Пронзительно зазвенел будильник. Не открывая глаз, я на ощупь искала кнопку. Нашла... Воцарилась тишина. Но ненадолго.
-Света - а! Вставай, а то опоздаешь!
-Куда?
-В школу! Каникулы окончились, вставай!
-Посплю ещё минут десять...
-Нет-нет! Пора вставать!
-Мам, а сколько уже?
-Без двадцати...
-Сколько?! Что ж ты меня не разбудила?!
Собралась минут за десять, схватила сумку, и вот я уже на улице... Темно. Пустынный двор освещался единственным фонарём, в свете которого, как мотыльки, бились снежинки. Я быстро пересекла наш полуосвещённый двор и свернула в переулок, соединяющий двор с улицей Московской. Хотя название у неё было такое, на мой взгляд, громкое (МО-СКОВ-СКА-Я!), улица всё-таки не оправдывала его. В Москве-то я каждое лето бывала. Там большие дома, метро, широкие проспекты, трамваи, троллейбусы... А тут... Во-первых, своё начало Московская брала чуть ли не от ворот небольшого базарчика, огороженного деревянным забором, покрашенным зелёной краской. Во- вторых, неширокая, с не очень хорошим асфальтом, какая-то угрюмая, она, однако, тянулась, и конца не видно было. С одной стороны лепились чёрные деревянные домишки частного сектора, а с другой - выстроились пятиэтажки, школа, в которой я окончила первые четыре класса и в которой теперь работала моя мама. По этой улице не ходили ни трамваи, ни троллейбусы, но если за единицу измерения взять трамвайную остановку, то можно сказать, что от базара до моей второй школы, было примерно полторы остановки. Эту часть улицы Московской я очень хорошо знала...
Выйдя из переулка, оказалась на Московской улице, где в темноте светилась огнями окон, как большой корабль в море, школа... Вдруг где-то рядом послышалось повизгивание собаки, кто-то приглушённо говорил:
Я прошла ещё несколько метров и у открытого люка увидела валявшийся на снегу портфель.
-Эй, кто там? - спросила я, и вместо ответа из люка показалась голова незнакомого парня. Он вылез, держа в руках собаку, которая сразу же прыгнула на снег и, отряхнувшись, подбежала ко мне, повизгивая и виляя хвостом. Я потрепала её по голове, а парень, счищая грязь и снег с куртки, сказал мне:
-Да вот, псина каким-то образом попала в колодец, скулила там... Жалко пса...
Он погладил собаку, радостно прыгавшую около него. Я подала парню портфель:
-Ты в школу?
Он варежкой стряхнул снег с портфеля и ответил:
-Да... Опаздываю. Ты тоже туда? Пойдём, может, успеем до звонка...
-А ты что, новенький?
-В общем да...
-В какой класс?
-В девятый.
-Просись к нам, в девятый "А".
-Света - а!
-О! Наши девчонки! Ну, ладно, пока!
Я подошла к девочкам.
-Привет!
-Привет!
-Кто это?
-Где?
-Где-где! Ты с кем шла?
-А! Новенький какой-то...
-Вроде ничего, симпатичный... Свет, а знаешь новость? Говорят, у нас по литературе учитель новый... Может, это он?
-Слишком молодой...
Гардеробщица тётя Маша щёлкнула выключателем, и звонок, заливистый и весёлый, зазвенел, торопя всех на урок.
-Ну, ладно, пойдём, у нас первый - литература. Вот и узнаем, кто там новенький.
В классе было шумно, как будто никто и не слышал звонка.
-Давайте встретим её как полагается! - кричал Владик Митякин, восседая на столе, как король на троне.
-Кого это её? - спросила я, столкнув Владика со стола.
-Новую учителку!
-А может, это учитель?
-Учитель? Ну тем более...
Учителя не было, шум не стихал. После зимних каникул царило необычайное оживление: делились впечатлениями. Мы с Ирой Романовой сидели за последней партой, на своём любимом месте. Она с восторгом рассказывала мне о поездке в Ленинград, а я, рассеянно слушая подругу, вспоминала сегодняшнее происшествие... Неожиданно стало тихо. Я увидела около учительского стола того самого парня, который пёсика спас. Он был тот и не тот. Сейчас он выглядел старше и казался серьёзнее. Невысокий, с аккуратно зачёсанными тёмными прямыми волосами, с красивыми карими глазами, он выдержал паузу, чуть заметно улыбнулся и негромко сказал:
-Здравствуйте... Садитесь. Я буду вести у вас русский язык и литературу. Зовут меня Николай Сергеевич.
Я спряталась за широкую спину Митякина и оттуда выглядывала с опаской: мне почему-то не хотелось, чтобы "парень" увидел меня. Ира шептала:
-Свет, ты что? Это он? Света, это тот парень, с которым ты утром шла? Да? Ты не знала, что это учитель? Сколько ему лет? Светка, что ты молчишь?
-Тише, Ир, он смотрит на нас...
-Светка, так ты знала, что он наш новый учитель? Признавайся!
-Ничего я не знала... Я вообще думала, что он новенький. Ещё к нам в класс идти посоветовала ему...
-Вот он и пришёл...Смотрит на нас...Он тебя узнал?
-Наверно, узнал...
-А он понравился всем...И рассказывает что-то интересное, даже Митякин слушает...-хихикнула Ира.
Владька Митякин, уже давно с интересом прислушивавшийся к нашей болтовне, услышав свою фамилию, нашёл-таки повод повернуться к нам и дать волю любопытству:
-Вы чё? Чё смеётесь-то? Мне скажите, я тоже поржу... Влюбились что ли?
Вместо ответа Владька тут же получил от Иры учебником по голове. Как ни странно, это подействовало на него очень успокаивающе. Он тёр ладонью макушку, но больше не поворачивался к нам. На время все трое замолчали, думая каждый о своём... Учитель не обратил внимания на инцидент. А может, сделал вид, что не заметил.
Прозвенел звонок, и мы с девочками собрались в коридоре, у окна.
-Ой, девочки, - не сказала, а пропела Люба Шагалова, - а вы заметили, какие у него глаза?
-Карие!
-Нет, а какие красивые!
-А сколько ему лет?
-Ясно, что не восемнадцать...
-Но и не тридцать!
-Объясняет интересно... Правда, Свет?
Я только неопределённо хмыкнула в ответ.
-А я думала, он раскричится, когда я Митякина огрела учебником... А он посмотрел на меня так, что стыдно стало...
-Вознесли его прямо до небес! Ир, пойдём лучше в столовку сходим...- я потянула Иру за руку, и на этом обсуждение нового учителя закончилось.
...На следующий день Николай Сергеевич пришёл в класс до звонка и с помощью мальчишек стал устанавливать кинопроектор. Особенно усердно ему помогал Владька.
-Серый, подай шнур...а ты стол пододвинь,- командовал он. - Куда ты ставишь усилитель?! Голова садовая!
Я сидела за партой и, подперев рукой щёку, наблюдала за происходящим. Мне сегодня не хотелось прятаться, тем более, что учитель по-прежнему не обращал на меня внимания. Серьёзный, подтянутый, в тёмно-сером костюме, он ну ни капельки не напоминал того парня, который вчера утром вылез с дворняжкой на руках из люка на улице Московской. И всё же его выдавали глаза: сам он был строг, а они светились озорными мальчишескими искорками...
...Длинно и как-то торжественно (или это мне показалось?) прозвенел звонок. Мы сели.
-Ребята,- взволнованно произнёс учитель,- сегодня вы узнаете о сложном и противоречивом характере творчества Фёдора Михайловича Достоевского...
...Потом происходило что-то чудесное. Я и не подозревала, что о писателе, жившем в 19 веке, можно рассказывать так, как говорят о близком и дорогом человеке. Словно заворожённая, я слушала учителя. Уже окончился урок и Николай Сергеевич ушёл, а я всё сидела за партой, будто оцепеневшая, и думала о ... Достоевском. Да-да, я поняла, что не успокоюсь, пока не перечитаю его романы. После уроков заскочила в библиотеку, взяла столько книг, сколько можно было взять... Всю ночь читала, а на другой день - так уж получилось - заболела и в школу не пошла. Мама вызвала врача, и тот, измерив температуру и посмотрев горло, сказал:
-Лакунарная ангина. Постельный режим.
Так это же прекрасно! Нет, в болезни как таковой ничего прекрасного нет, и в другое время я предпочла бы не болеть, а пойти в школу. Но сейчас...буду читать! Ура!
И я стала читать. Читала днём, читала ночью, спать не хотелось. Лишь под утро начинали слипаться глаза, и я засыпала...
Так пролетело полторы недели. Я пришла в школу. С нетерпением ждала урока литературы (он был четвёртым по расписанию.) Алгебра, биология, физика и, наконец, литература... Николай Сергеевич вошёл в класс со звонком и сразу задал нам вопрос о Раскольникове, кого-то вызвал к доске. Затем ещё кто-то отвечал, ещё... Я тоже подняла руку.
-Пожалуйста, Снежкова,- сказал учитель, и я встала, чувствуя, как оглушительно колотится сердце. Говорила о том, что пережила и поняла, читая Достоевского. Мне казалось, что говорю сбивчиво, нескладно, но Николай Сергеевич не перебивал, и я была благодарна ему за это. Я замолчала. А он, улыбаясь, обвёл взглядом весь класс и сказал:
-По-моему, Снежковой не было в школе целую неделю?
-Больше!- глубокомысленно уточнил Митякин.
-Она времени не теряла,- продолжал учитель.- Садись, пять.
-Молодец, Светка,- похвалил Владька.
А после уроков Николай Сергеевич подозвал меня и сказал, что завтра принесёт мне книгу о Достоевском, и добавил:
-Тебе интересно будет почитать.
...Утром, наскоро позавтракав, я побежала в школу. Хотя ещё было рано, я торопилась. Вот Ирин дом. Вот переулок. А вот и Московская. Школа почти тёмная, три-четыре окна горят. Пустынно.
- Эй, ты! Стой!
Кроме меня, на улице никого не было. Я оглянулась. Из темноты вышли двое. Один подошёл ко мне и разочарованно протянул:
-Тю - у!.. Да это школьница!
А потом негромко, но внятно произнёс:
-А ну, школьница, живенько снимай часы и копейки выкладывай.
Я отшатнулась: от него пахло перегаром.
-Да нет у меня ничего.
-Ах, нет... Нет. Ничего? Да?!- закричал он вдруг и замахнулся.
Я увернулась от его кулака и хотела бежать, но второй тип преградил дорогу:
-На! Получи тогда!
Он шагнул ко мне, но в этот момент случилось нечто неожиданное. Кто-то налетел на него, сбил с ног, и я вдруг увидела, что это новенький навалился на мужика... То есть не новенький, а новый учитель. Но сейчас он снова был тем парнем, который спас собаку. Только на сей раз он спасал меня. Я увидела, как первый грабитель подскочил к дерущимся, закричала, но тот, первый, успел ударить Николая Сергеевича, как оказалось потом, ножом в спину.
-Николай Сергеевич!- прошептала я. Те двое бросились бежать, а учитель остался лежать на снегу. Мне показалось, что он умер, и я, цепенея от ужаса, стала поднимать его. Ничего не получалось. У меня просто не хватало сил, чтобы поднять его. В отчаянье я села на снег, слёзы застилали глаза... Он застонал, открыл глаза, увидев меня, слабо улыбнулся. Обрадовавшись тому, что учитель жив, я вскочила и побежала на соседнюю улицу, крикнув на бегу:
-Я быстро... Я за машиной... Вам в больницу надо...
Водитель самосвала, крепкий мужчина, на руках перенёс учителя в кабину.
-Света, иди в школу... не волнуйся...всё будет хорошо... А книга в портфеле...-проговорил он. Шофёр захлопнул дверцу. Самосвал, выпустив облако газа, скрылся за поворотом.
А улица ожила. Появились прохожие, спешащие на работу. Ученики торопливо шагали, выныривая из темноты и направляясь к приветливо светящейся огнями окон школе... А на снегу остался одиноко лежать знакомый портфель. Я, не сдерживая слёз, подняла его и варежкой стряхнула снег, вспомнив, как это сделал он в то январское утро после зимних каникул.