебирало мои волосы, заставляя отвлекаться, - наши дети поставили его перед фактом, и он принял меня, как родственника. Странно? Я тоже не особо верю, но он говорил искренне, он очень любит тебя.
  - Моя дочь поможет нам, не волнуйся за нас, никто не узнает, - пробормотала ему подмышку, отчего он прижал меня ещё крепче, а я спрятала самые волнующие воспоминания от Микеле, он не должен знать всего-всего.
  Мужчина никогда не должен знать всего о женщине, я должна оставаться для него загадкой. Земная женщина с душой венерианской женщины это кладезь тайн, загадок, секретных секретов. Об этом мне не забыть никогда, а тем более, не проболтаться в пылу страсти или неги. Моника была самой большой тайной, о которой от меня не узнает даже она сама. Я не имею права вмешиваться в течение истории, но оберегать эту саму историю от поворотов, остановок и рывков. Всё должно и обязано идти своим чередом, с ошибками, разочарованиями, обидами и радостями от побед, перехода рубежей, решения всех проблем.
  Мы уехали в большой мир, который всегда был рядом с нами и ждал нашего возвращения. Конечно, моментально отправилась к любимому дедушке Бобу, который лежал в отдельной палате медицинского центра. Он занимал со второго по пятый этажи небоскрёба, где проходили лечение и осмотр все, кто работал и жил здесь. Мистеру Диллону удаляли три небольшие липомы или, проще говоря, обычные жировики на руке. Несложная операция прошла успешно, но на утро больной не смог встать с кровати от слабости. Анализы ничего не показали, а самочувствие ухудшалось с каждым часом. По-моему, его отравили, но как?
  Мне не составило особого труда беспрепятственно войти в медицинский центр и пройти в раздевалку, где достала одежду врача и переоделась. В таком виде прошла по коридорам и приблизилась к палате мистера Диллона. Охранник привстал с пластикового стула, пытаясь не пустить меня туда, но разве это возможно?!
  - Не волнуйтесь, это плановая консультация, - с этими словами слегка дотронулась до плеча охранника, а тот спокойно уселся на стул, так и не задав вопроса.
  Вошла и посмотрела на лежавшего любимого дедушку Боба, который сдал за два дня настолько, что я с трудом узнала его. Прошло два с половиной года с момента моего исчезновения, но он постарел лет на двадцать, если не больше. Он больше не походил на энергичного старикана под восемьдесят лет, а был старцем лет ста, если не больше. Лицо избороздили морщины, как овраги землю. Это было страшно, когда близкий человек так выглядит, фактически, одной ногой в могиле.
  Я осторожно дотронулась до его больной руки, ощутив дыхание смерти, которое вот-вот нагрянет сюда в своём полном репертуаре, вся в белом и с косой в руке. Почему-то всё человечество именно так представляло смерть, некую особу женского рода, а, значит, женщину. Конечно, это была не цветущая, пышущая здоровьем дама, а костлявый скелет в ветхой одежке, больше похожей на истлевший саван. Пустые глазницы смотрели тебе в душу, навивая неведомый страх и леденящий ужас от вечной неизбежности. Ржавая коса служила ей опорой в вечной старости и, вероятно, инструментом для сбора душ и тел усопших людей. Людей, по той или иной причине, которые стояли от страха по стойке смирно, почти как трава в поле по утру. Вот и, получается: коси да коси себе, что костлявая и делала. Дедушке было рановато на тот свет, ибо его смерть была бы не от старости, а от рук человеческих, которые не могли принимать такие решения, но принимали и делали, оправдываясь и прикрываясь, случаем или судьбой.
  - Кьяра? - не то спросил, не то выдохнул дух дедушки, который всегда был на высоте и хотел жить всегда, я это чувствовала сердцем и душой, которая рвалась на части от жалости, боли и ярости.
  Кьяра терпеть не могла, когда обижают её семью, друзей, а тем более нарушают весь жизненный путь. Он у каждого человека свой, а Кьяра лишь не давала искусственно созданным обстоятельствам изменить предначертанный путь того или иного человека. Дедушка Боб был самым дорогим человеком, который всегда давал те или иные советы своим напором, поступками и любовью к своей семье. Всё, что он делал, он делал ради семьи, а идеи и инновации, рождённые в его голове, предназначались для всего человечества. Единицы были лишь тем количеством единиц, которые позволяли ему самый рискованный прыжок в будущее, необычный взлёт и полёт фантазии. Фантазии у всех бывают разными, но не всегда они рождаются у тебя на глазах. Дедушка Боб мог годами искать тот или иной способ превращения одной мысли, яркой фантазии, чтобы придумать что-то ещё новенькое и необычное. Писатель Жюль Верн в своих произведениях описывал разные конструкции, которые действительно изобрели спустя много-много лет. Умение опережать своё время даётся не каждому и дедушка Боб это прекрасно понимал. Дедушка обожал его книги, которые читал и перечитывал. Возможно, что именно они сделали его таким новатором идей и проектов. Лилия печально вдохнула, чувствуя, как ярость Кьяры рвётся на волю, разыскивая того, кто мог сотворить такое с её любимым дедушкой.
  - Прошу прощения, - вырвалось у меня, - вы перепутали мистер Диллон, я врач. Мне надо провести ещё одну консультацию. Если не ошибаюсь, то у вас идёт отравление всего организма через кожу. Это легко исправить и через пару дней вы почувствуете улучшение и сможете вернуться домой, - мои глаза улыбались, рассматривая пациента, который поверил мне или её глазам, в которые он смотрел не отрываясь.
  Белые подушки делали его ещё бледнее, ещё меньше, чем он был на самом деле. Этого не пожелаешь и своему врагу, но смотреть на это страшно, ужасно, неприятно.
  - Извините, но я принял вас за мою внучку, она где-то путешествует по миру и мне её не хватает. У вас такие же прекрасные глаза, которых мне никогда не забыть, - пристально посмотрел на меня, пытаясь отыскать свою любимую внучку Кьяру, и он не отступал и не сдавался, впрочем, как всегда.
  К сожалению, я была на полголовы меньше её, а маска и мешковатый врачебный костюм скрывал фигуру, которая и так не подходила его внучке. Он с сожалением посмотрел мне прямо в душу, чувствуя боль утраты, отчего моё сердце сжалось в крохотный комок, готовый разорваться от переполнявших чувств. Он меня любил и я его, странно, но, правда. Слёзы наворачивались на глаза, и с этим надо было что-то делать. Жалость никогда ранее не жила в сердце Кьяры, но её чувствовала Лилия, чьё тело было лишь сосудом с горьким осадком на дне. Вкус смерти ей был знаком, а аромат второй жизни был самыми лучшими духами для неё. Эти молекулы начинали появляться не откуда, успокаивая сердце Кьяры. Лилия оставила все жалости и сожаления в прошлом, вдохнув смелость и решительность, так необходимые для дальнейшей деятельности, время решало всё!
  - Через несколько минут вам проведут небольшую операцию, а сейчас вам пора спать мистер Диллон, - моя улыбка, как и прикосновение, были невесомыми, а де-душка Боб спал самым крепким сном, который давным-давно покинул его.
  Я вышла из палаты и подошла к медсестре, которая работала на компьютере.
  - Мне нужен доктор О"Нил, пластический хирург для консультации случая мистера Диллона.
  - Одну минутку доктор Эванс, - она прочитала мою фамилию на пластиковой карточке, а имя мистера Диллона имело волшебное действие, которое открывало все двери и решало все проблемы большие и маленькие.
  Здесь не бродили посторонние, особенно, медицинский персонал самого разного уровня. Закрытый доступ в этот центр намного упрощал жизнь охране, которая тщательно проверяла на входе всех, используя систему распознавания, созданную в этом прекрасном здании корпорацией дедушки Боба. Пока никому не удалось взломать её и приблизиться дальше второго уровня защиты, а их около пятидесяти. Просто-напросто программа реагировала только на трёх человек, которые стояли у истоков создания программы и работали с ней, создавая и совершенствуя её. Конечно, наша семейка не в счёт, так как Моника подсказала идею, но не доработала её до конца. Сегодня у неё был шанс разобраться с этим делом и поставить жирную точку. Она должна понравиться Дрейку, а он ей. Сейчас они заняты непростым делом там, где находится самый большой секрет дедушки: царство майора Стивенсона.
  Доктора пришлось ждать почти полчаса, он заканчивал очередную, плановую операцию.
  - Доктор Эванс! - протянула руку, а тот осторожно пожал, - вы мне нужны для консультации мистера Диллона, прошу вас, - я пошла вперёд, а он за мной.
  Мы вошли в палату, где рука пациента покоилась на столике, а медицинские инструменты были разложены около передвижного столика.
  - Вы должны удалить кожу на руке, вот здесь и вот здесь, - я нарисовала карандашом четкий овал.
  - Прошу прощения, но я не работаю вот так, мне нужны анализы и консультация пациента и я устал после операции, мне надо отдохнуть час, - он вздохнул так тяжко, что моё сердце дрогнуло на пол доли секунды чисто по-человечески.
  - Все инструменты есть, а операция это вопрос времени. Времени у него нет, время работает против него. Приступайте коллега! - подтолкнула его к рабочему месту.
  - А вы сами, почему не сделаете операцию? - он удивлённо спросил у меня.
  - У меня другая специализация, я женский врач, гинеколог, - ответила просто, а тот опешил от моего чистосердечного признания.
  - Почему надо удалить этот участок кожи? - он ждал ответа с осторожностью, зная мою интересную специализацию.
  - Его отравили, зашили отравленными нитками, вот они и начали распространять по всему организму яд. Если удалить этот участок, где сконцентрирован яд, то очистка организма пойдёт быстро.
  - Хорошо, где скальпель? - он посмотрел на инструменты, не понимая, где достала такие шикарные инструменты, последний писк медицины врач гинеколог.
  Скальпель мгновенно обвёл контур по кожи, а я в это время держала за руку де-душку Боба.
  - Теперь снимите эту кожу и положите в этот контейнер.
  - Хорошо, а зашивать, кто будет? - он спросил, осторожно вырезая три шва, которые держали эту отмеренную полоску кожи, но так и не дождался ответа на свой вопрос.
  Он работал с ювелирной точностью, от которой была в восторге. О"Нил был лучшим пластическим хирургом этого города, поэтому и работал здесь по приглашению самого мистера Диллона. Вероятно, из-за этого он согласился на операцию в полевых условиях, без всякой подготовки. Но для такого специалиста это семечки.
  - Благодарю вас коллега, инструменты ваши, - я расщедрилась, - дальше всё сделаю сама.
  - Мне? Правда? - он не верил своим ушам, забыв обо всём на свете.
  - Конечно, если никому не расскажете, что вы тут делали. Эта тайна спасёт ему жизнь. Спасибо! - я протянула руку, а он пожал её.
  Он повернулся к выходу, забыв обо всём на свете, даже о своих новых инструментах, которые хотел и желал держать в руках во время операций.
  - Ваши инструменты, вы забыли коллега, - протянула коробку, а он взял её и вышел, не понимая, что здесь делает и как оказался, я-то уже поработала с ним.
  Теперь надо подкрепиться и поставить на ноги дедушку Боба. Перчатки отправились в пакет, а парочка шоколадок стремительно исчезли внутри меня, оставив аромат ванили на губах, необычайно любимый и мною обожаемый. Мгновенно пальцы соединили открытую рану, от которой через несколько секунд не осталось и следа. След, конечно, остался, и мне пришлось вытереть кровь влажной салфеткой, не забыв положить её в контейнер. Я уже знала, кто замочил нитки в ядовитом растворе, высушил их и принёс на операцию. Эти данные поступили к майору Стивенсону, который замер, чувствуя что-то не то в своей голове, в которую давно никто не влезал. Он с радостью вздохнул, понимая, что мисс Кьяра жива и обязательно поможет мистеру Диллону, который сдал за двое суток и был похож на Кощея Бессмертного. Вероятно, жил на свете человек так долго, что жить устал, вот и, занимаясь самоедством, превратился в худого и страшного старика, жутко жадного и очень коварного. Разве у таких людей бывают друзья? Короче говоря, просто неуравновешенного человека с кучей фобий по поводу и без такого. Правда, о Кощее мало кто помнит, все дети любят сказки об астронавтах и страшных пришельцах с кучей рук, ног и голов.
  Слёзы выступили на глазах Дрейка, раскрыв его сентиментальное сердце и широкую душу верного друга и коллеги. Работодатель и подчинённый давно исчерпали себя, поэтому они всегда были друзьями и коллегами, уважающими работу каждого. Моника чувствовала моё участие, но лишь улыбнулась и продолжила работать на двух консолях одновременно, заодно переваривая полученную информацию от нас. Пока они не были представлены официально, а для Дрейка она была лишь юным гением. Она его не разочаровала, но вызвала зависть у коллег, которые смотрели за её работой с восторгом и фантастическим восхищением. Для них это было впервые, а для Моники лишь очередная задача по математике, которую надо решить самостоятельно. Стивенсон немного отвлёкся, фантазируя, и чувствуя, что вскоре исполнится мечта мистера Диллона увидеть любимую внучку Кьяру, которая где-то путешество-вала, а теперь вернулась. Она ближе, чем он мог себе представить, и эта новость взволновала его.
  Полученные данные и имя убийцы стало самой крепкой нитью, которой он по-тянул на себя изо всех сил и постарался устоять на ногах. С каждой минутой работы на консоли клубок становился всё меньше и меньше. Забытые ощущения подгоняли майора Дрейка и его команду. Это самые приятные моменты на работе, которые превращаются бальзамом для сердца и души. Как он любил и боготворил старые и забытые моменты работы с мисс Кьярой! Ему не хватало наших отчаянных походов по лезвию ножа, когда отправляясь на совещание, могли не выжить после покушения. Это было тяжело вспоминать, но возможности мисс Кьяры всегда впечатляли и вызывали восхищение. Старые времена вернулись, и это было замечательно! Груз времени слетел с его плеч, и он гордо расправил плечи, чувствуя былой азарт, которого сейчас не было. С одной стороны это было хорошим знаком спокойной и размеренной жизни, но всегда хотелось вспомнить времена работы с мисс Кьярой. Мозг гудел, отыскивая забытые фразы или слова, чтобы вспомнить такое, что вспомнить казалось невозможно.
  В это время я держалась за лицо, восстанавливая внешний вид самого лучшего в мире дедушки. Силы возвращались с бешеной скоростью, а я с любовью смотрела на плоды своих рук. Руки были золотыми, и мне нравилось это ещё сильнее. Любовь подгоняла меня, исправлять человеческие ошибки, которые мешают, не дают нам жить так, как положено по судьбе.
  "Вот она, наша судьба!" - вздохнула я, чувствуя, как исправляется положение. Мы постоянно вмешиваемся в жизнь словом и делом, решаем чью-то судьбу с лёгкостью, не думая о последствиях. Мы не Боги, мы просто обычные люди, которые жи-вут под покровом божьим и выполняют его полностью слово в слово. Это мы думаем, что творим новый мир, а сами по-прежнему топчемся в том же переулке, ожидая зелёного света светофора, чтобы перейти улицу и новый рубеж. Просто мы тут ока-зались первыми.
   - Как вы себя чувствуете, мистер Диллон? - он повернул голову на голос и от-крыл глаза, такие яркие, молодые и удивительно и живые, впрочем, как всегда.
   - Кьяра?! - он изумлённо смотрел в мои голубые глаза, отыскивая свою внучку в остальном теле, я это поняла сразу, даже не читая мыслей.
   - Извините, но вы ошиблись мистер Диллон! - мягкий отказ не смутил старика, а лишь заставил нахмурить брови.
   - Нет, я никогда не ошибаюсь! У вас её глаза! - он привстал с подушки, а потом сел в кровати.
   - Вы ошиблись мистер Диллон, - мягко ответила я, улыбаясь, и продолжила свой маскарад, готовый раскрыться, - как вы себя чувствуете, мистер Диллон?
  - Нормально себя чувствую, а что? - он пытался продырявить во мне самые на-стоящие дыры до стены за моей спиной, что, безусловно, радовало меня, конечно, внутренне.
  - Извините, но я как врач интересуюсь вашим состоянием. Если бы я была архитектором, то интересовалась бы о том, как понравилась вам моя планировка дома.
  - Не заговариваете мне зубы! Я отлично помню глаза своей внучки Кьяры и буду помнить их всегда! - он вскочил и принялся расхаживать по комнате, как обычно в минуты волнения, особого и неподражаемого.
  - По-моему, вам пора домой мистер Диллон! Вы отлично себя чувствуете, и вас держать ещё одну ночь не имеет смысла - снова мягко уточнила и улыбнулась, но маска скрыла улыбку.
  Казалось, что только сейчас до него дошли мои слова, и он остановился посере-дине комнаты, не понимая, что он самостоятельно ходит. Он развёл руки в сторону и посмотрел под ноги, прямо на пол, явно отыскивая ответ на своё состояние. Его кач-нуло в сторону, но он устоял. Упрямый старик! Полчаса назад был не в состоянии шевельнуть рукой от слабости и вздохнуть на полную мощь лёгких. Ощущения та-кие, как и до операции, которая прошла для него незамеченной. Чувство восторга и знакомое ощущение присутствие руки Кьяры, взволновали старика до самой души. Сон благоприятно сказался на его организме, а дух любимой внучки витал рядом. Мне было жаль старика и моё сердце дрогнуло, второй или третий раз за час. С род-ными и любимыми всегда так, поверьте.
  - Я провожу вас, но сначала помогу переодеться, - он не возражал, зная, что это не последний сюрприз на сегодня и вскоре мы покинули медицинский центр, в кото-ром мы не нуждались.
  Лифт взметнул нас наверх туда, куда хотелось лично мне. Терпеливо соблюдали инкогнито, но я-то чувствовала, как ему хочется меня обнять сейчас и сказать пару слов. Квартира Кьяры беспрекословно впустила нас, а дедушка Боб обхватил меня в охапку, едва захлопнулась дверь. Он сразу догадался, кто мог одним движением руки открыть дверь квартиры внучки. Мало кто из жильцов всего дома знал, где живёт его внучка, не говоря о кодах проникновения в её царство. Царство было простым и незамысловатым, таким, какое должно быть гнёздышко настоящей женщины. Уютное гнёздышко, куда можно взлететь на лифте и отдохнуть от всего мира. Кьяра обожала квартиру и студию, чтобы время от времени расслабиться. Нарисовать карандашом несколько пейзажей, далёкой и родной Венеры, подарившей ей всё. Всё, что окружало её снаружи и изнутри, подарив любовь на все времена.
  Но как можно было расслабиться в нашем мире, когда каждый, кто мог, следил за другими, а другие следили за ним и так далее?! Сложный современный мир, на-пичканный электроникой, постоянно усложнял обычную жизнь, в которой от человека требовалось лишь одно: выжить в любой ситуации и продолжить свой род. Незамысловатые желания не всегда шли в ногу со временем, но если успевал один, то другой опаздывал и вечно догонял. Сейчас не так важно, кто опаздывал, а кто догонял, просто это была жизнь, как наша ДНК, лихо закрученная и всегда готовая ко всем перипетиям судьбы человеческой. Кьяра хотела жить, как любая женщина на планете и как ей это удавалось другая история, о которой вы немного знаете. Жизнь постоянно меняется, как ваши желания или пожелания, вкусы и так далее. Кьяра жила в этом изменчивом мире, меняясь и становясь такой, какая она есть.
  - Я знал, я чувствовал, твои глаза мне не забыть, - шептал он мне в макушку, размазывая слёзы по щекам, трясущимися ладонями, - никогда...
  - Извини дедушка, но не могла вот так сразу сказать, я за тобой соскучилась! - мои слёзы соединились с его водопадом, который начался заливаться в ухо.
  - Ты бросила старика! Почему? Почему, Кьяра? - он спрашивал лишь об одном, самом волнующем вопросом, приняв вместе с глазами Кьяры меня полностью и бесповоротно, чувствуя и видя своим сердцем, таким дрожащим от ритма самбы.
  - Так было нужно дедушка, так нужно. Это просто судьба! Я рада тебя видеть, мне тебя так не хватало! - я держала его за руку, боясь отпустить её, как красочный сон, мгновенно исчезающий из головы.
  - Ты надолго? Решила меня спасти, старого и немощного дедушку? - он смотрел мне в лицо, пытаясь сразу прочитать ответ на вопросы, а сердце колотилось раненой птицей в груди, оставляя боль и переживания.
  - Конечно, я знала, что без меня тебе не справиться, я тебя люблю! - мои глаза вновь увлажнились, Лилия была ужасно сентиментальной!
  - Спасибо тебе за всё! Ты меня до сих пор выручаешь и заботишься, словно я ребёнок. Это я должен помогать тебе, беречь и охранять! Я старший! Я глава семьи! - вздохнул дедушка, сжимая руку, - пусть самый старый и слабый, но я тебя люблю! Как мне тебя не хватает, если бы ты знала!
  - Знаю и чувствую всегда, поэтому приехала спасти тебя и нашу семью. За мной стоит лишь один охранник, это Микеле, он передаёт тебе привет. Скоро ты его уви-дишь, он приедет зимой на пару недель. У него будут дела с Дрейком. Это касается вашей охраны и не только. Моя дочь разрабатывает новую программу и уже сама ус-танавливает её в царстве майора Стивенсона. Подожди чуть-чуть, и ты познакомишься с моей красавицей! Сейчас каждая минута на счету, ты сам знаешь.
  - Я увижу свою правнучку? - поразился дедушка Боб, - ты разрешила ей приехать? Ей не грозит опасность? Какая она, маленькая принцесса? - горящие глаза на-помнили мне его прежнего, и я улыбнулась, почувствовав, как тяжесть и волнения ушли в прошлое, сели ненужным грузом у ног, который легко переступить.
  - Всё будет хорошо, они остановятся здесь, в этой квартире, и ты сможешь видеться с ней намного чаще. Завтра к тебе приедет один друг, который будет тебя охранять, пока Дрейк не выловит исполнителей. Его зовут Гиз, он тебе понравится. Мы с ним подружились, когда похитили Лео, а потом нашли и его, он такой, как и я, только у него другая специализация. Он самый невидимый и опасный охранник, которого нет среди людей, но я не могу открыть все его секреты.
  - Он с Венеры? Лео похищали?! И ты мне ничего не рассказала? - он был возмущён свалившейся на него информации, а потом печально добавил, - не хотела бес-покоить старика...
  - Да, он Плащ, так называют охранников самих Хранителей. Хранитель - это как президент одного континента, но у нас на Земле такое невозможно. За Лео не переживай, там время было против нас и каждая минута играла огромную роль. Мне помог Воин мира, которому Кьяра отдала свою жизнь и медальон. Это её предназначение, она родилась только для этого. Если бы она этого не сделала, то потеряла бы свой дар, а дети были бы обычными детьми без выдающихся успехов и каких-то удач, счастья в жизни, цели. Это лишь для её семьи, но при этом весь мир мог рухнуть в бездну, а выжили бы единицы. Не факт, что мои родные спаслись, а всё было бы замечательно. Воин мира это самый честный и преданный миру человек. Его невозможно подкупить и даже вычислить. Поэтому, Кьяра отдала ему свой дар, чтобы он спас весь мир незаметно, и он это сделал, мы это сделали. Всё это так сложно и чем меньше ты знаешь, тем лучше спишь. Это игры самой высшей лиги, там президентские за кулисные игры стоят на пару ступеней ниже. Эти люди хотят править всем миром, Вселенной, а не одной страной. Ладно, не будем о политике. Ты пригласишь меня к себе и моих родителей? Хочу посмотреть на них, а меня представишь, как врача. Договорились?
  - Конечно! - дедушка светился от предвкушения встречи семьи под крышей дома, который был для него семейным гнездом, в которое любили слетаться все члены семьи, - они будут рады моему выздоровлению. Моя правнучка придёт с тобой?
  - Конечно, куда же я её дену?! Майор устанет от её присутствия и непосильной работы, которую надо сделать быстрее быстрого, почти как в старые времена. Кьяра не может ждать так долго, а твои враги гулять на свободе вольготно и смело. Время уже начало обратный отчёт для твоих врагов.
  - Так завтра в шесть? Это не поздно? - почему-то взволнованно произнёс дедушка Боб, а я рассмеялась, чувствуя его страх и желание увидеть Монику.
  - Нет, всё нормально, Моника будет рада к нам присоединиться, как и Дрейк с Нэнси, для общей картины и он твой друг, а она его жена.
  - Как скажешь дорогая, для тебя любой каприз! - он улыбнулся так, что сердце снова дрогнуло, а любовь вцепилась пальцами в сердце, которое почему-то щемило и сжимало от переполнявших его чувств.
  Он смотрел на меня помолодевшими и счастливыми глазами, гордо расправляя впалую грудь, а мне от этого становилось немного смешно и безумно тепло на душе! Он смотрел на меня и видел свою любимую Кьяру, не замечая другой внешности. От Кьяры остались только глаза, пронзительные и бездонные, притягивающие и любящие. Пара шоколадок скрыла лишь швы, придала немного сил для передвижения и после обеда подлатаю дедушку как надо. Это вопрос времени, но никак не сил.
  Я с удовольствием крутилась у плиты, а дедушка с восхищением смотрел на мои виртуозные движения, положив локти на стол. Вскоре аромат готовящегося мяса и пирога наполнил кухню и квартиру теми самыми ароматами, которыми пахнет жилое жильё. Моя любимая отварная картошка превратилась в золотистое пюре, за которым я так соскучилась. Почему-то на острове оно было не таким вкусным, как здесь. На острове с её жарой и прочими тропиками в пищу добавляют много специй, как и всегда на острове среди тёплого океана. Это сохраняет продукты дольше, хотя холодильники на солнечных батареях есть почти в каждом доме. Эти пряности и специи использовались веками и произрастали на острове, так почему бы их не применить? Вот именно, почему!
  Бутылка двухсотлетнего виски появилась из недр шкафчика, как из сейфа, а потом янтарная жидкость проворно скользнула в бокал. Дедушка Боб приободрился, словно вспомнил молодость. Возможно, это было и так. Почему-то он всегда был каким-то старомодным, весь притрушенный нафталином, как и интересное слово. Словото, какое старинное с непонятным значением! Это вводило многих его конкурен-тов в заблуждение и на него смотрели, как на динозавра бизнеса. Он действительно был динозавром, прекрасно зная бизнес до последней точки или немого пробела. Да, внешний вид, жесты, привычки пить по сто граммов виски были из позапрошлого столетия, но они надёжно прикрывали пытливый ум. Это настоящие английские корни давали о себе знать, хотя он не был на родине очень давно. Его четырежды, если не в два раза больше, прадед был сэром и графом во времена французского Наполеона, а дедушка Боб очень был на него похож. У них в семье осталась лишь небольшая миниатюра, написанная маслом, которая бережно передавалась старшему сыну в семье. Он мне показал её, когда мне было чуть больше пяти лет во время нашего второго посещения семейного воскресного обеда. Доверие. Он оказал мне такое доверие, что тогда не могла понять и осознать своим детским умом, но чувствовала, что это большая честь. Честь, которую кто-то может оказать, полностью понимая слово "честь". Действительно, честь либо есть, либо её нет. Я держала её в руках, и вся история семьи открылась мне, как книга с картинками. Портреты в зале блистали белыми завитыми париками, но казалось, что глаза живые и любознательные так удачно прописанные художником, вот-вот повернутся в твою сторону, видя тебя насквозь. Многих портретов дедушка не видел, они не сохранились до его рождения, жаль безумно, но жалостью тут сыт не будешь.
  Действительно, традиции это одно из самых больших семейных ценностей. Можно быть непримиримым, эпатажным, бунтарём, но традиции семьи это святое, что неподвластно изменить времени и прочим силам. Законы пишут депутаты, а се-мейные традиции устанавливаются одним самым важным членом семейства, который всегда стоял на защите своей семьи от внешних факторов и чьих-то законов, которые меняются под влиянием кого-то и времени. Лишь через сопротивление всему этому семейному постоянству, происходит их понимание. Так приходят настоящие духовные ценности, семейные ценности и важность семьи. Семьи, которая не просто так свалилась на тебя, оберегая с первого твоего вздоха. Именно семья всегда за тебя и всегда окажет помощь и поддержку, любя тебя по-прежнему и по-своему. Только из семей состоит общество со своими духовными и материальными ценностями, писанными и неписаными законами, а из слияний общества рождается государство. Нерушимая связь династий, пронесённая через время и эпохи.
  Государства за последние сотню лет остались на своих землях, но изменили многое в правление страной, стали другими, изменив своим традициям, принципам и законам. Тотальная слежка сильно изменила мир, показав всему миру настоящее за кулисье, дно, чужие страсти. Почему так? Очень просто, все люди планеты поняли, что правительство, чиновники такие же люди, как и все. Им не чуждо воровство, обман, подлог, предательство ради единиц, ставшим неким божком во всём мире. Карьеры стремительно разрушались, богатые становились нищими, почти как в далёкие годы великого кризиса Америки. Когда-то была такая страна, развалившаяся на три части из-за неутолимого желания покорить весь мир, забыв о своём коренном населении. Все как всегда хотели власти и получали её самыми разными способами. Но всё это меркло на фоне моего дедушки Боба настоящего стоика, который был словно старый трёхсотлетний дуб. Его корни ушли глубоко в землю, а ветви раскинулись во все стороны, превратившись в огромного красавца, от которого глаз не оторвать!
  Дедушка водил носом, а ноздри трепетали, опалённые парами алкоголя, который внезапно стал не так моден в наше время. Алкоголь заменили таблетки, а это всегда проще и быстрее, да и безопаснее. Бросил таблетку в стакан с водой и пожалуйста! Выпил такой стакан за ужином, чувствуется лёгкое опьянение, а через час тянет в сон, и утром голова не болит! Количество таблеток не влияет на степень "упитости", поэтому будьте экономны! У современных бизнесменов не было времени просто так расслабиться с друзьями обычным вечером по естественной причине. Друзья стали самой большой роскошью в мире, которую действительно не купишь за единицы. В мире, где единицы стали всем, а шпионаж стал нормой, доверие, дружба, вера утратила свой смысл. Все ценности пошатнулись, нарушая кирпичики духовности души.
  Проворно скользнул в руку бокал, а старый дуб лишь слегка пошевелил кроной, пышной и почти седой. Седина, как известно, украшает мужчин, делая их солиднее, а ты испытываешь доверие к мужчине с благородной сединой. Это идёт на каком-то интуитивном уровне, и я была рада блеснуть интуицией и всем остальным ради его драгоценного здоровья.
  - Ты знаешь, как побаловать старика, - прошептал он и сделал глоток, блаженно прикрыв глаза и отключившись ото всего мира на несколько секунд.
  Я не стала ему отвечать, сделав вид, что не расслышала его слова, замерев вместе с остальным миром в ступоре. Кьяра любила старика, и он отвечал ей тем же. Лилия поняла, почему душа Кьяры рвалась сюда, и это открытие мокрой пеленой заволокло глаза. Слезинки одна за другой скользнули вниз по щекам, заставляя сжиматься сердце и чувствовать эту любовь. Любовь сильную и нежную, крепкую и трепетную, которой хватит навсегда. Она последней каплей будет вытекать из его ослабленного временем сердца, но и тогда он будет помнить всех нас любимых и любящих. Сейчас его время не пришло, но от будущего сжималось сердце. Мне будет его не хватать, хотя сегодня я первый раз вижу любимого дедушку Кьяры.
  - Ты плачешь? - не то спросил, не то растерянно поинтересовался дедушка, за-метив мокрые дорожки на щеках.
  - Всегда после лука, ты же знаешь, - ответила ему с улыбкой, чувствуя новый прилив нежности и любви, но с дедушкой всегда так!
  - Знаю, но ты никогда так долго не рыдала, да и лук порезала давным-давно, - философски излагал дедушка и снова глотнул из бокала, скрывшись за кругом стекла.
  - Вот такая я стала, но разве это что-то меняет? Через десять минут будем ку-шать, накрою в гостиной, - поставила его в известность.
  - Хорошо, мы идём, - с этими словами он подхватил бокал и, упёршись другой рукой в столешницу, встал.
  Его немного штормило от алкоголя, поэтому ловко взяла его под руку и проводила до стола. Белоснежная кружевная скатерть была придавлена бутылкой виски, а потом и полупустым бокалом. Горячий хлеб из электрической печки заставил заур-чать сразу два, а не один желудок, выдавив одинокую слезинку из глаза дедушки. Она предательски засияла в уголке его глаза и проворно прыгнула вниз, минуя рес-ницы. Он побоялся вытереть её, чтобы я не видела, как плачет от радости. Но мне не надо смотреть ему в лицо, чтобы знать, что творится у него на сердце. Аромат свежее испеченного хлеба был самым невероятным и вкусным ароматом в мире, который будет желанным всегда и везде. Жаркое и картофельное пюре возникли на столе, а вслед за ними салат из томатов разных цветов и вкусовых оттенков, щедро посыпанный зеленью, как он любил.
  - Приятного аппетита дедушка! - с этими словами поставила тарелку около него и наполнила бокал виски.
  - Спасибо дорогая и тебе приятного аппетита! - он крутил тарелку, явно не зная, с какой стороны вкуснее.
  Я со скоростью закидывала в себя пищу, и дедушка заметил это, но ничего не сказал, думая о моём голоде и усталости после заботы о нём.
  Когда пошла за второй порцией он поднял брови, недвусмысленно намекая на то, что должна рассказать о своём огромном аппетите, столь необычном.
  - Это необходимо для восстановления твоего организма. Через продукты я полу-чаю силы, необходимые для восстановления другого организма потому, что отдаю свои. Так было с твоей рукой, но это делаю только для своих родных и друзей, кото-рые об этом никому не расскажут. Они-то и так не расскажут, я могу стереть все воспоминания, но это опасно. У меня уходят последние силы, и я сама могу стать слабой и погибнуть. Это не так просто, как кажется на первый взгляд, а теперь приступим, - встала из-за стола и села рядом с ним.
  Его рука была тёплой, но ещё слабой, измождённой, как и весь организм. Мне приятно было смотреть, как натягивается кожа на лице, а глубокие морщины исчеза-ют полностью. Зрение было восстановлено, сердце начало своё очищение по всем сосудам, а я подставила пустой бокал под его нос. Несколько капель густой и чёрной крови закрыли дно, но поток не прекращался. Дедушка начинал бояться, что истечёт кровью и его сердцебиение ускорило свой бег. Бег от неприятности и чего-то непо-нятного выключила, как горевший торшер, а он спокойно ожидал окончание необычной процедуры. Салфетка вытерла кровь с кожи, а почки и печень были восстановлены за эти секунды. Суставы больше не скрипнут, да и не станут так болеть, словно старость пришла давным-давно, а потом ушла, перепутав адрес.
  - Вот и всё, я за добавкой, - встала с места, ловко налила в чистый бокал виски и убрала бокал с кровью, чтобы не смущал нас своим внешним видом.
  Дедушка залпом выпил виски, таким образом, прогнав свой страх, и уставился в скатерть, словно впервые увидел её, но это так и было. Зрение-то восстановилось, и он стал видеть всё! Мельчайшие переплетения нитей сплетались в определённый рисунок, а он смог рассмотреть всё! Ладонь скользнула по скатерти, расправляя неви-димую складку, а ноготь упёрся в рисунок. В рисунок, которого раньше не было, а теперь он видит все нити и их переплетение в сложный рисунок. Он покарябал его ногтем, точно попадая в цель, и с удивлением взглянул на меня.
   - Я так хорошо вижу? - осторожно спросил он, словно не верил мне и переменам, внезапным и таким приятным.
  - Да, у тебя организм, как у сорокапятилетнего мужчины, береги его, - скромно ответила ему, до сих пор не верившему всему, что происходило с ним здесь и сейчас.
  - Так я могу, - тут он закашлялся, не решаясь спросить то, что всегда волнует мужчин в любом возрасте, не зависимо от положения в обществе.
  - Конечно, можешь! Тебе сорок пять лет дедушка, а что ты делал в такие-то годы? - вкрадчиво спросила его, а он внезапно покраснел, явно вспоминая ту самую маскировку и рыжую бестию с умопомрачительной фигурой, с зелеными глазами на пол лица, которые ей достались даром, то есть от природы.
  Мне тоже было интересно с кем она сейчас, но он отпустил эту мысль, а я тут же не забыла про неё. Рыжая бестия лишь слегка подправила фигуру в спортивном центре, а остальное ей досталось от мамы, первой красавицы небольшого городка. Красота принесла ей немного славы, мозги нашли отличного парня и кандидата в мужья, а сочетание некой старомодности со всеми перечисленными достоинствами, преподнесли в дар любовь. Любовь, такое забытое чувство, что ей самой не верилось в это чувство. Она любила мужа, а муж её. Трое детей стали плодами той любви, но вся красота досталась Стефании, рыжей бестии. Дедушка совершенно случайно обнаружил её на выставке современного искусства и не упустил возможности познакомиться с красавицей. Зелёные глаза, белоснежная кожа, копна рыжих волос и пухлые губы с невероятным блеском на них были оценены по достоинству дедушкой Бобом. Он был старше её в два с половиной раза, но естественная красота спасла не только мир, но и его чувства, которые подтаяли за десятилетия брака. Она была его слабостью, которую он позволил себе для души и сердца, которые должны отдыхать хотя бы пару раз в месяц. Дедушка просто не устоял перед её чарами, а она воспользовалась ситуацией, чтобы жить в своё удовольствие. К сожалению, мамины мозги достались её успешной сестре, а все остальные качества от родителей брату. Она скромно жила в своём мирке, занимаясь в основном только собой, иногда впуская материальный достаток, необходимый для содержания своего мирка. Мистер Диллон был тем самым материальным достатком, который мелькал и присутствовал в её жизни какое-то время. На большее её не хватало, но как раз это устраивало старого ловеласа. Жизнь иногда подкидывает нам трудности, а иногда и радости, смотря кому, и что именно досталось, да как это воспринялось.
  Мне не составило труда отыскать Стефанию и послать ей привет от старого знакомого. Она с удовольствием ответила, радуясь за приятные воспоминания. Эта картинка передалась дедушке, который не ожидал такой прыти от внучки и от себя. Ему было очень приятно, что она его любила в какой-то степени и в глубине души. Пусть любовь плескалась на самом дне души, но она была. Он всегда был добр и уважителен к ней, а она отвечала взаимностью. Это было не из-за денег, а из-за общения, которое помогало ей жить сейчас и выживать в дальнейшем. Единицы способствовали лишь комфорту, который она любила, но её страстью был и тренажёрный зал. Это давало ей здоровье и силы, как и чувство значимости. Теперь старый друг в прямом и переносном смысле снова возникнет на её горизонте, открывая ей новые горизонты. Улыбка счастья возникла на её губах, а дедушка растаял от нежности. Алкоголь помог стать ему немного или несколько пластичным, плаксивым в душе, а слабости выскочили наружу в виде пары слезинок.
  Его последняя и поздняя любовь делала его счастливым по-своему, а Кьяра про-стила ему слабость. Любовь пересилила здравый смысл, но это всегда бывает рано или поздно в любовном романе или истории. Мне было приятно смотреть на мистера Диллона, который был счастлив от сюрпризов судьбы из рук внучки. От неё он бы принял и яд, лишь бы его семья не пострадала. Сейчас он принимал Стефанию, как возмутителя спокойствия его сердечных тайн, открытых маленькой внучкой в лифте.
  Ловко орудуя вилкой, быстро справилась с новой порцией, и тут мне стало хо-рошо в прямом и переносном смысле. Просто-напросто, организм полностью восстановился, мысли заструились легко и непринуждённо во всех направлениях, а их всегда было много. Моника улыбнулась, чувствуя смущение прадедушки, но он-то об этом не знал и совершенно не догадывался. Дрейк с подозрением посмотрел на лицо юного гения, а она улыбалась такой счастливой улыбкой, что и ему захотелось улыбнуться. Улыбнуться от всей души, а такое бывает очень редко на его работе, но намного чаще дома. Вместе с сыном он научился улыбаться, как в детстве и это ему нравилось до чёртиков!
  - Мистер Диллон спасён, и он себя отлично чувствует, - шепнула Моника наклонившемуся майору Стивенсону, а тот резко выпрямился, не ожидая такой сверхсек-ретной информации.
  Моника промолчала за рыжую пассию, чтобы осталась жить хотя бы одна пра-дедушкина тайна. Майор Стивенсон слишком примерный семьянин и не поймёт походов налево старого ловеласа, какая бы мужская дружба не связывала его. Он-то не знает, что организм мистера Диллона помолодел лет на двадцать пять, если не больше. Мама постаралась для своего любимого дедушки от души.
  - Откуда ты знаешь, - прошептал Дрейк, чувствуя слабость в ногах и невероятную догадку, мгновенно пронзившую его мозг, работающий как швейцарские часы.
  Почему-то он себе доверял в такие острые моменты озарения, но боялся их. Кто-то называл это интуицией, а он называл только озарением. Его мозг мгновенно проделывал кропотливую работу и выдавал владельцу безумную мысль с немыслимым содержимым. По идее содержимое мысли являлось шансом один на миллион или на все десять миллионов, но оно почему-то исполнялось. К счастью, таких моментов было мало, а сейчас это было счастьем. Вот такая странная жизнь!
  - Ага, вы правильно поняли, но это ещё больший секрет! - озорные спелые виш-ни смотрели ему в душу, а он понял, что в них тоже нет дна.
  Мисс Кьяра обладала пронзительными, бездонными голубыми глазами, а у дочери чёрные омуты сплошного веселья. Голова работает, как и у матери, но кто отец? Задал себе вопрос и тут же на него ответил, неожиданно вспомнив глаза телохранителя Микеле Томсона. Мелкая гениальная дочь творила такое с консолями, что все лишь смотрели на её работу, не стараясь запомнить. Запомнить было невозможно, сложно, а скорость работы превосходила всё, что имели они вместе взятые. А за отца она сама подсказала, вложив запоздалую мысль в его голову.
  - Ты тоже можешь, - начал он попытку разобраться в данной ситуации, но его тут же перебила Моника.
  - Ага, - коротко ответила ему, и добавила мысленно, - читать чужие мысли, как мама. Это передаётся по материнской линии и только девочкам! Мы же с вами разговариваем, а нас никто не слышит!
  Хитрая улыбка превратилась в улыбку превосходства, а майор вздохнул и попы-тался не думать о мисс Кьяре, но её глаза возникли в памяти и их оттуда не стереть. Конечно, надо не думать о телохранителе, да и о таблетках честности, которые так проворно и ненавязчиво провели его. Он сожалел о том, что лично сам попал в инте-ресное положение, не ощутив звоночков тревоги, а должен был почувствовать некий дискомфорт. Несколько лет отсутствия мисс Кьяры вновь подарили те самые чувства вечного ожидания и действий, стремительных и результативных. Конечно, я поняла и оценила желание дочери высунуть язык и невольно улыбнулась такому желанию, она вся в отца! Дедушка Боб подозрительно посмотрел на меня, пытаясь понять причину моей улыбки, списывая всё на ту рыжую. Я не стала ему ничего объяснять лишь по одной причине, мне хотелось сделать сюрприз.
  - Таблетки качественные, но не в нашем случае, мы отдельная семья! Вот так, - продолжила самый непонятный разговор для окружающих, словно у них есть совме-стные тайны.
  - Ты знаешь и о них?! - Дрейк был поражён в самое сердце самой закрытой тайной, о которой знают лишь три человека, а теперь ещё двое.
  Поднятые брови, взметнувшиеся самостоятельно от такой самоуверенности по-казали окружающим лишь некие свои внутренние переживания шефа. Его можно было чем-то удивить, но скорее всего, поразить или заставить переосмыслить тему, внеся что-то своё. Обычно, его лицо было непроницаемо, как у сфинкса, а прочитать его, как открытую книгу было невозможно. Сегодня работа на консолях новенького и маленького гения вызвала небывалые эмоции у всех, включая шефа. Моника согласилась с таким решением сотрудников и принялась дальше излагать свои мысли и пожелания, а проще говоря, вести диалог, как мама.
  - Ну да, она на меня не действует, только на папу, но вы сами знаете об этом, хотя, - она сделала паузу, - самое главное они вам по идее так и не рассказали!
  Майор Дрейк невольно отвёл голову в сторону, пытаясь ослабить прилив крови к шее, а, значит, и к щекам. Она пила воду, а он так ничего и не узнал, она просто-напросто не уснула даже на минуту! Ларчик с секретом открывался просто, всё гениальное просто! Она дочь Микеле и Кьяры, невероятно! Сколько лет он жил в неведении! Невероятно, а ещё начальник секретного отдела! Но самоедством ему не пришлось долго заниматься, ситуация была явно не та. Перевес был на стороне гениального ребёнка, и ему пришлось смириться с этой щекотливой ситуацией. Мисс Кьяру он любил по-своему, полностью ей доверял, а дочь следовала по её стопам, буквально след в след.
  - Да не переживайте вы так! Вы всё равно лучший из лучших! Наш разговор слышит только мама! - Моника невинно взглянула ему в глаза, а майор немного рас-слабился, чувствуя полное сохранение тайны в своём подземном государстве, а лесть из уст ребёнка звучала правдиво на все сто процентов.
  Просто он отвык от голоса в голове и от того, что его мысли читает какая-то девчонка. Сегодня она делала такое, что было посильно лишь человеку с тремя головами и шестью руками, но никак не девчонке! Проворные пальцы порхали по экранам консолей, словно крылья белого лебедя. Почему-то видение взмахов крыльев этой изящной птицы пришли ему на память из далёкого детства, и ему стало легко и хорошо, как тогда. Пара белых лебедей жила на пруду в парке и по выходным они всей семьёй ходили посмотреть на них и бросить кусочки хлеба. Ради этого лакомства они взмахивали крыльями и буквально бежали по воде. Это было забавно видеть и чувствовать, что птицы обладают разумом. Что может осознать пятилетний мальчик, рассматривая лебедей? Он до сих пор помнил пруд и красивых, изящных птиц с крыльями, как у ангелов.
  После обеда с дедушкой и нашего длинного разговора, нам пришлось спуститься в царство майора Дрейка Стивенсона, чтобы увидеться с ним и забрать дочь, которая должна отдыхать. Раньше она столько времени не работала на консолях, но желание установить свою программу брало верх над усталостью. Ей было интересно творить историю, она же моя дочь! Дочь с душой венерианской женщины, а это много значит.
  - Добрый день! Майор Стивенсон! - представился пожилой мужчина с какой-то простоватой внешностью, а мне не верилось, что он мозг всех тайн и охраны, вводить в заблуждение он любил и отлично умел, но как говорится: каждый сходит с ума по-своему.
  Лилию было легко обмануть, но Кьяра прекрасно знала, что кроется за потрё-панной оболочкой. Обычный солдафон, судя по короткой причёске, но какие мозги под ней! Грубая сила написана на его лице, словно он вот-вот заедет кулаком кому-то по физиономии просто так, поэтому надо было тщательно подбирать слова в разговоре с ним. Это всегда вызывало некое замешательство, а он пользовался ситуацией по полной программе. Он никогда не упускает мелочь, которая есть в любом деле или ситуации. Конечно, он далеко не майор по званию, которое досталось ему от армии. Для такого стратега ещё не придумали звание, в этом была уверена на все сто процентов. Он был специалистом высшей категории и никогда не отлынивал от работы, зная всё наперёд. Лилия с удовольствием шагнула бы назад, но Кьяра смело протянула маленькую ладонь с интересом рассматривающему Дрейку Стивенсону.
  - Добрый день майор, меня зовут Лилия Эванс, я врач мистера Диллона. Мне на-до присмотреть за ним пару дней, а потом он будет полностью в вашем распоряжении. Не нагружайте его работой, он немного ослаб, - с улыбкой пожимала его руку и не думала отпускать, надо подлатать оловянного солдатика дедушкиной секретной службы, он давно заслужил, фактически, став нашей семьёй.
  Он попытался вырвать руку, но это ему не удалось. Удивление и растерянность читалось на лице, но майор почему-то боялся пошевелиться. Он чувствовал некото-рые перемены в организме, который бурно реагировал на мои вмешательства. Хоро-шо, что знакомство проходило в кабинете дедушки, и нас никто не видел из сотруд-ников. От боли майор упал на бок, прямо на стол, чувствуя, как нога разрывается от перетянутой жгутом кожи. Я не отпускала его, а он свободной рукой сдирал протез с ноги, который причинял ужасную боль.
  - Миссис Эванс! С Дрейком всё в порядке? - спросил побледневший дедушка, глядя на перекошенное от боли лицо своего самого близкого сотрудника и друга.
  - Конечно, сейчас боли нет потому, что снят протез. Он препятствовал лечению, но теперь всё в порядке, правда, майор? - спросила я, заглядывая в его покрасневшее лицо, с гаммой чувств написанных на нём.
  - Да, вроде бы не болит, но что вы делаете? - он не понимал абсолютно ничего, и это ничего его волновало больше всего.
  - Вставайте и проверьте сами, чем мы с вами тут занимались, - отпустила руку и отошла в сторону, давая возможность встать на ноги.
  - Подайте мне, пожалуйста, протез, - он указал на отброшенный протез под кресло во время острой и невыносимой боли.
  - Зачем? - удивилась его словам, - вы можете сами его взять, если он вам нужен.
  - Помогите ему миссис Эванс или вам тяжело? - недовольно произнёс, вставая со своего удобного кресла, мистер Диллон, вступая в игру, за которой наблюдал, бу-дучи опытным, но азартным игроком.
  Он прекрасно чувствовал, что тут не всё так чисто, зная, что и его выздоровле-ние как-то связано с его любимой внучкой. Только она могла прийти на помощь Дрейку, с которым связано столько секретных дел! Какой-то сюрприз обязан про-изойти, так как он чувствовал некую игру, закулисную и такую знакомую! Знакомую до тех приятных ощущений, которые заждались его. Былые времена вернулись и принесли столько ностальгии и море чувств, что сейчас можно было ощутить на языке вкус жизни. Дедушка Боб был доволен результатом игры, замирая от предвкушения сюрприза, волны которого пульсировали внутри него, как во время лечнения.
  - Не понял, - пробормотал майор Стивенсон, рассматривая белоснежную ногу без носка, которая торчала из брючины, нелепо и некрасиво.
  - Что там Дрейк? - поинтересовался дедушка Боб, вставая с кресла, подталки-ваемый любопытством, самым сильным двигателем историй и рассказов о том и о сём, а сюрприз уже пищал и лупился или вылуплялся из скорлупы на свет божий.
  - У меня выросла нога! Такого не бывает! - с этими словами он ущипнул новоявленную ногу за кожу и тут же громко охнул от боли.
  - Вы что себя так не цените! Вставайте и не говорите никому о своей новой ноге, иначе попадёте в клинику для душевно больных! Это вам привет и подарок от Кьяры, как знак дружбы и доверия, - последние слова добавила мысленно, а он заплакал, да нет, просто зарыдал! Навзрыд!
  Тут опешила я, чувствуя неведомые чувства, которые возникли сейчас, как фон-тан, бьющий высоко в небо. Годы работы превратились в дружбу, общение, которое он ценил больше всего на свете. Он был благодарен малышке Кьяре за свою жену и сына, они появились у него из-за её поддержки, понимания, да каких-то явных намёков на крупные обстоятельства. Крупные обстоятельства были сердечными делами, которые он тщательно скрывал от всех, но я-то не все! От меня невозможно что-то скрыть, особенно, любовь. Он был безмерно рад, что Кьяра жива, пусть и не такая, как всегда. Дрейк понял это лишь сейчас, но не осознал сердцем и душой, это было не просто, как впрочем, и всегда с мисс Кьярой. Как хорошо, что он послушался совета маленькой девочки и обрёл своё счастье через клубнику в белом шоколаде. Нэн-си Смит украсила его скучную и однобокую, одноногую жизнь, а сын Эмиль удвоил счастье, на которое он давным-давно перестал рассчитывать. Даже обеспеченные инвалиды, которым далеко за сорок не особо требовались на роль мужа, но теперь он стал прежним, как все. При генной медицине это считалось дефектом, но он-то родился здоровым, а ногу потерял в армии. Раздробленная щиколотка от падения сна-ряда из коробки не поддавалась восстановлению и её легко отрезали, словно удалили родинку. Медицина была на высоте, но здесь оказалась бессильна. Майору от этого легче не стало, но жизнь не закончилась, а прекрасный и удобный протез ловко прятался под одеждой.
  - Как вам это удалось? - вырвалось у него, сквозь рыдания, хотя он понимал, что ответа не будет, как и раскрытия непостижимого чуда, которое произошло за пару минут с ним.
  - Это секрет, - улыбнулась ему, а он вздрогнул, рассмотрев мои голубые глаза, глаза Кьяры, которые не забудет никогда, это я почувствовала всей душой и сердцем. Больше что-то спросить он не решился, чувствуя неподъёмную тайну, которая окружала меня всегда. Какое прекрасное слово всегда! Такое объёмное, чёткое, основательное! Конечно, эти эпитеты лишь в моём понимании, когда доступно всё. Дружба и любовь всегда ценились больше золота. Действительно, этого добра вокруг было навалом и на халяву, но не каждый ценил и берёг дружбу и любовь, частенько злато перевешивало всё. Но дружба и любовь это не всё, поэтому этот снежный ком обрастал и другим негативом и человек становился другим. Каким-то чужим и далёким, словно не с этой улицы, не из этого города, да и не с этой планеты. У нас не было времени для друзей, соседей или родителей. Консоль заменила человеческое общение, наивно полагая, что кому надо, тот позвонит. А если не успеет позвонить, сообщить о чём-то важном, да просто спросить совета? Такова современная жизнь.
  Дедушка Боб просто онемел в своём кресле, мимо которого не промахнулся в такой ответственный момент. Он напоминал мумию лет пятидесяти с вытаращенными глазами. Сюрприз был настоящим сюрпризом, если не больше. По-моему, он боялся дышать, пока снова и снова переваривал слова Кьяры и Лилии в одном лице, слёзы Дрейка. На себе-то он испытал силу Кьяры, но чтобы такое! Он, как и Дрейк отлично слышал их в своей голове, заодно вспоминая прошлую жизнь с малышкой Кьярой. Как давно это было! Дрейк излил все слёзы, которые вместе с эмоциями выходили наружу и как-то виновато посматривал на нас покрасневшими глазами. Это были самые счастливые моменты для Лилии и Кьяры, использовавшие свой дар для здоровья и счастья самых близких друзей. Много ли надо для счастья?
  - Извините меня и спасибо! - пробормотал майор, не найдя других слов для оп-равдания своих чувств, которые оказывается, жили в нём всегда.
   - Нам надо решить вопрос о новой системе защиты, сноуденизм снова наступа-ет, а бороться с ним всё сложнее и сложнее, - я посмотрела на мужчин.
  - Сноуденизм, такое забытое слово, ему лет пятьдесят или шестидесяти, а, может быть, или все сто, не помню точно, - дедушка Боб устало потёр переносицу, честно пытаясь вспомнить, когда это было, - по-моему, мне было лет пять, когда американец вновь открыл Америку, как Христофор Колумб.
  - Ты прав дедушка, это началось давно. Электронные слежки по всему миру и первое громкое разоблачение. Если не ошибаюсь, то американца звали Сноуден, по-этому в его честь и назвали электронные разоблачения, но с них только всё началось, - грустно отозвалась я, а майор Дрейк молчал, так как он родился на двадцать лет позже первых разоблачений и не особо интересовался историей глобальной слежки.
  В позапрошлом столетии слежка началась с мобильных телефонов. По ним легко определяли сами граждане и службы, кто и где находится даже с выключенным телефоном. Все телефоны были с некими маячками, по которым всегда и везде отслеживался телефон, и слушались разговоры в квартире, в доме в офисе, в транспорте. Применение специального кода и вся информация появлялась на экране компьютера. Сим-карта была вторым видимым и осязаемым маячком, который был тесно связан с именным покупателем. В некоторых государствах их покупали по документам, а в других вместе с телефоном, но от перестановки слагаемых сумма не менялась. Потом наступила эра компьютеризации, появился интернет, а вместе с ним электронная почта, скайп, телефонная связь через вышки по всему миру. Свобода слова и печать обрушилась на людей, которые пользовались ей по полной программе, как государственная безопасность стала системой слежения за перепиской граждан. Срочно создавались отделы и центры для обработки этой информации. Сноуден работал в такой системе и рассказал всему миру, как Америка следит за всеми в мире, включая своих законопослушных граждан. Электронные жучки растворились в написанных программах и деталях, перестав быть отдельным узлом.
  Мне просто стало интересно, как шпионы достают свою информацию: вербуют человека, а потом пользуются теми данными, которые он дал. Конечно, они их про-веряют и перепроверяют ни один раз, чтобы эффект был одинаковым. Вот и получаются, что все компании связаны с национальной безопасностью, предоставляя дан-ные своих пользователей. Они открыли частные переписки, новейшие разработки учёных и конструкторов, которые заполнили мир. Авторские права просто не успевали реагировать на подобное вторжение, и мир сделал решительный скачок лет на двадцать-тридцать вперёд за какие-то два года этого беспредела.
  Невозможно быть великой державой в мире и не знать, что делается в том самом мире, как и под носом. Невозможно постоянно навязывать своё мнение и контролировать половину мира, не зная их самых сокровенных тайн. Тайны для этого и существуют, чтобы их скрывать любыми средствами, но шила в мешке не утаишь. Американцы следили за своими врагами, а ещё больше за своими друзьями. Те в свою очередь следили за другими врагами, а эти сведения легко доставались великой стране, почти бесплатно и, естественно, не ставя в известность своих друзей.
  Доверяй, но проверяй - это стало девизом спецслужб, вечно "наблюдающих" за всеми на планете. Жизнь под контролем иногда тревожила простых граждан, но со временем она стала незаметным и постоянным атрибутом жизни каждого человека. Это напрягало каждого человека, создавая некий дискомфорт для нервной системы. Если вам сказать, что у вас прослушивается жильё, рабочее место, общественный транспорт и всё ваше пространство постоянно, то вы станете параноиком лишь от одной мысли. За тобой наблюдают, как ты спишь, в какой позе, похрапывая или нет, один или с кем-то. Утром чистишь зубы, смотришься в зеркало, а это видят там, по ту сторону объектива. Что лежит в твоём холодильнике, где и когда купил, сколько потратил единиц. Ты был один или разговаривал с кем-то, то об этом уже знает тот, кто записал твою песню одиночества или разговор с подругой. Каждый твой шаг по подъезду записан, весь твой маршрут на работу записан и прослушан. Если ты сказал определённые слова, то вероятно и арестован или взят на заметку. Кто вправе сказать вам, что вы не так говорите, не так живёте, не так поступаете?! Ты идёшь и спиной чувствуешь незримое влияние государства, в котором живёшь. Мнимая забота перестаёт быть заботой, как и свобода, становится призрачной свободой, а ты становишься параноиком до конца своих дней. Всё это сложно и неприятно, но таков технический прогресс сегодня!
  Казалось, что честным и порядочным жителям той или иной страны не грозило разоблачение, а теневой экономике и всему тому, что приносило нелегальный оборот единиц внезапно наступил конец. Год активного прослушивания и вся схема укрывания доходов от государства был ясен. Смена денег на всеобщие единицы сделал ещё прозрачнее бизнес, а государство позволило себе многое на социальные поддержки и льготы для малоимущего населения. Преступность упала почти до нескольких процентов, сократив воровство, убийства до единичных случаев, да и то по неосторожности. Безалаберность всегда присутствовала в человеке, и иногда это всплывало на поверхность, заглушая голос разума и осторожности.
  Конечно, преступность упала до самого низкого уровня, когда был принят закон о применении новейшей сыворотки правды. В присутствии двух адвокатов, судьи и трёх свидетелей следователь на камеру фиксировал заранее сформулированные во-просы задержанному гражданину. Тот сознавался в преступлении, если он его совершал, и его сажали в тюрьму или в закрытый город для работ. Тюрьмы стали слишком дороги в эксплуатации, а труд заменил наказание. Применение сыворотки правды значительно сокращало расходы на проведение судов, допросов и кучу другой волокиты. Исчезли скользкие спецы своего дела, а адвокаты стали настоящими служителями закона. При малейшем подозрении в договорных делах самого адвоката могли подвёргнуть уколу правды, и тогда он навсегда лишался права работать адвокатом. Три года низкооплачиваемых работ становились его наказанием. Известно всего о двух десятках таких дел, но никто не виноват в переоценке своего изворотливого ума, мы все чувствуем себя умнее, чем есть на самом деле.
  Спецслужбы стали следить за нами через мониторы, телевизоры, которые превратились в консоль. Консоль - это телевизор, компьютер, видеотелефон, система безопасности жилья от пожара и грабителей. Там стоял датчик движения, который мгновенно соединялся с полицейским участком. Он самостоятельно распознавал лица людей, которые жили здесь, сверяя их отпечатки пальцев по дверной ручке, сердцебиение, голосовые данные и вес. Если они не совпадали с объектом передвижения за сутки, то мгновенно поступала информация в полицейский участок, а там прини-мались меры. Благодаря этому нововведению квартирные кражи сократились до ми-нимума. Сама консоль стоила не так дорого, но за её обслуживание приходилось платить на полгода вперёд. Абонентская плата была не так высока, и это делалось для покрытия всех квартир, домов во всех странах мира. Правительства стран способствовали распространению консолей, заинтересованные в безопасности граждан и контроля ситуации. Любая необходимая информация поступала на консоль, которая, фактически, не выключалась.
   Если грабитель с применением силы проникал в дом, то консоль сама реагировала на его насильственные действия, включая усыпляющий газ. За это время прибывал наряд полиции и всех спасали. Пожилые люди были рады, что государство, таким образом, заботилось о них и теперь они спали спокойно. Врачи получали информацию о самочувствии своих пациентов, которым не надо было выходить из дома и записываться на приём из-за какого-то пустяка или обычной мнительности. Устаревшая тревожная кнопка вызова или спасения, до которой надо было дотянуться пожилому человеку, исчезла. Достаточно по возможности громко сказать дважды помогите и помощь уже в пути. Иногда старые люди хотели обычного общения, пусть с врачом, но это говорило, что они живы и их помнят, они нужны государству, на которое они работали годами. Вот такая стариковская логика общения. Консоль сама снимала показания пульса и давления, а по капли крови делала анализы на расстоянии. Электронный врач мог часами расспрашивать пожилого пациента о самочувствии, о его жалобах, о погоде за окном, да и обо всём, что волновало желающего общения. Компьютерная программа была так реалистична, что у пациентов не возникало ощущение, что они говорят с живым человеком, а не с программой. Все эти действия спасали многим старикам жизнь, заодно контролируя процесс старения населения. Это такая сложная тема, которую каждое государство подгоняло под себя, разрабатывая многолетнюю программу.
  Действительно, это спасало жизни многим, а взломать систему консоли не удавалось никому во всём мире. Первые лет десять её пытались взломать лучшие хакеры и программисты, но они лишь поплатились свободой за это и громкими скандалами в правительствах многих стран. Всегда находился тот, кому казалось, что он немного умнее других. Потом, кому-то пришла мысль, что легче всего перехватить данные, сделать параллельную линию и получать информацию. Вот так родилась глобальная слежка за следящими агентами национальной безопасности. Данные поступали на рынок, вызывая обвалы котировок, акций, разорения фирм у одних, и несметные богатства у других за пару часов. Вскоре, появилась единая денежная купюра - единица, электронные деньги. Каждый человек имел одну или две карты, но не более. Их строго выдавали для поступления денежных единиц и для снятия этих единиц. В обращении были и одноразовые карточки, но их имели не все граждане, лишь бизнесмены и богатые люди. Стоило снять с одноразовой карточки деньги, как она проглатывалась банкоматом, чтобы с неё было невозможно считать информацию. Это делалось для их безопасности, чтобы не было похищений и вымогательства. Такой способ спас немногих, как и новый закон о шантаже. Он позволял сажать в тюрьму на пожизненный срок похитителя, а его семью и родственников переселяли в закрытые города для принудительных работ. Пожизненный срок позволял обязательно работу в абсолютно закрытых городах. Фактически, их не было на картах, а располагались они вдалеке от цивилизации. Всё это транслировалось по консолям на улице, и вскоре такой прибыльный и опасный бизнес исчез.
  Воспользоваться ворованной карточкой было невозможно еще несколько десятков лет, а потом, как всегда человек додумался, как обойти этот механизм. Человечество качало на волнах технического прогресса с завидной регулярностью и, казалось, мир готов слететь с катушек. Новые средства вооружения заменили ядерные и водородные бомбы, заменив их электронными носителями, которые легко распылить над городом и он ваш, целый и невредимый. Пролетел рейсовый самолёт с загруженным электронным носителем керосином и всё, куда подует ветер ваше!
  Таков он, этот современный мир, который человечество создавало и модернизировало с завидной упорностью, чтобы достичь небывалых высот. А какие они, эти небывалые высоты? Кто сможет дать чёткий ответ? Ответ, который понравится мил-лионам людей, а не тысяче избранных? Только первобытное общество жило стаей, пока сила и ум не проклюнусь, да и не расставили приоритеты власти. Такова жизнь человеческого общества и её никогда не изменит этот мир, современный или доисто-рический. Природа человека развивается всегда, изменяя всё вокруг себя, вырабатывая стратегию и планы. Современный мир сделал любовь бедной родственницей, а кому нужны бедные родственники? Даже сейчас никому!
  Незаметно для всех, я забрала дочь и мы поднялись туда, где только что разгова-ривали и выясняли, кто кого любит. Дедушка Боб был бы безмерно счастлив увидеть правнучку сегодня, но мне надо было её подготовить и скрыть встречу от всех.
  
  Глава 4.
  Любопытство не порок, а двигатель прогресса. Жаль, что это поняли сразу и не все. Выходит, что любопытство кошку сгубило, интересно, куда она влезла?!
  
  Моника с удовольствием рассматривала мою квартиру, интересуясь каждой мелочью. Она трогала пальцами всё, что считала нужным и легко считывала информа-цию, обрабатывала и радовалась историям покупок вещей. Вещей, которые необхо-димы молодой женщине и это не обсуждалось и не подвергалось малейшему сомнению. Это звучит немного странно, но Моника чувствовала всё то, что было со мной во время выбора и покупки. Её папа, тогда телохранитель, был слишком серьёзен, немного зол, раздосадован вот таким провождением времени, считая его потерянным. История нашей жизни воскресала на глазах, а она сама собирала всё воедино. Семейная идиллия была вот такой, как старый фото альбом. Когда-то такие альбомы пользовались большой популярностью, а пожелтевшие снимки выглядели странно, люди на них нереально. Это была самая старая история семьи, но масляная миниатюра дедушки Боба почему-то завораживала. Вероятно потому, что сделана рукой мастера, а фотоаппарат хотя и создан человеком, всё равно машина с деталями из металла и стекла. Дочери было сложно осознать такое видение истории, но она пыталась разобраться в этом с чувством и расстановкой.
  Но особенно, её покорили мои рисунки Венеры. Я видела их такими во снах, но сама не знала, сколько им лет и когда произошло, то или иное событие, это были от-голоски прошлого. Мой внутренний календарь молчал, а начинать отсчёт от фонаря мне не моглось, не солидно. Моника с неведомой жаждой познаний впитывала в себя серые пейзажи, желая быть там, чтобы понять трагедию планеты. Она обязательно разберётся в этом, докопается до сути и восстановит историю планеты. Ей удастся это в первый прилёт на планету. От этого у меня защемило сердце, её предназначение открылось мне, так внезапно и неожиданно. Страх окутал меня на несколько секунд, заставив дочь повернуть голову в мою сторону. Всего несколько лет и она уедет учиться на штурмана, а потом улетит на Венеру. Одна. Десять лет без семьи. Не могу поверить и что-то изменить, помочь и отпустить.
  - Мам, ты как? Что-то случилось? - она переживала за мой страх, который не смогла скрыть, как не старалась, а его отголоски долетели до неё.
  - Ничего, просто воспоминания. Иногда, я ужасно боялась за твоего будущего отца. Ради меня он готов был на всё и даже больше. Я его любила, а он отвечал взаимностью, поэтому вся жизнь принадлежала нам. Нам приходилось рисковать, но риск стоил всего того, что имеет мир и наша семья. Твоя мама была рождена для смерти, а я для миссии мира вместе с Чэбе. Поэтому заслужила второй шанс и счастлива всему тому, что происходит здесь и сейчас. Это маленькая история целого мира, о которой знают всего несколько человек, сопоставима с жизнью целого поколения одной семьи.
  - Я знаю эту историю, мне было несложно прочесть Чэбе, чтобы он не знал. Он вместе с мамой спас планету и продолжает спасать её, сохраняя хрупкое равновесие. Это сложно выдержать столько испытаний, сколько досталось ему с детства. Мне и Лео такое не грозит, и я сделаю для всех нас невозможное, - почему-то прошептала она, подняв глаза полные слёз.
  - Я знаю об этом, ты у меня самая лучшая дочь в мире! - подошла к ней и поцеловала тёплую макушку, с таким родным запахом детства, что сердце вновь вздрогнуло.
  - Ну, мам, ты, что так расстраиваешься, я же рядом! - дочь была возмущена новой болью, что внезапно пронзила сердце, - тебя расстроила квартира и прошлое?! Всё хорошо, я люблю тебя!
  - И я тебя люблю! - шептали мои губы, как заклинание от потерь, расставаний и всего того плохого, что есть на этом свете.
  - А что у нас на ужин, ужасно хочется кушать! - она перевела тему разговора в новое русло и мы отправились на кухню, чтобы создать необычайный кулинарный шедевр.
  Просто по-другому у нас не получалось, мы любили творить, создавать что-нибудь этакое. Время оттачивания мастерства пришло, поэтому приготовились удивлять наших мужчин и дальше. Завтра утром должен появиться Гиз и нам надо его чем-то удивить. Он обожает наши необыкновенные фокусы вкусов на кухне, а мы его завораживающие фокусы с острыми ножами и колючими шпагами. Мы все были виртуозами своего дела, которое обожали и любили. Прошло три месяца после его свадьбы, а через семь месяцев появится сын. Мы не увидим его появления на свет божий, они будут жить так далеко от нас, чтобы сохранить Хранителя и его тайны.
  Вот так и наступило это завтра, солнце начало снижаться, чтобы укрыться на той стороне Земли и оставить одним сон, другим жителям планеты подарить новый день. Неизбежность природного бытия была как всегда на высоте, а солнышко лишь указывало путь всему человечеству, зависящего от него яркого, далёкого, огненного диска. Наступление вечера обещало прохладу летнего дня, которое никак не заканчивалось, а предвкушение встречи волновало нас обеих, то есть Кьяру и Лилию. Любопытство и радость, щедро были пересыпаны любовью к своей семье, они торопили время, которое расслабилось и не хотело лететь вперёд быстрее птицы.
  Дедушкин дом был таким, каким помнила всегда, поэтому мы легко ориентиро-вались в его комнатах, убранство которых почти не изменилось. Старинные дубовые панели были натёрты и блестели, как новенькие. Запах воска и мёда чувствовался в воздухе, напоминая неуловимый запах сельского дома в старой и доброй Англии. Почему-то раньше модно было так говорить, хотя эта седовласая старушка задала жару на морях и океанах, а королева Елизавета без зазрения совести пользовалась услугами пиратов. Где эта доброта, не пойму! Вероятно, пропустила часть истории, мне жаль. Пальмы в кадках тоже хотели приветствовать небывалое количество гостей, но ветерок не залетал сюда. Мои пальцы едва дотронулись до упругих листьев, как они преобразились на глазах, щедро рассыпав блестящие и новенькие ладони в стороны.
  - Что это было? - осторожно спросил Гиз, чувствуя изменения, но при этом, не веря своим глазам, считая, что зрение подводит его.
  - Мне стало скучно, а эти пальмы я всегда любила. Они вспомнили меня, а я их, поэтому капелька любви взбодрила их. Посмотри, какие они роскошные! - мои глаза с восхищением смотрели на пучок молодых и шикарных листьев, взметнувшихся вверх гордо и радостно.
  - Ты можешь помогать не только людям, но и растениям? - казалось, он не верил в такие возможности, поэтому перешла ко второй пальме.
  Осторожно провела пальцами по стволу, и она ответила мне взаимностью, вымахав в два раза, щедро закачав новыми блестящими листьями. Гиз снова не верил своим глазам, вот такому чуду, а Моника с улыбкой смотрела на друга родителя, потерянного во времени. Обычно Плащ готов ко всем трудностям и сложностям, но когда присутствуешь на таких чудесах всегда как-то не по себе. Выросшая нога Чэбе была первой ласточкой в очереди чудес Кьяры и Лилии, к которым привыкнуть невозможно. Свидетелям чудес всегда было тяжко во все времена. Так было и так будет.
  - Ладно, Гиз, это обычный трюк мамы. В её пальцах сосредоточена сила всего живого на планете, поэтому она может помочь любому живому существу, даже раз-давленной лягушке. Бр-р-р-р! Иногда на расстоянии, как тебе, но ты у нас особен-ный, пошли, - она потянула его за руку, а я не удержалась и снова любя провела кончиками пальцев по пальмам.
  Конечно, джунглями коридор дедушки не стал, но таких роскошных растений у него точно никогда не было. Пальмы с благодарностью и любовью шевелили многочисленными руками, разговаривая с нами двумя. Они отлично знали Кьяру и благо-дарили Лилию за воспоминания своего прошлого. Растения всегда помнят тех людей, кто их любил, открыто восхищался их красотой и статью. К сожалению, они не могут говорить, но сегодня я им разрешила немного поболтать со мной и они с удовольствием откликнулись и предались воспоминаниям. Маленькая Кьяра обожала трогать их за ствол и листья, искренне восторгаясь ими. Даже тогда она понимала, как тяжело расти в неволе лишь для красоты интерьера, но они сильные и смелые. Они нашли в себе силы приспособиться в неволе и доказать всем, что красота остаётся всегда красотой! Такое не забудешь, а комплименты из уст ребёнка особенно!
  Алекс стоял в глубине комнаты и разговаривал с Эдвардом, явно о работе, а Стивен скучал, пытаясь найти и увидеть что-то интересное в окне. Мама и бабушка сидели на диване вместе с супругой дедушки Боба Хилари и делились рецептами. Бабушка всегда обожала готовить и щедро раздавала свои рецепты всем желающим. Родные и близкие мне люди почти не изменились, ну, если чуть-чуть. Бабушка постарела больше всех, и мне стало безумно обидно, как я это допустила.
  - Прошу минутку внимания! - раздался голос дедушки Боба, - прошу приветствовать моего доктора Лилию Эванс, её друга Гиза Родригеса и юного гения консолей Монику Томсон!
  Моника улыбалась, чувствуя, как тает от нежности моё сердце, наполняясь и переполняясь воспоминаниями. Это была и её семья, которой не было у неё столько лет! Гиз сразу был принят в общество мужчин и крепкие рукопожатия следовали одно за другим. Здесь всегда рады друзьям, это редкие и дорогие гости в этом доме.
  - Ты похожа на мою дочь Кьяру, - произнесла моя мама, рассматривая Монику, - она была такой же худенькой и маленькой. Я бабушка Люси, а это моя мама Джулия.
  Высокая и стройная пожилая женщина была какой-то не такой, не из этого мира. Она была аристократкой до последней косточки в организме, а некоторые косточки ныли и стонали, стоило привстать с удобного дивана. Внутренне поморщилась, но на лице не дрогнула ни одна клеточка, лишь приветливая улыбка заиграла на губах. Лилия поразилась выдержке, а Кьяра рассмеялась от души, бабушка осталась такой, как и много-много лет назад. Её возраст сидел в её теле, но не в сердце и душе, вечно молодых и с хорошим настроением, а любви всегда было много. Её нескончаемый поток отлично отразился на правнуке, которому не мешало скинуть килограмм двадцать или чуть-чуть больше.
  - Но, я ещё не прабабушка, поэтому называй меня тётя Джулия, - бабушка была в своём репертуаре, а там о возрасте ничего не говорилось.
  Она не знала о детях Кьяры, даже не догадывалась, делая ставки на Эдварда и Стивена. Конечно, они разочаровывали её каждый год, но она не теряла надежды.
  - Лилия, - я протянула руку бабушке, а она пожала её и долго не отпускала, глядя мне в глаза, разыскивая там свою любимую Кьяру.
  Мне не надо было даже читать её мысли, я чувствовала это сердцем, поэтому постаралась поддержать её физически. Для меня это было не трудно, а она, почувствовав прилив сил, снова прищурила глаза и более пристально посмотрела мне в глаза. Пока она стояла, то не чувствовала особые перемены в своих ноющих суставах. Ей было трудно ходить ещё тогда, но она никогда не признается в своей болезни или слабости кому-либо. Некая благородная порода давала о себе знать, поэтому бабушка не привыкла жаловаться, особенно на погоду, которая бывает сырой и дождливой. Она чем-то похожа с дедушкой Бобом, таким же упрямым и благородным стариком. Они любили свои семьи, свои гнёзда, свои привычки и берегли кто, как мог свой мир. Любимая семья это всегда свой мир, самый необъятный, противоречивый и понимающий тебя, всегда открытый для тебя и непонятый для окружающих. Это нормально. Она больше всех любила Кьяру, тихого и спокойного ребёнка с любознательными глазами и добрым сердцем. Бабушки всегда почему-то любят внучек больше своих детей. Может быть потому, что дети это первый раз, а внуки это вторая возможность исправить, сделать что-то лучше и воспитать по-другому. Для этого времени было предостаточно, вот она и дерзала, ставила свои эксперименты на мне.
  - Люси, - мамина ладонь была тёплой и мягкой, но смогла сообщить мне все переживания из-за отсутствия Кьяры, которая где-то потерялась.
  Ей безумно хотелось увидеть и поговорить с Микеле, чтобы узнать о дочери больше, но его не было, а он ей почему-то вспомнился, стоило увидеть пронзитель-ные голубые глаза незнакомки. Незнакомка была доктором, но у неё такие знакомые глаза! Когда-то он был её телохранителем, и они вместе объездили весь мир. Худенькая Моника чем-то напоминала Кьяру в детстве, но тёмные глаза сбивали её с мыслей, а сомнения одолевали снова и снова, на то они так и называются. Она всегда была такой, вечно сомневаясь в правильности поступков, сказанных слов, вечно боялась кого-то обидеть, задеть. Воспитание в детстве и юности пошло ей на пользу, но за окном жил и здравствовал совершенно другой мир. Мир, о котором мама старалась не упоминать, оберегая единственную дочь, свою радость и отраду. Мамины мысли были о Кьяре, которая исчезла, но мистер Диллон лишь иногда передавал весточки от неё. Их связывала какая-то тайна, но это лишь догадки матери. Просто она не хотела думать о чём-то страшном и весьма неприятном, чтобы оно не случилось с Кьярой, где бы она ни была. Их бизнес был так велик, но знали об этом не все. Кьяра всегда была сильной и целенаправленной, умной и оригинальной, о её любви и заботе можно сложить целую легенду. Сыновья были лишь сыновьями, мужчинами, которые не заменят дочь. Никогда не заменят, учтите это!
  - Алекс, - произнёс высокий мужчина, отдалённо похожий на своего отца, - спасибо вам за помощь! Я знаю, что благодаря вам отец остался жив и выздоровел так быстро. Спасибо вам ещё раз! Для меня огромная честь познакомиться с вами и ва-шими друзьями. Это мои сыновья Эдвард и Стивен.
  Эдвард был улучшенной и молодой копией дедушки Боба, даже когда протягивал мне руку, хотя мне всегда казалось, что лучше быть не может. Это стало для меня огромной неожиданностью, приятной во всех смыслах. Представляю, как рад этому дедушка, он всегда за семейные традиции и ценности. Ему приятно сидеть за воскресным столом и смотреть напротив себя, такого молодого и подтянутого. Подтянутого настолько, что сам бог Аполлон чертовски позавидовал всем кубикам и прочим геометрическим фигурам, которые украшали тело. Костюмная обёртка скрывала вкусную конфету, которая достанется только одной и навсегда. Её вкус невозможно понять и оценить, забыть и потерять! Ах, да ещё и умного! На счёт состоявшегося молодого и пронырливого лиса я не совсем уверена, но сильные дедушкины гены явно были впереди планеты всей. По-моему, яблочко от яблоньки далеко не укатилось! Как я его понимаю! Безумно рада его белой зависти, я бы такое не пережила, если бы Моника была моей улучшенной копией! Шучу! Пережила бы и не раз!
  - Эдвард! Рад с вами познакомиться мисс Лилия Эванс. У вас золотые руки и я благодарен вам за спасение дедушки. Спасибо вам огромное! - он неожиданно поце-ловал мою руку, которую ему так не хотелось отпускать.
  - Спасибо! Вы так с ним похожи, - невольно вырвалось у меня, а он рассмеялся.
  - Да, гены дедушки сильны, как и воля к жизни, это мой младший брат, - он подтолкнул полного молодого человека, полную противоположность себе, вперёд.
  - Стивен! - он протянул пухлую розовую ладонь, а я осторожно пожала её, считывая всю информацию.
   К сожалению, он не занимал высоких постов в корпорации мистера Диллона, но усердно трудился в лаборатории, подбирая материалы для защитных тканей. Он и в детстве был таким увальнем, что просиживать целыми днями перед консолью для него было легко. Его флегматичность нравилась маме потому, что он чаще старшего брата бывал дома, а тот пропадал по нескончаемым командировкам. Они оба были не женаты, но уже была пора порадовать внуками родителей.
  - А вот ещё пара! Прошу вас приветствовать Нору и Дрейка! - дедушка был в ударе, рассыпаясь любезностями во все стороны.
  - Нора, рада с вами познакомиться, - она протянула ухоженную ладонь с большим перстнем на ней.
  - Лилия, мне тоже приятно с вами познакомиться, - осторожно пожала руку, чтобы не пораниться о ювелирное произведение искусства.
  Огромные искусственные бриллианты были в моде вот уже несколько сезонов, а учёные продолжали соревноваться, кто из них лучше. Точнее сказать, кто крупнее.
  - Добрый день Лилия, - Дрейк пожал мне руку и подарил улыбку, многозначи-тельно добавив, - спасибо вам огромное за всё!
  - Добрый день Дрейк, рада вас снова видеть в полном здравии, - сделала упор на его драгоценное здоровье, но он и так понял меня.
  Нэнси была в восторге от его ноги и безумно рада, что наконец-то нашёлся врач, восстановивший ногу её мужу. Дрек не рассказал ей всего того, что надо было ей знать, понимая всё ответственность и великую тайну Кьяры. Он и так много знал, а если что не знал, так догадывался о тайне, но не мог поделиться даже с мистером Дилланом, он-то обожал и любил внучку больше всех. Расстраивать всякими домыс-лами, и догадками шефа не хотелось, да и он не должен был знать все его тайны, иначе будет не интересно работать. Разгадывать чужие тайны, и скрывать свои было его прямой обязанностью. Такие подозрения нельзя говорить вслух, а тем более держать в голове, ему-то не знать! У стен всегда есть уши, кто-то сказал так давно, что эта крылатая фраза стала актуальной лет сорок-пятьдесят назад. Датчики слежения напичкали всё, чего касался человек, а если не касался, то за ним следили издалека, а иногда из космоса со спутников, опутавших атмосферу Земли, словно меридианы.
  - Прошу всех к столу! - дедушка был нетерпелив, а желание поболтать за обедом и, особенно, после пересилило его стойкое терпение.
  Действительно, обед с кучей переменой блюд был самым длинным в моей жиз-ни, но плодотворным. Я узнала всё, что было без меня, а Моника с интересом переваривала информацию. Гиз Родригес следил за всеми, как и было договорено, но никто не понял его тайную роль. Конечно, здоровье дедушки было на первом месте, но семейный обед это замечательно! Лео скучал на острове, но сестра время от времени мысленно разговаривала с ним и пересылала информацию. На консоли он работал отвратительно, но Моника всё равно доверила ему свою скоростную аппаратуру. Поэтому брат не успевал за ходом мыслей сестры, но старательно выполнял свою часть работы. Гиз знал о нашем разговоре, поэтому всё было под полным контролем. Микеле проводил время с Фархадом и Чэбе, которые затеяли нешуточный шахматный поединок. Лола и Александра пытались болтать с Лией, но Кассандра была необычайно изобретательна, пытаясь ускользнуть от взрослых. Лия то и дело вскакивала и убегала догонять дочь, чей смех раздавался в другой комнате. Сидеть на руках она не привыкла, а новая игрушка занимала её минут на пять, если не меньше.
  Несколько часов пребывания с семьёй, которая часто вспоминала свою блудную дочь Кьяру, вечного трудоголика, путешественника. Всем её не хватало, но она про-должала жить в сердцах и мыслях родителей, бабушки и братьев. Каждое блюдо напоминало Кьяру, те далёкие разговоры, что вели по воскресенья за семейным обедом. Семейный обед или ужин было тем самым правилом, которое не нарушалось никогда. Это было приятное времяпровождение двух семей и трёх поколений, у которых были точки соприкосновения. Стивен уважал деда и иногда советовался с ним, поражаясь непонятной дальновидности и гибкому уму в таком-то возрасте. Значит, возраст и ум это разные стороны одного организма?!
  Мужчины с удовольствием дегустировали виски, которым дедушка поделился со всеми. Запасы Кьяры немного пострадали, но разве жалко виски для своих родных? Конечно, нет, поэтому дедушка так расщедрился. Гиз впервые оценил вкус старика, которого охранял днём и ночью, но понять и совместить спиртное прошлого века, и новатора многих идей было сложно. Да, дедушка Боб был таким консерватором и новатором всегда, сколько его помню, и буду помнить долго. Пока жизнь нас разбросала по планете, но мы по-прежнему любим друг друга и вспоминаем чаще, чем хотелось прошлые деньки. Семья это корабль, а якорь это наша ностальгия, без которой нам не жить, не вспоминать, не помнить прекрасных моментов жизни нашей.
  Моника с удовольствием смотрела на город, его многочисленные огни, потоки машин и их яркие фары, мелькавшие по дорогам среди зданий. Все куда-то спешили, за какой-то свой горизонт, у которого нет начала и нет конца. Ей было непривычно находиться в городском шуме, который несносно шумел за толстым стеклом, намного хуже дождя по железной крыше. Как я её понимаю!
  Наш недельный отпуск пролетел незаметно и Моника оживилась, предвкушая возвращение домой, где всё так знакомо и понятно. Лео скучал по сестре, с которой никогда не расставался надолго, и мне было приятно осознавать, что брат привязан к сестре невидимыми нитями любви. Конечно, ей нравились консоли, всякие новинки и изобретения, от которых она была в восторге. Майор Дрейк ознакомил её со мно-гими наработками и образцами будущего, которые только разрабатывались, дорабатывались, ожидая выхода в свет. Моника высказывала множество идей, которые бы-ли оценены по достоинству и прадедушка Боб был счастлив иметь такую умную правнучку. Дочь действительно была на "ты" с консолями и техникой, в которой есть маленький намёк на программу, самую скромную и крохотную.
  Я снова взялась за карандаш, чтобы пейзажи Венеры застыли в вечном молчании, но остались в памяти, которая сложна, иногда противоречива и до конца не изу-чена человеком. Ювелирные операции на головном мозге и сердце делали медицинские роботы, но каждый человек индивидуален и по-своему наделён некой жизнен-ной силой, которая просыпалась и проявляла себя. Душа Кьяры богата воспомина-ниями, которые помнила и не желала отпускать от себя. я была не против этого. Город навивает на меня определённое ностальгическое настроение и мне, как и дочери хочется на остров, где не так шумно и все свои. Я устала от огней и машин каменных джунглей и мне не хватает зелени, солнца, моря, моей кухни со специями. Просто хочу домой, где любовь и покой. Может быть, я старею?! Эта мысль растянула мне губы, а дочь хмыкнула, как Кьяра, прочитав мои "упаднические" мысли о возрасте. По меркам венерианки, я ещё молода, у меня юность, но ни как не начало старости.
  Микеле и Лео встретили нас на берегу, Моника сообщила о нашем приезде, и нас ждал шикарный обед. Лия, Лола с Александрой постарались на славу, готовя свои любимые блюда, которые мы не пробовали. Восточная кухня щедро поделилась сладостями и специями, а местная только специями, которых всегда было много в еде. Мы, конечно, тоже прибыли не с пустыми руками, поэтому стол трещал от изо-билия, а Лео по-другому смотрел на меня, словно его счастье счастливых дней вер-нулось. Мы все соскучились друг по другу, мы были одной семьёй, которой скоро предстоит разбрестись по свету. Гиз был рад вернуться к любимой жене и своим обязанностям, чтобы сын смог жить, расти, развиваться, стареть под мирным небом.
  Дедушка Боб смотрел сквозь стекло на город, вспоминая нашу встречу, которая была несколько часов назад, а время и мили снова разделили нас. Виски не так радо-вало его, хотя воспоминания полились плавно, а мелочи хватали за сердце колючими пальцами. Его пальмы стали другим после визита его внучки, он не узнал их, словно глобальные перемены коснулись всего, что было в доме, включая и его самого. Но они прошептали ему о Кьяре, о её любви к ним, о любви к этому дому, и всему тому, что происходило в этом доме. Странно звучит, но он понял всё, что они рассказали, местами напомнили о том, что было так давно, а он об этом и не догадывался. Маленькая Кьяра обожала пальмы, вечно что-то рассказывала им, трогала листья, и они всегда внимательно слушали её. Он сам мог часами слушать Кьяру, лишь бы она бы-ла рядом. Эдвард полностью мог заменить его на работе, но он чисто символически восседал в своём кабинете, разговаривал с Дрейком, решал какие-то насущные проблемы с присущей для него конкретикой и глубиной идеи, мысли. Мозги-то не старели и не сдавались, пытаясь сделать что-то новенькое для мира и своей семьи.
  Он вспомнил вещий сон о своём внуке и его свадьбе, которая произойдёт под Рождество, среди холодных снежинок понял, что внучка Кьяра показала ему не далёкое будущее, до которого осталось чуть-чуть подождать. Она всегда знает, как поддержать старика и от этого его сердце переполнилось любовью, а на душе стало тепло-тепло. Этой зимой ему будет тепло. Скоро появятся правнуки, и жизнь поменяет окрас. Краски станут ярче, а аромат кофе насыщеннее и всё лишь от новизны старых и забытых местами чувств. Те чувства были состарены временем и жизнью, а сейчас он, динозавр, был чертовски рад появлению новой жизни. Неважно, что ребёнок появится через пару лет, но он дождётся и оценит этот дар судьбы по полной программе. Ему снова хотелось пересчитать пальчики на ручках и ножках малыша, почувствовав радость маленькой жизни. Маленькая жизнь была требовательной и мечтала выжить в любой ситуации. Эта сила сильно и уверенно цеплялась за его палец, подтягивая себя или его к себе, как можно ближе. Вероятно, чтобы рассмотреть или почувствовать, осязать своё окружение. Эта сила его впечатляла и удивляла, а любовь обволакивала с ног до головы. От этого теплело на сердце, а слёзы наворачивались на глазах от умиления. Только в эти моменты он был беззащитным, домашним отцом семейства.
  Его род выживал всегда, продолжая выживать и в современном мире, который сократил опасности до минимума, но на месте тех опасностей появились другие. Человек совершенствовался каждый день, а старый мир потихоньку ковылял за ним, пытаясь успеть и даже обогнать его, чтобы не устареть окончательно и превратится в труху. Полёты в космосе стали привычным делом, как в одиночку обогнуть на яхте шар земной. Династии семьи Диллан жили на планете и продолжали его род, а это было важно, как и портреты написанные маслом, как семейные альбомы и современ-ные альбомы с фото и видео, надо лишь хлопнуть в ладоши и заказать дату. Портретная рамка начнёт показывать всё, что вы туда внесли, а последовательность выбрали сами, желая сегодня смотреть это, а завтра то. Дедушка долго рассматривал мои фото, на которых мои глаза всегда смотрели в его душу, но только сейчас он начал слышать меня, мысленно разговаривать со мной.
  Казалось, что он мысленно советуется с Кьярой по каждому пустяку, а решение сбывается слово в слово. Это стало для него наваждением, от которого не хотелось избавляться, менять или забывать, как сон. А мне, просто хотелось поддержать старика, который не хотел быть одиноким, брошенным из-за возраста, как ненужный старый, но раритетный автомобиль штучного производства. Это он понимал и вос-принимал, как должное. Любовь летала вокруг него яркой птицей, шурша крохотными крылышками по воздуху. Он чувствовал движение воздуха вокруг себя, а если стоило задуматься на минуту, то проблема решалась сама собой. Он был счастлив, что тогда выбор сына оказался удачным настолько, насколько сама удача сваливается на тебя в полном объёме, как снежный ком. Хотя, снежный ком для сравнения будет маловат, а вот лавина будет в самый раз. Она смела все недомолвки и неудачи в сторону, расчистив путь любви. Любви, которой всегда так мало в мире и так много, если ценишь её каждый миг, каждый вздох. Тогда она приживается, и вы начинаете дышать с ней одним воздухом, чувствуя вечную эйфорию, силы и мысли, которые хочется реализовать сегодня, завтра здесь и сейчас.
  Внезапно возобновившиеся страсти с рыжей бестией отвлекли дедушку Боба от ностальгии, которая преследовала его по пятам. Стефания с удовольствием приготовила чай с лимоном и разогрела оладьи, которые обожал её старый друг. Она ухажи-вала за ним, понимая, что всё не так просто. Не так просто в этом мире и в её жизни, где, казалось, любви нет места. Её мама любила и была любима, а это поняла только сейчас. Это открытие поразило в самое сердце. Только старый друг любил её и позволял многое, считая её молодой и открытой для перспектив. Эти перспективы были не такими радужными и прекрасными, лишь с ним было спокойно, а время теряло свой смысл. Оно бежало и зависало, как паук на своей тонкой ниточке, раздумывая, как быть дальше, что делать и как быть. Подниматься вверх или опускаться вниз. Она влюбилась в милого и благородного старикана из какого-то музея, в котором не была, но слышала краем уха о таком месте. О месте позапрошлого века, где размеренная жизнь была полна чувств, таких живых и необычайно тёплых. Тепло расползалось от комочка в груди по всему телу, туманя влагой глаза, такие прекрасные и чарующие. Лет триста-четыреста назад она была бы Музой для художников, а русалки в её исполнении пленили бы сердца по всему свету с первого взгляда. Зелёные изумруды небывалой чистоты сияли на лице, как звёзды в ночи.
  Дедушка Боб уплетал свой завтрак в постели, который так любезно предоставила его обожаемая рыженькая. Это было неожиданно, хотя он впервые остался у неё на ночь, не в силах противиться её чарам, да и судьбе. Он читал её мысли, которые ужом крутились только около неё, и это доставило ему истинное наслаждение. Она любила его, как никого в жизни и теперь ей хотелось испытать материнство. Эта крамольная мысль была проглочена им с оладьей, но она не возмутила его, а лишь порадовала. Он стал другим и понял лишь сейчас. Больничная койка стала той самой чертой, которая стала стеной. Была жизнь до и после.
  Кьяра показала ему сына, которому суждено стать надёжной опорой ему и его семье. Стефания будет отличной матерью, а он прекрасным отцом. Кьяра разрешила ему занять одну свою квартиру в высотке дедушки, умудрившись через него убрать всё лишнее и неприятное с их пути. А, почему бы нет? Он далеко не нищий, а здоровье появилось такое, что ещё лет двадцать он будет очень даже ничего. Кьяра просто так ничего не делает и глупо не воспользоваться таким выигрышным билетом. билетом в новый мир, который он вечно прятал, а теперь спрячет ещё дальше. Перспектива нравилась ему всё больше и больше.
  - Ты переедешь в мою квартиру? - он услышал свой голос и удивился вопросу, который не хотелось обсуждать вот так, впопыхах, за скользкой оладьей на тарелке.
  - Да! Да! - она засмеялась, наполнив комнату солнечными зайчиками, которые повыскакивали от её взмахов рук.
  Платье было покрыто золотистыми нитями, которые образовывали круги на платье, стоило попасть ему на солнечный свет. Оно светилось изнутри, а она снаружи, заполняя всё пространство счастьем. Её счастье выглядело именно так, и не как иначе. Она была его Солнцем, а он ей тем, кого хотелось обогреть и осветить.
  - Прекрасно дорогая, но у меня одно условие, - выразительная пауза урезала её улыбку, - все вещи ты оставляешь здесь, мы купим всё новое. Идёт?
  - Да, конечно, это не проблема. Квартиру мечтала получить моя подруга, ты не против, если буду её сдавать? Это не так много единиц, но они пригодятся на чёрный день, - она посмотрела на глобальную перемену, а удивление вызвало у неё улыбку.
  - Чёрный день? Что это такое? - дедушка не мог понять хода мыслей о каком-то чёрном дне.
  - Это будет наш горшочек с золотом. Мама рассказывала, что так поступали раньше, когда не было бумажных денег, а век электроники не наступил, ты понимаешь, о чём я говорю? - она забеспокоилась, словно сказала глупость и жалеет об этом больше всего на сете.
  - Конечно дорогая, как скажешь. Здесь я с тобой полностью согласен, квартира твоя и ты полностью можешь распоряжаться по своему усмотрению. У меня есть небольшое состояние, и оно поможет нам жить не роскошно, но со вкусом. Если ты родишь малыша, то он унаследует его, а с возрастом увеличит. Я люблю тебя с первой наши встречи, а сейчас чувствую твою любовь. Это важно для меня, - он поцеловал её в шею, чувствуя губами, как дрожь охватила её всю.
  - Я тебя люблю! - шептали её губы в плечо, а он чувствовал новый поворот судьбы, которая наконец-то увела его в сторону от бизнеса, прошагавшего с ним большую часть жизни.
  Вероятно, пришло время расстаться с бизнесом навсегда, но покинуть свою семью он не мог, поэтому и признался Стефании в тяжком грехе.
  - Ты знаешь, что я женат, у меня есть взрослые дети и внуки. Я не смогу бросить их, как и не могу потерять тебя. Если ты согласишься на такую жизнь, то вся любовь достанется только тебе. Моя жена больна душевно, она слишком впечатлительна, и не могла сделать меня счастливым, как женщина, а чувства просто остались. Ты прости меня, я сделал тебе больно, но я люблю тебя Стефания и хочу, чтобы ты была всегда рядом со мной.
  Признания дались с трудом, но надо было поступить с ней честно. Это был залог для их будущего, которое наступало на него со всех сторон.
  - Я знаю, что ты женат. Каждая женщина чувствует это своим сердцем, чтобы ты не говорил и как бы ты не оправдывался передо мной. Сейчас я люблю тебя ещё сильнее, мне никто не даст того, что ты дал мне. Мамина любовь к отцу была стран-ной, ранимой и сильной, но только ты показал мне её, а сейчас позволил дотронуться до неё. Я не хочу, чтобы твоя семья разрушилась из-за меня, поэтому сотворим свой мир. Пусть он будет маленьким, но он будет только нашим! - её речь была страстной и волнующей, это продолжило развиваться, превращаясь в некий взрыв эмоций.
   Они и в самом деле переполнили их сердца, заставив срывать одежду и стать единым целым. Пусть на миг, но такой прекрасный и чарующий! Возраст любви не помеха, лишь наши мысли и рамки, придуманных нами законов о том, что можно, что нельзя категорически. Болезнь убрала из его лексикона слово "категорически", а сердце согласилось на все перемены и немыслимые поступки, следующими видимой и яркой тенью за ними. Любишь - люби!
  Человек иногда создаёт себе массу проблем на ровном месте, пытаясь любить, жить в мире, где единицы становятся целью, к которой идут, бегут, карабкаются, сбрасывая таких же как сам в пропасть или в сторону. Власть и единицы - вот, о чём мечтают с детства, желая игрушку круче, больше, навороченную, то есть о лидерстве. О первенстве, быть выше всех, быть богаче всех, а, значит, умнее, хитрее, проворнее, сильнее. Такова природа городских хищников, выросших среди консолей и прочей электроники, без которой можно лишь самостоятельно покушать вилкой, а потом отправить переработанную еду туда, где её переработают роботы в удобрение. Поэтому любовь всегда можно простить и принять, это же любовь!
  Микеле обрадовался нашему возвращению, закатив настоящий пир. Оказывает-ся, он прекрасно готовил всё, что бегало и прыгало, летало и плавало. Где он раздобыл акулу, я не знаю, но сегодня впервые попробовала акульи плавники и вареники с вишней. Вишня не росла на острове, и откуда возникли вареники? Моника с удовольствием впивалась зубами в непонятный кусок тест, а оттуда струёй тёк по пальцам и брызгал во все стороны сладкий сок. Это было интересно и познавательно для нас. Оказывается, у Микеле были русские корни, а точнее одна ветвь. Его бабушка была русской и отлично готовила вареники на всю многочисленную семью. Дед был итальянцем с вкраплением генов испанской матери. Теперь вся эта смесь восседала за столом, наслаждаясь блюдами мировой кухни по полной программе. Это наше первое расставание и оно было коротким по времени и долгим по ожиданию для него.
  Мистер Диллон видел нашу семью за столом, чувствуя себя участником нашего застолья. Хотя нет, он чувствовал себя гостем, что вот-вот зайдёт и присядет за наш стол, а потом вступит в разговор. Кьяра продолжала заботиться о нём, доверяя самое ценное, что у неё есть. Семья и друзья - это настоящее сокровище, которое надо бе-речь и охранять от посягательства извне. Он рассматривал знакомые и счастливые лица, а потом Моника не удержалась и подмигнула ему, а Гиз отсалютовал кокосом с трубкой. Чэбе лишь наклонил голову, здороваясь с ним таким образом. Микеле и Лео не подозревали о тайном дедушкином оке, но что не сделаешь для него, я люблю его!
  Он беззвучно плакал в ночи, а слёзы скатывались на подушку. Стефания крепко спала, не подозревая о страстях и переживаниях своего Брайана. Дедушка не сооб-щил, что все его зовут Боб, поэтому воспользовался вторым из четырёх имён, которыми наградили его родители. Гиз помог найти заказчика покушения на мистера Диллона и они расстались с майором Стивенсоном лучшими друзьями среди профессионалов своего дела. Просто эти мужчины ценили настоящую мужскую дружбу, сильное плечо и руку, которая протянется к ним всегда. Виртуозная работа Гиза была оценена по достоинству, а мне оставалось порадоваться за юного Хранителя, жизнь которого никогда не будет в опасности. Жизнь крутилась, как и вся планета вокруг оси и солнца, а что для счастья надо?! Вот и я о том же, о самом простом и обычном, что Господь дал нам при рождении. Ведь для чего-то рождался тот или иной человек, но это дебри и сплошное переживание, а это нам ни к чему!
  Кьяра оставила в подарок ему целую галерею портретов его родственников на стенах квартиры с подробным описанием и генеалогическим деревом. Она успела где-то заказать портреты, выполненные маслом в стиле эпохи Возрождения. Здесь была картина, с которой писали его миниатюру, и дедушка Боб Брайан Эдуард Ро-берт Диллон нашёл свои корни и был безмерно благодарен Кьяре за этот подарок, которыми она завалила его. Этого могло не быть, но она успела и спасла его. Не только спасла, но и украсила жизнь нежданными переменами, к которым он не был готов, но принял с распростёртыми объятиями, чтобы потом смаковать их.
  Время от времени я отсылала ему наши фрагменты жизни, чтобы он не забывал о нас и не думал, что и мы забыли о нём. Хотя, как можно забыть свадьбу Эдварда, рождение правнука и его сына. Лилия помогла через дедушку Стефании, ужасно баявшей рожать. Дедушка Боб впервые присутствовал при родах, держа руку впечатлительной Стефании и тем самым помогая ей. Сын Артур был крупным малышом, а его зелёные глаза и чёрные волосы дополняли доставшуюся от родителей породу и харизму, без которой не бывает эталонов мужской красоты в мире. Он видел это и был горд, что позволил любви овладеть собой, а бизнес потерял ощущение яркости и блеска. Его дети были заняты своей жизнью, а дедушка ловко скрывал свою вторую жизнь. Так было надо, и он верил мне, как никому и никогда в своей жизни.
  Дрек был посвящён в события неожиданные и приятные, что слегка удивился этому, обидев этим мистера Диллона.
  - Ты, что не удивлён? - глаза дедушки могли вот-вот метнуть молнию и пригвоздить Дрека к креслу, на котором он восседал.
  Старое английское кресло со времён Шерлока Холмса было объёмным и довольно высоким, где только его заказала Кьяра. Дедушка гордился квартирой в стиле девятнадцатого века, дубовыми панелями с запахом воска и свечами кругом и везде. Это были электрические свечи, но он сам не отличил их от восковых свечей. Их аро-мат и едва слышное потрескивание напрягало то и дело слух, но это была слуховая галлюцинация, а я рассмеялась во сне.
  - Это закономерный финал, просто думал, что ты сделаешь это лет пять назад, а не сейчас. Поздравляю! - он отсалютовал бокалом, а дедушка нахмурил брови, но тост поддержал.
  - Я, что так предсказуем? - продолжил язвить он, не думая отступать и сдаваться без боя старому другу.
  - Если бы не Нора, то я бы тоже не устоял перед такой красотой. Стефания прекрасная женщина и, заметь, сейчас очень счастливая. Искренне завидую тебе, но буду ждать внуков. Попрошу их много, чтобы нам не было скучно, - Дрейк улыбнулся, но как-то не весело, а загадочно.
  - Ты хочешь много внуков?! - Боб Брайан едва не упустил бокал.
  - Да, каждый сходит с ума по-своему, а мне хочется двух мальчиков и девочку, похожую на Нору, она чудесная женщина! - Дрек снял свою маску, а лицо с ярким алым румянцем изменилось до неузнаваемости.
  Старый друг опешил от видения, которому не нужен был грим для изменения внешности и позавидовал ему белой завистью.
  - Да, сегодня день открытий, - пробормотал он, а тот не услышал его мыслей вслух, наверно, бормотал слишком тихо или просто шевелил губами.
  - Всегда приятно видеть достижения своих детей и внуков, раз мы с тобой дожи-ли до такого дедуля. За вас! - он протянул бокал, и чистый звук наполнил тишину комнаты.
  - Спасибо Дрейк, за вас! - он глотнул янтарную жидкость, от которой по-прежнему теплело на душе, такой вместительной и радостной.
  Два друга долго смотрели на огонь в камине, который грел их души воспомина-ниями и планами, которые рано или поздно сбудутся. Они-то постараются для семьи, чтобы вновь расправить крылья и летать от счастья. Боб летал и делал невидимые пируэты, продолжая взлетать выше и выше, буквально, как Икар. Но его солнце живёт рядом, на Земле, поэтому полёт фантазий будет недолгим, а облёт своих владений это такая мелочь!
  
  Глава 5.
  Время летит стремительно вперёд, словно ждут где-то, переживают, счита-ют часы и минуты. Вероятно, так оно и есть для кого-то, кто время торопит.
  
  Пролетело ещё несколько лет и пришло время расставаний, без которых никуда в нашей жизни. Лео вылетел из гнезда первым, стараясь быстрее стать самостоятельным и взрослым. Он прекрасно владел холодным оружием, в которое влюбился, наблюдая за Гизом. У меня было такое ощущение, что Гиз родился с кинжалом в руке, а Лео принял этот кинжал, как эстафету. К сожалению, бокс его интересовал не так, хотя он мог свободно отстоять несколько раундов с любым противником. Он любил сабли и шпаги, ножи и кинжалы, чувствуя в них душу мастера. Они его слушались, а я с замиранием сердца смотрела, как сын виртуозно управляется с острыми ножами, словно это круглые и безобидные яблоки в руках жонглёра. Острые клинки послушно сверкали в его руках, поражая цель с лёгкостью и некой страстью, что вот-вот зажгутся ярким пламенем. Кьяра смотрела на взрослого сына, чувствуя гордость и материнскую радость, без которой сегодня никуда. Микеле столько вложил в сына, пытаясь обучить боксу так же, как когда-то его дед. Но дед пытался через бокс, который любил больше всего в жизни, научить внука всему тому, что знал сам. Заменить семью он не мог и не пытался, а поделиться своей любовью к боксу у него получилось. Только сейчас, на примере сына, Микеле понял все стремления деда через боль и нагрузки научить его жизни, показать ему дорогу, расстилающую перед ним. Ленивым и нерадивым можно просто существовать, перебиваясь скромными заработками, а трудолюбивый может посмотреть весь мир и выбрать свою судьбу. Ну, если не выбрать судьбу, то получить ощущение, что он сам творит свою судьбу. Жизнь сложная штука, а тебе всегда хочется чувствовать властелином своей судьбы. Именно это чувство творит с тобой чудеса и толкает вперёд и это тоже лицо твоей судьбы.
  Моника была рада наконец-то посмотреть весь мир, поэтому путешествуя, была счастлива, как никогда. Италия встретила её дождём, свойственным всем морским городкам. Римини стоял на берегу Адриатического моря, а до Альп было всего ниче-го. Тёплый дождь закончился быстро, как это бывает в субтропиках. Умытая зелень шевелила листьями, приветствуя туристический автобус. Двух и трёхэтажные ухо-женные домики с красными черепичными крышами вблизи были такими разными. Через стекло иллюминатора был виден весь город с красными, одинаковыми крышами, которые характерны для всей Италии. Скромный семейный отель стоял в глубине от проезжей части, которая проходила через весь город. Она сама выбрала этот отель, чтобы тишина способствовала отдыху по ночам.
  Конечно, кто из туристов не познакомится с государством внутри государства? Естественно, Моника посетила Сан Марино, государство в государстве чуть больше шестидесяти квадратных километров. Туризм стоял на первом месте и приносил неплохие доходы, но здесь начало развиваться новое направление, которое и заинтересовало мою дочь. Она была самым юным гением консоли, а её творчество покорило майора Стивенсона и дедушку Боба. Компьютерная программа невиданных скоростей и возможностей покорила всех завистников и гениев в команде майора Дрейка, сделав его самым прогрессивным на всей планете. Прогрессивная китайская консоль отстала от новинки, которую создала Моника на много-много лет вперёд. Это занятие она любила, но она хотела другого, чего-то большего, глобального. Это другое находилось в республике Сан-Марино, где учили быть штурманом среди звёзд Вселенной. Это манило мою дочь больше всего на свете, и я не могла противостоять её желанию. Она поступила в школу штурманов, где учили читать звёзды, как знаки вдоль дорог.
  Именно там, она встретила свою первую любовь, которую звали Симоне. При-душила бы своими руками, но не имела прав сделать такое в реальной жизни, только мысленно. Сколько раз я сделала это мысленно? Вам лучше не знать! Но такова роль матери, которая всегда знает всё и больше, чем всё. Я знала, чем закончится её лю-бовная история и не могла противостоять этим чувствам, которые ураганом про-шлись по всем, оставив нас ни с чем. Микеле знал, чувствовал, что я знаю больше, чем говорю, но ничего не делаю для счастья нашей дочери. Нашей красавице, которая выросла самой прекрасной и самой лучшей дочерью. Это мы знали, но не могли вмешиваться в её судьбу. Любовь уже зарождалась в её сердце, а как можно убить прекрасное чувство внутри другого человека?
  - Вы заблудились? - простой вопрос на итальянском, а потом на английском языке, заставил поднять голову от карты, которую она крутила, пытаясь приспособить к узким и кривым улочкам Сан-Марино, взбирающимся к самому Богу.
  - Нет, - буркнула Моника, злясь на себя и на то, что будущий штурман галактики заблудился в крохотном городке, прилипшего к горе и её подножью.
  Она подняла голову, зная, что этот чокнутый не отстанет, пока не выпьют по чашки эспрессо или каппуччино. Сегодня она смирилась с неизбежностью, которую подстроила эта карта и взглянула в лицо надоедливому местному парню. Взглянула и сразу поняла, что пропала. Она чётко увидела бессонные ночи и жаркие дни, которые тесно переплелись в бесконечность, которая всегда сопровождает любовь. Угольки глаз прожгли дыру в её сердце, а во рту пересохло, как в сердце Сахары, где она была пару дней назад, исследуя пески времени.
  - Scuzi, signorina, una bellissima signorina! - ответил молодой человек, но, не дви-гаясь с места, продолжая рассматривать туристку, похитившую его сердце одним лишь взглядом.
  - Una caffe? - ответила она, сменив гнев на милость, от которой просто не деться, это судьба, поэтому сама предложила продолжение встречи.
  - Lei, signorina, parla italiano? - он обрадовался, словно выиграл приз в лотерею, забыв о предложении выпить кофе.
  - Si, signore, меня зовут Моника! - она протянула руку, а тот пожал её, словно руку президента республики, с благоговением и восторгом.
  - Меня зовут Симоне, я рад встрече. Могу пригласить вас на кофе? - он смотрел на девушку во все глаза, пожирая её целиком и не веря своему счастью, заплутавше-му в его переулке.
  - Хорошо, по чашке кофе, а потом вы поможете мне найти вот этот дом, - она ткнула пальцем в место на карте.
  - Хорошо, без проблем! Я покажу вам всё, что вы пожелаете! - он смотрел на неё и не мог насмотреться, а экскурсия обещала быть долгой, запутанной и в итоге прекрасной.
  Моника лишь хмыкнула про себя, зная, какое воздействие оказала на молодого человека, который влюбился впервые и по-настоящему. Но на смене улыбке, пришло другое чувство: она чувствовала и знала, что он будёт её мужем. Это было так не-ожиданно, что она растерялась, вспоминая наш разговор о любви. Он проходил на кухне, где я готовила, а дочь набиралась опыта под моим чутким руководством. Здесь на острове, как и раньше, путь к сердцу мужчины лежал через желудок, поэтому готовить надо лучше и вкуснее всех женщин на свете. Пища, приготовленная с любовь вдвойне вкуснее любого блюда, и моя дочь это знала. Самый знаменитый шеф повар любил свою работу, плиту, поэтому фантазировал и готовил, совмещая не совместимые продукты на вашей тарелке, не задумываясь. Все восхищались этим, зная, что порыв души, влюблённой в своё искусство на кухне не вечно. Один миг необыкновенного вкуса, ощущения "непонятности" и всё прошло! Моника отлично знала, что одно прикосновение или слово может указать на того, кого она полюбит на всю жизнь. Этот момент наступил, причём, так неожиданно!
  Прошёл год, прежде чем они скромно расписались в мэрии, и это была её история, полная страсти и неги. Моника и Симоне усердно учились, чтобы покорить бескрайние просторы Вселенной. Симоне отлично считал в уме, а сложные алгоритмы и задачи давались легко. Его математический склад ума удивлял учителей, но не Монику, которая была самой способной в группе. Быть штурманом и знать звёздное небо, как свои пять или шесть пальцев намного проще, чем семейная жизнь. Моника понимала, что она слишком торопит события, рвётся получить столько знаний, сколько есть во всём учебном заведении и ей это удалось. Удалось создать свой скромный мир в небольшой квартирке на втором этаже. Ей не нужны были единицы мамы, ей хотелось достичь всё самой, а для этого необходимо было желание и цель. Всё это было, и она наслаждалась пылкими, бесконечными ночами, пролетавших быстрее падающих звёзд, мечтая о Вселенной, стоило увидеть в окне их далёкий свет.
  Весной персиковые деревья в саду окрасили серые, но изящные и тонкие ветви в тёмно-розовый цвет, завораживая своей простенькой красотой. Моника обожала смотреть на их необыкновенный цвет, который через несколько дней опадёт, исчез-нет, а ветер и время унесёт с собой розовую дымку утреннего тумана куда-то вдаль. Её густые чёрные волосы водопадом рассыпались по подоконнику, а она продолжала рассматривать нежную красоту цветущих деревьев. Здесь она впервые увидела цве-тущие персики, и они стали ассоциироваться у неё с семейной жизнью. Жизнь должна быть простой, но красивой, а меняться чаще, чем надо и обязательно давать сочные и вкусные плоды. Я была рада, что дочь может видеть красоту во всём и всегда.
  Пока она творила местные рецепты и рецепты мира, Симоне наслаждался её красотой, разглядывая из-за занавесей зажигательный танец у плиты. Изящная Моника влюбилась в танцы, занимаясь вместе с остальными студентами после учёбы, а кухня помогала ей в оттачивании па. Виртуозно подхватила сковороду с плиты и энергично перемешала порезанные кубиками продукты, смоченными оливковым маслом. Они взлетали к небесам, стремительно спускались оттуда, пытаясь взлететь снова и снова. Можно сказать, подпрыгнуть и взлететь самостоятельно, а не по воле повара. Симоне с завистью смотрел на её движения, которые он не мог повторить, сколько бы раз не пытался повторить. Овощи выскакивали из сковороды с какой-то невероятной радостью и стремлению к свободе, пытаясь рассыпаться и сбежать от него в разные стороны, будто от жуткого ужаса. Тогда он отчаянно вздыхал, опуская сковороду на плиту, чтобы не растерять остальные разноцветные кубики. Лопатка снова появлялась в его руке, но вкус блюда был безвозвратно потерян, будучи щедро пересыпанный печалью и страхом повара. Продукты такого безобразного отношения к себе не прощают. Любовь делала каждое блюдо вкуснее и красивее, и это был негласный закон, который было нежелательно нарушать.
  Казалось, Моника искренне переживает колебания несостоявшегося виртуоза плиты, стараясь не показать того, что видит его насквозь. Она читала его, как откры-тую книгу, но никак не понимала стремление быть первым. Вероятно, мужчины ни-когда не оставляют несбыточных надежд на то, чтобы быть лидером во всём. Во всём и даже там, где профессия была не его коньком. Симоне вкусно готовил, но лишь тогда, когда хотел покорить, обратить на себя внимание. Истинная дочь Венеры лишь усмехалась, понимая бесплодность попыток любимого, пожала плечиками и продолжила творить шедевр. У неё по-другому не могло и быть, только так, она не задумывалась получить лидерство через вкус этого блюда.
  Оставаться в тени прекрасной жены ему не нравилось, но выше взлететь он не мог, может быть, боялся, излишне переживал и нервничал, но и не пытался повторить, добиться большего. Он страстно любил Монику, но отчаянно боялся потерять её. Этот страх заставлял просыпаться ночами и смотреть на спящую жену, такую умиротворённую, счастливую и любимую. У неё всё было легко и красиво, словно она каждым своим жестом творила историю или учила невидимых учеников пластике. Она обожала смотреть издалека на него, когда он пил кофе на улице, ожидая её. Он высматривал, ожидал её с одной стороны, а она появлялась с другой стороны, а он расстраивался, искренне огорчался из-за этого. Монике нравилось таким образом дразнить его и сопротивляться собственническому отношению к ней. Симоне доставляло удовольствие демонстрировать, что его прекрасная жена только его. Моника этого не понимала, злилась на него, словно он не верил её любви. А она любила его всем сердцем, чувствуя свою любовь только рядом с ним. Рядом с ним её любовь вырастала до небывалых размеров, заполняя комнату, дом, всё пространство вокруг, словно облако. Золотистое облако накрывало их пеленой, лишь розовые ветви персиков за окном просились в гости к ним и Моника улыбалась. Её любовь ассоциировалась вот с таким видением, которое заканчивалось где-то у блестевших звёзд.
  Симоне любил пить кофе на улице в одном кафе, а там всегда собирались студенты и шумно обедали, обсуждая всё подряд. Именно там он встретил ту самую не-приступную красавицу, которая лишила его сна, а его любовь к Монике дала трещи-ну. Маленькая трещина из-за некой влюблённости в ту, которая никогда не будет с ним, а он никогда не узнает вкус её поцелуя божественных губ. Пухлые губы манили и привлекали взор больше, чем огромные карие глаза, обещая неповторимый вкус страсти, а её глаза лишь наблюдали за попытками ухватить любовь за край платья. Пожирать глазами местную красавицу можно всегда, но одной мечтой сыт не будешь и Симоне знал это с первой минуты их визуальной встречи. Её глаза встретились с его восхищёнными глазами, а вспыхнувшая в сердце любовь была лишь искрой. Сверкнула, ослепила красотой и исчезла безвозвратно никуда. Мир сразу стал тёмным и неприглядным, немного другим. Совесть напомнила о любви к Монике, прибив чувства, как летний дождь пыль на тротуаре. Монику он любил и был счастлив, что у него такая жена. Все друзья восхищались ей, а она любила только его одного. Совесть скреблась в его теле, но вспыхнувшая любовь к неприступной красавице умирала в нём медленно, неохотно. Да, она совсем не хотела умирать, но поддерживать в ней жизнь Симоне не имел права. Он женатый человек, на которого она не обратит особого внимания, и всё потому, что она знает цену своей красоте. В мире полно холостяков и выбор полностью принадлежал ей, а он был просто очередным влюблённым женатиком.
  Первый полёт на Луну для штурманов академии был испытанием, одним из важных экзаменов, которые сдали не все. Холодный космос, множество правил, от которых зависит твоя жизнь и жизнь всей команды, мгновенные расчёты и принятие ре-шений приняли или восприняли не все. Моника была лучшей и получила право вылететь на челноке и сесть в заданной точке. Взять пробу грунта и вернуться назад, будучи абсолютно одной. Она справилась, чувствуя себе в бескрайнем космосе акулой в бассейне. Узнаю свою дочь!
  Мне был приятен её восторг, который всполошил меня с утра, когда мыла тарелки. Её эмоции зашкаливали, а холодный и аналитический ум чётко выполнял задачу. Она чувствовала мою любовь и знала, что я горжусь своей дочерью, люблю её и отпускаю в космос. В космос далёкий и бездушный, туда, где ей будет хорошо. Неужели где-то может быть лучше, чем дома?
  Остался год и расставание наступит неизбежно, безвозвратно, а я ничего не смогу поделать. Это Судьба. Взгрустнулось мне, а Микеле уловил мою печаль мгновенно. Давненько я не зависала с открытыми глазами посередине комнаты.
  - Моника? - он произнёс лишь одно слово, но с таким смыслом, что слезинка выкатилась у меня из глаза и повисла на ресницах.
  - Да, она. У неё всё замечательно, но ей нет места на нашей планете, извини, - я закрыла лицо руками и попыталась успокоиться, прогнать бессмысленные слёзы любви, счастья и гордости прочь.
  Микеле встал и поцеловал мои ладони, а потом обнял меня. Мне стало тепло и уютно, а чувства, взлетевшие вверх, успокоились. Успокоились, как цунами на море, внезапно.
   - Ну, ну, она обязательно вернётся к нам, но не одна. Ты есть у меня, а я у тебя, вместе нам ничего не страшно. Скоро приедет Лео и Теодор, нам будет не скучно, да и время пролетит незаметно, что такое десять лет, ерунда! - с этими словами он поцеловал мою макушку, а я не понимала, откуда он взял эту цифру.
  Он действительно пересмотрел планы на день, и мы провели день на пляже, ва-ляясь в прибрежных волнах, строя свой замок на песке. Ностальгия накатывала на меня волнами, а Микеле ловко отбрасывал их назад одну волну за другой, не пытаясь устать. Мне надо было пережить цифру десять, чтобы дождаться дочь и её нового защитника и друга. Её Плащ покинул Землю и ждёт её, не особо надеясь на встречу. На встречу, которая перевернёт многие жизни, а Венера впервые обретёт своего Хранителя. Мне надо это пережить, чтобы никто не узнал об этом, и вся история завершилась благополучно. Но материнское сердце щемила непонятная боль, которую надо пережить моей дочери. Там, в холодном и бездушном космосе её ждёт опасность, с которой она справится, но какова будет цена этой победы?
  Поцелуй Микеле растворил мою печаль, а волосы зашевелились на макушке от неожиданного прикосновения его губ. Тёплое дыхание было горячее солнца и мне стало смешно от этого осознания. Моё солнце обиженно отстранилось, а потом он присоединился ко мне, и наш смех растревожил пляж. Жизнь настроилась мгновенно, отогнав хмурые мысли в дальний и самый глухой угол души. Туда, где это будет храниться, как в надёжном сейфе до поры и времени.
  Она раз за разом прокладывала путь до Венеры, на которую она полетит в качестве лучшей студентки. Планета притягивала её, а сердце радостно сжималось в ко-мок, чтобы не спугнуть удачу. К сожалению, Симоне останется на Луне, а вместе с ним останется часть её сердца, которое дало трещину. Она его любила, но он любил её как-то по-другому. Это понимала, чувствовала сердцем, но ничего не могла поделать с этим. Почему-то Симоне незаметно изменился, а расставание на три года могло стать расставанием навсегда. Именно столько должен он отработать на Луне, а потом выбрать другую планету, если будет лучшим. Моника поступила честно, стараясь не читать мысли мужа, и я её понимала, поддерживала в такой ситуации, чем могла. Наш дар нельзя применять на близких людях, иначе жить станет не интересно. Она это знала и старалась жить, как все смертные простенько, но со вкусом!
  Короткая поездка к нам на остров была одновременно прощанием, разборкой семейной жизни, в которой всегда всё не так просто и не так однозначно. Даже супер герои не живут счастливо, а почему? Всё дело в любви и внимании, которого вечно не хватает, а так хочется прямо здесь и сейчас! Неужели человечество так и не смогло растянуть эти двадцать четыре часа, не смогло распределить правильно эти сутки, чтобы все были чуть-чуть счастливы? Вот такое оно, человечество, вечно решает галактические, вселенские задачи межпланетных путешествий, но так и не делает человека счастливым. Казалось, что лишний поцелуй спасёт брак, а одинокая роза подарит надежду на очередную жаркую ночь. Моника была разочарована собой и мужем, виня себя в том, чего не было. Островная жизнь слишком проста, а городская жизнь чуть-чуть сложнее из-за вечной нехватки времени и сил.
  - Мне надо поговорить с тобой мама, - начала трудный разговор дочь, а я почувствовала её боль и отчаяние, невероятное и ужасное.
  - Конечно, дорогая! - моя улыбка спрятала все мои переживания и ответы на все её трудные и сложные вопросы.
  - Мама! Я пять лет замужем, и у меня нет детей! Это не правильно, я чувствую своей кожей, каждой волосинкой на теле! У тебя Лео появился через два года после ваших встреч, может быть, что-то со мной? Я не чувствую себя женщиной! Замужней женщиной! поправилась она и смотрела во все свои огромные глаза так, что я растворялась в ней, чувствуя её пустоту в своём сердце и в её душе.
  - Дорогая, это так бывает, редко, но действительно бывает! Причина этого толь-ко одна: либо ты любишь не по-настоящему, либо он. От меня это никак не зависит, прости свою маму, если мои слова причиняют боль, но это правда. Дети рождаются только от истинной любви, от одного поцелуя у земных женщин и венерианских мужчин. По-другому, у нас не бывает! Извини, что расстроила тебя, но от правды никуда не деться, - с сожаление смотрела на дочь, не в состоянии помочь ей, как и предотвратить злополучную встречу с Симоне несколько лет назад.
  - Так кто из нас не умеет любить? - спросила Моника, зная ответ, готовый сорваться с языка, но не готовый жить во Вселенной огромной и прекрасной, где есть всё и даже больше!
  - Ты знаешь ответ потому, что много-много раз задавала себе этот вопрос. То, что говорит тебе твоё сердце, то и будет твоим ответом. Ты умная и знаешь то, что другим женщинам и не снилось, поэтому примени свои способности к себе. Прочитай Симоне и сними вину с себя, если виноват он. Это не просто, но в такой момент ты должна узнать всё, - я вздохнула, чувствуя, что это не всё.
  - А у Гиза родилась дочь, хотя ты говорила, что она не любила его, а была под гипнозом. Это как-то разрешило ситуацию, - Моника добивалась от меня конкретно-го ответа.
  - Да, его любви хватило на двоих и на зачатие ребёнка, но это неординарная ситуация, единственная и неповторимая для Плаща. Плащ всё-таки венерианский муж-чина, а я не даю стопроцентной гарантии понимания его от и до.
  Разговор тяготил меня, и я боялась сказать лишнее, я не Кьяра! Просто Моника приняла меня такой, какая я есть, хотя, что такое душа? Что-то эфемерное, воздуш-ное, но с отличной памятью и некой формой физической боли. Вот, сгребла в кучу все понятия и знания о душе человеческой, чтобы немного понять венерианскую душу, такую же непредсказуемую, верную своим идеалам и законам, некое наследство традиций, ради самого рода.
  - А у меня всё не так? Значит, Симоне меня не любит, - докапывалась до истины дочь, явно вспоминая крохотные звоночки опасности, от которых вечно отмахива-лась, как от назойливых мух, не желая верить им.
  - Если ты любишь так, что самой страшно от чувств, то значит, причина в твоём муже и с этим ты ничего не сделаешь, это судьба! Пойми это и живи дальше, - рубила с плеча, чтобы не выдавать будущее своей дочери, на это я пока не имела права.
  - Мне надо было следить за ним?! Контролировать его отсутствие? Что мне надо было делать? Я не хочу читать его, как открытую книгу! - воскликнула дочь, просверливая во мне дыры взглядом чёрной бездны, куда вот-вот отправится сама, чтобы начать новую жизнь.
  - Это не обязательно, это унижает тебя, а он просто близнец, а это всегда не однолюб. Прости, что говорю тебе это, но такова природа близнецов. Многие люди не верят в эту чушь, но это есть и будет с людьми всегда. Звёзды влияют на гороскоп, на характер и на их поступки, как Луна на приливы и отливы целых морей и океанов здесь, на Земле. Я не говорю, что твой муж изменяет тебе открыто, это где-то на та-ком уровне, что сразу и не заметишь. А, вообще, не забивай свою голову всякими сомнениями, они до хорошего не доведут, будут последствия, о которых ты пожале-ешь, но тебе их не изменить. Это не описать словами, это надо чувствовать, а чувств у тебя вполне хватает, верь мне. Твоя мама никогда не лжёт, и ты это знаешь. У меня нет прав копаться в вашей жизни потому, что ты сама можешь найти причину. Я тебя люблю, и всегда буду любить! - с этими словами прервала наш разговор, чувствуя бесполезность своей доказательной базы.
  - Я не хочу копаться и знакомиться с её преградой! Я должна быть выше этого, значит, моя любовь впереди? Разве венерианская женщина может полюбить дважды? - Моника припёрла меня к стенке своими железными доводами, а я-то уже знала, кто стала виновницей распада семьи.
  - Это бывает редко. Можно сказать, вторая любовь достаётся, как единственный в жизни приз, и, конечно, не всем. Я не помню таких случаев, но любовь можно заслужить. У тебя есть один шанс потому, что ты любила мужа всем сердцем, но его любви не хватило на совместного ребёнка. Это наше счастье и проклятье, тяжело найти свою настоящую любовь и сохранить её. Постарайся жить дальше и не делать ошибок, поступать, как велит тебе твоё сердце. У тебя часть души венерианской женщины от отца, а это сильная сила. Я не могу говорить за всех венерианских мужчин, они сложны, и не изучены мной, поэтому все перемены у тебя впереди. Я не имею права открывать тебе твоё будущее, оно только твоё, но предупредить об опасности всегда, пожалуйста. Если я этого не сделаю, то дар постепенно угаснет и мне нечего будет передать по наследству своим детям.
  - Так дело в даре? - казалось, Моника не верила мне.
  - Да, дело в даре и в медальоне, который ты должна найти сама. Ты слышишь чужие голоса, можешь читать мысли мужчин, а мы можем мысленно общаться, разве это могут все? Это лишь одна из наших тайн, как и знания о Хранителе. Хранитель всегда женщина, а не мужчина это самая большая тайна и теперь ты знаешь её. Об этом не знают даже Воины мира, только Плащи, - я смотрела на дочь, которая верила мне ещё меньше.
  - Даже Чэбе не знает, что Хранитель женщина? А как же три дара и медальон, они не помогут ему? Его сын не станет Хранителем?! - она возмущалась такой несправедливостью, не понимая сути.
  - Конечно, Гай не станет Хранителем, но его дочь Кассандра Илона Александра унаследует его медальон и станет Воином мира на двух планетах. Этот разговор наша тайна и ты обязана сохранить его. Венерой всегда правила женщина, а мужчины в это время выискивали Хранителя среди себя подобных. Плащ откусит себе язык, но никогда не укажет на Хранителя. Гиз не рассказал о своём Хранителе даже тебе, ты была мала для такой тайны. Александра прекрасно живёт в Индии со своей семьёй, и они все для нас друзья, родственники по медальонам с Венеры. Если мы помогли им хотя бы раз, то мы становимся родственными душами, а это больше, чем родственники. Но не забивай себе голову этим, ты узнаешь всё сама, когда твой медальон будет вот здесь, - я приложила ладонь ей на грудь, чтобы унять её сердцебиение.
  - И где же я найду свой медальон? - Моника пыталась прочитать мои мысли, но кто её туда пустит, особенно, сейчас?
  - Обязательно найдёшь, и пусть твои родители и брат не увидят тебя много-много лет, но это твой выбор и это правильно! - моя слеза спустилась по моей щеке, наполнив сердце печалью, а смена разговора увенчалась успехом.
  - Я уеду далеко? На много-много лет? Без вас?! Я, не могу так поступить и бросить свою семью! Вы для меня всё! - дочь сверкала глазами, которые готовы бро-саться молниями в любого, кто отнимет у неё семью, самую драгоценную драгоцен-ность!
  - Ты взрослая и у тебя своя семья, а последний год обучения сам говорит за себя. Ты училась шесть лет для того, чтобы рыдать у меня на плече? Нет, для этого! Симоне остался в прошлом, прими это и прости его. Отпусти его, твоя любовь к нему поможет тебе так, что ты сама удивишься. Он не так хорош, как ты, поэтому Луна подходит ему, а для тебя вся галактика и Вселенная! - моя улыбка была немного грустной, но она успокоила разбитое сердце дочери, которое, увы, не склеишь.
  Она стояла в бунгало, но видела те далёкие звёзды, к которым прикоснётся и найдёт то, что принадлежит нашему роду по праву. Она гордо расправила плечи и спокойно взглянула на звёздное небо, которое стало слушаться её, подмигивая в ответ старой знакомой, которая вот-вот станет близкой знакомой. Действительно, звёзды стали светить по-другому, а я улыбнулась переменам в сердце дочери. Моника исчезнет из нашей жизни почти на десять лет, чтобы потом стремительно обрушиться на нас. На нас, ждущих весточки и мечтающих о встречи с блудной дочери Земли с душой планеты Венеры. Венеры, на которой она жила последние десятилетия, создавая свой собственный мир новый ми необычный. Земная жизнь повлияла на неё, а как иначе?!
  Моника была расстроена и одновременно настроена воинственно, что подходило под её характер намного больше, чем слёзы на прекрасных глазах. Действительно, ей выпал шанс побывать в космосе, пролететь два месяца до планеты, чтобы начать новую жизнь в одиночестве. Она чувствовала, что Луна это всё, что Симоне заслужил согласно полученным знаниям, а у неё слишком большое будущее и она обязательно полетит через тернии к звёздам. Она мысленно перебирала планеты, выбирая то, что ей подходит, но так и не смогла сосредоточиться на одной конкретной планете. Все были по-своему хороши и все были так далеки от Земли, что невозможно было приехать домой просто так. Взрослая жизнь разделяла или отделяла её от семьи и по-прежнему единственной заселённой планеты во всём космосе, безвоздушном, бездушном, холодным и опасным пространстве. Только сейчас она поняла это во всей мере, и настроение от этого стало хуже.
  Океанский лайнер скользил по волнам Тихого океана, а Моника смотрела в воду, где всегда кипела жизнь. Миллионы лет жили обычные медузы, прозрачные слизистые массы, в которых на первый взгляд не так стремительно эволюционировали перемены и их жизнь, но они дожили до нас в целостности и сохранности. Черепахи и акулы были их собратьями, правда, более молодыми, но стремительно меняющимися, а медузы умудрялись жить такими, какими создала их природа. На большее природе чего-то не хватило, поэтому она оставила их в покое. По-моему, они родились идеальными и живучими из-за своего непрезентабельного внешнего вида. Вы согласны со мной?
  
  Глава 6.
  Прощай старый мир и старая жизнь, да здравствует новый мир и новая жизнь!
  
  Холодный космос был рядом, только протяни руку и она протянула, коснувшись холодного стекла, такого толстого и многослойного, что не почувствовала их притя-жения, а должна была ощутить. Ощутить венерианской душой, земным сердцем, ра-дость, долгожданную и такую желанную! Чувство приближающей реальности отпустило сердце, до сих пор сжатое чьими-то ледяными и жестокими пальцами и Моника поняла, что лекарство от сердечной раны здесь. Именно здесь есть тот самый бальзам, среди кучи запретов, вечного холода, отсутствия атмосферы и груды того, что было когда-то цветущими городами. Судьбы венерианцев безвозвратно исчезли, стёртые чьей-то рукой, мощной и безжалостной. Эту тайну она обязательно постигнет и узнает все ответы, а их будет немало. Моника знала уже почти всё, оставалось найти ключ от этой планеты, родной Венеры. Душа планеты молчала, не показывая бурной радости от присутствия одной блудной дочери, которая вернулась домой, чтобы начать всё сначала. Возрождение начнётся с неё и это подстёгивало мою дочь с каждым взглядом на безжизненную твердь планеты. Меня не было рядом, она чувствовала, что я всегда приду на помощь сквозь все расстояния, уберу преграды одной мыслью и покажу всё, что знаю сама. Я вырву свое сердце, чтобы осветить ей путь. Но она не примет такой дар от меня лишь потому, что он убьёт нашу любовь.
  Она спустилась по длинным шлюзам и коридорам внутрь планеты, чтобы начать здесь новую жизнь и найти ответы на все свои вопросы, а их было немало. Гид по этому комплексу двигался к цели, а она безропотно слушала и запоминала указания, которые спасут ей жизнь. Это была самая первая инструкция для вновь прибывших на космическую станцию на Венере.
  - Вот здесь наш музей, - он указал на металлический шкаф под стеклом, где ле-жали экспонаты, - если хотите, то можете взять в руки, там ничего ценного. Хотя есть шкатулка с алфавитом, но её невозможно открыть. Мы три часа распиливали дужку замка, но внутри оказались крохотные треугольники не то с буквами, не то с иероглифами. Больше ни одного упоминания о письменности или о жизни на этой планете. Просто странно, как она могла сюда попасть, но я в этом не эксперт.
  - Мне можно взять шкатулку с собой? Хочу рассмотреть её и сделать несколько снимков, - Моника задрожала от возбуждения, которое передалось ей, стоило увидеть краешек шкатулки из-за спины мистера Льюиса, который встречал её и отвечал за неё, пока новичок привыкнет к жизни на станции.
  - Конечно, но очень тяжелая для её размеров, хотя на вид мала и это вводит в заблуждение, не знаю, из чего её сделали. Это бесполезная трата времени, вам её не открыть. Мы открыли, посмотрели, но не успели сделать фото, как она сама закрылась, а металл вновь стал цельным, словно восстановился живой организм. Странная находка, но я не против, её все новички берут, пытаясь стать тем единственным, кто открыл её просто так. Она не сдалась никому, поэтому удачи, но тащить будешь сама. Если откроешь, то получишь пару тысяч единиц, все ставят по десять единиц, рассчитывая сорвать крупный куш.
  - Хорошо, мистер Льюис! Я тоже сделаю взнос! Спасибо! - Моника почувство-вала, как дрожат руки, которые тянулись к шкатулке, как за стаканом воды посередине пустыни, среди раскалённого песка и горячего солнца, где жажда так велика. Полный до самых краёв стакан манил, но так страшно разлить бесценную воду...
  - Обрати внимание на стрелки на стенах, они помогут тебе в первое время. Главное знать свой этаж и коридор, к остальному привыкнешь, - он указал на номера в хвосте стрелок, а Моника кивнула головой, занятая мыслями о том, как открыть шкатулку.
  Многочисленные стрелки на стенах прилежно выполняли функцию немых гидов, но заблудиться на огромной станции можно было запросто. Станция на Венере была самой большой из всех и исправно отправляла платину на Землю, она широко использовалась в электронике и робототехнике, которая покоряла планеты. Человек лишь наблюдал за процессом, контролируя их работу. Теперь роботов строили сами роботы на Венере и Луне, сокращая расстояние и объёмы поставок с Земли. Старуш-ка Земля не могла выдержать столько взлётов и посадок, поэтому учёные всего мира решили сменить тактику, собирая роботов из запчастей на двух планетах, где те ра-ботали в безвоздушном пространстве.
  - Вот лифт, а это твой пропуск для него и всего центра. У нас всё контролируется для экономии тепла и кислорода. Здесь немного прохладнее и кислорода процентов на десять меньше, чем в жилых помещениях. На каждом этаже есть теплица, где водоросли и небольшой сад вырабатывают кислород. Там мы получаем фрукты и овощи к столу. Гидропоника приносит свои плоды, поэтому тебе здесь понравится. Вот экран, он соединён с главной консолью и если потеряешься, то приложи свой палец и набери имя, он поможет во всём.
  - Хорошо мистер Льюис, я поняла. Мы находимся глубоко под землёй? - Моника с интересом посмотрела на мужчину, который чем-то напоминал ей Гиза, имея в своих корнях испанцев.
  - Да, здесь была шахта по добыче платины, вот наша станция и стала бункером. Здесь иногда падают обломки метеоритов, которые могут нарушить оболочку и выпустить кислород наружу. Поэтому, этот пропуск строго следит за передвижениями, количеством кислорода, чтобы мы не задохнулись. Каждый этаж в случае аварии мо-ментально блокируется и может жить самостоятельно. Наверху стоят солнечные батареи, а их энергия бережно расходуется по назначению на каждый этаж индивидуально. Твоя комната на пятом уровне, недалеко от рабочего места. На столе лежит инструкция с правилами пользования душа и комнаты, прочти и запомни. От этого может зависеть твоя жизнь, здесь космос, а до дома далеко. У нас был лишь один инцидент, который унёс жизни нескольких человек из-за невнимательности, поэтому будь аккуратна и выполняй инструкции слово в слово.
  - Я поняла мистер Льюис, - ответила Моника, крепче прижимая шкатулку к груди, чтобы заглушить сердцебиение, от которого вот-вот оно выскочит наружу.
  Лифт остановился, они вышли в коридор, где слабое освещение становилось ярче, стоило приблизиться к лампе.
   - Вот кухня, у нас у всех своё время, твоё написано в инструкции. На выбор мо-жешь разогреть всё, что захочешь или заказать на обед или ужин, что пожелаешь. Салат обязательно входит в меню и его готовит повар. Он разогревает твой обед, но если проголодаешься, то можешь прийти и покушать в любое время. Многие новички месяц привыкают к режиму, поэтому здесь всё просто. А это твоя комната, у тебя восемь часов на отдых, потом ужин и знакомство с остальными специалистами из твоей группы. Приятных снов! - с этими словами он улыбнулся и пошёл дальше по коридору.
  - Спасибо! - прошептала Моника, которой было не до сна, хотя усталость присутствовала.
  Быстро распаковав свои немногочисленные вещи, она села на стул и принялась рассматривать сквозь лупу шкатулку. Металлическая шкатулка с крохотным замком была произведением искусства. Её грани были украшены затейливой резьбой, а идеально гладкая поверхность была украшена небольшим кругляшом, который, скорее всего, выплыл на поверхность из металлического озера, чем был прикреплён сверху. Крохотный треугольник был вырезан на его поверхности, а от углов отходили полосы, разделяя его на три части. Холодная поверхность была живой под её пальцами, словно она поставила аквариум с водой на место, а та ещё не улеглась на поверхности. Колебания воды давили на замкнутую поверхность, создавая невидимую вибрацию. Моника ощущала сейчас это самое чувство, но, не сильно удивляясь этому. Она была дома, на родине мамы, а это значило много, слишком много для неё, если говорить правду. Это была и её родина, родина её отца венерианца и частика родителей лежала на столе, маня так сильно, что сердце готово выскочить из груди и станцевать ча-ча-ча. Найти всю историю планеты вот так просто, было невозможно, поэтому Моника не вверила своим глазам и пальцам. Это было самое настоящее чудо! Эта учебная экспедиция была для неё призом за успехи и ей однозначно везло. Адреналин делал своё коварное дело, заставляя сердце просто-напросто кувыркаться в груди. Моника чувствовала, как клапан качает кровь, направляя туда, куда нужно. Он умел делать свою однотипную, однообразную работу, без которой не было пульсации главного комочка в груди.
  Недолго думая, она уколола палец и капнула три капли крови на треугольник, как учила мама. Капли безжизненно лежали на поверхности, и ничего не происходи-ло, отчего она нахмурила брови и прикрыла глаза, вспоминая рассказы мамы. По идее она сделала всё, как делала она, но почему-то не получалось открыть медальон. То, что это был медальон, Моника не сомневалась. Она взглянула на него через лупу и едва не упустила её от неожиданности. Кровь медленно растеклась по трём направлениям, а треугольник начал дымить голубым пламенем. Голубой дым клубился над треугольником, а потом выстрелил прямо в потолок, если не дальше. Рот у Моники открылся, чувствуя размах голубого света, пронзившего пространство над собой. Тонкий треугольник света пробил несколько этажей и вырвался в небо, тёмное, бескрайнее и холодное. Где-то высоко в небе луч взорвался, превратившись в тысячи лучей, которые опустились на планету, окутав её голубым сиянием словно фонтан. Это был знак для всех, что Хранитель истории планеты на планете. Истинный Хранитель вернулся на планету, спустя пару тысяч лет и это лишь начало. Начало новой жизни на безжизненной планете, которая возвращается к размеренной жизни.
  Моника с замиранием сердца и с широко открытыми глазами созерцала тонкие потоки лучей окутавших безжизненное пространство над планетой. Голубой свет превратился в линии меридианов, которые опоясывают планету сверху вниз. Лишь темнота вместо облаков и синевы бескрайнего неба окружала всё, а лучи разрушили пейзаж, наполнив светом поверхность. Она чувствовала и видела эту картину, пони-мая, какой прекрасной стала планета, её планета. Венера стала живой.
  Плащ проснулся, заворочался на кровати, улыбнулся и, перевернувшись на другой бок, попытался уснуть, чтобы досмотреть чудесный и какой-то реальный сон. Сделать это было не так просто потому, что он представил себе Хранителя, которого надо охранять не только во сне, но и на самом деле. Лишь голубые глаза предстали перед ним в темноте вместо кошачьих зелёных, а на большее не хватило воображе-ния, эмоции, как всегда взяли вверх. Только сейчас он понял, что Хранитель здесь! Он поворочался с бока на бок, а через полчаса встал, решив выпить чашку чая на кухне, иначе не уснуть. Он дождался! Ура!
  Встряхнув плоский стакан с водой, он открыл его и вдохнул крепкий аромат горячего напитка, с ароматом лимона. Две прессованные таблетки сахара проворно скользнули под крышку, а Плащ уселся на стул, откинувшись на спинку. Теперь можно расслабиться и дождаться утра, чтобы увидеть ту, которую ждал несколько лет на станции. Он слышал, как бьётся её сердце почти рядом, и этот звук его успокаивал, погружая в некую нирвану. Ритмичные удары были самой необычной музы-кой в его ушах, которую хотелось слушать вечно. Вечно! Вечно! Вечно! Какие изу-мительные слова, сколько в них смысла и эмоций тихих и одновременно бурных. Бурных, как у горных речушек, которые после ливня становятся опасными и ковар-ными реками. Они готовы снести всех и вся, лишь бы излить свои воды на равнину, свободную зону. Горячий глоток чай немного отвлёк его от фантазий по поводу внешности, а он понял, что жизнь прекрасна! Действительно, прекрасна, восхитительна и непредсказуема, надо лишь немного терпения! Ожидание всегда казалось ему вечностью, а сейчас эта вечность стала другой, осязаемой и чудесной, перестав быть холодной и одинокой.
  Всплеск этой энергии пробудил меня ото сна, дёрнув за невидимую нить внутри меня, как струну на виолончели, и я открыла глаза, прислушиваясь к тишине. Хотя, какая могла быть тишина в тропиках и на берегу моря? Море привычно шелестело волнами, наступая на сушу, а прохладный бриз пытался перепутать все пересчитанные им вчера листья на ветвях. Лео перевернулся на бок, сбросив локтём подушку на пол, он приехал в отпуск домой, объездив весь земной шар. Ну, а Микеле слегка похрапывал рядом, и это происходило на Земле. Сердце неистово колотилось под моей ладонью: на Венере родился Хранитель, который возродит планету, начав её непро-стую историю заново. Наконец-то, Моника нашла то, что искала и так долго ждала: свой медальон и своё истинное предназначение. Это был самый добрый знак за всю мою жизнь, и я была рада, что предназначение сбылось, что сделала всё правильно для своих детей. Вторая жизнь и вторая любовь принесли удачу нашей семье. Кьяра беззвучно плакала, а Лилия смотрела сквозь слёзы, которые капали на подушку, сте-кая настоящими водопадами по щекам. Это было материнское счастье и гордость за дочь, такое далёкое, но такое волнующее и огромное. Смерть Кьяры ради жизни Моники исполнило своё предназначение, а их род получил самые щедрые дары. Я мама Хранителя!
  Дар Лео был простым и незамысловатым, что ей, как сестре было чуть-чуть жалко своего брата. Хотя, с другой стороны это был самый большой дар планеты. Здоровье и выносливость не будешь вечно покупать за деньги, а сколько женских сердец разобьёт брат, даже подсчитать сложно. Неожиданно он вырос красавчиком с великолепной фигурой и грацией. Вечно облупленный от солнца нос, внезапно превратился в греческий профиль, а чёрные глаза обросли густыми ресницами. По-моему, он просто вырос и стал следить за внешностью, а не засыпать на пляже. Рыбачить стал тоже до рассвета, но это лишь констатация фактов, а их много или мало не бывает. Гиз привнёс свой дар в короткий временной отрезок, научив его фехтовать, говорить по-испански и любить холодную сталь клинков. Из него бы вышел прекрасный матадор или тореадор, срывающий овации во время своего выступления. Шпага научила быть его изящным и грациозным, но его мама Кьяра прекрасно владела телом, хотя лишь танцевала и занималась гимнастикой и балетом дома перед зеркалом. У него будет красавица жена и дети, но он не так быстро порадует родителей.
  В окне были видны яркие точки звёзд, которые были ближе к моей дочери, чем я. Это её выбор, которому не имела права воспротивиться, зная будущее своей единственной дочери. Несчастная любовь гнала её с Земли, предлагая Венеру, обетованную землю. Она рискнула бросить семью, прошлое, чтобы начать новую жизнь на родной планете. Её слова эхом бились в моей голове непрекращающимися воспоми-наниями боли от кровоточащей раны сердечной. Их не забуду никогда, это навсегда, любовь бывает такой разной и непредсказуемой.
  - Мама! Я пять лет замужем, и у меня нет детей! Это не правильно, я чувствую своей кожей, каждой волосинкой на теле! У тебя Лео появился через два года после ваших встреч, может быть, что-то со мной? - она смотрела во все свои огромные глаза так, что я растворялась в ней, чувствуя её пустоту в своём сердце и в её душе.
  - Дорогая, это так бывает, редко, но действительно бывает! Причина этого толь-ко одна: либо ты любишь не по-настоящему, либо он. От меня это никак не зависит, прости свою маму, если мои слова причиняют боль, но это правда. Дети рождаются только от истинной любви, от одного поцелуя у земных женщин и венерианских мужчин. По-другому, у нас не бывает! Извини, что расстроила тебя, но от правды никуда не деться, - с сожаление смотрела на дочь, не в состоянии помочь ей, как и предотвратить злополучную встречу с Симоне.
  - А как же Гиз? У него родилась дочь, - вспомнила Моника историю своего дет-ства, насыщенного приключениями и припёрла меня к стенке, как бабочку к бархат-ке коллекционера.
  - Это немного другая история, гипноз, тайные игры и огромная любовь мужчины с Венеры, а это очень много значит. Мои родители целовались потому, что встречались всего лишь пару месяцев, но я появилась на свет божий, как по расписанию. Понимаешь, это судьба! Я сама не знаю, почему появилась так быстро на свет. Может быть, из-за того, что я не мужчина и чего-то не знаю, как и не знают венерианские мужчины наших женских секретов. Это жизнь! - переводила стрелки на шустрого зятя, который три года назад положил глаз на местную красавицу.
  Конечно, у них не было никаких отношений, он лишь мечтал, но его сердце дрогнуло, и красавица потеснила Монику с пьедестала. Жена стала находиться в тени красавицы, которая лишь улыбалась Симоне, не предлагая продолжения знакомства. Она знала себе цену, а он, как и все остальные мужчины, лишь поедал глазами красавицу, мечтая неизвестно о чём. Вот так они и жили в его сердце, заставляя мечтать о журавле в небе, держа в руках славную синичку. Для Моники, как и для всех нас это было неприемлемо, а, следовательно, о детях не могло быть и речи. Вот такая печальная история, но дочь не знает и не узнает от меня этого признания. Близнец! Вот и не верь в эти гороскопы и знаки звёзд, планет и всего того, что там, за облаками!
  - Значит, Симоне меня не любит, - докапывалась до истины дочь, явно вспоми-ная крохотные звоночки опасности, от которых отмахивалась, как от назойливых мух, не желая верить им.
  - Если ты любишь так, что самой страшно от чувств, то значит, причина в твоём муже и с этим ты ничего не сделаешь, это судьба! - рубила с плеча, чтобы не выдавать будущее своей дочери, на это я не имела права.
  - Мне надо было следить за ним?! - воскликнула дочь, просверливая во мне ды-ры взглядом чёрной бездны, которая казалось, могла ей помочь в эту минуту.
  - Это не обязательно, это унижает тебя, а он просто близнец, а это всегда не од-нолюб. Прости, что говорю тебе это, но такова природа близнецов. Многие не верят в эту чушь, но это есть и будет с людьми всегда. Звёзды влияют на гороскоп, на характер и на их поступки. Я не говорю, что твой муж изменяет тебе открыто, это где-то на таком уровне, что сразу и не заметишь. А, вообще, не забивай свою голову всякими сомнениями, они до хорошего не доведут, будут последствия, о которых ты пожалеешь, но их не изменить даже мне. Это не описать словами, это надо чувствовать, а чувств у тебя вполне хватает, верь мне. Твоя мама никогда не лжёт, и ты это знаешь. У меня нет прав копаться в вашей жизни потому, что ты сама можешь найти причину. Я тебя люблю! - с этими словами прервала наш разговор, чувствуя бесполезность своей доказательной базы.
  - Я не хочу копаться и знакомиться с её преградой. Я должна быть выше этого, значит, моя любовь впереди? Разве венерианская женщина может полюбить дважды? - Моника снова припёрла меня к стенке своими доводами, а я-то уже знала, кто стала виновницей распада семьи.
  - Это бывает редко. Можно сказать, вторая любовь достаётся, как единственный в жизни приз, и, конечно, не всем. Я не помню таких случаев, но любовь можно заслужить. У тебя есть один шанс потому, что ты любила мужа всем сердцем, но его любви не хватило на совместного ребёнка. Это наше счастье и проклятье, тяжело найти свою настоящую любовь и сохранить её. Я получила шанс найти свою вторую любовь в другом теле, но с одним мужчиной. Ты любишь всех нас по-настоящему, мы все это чувствуем, это правильно! Ты не извлекаешь корысть из умения читать мысли всех подряд и это правильно! Ты любишь мужа и сейчас, когда сомнения одо-лели тебя и это правильно! Поэтому, я верю, что твоя учёба поможет найти верное решение, а перемена климата благотворно скажется на тебе. Пусть твои родители и брат не увидят тебя много-много лет, но это твой выбор и это правильно! - моя слеза спустилась по моей щеке, наполнив сердце печалью.
  - Я уеду далеко? На много-много лет? Я не могу так поступить и бросить свою семью! Вы для меня всё! - дочь сверкала глазами, которые готовы бросаться мол-ниями в любого, кто отнимет у неё семью, самую великую драгоценную драгоценность во Вселенной!
  - Ты взрослая и у тебя своя семья, а последний год обучения сам говорит за себя. Ты училась шесть лет для того, чтобы вот так рыдать у меня на плече и портить свои прекрасные глаза? Нет, для того, чтобы посмотреть не мир, а Вселенную и это то, что тебя интересовало несколько лет назад до встречи мужа. Ты не ради него поступила учиться, он встретился на твоём пути тогда, когда ты приняла решение учиться именно там! Подумай и вспомни, тебя ждёт Вселенная, разве она милый пустячок? Это не колечко с бриллиантом на пальчике! У этого пустячка такие размеры, что невозможно представить и даже сравнить атом с планетой! У тебя вся жизнь впереди! - как мама, предлагала ей мир на блюдечке, а дочь мгновенно задумалась о Вселенной, о россыпи сверкающих звёзд над головой в бархатистой ночи.
  - Да, я хочу коснуться звёзд, но они так сверкают только издалека, а рядом они серые и некрасивые, - печально добавила дочь, чувствуя, что красоту тропической ночи будет вспоминать или видеть во сне.
   - Правильно! Они вблизи не красивые, но прекрасные внутри. Это люди вечно говорят, что любовь делает их слабыми и сильными одновременно, но у нас любовь даёт нам ребёнка, а он сохраняет наш род, даёт дар и придаёт силу. Силу, которая может изменить весь мир, поэтому нас нельзя шантажировать или угрожать нашей семье. Мы становимся неуязвимыми в борьбе за семью и нашу честь, помни об этом всегда. Семья это самое дорогое и ценное, что есть у тебя. Без неё ты вечное одино-чество, одной работой жить невозможно, а она не приносит столько радости и удов-летворения в твою жизнь! Помни это и не делай ошибку, чтобы быть слабой. Мы самый обычный код планеты, которая может погибнуть из-за войны. Мы обязаны вы-жить всегда, чтобы наш род продолжился, а планета осталась живой и цветущей. Мы не имеем быть слабыми, потому что у нас самого рождения есть медальон. Медальон это приз, дар, неведомая сила, способная помочь нам всегда. Мы не имеем права быть слабыми и потерять всё, что нам доверила сама планета!
  - Да, у нас нет слабых мест! А почему у меня так болит сердце и не хочется ничего из того, что интересовало? Как быть с этим? Я не такая как все! Как ты, напри-мер? - Моника завалила вопросами, на которые у меня был готов ответ давным-давно, если не раньше.
  Она во все глаза смотрела на меня, пытаясь отыскать простой ответ на свои вопросы, а щемящее сердце подталкивало её к таким расспросам. Она любила всем сердцем и ждала в ответ такой же любви, но не получила её. Это её бесконечно рас-страивало, Моника не могла сама найти решение и ответы. Только мудрая мама может дать своей дочери ответ и помощь, она это знала всегда, но боялась услышать тот ответ, который так не хотелось слышать. Он разобьёт ей сердце и уговорит на что-то ещё, либо на то, что причинит другую боль от отчаяния и одиночества. Эти два чувства витали в воздухе, а она заметила их приближение к ней, всё-таки Моника моя дочь, а это навсегда.
  - У нас нет слабых мест, но они есть в человеческом теле, поэтому у тебя болит вот здесь, - я положила ладонь на грудь, - и это от сердечных ран, которых лечит время и работа. Твоя мама пожертвовала жизнью ради жизни людей на Земле, ради миллиардов жизней, которые погибли бы за пару лет после бомбёжки. Она отдала жизнь ради своей семьи, ради всех душ венерианцев, которые живут здесь в чужих телах. Рано или поздно Венера возродится и там будет жизнь. Тебе выпала честь использовать свои знания там, чтобы было с чего начать. Подумай об этом, - я прижала её к себе, чтобы успокоить и понять, как сильно люблю единственную дочь с большим потенциалом и сложнейшей миссией быть первой.
  Она отвлеклась от своих семейных проблем, которые были позади и мир действительно ждал её, а мама была права, впрочем, как всегда. Мудрость венерианских женщин росла с годами и была местной легендой. За двести лет можно чему-то научиться и познать многое в жизни, да сделать выводы. Там другое время, тягучее и медленное, словно, спешить ему не куда, да и не зачем.
  Моника взяла в руки медальон, который воспарил над шкатулкой и он мгновен-но потух, выбросив тонкую цепочку. Она надела его на шею и встала, чтобы посмот-реться в зеркало, но неожиданная боль согнула её пополам. Медальон стал таким хо-лодным, что она почувствовала, как спина покрывается инеем. Она попыталась снять его, но от этого он стал горячим, словно лава в жерле вулкана. Ладони горели огнём, но ожогов и покраснения не было. Внутренний огонь и холод уживались вместе в медальоне и передавались своей хозяйке. Моника упала без сил на пол, не в силах вздохнуть или что-то сказать, позвать на помощь. Неожиданно всё закончилось, как и началось, а боль ушла, словно промелькнувшая кошка за дверь. Лёгкий хлопок двери и ты забываешь, что было за несколько секунд до этого и всё продолжается дальше.
  Моника подошла к зеркалу и распахнула комбинезон, но медальона там не было, как и ожога. Она провела пальцами по коже, где он был, и почувствовала под пальцами его присутствие. Медальон был в ней под кожей, спрятавшись от глаз людских. Это невидимый дар Хранителя, поэтому медальон Хранителя нельзя украсть или похитить, они единое целое, непоколебимое, как и вся планета. Пока бьётся сердце Хранителя, медальон принадлежит ему, точнее, только ей. Хранитель - это сердце планеты, её настоящее и будущее, о котором Хранитель заботиться, как о собственном ребёнке. Планета - это дитя, которому нужна хорошая мать и заботливый отец. Разве мать даст в обиду своё дитя? Нет, никогда! У нас не было случая, когда мать оставляла своё рождённое дитя в чужих руках. Лишь смерть могла разлучить их, но это бывало крайне редко. Отдать на воспитание половину себя, половину своей судьбы, половину дара было невозможно, да и ни одной венерианской женщине не пришло бы в голову отдать дитя, рождённого только от поцелуя любви, а не безумства страсти. Предать любовь и чувства были карой, проклятьем всего рода, который ценил семейные узы. Крепкая семья - крепкое государство, и, соответственно, цветущая планета.
  Она посмотрела на своё лицо, пытаясь заметить изменения в теле, но она искала не там. Прямо на неё смотрели пронзительные, огромные глаза мамы, она их не перепутает ни с чьими глазами. Моника закрыла и вновь открыла глаза, но голубой цвет глаз не изменился. Изменился папин цвет глаз: черные спелые вишни превратились в голубое, пронзительное небо Земли, и она улыбнулась этим внезапным переменам. Каждый Хранитель имел только голубой цвет глаз, это привилегия венерианских женщин, получивших медальон по наследству. Её наследство ждало несколько тысяч венерианских лет. Голубые сапфиры горели и сверкали в полутьме, и улыбка превосходства заиграла на её губах, а судьба улыбалась вместе с ней немного снисходительно и загадочно, впрочем, как всегда, оставляя место для импровизации, без неё никак! Узнаю свою дочь!
  Стоило Монике провести пальцами по замку, как он распахнулся, и она увидела ровные ряды треугольников. Это были треугольники всех Хранителей планеты за всю историю существования жизни на этой планете. Она выбрала треугольник наугад и положила его на ладонь. Тот лежал смирно всего пару секунд, а потом поднялся в воздух и прилип к скрытому медальону, как стружка к магниту. Моника почувствовала и увидела жизнь Хранителя, который правил двести земных лет, с любовью и справедливостью. Ия любила планету и жителей, как своих детей, но о Хранителе никогда не говорят, как о женщине. Для всех Хранитель это мужчина. Это был фактически дневник, летопись его жизни. Стоило дотронуться пальцами до треугольника, как он упал на её раскрытую ладонь. Она была дома, хотя не было самого дома. Была выжженная планета с миссией по добыче полезных ископаемых и история всей планеты в шкатулке. Сложно думать, как начинать на голом месте, но она не оступится и не свернёт со своего пути, который привёл её сюда.
   - Что же, неплохое начало, совсем неплохое, - пробурчала под нос Моника и по-смотрелась в зеркало, где знакомая незнакомка принимала на хрупкие плечи бремя власти и ответственности, чувствуя, что призыв Хранителя уже услышан и вскоре она будет не одна.
  Мир родился и воскрес из пепла, чтобы возродиться на всей планете. Пока мир был одинок, но это начало. Она чувствовала мою гордость, которая выплеснулась из моего сердца, а моя дочь почувствовала её. Наша связь так крепка, как у близнецов, которые были вместе на клеточном уровне. Чтобы не говорили, она есть и будет все-гда, а наука лишь раскроет очередной секрет человека, так и не поняв его душу, хотя изучив сердце вдоль и поперёк. Чэбэ тоже проснулся в ночи и улыбался, рассматри-вая потолок над кроватью, чувствуя перемену на Венере. Медальон Кьяры напомнил ему о Монике, которая наконец-то нашла свой медальон и судьбу. Вероятно, его сын будет жить там, помогая Монике и Хранителю, а, возможно, будет дружить с ним. Он безумно обожал астрономию, звёздное небо и отлично разбирался в созвездиях, хотя ему десять лет. Гай бредил галактикой со звёздами и мечтал стать покорителем звёзд и планет. Чэбе поддерживал сына в этом, а Лия, как мать боялась всего, особенно его мечты. Мечты, которой он бредил и без устали рассматривал яркие огни звёзд ночами. Он мог не спать всю ночь и смотреть в небольшую подзорную трубу, которую привёз ему Лео как подарок. Подарок судьбы, что и говорить!
  Гай с восхищением смотрел на виртуозные взмахи Лео, чувствуя, как под удара-ми шпаги режется на части воздух, распадаясь на невидимые молекулы и атомы. Он метал ножи в цель, никогда не промахиваясь, и это вызывало его вскрики восхищения. Неожиданный подарок Лео изменил его жизнь, заставив серьёзно заниматься астрономией. Чэбе понял, что скоро расстанется с сыном ради великой цели и жизни на далёкой Венере, это было его предназначение. Лапочка дочь Кассндра нежный цветок с душой сорванца и была для него просто ребёнком, который вечно дома. Все женщины острова остаются дома и живут согласно правилам и законам островного мира, а он, как известно, не так велик. Возрождение планеты началось, а жизнь на Земле продолжалась без освещения этого события. Лишь избранные знали об этом, и Чэбе понял, что вся прошлая жизнь готовила его к новым испытаниям и великим тайнам. Неподготовленному человеку сложно понять Кьяру, Лилию, их голоса в го-лове, появление на глазах только что отрезанной ноги. Это не вкладывалось, не по-мещалось в никакие рамки даже самой бурной фантазии. Всё это всплыло из души Чэбе и он вновь и вновь прокручивал в голове, чувствуя, что не уснуть до рассвета.
  Моника почувствовала незримое присутствие и поддержку великого Воина, но ухмыльнулась его глобальным мыслям, ей положено по рангу. Мужчины всегда так наивны или самоуверенны, и это вызывает милую, загадочную улыбку у нас, жен-щин, как у великого Леонардо да Винчи. Его Джоконда пережила века, но так и не улыбнулась открыто, оставив свою тайну в себе. Незримая связь художника, творца и его прекрасной Музы волнует и обрастает загадками до сих пор, хотя наши технологии заглянули внутрь каждого мазка и молекулы краски. Невозможно заглянуть в душу и просто так понять её с первого или со второго взгляда.
  Интересно, как бы ты улыбалась художнику, чувствуя, что на картине останешься на несколько сотен лет, а посмотреть на тебя будут приходить миллионы людей всего мира? Для тебя, которая не знает, что будет завтра остаться такой, какая есть сегодня на сотни лет, это самое невероятное чудо. Чудо, которое не укладывается в голове, чудо, которое нельзя потрогать и понять. Мы, женщины, всегда чувствуем настрой, настроение мужчины, поняв для себя какой-то миг его души, а Джоконда поняла с первого взгляда, усаживаясь на стул позировать. Представьте себе такую мысль у себя в голове, и вы меняетесь навсегда. Ах, да и бесповоротно, но незаметно для глаза, лишь для своей души и сердца, помните это и мечтайте глобально, не реально! Ваша мечта сбудется, если вы не дрогните в своём желании и не спасуете от своих запросов и невероятной наглости, не свойственной вам.
  Конечно, я присоединилась к мнению своей дочери по поводу маленького астронома, зная, что лишь его сестра станет великим Воином на Земле и на Венере. Его лапочка дочь была тихой и спокойной, ласковой и домашней, но только в доме на пару минут. На улице в ней просыпался мальчишка сорванец, готовый на любую авантюру. Она обожала бокс и дралась с мальчишками постоянно, поэтому Микеле с разрешения Чэбе начал заниматься с ней. Лия пришла в ужас, но смирилась, проплакав неделю. Потом ей рыдать ночами запретил муж, а ей хотелось излить своё неповиновение таким образом. Девочки занимаются дома, позже домом и домашними делами. Касси схватывала всё на лету, а Чэбе только вздыхал, жена пилила его за это каждый вечер. Она-то видела все синяки и ссадины у дочери на теле и на лице, отчего ей хотелось плакать, нет, рыдать! А, может быть, выть белугой в голос и рвать на себе волосы, но дочь слишком несговорчива для таких душещипательных концертов и они её не остановят, она не свернёт с намеченного пути. Упрямая Касси, но есть в кого. Поэтому, он сильно не настаивал, вспоминая себя в детстве, которого у него не было по ряду причин, а дочь хотела боксировать. Может, пришло время заниматься с ней киябо? Надо подумать и решить, может ссадин станет меньше, а Лия простит ему всё? Хотя, простить всё она не сможет, слишком всё не просто, а ссадин может быть больше, он не собирается сюсюкаться с дочерью. Она хочет быть сильной, вот пусть и учится на равных со всеми.
  Ради всего этого Кьяра умерла и воскресла Лилия, чтобы охранять не только великого Воина, но и его детей, в особенности, дочь. Он об этом узнает слишком позд-но, так и не испытав разочарования от наших закулисных игр. Но мы никогда не играли, мы, дарящие жизнь, жили и правили всем миром ради этого самого мира! Чэбэ просто примет неизбежность, как то, что он не сможет ничего изменить в своей се-мье, но изменить мир на всей планете. Я просто не высказала вслух, не досказала, не договорила то, что мне было показано. Это было показано лично мне, поэтому я им распоряжалась по своему усмотрению. Пусть всё выглядит как не оправдание своих поступков, недомолвок, а просто констатация фактов предназначения. У каждого че-ловека есть своё предназначение, маленькое или огромное на всю вселенную, но оно есть! Чэбе не прочитал меня и это его подрастающие проблемы.
   Моника закрыла шкатулку, не удержавшись нежно проведя пучками пальцев по поверхности шкатулки, которая подарила ей всю историю планеты. Планеты, которая когда-то была цветущей и прекрасной, но у неё всё впереди. Она выполнит своё предназначение, чего бы ей это не стоило. С этой мыслью Моника зевнула, прикрыв рот ладошкой, чувствуя прилив сил и усталость. Едва голова коснулась подушки, как Морфей мгновенно напал и унёс девушку в своё царство, так и не подарив красочного сна. Усталость дала о себе знать, а Плащ улыбнулся отсрочке встречи, зная, что она проспит несколько часов, но он будет на страже её крепкого сна. Великий день приблизился до самых невозможных размеров, подарив ему преддверие настоящего праздника.
   Утро было тёмным и однообразным, как и ночь, поэтому за окном в виде консо-ли медленно занимался рассвет. Тонкие лучи солнца прогоняли серость дня, даря на-дежду на тёплый солнечный денёк. Моника хмыкнула, но растянула губы в улыбке, представив земной день, который был пару месяцев назад. Казалось, что она запом-нила и тут же забыла последние моменты шикарного дня, солнечного и приветливо-го, несмотря на серьёзность экспедиции. Проверка отнимала каждый миг определён-ного времени, отпущенного на подготовку к полёту, сложному и далёкому.
   Она открыла дверь, почувствовав ароматы пищи, от которой моментально свело желудок. Скромные столы для двоих были пусты, и Моника направилась к центру, где висело меню. Оно светилось неярким светом, предлагая богатый список блюд. Она нажала на два и задумалась над выбором напитка.
  - Возьмите чай с лимоном, он хорош, - прозвучал голос над ухом, но она не вздрогнула и не испугалась, слушая голос Плаща, взявшегося неизвестно откуда.
  - Спасибо! Я Моника! - представилась она и протянула ладонь незнакомцу, который будет всегда её охранять.
  Медальон лишь вздохнул и чуть-чуть потеплел, прогоняя страх, которого у неё не было никогда. Она давным-давно прочитала его мысли и знала точно, когда он появится. Странно было всё это, но такова цена самостоятельности. Теперь не время оглядываться назад и что-то менять, надо просто-напросто быть на страже планеты, а не только самой себя. Время перемен началось и его не остановить, как и не изме-нить. Моника отлично понимала всю тяжесть мира, который надо было сберечь маме Кьяре ценой своей жизни, чтобы родная планета наконец-то начала своё возрождение, спустя тысячи лет. Высокий незнакомец был симпатичным мужчиной в возрасте до тридцати лет с короткой стрижкой, но и она выдавала его волнистые волосы, которых он всегда стеснялся. Его мама обожала волнистые кудри и отпускала волосы сына до плеч, а все думали, что он девочка. Монике не надо было касаться, только взглянуть на волосы и понять их историю. Это была плата медальона своему хозяину и хранителю тайн, которые спасут мир. Ради мира создавались эти медальоны, увеличивая возможности носителя в десятки раз, делая настоящее сказкой, живой теорией невероятности и возможности.
  - Очень приятно, а я Луи! Как король Франции десять раз по полвека назад, - он осторожно дотронулся до её ладони, чувствуя невероятную радость бытия.
  - Правда, Луи? В честь короля Франции?! - переспросила она, растягивая его радость до невероятных размеров, и улыбнулась голубыми озёрами, глубокими и бездонными.
   - Шутка родителей, они обожали историю Европы, всяких там рыцарей в сияющих доспехах. Странные турниры с дамами, ради шарфа одной они могли ломать свои копья, а, иногда, и погибать. Умереть за шарфик. Жуть! Тогда не было машин, электричества, телефонов и даже швейных машин! Жуть! - он вздрогнул, представ-ляя дикую глушь, но получалось у него плохо, но Моника помогла, подарив парочку видений, а проще говоря, видеороликов с замками короля.
   Он никогда не жил в глуши, тем более на острове, как она и для него природа была дикостью. Родители всю жизнь посвятили космосу, особенно отец, внезапно овдовевший и постаревший из-за этого лет на двадцать. Он жил на космических станциях и ждал своего Хранителя с голубыми озёрами, в которое смотрится небо.
   - О, это очень интересно, вы обязаны мне рассказать всё, что знаете от родите-лей, - Моника чувствовала, как вспыхнули её глаза сапфиры от любопытства.
  Снова была тема о любви, которая пронизывала средневековье планеты, историю которой она должна знать назубок. Знать, чтобы не было повторения гибели планеты и хаоса, который могут устраивать политики и магнаты ради власти. Это менялось вместе с эволюцией на Земле, но во все времена были герои, неземная лю-бовь.
  Вот интересно, почему пылкую, необыкновенную любовь называли неземной? Откуда она прилетела? Может быть, спустилась с небес? Неужели с Венеры?! Её принесли ангелы или кто-то ещё?! Светящийся нимб у ангелов мог быть шлемом с подсветкой, а длинные костюмы-балахоны скрывали тонкое тело или что-то другое. Чувства сильные и невероятные меняли планы правителей, даря надежду и веру в светлое будущее страны, всего мира. Несколько лет назад Чэбе спас планету от невидимой войны технологий, подарив шанс людям. Ради этого мама из рода Дарителей отдала жизнь, прекрасно зная, как она любит свою семью, а семья любит её. Ради семьи она пожертвовала собой, чтобы она жила в своём мире, а мир был огромен и велик! Только сейчас она поняла предназначение, которого так хотелось в детстве, чтобы сделать мир великолепным! Ледяное великолепие ждало её на поверхности, а внутри под землёй теплилась, бурлила жизнь.
  - Хорошо, с удовольствием, мне можно поухаживать за вами? - спросил он и выхватил разнос с продуктами, а Моника не успела поднять руку.
  - Конечно, - ответила она мысленно, не поспевая за Луи, который был просто счастлив финалом своей миссии, не заметив очевидного.
  Год за годом он смотрел туда, где холодно, одиноко и безлюдно. Он ждал Хра-нителя, который вот-вот появится на планете. Ему необходима защита от всего и от всех, чтобы планета воскресла. Хранитель это сердце и душа планеты, а только он соберёт все заблудшие души вместе. Больше восьми лет ожидания, невероятного терпения сегодня закончились. Луи смотрел в голубые глаза Моники, купаясь в их свете. Это была любовь и вселенское обожание, сама судьба, заключённые в одно ёмкое слово "долг". Наконец-то ему суждено выполнить своё предназначение, и это была великая радость его рода, который он не мог, не имел права подвести.
  - Я могу провести экскурсию после завтрака? - спросил Луи, затаив дыхание.
  - Конечно, сегодня у меня знакомство со станцией и заучивание правил прожи-вания, их сдача мистеру Льюису.
  - Его зовут Рей, как его любимого писателя фантаста Рея Брэдбери, того, что создал "Вино из одуванчиков". Это заставило его сменить одну цветущую планету на другую безжизненную и холодную, - щедро делился информацией Плащ.
  Они шли длинными коридорами, спускались на лифте куда-то вниз, чтобы попасть в рай. Именно так называлось место, где росли растения. С Земли привезли не-много земли и высадили семена томатов, огурцов, лука и специй. Потом, кто-то из учёных совершенно случайно нашёл грунт, пригодный по составу для фруктов и овощей. Так появился сад и многочисленные овощные грядки.
  Тонкий аромат напомнил о лете, о море и о тропиках. Моника не могла оши-биться в любимом аромате цитрусовых деревьев, и она была права. Скромные и не-высокие деревца купались в свете, но редкие цветы едва белелись под тёмными и жёсткими листьями. Плодов было ещё меньше и от этого сердце у Моники сжалось.
  - А что их так мало? - вырвалось у Моники, рассмотрев бедный и бледный сад.
  - Это самый лучший результат, пока не добавили местную почву к нашей зем-ной, они не цвели. Зато есть томаты и огурцы, лук и морковь, но они на другой сто-роне. Там красивее и приятнее, все ходят туда, чтобы отвлечься от серости будней.
  Моника едва коснулась земли, чтобы понять, почему всё так сложно. Она размяла в пальцах комок земли и высыпала назад, но тут свершилось чудо. Деревья, как по команде взметнулись вверх, выпустив розетки зелёных листьев и огромных белых цветов. Луи оглядывался по сторонам, не понимая ничего, а по мне так искал жуж-жащих пчёл. Почему-то вспомнился удивлённый в самое сердце Гиз на приёме у прадедушки Боба, смотревший на шикарные пальмы так, словно чудо свершилось на его глазах. В принципе, это было именно так, но Лилия обладала небывалой жизнен-ной силой, которая досталась ей вместе с медальоном Хранителя. Мне досталась часть этого дара, а медальон Хранителя увеличил её многократно.
  - Это сделала ты?! - он смотрел на красоту и не мог насмотреться, вспоминая далёкую и всё еще прекрасную Землю.
  - Да, я могу давать жизнь всему живому, как моя мама. Ты должен знать об этом, - она внимательно посмотрела на него, ещё не пришедшего в себя от чуда.
  - Мой отец знал об этом и рассказывал мне, а я думал, что это сказки. Он за свою жизнь так и не встретил Хранителя. Провести здесь почти пятьдесят лет и не выполнить своё предназначение, для него было смерти подобно, - печальным голос закончил часть истории своей семьи.
  - Да, но ты дождался, поэтому будем творить историю Венеры с самого начала! Я привезла много посадочного материала, который быстро адаптируется здесь, конечно, с моей помощью, - она улыбнулась такой светлой улыбкой, что все годы ожидания свой судьбы стали для него неделей.
  Бледные краски побегов томатов были разбавлены скромными красными мазками плодов, и Моника чуть-чуть помогла растениям и всем нам. Стоило ей коснуться ладонями земли, как растения выросли на глазах, а плоды увеличились в размерах. Такое преображение было с огурцами, теплолюбивыми растениями. Мгновенно росли и завязывались зелёные плоды, а жёлтые цветы едва успевали распускаться, пре-вращаясь в ровные цилиндры.
  - Я привезла яблони и груши, персики и вишни, всего несколько десятков побегов, и их надо посадить в той стороне, - она показала самый дальний уголок, ещё не засаженный растениями.
  Почти все растения с трудом росли здесь, но хороший уход всегда приносил плоды вкусные и такие родные. Всё растёт, когда ты любишь, а Моника уже влюби-лась в этот чахлый огород, представив его иначе, по-своему, с размахом.
  - А как мы объясним все эти перемены Рею? - робко поинтересовался Луи, тщетно перебравший десяток объяснений, которые я уже отмела, как нереальные.
  - Новым видом удобрения, - просто ответила Моника, - я привезла опытные образцы, а на их доработку уйдёт пять лет. За пять лет планета изменится до неузнаваемости, а мистер Льюис забудет всё, что ему не нужно знать. Я могу управлять планетой, но мозг человека для меня самая первая задача в первом классе. Все возможности медальонов, с которыми мне удалось встретиться на Земле, передались мне здесь.
  Прошло пару месяцев и на аромат цветущих яблонь и груш собирались все сотрудники, чтобы хотя бы на несколько минут побывать дома. Многие из них впервые видели цветущие деревья, сельское хозяйство на Земле было чем-то далёким и не та-ким интересным. Городские жители были оторваны от земли, а экскурсии в сельские центры по выращиванию тех или иных культур были только летом. Многие городские жители не могли переносить жару, пыль, предпочитая знакомство с землёй по консоли. Это как смотреть на картины музеев мира, вальяжно восседая на диване, а не ходить по музеям и не простаивать над старьём в раме. Какие-то масленые краски, какие-то художники Возрождения и эпоха ренессанса, просто утопия! Лишний мусор для головы, которая и так забита современной жизнью и прогрессом. Надо было просто придумать фотоаппарат, а не растирать краски руками!
   Консоль щедро делилась подобной информацией, а программа помогала сделать это реальностью. Она смотрела твоими глазами, даже в тот момент, когда ты отводила и опускала глаза на стол, чтобы взять бутерброд в руку. Картина плавно смещалась в сторону, практически позволяя тебе заглянуть за раму и дотронуться до стены. До стены, на которой чувствуется запах специфический для музеев. Поэтому многие побывали во многих музеях мира, не выходя из квартиры. К счастью, настоящие ценители искусства и путешественники с завидным упорством и любопытством посещали страны и континенты, наслаждаясь искусством в полной мере. Не так важно, какая это была мера, главное, что бы она просто была. Любовь к старине толкала и заставляла посещать музеи, где действительно вся атмосфера помогает прочувствовать историю. Обычные краски вымазывали лица, одежды, дома, природу, наполняя лица чувствами, одежду складками, дома жизнью, а природу той самой неповторимостью. Кто-то получал от этого удовольствие, а кто-то нет, но каждый человек индивидуален, а предназначение у каждого своё.
  Лимоны, апельсины и мандарины стали доступными, а каждый сотрудник полу-чал по одному плоду в неделю. С одной стороны это было мало, а с другой стороны раньше была одна долька апельсина в месяц. Это было настоящим достижением. Достижением прогресса и человеческого труда, без которого нас бы здесь не было. Платиновая руда исправно поступала на завод, переплавлялась, превращаясь в небольшие бруски. Это была основная работа станции, чтобы содержать и оплачивать все эти путешествия за пределы Земли. Медальоны новых Дарителей, Плащей, Хра-нителей собирались вместе там, где есть кислород, вода и природа. Живая планета была счастлива принять их, а они были рады воскреснуть, чтобы вернуться домой в новом обличии и жить дальше.
  С хрустом впилась в яблоко и почувствовала, как её силы прибавляются. Её это планеты, которая щедро делилась, возможно, последними силами, показывая, что она по-прежнему хороша. Наши яблоки и груши, цитрусовые впервые пускали корни в землю чужой планеты, чтобы и показать, что они выживут всегда и везде.
  Вишня покрылась белыми цветами и два японца могли просиживать здесь всё свободное время. Их сакура тоже цвела, я захватила всего два деревца, но теперь ра-да, что доставила им и всем остальным удовольствие. Невесомая красота зрела внут-ри планеты, без солнца, хотя их солнцем была я. Сакура сбросила несколько бело-розовых лепестков, приветствуя меня, а я подарила им улыбку и поставила ладони на землю. Белая метель усилилась, плавно опускаясь на землю, словно хлопья белого и ледяного снега. Пчёлы недовольно жужжали от такого произвола, но я лишь дала силу для ягод, которым надо быстрее завязываться. Папины вареники с вишней были свежи в памяти, и Моника улыбнулась воспоминанию, такому простому и необычному одновременно. Это были лишь несколько строчек на страничке истории нашей семьи. Семья не может жить без истории, как и страна, в которой живёт эта семья. Всё взаимосвязано по некому плану сверху, но только откуда?!
  Утром у меня было отличное настроение, и Микеле заметил это, спросив всего одним словом.
  - Моника?
  - Да! Она нашла на Венере всё, что ей предназначалось и я счастлива! - мне хотелось петь и танцевать, но сверкали лишь мои глаза.
  - Это отлично, но наша дочь так далеко, что мне сложно и представить. Это расстояние и время у меня не укладываются в голове, но я тоже рад. Так мы сегодня гуляем? - он посмотрел на меня, такую счастливую и довольную, - я за рыбой!
  Наш обед плавно перетекал в ужин, но никому не хотелось расходиться. Чэбе с семьёй слушали мои рассказы, а я красочно описывала станцию Моники и её новый сад, её новых друзей, с которыми она будет жить несколько лет. Гай слушал с открытым ртом, а Кассандра была всеми мыслями там. Просто я подарила ей картинку её будущего, которое скоро наступит для неё, хотя она ещё мала. Для своей миссии мала, но, смею заметить, проворна и мудра. Лия и не подозревала, что мои рассказы сильно изменят жизнь её детей, но это их предназначение, проще говоря, Судьба. Сейчас я рассказывала им об их будущем, где они будут героями, настоящими, реальными, а родители будут гордиться ими, как и мы все. Кто от такого шанса откажется? Хотя, если честно, шансом-то это не назовёшь прямо в лоб, просто широкая дорога. Чэбе, наоборот, расслабился после сытного и длинного обеда, поэтому снисходительно и внимательно слушал мой рассказ, словно я рассказываю фантастический фильм о подготовке планеты для проживания землян. Фактически, это так и было, хотя жизнь под землёй не так впечатляла. На Земле столько подземных бункеров на сотни метров, чтобы не было так заметно со спутников. Менять шило на мыло в нашей ситуации было накладно, полёт-то дорогущий!
  Моника целенаправленно готовила плодородную почву в прямом и переносном смысле, стараясь охватить необъятное. Это ей удавалось с помощью Луи, который знал станцию до последнего винтика и болтика. Планета оживала под её золотыми руками, чувствуя грядущие перемены. Крохотное сердце могло оживить душу планеты, которая есть у каждой планеты. Планета радовалась появлению настоящей жизни, которая тесно связана с Хранителем. Заботливая мать начинала заботиться о таком ребёнке, который так долго был без её заботы и опеки. Только когда у самой Моники будут дети? Время лечит, но вылечит ли она её сердце? Надеюсь, что да. Моя надежда умрёт со мной, моя дочь не заслужила такой нелюбви от Симоне, а тот так и не понял, какое счастье потерял лишь от одной мысли. От мысли, разбившей сердце, а пролитая любовь улетела в вдогонку ветра, который всегда лёгок и мудр.
  
  Глава 7.
  Счастливые моменты всегда с тобой, надо их любить и ценить. Каждый мо-мент бывает только таким, это понимаешь потом.
   Моника обожала ставить эксперименты, совершенствуя свои возможности, которых становилось всё больше и больше. Её мысли плавно текли в одном направлении, а глаза внимательно искали какую-то лишнюю молекулу. Электронный микро-скоп, связанный с консолью был неповторим. Они трудились над его созданием больше месяца, пытаясь сделать невозможное. Оказывается, нет ничего невозможного, если цель маячит перед тобой, как морковка перед мордой ослика.
  - Вы не могли бы мне помочь? - тихий голос отвлёк Монику от консоли, а в груди что-то воткнулось холодное и ледяное.
  Медальон показал опасность, и Плащ немедленно встал с места, чувствуя, как пульс Хранителя замер и сразу поскакал галопом. Он был готов защитить ту, которая своей любовью наконец-то восстановит, пустую и безжизненную планету. Планету, на которой они были пришельцами, варварами, искателями и первопроходцами. Они искали ценные полезные ископаемые, чтобы жизнь на родной планете продолжалась, совершенствовалась и была вечной. На счёт вечности у него возникал вопрос, так как планета не резиновая, а в океанах нельзя было насыпать столько новых островов и выстроить плавучие дома на воде посередине искусственных атоллов.
  - Прошу прощения, но у нас опыт и его нельзя прерывать, - сообщил он женщине с горшком цветущего растения в руках.
  Одинокий голубой граммофон висел на конце стебля, а жёлто-зелёные листья чувствовали далёкую осень и желали сбросить листья, чтобы уснуть. Уснуть навсегда, отдав все силы для этого бутона, который нашёл силы и расцвёл всем назло. Вот, откуда берутся силы без солнца?
  - Извините, я просто хотела попросить у вас немного вашего удобрения для мое-го растения. Оно мне напоминает дом и Землю. Растение вот-вот сбросит последний цветок, - её голос умолял о помощи, с изрядной долей печали.
  Печаль летала в воздухе, но хитрость выглядывала из каждого угла, на которые она бросала короткие и внимательные взгляды. Она явно что-то искала, но признаваться в этом открыто не хотела, не могла, да и не пыталась. Её вторая натура проси-лась на волю, чтобы стать той, кто командует парадом. Она сама прекрасно понима-ла, что время не пришло, а так этого хотелось!
  - Луи! Если не трудно, то капни пять капель удобрения в пузырёк и наполни его водой. Вы сможете один раз в неделю добавлять одну каплю в воду и поливать его. Прошу меня извинить, но у меня действительно нет времени, - Моника оттянула фильтр и улыбнулась, а затем подняла глаза на незнакомку.
   Она смотрела в чёрные глаза Колдуньи, которая прикинулась невинной овечкой. Плащ подобрался, чтобы одним прыжком покрыть три метра до этого чудовища. Чудовища, которое всегда сеяло раздор и ссоры на планете, пытаясь править всеми из тёмного угла. Прямо серый кардинал во плоти. Она давно перестала использовать накопленный опыт народной медицины, направив силы на изучение ядов. Её цветок был источником ядовитого аромата, чьи голубые граммофоны привлекали взор со стороны. Для одних это были цветы жизни, воспоминаний о небе Земли, о воде в бассейне, да просто цветок, переживший путешествие сюда. У Колдуньи выработался стойкий иммунитет от этого аромата из трёх-пяти цветков, а если их будет больше? Моника подумала, а Луи вопросительно посмотрел на неё, пытаясь уточнить крылатую мысль. Для него это было в новинку, а для неё это способ выжить и не умереть через месяц жизни на станции. Это была бы самой нелепой смертью Хранителя за всю историю Хранителей.
  - У вас красивые глаза, но они у вас разного цвета! - как-то разочарованно произнесла Колдунья, всматриваясь в левый зелёный глаз и правый голубой глаза моло-дого гения с планеты.
  Слухи всегда опережают вновь прибывших сотрудников станции. Сюда всегда доставляют самых лучших из всех астронавтов и космонавтов. Мир по-разному на-зывает своих гениев, а они абсолютно не против такого расклада, лишь бы побывать в космосе и осесть на далёкой планете. Штурман, биолог, химик, программист, математик, полиглот это лишь часть того, в чем Моника была лучшей. Слухи частенько подтверждаются и редко опровергаются на планетах, здесь всё серьёзно, если не больше. Огромный конкурс и сотни тестов перед трёхмесячным пребывании на гибриде станции делали своё дело, выбраковывая лучших из лучших. На планетах трудились самые лучшие специалисты со всей планеты. Колдунья имела медицинское образование и отвечала за самочувствие работников космической станции. Как младший медицинский персонал она фиксировала все случаи заболеваний и отправляла отчёты на Землю. Монике не составило труда вычислить её обязанности и её жизнь, которая была наполнена ожиданием появления Хранителя. Она не знала, кто будет Хранителем мужчина или женщина. Лишь глаза могли выдать Хранителя, в них вся сила неисчерпаемая и бесконечная по доброте. Проще говоря, голубые глаза должны быть лучистыми и добрыми.
  - Иногда такое бывает, извините меня ещё раз, - Моника уткнулась в микроскоп, чтобы настроить резкость из-за фильтра на носу.
  - Это вы извините меня, спасибо за помощь! Вы не желаете вдохнуть аромат моего цветка? Это аромат моего детства, - неожиданно произнесла она, переборов испортившее настроение от разочарования, но таким образом поднять себе настроение, убрав чью-то жизнь.
  - Какая мстительная! - произнесла Моника, мгновенно прочитав её мысли и поделилась ими с Луи.
  Её жизненная история, как досье на консоли пронеслось в мозгах, оставляя свой след. Можно сказать, запутанный след хитрой лисы, и это не изменить и не направить в хорошую сторону. Она давным-давно выбрала скользкий путь зла, которое всегда рядом с добром. Она могла быть ценным помощником Хранителю, другом, подругой, но быть второй, сидеть около трона было не для неё. Трон был так рядом, стоит протянуть руку и стать всем!
  - Извините, но снимать маску я не могу, у меня действительно нет времени. Се-годня у нас сложный эксперимент, ой, - Моника замолчала, а потом защелкала по клавишам, пытаясь исправить ляп, конечно несуществующий, а, может быть, подстроенный ею.
  - Прошу вас, у нас нет времени, приходите через неделю, а пока держите это, - Луи протянул пузырёк настойчивой женщине, которая никак не хотела уходить.
  - Спасибо! - поблагодарила она, не спуская глаз с Моники, которая взволновала её очень сильно, как и разочарование, почти до бесконечности, - а вы не желаете вспомнить аромат земного лета?
  - Спасибо, но у меня аллергия на все цветы с детства, поэтому живу в космосе. Извините, работа, - он протянул руку и открыл входную дверь
  Как на весах колебались её чувства. Ей казалось, что она угадала, узнала тайну Хранителя, Моника знала его, вероятно, была его подругой, но и у подруг Хранителя всегда голубые глаза чистые и лучистые. Это она знала точно, как и своё имя. Она это чувствовала душой. Моника поделилась с Луи, который стоял и ждал, когда она уйдёт, а потом захлопнул дверь и включил охранный код, который почему-то не сработал и пропустил Колдунью. Он подпустил слишком близко к Хранителю, которого ему поручено охранять. Первый месяц службы как Плаща и такой огромный казус.
  - Не расстраивайся, всё хорошо, - голос Моники в голове отвлёк его от переживаний, - она не знает, что я прочла все её мысли и знаю каждую секунду её жизни. Мне надо будет разобраться с этим на досуге.
   - А твои разноцветные глаза? Ты умеешь и такую маскировку?! - Плащ был по-ражён в самое сердце талантами Хранителя.
   - Да, у меня много талантов, в том числе изменение внешности, небольшое, но существенное. Это не раз спасало маме и её друзьям жизнь. Воин мира обладал таким даром, а то, что досталось ему добровольно, унаследовала и я вместе с медальоном. Это происходит при дружеском общении, словно, надышавшись одним воздухом, мы помним все одинаковые запахи вокруг себя.
   - Ты знакома с Воином мира?! - Луи плюхнулся на стул, чувствуя дрожь в коле-нях и радость того, что все рассказы отца это правда, а не старая история, выглядев-шая детской сказкой, странной былью, сказанием.
   - Конечно, моя мама Кьяра отдала ему свой дар и медальон, чтобы он смог ис-чезнуть, раствориться в толпе среди камер и датчиков слежения. Потом, мамина ду-ша получила новое тело, а Лилия стала моей второй мамой. Звучит сложно, но я знаю, что души всех наших женщин Дарителей всегда будут переселяться в другое тело. Такое будет возможно, если я всё буду делать правильно, но Плащ знает это.
   - Да, мой отец рассказывал мне об этом, но он пятьдесят лет ждал здесь Хранителя, а потом настала моя очередь. Слышать его рассказы и видеть своими глазами это совсем другое, мне надо привыкнуть к чудесам Хранителя. Это невероятно! - закончил Луи своё повествование, которое только получило первые строки в новой главе его книги Судьбы.
  Судьба вмиг стала благородной дамой превратившись из вредной карги, сухой, зловредной. Моника умела поднимать настроение, чтобы Луи чувствовал себя Пла-щом, а не пешкой. Пешкой, которой остался лишь один ход и наблюдение из угла, без права помощи своей королеве и королю.
   Колдунья недоверчиво посмотрела на пузырёк, чувствуя некоторое волнение, от которого никак не могла избавиться. Вероятно, эта новенькая общалась с Хранителем на Земле и теперь надо отыскать все группы, которые готовились вместе с ней. Она была красивой и молодой, обручальное кольцо говорило о наличии мужа, оставленного где-то там. Это там волновало её, увеличивая подозрительность. А если её муж и есть Хранитель? Эта мысль засела в её хитрых мозгах, и она прокручивала её раз за разом, находя новые звуки, слова, а, значит, и цель на горизонте. Горизонт маячил перед ней, маня со страшной силой вперёд. Она добивалась своей цели, что бы ей не пришлось сделать. А делать приходилось много, особенно плохого, не совместимого с жизнью. Поэтому она создала себе безмолвного помощника - цветок.
  Подозрительно понюхала, но капнула коричневую каплю без ярко выраженного аромата в пластиковую бутылку с водой. Удобрение бесследно растворилось в большом количестве воды, но Колдунья взболтала и полила свой цветок. Цветок долгой, длинной и извилистой генной инженерии, которую она осваивала на досуге. Ей нравилось ставить такие эксперименты, важные только для себя. Именно себя, год за го-дом восходящей на свой Эверест. К сожалению, здесь нет такой горы с таким назва-нием, но чувство власти, её притягательный аромат летал, клубился над планетой, пока безжизненной, но стратегически важной.
  Она вернулась в свою комнату и не узнала цветок, который превратился в цветущий куст. Таким он не был никогда, и она почувствовала укол в самое сердце. Комок, что застрял в горле от ярости и бессилия. С трудом проглотила колючий ком с горьким привкусом поражения, маленького и очень не приятного. Нежный аромат пьянил и возбуждал её, окатывая волнами безумного гнева. Она гневалась на себя, такую неудачницу с обычным цветком, который любила и создала для себя и цели. Целью была власть и не так важно, какой она будет: тайной или явной. Стоять на сцене за кулисами и смотреть и слушать чужие слова и голоса, говорившие только её словами. Этого вполне достаточно на сегодня, а завтра всё может измениться. Жить без цели нельзя, даже если самая высокая цель покорена тобой, но остаются другие, ещё не изведанные, но они есть.
   Душевая капсула смыла усталость и чуть-чуть раздражения, которое клокотало в ней, как лава в жерле вулкана. Мягкое полотенце успокоило кожу, и Колдунья переоделась для сна. Сон должен принести ей необходимое видение, она верила в вещие сны, как это странно не звучало. Окинув шикарный цветок взглядом, она легла на кровать, отвернувшись от цветка, который любила, лелеяла, но простить ему такой измены не могла. Сегодня не могла и не хотела, а завтра? Завтра может быть примирит их. На серой стене не было цветка, а мысли успокоились и улеглись, как песок на дно после бури. Усталость брала верх.
   Пронзительные и бездонные глаза неба смотрели в её душу и улыбались. Улыбались приветливо, как старой подруге. Ей давно так никто не улыбался даже во сне, хотя на работе она старалась быть радушной и вежливой, уверенной и компетентной. Она знала всех на станции, но друзей она так и заимела за пять лет работы. Сейчас её голубые глаза пристально наблюдали за ней из волн морских, а ей было хорошо, и как-то спокойно, безмятежно. Такого давно с ней не было и это выглядело, как констатация факта.
  Океан, шум волн, безмолвные крики чаек, белый и горячий песок, который не обжигал босые ноги, напомнил ей о Земле. Она целый день провела на пляже, чтобы помнить тепло живой планеты там, в космосе. Она не вспоминала этот день так дав-но, что ей стало немного не по себе. Целый год этот песок грел во сне её вечно хо-лодные ступни, а потом этот песок стало невозможно затянуть в сон. Снилось небо, море, пальмы, большие города. Горячий песок и запах моря наполнили комнату, её сон, а потом тёплая волна лизнула горячую кожу ступней. Вода приятно охлаждала кожу ног, отчего пупырышки пробежались по ней, а она вздрогнула даже во сне. Во-да продолжала подниматься выше и выше, она плыла к горизонту, где ждала её цель. Руки начали уставать, а горизонт ближе не стал. Колдунья оглянулась назад, а берег исчез, растворился в море. Страх охватил её с ног до головы, сковал руки, а вода залилась ей в приоткрытый рок. Она кричала, звала на помощь, но её не было, и она попыталась собрать все силы и рванула назад к берегу.
  Только сейчас она поняла, что Хранитель одержал победу над ней её способом, её руками, её творением. Аромат цветка погрузил её в сон, от которого невозможно проснуться и она улыбнулась ей. Моника простила её прегрешения, которыми полна её долгая жизнь, но не простила убийство троих голубоглазых людей, в которых она видела Хранителя. Эти ошибки стоили компании громкого расследования, а станцию могли закрыть, пока не найдут убийцу. Моника не прилетела бы сюда и не нашла свой медальон, а планета была мёртвой и холодной.
  Утром нашли мёртвую Колдунью с нежной улыбкой на губах, изменившей её лицо до неузнаваемости. Было решено похоронить её в открытом космосе в капсуле вместе с её цветком, который она любила больше всего. Опасность ушла в космос, откуда нельзя было вернуться. Луи принял известие о смерти Колдуньи с удивлением, словно не понимал, чем это могло закончиться. Именно он в скафандре вошёл в её комнату и положил её в капсулу. Хорошо, что аромат цветка не распространился по станции, это было бы сложно вылечить за пару дней. Нежный цветочный ядовитый аромат был очень сильным по воздействию на нервную систему человека.
   Мы занимались в спортивном зале после работы, оттачивая своё мастерство. Шпаги вызвали удивление, а потом восторг у Луи, который многому научился у отца, но только не этому. Забытые мушкетёры гвардейцы кардинала сходились в изящных па, а рубашки, камзолы, панталоны и ботфорты смешивались в непонятном хороводе. Шляпы с перьями дрожали, потом исчезали, оставляя шикарные кудри и длинные пучки волос, перевязанные лентами. Моника не давала расслабляться Луи, а тот был счастлив иметь такого противника. На станции шпаги считали чудачеством, которое устарело лет так двести-триста назад.
  Когда было скучно, то теннисные мячи заменяли нам снежки, являясь неким элементом неожиданности. Таким образом, искусство уклонение от снарядов, а, точнее, ножей, которыми мы не могли просто так бросать друг в друга. Нас бы просто не поняли, а если разобраться, то не узнали об этом, я бы вылечила Луи и свои раны, надо только промахнуться мимо сердца. Надо подумать об этом и усложнить задачу, чтобы не растерять свои возможности. Шучу.
  Время тихонько ползло на работе, лишь часы подсказывали время, да распорядок дня. В остальном в нашем бункере под землёй было размеренно и тихо. Иногда мы вылетали обследовать планету, чтобы разведать другие полезные ископаемые. Это была рутина с одной стороны, а с другой стороны планета тихонько возрожда-лась на Земле. Ещё несколько медальонов воскресли там, а нам осталось ждать новых членов экспедиции, которые будут жить здесь вечно.
  Кстати, у нас на станции родился малыш, точнее малышка Венера. Это было самым-самым событием, и мы устроили выходной. Оказывается, молодая женщина не знала, что в положении и мужа у неё нет, как и парня. Странно? Нет, почему совсем не странно. Поцелуй старого друга в губы на прощание был неким посланием мне, и я его прочла от корки до корки. Эта малышка могла быть моей дочерью, но сердце Симоне дрогнуло, не устояло перед красавицей, а по-другому дети у нас не рождаются. Но, я получила прощение за свою страсть к планете, за всех наших друзей, которые тихонько разбредаются по планете. Венера оценила наш дар, приняла его и одарила меня перспективой, самой заманчивой и прекрасной. На Земле у меня будет любовь настоящая и прекрасная, а, значит, мой род не прервётся. А пока мне нельзя расслабляться, но можно чуть-чуть помечать о том счастливом дне, которое зовётся будущем.
  Пришло время Кассандры стать взрослой и обрести своё предназначение в свои восемнадцать лет. Чэбе было грустно, но он лишь поцеловал дочь, зная, что ему при-дётся расстаться с жизнью. Они стояли на полянке, среди умытой зелени.
  - Пора, - с этим словом он вытащил медальон и уколол палец.
  Капли крови буквально прилипли на медальон жирной кляксой, а кровь дочери довершила начатый процесс. Медальон в руке по-прежнему был тёплым и таким родным, что превратился в некий жизненно важный орган, без которого, как без рук. Голубоватый дым окутал медальон, и он воспарил над его ладонью, а Кассандра протянула свою ладонь.
  - Я, Чэбе добровольно отдаю свой дар Кассандре. Удачи Воин мира! - его голос чуть дрогнул, приготовившись рассыпаться перед глазами дочери в ни что.
  - Я, Кассандра принимаю дар, спасибо Эрл за годы службы! - дочь надела медальон и обняла родителя, превратившегося в истукана.
  - Это всё!? - возмущённый голос запутался в её волосах, заставив рассмеяться.
  - Да, а что ты хотел? Рассыпаться в пух и прах, чтобы мама меня замучила расспросами изо дня в день? Ты мужчина, а не женщина из рода Дарителей, как Кьяра. Она родилась для сохранения медальона, она была живым сейфом для него, чтобы ты спас мир. Дарителей не так много на планете и они рождаются для спасения соломинки мира. Ты всегда был особенным и добрым, что не менее важно для Воина. Если Воин не может быть добрым, значит, он не может любить по-настоящему.
  - Так, я теперь потерял все дары и по-настоящему стал старым? - Чэбе немного расстроился или просто переживал, как родитель, которому вот-вот стукнет шестьдесят пять лет.
  - Почему ты так решил? Всё осталось при тебе кроме медальона, твои войны за-кончились, а мои только начинаются. Это не означает, что ты будешь лежать на пля-же целыми днями, ты наша страховка, без которой мы никак! Пошли домой, а то ма-ма нас убьёт, если опоздаем на обед, она нам этого не простит! - дочь схватила за руку и потащила вперёд.
  Праздничный обед в честь дня рождения дочери готовили с раннего утра, чтобы успеть сделать всё. Лия обожала дочь, которая вот-вот вылетит из гнезда, но не будит целыми ночами пялиться на звёзды, чтобы улететь к ним. Гай мечтает о путешествии к Юпитеру и Сатурну, чтобы коснуться их грунта. Действительно, странное желание для работника обсерватории, а, может, он что-то не договаривает?! Эту мысль она не успела озвучить, заметив мужа и именинницу. Они вернулись с секретной прогулки, она это знала точно потому, что чувствовала материнским сердцем, а оно не лжет. Их тайна связана с Лилией и Моникой, а Эрл помогает им не то советом, не то силой. Они всегда вместе какие-то странные и молчаливые, словно им поговорить не о чем. Зачем тогда собираться, если всё время молчишь?
  А Кассандра мечтала о подвигах и о пойманных шпионах, которых с каждым годом не становится меньше. Она посмотрела на одинокую яхту и увидела лица людей так близко, что вздрогнула от неожиданности.
  - Впечатляет? - тихий голос отца прервал струю эйфории, в которую она попала благодаря медальону и дарам.
  - Да, просто не верится, - прошептали её губы, не веря своим глазам.
  - Ночью ещё интереснее, надо лишь привыкнуть к этому и внимательно смотреть под ноги. Маскировкой займешься у зеркала, если что спросишь, - с этими словами он обнял дочь и звучно чмокнул в макушку, а она засмеялась, заразив смехом и его.
  Она читала мамины мысли, а опасения сыпались как из рога изобилия, если не больше. Она боялась потерять свою дочь, которая уже стала взрослой и настоящим Воином мира, а это не какой-то Рэмбо или Терминатор. Хотя о них мало кто помнит, лишь старики, вспоминавшие рассказы родителей. Родителей, которые были на премьере фильма, а впечатления остались такими, что есть, что рассказать детям.
  Кассандра отправилась в Индию, чтобы проведать своих родственников Хранителя и Плаща. У Хранителя своя семья, две дочери и сын, у Плаща два сына и все они счастливы. Отец Хранителя женился и у него родился сын, который вот-вот отправится в десятый класс, он вундеркинд в свои двенадцать лет. Смена растёт на смену нам и от этого становится тепло на душе. В мире всё спокойно, а учёные не изобрели самое страшное зло, которое сотрёт людей в пыль, а города останутся холодными и неприветливыми. Чэбе поэтому разрешил своей дочери самой отправится в путешествие, хотя слово "разрешил" здесь абсолютно не подходит. Она поставила его перед фактом, а тот принял его дрогнувшим сердцем, которое у него не камень и не кремень. Лия ужаснулась предстоящему путешествию, но Касси стёрла ей память и улизнула с острова, оставив отца разбираться с супругой.
  Мне было сложно уговорить и успокоить Лию, которая боялась покидать остров, поэтому и не покидала его. Её просто там нчего делать, а все родные живут на острове. Логика её проста и обычна для островитянки, которая не пользуется консолями и единицами. Этого городского добра просто нет на острове, он не так велик, чтобы здесь зависали туристы или промышленники. Здесь нет заводов и фабрик, каких-то минералов и полезных ископаемых. Этот остров получился из-за выброса лавы много-много лет назад. Теперь спящий вулкан просто спал, а на его поверхности просто жила природа и фауна, которых занесло волнами и ветром. Потом поселились первые люди. Они привезли с собой семена и коз, попугаев и кур. Кофейные деревья прижились здесь, но их было столько, чтобы хватило всем нам и не больше. Больше просто не надо, здесь мало гостей, которые искали экзотику. Устаревший остров на экзотику не тянул, поэтому всё здесь жило чинно и мирно, как было четыреста лет назад.
  Микеле по-прежнему увлекался боксом, а его ученики радовали учителя там, на большой земле. Многие возвращались и показывали на консоли свои выступления, которые приносили им победу и славу. Единицы давали им все блага, которые те учились познавать вместе с их поступлением. Мир открыл им свои объятия, а они бросились к нему, как к родному и желанному. Это радовало Микеле, а ученики старались изо всех сил, чтобы быть такими, как герои на консоли. Эти герои родились и выросли на этом острове, а потом победили в мире большом и опасном.
  Микеле понимал меня без слов, научившись читать мои мысли. Звучит странно, но мы кушали одну пищу, пили одну воду и спали в одной кровати. От этих факторов супруги часто становятся похожи друг на друга, живя по своему принципу. Мне нравилось это и это нравилось Микеле, который знал о дочери больше, чем я говорю. Он узнал, что стал дедом быстрее меня. Нам приснился сон о рождении сына у Лео, но я продолжала спать с улыбкой на устах, а он проснулся, чтобы почувствовать, как это быть дедом. Пока он смаковал это чувство, то проснулась и я.
  - Доброе утро бабуля! - приветствовал он меня, удивив меня и утро.
  - Доброе утро любовь моя! Я так постарела за ночь? - мой не совсем проснувшийся голос позабавил его.
  - У Лео сын! Я дед, а ты бабка! - радость его передалась мне, а моё подозрение, что мы вместе видели один и тот же сон, сбылось.
  Мой муж стал читать мои мысли и сны, через которые приходили послания от детей и наших новых родственников. Это было замечательно! Конечно, великие тайны просто так во сне не приходят, и беспокоиться нечего.
  - Так нам теперь и рот открывать не для чего, и так поговорим, - начала я, пытаясь прощупать почву под его ногами, и она дрогнула.
  - Ага, говорить не для чего, но так хочется, ты не представляешь! - Микеле был настроен слишком воинственно от переизбытка чувств, таких волнительных и радо-стных.
  Всегда приятно получать такие известия от детей и родных, которые продолжа-ют жить и выживать в этом мире, который был сложен и прост до безобразия. Если какая-то медуза выжила в первозданном виде, и является самой древней живой фор-мой, то человек выживет всегда, лишь бы много не планировал и грандиозно не мыс-лил. Точнее, много планировал и грандиозно мыслил для эволюции людей, а не соз-давал оружие массового поражения и уничтожения.
  Скоро прилетит Моника со своим Плащом и влюбится, едва сделав первый шаг. Это будет такой приятной неожиданностью, конечно, для неё, что она упадёт в обморок. Луи прошляпит её падение, а Оливер не растеряется и спасёт своё счастье и любовь. Они станут вечными соперниками и друзьями, когда поймут, кому отдала Моника сердце, а Оливер перестанет устраивать шекспировские страсти, выясняя у Луи, истину. Луи тоже влюбится и останется на Земле на несколько лет. Потом они улетят на Венеру, которая ждёт своего Хранителя, как каплю дождя природа. Мы останемся с внуками, которые будут самым счастливым даром для нашей старости. Она не за горами, но это лишь название такого периода в жизни человека старше шестидесяти пяти лет.
   Теперь-то я чётко знаю, что Кьяры не было в моей голове. В ней, впрочем, как всегда была только я. Я одна и больше никто! Я поняла только сейчас, и это было осознанием, просветлением, карой небесной, шизофренией, если выражаться чисто по-человечески. Это я разговаривала с Кьярой, с её душой и сердцем, советуясь, восхищаясь ей по каждому поводу. Просто мне так было спокойнее. Настолько, что все мои действия оправдывались и, невольно радуясь своей смелости. Действительно, душа Кьяры влетела в меня, но забытые воспоминания просто стали отправной точкой в моей жизни. Я не виновата, что помнила жизнь Кьяры лишь из-за того, что её душа слишком быстро покинула тело и не успела попасть в чистилище. Вероятно из-за того, что остались сложные и важные дела на планете Земля, которой по-настоящему грозила опасность вымирания всего живого, а это прерогатива над какой-то очередной очисткой какой-то души. Непальские монахи знают об этом явлении, досадной промашке там, в поднебесье и пользуются этим. Только сейчас поняла, что в своём теле я одна и это так замечательно!
  Звучит странно моё позднее признание, но это так. Я прожила две жизни в одной, и мне не стыдно ни за одну из них. В первой жизни была короткая любовь, первая и единственная. Во второй жизни сложная любовь к единственному мужчине, который принял меня такой, какая я была. Пусть его глаза выискивали что-то от Кьяры, его жены, которая жила с ним, рожала детей, любила его до безумия, но стирала память, оставляя сердце полупустым. В нём плескалась где-то на дне лишь боль от того, что не сделал, не сказал, и на что не хватило смелости и времени. Хотя в таком настоящем мужчине есть и смелость, как и все стальные чувства, бушующие, живущие, спящие в нём всегда. Он, как море-океан в середине шторма, когда со дна морского поднимается такое, что по идее никогда не плавало, не перемещалось так быстро, не кувыркалось в пластах воды, чтобы обрести новую среду обитания. Новый дом с поразительным видом или самое глубокое дно, до которого никогда не достанут солнечные лучи.
  Вот и чувства в Микеле просыпались или проснулись, словно в нём вечный шторм, но мне это нравилось и нравится всегда. Моя, наша любовь была рождена нами и для только нас, единственных и неповторимых. Я могла начать говорить, а Микеле закончить фразу. Он читал моё лицо, как открытую книгу, а потом и мысли стали проговариваться в голове. Мысленно могла разговаривать только с дочерью, но Микеле стал понимать меня без слов, и это было чудесно. Я была рада поделиться таким даром с ним, моей поздней любовью, которой нет конца.
   Меньше слушайте других, прислушивайтесь к голосу сердца и вы его обязательно услышите. Любите так, словно эта ваша последняя ночь, а завтра на планете потоп. Если он не случился, то повторите эту ночь сполна, может быть, она и правда откроет вам ящик Пандоры. Вы поймёте, что ящик Пандоры это всего лишь масса и гамма чувств, которые слишком яркие, безумно счастливые, а эйфория больше чем от самого мощного наркотика. Это ящик любви, полный загадок и взрыв общественного мнения. Разве общество переживёт повсеместную любовь?
  Возможно, переживёт, но не поймёт её до самой смешной смешинки и невероятных искр из ваших глаз, таких счастливых и радостных. Поэтому, любите себя, любите любимого и всё у вас получится! Без любви не прожить счастливых и радостных дней, как и не умереть в один день, да и умирать никто не собирается, ну если только от заразительного смеха. Это смеются мои внуки, когда их дед начинает щекотать их, а они падают от смеха, который забрал все их силы. Мои губы растягивает очередная улыбка, и мир за окном начинает мне улыбаться, составляя компанию.
  Красота спасёт мир, улыбка спасёт день, а любовь спасёт мир.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"