Аннотация: Мои отрывки для шестой книги Десанта Попаданцев.
Русский вопрос.
Глаза бояться, а руки делают
(поговорка)
Ретроспектива. Санкт-Петербург, 1796 г. Зимний Дворец.
- Сие известие, матушка-государыня, пришло недавно. Но я уж давно за куриозом сим слежу и предпринял определенные меры для наблюдения за ними вблизи.
Екатерина, зябко повела плечами и накрыла их шалью. К старости императрица стала мерзнуть и, если б кто заглянул под роброн, то увидел бы на ногах ее прозаические русские валенки, вместо туфлей. Покосившись на стоящего с преданным видом собеседника, она кивком предложила ему продолжать.
- Сии новости приватным образом получил и ведомый Вам господин. Они столь ему показались любезны, что он немедленно предпринял шаги для переселения в сию местность. Продает несколько своих поместий, оставив себе некое количество крепостных душ, коим освобождение по прибытии обещал и кои на сие действо соглашаются. Теперь же подал на имя Ваше Прошение о разрешении переселения и сохранении за ним и его людьми подданства российского вкупе с испанским. С ним несколько друзей на авантюру решились... - плавным движением собеседник подал Ее Величеству перечисленные бумаги. Бегло глянув в прошение, Екатерина внимательно несколько минут вчитывалась в список.
- Вольтерьянцы и смутьяны... - проворчала она. - Твои люди есть?
- Матушка-Государыня, с вашим острым умом...
- Брось льстить. Скажи лучше - пользу от сией авантюрной затеи ожидаешь?
- Несомненно, Государыня. Слишком загадочных событий вокруг сих людей много и следить за тем, чтоб ущерба от действий их Вам и государству Российскому не было, необходимо.
- От действий их ущерб пока для англичан наблюдаю, - разговор императрицу явно утомил и она начала злиться. - Нам сии дела никоим образом ни помочь, ни помешать не в силах. Выпустить вольтерианцев сих вместе с людьми, коих и в России не хватает, ради авантюры для нас не авантажно будет. Да и семья Строгановых на сие дело косо посмотрит, ибо на высылку одного из их родичей похоже сие. Да и не дозволю людьми разбрасываться, самим мало.
- Матушка государыня, но кроме джакобинца Строганова, там еще и поручик Вельяминов...
- Который? Тот ли, что сию фортецию первым посетил? Он сие придумал?
- Вместе измыслили, - слегка нарочито огорчился собеседник.
- Вместе измыслили, вместе и придумывайте, как без сиих трат людских обойтись. Не стоит сия авантюра усилий.
- Но ...
- Что еще?
- По наследнику вашему новый донос.
- А вот это интереснее твоих выдумок. Давай, поведай, что там...
Калифорнийская Директория, 1799 г.
- Эй, на судне! Принимай таможню! - подошедшая к борту пузатого голландского "купца" лодка привлекла повышенное внимание Прохора. Самодвижущаяся, крашеная серой краской, с надписью по всему борту по-испански " La guardia costera" и по-русски "Береговая охрана". На носу и на корме стоят странного вида пушки очень малого калибра, или скорее что-то вроде крепостных ружей на станке. Первое же встреченное калифорнийское судно доказывало, что не зря Прохору пришлось мучатся, преодолевая тысячи миль, питаясь солониной и сухарями, рискуя жизнью в шторм и при нападении английских приватиров.
'Вот они - те самые таможенники, которые победили на своих лодках сильнейший флот мира. Странная, непохожая ни на что одежда, между собой переговариваются по-русски, но со неведомым акцентом и примешивая английские и испанские слова. Да, и на русских-то похожи не все. Вон тот, у руля, похоже, индеец. Видом на новоорлеанских туземцев смахивает". - Прохор привычно укладывал впечатления в голове, словно составляя мысленно доклад его превосходительству. Вспомнив, что записывать пока ничего не стоит, чтобы не попасться, да и сам доклад может достичь Санкт-Петербурга в самых благоприятных условиях не ранее чем через год, он мысленно чертыхнулся. Да, послало же его начальство да так послало, что ему до сих пор икается. С другой стороны, куда денешься, когда тебе предлагают выбор из дальнего сибирского острога и путешествия в Новый Свет. Кто-то, может быть, выбрал бы Сибирь, а Прохор Белоусов предпочел море и приключения. Так начальство, понятное дело, знало, кому чего предлагать. Компанейский парень и жесткий, порой жестокий работник Тайной Экспедиции, карьерист, но и выпивоха, сломавший на приверженности к питию зелена вина многообещающую карьеру, Белоусов в душе оставался неисправимым романтиком, что и заметил в свое время обер-прокурор Шешковский. Заметил и при первой возможности использовал с пользой для службы и своей. Теперь же вместо Степана Ивановича начальством над ним стал коллежский советник Макаров, который и уговорил Белоусова, чья близость ко многим загадочно погибшим заговорщикам могла сказаться не лучшим образом на карьере и самой жизни под дланью нового Государя Императора, на поездку в дальние края, почти на ссылку. Долго раздумывать Прохор не стал, да и друг его по службе, поручик Вельяминов, вызванный по некоей надобности в столицу, тоже ехать согласился. Так и оказался Прохор, как приятель и земляк, вместе с четверкой других друзей барона Павла Александровича Строганова, на борту голландского торговца 'Брага'. Кроме того, при отплытии из Амстердама еще два судна, груженные будущими поселенцами, им компанию составляли, да затонуло одно в проливе, который капитан, кажется, Магеланным называл, а еще одно совсем недавно потерялось, во время шторма лютого, заставившего Прохора несколько дней поститься самым строгим образом.
Документы у всех путников выправлены были со всеми необходимыми формальностями. Как Александр Семенович этого добился, Прохор догадывался - пока Государь в дела только вникать стал, неотложные бумаги, не слишком важные, мог и не особо вчитываясь, подмахнуть. Впрочем, волноваться по этому поводу он уже давно перестал, куда больше его интересовали новые люди и земля, которая должна была стать его пристанищем на долгие годы, а то и, не дай бог, на всю оставшуюся жизнь.
Странно, но не только бумаги, но и корабль таможенники осмотрели с какой-то нарочитой небрежностью, и ничуть не удивились прибытию соотечественников. Завершив, не затягивая, формальности, глава таможенников о чем-то быстро переговорил по-испански с капитаном. Языка этого. кроме нескольких, самых употребительных слов, Прохор не знал, о чем мимолетно пожалел было, но тут же опомнился - и так было ясно, что обговорили они порядок причаливания и высадки. Но после разговора таможенник не откланялся, а подойдя к барону, пригласил его на свой катер, пояснив, что пока судно будет швартоваться, береговое начальство обговорит с ним, как старшим из прибывших, вопросы, поселения их на берегу касающиеся.
В ожидании возможности наконец-то почувствовать под ногами твердую землю, путникам казалось, что время течет невыносимо медленно, а матросы движутся, словно сонные. Но вот, наконец они получили возможность покинуть борт "Браги" и тут оказалось, что на этом их приключения только начинаются. На берегу уже выстроились несколько десятков вооруженных встречающих, во главе с тем же начальником, возле которого стоял изрядно расстроенный чем-то барон.
Выяснилось, что все приезжие должны пройти осмотр лекарей и две недели прожить в карантине, чтобы как выразился Павел Александрович, "болезни скрытые врачи найти и излечить могли, а мы к местному климату и пище привыкли". К некоторому удивлению Прохора, к шести десяткам поселенцев из России неожиданно присоединилась и почти вся команда "Браги", во главе с капитаном Альбертом ван Даммом.
Путникам помогли собрать и сложить нехитрый скарб на несколько вполне обычно выглядевших телег, и небольшая колонна отправилась вдоль берега к видневшимся неподалеку бревенчатым стенам, принятым Белоусовым ранее за форт. На самом деле это оказалось специально отгороженное поселение для вновь прибывших. Ворот было несколько, каждые, как любезно объяснил сопровождающий, вело в свой, отдельный поселок. За стенами их ждало несколько непрезентабельных бараков, труба одного из которых вовсю выбрасывала в небо густой черный дым. Как снова пояснил тот же таможенник, это была баня и всех в нее пригласили сразу после устройства в жилых домах, поскольку разделена она была на мужское и женское отделения. Прохора слегка покоробило, что мыться пришлось вместе с крестьянами, но в чужой монастырь со своим уставом не ходят, да и после долгих недель в пути попариться в настоящей русской бане, да с веничком хотелось столь сильно, что он пошел.
Баня была протоплена хорошо, воды - хоть залейся, а веники оказались не березовые, а из какого-то местного дерева, похожего на дуб, но вполне даже неплохие. Устроившись несколько в стороне от основной массы народа четверо дворян помылись от души, сходили пару раз в парилку и чистые и благостные, словно новорожденные младенцы, вернулись к себе в барак.
Не успел Прохор войти в комнату, предвкушая, как завалится сейчас в чистую постель и впервые за год отоспится по-человечески, как в дверь постучали. Чертыхнувшись про себя, он крикнул, чтобы входили не церемонясь и не очень удивился, увидев на пороге Вельяминова.
- Не хочешь прогуляться, на поселок посмотреть? - предложение было сказано таким тоном, что рвущийся на язык ответ, что смотреть-то тут нечего, умер, не успев родиться.
- Пойдем, посмотрим, где нам две недели куковать придется, - стараясь казаться невозмутимым, ответил Прохор.
На улице было пустынно, легкий ветерок с моря приятно обдувал лицо и играл висящим на высокой мачте флагом со странным гербом местного герцогства (или княжества, пока было не совсем ясно). Как вдруг припомнил Прохор испанского флага он не видел ни на таможенной лодке, и нигде на берегу, равно как и герба. Это ж получается независимое государство? Когда успели-то, за два года?
Они прошли между бараками, миновали баню, из которой выходили последние, самые упорные или запоздавшие мужики и бабы с детишками, и вышли на небольшую площадь перед воротами. Нигде, насколько успел заметить Белоусов, не было видно ни одного аборигена, да их спутники сейчас были больше заняты устройством и послебанным отдыхом.
- Заметил? - Вельяминов покосился на флаг, как раз в этот момент развернувшийся под порывом ветра и вытянувшийся в плоскость, позволяя рассмотреть мельчайшие подробности.
- Заметил, и что испанских гербов и штандартов нигде нет, такоже углядел, - ответил Прохор.
- Вот и я о том же. Неожиданная оказия получилась, как считаешь? - помрачнел Вельяминов.
- Не пойму я тебя, Николай Петрович? Чего в сем раскладе не устраивает? Твое прошение о переходе в подданство испанское, как и наши, Государем подписано.
- Так то испанское, а теперь оно каково будет? Да и не видел я ранее у сих людишек не лодок самоходных, ни пушечек чудных, что на них установлены. Не по себе мне почему-то становится. Кажись духом нехорошим здесь пахнет, не божьим, - ответил Вельяминов, нервно оглядываясь.
- Чего-то я ни на ком из местных ни рогов, ни копыт не наблюдаю, да и серой отнюдь вокруг не пахнет, - иронично ответил Прохор. - Раз одни люди таковые вещи сделать смогли, значит, ничего колдовского в них нет. Вон во Франции люди и по воздуху летать научились. Не стоит повторять в наш цивилизованный век прадедовские сказки, полагаю. Да и не затем мы полмира одолели, чтоб отсюда назад бежать, - отвечая, Прохор внимательно смотрел на собеседника, пытаясь понять, чего же хочет добиться своим странным поведением его бывший сослуживец и приятель. Чтобы человек, переплывавший море-океан не один раз, битый и бивший, для коего пролитая кровь - что щелок банный, испугался мастерства незнакомого, в это Прохор не верил. А вот в хитрую игру - очень даже. Только в чем она заключалась, понять пока не мог и потому решил спровоцировать Николая на ответ.
- Что, струсил ты, друг мой Коля? - с иронией добавил он, ожидая реакции. И дождался.
Растерянность и некая доля испуга исчезли с лица Вельяминова, словно смытые водой, и перед ним предстал знакомый образ сослуживца при исполнении.
- Нет, Прохор, не просто так Их Величество Государь-Император тебя наказать велел и из тайных дел убрать. Но и господин тайный советник не зря своим дознатчиком при бароне послал. Хитрый ты, Проша, как рыба-угорь скользкий. Угадал, мне твою волю посмотреть надо было, да заставить тебя на меня работать.
- Ой на тебя ли, господин поручик, - напряженно глядя прямо в глаза, и на всякий случай отводя ногу и руку для удара, ответил Прохор.
- Да брось, мы же друзья, - поручик отвечал примирительно, но и сам выглядел, словно кулачный боец перед боем.
- Тогда поясни мне, сирому, чего желаешь ты и твой...- Прохор расслабился для видимости и несколько мгновений промолчал, словно раздумывая, - господин Обольянинов от меня, коий ныне никаким боком к делам вашим не причастен.
- Проша, - говорил Вельяминов негромко, но столь злобно, что казалось, будто он кричит, - не изображай юродивого, не подозревающего, что от наших тайных дел уходят только вперед ногами. Да и о встрече твоей с господином Макаровым мне хорошо известно. К тому же, - он снова резко сменил тон, на примирительно-вежливый, - мы оба с тобой люди русские и на пользу государству российскому работаем. А коли так, то сам Бог велел нам помогать друг другу в сей землице чужедальней у людей неведомых.
- То есть ты хочешь, чтобы я на тебя работал? - спокойно, словно и не было предыдущего разговора, ответил Белоусов. - Изволь. Как ты правильно заметил, одно дело делаем и ради одной коллегии стараемся. Так что польза для нее и наших начальников в любом случае прибудет. Только уж и ты со мной делись, чем сможешь.
- Ох и жук ты, Прохор, - улыбнулся Вельяминов, - ох, и жук. Небось Макаров лично разрешил?
- Хм, - эту реплику можно было понять как утверждение, - так чего ты такого выведать успел, что столь срочно меня на разговор выманил?
- А ждали они нас. Причем долгонько, если я правильно перевел, - лицо Вельяминова в этот момент было столь беззаботно, что, не знай его Прохор, сообщенная новость показалась бы ему совсем незначительной. Впрочем, он и так не очень удивился.
- Ну и ждали, не вижу в сем ничего странного. Мы и в Ново-Орленовск заходили, да и вокруг Америк столько времени плыли, что новости должны были давно прийти.
- Только не о том, сколько нас точно, и когда мы из Питербурга вышли.
- А не преувеличиваешь ли ты, друг мой, в порыве служебном? Или тебе разговор сей нарочно подставили?
- Полагаю, что нет. Они же не знают, что я их говор тогда еще заучивал, да для памяти записывал, и говорили о сем два таможенника-туземца в чинах не очень высоких.
- Предлагаю сей час не нервничать, и пойти соснуть до утра. Утро вчера мудренее, - Белоусов повернулся, направляясь к бараку, но вдруг приостановился, так что Вельяминов едва на него налетел.
- Слушай, друг мой, а не проверяли ли они, с кем ты, услышав их речи, разговаривать пойдешь?
- Проша, ты меня за дурачка деревенского не держи, я уж и с бароном и со Спиридовым переговорить успел, так же как и с тобой, в местах для подслушивания неудобных. Пусть за всеми следят, коли полагают, что я для дел тайных послан, - Вельяминов не изменился в лице, но обида в ответных речах все же промелькнула.
- Ай молодец ты, Николай Петрович, - ответил Прохор, и ускорил шаг, - токмо следить, что за одним, что за четверыми проще, чем за сотней людей, о сем ты не подумал? Ладно, нам сейчас от слежки той ни жарко, ни холодно, послать свои донесения не с кем, голландцы тоже в Калифорнии застряли...
Отдых получился несколько скомканный, утром их довольно рано разбудили на прием пищи, после чего набежали местные врачи и следующая неделя превратилась для Прохора и всех переселенцев в сущий ад. От назначенных снадобьев внутри тела происходило жжение и изгнание лишнего. В числе прочего с удивлением узнал Белоусов, что внутри его в немалом числе всякие червяки вредные обитали, от которых местные лекари его избавили, вместе с постоянным расстройством и живота болями. Через неделю он с удивлением обнаружил, что чувствует себя намного здоровее, чем раньше.
Впрочем, порадоваться этому он не успел, так как местные начальники устроили для всех приехавших беседы. После того, как Вельяминов пришел с таковой с тщательно скрываемым недовольством и старательно избегал встречи с Прохором, все веселое настроение последнего сразу пропало.
Впрочем, порадоваться этому он не успел, так как местные начальники устроили для всех приехавших беседы. После того, как Вельяминов пришел с таковой с тщательно скрываемым недовольством и старательно избегал встречи с Прохором, все веселое настроение последнего сразу пропало.
Наконец посыльный, то ли англичанин, то ли ирландец, позвал на беседу и Прохора. Подсознательно ему мерещились пыточные подвалы, дыба, зверовидный палач в маске. Действительность оказалась, как и всегда, куда более прозаичной. В небольшом кабинете его встретил улыбчивый, невысокого роста, щупловатый господин, к тому же еще и в очках. Вид человека, столь явно принадлежащего к "крапивному семени" заставил бы, наверное, расслабиться любого, только не имевшего порядочный опыт в тайном сыске Белоусова.
"Тут надо держать ухо востро, иначе головку-то вмиг открутят. Вон как из-под очков глянул, волчара" - подвел про себя, присаживаясь на указанный любезным хозяином стул, Прохор.
- Ну что же, господин Белоусов, - неторопливо, как-то в растяжечку произнося русские слова, начал местный "Шешковский" после процедуры взаимного представления, - решили вы, коль правильно я понял, вместе с друзьями своими совершенно добровольно и без всякого принуждения, поселиться в стране нашей и послужить к ее пользе и процветанию. Не так ли?
- Можно сказать, вы правы, дон Альмагро, - подыграл ему Белоусов, - были и некоторые привходящие обстоятельства. Со службы военной мне пришлось... - Прохор замялся, - уйти.
- Пили небось? - сочувственно сказал Альмагро, сделав такое понимающее лицо, что невольно хотелось подтвердить его слова, чтобы не обижать столь хорошего человека и приятного, по всем признакам, собутыльника.
"Играет ведь, но как!" - восхитился про себя Прохор, утверждающе кивая. - Пил-с. Бросил, но назад вернуться уже не мог, сами понимаете.
- Ну, ничего, - успокоил его "безопасник". - "Веселие Руси есть пити, не мочно без того жити" - процитировал он кого-то.
- Хорошо сказано, - поддержал игру Белоусов.
- Да, мне тоже нравиться, только учтите, что и у нас горьких пьяниц на работе не держат. А в остальном - никаких особых запретов. Но давайте уж к перейдем к делу, - и чиновник начал ловко расспрашивать переселенца о всяких подробностях иногда казавшихся совсем незначительными. Видя, как он быстро заполняет один за другим опросные листы, Прохор задумался, неужели же тут каждого встречного-поперечного так расспрашивают и составляют такие дела. И как только чиновник прекратил опрос, спросил его об этом, решив действовать в лоб. Ничуть не смутившись, 'безопасник' ответил:
- Нет, конечно. Только тех, кои в работе на разведку подозреваются.
- Какая разведка? - удивился Белоусов вполне натурально, но чиновник только улыбнулся и продолжил.
- Мы знаем, что вы дружите с бывшим поручиком Вельяминовым, который известен как тайный представитель некоей российской коллегии. Пока, - он подчеркнул это слово интонацией, - мы вас в том же подозреваем, так как служили вы, по вашей обмолвке, в одной коллегии с поручиком, хотя нам известно, в какой коллегии он служит, - он еще раз улыбнулся. - Посему мы считаем вас лицом, подпадающим под тот же пункт наших законов, что и Вельяминов. Но ничего страшного, - успокоил он Прохора, - никаких особых жизненных неприятностей, за исключением в ограничении посещений заранее оговоренных районов и зон, и подписки о том, что вы не будете вести враждебную тайную работу против Директории, это не влечет. Зато в случае нарушения вами этой подписки вас ждет высылка, - он оскалился на это раз столь зловеще, что Прохор, при всей его закалке, невольно передернулся, - через индейские территории, с минимумом снаряжения. Но вы еще можете отказаться от желания поселится у нас и отплыть на ближайшем корабле на родину.
- Это ж верная смерть, - припомнив все слышанное про диких аборигенов, заметил Белоусов по поводу высылки.
- Почему же, из первой партии высланных англичан один сумел добраться до цивилизованных мест, - опять зловеще осклабившись, ответил ... - Так что распишитесь вот здесь, что беседу прошли, и с завтрашнего дня милости прошу присутствовать на занятиях по законам нашего государства. Увидите, что они у нас весьма просты и человеколюбивы, из-за чего многие в наши земли переселиться желают.
Несмотря на услышанное, заинтригованный Прохор решил не отказываться от своих планов. Кроме задания и дамоклова меча наказания, ждущего его на родине, появилось сильное желание самому узнать, что такого необычного в этой Директории. Нет, когда они сюда все собирались, барон рассказывал, что они едут в страну, где воплощены все стремления якобинцев к счастливой жизни для людей, но без робеспьеровых излишеств в уничтожении несогласных. Однако, зная увлекающуюся натуру 'Поля Очера', бывшего члена якобинского клуба, Прохор этим рассказам не слишком доверял и, если бы не грозящая ссылка, вряд ли бы согласился сюда отправиться. Зато теперь ему действительно стало интересно.
Первое занятие для шести переселенцев - четверых дворян и двух грамотных крепостных, вернее, бывших крепостных барона Строганова, вел тот же ...
- Уважаемые кандидаты, сначала мы с вами изучим Конституцию, или основной закон, Калифорнийской Директории, -начал он совершенно обычно, даже скучновато. Но потом на слушателей обрушился поток совершенно невероятных и даже невозможных установлений, повергший всех, в том числе и Прохора, буквально в ступор.
Судите сами, Конституция начавшись с фраз о том, что Калифорнийская директория есть государство всех населяющих землю Директории людей, независимо от их нации, конфессии, социальной принадлежности и пола, провозглашала права всех граждан на труд, отдых, образование, бесплатное лечение, а также на материальное обеспечение старости. Гражданином мог стать любой, проживший не менее пяти лет в Калифорнии, знающий ее Конституцию и не имеющий прегрешений перед ее законами. Но больше всего поражала система власти - страной правили два совета- Военно-Политический и Научно-Технический, члены которых выбирались самими участниками этих организаций. Выборов в них не было, никаких представительных органов, вроде английского парламента или французского конвента тоже не имелось. Законы должны были приниматься либо Советами единогласно, либо, если такового достичь не удавалось - всенародным референдумом, назначаемым по решению Советов. Советам подчинялись государственные структуры - судебные, исполнительные и надзирающие. Служащие в них чиновники отбирались по итогам конкурсов, но самое главное - они должны были давать подписку, что могут по малейшему подозрению быть взяты под арест и подвергнуты внесудебной расправе. Услышав про такое, Прохор еще подумал, что в чиновники при таких условиях никто не пойдет, ибо риску много, а получить "на руку" за решение дел в пользу заинтересовавших лиц и разбогатеть таким путем практически невозможно. Правда тут же ..., улыбаясь, пояснил, что у чиновников неплохая зарплата, и есть некоторые льготы (по налогам, более раннему выходу на пенсию, которую им платит государство и возможность получения жилья в любом месте государства по окончании службы). Но что окончательно добило слушателей, в чиновники можно было поступить, только отслужив в армии или в специальной гражданской службе. Кстати, тут же выяснилось, что местные органы власти - алькальды, альгвазилы и судьи в поселках - выборные, но тоже лишь с такими же ограничениями. Да и выбирать могли тоже лишь граждане, прошедшие сквозь, как выразился чиновник, "огонь, воду и медные трубы" службы на общее благо.
Когда же Павел Александрович заметил, что это означает ущемление в правах остальных граждан, то ... ответил барону, что все граждане равны перед законом, а вот право на принятие решения в Калифорнии решено было доверить только людям, доказавшим, что они достойны этого, своей бескорыстной и беспорочной службой.
Еще несколько дней подряд приезжие знакомились с законами Калифорнии, называемыми почему-то "Кодекс Рысенка". Их оказалось не так уж и много, изложены они были простым, не допускающим двоякого толкования языком. Очень интересной особенностью, отмеченной Прохором, был запрет на пытки в ходе следствия и даже полное отрицание полученных под пыткой показаний как доказательств для суда. Наказаний тоже оказалось на удивление мало - штрафы, да два вида высылки - либо морем, либо через Дикий Восток. На вопросы, почему нет заключения в тюрьму, чиновник отвечал, что кормить бездельников никто не собирается, да и охранять их некому. Про смертную казнь никто даже спрашивать не стал, все уже примерно представляли, что такое высылка через земли немирных туземцев с минимумом снаряжения. Это, как заметил Спиридов, пострашнее четвертования будет.
***
Небольшое малоприметное здание. У дверей - вывеска 'Страховое общество 'Россия'
В небольшом кабинете сидят трое. Один, похожий на индейца, еще двое - европейского облика. Говорит индеец, старший из европейцев покачиванием головы как бы подтверждает его слова.
- Таким образом, это создаст постоянный канал влияния на коммерческие круги Российской Империи и увеличит заинтересованность правящих кругов в союзе с Директорией.
- Веник, это все, изложенное тобой столь торжественным канцелярским языком, просто великолепно. Вопрос в одном - сам 'Якоб' на такое пойдет? - старший европеец поворачивается к более молодому. Тот отвечает, слегка наклонив голову к лежащим перед ним бумагам отчего его круглые очки калифорнийского производства бросают зайчики на противоположную стену небольшой комнаты.
- Первые переговоры у нас уже состоялись. 'Якоб' пока не склонен соглашаться на наши условия. Правда жена его не слишком довольна всем этим мероприятием, нашими жилищными условиями, и можно задействовать...
- Сразу - не стоит. Не тот человек, - коротко отмечает индеец.
- Ты прав, Веник, - старший европеец неторопливо берет со стола стакан с соком, делает глоток и снова ставит его на место. По его напряженному лицу видно, что он о чем-то мучительно раздумывает. В комнате несколько минут царит тишина и спокойствие, только зайчики от очков продолжают скакать по стене вслед за движениями головы третьего собеседника.
- Не тот человек, чтобы сразу согласиться, - прерывает наконец тишину старший. - К тому же офицер, а ты его на хозяйственную работу уговариваешь. Да и семью там устроить негде. Значит так - пиши его в Дакоту, там его в дело приспособят. А чтобы не очень возмущался - в местное ополчение запишут.
- Сразу? Он же...
- Не гражданин, да. Но иначе, боюсь, не согласится. Там его в разработку 'Левый' возьмет. Пока они обживутся, а через пяток лет, полагаю все же удастся уговорить на наш вариант. Нам такие агенты влияния в России ох как нужны.
***
Осторожно расспрашивая крестьян, Белоусов выяснил, что занятия, хотя и более упрощенные, проводили и с ними. Рассмешило его переделанное название страны, оказывается, вместо Директории крестьяне называли страну Ирикторией, от, как пояснил ему собеседник, сказов о теплой стране на Юге, куда улетают зимовать птицы.
- Тож барин, похоже, и здешние людишки сюда, как и мы, за теплом и лучшей долей подались, подобно птицам небесным, - поразил своим замечанием Прохора крестьянин.
Действительно, судя по населению, сюда собирались в поисках лучшей жизни предприимчивые люди со всех стран. Прохор, даже находясь среди стен и не выходя за пределы отведенного для карантина поселения успел заметить нескольких европейцев, судя по одежкам - испанцев, индейцев и еще каких-то азиатского вида людишек, и нескольких русских, говоривших по-малороссийски. Как попали сюда эти крестьяне, было совершенно неясно.
Прохор специально избегал встреч с Вельяминовым, чтобы уверить местных тайных дел мастеров, что никакого отношения к нему не имеет. А вот поговорить с Павлом Александровичем как-то все не получалось, барон после беседы замкнулся и ни с кем на разговоры не шел.
- Что это у нас Павел Александрович молчит все? - встретив Спиридова, спросил Прохор.
- И не говорите, Прохор Петрович, - понизив голос, с некоторым даже удовольствием ответил тот. - Представляете, ему никакой компенсации за крепостных давать не хотят, места присутственного, на которое он рассчитывал тоже, и вообще на уровень его дворового Сеньки поставили, скоро вообще в хлебопашцы или работные люди запишут. А он,- тут Спиридов вообще перешел на шепот, - в общество местное попасть хотел, а не простым переселенцем быть.
Повысив голос, Спиридов продолжил:
- Обидно, но здешние порядки совсем не те оказались, о которых мы мечтали. Подумываю я отсель отъехать назад, благо дорожные расходы нам обещались компенсировать. Ну, а вы что мыслите
- Я-с? Полагаю пожить здесь еще. Образованные люди им нужны-с, не станут они нас на простые работы ставить. Не спешите, любезный, все еще переменится, - Белоусов ответил наудачу, сам в это время лихорадочно решая, куда их может забросить загадочный ход мыслей местных властей.
***
Разговор в здании, на котором висит вывеска 'Страховое общество 'Россия'.
- Как полагаешь, 'купцу' будет интересно вот это место?
- Как сказал дон Снэйк, это место для него - как манна небесная. Смотри, он получает доступ к раскладу внешних связей Директории, возможность узнать наши запросы и даже примерную географию наших заводов
- Не слишком?
- Снэйк заметил, что пользы для русской разведки от этого большой не будет. Ну узнают они с запозданием на несколько лет, чего и сколько мы ввозим и вывозим. Могут примерно просчитать нашу военную силу. И что это им дает? Нет, пусть уж лучше 'купец' здесь будет, на виду.
- А 'военный'?
- С ним еще проще. Мы с ним договорились, что мы закрываем глаза на его статус, но и не занимается нелегальной деятельностью. Помнишь статус 'легального резидента'?
- Спрашиваешь! Принял гражданство, ведет законопослушную жизнь, но при этом все заинтересованные знают - шпион, работает на заграницу. Если возникает необходимость передать информацию, заявление, поинтересоваться мнением, минуя официальные каналы - обращаются к нему. Естественно следят и также естественно - первая кандидатура на арест в случае чего.
- Вот именно. Работа сложная, малоприбыльная, опасная - как раз для проштрафившегося сотрудника. А его, как ты понял, считают таким из-за расшифровки во время прошлого визита. Так что теперь у нас все как у порядочного государства - официальный представитель барон Рюген и неофициальный 'легальный резидент'.
Собеседники весело посмеялись и один из них, кивнув на прощанье, вышел из кабинета мягкой походкой коренного индейского охотника.
***
Как оказалось позднее, Прохор был все-таки прав, не стали калифорнийцы разбрасываться столь ценными людьми и несколькими днями спустя предложили на выбор несколько должностей, требующих грамотности и знания математики. Подумав, Белоусов выбрал место в конторе порта. Очень хорошее место, настолько удобное для наблюдения за тем, как и чем живет Директория, что Прохор даже подумал, что его туда специально посылают. Впрочем и для Вельяминова нашлось неплохое местечко в главном поселении, форте со странным наименованием 'В вихре времен'. Барону же было предложено стать управляющим одной из мануфактур по выработке иголок, товара, коим славилась Директория даже и в Европе. Он наскоро распрощался с Белоусовым и уехал куда-то на восток, даже не оставив адреса. Позднее между ним и Белоусовым наладилась переписка, но о своих делах барон писал скупо, описывая лишь прелесть окружающей природы, семейную жизнь, да хороших людей, с которыми он общается.
А Спиридов все же уехал, на первом же корабле, идущем в Россию. Больше всех оказались довольны новой жизнью крестьяне, получившие хорошие участки земли около поселения Форт-Росс. Оказалось, что и второй корабль, считавшийся пропавшим, местные таможенники отыскали и привели в порт позднее. Несмотря на тяжелые условия, на дрейфовавшем без руля и мачт суденышке выжило больше половины пассажиров и экипажа. Все они решили остаться на этой земле. Так в районе Форт-Росс появилось многочисленное русское население.
Таким образом и разошлись судьбы участников первого из самостоятельных переселенческих проектов русских в Калифорнию.
Белоусов мирно работал в порту, за пару десятков лет остепенился, женился на переселенке из испанцев, имел троих детей, один из которых впоследствии стал знаменитым капитаном и наладил торговые связи с Гаваями. В результате тесного сотрудничества с Калифорнией Гавайское Королевство стало сначала союзником, а потом и вошло в состав Директории на правах ассоциированного члена. Разгадку виденных им малороссов он узнал практически сразу - это были переселенцы, выкупленные из рабства в Турции.
Барон, впоследствии - граф, Павел Строганов, в Директории не ужился, прожил в Калифорнии всего три года. Его дальнейшая карьера в России и возникшие впоследствии тесные связи между многопрофильным концерном 'П. Строгановъ и с-я' и калифорнийскими фирмами достойны отдельного и весьма увлекательного описания.
Бывший поручик Вельяминов прожил остаток жизни в Директории, но женился на привезенной из одной отлучки в Россию дворянке. Он не раз тайно способствовал достижению взаимопонимания между столь разными по своему духу державами, был награжден калифорнийскими орденами Чести и Мужества, стал кавалером нескольких российских орденов, но огласки эти награждения не получили и даже его семья узнала о них после его смерти. О его дружбе с главой калифорнийской секретной службы, неким 'камрадом Снэйком', ходили многочисленные легенды, не имеющие впрочем, никаких документальных подтверждений.
Поселения многочисленных русских общин, впоследствии разбавленных пришельцами из других стран Европы, и ныне наиболее многочисленны в районе города Форт-Росс, одного из крупнейших городов на тихоокеанском побережье Калифорнийской Америки.