- Это Веня... Алло, да... То есть... эээ... Вениамин Левинсон. Да, тот самый. Эээ... ну как Веня. Это не совсем я, это мой голос. Я просто занят сейчас, поэтому к телефону не подхожу. Наверно, над квантовым магнитометром работаю. Ну это как обычный феррозондовый только на квантовых переходах. А, чёрт! Солнышко. Солнышко! Куда тут жать? Тут просто рядом что-то взорвалось - не видно ничего. Солнышко...

- Дорогой. Ты уже покушал? Тогда, пожалуйста, отвлекись на секундочку, протяни руку и приложи трубочку к ушку. Дорогой! Дорогой, возьми трубку, зараза, я тебя убью!!! Хотя да - ты прав. Прав. А зачем? Я прекрасно помню наш последний разговор. Что ты тогда сказал? "Ммм? А, да! Да-да, дорогая. Да". А я, между прочим, спросила, какое платье мне надеть.

Но в этот раз ты меня послушаешь. Всё! Хотя нет, сначала ты мне ответишь, почему в этом доме я всё должна делать сама? И заметь, я даже не прошу тебя помыть посуду или забить гвоздь. Я ж понимаю... Но ты можешь хоть в чём-то помогать мне по хозяйству? Хотя бы элементарно разбирать свои носки. Свои! Раз в неделю!

Я женщина. Понимаешь? Женщина, а не аппарат для сортировки носков. Я хочу быть любимой, хочу иметь детей. А Сонька Дёмина, между прочим, двойню родила - мальчика и девочку. Хоть бы поздравил, что ли. Дёмин твой коллега как-никак. Хотя кому я говорю? Ты, небось, и не заметил, что Сонька пузатая ходила.

Дорогой, ты пойми, мне мужик в доме нужен, мужик, а не энциклопедический словарь.

Всё! Я к маме на неделю. Поживи, прочувствуй, позаботься о себе сам. А потом... Если не исправишься - я ухожу. К Серёге Елисеенко. Да! Тоже, между прочим, почетный изобретатель и нобелевский лауреат.

До встречи, дорогой. Целую. Ужин на плите, зубная паста в тюбике.

И мусор вынеси!!!

 

Неделю спустя на лестничной клетке неуверенно застучали каблучки. Женщина постояла у входа, теребя перчатки, но потом собралась с духом и дважды провернула ключ в дверном замке. В тот же миг в щелочку приоткрытой двери с истошным криком протиснулся кот и умчался в неизвестность. Судя по шкуре с зеленовато-пурпурным отливом - навсегда.

Женщина тяжело вздохнула и вошла. Первым делом она распахнула настежь форточку на кухне и, не колеблясь, смыла в унитаз клокочущую массу из оплавленного мусорного ведра. И лишь потом позволила себе бросить взгляд на прицепленный магнитиком обрывок тетрадного листа.

Записка на холодильнике гласила: "Любимая, прости. Был неправ. Сделал всё, что ты просила.

Сортировщик не выключай. Пусть тестится.

Бытовой уничтожитель мусора вечером доведу до ума. Обещаю.

С котом нечаянно вышло. Я не виноват.

Убежал. Конференция".

А через спальню тем временем проносился грозовой фронт. Там сверкало. Тарахтел агрегат, ритмичный, как стук паровозных колес. Манипулятором он выдергивал из тазика носок, подносил к объективу, фотографировал с разных сторон, озаряя комнату вспышкой, и, сверяя с базой в компьютере, подбирал носку пару. Когда тазик пустел, манипулятор сгребал носки в кучу, перемешивал и сортировал по новой.

Женщина, словно в прострации, прошлась по комнате и заглянула в укромный уголок, отгороженный шторкой от всего этого кошмара. Зря. Отпрыгнув словно от лягушки и тихонько пискнув, она сползла по стеночке на так кстати валявшийся под ногами табурет. На тумбочке у радиатора, в трехлитровом бутыльке, опутанном сетью трубок и проводков, приобнявшись и беззвучно почмокивая, в ускоренном темпе взрослели два эмбриончика - мальчик и девочка.