Сколько жила война, столько Чапля, артиллерист, ей и служил. Почитай, с первого дня её рождения. Умерла война в далёкой Японии, и его, артиллериста Чаплыгина Николая, - за ненадобностью - отправили домой. А прозвище за ним так и осталось! Ведь в русских краях часто по прозвищу и называют людей...
Вернулся он в родное село, что в двухстах километрах от Москвы, какое немцы не успели в своё время захватить. Правда, вражеские разведчики-мотоциклисты проскочили через село, но больше живых немецких рыцарей сельчане не видели.
Нет, немцев видели, но не рыцарей, а пленных, работавших на ремонте железнодорожных путей. Самые сердобольные старушки носили им картошечку, хлебушек. Удивлялись старушки скромности и вежливости этих молчаливых немцев: в деревянных башмаках, на босу ногу летом и в обмотках из тряпок зимой.
... В свой, родной колхоз демобилизованный Чапля не пошёл работать, устроился стрелочником на железнодорожную станцию. Но спокойно жить не давал слух, что жена крепко гульнула, пока он воевал. Не пожалел Фёдора сосед, который прямо в глаза, подробно, с деталями, рассказал ему - видно, с благими намереньями! - историю любви колхозных Ромео и Джульетты. И решил фронтовик уйти из семьи.
Приметил Фёдор работящую, невысокого ростика, совестливую, не быструю на ответное слово, складную да ладную Ксюшу, и уговорил её фронтовик сойтись и принять его к себе, в дом. У Ксюши умер муж и оставил двух детей. В общем, сам бог велел соединиться Ксюше и Фёдору в борьбе за жизнь. А через годок у них и общее дитя родилось.
А годы те, хоть и невоенные, а тяжкие были. Государство облагало людей неподъёмными налогами. Есть ли, нет ли кур, а яйцо сдай. И мясо, и молоко.
А ещё рабочего человека убеждали подписаться на займы, страхование жизни. И Фёдора, как фронтовика, начальство уговаривало показывать другим пример послушания. Так он и делал: сам подписывался и других увлекал!
Однажды восьмилетняя дочка нашла страховку отца и давай его расспрашивать, что к чему да почему...
- Это, дочка, я свою жизнь застраховал. Вот умру, ты деньги за меня получишь...
Наступило глубокое молчание. Но недолгое...
Читатель, я не забыл, с чего начал свой рассказ - с пули, вернее с пули-слова!
Фронтовик ещё долго прожил после этого разговора. И, понимая всю нелепость своей обиды на жизнь, клал порой ладонь,- в крутых мозолях,- на сердце, вспоминая необычный разговор с родной дочуркой...