Для меня так и осталось тайной, где иномирский учмаг раздобыл старый почтовый фургон, переименованный им в карету. Чудовищное сооружение - снизу дощатое, сверху - брезент на раме. Посылкам и письмам ни окон, ни занавесок не полагалось, а значит и нам - тоже. Три клапана на пряжках вместо окон - по бокам и сзади, пара наскоро сколоченных лавок-сундуков - вот и все новшества, которые гномы состряпали за ночь перед отъездом. Спасибо, что хотя бы подушки взять не забыли, а то не избежать мне мозолей на пятой точке.
Наша лёгкая коляска с кожаным верхом осталась дома. Маскировка... От кого прячемся, интересно? А ещё Керосин заверил нас с Ясей, что старый фургон за счёт своей ширины (я бы назвала её "ужиной") и малого веса - очень быстрый. "Если что, мы оторвёмся". Если что "что", и от кого нам отрываться? Но мне ничего не объяснили.
Керосин свихнулся в своей подозрительности, как только мы тронулись: "За нами следят!" Старая песня о врагах. Слышала, знаю. Поскольку мы от дома толком и не отъехали, я приподняла клапан в задней стенке фургона. Да, за нами следили. Нифса и Лидорчик стояли в конце улицы и смотрели вслед. Короед на мои мысли только головой покачал и рукой махнул.
Жара и духота доконали меня уже в самом начале путешествия. Синтар Керосинович к ним присоединился. Лекция о том, как наша коробка на колесах выглядит со стороны, меня не впечатлила. Да, наш фургон выглядит как фургон для не слишком ценного хлама. Я бы тоже предпочла посмотреть на это убожество не изнутри, а со стороны. С очень дальней стороны.
Надежда на приключения и романтику окончательно приказала долго жить уже часа через три унылой тряски. Фургон, несмотря на четверик крепких лошадок, тащился со скоростью ленивой телеги. А всё почему? А потому, что впереди тащились две телеги с барахлом гномов и сами пешие гномы. Гномы шли строевым шагом, а строевым бегом они, по-моему, не умеют. Очень хотелось оборвать все застёжки на клапанах, наполовину смотать брезентовый верх, и приказать кучеру гнать галопом. На улице тоже душно - гроза точно будет, но снаружи не так темно и жарко, как в наглухо зашторенной коробке. Галопом с ветерком было бы намного лучше. Но злой Короед не велел ни брезент поднимать, ни наружу высовываться, ни выходить и идти пешком. Можно было только сидеть и смотреть, как он сверкает глазами, и как Яся ни капельки не мучается, потому что у неё... выдержка. А у меня уже передержка. Если к вечеру не испекусь, буду тренировать силу воли. Я даже знаю как. Надо только представить, что я уже возвращаюсь обратно, а со мной вместо Короеда и Яси - два гнома.
За своими мучениями я чуть не забыла, что Короеда тоже надо тренировать. Не зря же я перед отъездом всю кухню вверх дном перевернула. Результат поисков - добыча, шлёпнутая тапком, хранился у меня в маленькой шкатулке в кармане. Коварная я, м-да.
Думаете, когда я выгрузила дохлого таракана Короеду на ладонь, он сказал "фу" или "бэ"? Не-а. Синтар Караен рявкнул "га!" (видимо, хотел сказать "гадость") и грозно добавил: "Ляляррры!"
Может, он имел в виду "больше так не делай"? Но я с некоторых пор знаю, что думать и соглашаться - вредно. Поэтому я возразила:
- Ляляррры... они гораздо противнее дохлых тараканов. И крупнее.
Теперь нас в душегубке стало четверо: я, Яся, Керосин и (где-то на полу) труп таракана. Романтика, ырбуц её по загривку!
В первый день поездки единственным облегчением стал промежуточный привал. Мы вышли, размяли ноги, и я сбегала в кустики в сопровождении Яси и её обнажённых мечей. Мастер-наставница уверовала-таки в злых врагов Короеда. Враги в одном дне пути от нашего городка?! Ну-ну... Не мне её лечить, пусть развлекается.
Гномы смотали верх нашей повозки на время привала, потому что дышать там внутри было чем. Но то, чем можно было дышать, совсем не являлось духами: потели все и даже Яся вместе с выдержкой. Перекусили на природе, так что в графе "походная еда" можно поставить закорючку.
К вечеру я готова была разлить по душегубке первый флакон "Незабудки", и хурлак с ним, с фургоном и последствиями.
Гроза всё-таки состоялась, в фургоне стало душно и влажно. Ничего интересного я по пути не видела. (Вообще ничего не видела). Если все путешествия такие познавательные, то пусть сумасшедшие в них отправляются. На ночлег я вывалилась из пыточной коробки мокрая как мышь.
Постоять под дождём мне не дали. Короед чуть ли не за шиворот затащил меня в бревенчатый домишко, заявив, что в нём мы и будем ночевать. Простая сельская жизнь заявила о себе кислым сидром, подливкой из мятых помидоров и таким количеством тараканов, что все случайно растоптанные твари в моей мелкой шкатулке не поместились бы.
Второй день пути ничем не отличался от первого. Третий и четвёртый тоже. Мне стало казаться, что мы беглые преступники и от кого-то скрываемся. Только гномы шли, не таясь, а возле каждого ночлега разбивали лагерь и несли караул "по периметру" очередной хибары. Спать меня укладывали вместе с Ясей. Короед стерёг наш покой на стуле (первую ночь), на табуретке (вторую ночь) и на полу под дверью (третью).
На четвёртый день с утра пораньше Синтар Караен (чудовище, драмзерхом ему по шее) заявил, что враг сдался и ушёл. Исчез. Ага... Компокта надо меньше пить, тогда всякая дурь мерещится не будет.
Есть в жизни счастье! Свежий воздух! Может, я и не права, но прекрасное изменение в нашем путешествии (как мне кажется) вызвано тем, что Яся рассталась со своей хвалёной выдержкой. Наставница отправила кучера спать в повозку (бедняга), и стала править сама. Керосин забрался ещё выше - на крышу, и делал вид, что следит за обстановкой.
Я немножко пошагала рядом с гномами, поболтала с ними (очень внимательные слушатели), покаталась на каждой телеге, а потом согнала Короеда с крыши на козлы к Ясе и устроилась наверху загорать. Очень удобно! Брезент подо мной провис, и я лежала как в гамаке.
Крыша покачивалась куда мягче, чем сидения внутри душегубки. Никаких кочек не чувствовалось. Когда совсем припекло, я потребовала наверх покрывало. Яся отдала свой плащ. Любезный гном, тот который записывал поздравление Короеду, подал на копье пару вязанок соломы. Кстати, в телегах оказались копья. Длинные. Странно, не знала, что гномы такие же безумные как Короед. Помимо копий в телегах ехали мечи и ненормальное количество топоров. Метательных. Где столько врагов взять на всю эту кучу железа? А я, значит, на арсенале каталась и не подозревала, что под соломой такие гномьи богатства лежат. Думала - еда. Опять ошиблась.
Теперь не мы тащились, а мимо нас тащились поля, перелески, иногда деревеньки. Мир, покой и красота. Однообразно, но приятно. Я задремала и проснулась только к вечеру. Дождь опять собирался поливать окрестности, и меня слегка намочило первыми каплями.
Как мимолётно счастье! Короед опять вспомнил о врагах. В эту ночь мы спали втроём: Яся слева, Короед справа, а я - как кусок колбасы между двух полу-булок. Булки оказались костлявыми и ругались, что я их коленками запинала. Попробовали бы они сами поспать, выспавшись за день. И вообще - эльфы целиком состоят из костей, как речная рыба. Я поинтересовалась у Яси, есть ли у неё кости в ушах (уши-то острые), но нарвалась на рычание и шипение: "Хрррящщ! Уши - это хрящщщ!" А то я сама не знаю. Надо начинать вести дневник путешествия. Первое, что туда запишу: у эльфов нет чувства юмора.
Весь пятый день лил дождь, и я опять страдала в зашторенной коробке. Короед с Ясей сидели напротив, держались за руки и умильно переглядывались. Иногда Короед с моей помощью озвучивал свои мысли о врагах, но, чует моя печенка, чего-то не договаривал. К вечеру того же дня мы добрались до первого города, а Короед сам сказал первое слово: "Ясанна". Теперь у меня есть загадка всей жизни: как составить из "га", "ля" и "рры" что-нибудь кроме "галярры", "ляррыга" или "ррыгаля"? Лично у меня "Ясанна" из такого набора слогов не складывается, как ни старайся.
На шестой день у Короеда случилось тяжкое обострение подозрительности и мнительности. Сходить со мной с утра на торговую площадь он отказался, потому что ему опять мерещились пресловутые враги. Может, он втихаря настойки хлебнул? Проверила. Не хлебнул. Две бутылки как были полные, так и остались.
После моей непродолжительной истерики Яся отправила предводителя гномов бегать по лавкам и искать сувенир Лидорчику, благо гномы собирались прикупить кое-какое снаряжение лично для себя. (Какое им ещё снаряжение нужно, при той куче оружия? Таран, что ли?) Их предводитель, драмзерх ему в душу, взял с собой ещё двух бородачей, и они, не иначе как коллективным решением, приобрели для нашего "прынца" расписной деревянный половник. Вообще-то я ясно выразилась: "Что-нибудь художественное". Что художественного в половнике?
Оказалось, что купить именно половник им велела Яся. Она и меня попыталась убедить в том, что Лидорчик коллекционирует шедевры народных промыслов. Врёт, виверна ушастая! Просто хочет расстроить нашу помолвку. Ни за что не поверю, чтобы обладатель ценных браслетов и прочих фамильных драгоценностей собирал коряво расписанную утварь. Единственное достоинство сувенира заключалось в его размере. Огромный половник! Таким только из полкового котла черпать. (Полк при виде сине-зелёного черпака "в цветочек" скончался бы со смеху ещё до атаки противника. Я уверена. Стратегию нам немножечко преподавали: врага надо неожиданно удивлять. Но своих-то зачем так шокировать?)
Когда мы уезжали из городка, я подсматривала за местной жизнью через щёлку между клапаном и брезентом. Увидела улицы четыре... или даже пять. Ничего интересного - всё почти как у нас. Только улицы поуже.
На седьмые сутки опять выглянуло солнце, опять исчезли враги (подозреваю, что у Короеда нетипичная ментальная реакция на нашу погоду), и меня снова пустили загорать на крышу фургона.
Ни сёл, ни городов в ближайшие два дня не предвиделось. В списке приключений можно было ставить очередную закорючку: ночёвка под открытым небом. Открытого неба мне и до вечера хватило. А поскольку день выдался безветренный, мне хватило мух, слепней и прочих мошек. Они липли на меня и на брезент, как пчёлы на мёд. И жужжали, жужжали...
После полудня начал жужжать Короед. Внятной его речь назвать можно было с трудом. Качественно у него только Ясино имя получалось. В остальных словах он терял не только гласные, но и согласные. Если очень напрягаться, то догадаться, что именно он нажужжал, было можно. Но оно мне надо? Птички-цветочки-ясины-глазки? Тьфу!
Место для ночёвки выбирал Короед и выбрал-таки, гад синебрюхий! Не знаю, как в их вулканическом мире, но у нас ополоснуться в озере после жаркого дня - самое приятное занятие, а ночлег рядом с водой, ещё и - разумное. Но разум Короеда пришлось списать в утиль. Озеро мы проехали на закате, даже не сворачивая к нему. Остановились на дороге, гномы сходили за водой, но меня с ними не пустили и поплескаться не разрешили. Яся и Короед тоже не пошли купаться. То ли из солидарности, то ли из вредности. А такое удобное местечко, эхх! По берегам камыш - есть где переодеться, а если его подстелить, то ещё и поваляться можно. Только с крыши я эту красоту и видела. Ничего, на обратном пути наверстаю.
Костёр развели почти ночью, съехав с дороги к сосновому лесу. Короед с Ясей быстренько перекусили и отошли от огня, оставив меня на гномов. Отошли недалеко - сладкую парочку было видно, но не слышно. Не иначе, пошли жужжать о звёздах.
Звёзды в небе и впрямь сияли, но мне было не до них. Комары... Самое гадкое насекомое на свете - комар, теперь я это точно знаю. Даже храпящие гномы не могут сравниться с мелкими, противными, кусачими, тихо гудящими тварями.
Дым от костра мешал спать не хуже кровососов. Мне мешал, а комарам пить мою кровь - нисколечко. Лежанку на условно свежем воздухе пришлось оставить Ясе с Короедом. Я сгребла все подушки на одну лавку в фургоне, устроила себе мягкое ложе и попробовала заснуть ещё раз. Но мелкие пакостники обжились и в наглухо закрытой повозке. Казалось, что внутри их даже больше, чем снаружи. Может, и прав был Короед насчёт озера, и там меня напрочь заели бы?
В попытках изничтожить насекомых бурными аплодисментами, я отбила себе все ладони. Потом попробовала ловить гадов на живца, но лупить себя по лбу и по щекам мне быстро наскучило. Надо было не "Незабудку" с собой брать, а что-нибудь от насекомых. Но кто же знал-то?
Под утро я сдалась. Замоталась в Ясин плащ, оставила комарам на съедение нос и уснула.