Зачем?
	         
	       Oct 8/ Y2K
	       
  Не надейся развеять болью морока поволоку
  В застывших его, смотрящих насквозь 
                                     глазах.
  Что выкручивать руки?
    Бесполезно, пусть стянуты
                             проволокой -
  Боль сильнее внутри, что в одних лишь
                                     во снах
  Отпускает чуть-чуть...
   Ненадолго, на краткий забвенья миг.
  Но осыплется листьями клен,
   И иллюзий витраж разбит -
  Вдруг покажется дьявольской харей
                                пресветлый лик,
  И отчаянье снова часами
                  из зеркал на него глядит,
  Усмехаясь и скалясь, и корча рожи
                   жизненных ситуаций.
  Непривычной, апоэтичной, мучительной
                                      прозы -
  Чуждой ему реальности...
  Не от мира сего... Из атомного ядра
        иль пены квантовых флюктуаций
  Ппришел он? Из какой эфемерно-аморфной,
                неоткрытой еще туманности?
  Или может - счастья в том мало -
                            но все же...
  Породила его воронка?
   Сама собой, по странности, -
                     Хаоса порожденье.
  Стремясь энтропию приумножить,
  Разрывая на кванты ткань бытия,
  Породила сбой континуальности,
        Парадокс...
  Искажденные кратности,
         мерностей рваных нытье,
  Трубный истошный сминаемого пространства
                                  стон...
  Возмущение беспредельности
     из невероятности в бытие
  Вышвырнуло его, кем явился он?
  
  Ускользает взгляд,
   но иные и не стремятся
   в глаза ему лишний раз взглянуть,
  Инстинктивно угадывая чужого
   за обыденно невзрачной внешностью...
   
  Что там?
   Теней хоровод,
    коллапсар одиночества
    или зеркало, что самую суть
  Отражает с бесжалостной,
   вызывающей протест неизбежностью.
  Что за демон толкает его под руку
      с змеиной усмешкой,
  Из-за плеча шепчет,
      не склоняясь перед распятием.
  Или это уязвленная фея
    с невинным внешне
  Видом, с досады и сгоряча,
   Наградила его проклятием:
  Срезать словом удачным в споре,
      изобличить,
      разрушить колоссов глиняных,
  Удивляясь вдохновению и словам,
         будто ниспосланным свыше.
  Но напрасно в грязь рассыпаться бисеру,
   чтоб на веру вновь правду не приняли, -
  И вновь одиночество монолога,
   обобщения общих мест, которых
                    никто не слышит.

  Не нужны они никому, банальны,
                           избиты,
			      нудны, -
  Зачем задумываться о смысле всего
                       в мире сущего?
  Не достигнут, 
   не пробьют одеял равнодушия,
    как звуки бубна шутовского,
  Как излишне острые шутки,
   к веселию почему-то
            никого не зовущие.
	    
  Потому ли проще быть правым в свежей,
   анонимной еще компании не друзей,
  В разговорах абстрактных,
   безличных и безразличных,
   ни к чему не обязывающих
                           мнений... 
  Но священную корову каждого
                    тронуть посмей!
  Почему-то никто не любит 
       света истины
          иных преломлений,
  Видно, зеркало то кривое...
     И отвращает,
      подробности без разбора обнажая,
  Безо всякого повода и в вульгарном,
                 неприемлемом ракурсе.
  Что они ему?		       
   Спать спокойно, поди, не мешают...
  Не задумал ли свои поправить дела,
   Сыграв на чужом приниженном
                             статусе?
			     
  "Кто ты?" - возьми и спроси его
                             ненароком,
  В глаза внезапно заглянув откровенно.
  Не ребром - острием упирая вопрос
                   под ребро четвертое,
  Но опять подернет их поволока полубезумия -
   Он пожмет в ответ плечом обыкновенно,
  Раскрываясь для удара,
     насаживаясь на жало,
                в грудь упертое.
  "Сам... Но почему?!
     Зачем?" - Вскинется запоздалая 
                    испуганная мысль,
		     неприятием искаженная,
  Неполная... Не разившая рука,
                нелепым убийством
		 испуганная, разожмется.
  А он, на лезвии обвисая, и
            соскальзывая на пол
	     кленовым листом к подножию
  Твоему, запрокинув голову, невидяще
           глядя на закат, - улыбнется...
  Ласково так, словно извиняясь
                     и прося прощения
		               у всех
  За доставленные неудобства
           и игру на нервах других.
  А в последнем вздохе будут
            детский плач
	    и грустный, сквозь слезы,
	                       смех,
  По ненаписанным стихам
     и над угасшими свечами
                         в нас самих.