Аннотация: СССР из 1941 г и 1953 г поменялись местами. Про СССР-53/41 я уже писал, теперь пишу про СССР-41/53. Начало 1-й главы первой части. 19.1.14
На правах рукописи. (Черновик!)
Механическая пьеса для атомного пианино.
Необязательное предисловие
В неведомых пространствах и временах
Из отчета комиссии по проверке происшествия в 6-альфа секторе Большой Лаборатории Времени (перевод с Вейского, 25637 год Вегранской эры):
'В результате выхода из строя по вышеуказанным причинам сингулярного фазового сихронизатора триангляционная диссипация по в-параметру привела к созданию локального пробоя пв-континуума с взаимным переносом около шести миллионов стоунгов материи из хронокластера 34а657пр-О в хронокластер 34а897рн-Е. Сохранение работоспособности субблока Эйч привело к синхронинформацитринизации переброшенной материи и материи кластеров'.
Авторское предисловие.
Когда-то я написал, что не буду создавать произведения - антиутопии с участием СССР. Но последнее время появилось очень много книг одинакового содержания, описывающих легкое и беспроблемное развитие СССР благодаря послезнанию. Причем книги эти написаны настолько наивно, что кажутся не более чем литературной обработкой компьютерных игр и просто опошляют саму тему.
Мне могут возразить, что в моих произведениях, написанных ранее, происходит тоже самое. Отвечу. Во всех моих книгах обязательно учитываются все факторы - от политических до ресурсных, которые я смог просчитать. Может быть, где-то и есть ошибки, как и у любого человека. Но я никогда не писал о легком выигрыше СССР даже с учетом знаний из будущего.
Даже послезнание в "Трех танкистах из будущего" помогает СССР победить всего лишь на один год быстрее и с несколько меньшими потерями, а потом в долгой и трудной борьбе с США удержать свои позиции. В случае переноса СССР из 1953 в 1941 год ("СССР-ответный удар") - учитываются ограниченные ресурсы СССР и его потери от предыдущей войны. И поэтому СССР не завоевывает почти весь мир, как в знаменитой дилогии Березина. При переносе СССР из 1941 в 2010 год - учитывались реальные даты плавания подводных лодок, надводных кораблей РФ и наличие среди туристов из стран бывшего СССР, находящихся за границей, людей готовых помочь Советскому Союзу, а также реальное состояние вооруженных сил западных стран.
Теперь я решил поставить другой мысленный эксперимент и описать перенос обратный по отношению к СССР-53. Итак, СССР-41 переносится из 22 июня 1941 г в 5 марта 1953 г по тем же границам, что и в книге "СССР-ответный удар" (она же - "Механическая пьеса для неоконченного пианино").
Возможно, эта книга будет не столь оптимистична, как предыдущие. Но я постараюсь описать все правдиво, не отступая от своих правил...
I. Если завтра война
Будь сегодня к походу готов...
Ночь на 5 марта 1953 г. Альтес-Лагерь, Восточная Германия
Как вчерашняя среда, так и начавшийся всего три с небольшим часа назад четверг, были бы обычными днями, ничем не отличающимися от остальных, если бы не одно 'но'.... Вчера, в середине дня, полк внезапно подняли по тревоге, а после ее окончания - посадили весь личный состав на казарменное положение. Смешно, если подумать. В гарнизоне от самого удаленного дома до аэродрома можно было добежать за пятнадцать минут. Но приказ есть приказ, и сейчас все, от ночевавших в домике, в классе предполетных указаний, летчиков до последнего механика, уснувшего на матрасе в укрытии, спали или делали вид, что спят. Тем более, что смысл приказа стал понятен сразу после появления сообщения о болезни товарища Сталина.
Не спали только дежурные летчики и техники в дежурном звене, часовые на постах и все остальные, стоявшие в нарядах солдаты и офицеры, которым выпала обязанность стоять в нарядах. И не спал капитан Михеев Михаил Михайлович. Не спал просто потому, что не спалось. Тревожно было на душе. Что будет в случае смерти товарища Сталина? Как будем жить? Неужели все-таки начнется война? Кто возьмет в руки власть после Вождя?
Поворочавшись и поняв, что заснуть так и не удастся, Михаил встал, и прихватив папиросу и спички, вышел из домика эскадрильи на улицу. Дошел до курилки, присел и затянувшись, задумался. Не стоит ли отправить жену в Союз? Если империалисты начнут войну, ей с двумя детишками трудно будет эвакуироваться. По рассказам живших у них во время войны эвакуированных Михаил знал, каково было уезжать подальше от фронта во время нападения фашистов. 'А сейчас, с атомными бомбами и дальними бомбардировщиками спасаться вообще придется только где-нибудь в дальней сибирской тайге, - он с такой силой затягивался, что папироса прогорела буквально в два вдоха. - Завтра надо будет отпроситься на полчасика после обеда и сделать жене документы на выезд. Пусть едет к матери. Пожалуй, поселок неподалеку от Томска будет в самый раз для нынешних условий. Подальше от заводов, больших городов и границы. Решено, так завтра и сделаю'. Раздраженно бросив сигарету в яму (вкопанную в землю в середине курилки железную бочку со срезанным верхом) он вышел из курилки и посмотрел на небо. Погода стояла, как по заказу 'миллион на миллион'. На ночном небосклоне сияла луна. Среди звезд, приглядевшись, можно было засечь мигающий огонек системы ИКО какого-то пассажирского или транспортного самолета. Чуть дальше, на вышке, можно было разглядеть силуэт дежурного по стоянке эскадрильи. Из-за тревоги обычный караул на ночь не выставлялся и сейчас вооруженный автоматом дежурный вместо отдыха охранял готовые к вылету самолеты и мирно спящих товарищей. Все было как всегда и все же Михаил чувствовал какое-то беспокойство.
Неожиданно он ощутил нечто непонятное. Слабый, почти на грани восприятия светозвук или звукосвет ударил по глазам и ушам. А может это был просто порыв ветра, отчего то показавшийся пронизывающе-холодным, словно дующим с северного полюса. Одновременно залаял прятавшийся до того где-то между капониров эскадрильский пес Ингус. А секундой позже среагировал и дежурный. Стоящий на крыше вышки прожектор несколько раз крутанулся на оси, освещая подступы к стоянке, и застыл в прежнем положении.
Михин уже собирался зайти в домик, когда на улицу выскочил инженер эскадрильи, майор Смирягин.
- Что случилось? - спросил он у капитана.
- Да вроде ничего. Какой-то непонятный порыв ветра, что ли. Метео опять прогноз погоды неправильный дало, кажется, - ответил Михаил.
- 'Метео' может, ешкин кот, - согласился благодушно инженер. - И больше ничего?
- Да тихо все, Иваныч, чего волнуешься, - попытался успокоить инженера капитан.
- Тихо? - недоверчиво ответил инженер. - А что тогда Ингус разлаялся?
- Да кто его знает, с чего, - пожал плечами Михин. - Кажется, что-то на востоке громыхнуло. Может, на полигоне чего-нибудь отрабатывают.
- Ночные стрельбы? Вроде никто ничего не сообщал, - напрягся Смирягин. - Подниму-ка я своих, ешкин кот, на всякий случай. И тебе советую комэску разбудить...
- А я и не сплю уже, Иваныч, - заметил появившийся в дверях майор Клименко. - Да и остальные поднимаются. Готовь матчасть, передали, что в 'первую' садимся.
Из дверей один за другим выскакивали заспанные механики и, глотнув свежего воздуха, разбегались по капонирам.
Где-то вдалеке зашумели двигатели, шум постепенно нарастал, переходя в грохот.
Две тени с тянущимися сзади яркими хвостами раскаленных газов, подмигивая огоньками АНО, пронеслись мимо стоянки. Развернулись. Взревев вышедшими на форсаж двигателями, помчались по взлетно-посадочной полосе. Проскочили. И под затихающий грохот исчезли среди звезд.
- Дежурное звено подняли, ептыть, - прокомментировал Смирягин. - Все по самолетам - крикнул он в распахнутый зев двери, в домик, в котором нарастал шум и сдавленная ругань - собирались поднявшиеся летчики.
Ночь на 5 марта 1953 г. Воздушное пространство над Баренцевым морем.
Огромный, длиной почти с миноносец, широко раскинувший в стороны крыло, на котором целых шесть моторов крутили толкавшие его вперед винты, разведчик неторопливо разворачивался в сторону границы.
- Приготовиться, Брюс! Имитируем налет, парни. Представьте, что нас ждет отряд разъяренных навахо! Достали кольты и вперед! - однообразные шуточки командира корабля, подполковника Ламберта, уже несколько приелись. Но все дисциплинированно промолчали, тем более, что самая опасная часть полета практически заканчивалась. Еще один бросок к границе комми и можно возвращаться на базу. А там - отдых и заслуженное вознаграждение за опасный вылет. Хотя, если честно, особо опасного в этом вылете было мало. Все таки их 'Миротворец', это не устаревший РБ-50, который комми сбили над этими водами несколько лет назад. Оснащенный самый современной аппаратурой, ощетинившийся дулами многочисленных скорострельных пушек самолет считался очень трудной мишенью для истребителей. По крайней мере, во время испытательных полетов на высоте тридцать тысяч футов вместе с новейшими 'Сейбрами' с авиабазы Марч, их экипаж легко уходил от атак истребителей. Это днем, а сейчас разведчик летел ночью, провоцируя русских на включение радиолокационных станций ПВО. А ночью, как известно, русские истребители были беспомощны. Во всяком случае, в Корее старые 'Суперфортрессы' летали ночью практически без помех.
- Есть сигналы, сэр! - доложил старший оператор бортовой радиоэлектронной аппаратуры специалист первого класса Брюс Бейли. Аппаратура, установленная на месте четвертого бомбоотсека, уловила четкие сигналы нескольких станций и переговоры командных пунктов. Сейчас они фиксировались и записывались на магнитофоны для последующего анализа на земле.
Машина летела прежним курсом, когда оба пилота одновременно увидели вставшее на пути непонятное явление. Впереди вдруг словно выросла гигантская, уходящая куда-то ввысь, к звездам, сияющая в ночи стена. Выросла, и тут же разлетелась в невесомые клочки под напором ветра. Самолет затрясло словно он внезапно попал в грозовую турбулентность, который не было буквально несколько секунд назад. И не могло быть, погода была великолепной. И вдруг испортилась, превратилась в из обычной в нечто ураганоподобное.
- Крылья, крылья! - оглушающе орал в переговорное устройство бортстрелок. Смотреть на то, что он там увидел - не хотелось. Потому что это была верная гибель. Если не выдержит конструкция... Думать и верить в свою смерть не хотел никто. Поэтому внезапное прекращение тряски экипаж встретил с таким непритворным весельем, что командиру пришлось несколько раз рявкнуть на неуемных шутников.
- Свен, как связь? - утихомирив крикунов, тотчас же спросил Ламберт.
- Есть связь, сэр.
- Передавай 'Большому Боссу', что мы попали во внезапный ураган и вынуждены прервать задание и возвращаться на базу. Так, парни, доклад о последствиях что-то не слышу?
- Сэр, вышел из строя мотор номер шесть. Я его выключил и зафлюгировал винт. Пришлось отключить заодно и мотор номер один.
- Принял. Еще у кого что-нибудь?
- Так точно, сэр, - интонация голоса Бейли выдавала крайнее удивление, - все сигналы комми пропали... сэр.
- Наверное, антенны повреждены или твои трубки (по-английски - электронные лампы) не выдержали тряски.
- Дело в том, сэр, что все проверки аппаратуры проходят нормально. Это я попробовал сразу.
- Перестань, Брюс, - скептически заметил командир, - после такой тряски может быть все, что угодно. Ладно, парни, сейчас я поверну наш 'большой летающий экспресс' на нужный курс и мы помчимся домой со всей возможной скоростью. В остальном пусть разбираются на земле яйцеголовые.
Огромная летающая птица, постепенно снижаясь и уменьшая скорость, осторожно развернулась на запад. Внизу простиралось уже самая западная часть Норвежского моря, когда забарахлил еще один мотор.
- Сэм, что там?
- Сэр, мотор три, барахлит подача горючего. Сейчас запустился нормально, но никаких гарантий дать не могу.
- Понял, - Ламберт едва сдержался, чтобы не выругаться. Полет явно переставал быть спокойным.
- Свен. Свяжись с этими... твоими родственниками. Пусть готовятся принять нашу птичку.
- Есть, сэр! - ответил радист и добавил про себя обиженным тоном. - Какие они мне родственники. У меня вообще восточнее Миссури ни одного родственника нет...
Посадка невиданного ранее гигантского самолета в Бардуфоссе на время стала одной из основных местных новостей, оттеснив на второе место даже сенсационные новости из Советской России.
Ночь на 22 июня 1941 г. Львовская область, 13-я погранзастава.
Старшина Иван Фурман привычным жестом оправил гимнастерку и постучал в дверь.
- Товарищ лейтенант, первый расчет станкового пулемета Максим для развода построен.
- Пойдемте, товарищ старшина.
- Объяснять вам обстановку на границе я полагаю лишним, вы сами ее знаете не хуже меня, - Алексей прошелся вдоль короткого строя пулеметчиков. - Возможны любые провокации. - лейтенант встал прямо по центру строя, развернулся, вытянулся по стойке 'смирно', и скомандовал - Смирно! К охране и обороне границы Союза Советских Социалистических Республик приступить!
К ДЗОТу подходили без строя, по очереди, стараясь не нарушить маскировку. На той стороне Буга было подозрительно тихо. Старшина, зайдя в укрепление последним, осмотрелся. Все было на месте, порядок, наведенный предыдущей сменой, нарушали только принесённые и еще не разложенные вещмешки расчета, да стоящие тут и там карабины.
- Что оружие и вещи разбросали? В гости, вашу мать, пришли? Навести порядок, бойцы. Дежурить как всегда, курить тоже, - скомандовал Иван, устраиваясь на своем обычном месте. Записав в журнал рапорт, он выбрался из ДЗОТа и прошелся по окрестностям, стараясь не высовываться из окопов и осматривая противоположный берег. На той стороне реки царила тьма и тишина. Ни огонька, ни звука. Словно вся заграница внезапно вымерла от неизвестной болезни. Или, скорее, готовилась к чему-то, внезапно подумал старшина.
- Похоже, немцы вымерли, - заметил Иван, вернувшись в укрытие, спровоцировав спор о причинах. Спорили долго, с наслаждением, приводя аргументы из лекций замполита, прочитанных в газетах статей, собственные мысли. Большинство спорящих считали, что немцы готовят провокацию. Дальномерщик, он же комсомольский агитатор, Петр Смирнов, считал, что ничего не будет, даже провокаций.
- Немцы просто играют на наших нервах. Не могут они воевать с нами, не разбив Англию. В Империалистическую попробовали и проиграли. К тому же в сообщении ТАСС написано, что они строго соблюдают все договора...
- Это фашисты соблюдают договора? - возражал ему наводчик Семен Надточий. Единственный из всех закончивший семь классов, он всегда считал, что знает намного больше Петра и часто с ним спорил. - Может сам Гитлер и готов соблюдать, но его генералы хотят войны и всегда готовы устроить провокацию для ее начала. Как белополяки в тридцать девятом. Помните, даже радиостанцию захватили.
- И чем это для белополяков кончилось, не вспомнишь? - засмеялся Смирнов. - Думаешь немцы дурнее поляков? Они-то этот урок запомнили. Да и немецкий пролетариат со счетов сбрасывать нельзя. Как только фашисты начнут с нами войну, у них в тылу вспыхнет восстание...
Спорили долго, едва обсуждение затихало, как очередной сменившийся наблюдатель подкидывал свои аргументы, и снова начиналось обсуждение, иногда по второму или даже третьему разу. Иван не вмешивался, ограничиваясь редкими короткими репликами. Спор помогал скоротать время и перебивал сонливость.
Под утро наблюдатель вдруг поднял тревогу, заявив, что на той стороне наблюдается непонятное шевеление. Иван попробовал рассмотреть в бинокль, что же происходит, но так ничего не разобрал. Похоже было, что на той стороне скапливаются какие-то массы. Еще через некоторое время он разглядел что-то вроде артиллерийских орудий, устанавливаемых на открытые позиции. У самой воды двигались какие-то черные тени.
- Неужели полезут, товарищ старшина? - не утерпел Семен.
- Полезут, дадим в морду, - спокойно ответил Иван.
- Правильно! Пусть не лезут своей мордой в наш советский огород.., - процитировал установивший дальномер и сейчас ничем не занятый Петр.
- Ты лучше расстояние померь, вон до той кучки, что справа от ветлы шевелится, - прервал его старшина, продолжавший неотрывно наблюдать за противоположным берегом. Происходящее там нравилось Ивану все меньше и меньше. Если это и провокация, то уж очень крупная, на всем наблюдаемом пространстве вражеский, теперь у старшины не оставалось почти никаких сомнений, берег кишел темными пятнами. Ничем, кроме как готовящейся к переправе пехотой, это быть просто не могло. Особенно с учетом несколько раз донесшейся с той стороны металлического лязга и замеченных Фурманом мелькнувших огоньков фонариков. Немцы, уже практически не скрываясь, готовились к бою. А телефон, как назло, молчал и послать на заставу было некого. Оставалось только думать, что дозоры тоже несут службу и уже доложили о непонятной и угрожающей активности на заставу и что дежурный поверит их донесениям.
- Приготовится к открытию огня, - негромко, тоном от которого у всех присутствующих по спине побежали мурашки, приказал старшина. И в этот момент...
Словно гигантская, вырастающая прямо из воды, мерцающая полупрозрачная стена вдруг закрыла обзор. Закрыла буквально на секунду, тотчас распавшись под порывом ураганного ветра, дующего с той стороны. Ветер был настолько силен, что едва не опрокинул дальномер. Настоящий ураган, причем холодный, словно вргу вместо лета наступила осень. Или, точнее, весна, так как принесенные им запахи были однозначно весенними. И еще раз удивив старшину, начавшее до того светлеть перед рассветом небо снова затянулось глубокой ночной тьмой. Но не менее, чем ветер и темнота, Фурмана поразили появившиеся на той стороне огни. Светились окна, ничем иным это просто не могло быть. Но всем на заставе было хорошо известно, что всех жителей приграничной полосы немцы выселили еще неделю назад.
Ночь на 5 марта 1953 г. Варшава. Особняк возле парка Лазенки.
Половина особняка, в которой проживал маршал Польши, министр национальной обороны и первый заместитель председателя Совета Министров Польской Народной Республики Константин Ксаверьевич (Константинович) Рокоссовский, начиная с трех часов по варшавскому времени гудел, словно растревоженный улей.
Первым зазвонил телефон прямой связи с Министерством Обороны. Полусонный маршал, взяв трубку, слушал доклад, с каждой секундой все больше мрачнея. Проснувшаяся от звонка жена, посмотрев на него, не произнося не слова, достала старый, еще военного времени тревожный чемоданчик со всем необходимым и подняла прислугу, попросив срочно приготовить легкий завтрак.
- Поднимайте по тревоге Варшавский военный округ. Выдвинуть к месту боестолкновения шестой корпус. Обязательно установите связь с советскими частями. Границу не переходить. Ни при каких обстоятельствах. Запрещаю. Части остальных округов привести в повышенную боеготовность, в первую очередь ВВС и ПВО. Через пять минут буду в министерстве.
Быстренько закусив, маршал попрощался с женой, подхватил чемодан и выскочил на крыльцо к которому уже подъезжал ЗИС в сопровождении двух машин с охраной. Едва автомобиль затормозил, выскочивший из него адъютант перехватил чемоданчик и помог Рокоссовскому открыть дверь. Обычно маршал ходил на службу пешком, но в данном случае действовала специальная инструкция, нарушать которую никто не хотел. Сели. Машина устремилась по пустынным ночным улицам Варшавы к зданию министерства обороны. Обогнув парк, ЗИС притормозил напротив входа в контрольно-пропускной пункт. Выскочившие охранники обменялись паролями с усиленным по случаю тревоги караулом, после чего адъютант открыл дверь и выпустил недовольного министра. Наличие сопровождающей охраны Рокоссовскому очень не нравилась. Но после покушений пятидесятого года приходилось терпеть, что отнюдь не улучшало настроение Константина Константиновича. Поэтому в министерство он вошел чернее, чем стоявшая за окном ночная тьма.
Выслушав доклад дежурного, маршал помрачнел еще сильнее.
- Точно немцы? Повторите, какой номер полка и дивизии? - раздраженно бросил он дежурному и, выслушав ответ, приказал. - Собирайте членов Военного Совета. Прямую связь с командующими Варшавским округом и шестым корпусом в мой кабинет. А ты, - он обернулся к адъютанту, - пусть из-под земли, но достань мне полковника Еленя. Чтоб не позднее чем через полчаса был у меня в кабинете со всеми архивными данными на начало войны, - и добавил негромко, скорее для себя, - Что-то мне помнится, числилась такая охранная дивизия у нацистов в Группе Армий 'Север'. А память меня пока не подводила. Странно...
Пока собирались члены военного совета, пока адъютант искал полковника Еленя, а тот - архивные данные по началу войны, поступили новые сведения. И они были не менее неожиданными, чем полученные вначале.
На границе Польши с СССР произошло несколько стычек с воинскими частями, обмундированными и оснащенными, как красноармейцы образца сорок первого года. Эти отряды стремились проникнуть на территорию Белостокской области СССР! Пока обошлось несколькими ранеными и парой убитых с обеих сторон. Отряды удалось остановить только с привлечением частей Войска Польского. Ведутся переговоры, но уже известно, что они считают, что вокруг двадцать второе июня сорок первого года. А на границе с Калининградской областью, кроме пленных, захваченных в боестолкновении с частями 'нацистской охранной дивизии', были задержаны пара гражданских лиц немецкой национальности, едущих по делам, в том числе один - из Восточной Пруссии в Генерал-Губернаторство, и весьма удивленных наличием какой-то польской границы в этом районе. О чем и доносили не менее этих немцев удивленные пограничники.
И прямой связи с Москвой все не было. Причем не только по кабелю министерства обороны, но и по обычным линиям министерства связи, и по радио.
Казалось, мир сошел с ума. Во всех правительственных учреждениях понемногу нарастал тот рабочий бардак, которым сопровождается всякое необычное и чрезвычайное происшествие. И только Константин Константинович с каждой новой вводной становился все спокойнее и спокойнее. Словно на фронте, перед началом опасной битвы.
-----
Поскольку точных данных по номерам и округам на тот период мне найти не удалось, все номера и названия - примерные. Полковник Густав Елень - также выдуманное лицо...
----
День 22 июня 1941 г. /5 марта 1953 г. Забайкалье. Станция Отпор.
Пограничники на станции сидели в полной боевой готовности, с недоумением изучая внезапно изменившуюся местность 'за бугром'. Несмотря на мирный вид и красные флаги на некоторых зданиях, никто из сидящих в окопах не собирался расслабляться. С той стороны границы был хитрый и коварный враг, с которым только недавно воевали на Хасане и Халкин-Голе. Враг, чьих шпионов и диверсантов приходилось не раз встречать лицом к лицу, перестреливаться и задерживать. И чтобы не придумали японские милитаристы сейчас, советские пограничники были готовы поступить в соответствии с названием поселка, который они должны были защищать.
- Странно все же, товарищ лейтенант, - повернув голову в сторону наблюдавшего в бинокль помощника командира заставы по политчасти, заметил старшина Васильев. - Как они сумели столько понастроить прямо на наших глазах. Ведь еще с утра все было как обычно, лично наблюдал за сменой ихних часовых. А потом... бац... и все совершенно иное.
- Не знаю, Петр Кузьмич, их маму, самому непонятно. Ну, допустим, дома они могли какой-нибудь сеткой маскировать. Несколько ночей готовились, а потом сбросили. Не очень верю, но... а рельсы? Прямо ведь к границе еще две колеи подходят! И рельсы на линии границы заканчиваются. И блестят на срезе, их маму, словно отполированы. А еще целый состав стоит, словно на нашу сторону ехать собрался. Откуда и зачем, их маму?
- Никакую масксеть, товарищ лейтенант, моментально не сбросишь. А ведь никто ничего не видел. Все одно докладывают - вроде как мигнуло что-то на границе, по ушам и глазам хлопнуло, и все с ихней стороны переменилось. Может, секретное оружие какое на нас решили испытать? - старшина так оглядел прислушивающихся к разговору бойцов, что все сразу начали усиленно вглядываться в сторону неприятеля.
- С них станется, - подтвердил лейтенант и тут же подобрался. - Приготовится к открытию огня! Без приказа - не стрелять.
На той стороне группа десятка в полтора человек, среди которых преобладали азиаты, но было и несколько выделявшихся ростом европейцев в форме с погонами, совещавшаяся уже минут тридцать, приняла решение. Трое, среди которых был один из европейцев в погонах, оставив оружие и снаряжение своим спутникам, пошла по рельсам прямо к границе, размахивая импровизированным белым флагом.
- Смотри-ка, лейтенант, полотенцем машут. Они б еще подштанники на свою швабру нацепили, - от волнения обратившись к помполиту не по уставу, заметил старшина и тут же, пресекая смешки бойцов, добавил. - Глядеть внимательно, в оба глаза!
- Правильно! Мало ли что эти белогвардейцы придумали, их мать, - поддержал его старший лейтенант. Приказал, - Товарищ старшина - за старшего, - и выскочил из окопа вслед за командиром заставы и сопровождавшим его сержантом Михаилом Чаковским.
Встреча высоких договаривающихся сторон произошла на том самом месте, где обрывались рельсы неожиданно появившегося с той стороны железнодорожного пути. И лейтенант Иванов смог воочию убедится, что срез рельс действительно выглядит старательно отполированным.
Впрочем, ему сразу же стало не до этого, потому что белопогонник в непонятном звании (одно расположение звездочки и наличие силуэта танка, похожего на танки в петлицах РККА могли убедить кого угодно) представился майором Советской Армии Дубчеком. Кроме того, двое его спутников в полувоенной одежке оказались не японцами ( на которых Иванов уже насмотрелся 'по самое не могу'), а китайцами...
Еще большее потрясение ждало командиров пограничных войск НКВД и их собеседников из Китая дальше, когда в результате долгого, невольно путанного из-за трудностей взаимопонимания, обсуждения выяснилась фантастическая истина.
- Это, их маму не факт! Это больше, чем факт! - невольно повторяя слова из одного еще неснятого фильма, кричал помполит, докладывая в отряд по телефону неверящему в донесение дежурному. - Так оно и есть на самом деле!
И было отчего переживать любому, самому невозмутимому человеку. Потому что там, за границей, было пятое марта пятьдесят третьего и значит, либо вся советская страна, либо Китай с окрестностями, переместились из своего времени вперед (ну или назад соответственно).
От такого могли сдать нервы кого угодно, не зря сейчас оставшийся на переговорах командир заставы и его визави пили стаканами, не морщась, горькую и вонючую китайскую ханжу и молча наливали следующий стакан. Потому что алкоголь 'не брал', а мозг без очередной порции грозил навсегда уйти в неизвестном направлении...
Переговоры между представителями Китайской Народной Республики и СССР, а также командованием Советской Армии в Китае были назначены во Владивостоке, через три дня....
22 июня 1941 г. /5 марта 1953 г. Новоград-Волынский и леса западнее Корца.
Накануне вечером командир девятого мехкорпуса Константин Константинович Рокоссовский после разбора произошедшего в предыдущий день командно-штабного учения, пригласил командиров дивизий в предстоящий выходной отправиться на рыбалку. Но попасть на природу ему и его соратникам было не суждено - вечером в штаб пришло сообщение от пограничников, что на заставу перебежал ефрейтор немецкой армии, поляк, который сообщил о возможном нападении немцев утром двадцать второго. Поэтому рыбалку пришлось отменить и устроить совещание в штабе. После него Константин Константинович обзвонил командиров дивизий и предупредил о возможных событиях и отданных приказах, которые должны будут чуть позднее подойти из штаба. Вся эта суета закончилась заполночь, и поэтому он лег спать довольно поздно. Отчего встретил дежурного офицера, разбудившего его около четырех часов утра, не слишком приветливо. Но прочитав телефонограмму, он сразу подобрался, внешне став совершенно спокойным и приказал проверить достоверность полученной депеши. - В округе, в армии, в наркомате, в конце концов. Ясно? - тут же, на ходу, одеваясь, он успел еще приказать дежурному собрать штаб по тревоге.
Пока дежурный возвращался, рассылал посыльных, звонил, генерал-майор уже прибыл в свой кабинет. Меньше чем через четверть часа в нем собрались и остальное командование - начальник штаба генерал-майор Маслов, замполит бригадный комиссар Каменев, начальник оперативного отдела подполковник Девятов, особист батальонный комиссар Волконский и главный разведчик корпуса подполковник Спирин.
Вошедший вместе с подполковником Спириным дежурный доложил, что связь нарушена и тотчас же вышел. Собравшиеся с удивлением смотрели на Рокоссовского и Маслова. Начштаба взял лежащий на столе бланк телефонограммы и зачитал распоряжение вскрыть оперативный пакет, подписанное заместителем начальника оперативного отдела штаба пятой армии.
- Но мы не можем вскрыть пакет по такому распоряжению, - добавил он. - Напоминаю, что мы имеем право на это только по распоряжению Председателя Совнаркома или Наркома Обороны. А связи нет и получить подтверждение, что этот приказ отдан именно на основе их распоряжения, мы не можем.
- Беру ответственность на себя, - спокойно сказал Константин Константинович.
- Нет уж, товарищ командир, - также спокойно возразил бригадный комиссар Каменев. - Мы все несем свою долю ответственности. Поэтому предлагаю зафиксировать, что пакет вскрыт по решению командования корпуса. В чем мы все и подпишемся. А соответствующий документ пусть составит особый отдел. Так, товарищ батальонный комиссар?
Никто не возразил, лишь Волконский молча кивнул, подтверждая слова замполита.
Принесенный начоперотдела пакет вскрыли и ознакомились с задачей. В директиве указывалось, что приведенный в боевую готовность корпус должен выдвигаться в направлении Ровно, Луцка и Ковеля. Но, как с огорчением убедились все присутствующие, в директиве задачи ставились для полностью укомплектованного личным составом и техникой соединения. А вот с этим, особенно с материально-техническим обеспечением было... не сказать что совсем плохо, но где-то близко к этому уровню. Ничтожное число автомашин, нехватка горючего и боеприпасов... Все сочувственно посмотрели на Рокоссовского, старавшегося выглядеть невозмутимым.
- Ждать, когда сверху укажут, где и что получать - некогда. Придется взять все на складах центрального подчинения.
- А выдадут? - осведомился появившийся к этому времени в кабинете начальник отдела тыла майор Иолкин.
- Возьмем под мою ответственность, - не раздумывая, ответил Рокоссовский. - Берите необходимый автотранспорт, людей и через пятнадцать минут выезжаем. А вы, Алексей Гаврилович, организуйте составление приказов на марш и передачу их в дивизии, обеспечение порядка в оставляемом городе и охрану оставляемого имущества. Не забудьте позаботиться о семьях комсостава. Все по рабочим местам.
Пока штаб готовил приказы, а войска выходили на исходное положение, комкор вынужден был лично приказывать, орать, раздавать расписки и обещания, в том числе и пристрелить на месте. Помогло. К четырнадцати часам корпус выступил по трем маршрутам в направлении Луцк-Ровно.
Связи с округом не было весь день. Самая мощная радиостанция, как оказалась неожиданно вышла из строя, остальные на такую дальность не доставали. Связь по телефону с Луцком удалось установить около десяти часов дня. Один их работников штаба армии сообщил, что проводная связь все время рвется, положение непонятное, войны вроде бы нет, но отдельные провокации на границе происходят и боевой готовности никто не отменял. Потом телефон опять замолчал. Попытки узнать что-нибудь у авиаторов, мимо аэродромов которых проходил марш корпуса ни к чему не привели. Они тоже сидели в полной боевой готовности без связи с вышестоящим командованием и недоумевали не меньше.
Так что корпус шел в полную неизвестность. Шла по автостраде справа одной колонной сто тридцать первая моторизованная дивизия. Ее грузовики и танки были буквально облеплены пехотинцами, но довольно бодро двигались вперед. Шла в центре, уступом назад, тридцать пятая танковая, а слева от нее - двадцатая танковая. А впереди колонн пылили немногочисленные мотоциклы разведчиков, в сопровождении бронеавтомобилей, и отряды охранения. Шли, оставляя на обочинах поврежденные танки, около которых куковали в ожидании ремонтников экипажи...
Совершив пятидесятикилометровый марш, корпус встал на отдых в лесах западнее Корца и восточнее Славуты. Тут, наконец, и догнал штаб делегат связи из пятой армии.
Интерлюдия.
Мир изменился и пока этого не осознали даже непосредственно столкнувшиеся с последствиями изменения.
Наступившая вместо рассвета ночь, неожиданное исчезновение всех видов связи с Берлином задержали наступление группы армий 'Север' на СССР, а донесения о столкновениях в тылу заставили вообще отложить его на неопределенное время. Но как всегда бывает, в некоторые части приказ пришел уже позднее, и были те самые, ожидаемые 'провокации' на границе, стычки передовых частей с пограничниками и выведенными в лагеря частями РККА.
В Китае и Корее пока все шло по-прежнему, хотя поступившие известия вынудили приостановить подготовку к новому наступлению. Застыл, разрезая Корею на части фронт, над которым гудели день и ночь армады американских самолетов, пытаясь вбомбить противника в каменный век и неся чувствительные потери от атак советских и китайских МиГов. И шли неторопливые переговоры о перемирии, а в США президент, учитывая настроения народа, обещал быстро решить корейский вопрос.
В Англии премьер-министр Черчилль продолжал призывать к неофициальным переговорам на высшем уровне с целью ослабления холодной войны. 'Мы не должны забывать, что создавая американскую базу на юго-востоке Англии, мы превращаем себя в мишень, а можем быть в центре мишени' - эти его слова, сказанные им два года назад, продолжали оставаться актуальными.
Зато на передовом рубеже противостояния двух систем, в Центральной Европе, войска обеих противостоящих группировок с самого момента Переноса стояли в полной боевой готовности. При этом западные союзники чувствовали себя не слишком комфортно. Семнадцать боеготовых дивизий против полусотни русских, не считая армий их союзников - такое соотношение сил не прибавляло радости, даже с учетом превосходства американцев в ядерном оружии...
Но мир менялся и сведения об этом постепенно распространялись по земному шару, словно круги по воде от упавшего камня.
1 апреля 1953 г. США. Авиабаза Оффут.
- Вы уверены, что эти данные точны? - генерал Кёртис Эмерсон ЛеМей, высокий плотный мужчина с крупными чертами лица, повернулся к собеседнику.
- Так точно, господин генерал, сэр. Все проверено и перепроверено много раз, - полковник Мартин Дж. Кейси (выдуманное лицо) , возглавлявший штаб Стратегического Авиационного Командования, в служебное время всегда прежпочитал официальный тон. - Данные нашей авиаразведки, полученные от армейцев сведения и переданные нам неофициально из ЦРУ агентурные донесения совпадают на все сто процентов. На месте современных комми появился Советский Союз из сорок первого года. Без современной армии, без авиации и самое главное, без атомных бомб и противовоздушной обороны.
- Президент еще не принял решения? - лицо Кёртисса сморщилось, словно он проглотил целиком неспелый лимон. Ему, ярому антикоммунисту не нравилось любое затягивание с решения о войне против СССР.
- Никак нет. Как мне стало известно, заседание СНБ по этому вопросу назначено на 16 апреля. Сейчас продолжается 'изучение вопроса Переноса во времени и пространстве стран и его возможных последствий' - последнее полковник словно процитировал наизусть.
- Не понял, а что эти яйцеголовые умники собираются изучать? - грубовато заметил генерал, снова поворачиваясь к карте.
- Опасаются, что в случае боевых действий комми могут перебросить нас в будущее или снова исчезнуть, унося наши оккупационные войска.
- И кто придумал такую ерунду?
- Роберт Оппенгеймер, сэр, - улыбнулся Кейси.
- Этот принстонский умник и скрытый комми? - генерал резко повернулся к своему начальнику штаба. - Какая еще оккупация? Зачем она нужна, когда мы располагаем наиболее обученной и лучше всех оснащенной ударной силой дальнего действия в мире, которая способна в кратчайшее время, действуя днем и ночью, обрушить мощный груз ядерного оружия на объекты, расположенные в любой части земного шара, обезлюдив огромные поверхности Земли и оставив там только незначительные следы человеческой деятельности?
- Извините, сэр, но остальные члены ОКНШ с вами не согласны, - вежливо возразил начштаба.
- Они просто находятся в плену устаревших воззрений. Все, включая нашего уважаемого президента, - генерал, обойдя стол подошел к письменному столу. - Необходимо запросить разрешение на переброску в Англию дополнительных сил. Как у нас с боеготовностью 'Стратоджета'?
- Летчики по-прежнему опасаются летать на нем , сэр. Большое количество отказов системы К-2, отсутствие защиты хвоста, недостаточная надежность двигателей и систем катапультирования. Самый надежный вариант и, как считают специалисты, реальный боевой вариант Б-47Е еще не поступил в войска, - огорченный полковник принял еще более строгую стойку 'смирно'.
- Вольно, Мартин. Да, как я помню, первый из серийных должен поступить в конце месяца. А доработанные самолеты серии Б?
- Наиболее подготовленное 303 крыло может быть переброшено в Англию..., -полковник на несколько мгновений задумался, - примерно к концу мая, сэр.
- Не скажу, что это меня радует, Мартин, - генерал записал что-то в свой рабочий ежедневник, - но это лучше чем ничего. Подготовьте необходимые предварительные распоряжения и мне на подпись. Полагаю, ни президент, ни ОКНШ не будут против. И направьте распоряжение о дополнительных разведывательных полетах над территорией противника...