Логут Мария : другие произведения.

Вперед, менестрель! Часть1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мир Эйлоуринна потерял своего Хранителя, но Сергей Ивашов, наш современник, становится новым защитником этого мира. Защищать и оберегать, мечом ли, вовремя ли сказанным словом - он Хранитель, Серж-Странник, идущий вслед за ветром...

     Дорога, дорога... Всегда разная и непредсказуемая. Полными пригоршнями щедро разбрасывает она радость встреч и горечь расставанья. А там - кому что достанется. И не оглядывается посмотреть. Стелется ласковой кошкой, бежит вприпрыжку под ногами... Живет своей собственной жизнью. И никогда не повторяется...
      Дорога...Она похожа на веселую девчонку в разноцветной хинтайской юбке, приплясывающей на месте от нетерпения. Звенят монетки в волосах босоногой странницы,сверкают в лихой улыбке белые зубы...
      Сам ли ты выбираешь собственный путь? Или это Слепая Пряха, столковавшись с задушевной подругой, раскрашивает разноцветными красками узоры Мирозданья? И, посмеиваясь, увязывает в единый узел совершенно разные судьбы? И не задашь этот вопрос никому. Старики предпочитают отмалчиваться, пряча в остывших от времени глазах собственные сомнения.
      И ведет тебя судьба по дороге без конца и края, потому - что стоит только остановиться, задуматься на мгновенье , и что-то важное исчезнет из твоей жизни, растворится без остатка в небесной синеве...
      И никогда не вернется.
      А потому - иди вперед, менестрель, по бескрайним просторам Эйлоуринна...
      Вслед за Северным ветром, навстречу бесконечно исчезающему горизонту...
     
      Странник неловко пошевелился и проснулся. Спать больше не хотелось. Открыл глаза и осмотрелся. Нет, ничего не изменилось - все так же посапывает у костра смешной рыжий мальчишка, с которым удачно свела его судьба. Спят в стороне уставшие за день кони. Сыто потрескивает костер. До рассвета осталось совсем немного - звезды на небе поблекли, и стали почти невидимыми, на востоке начинало светлеть. Он осторожно, стараясь не разбудить сладко спящего мальчишку, встал, подложил сухих веток в костер. Парень что-то пробормотал во сне и повернулся на другой бок, укрывшись с головой шерстяным самотканым полотном, служившим ему одеялом. Серж привычно усмехнулся про себя: "Эх, молодость! Пушкой не разбудишь!" И тут же весело спохватился. Сам-то он теперь выглядит едва ли старше этого семнадцатилетнего мальчишки. Только вот, куда бы скрыться от собственных воспоминаний?
      Серж глянул на разгоравшийся костер и решил, что стоит вскипятить воды на чай. Не совсем то, к чему он привык дома, но здешние травы неплохо заваривались и были приятны на вкус. Спустился к реке за водой и осторожно укрепил котелок над огнем. Устроился удобнее и постарался вспомнить, что же все-таки произошло. Прошлое отдалялось, скрываясь за дымкой времени, словно и на самом деле это была чья-то чужая, неизвестная ему, жизнь...

*****

      Затихал лягушачий ночной концерт, подпевки уже давно успокоились, только какой - то озабоченный солист продолжал свое самозабвенное пение. А Сергей все лежал с открытыми глазами, тупо пялясь в потолок. За последние полгода он изучил его до мельчайших подробностей.
      Скоро уже и утро. Серое, безрадостное утро. Такое же, как вчера, и, такое же, как завтра. Такое же, как всегда... Может надо просто тихо уйти? Но как? Прилично, да и по-мужски было бы не доставлять никому хлопот. Однако, это сейчас не в его власти. Обидно и нелепо.
      Он посмотрел на стоявший на тумбочке стакан с водой. Разбить стакан? И дальше что? Он представил, как разрезает осколком стакана вены... Мда. Глупо, трусливо и недостойно. И невыполнимо, кстати. Единственное, что он мог, так это с трудом дотянутся до тумбочки. Левой рукой. Правая плетью лежала поверх больничного одеяла, прикрывавшее то немногое, что осталось от его некогда здорового и сильного тела. Он горько усмехнулся. Дожился, капитан. Бревно бревном. Э-эх! А больнее всего - сочувствующие взгляды, бросаемые друзьями исподтишка, словно ребята виноваты в чем-то. Хуже нет такой жизни... Да не жизнь это в общем - то, так... Растительное существование. Ивашов горько вздохнул и перевел взгляд в распахнутое настежь окно...
      Луна перед рассветом особенная. Она за ночь впитала все звуки и шорохи... Бесстыдно набухшая, переполненная человеческими эмоциями, и обласканная соловьиными трелями. Даже лунные струны звучат по разному: вечером, на восходе - легкие, нежные, будто невесомые, звуки небесной Арфы... А перед рассветом, набирая силу, торжественно вступают басы, альты и виолончели, и разливается лунным серебром великолепная рассветная симфония...
      - Какая, однако, мощная сила восприятия! - Мягко произнес незнакомый мужской голос.
      - Кто здесь? - Сергей с трудом повернул голову в сторону гостя.
      Лунный свет подернулся, словно размазанная картинка, и в полутьме соткался силуэт. Постепенно незнакомец выпутался из паутины серебристых лучей и слегка поклонился, машинально поправив воротник средневекового камзола.
      - Вы позволите? - Посетитель пододвинул стул ближе к кровати и удобно расположился в нем, словно на кресле.
      - Отчего же нет? С каких это пор галлюцинациям и привидениям нужно разрешение? - Горько усмехнулся Сергей.
      - Да, собственно, я не галлюцинация. И уж, конечно, не привидение. Вы не бредите, Сергей Васильевич. Кстати, хотите кофе? Возможно, это слегка напомнит вам о реальности происходящего, - Гость лукаво усмехнулся и вынул откуда-то из воздуха исходящий паром серебряный кофейник и налил бодрящий напиток в такие же изящные чашки.
      Сергей попытался приподняться, но кровать как-то совершенно самостоятельно изогнулась, бережно поддерживая его под спину, а чашка с кофе терпеливо парила в воздухе у левой руки, дожидаясь , когда на нее обратят внимание.
      - Вы, собственно, сами меня позвали. Когда создали симфонию Рассвета. Я один из Хранителей Паутины Миров. Вашего мира в частности. Громкая должность, не правда ли? - И незнакомец улыбнулся. Невидимые прежде морщинки лучиками скользнули к глазам, заставив их засиять серебром.
      - Да уж. Действительно... - Хмыкнул Сергей, озадаченно смотря на парящую рядом чашку, - И позвал, и симфонию создал...
      - Ну, хорошо, друг мой, пойдем другим путем, коли вы такой скептик, - молодой человек слегка поморщился. - Допустим, вам предложили бы другую жизнь. Или, другими словами, дали второй шанс. Скажем, в другом мире вы стали бы Хранителем. Как вы на это смотрите?
      - Хранителем чего? - Уточнил по привычке вводную Сергей, с видимым удовольствием прихлебывая ароматный кофе.
      - Мира, Сергей Васильевич. Всего большого и несколько чуждого вам мира Эйлоуринн. Его населяют не только привычная для вас раса людей, но и множество других разумных существ. Вы бы назвали их сказочными. Мир многолик, необъятен и великолепен! Я вижу, вас это не смущает? Но вернемся к Эйлоуринну. Он, к сожалению, остался без Хранителя. Там случились некоторые проблемы...Странник был слишком юн и не опытен, и мы не смогли помочь. Его душа далеко ушла по дороге Мирозданья. Но тело его мир сохранил... Так вот о моей просьбе. Словом, у вас есть возможность изменить свою жизнь. А Ветер, друг и товарищ Странника, - сероглазый улыбнулся, играя воздушными струями, словно кутаясь в них, - он всегда будет рядом. Быть Хранителем мира огромная ответственность. Но вы справитесь, не так ли? И еще, вы очень нужны этому миру, Серж...Он остался без защитника.
      Сергей лихорадочно соображал. Бред, конечно. Но на розыгрыш совершенно не похоже... Да и что он терял? Семьи уже нет. Дома никто не ждет. Друзей он терял, хороших друзей... Но он нужен. Нужен целому миру! Сколько он так протянет? Врач говорит месяц-полтора, не более... Что еще? Койку в больнице? Да пропади она пропадом! Было бы, что терять... Даже если это и бред, то в любом случае он ничего не теряет. Нет, не теряет. В крайнем случае, все останется на своих местах. А к ответственности ему не привыкать. Однако, целый мир... Надо же - Хранитель Мира! И все же... Его душа была нужна целому миру, и он должен понять, что случилось с юным Хранителем. Он снова ощутил себя сильным. И, как ни странно, Сергей сразу успокоился. Он снова отвечал за человеческие жизни, и он снова шел в бой...словно ничего не изменилось. В земной жизни ему не в чем было себя упрекнуть. Его дела здесь закончены. Он мог спокойно уйти - все ребята были живы. И теперь сами отвечали за себя. Ивашов принял решение:
      - Я согласен.
      - Вот и славно, - прищурился сероглазый.
      - Мне что, подписать что-то надо или еще что? - Растерялся Сергей.
      - Нет. Достаточно просто вашего согласия. Ничему не удивляйтесь, друг мой, помощников у вас будет в достатке... Не оскудели миры добротой и милосердием...И отвагой. Главное, следуйте велению своего сердца, а остальное... Остальное приложится. А добра в вашей душе хватит, да и силы тоже...
     

*****

      Утром старенький врач, покачав головой, развел руками, обращаясь к усталой молоденькой медсестре:
      -Не повезло парню. Пиши, деточка: Обширный инфаркт. Остановка сердца. Не понимаю. По всем показателям совершенно здоровое сердце. Время?
      Он глянул на часы, откинув засаленную манжету рубашки.
      -Семь сорок восемь.
      И привычно проклял сумасшедшее время, войну и правительство. Досталось от старого хирурга и Господу Богу, забирающему столь молодых парней. Мог бы жить...Хотя, с другой стороны...
      Из ящика стола так же привычно вынута початая бутыль со спиртом... Пора все же на пенсию. Пора. Устал провожать молодых...
     

*****

     
      Очнулся Сергей в лесной сторожке, один, в час, когда солнце только начинало просыпаться. Открыл глаза, и первое, что увидел - потолок. Не больничное грязно-белое нечто, представавшее его взору каждое утро последние полгода, а ровный дощатый потолок с прихотливыми узорами из сучков и мелких трещин. Вон там паутинка зацепилась за сучок, да так и висит... А если скосить глаза вправо, то увидишь, как колышутся на легком ветру пучки трав, заботливой рукой развешенные на просушку...
      Дверь громко хлопнула. И тишину нарушил сочный бас:
      - Очнулся, паря? И то, правда, давно уже пора.
      Сергей привычно пошевелил левой рукой, однако тут же отозвалась и правая. Кинул взгляд на ноги. Они были... Они были! И осторожно, словно не веря собственным ощущениям, скинул пахнувшую травами, чистую холстину, укрывавшую его тело... Очень молодое тело. Не свое. Он закрыл глаза. Это сон?
      - Вставай, вьюнош, скоро солнце взойдет, а ты в постеле нежишься... Непорядок. Дух твой вернулся, пора и телом заняться. Может, пойдешь разомнешься? Дров, чай, и на кашу не хватит?
      Сергей перевел взгляд на старика, стоявшего на пороге. Тот лукаво щурился, закрыв один глаз.
      Хотя, назвав хозяина стариком, он сильно погорячился. Довольно крепкий еще мужчина находился в возрасте, обтекаемо называемом зрелостью. Широкие плечи еще не согнула старческая немощь, крепкие руки не высохли с годами, сплошь перевитые змеями жил, только синие глаза слегка выцвели, утеряли былую яркость. Вообще приходило на ум сравнение со старым кряжистым дубом...
      Ивашов смутился. Действительно, разлегся тут здоровый лоб, ноги-руки есть... Поправочка! Теперь есть...Надо вставать. Зажмурил глаза и осторожно, словно боясь ошибиться, спустил ноги с лежанки. Рядом лежали просторные холщовые штаны и свежая беленого полотна рубаха. Сергей осторожно взял одежду, приятно пахнущую какими-то травами. Непривычно. Слабое еще тело слушалось плохо, но одно то, что он жив, и, судя по всему здоров, наполняло грудь неистовым восторгом. Хотелось кричать, петь!... Он еле сдержал себя, бросив виноватый взгляд на старика, и быстро оделся. Вспомнив сказки, встал и неловко поклонился в пояс.
      - Прости, отец. Спасибо за приют. Только не понимаю, как я здесь оказался.
      - Оно и понятно. - По-доброму усмехнулся хозяин, - Ты почти лунницу не в себе был. Я тебя беспамятного неподалеку от дома нашел. Да и то, с подсказкою. Чуток ты не добрел. Еле выходил, думал, что ты уже и не поправишься. Долгонько твоя душа в Потемках блуждала. А ты вона как! Крепок оказался. Молодец. - И, задумчиво пожевав губами, добавил, - А что душа ликует, это хорошо. Не сдерживай. Ей тоже радость выразить надобно. Хотя, тебе, я чай, привычней песню сложить, нет?
      И кивнул на стену, на которой висел музыкальный инструмент, отдаленно похожий на мандолину. Сергей непонимающе посмотрел на старика.
      -Твоя, твоя штуковина... Я ее рядом с тобой нашел. Ты ее своим камзолом укутал. Видать дорога она тебе. Ну, да ладно. Вспомнишь. Об этом речь еще впереди. А теперь, поди, гостюшка дорогой, во двор. Сам поймешь, чего душа просит? Осмотришься чуток, да и душа порадуется.
      Сергей поискал глазами какую-нибудь обувь и вопросительно посмотрел на старика.
      -Иди, иди, - махнул тот рукой,- чай, ближе к матушке-земле будешь. Силы прибавится.
      Ивашов согласно кивнул. Прошлепал босыми ногами по деревянному полу, приятно и почти позабыто холодившему ступни, и открыл дверь.
      Небольшой бревенчатый дом, в котором он, по словам хозяина, пробыл почти месяц, находился на самом краю настоящего леса. Ивашов и забыл, что такие леса бывают. Если деревья - то в пару охватов, если кусты, то не продерешься. Однако от этой древней непонятной красоты веяло таким добрым теплом, что он понял - он дома. Прикоснувшись к коре старого ореха, живущего неподалеку от крыльца, Сергей чувствовал, как бегут теплые соки, омывая могучее дерево изнутри, и оно словно делилось с ним своей силой. "Держись, сынок, я рядом!" Показалось, или прошелестело в листве? Ласковый утренний ветерок легко прикоснулся к щеке: " Я с тобой, братишка...Я помогу..."
      Пряные травы на любовно ухоженных грядках словно соперничали с буйным ростом кустов дикого шиповника и зарослей лещины, почти вплотную прилегавших к огороду. Никаких оград не было даже для видимости. Лесная живность явно обходила стороной этот выпестованный кусочек. Сергей потянулся, разминая застоявшиеся мышцы, потом попытался рассмотреть доставшееся ему тело. По сравнению с собой прежним худоват и маловат. Руки тонкие, изящные. Видимо бывший хозяин тела никогда колуна в руках не держал. "Легкой дороги тебе, где бы ты ни был, парень. Как же ты так... Прежде всего я должен понять, что случилось с Хранителем", - подумал Ивашов. И легкий ветерок скользнул по лицу, словно одобряя и поддерживая его.
      Сергей оглянулся, и увидел большую бочку с дождевой водой. Наклонился над ней...
      "Мать моя...Что же это такое?" Из бочки на него недоуменно смотрел бледный светловолосый парень, с неровно, словно ножом, обкромсанными волосами до плеч, перехваченными на лбу кожаным хайратником. Серые глаза, растерянно щурясь, пялились из воды на двойника. А было парню на вид от силы лет восемнадцать...
      Почувствовав слабость в коленях, Сергей неловко опустился на комель большого дерева. "Дела...Однако, совсем мальчишка...Ладно. Будем живы - куда мы, на фиг, денемся. Кому же ты помешал, парень?".
      Сарай с дровами обнаружился тут же. Топор аккуратно вбит в огромное полено. Сергей с трудом выдернул его и чуть не выронил. "Ничего себе! Ладно, брат-доходяга, начинать надо с малого". Он поплевал на руки и дело пошло.
      Любомир одобрительно хмыкал, наблюдая в окно, как почти прозрачный от немощи гость упорно пытается расколоть полено. "Ничего, парень, ничего... Тебе бы силы чуток набрать, да, даст Богиня, мясо нарастить, а то ишь, звонкий какой. Душа вернулась, а тело догонит. Куда денется? А ведь занятный паренек! Ништо, сдюжим. На ноги встанешь, это я тебе обещаю, а там видно будет..."
      Первое полено убежало сразу. Вместе с колуном. После пятого появились водяные мозоли на нежной коже ладоней. На седьмом они лопнули и закровоточили... Но Сергей упорно, не обращая внимания на саднящие ладони, раскалывал поленца...
      Так прошло почти две недели. Первую неделю, или седмицу, как говорили здесь, Сергея еще будил старый травник. Потом, словно чувствуя восход, Ивашов вставал уже сам, и, стараясь не тревожить неловко притворяющегося спящим Любомира, уходил на задний двор. Привычно считая поленья, словно доказывал что-то самому себе, упорно раскалывая их.
      "Тридцать семь... Тридцать восемь... Тридцать девять...Сорок!"
      Сергей ловко вбил колун в очередное полено. Все, на сегодня хватит! Он с удовольствием осмотрел аккуратную, заметно увеличившуюся его трудами поленницу. Тело уже начинало наливаться силой, прогоняя слабость. Кто бы мог подумать, что колка дров тренирует мышцы не хуже тренажеров! Он заметно окреп и даже загорел немного.
      Ивашов привычно натаскал воды из колодца в бочку и уселся на крыльцо. Наступало его самое любимое время. Рассвет. Он всегда старался успеть к тому моменту, когда самый первый рассветный луч робко пробовал свои силы на небосклоне. Вот он слабо мигнул, потом пробежался по верхушкам деревьев и исчез. "Разведка обстановку докладывает, - понимающе улыбнулся про себя Сергей и приготовился к следующему аккорду.
      И вот стремительно раскрылся алый веер лучей, пронзая туманную утреннюю хмарь, расцвел немыслимо яркими красками край небосклона, ласково поглаживая янтарными лучиками застывший в ожидании лес. Минута... И настороженная тишина сменилась ликующими трелями, встречая новый день...
      "Как же это здорово - жить! - подумал Сергей, удобно устроившись на деревянном крыльце, - дышать полной грудью, ходить по росе, просто жить..." И глубоко вдохнул сладкий утренний воздух...
      - Не спится, Странник? - спросил приятный девичий голосок.
      - А? - покрутил головой Ивашов.
      - Здесь я! А может быть здесь! Или за спиной...- звонко рассмеялась невидимая собеседница.
      Смеялась она так заразительно, что Сергей и сам невольно улыбнулся, несмотря на нелепость ситуации.
      - Где ты, красавица? Покажись!
      -Хм, так прям и скажешь, красавица... - польщено пробурчал голос,- Ты же меня не видишь! А покажусь, вдруг не понравлюсь?
      - Не может того быть! - твердо уверил ее Сергей, а сам подумал: " Вот уже и голоса мерещатся...Опа! Нет, не мерещится..."
      Около молодой березки, что росла неподалеку от дома, сидела на траве, обняв острые коленки, юная девушка. Короткое платье, словно сшито из лоскутков небесной синевы, длинные волосы пушистой волной раскинулись по плечам, спадая на траву...На первый взгляд девчонка, как девчонка. Множество таких. Но если присмотреться внимательнее, то видно было, как искрятся лукавинкой васильковые глаза, как забавно она улыбается, морща носик - пуговку... И получалось удивительное, прекрасное, и ни на кого не похожее создание. Сразу хотелось улыбнуться в ответ. И обязательно согреть и защитить. Сергей как-то сразу вспомнил трехцветную шкоду - котенка, с которым любил играть в детстве. Только у него не было таких замечательных веснушек.
      - Ты ничего не помнишь? - грустно сказала девушка, - Это я ведь тебя нашла. А гроза какая была... Ух! Жутко вспомнить!
      И передернула плечиками, словно замерзла.
      - Спасибо тебе большое... А зовут тебя как, солнышко? - Вспомнил о приличиях Сергей.
      - Гореславка. Я всегда нахожу тех, кто заблудился. И если получается, то помогаю. Но это не всегда бывает. - Горько вздохнула и тут же разулыбалась, - А с тобой вот получилось...
      И такая была у нее улыбка - искренняя, добрая, что настроение и так бывшее весьма неплохим, начинало просто зашкаливать. Девчонка и сама была такая же - сама непосредственность. Она покусывала травинку, рассматривала бегущего по руке муравья, гладила дрожащий ствол березки, словно успокаивая её... Как то одновременно у нее это получалось. И настроение скакало, как птичка по ветке - от искренних слез до звонкого смеха.
      - И ты здесь, непоседа? - Вышел на крыльцо Любомир.
      - И я... А где ж мне быть? Ты, дяденька, скажешь тоже,- фыркнула Гореславка.- Ладно, пойду я. День уже начался, дел невпроворот, а я заболталась тут с вами. Я еще приду. Ты выздоравливай, Странник!
      Мелькнули русые волосы до подколенок, и нет никого. Словно пригрезилось.
      - Кто она, отец? - опомнившись, проводил глазами лесное чудо Сергей.
      - Гореславка? Берегиня тутошняя, - сказал, устраиваясь рядом на крыльце старый травник, - скоро уже второй век пойдет, а все как дите малое. Вишь ты, принарядилась для тебя, баловница.
      -А кто это, берегиня? - спросил Сергей.
      - Э, паря... Ничего ты не помнишь. Как же ты в мир пойдешь? Слушай слово - оно тебе все скажет. Лесная хозяйка она. Всему этому лесу. Деревьям расти, чай, помощь нужна? Нужна. Где траву окоротить, чтоб не душила, где цветам расцвести...Люду лесному споры разобрать. Вот для всего этого догляд и нужен, - Любомир сокрушенно покачал головой.- Нет, не дело это. Ты как дите малое, словно только на свет народился. Может быть, в Потемках растерял чего?
      И Сергей вдруг решился. Он рассказал Любомиру все, что помнил, от начала и до конца. Тот долго сидел, размышляя над рассказом, потом хлопнул Ивашова по плечу:
      - Дела.. Значит Слепая Пряха новый узор выплела для тебя. Что ж богам виднее. Хранитель миру, ой, как нужен...А уж я чем смогу - помогу. Лады!
      И начались интереснейшие дни в новой жизни Сергея. Утро он начинал с разминки, постепенно наращивая темп и усложняя упражнения. Старый дуб, над которым поколдовала Гореславка, вырастил абсолютно ровную ветку и служил прекрасным турником. Неподалеку обнаружилось лесное озерцо с кристально чистой, холодной из-за подземных ключей, водой. После пробежки Сергей с удовольствием мылся под небольшим водопадом, словно нарочно устроенным именно для него... И вскоре начал любить этот новый мир, который постепенно раскрывал свои тайны...Мир, которому он должен был стать защитником.
      Вечером, когда Любомир возвращался домой, на столешнице раскатывалась старая карта. Начинался урок географии.
      - Вот смотри, Серьга, мы находимся здесь. - И тыкал пальцем в огромную территорию, занимавшую довольно большое место на карте.- в Русколани. Она простирает свои земли от Южного моря до моря Северного. И бережет Серединные королевства от Великой Степи. Видишь? От Полуночи, где живут свирепые воины Приграничья до Закатных королевств. Вот здесь только,- и палец скользил дальше по карте,- почти рядом с Загорьем, вотчиной подземных мастеров, небольшое княжество, Лерак. Крепость княжества запирает неприступные горы накрепко. Это единственный путь из Степи к Русколани.
      Сергей невольно замер, боясь пошевелиться. Старый травник начинал очередную историю. Он был не одинок. Гореславка по вечерам обязательно присутствовала на так называемых уроках. И иногда даже спорила, возмущенно вклиниваясь в рассказ. Как же они были не похожи на сухие и совершенно неинтересные уроки географии в школе! Сергей впитывал, словно губка, все до чего мог дотянуться. Любомир знал столько сказок и легенд, что казалось, он все это видел собственными глазами... А может быть, так и было?
   Любомир прищурился, явно вспомнив что-то. - Так о чем я? Ага... О Лераке. Начнем сначала...
     

*****

     
      - Вот здесь и остановимся. - Старик едва разогнул спину, стукнув посохом по камню.
      - Старейший, здесь же нет ничего, только горы и ветер...- Непривычно робко попытался возразить собеседник. Годы уже слегка посеребрили черную гриву волос, но годы не смирили, ни гордого нрава, не затушили огня, бушевавшего в душе сына племени горцев. Однако спорить с мудрым айхллагги, беседующим с Богами... Этого даже Дилах, сын Айрама, избранный военным вождем Лейрак-хани, не мог себе представить. Поэтому и звучал приглушенно голос вождя, смиряя более привычный к шуму битвы рев.
      - Здесь, я сказал,- сварливо сказал старый шаман,- И не вздумай возражать мне, мальчик.
      - Тебе виднее, Старейший, - покорно согласился вождь. И оставив старика отдыхать, вернулся к измученным нелегкой дорогой, ожидавшим решения, людям. Двести пятьдесят семь человек. Пятьдесят четыре - детишки от пяти до двенадцати лет, сто двадцать женщин разного возраста, из которых только сорок могли рожать, сорок пять стариков и только тридцать восемь воинов. Много это, или мало для народа? Много. Мы есть. Значит, мы будем! Мы будем жить... Мы должны выжить...
      Дилах окинул взглядом свое уставшее воинство:
      -Мы дома, айлэ. Старейший сказал - здесь наш дом.
      И все двести пятьдесят семь человек склонились перед решением Старейшего. Без колебаний и сомнений. Прошло...
     
     - Прошло два человеческих века, после того как старейший чужаков стукнул посохом среди скал, - продолжил рассказ Любомир, наливая в чашку отвар из трав, - Никто не знал, откуда пришло это племя. Только говорили, что боги разгневались за что-то на этот народ и потопили остров, бывший им домом. И погибли старшие воины, сдерживая свирепый натиск множества воинов других богов, чтобы выжили старики, женщины и дети лераков. Так случилось, что домом им стали Завратные горы, и в единственном ущелье среди диких скал вырос неприступный замок. Пограничное княжество, которое принял под свою руку князь Русколани, постепенно разрослось, укрепилось и стало называться по имени народа - Лерак. Клан бесстрашных воинов научился торговать с соседней Либурией, разговаривать на равных с мастерами Загорья, тщательно оберегая секреты своего оружия, и, наконец, князь Лерака Айсах сын Дилаха, правнука первого военного вождя, заслуживший на поле битвы имя Южного Щита Русколани, взял в жены княжну Светославу-полянницу, единственную дочь правителя Русколани. И от их великой любви родился княжич Владислав, которому довелось совершить великий подвиг во имя своей земли. Наступил Год Красного Солнца, как назвали его шаманы урук-хаэ, и в Дальнюю степь пришла великая сушь... И было это так...

*****  

     Дважды взошло и закатилось солнце над приумолкнувшей степью. Наступала ночь, которой старый шаман народа Урук-Хаэ, должен был вопросить духов о предстоящей битве. С высоты холма хорошо было видно нескончаемое море огней: тумены Улытхе, кагана и единовластного повелителя Великой Степи, готовились утром смести с земли убогую пограничную крепость и открыть войску дорогу на Русколань, к тучным пастбищам и богатствам её городов.
     
   Старик развел небольшой костер, развязал темный кожаный мешочек, и, запустив в него похожую на паучью лапу руку, вынул горстку растертой в пыль травы. Немного помедлил... ''Слишком стар я стал....Не слышит меня хан....Да и духов предков тоже... Никого не слышит, кроме Неназываемого, да спасут меня великие предки ... Неужели в прошлое ушли доброта и милосердие, правда Богов?" И, разжав хрупкую ладонь, легкой струйкой высыпал зелье в костер... И задумался, словно уснул. Дождался, когда красная звезда Воинов опустится в правую чашку Урызмааг, Небесных Весов, и бросил в костер вторую щепоть порошка. Легкая белесая дымка заструилась вокруг старика, погружая его в созерцательный транс...Голоса предков зазвучали тихим шелестом степной травы...
     
      Крепость не сдавалась вот уже вторую луну. Она упрямо сопротивлялась врагу, злобно огрызаясь сотнями жалящих стрел, кипящим маслом, вылитым на кочевников, острыми мечами воинов. Иногда удавалось приставить лестницы, но головы воинов мгновенно летели вниз, как и лестницы... Еще ни разу атака не увенчалась успехом.
      Каган Великой Степи Улытхе, " бесноватый Улытхе", которого только два лета назад подняли на белой кошме, терял уже не первую тысячу улькеров под мрачными скалами Лейрака. И терял собственное терпение. Его и так было немного у Великого хана. Все было продумано - пройти распахнутые настежь гостеприимные Торговые ворота горцев и вот она Русколань... Но не случилось.
      На холме, неподалеку от стен крепости стояла юрта из белого войлока. Около нее замерли два высоких воина, немые телохранители и безликие исполнители воли Улытхе - хана. А сам великий хан размышлял...
      Улытхе грезил о плодородных землях неизвестной земли, где изумрудная трава растет круглый год, где нет палящего солнца, и овцы приносят приплод дважды за лето. О бескрайних степях земли руссов, племени настолько богатом, что об этом даже слагали сказки. И вот на пути к этому богатству оказалась маленькая пограничная крепость. Которую он со всеми своими туменами не может взять уже вторую луну. А за спиной многочисленного войска кочевников-уруков стояла великая засуха...
      Улытхе взял поданную одной из невольниц пиалу свежего кумыса, с удовольствием осушил его и знаком приказал наполнить еще раз...
      - Позови шамана. И чуть позже алиэра хрронке Османа.
      Безмолвная тень кивнула и растаяла в сумраке.
         Стражи, бесстрастно стоявшие возле белой юрты, расступились, освобождая дорогу старому шаману. Старик вздохнул, откинул полог и вошел. Он знал, что последует за этим разговором, и был готов. Давно готов. Иначе он бы не был шаманом. Сопровождавшая старика тень незаметно скользнула внутрь.   
   На богатом шанкорском ковре сидел молодой человек, от силы лет двадцати. На сосредоточенном смуглом лице непривычно смотрелись васильковые глаза, доставшиеся ему от великой бабки Урузагат, анилузийской донны, бывшей рабыни, а потом старшей жены деда Яхсмета, объединившего огнем и мечом всю Великую Степь под своей рукой. Изящное лицо скривилось при виде вошедшего. Жестом приказав наложницам уйти, помолчал немного, дожидаясь пока перепуганные женщины, старательно пятясь лицом к повелителю, оставят их одних. Потом поднял голову, и, не предложив старику освежиться, уставился на него глазами, в которых плескалось еле сдерживаемое бешенство:
  
      - Ну! Что тебе сказали предки, старик? Говори! Битва, конечно, будет выиграна? - Острый взгляд словно пронзил насквозь старого шамана. Однако Говорящий с духами только вздохнул.
      - Да, Солнцеликий, эта битва будет выиграна. Но тебе стоит знать, что не всегда выигравший битву, выигрывает войну. Об этом и хотели предупредить тебя духи. Тьма идет за тобой, и тьма пожирает тебя...Одумайся и остановись. Не будет тебе победы. И закроет солнце мгла, и сумрачной тьмой будет застлан мир, и меч, пылающий в свете, прорвавший мглу, закроет путь идущему в Ночи. Это поведали мне духи предков. А уж как ты, мальчик, распорядишься этим знанием... -  Старик насмешливо пожал плечами.
      - Ты стал ленив и глуп, старый дурак! Пора тебе подумать о Чертогах Вечности, мне не нужен шаман, предрекающий поражение! - Легкий взгляд в сторону, и за спиной старого шамана появился один из безликих палачей. Мгновенно шелковый шнурок Справедливости скользнул на тонкую шею старика...
      И скрестились два взгляда:
      один - надменный, яростный, не знающий пощады;
      второй - слегка укоризненный и снисходительно-прощающий ...
      Уже из Вечности...
  
      Старому шаману сложили костер, достойный правителя. Двух статных рыжих коней, купленных за много кошельков золотых монет в далекой Анилузии, отдал Улытхе, дабы несли они колесницу Говорящего с духами на встречу с Тенгерей-богатуром, Отцом всей Степи. Четырем самым юным и красивым невольницам пришлось проститься с жизнью, улегшись в ногах Мудрейшего, дабы было кому сбивать ему кумыс в Чертогах. Учеников шамана, правда, пощадили и оставили жить. Кому-то надо говорить с духами предков и передавать их волю. Ту волю, что хотел услышать Великий каган. А когда ночь ушла, и подернулись серым пеплом угольки костра, унесшего дух мудреца по Звездной Дороге, Улытхе принял решение... Пришел следующий день.
     Небо над Лераком постепенно начинало сереть. Утренний туман в нетерпении ждал появления солнечных лучей, чтобы рассыпаться хрустальными капельками на траве, мохнатых гривах уже оседланных коней, оружии замерших в ожидании воинов...
      Первый солнечный всплеск... Небо распахнулось алым полотном рассвета...
  
      " Ур-ра! Ур! Ур-ра!"- рокотом прокатилось по изготовившейся к переходу коннице. Улытхе подвели белоснежного легконогого Сарапсара, гордость отцовских табунов. С легкостью выросшего в седле наездника, хан вскочил в седло, и, не оглядываясь назад, вихрем промчался перед строем всадников. На небольшом отдалении за ним скакали тысячники и, вздевшие развевающиеся бунчуки эндои, лучшие из лучших, младшие сыновья Урук-Хаэ. Налитые кровью синие глаза Улытхе остановились на ощетинившейся стрелами неприступной крепости:
      - Иллатар соомту нашья лар бара! - Сгустившееся над головой молодого хана черное облако тьмы росло, переливаясь мрачной синевой, наливавшийся силой шар пульсировал, стучал, словно сердце...
      Завороженные взгляды кочевников, не отрываясь, следили за своим, не знавшим поражений предводителем.
      - Аллагалар! - Взмахом руки Улытхе отправил в ворота темный сверкающий сгусток.
      Низкий стонущий звук ...Пульсирующий шар ударился в светлое дерево и... стек, словно грязь, на землю, которая тут же впитала его.
      Улытхе- хан нахмурился, обернулся к стоявшему справа пожилому воину:
      - Разве у них есть шаманы, Осман-бей?
      - Не было, Лучезарный, - склонил голову седобородый, - князья Лерака больше полагались на собственную силу воинов, дарованную их Безликим богом. Однако твои нукеры жаждут принести головы твоих врагов!
      - Пожалуй ты прав, мудрейший из воинов, пусть начинают атаку!
      Осман-бей повелительно глянул на юного эндои, тот неловко вскинул бунчук.
      -Урра! Ур! - Взревели кочевники.
      - Хэть, хэть, айя!- Засвистели плети, подгонявшие рабов и лошадей, тащивших огромные тараны, срубленные в близлежащих рощах из многолетних дубов. За ними приготовились выступить пешие воины, несущие лестницы.
  
      -Не стрелять! Подпустить на выстрел! - Раздался крик Болеслава, старшего сына князя Лерака, командовавшего лучниками. И тут же эхом прозвучало:
      - У котлов - приготовиться!
      - Мечники - на стену!
      И еле слышным эхом пронеслось над Лераком: "С нами Безликий, братья, и да будет путь наш легким в Вечности...Мать... Богиня защити!"
      Свистящий ливень стрел обрушился на наступающих, редко кто не попадал в цель, но молодой полководец не жалел ни рабов, ни своих воинов. Эту крепость он должен был взять, скажем...К вечеру. Снова и снова сменялись люди у медленно, но верно приближавшихся к воротам таранов. Хрипели в агонии умирающие лошади, стонали залитые горячей смолой воины, устилая своими телами дорогу к строптивой крепости.
      Улытхе не отрывал потемневший взгляд от стен. Глянул на стоявшее уже в зените солнце. Махнул эндои. Взлетел в небо бунчук. И двинулась шагом в сторону города гордость Великой Степи, алла "белых ирия".   Медленно, очень медленно, чеканя шаг, и красуясь, словно на параде шла единым шагом элитная конница лучших сынов Урук Хаэ, гоня впереди себя взятых в плен рабов, окружила крепость на расстоянии полета стрелы, и, ощетинившись копьями...Остановилась. У атакующих крепость рабов не было выбора - либо на стены, либо на копья нукеров. Выбор невелик...
      - Сейчас тяжко будет, нет хуже загнанного зверя...- Кузнец Евсей, стоявший у бойницы, горько сплюнул.- Видать торопится князёк.
      - Ворота-то выстоят? - Деревенский парень, годов пятнадцати, смешно дернув нелепо торчащими из под постоянно спадающего на лоб шлема лопоухими ушами, с надеждой посмотрел на стоявшего рядом седого ополченца.
      - А тож! - Авторитетно ответил тот, - Не боись! Не один год ранней росой омывали, видал, как чуча вражья скукожилась? То-то!    А машинерий у них нету. И катапультов. Так-то отобьемся, поди. А там и помощь придет. Не может не прийти. Держись, лопоухий... Аааа, мать вашу!
  
      "Алга-аа!!" - Подстегнутые копьями рабы, с отчаяньем обреченного ринулись на стены.
  
         - Сколько ж вас, етижкины кочерыжки! - Справа от лопоухого юнца надсадно хэкал Витим-кожемяка, громадный кулак которого мало чем отличался от салдаматской булавы.
      - Мечники! Ко мне! - Правая башня требовала помощи...
      - Лучники, стрел не жалеть!!!
      - Ахх...Помирать, так с музыкой! - И, обычно спокойный и обстоятельный, Славич, случайно задержавшийся в крепости, но не сбежавший, как другие купцы, кинув в одного из врагов свой меч, рвал другого руками, в горячке боя не понимая, что душит уже мертвого урука...
     
      - Седбе айларын аллаголар, айе! - И еще один мощный удар в стену...Аххр!
     
     Любомир, седой, но не старый еще волхв, пришедший из Русколани, стоял, вскинув посох, который светился ярким зеленым пламенем, прямо на глазах вырастали молодые дубки, укрепляя крошащийся камень стены...
     Князь отер лоб и кинул быстрый взгляд на сына.... Держится мальчишка... Сла-авно.... Невольно залюбовался юношеской фигуркой.... Ишь ты, как губу-то закусил! А это что такое? Им же было приказано уйти!  
      На правой башне, вровень с израненными мужчинами, билась дружина дочери, сверкали молниями двуручные мечи-катаги княжны. Пролом на южной стене был надежно закрыт. Девчоночьим потешным войском.
     
      Внезапно лошади нукеров стали беспокоится...
  
   "Ооууууу...!!! " И с холма, где прежде стояла белая юрта, потекла серая тень...
     
      Знакомый, с молоком матери-кобылицы впитанный запах исконного врага, заставил дрогнуть вышколенные ряды конницы...
      - Волки! Волки! - Пронеслось среди рядов...
      Лошади храпели, бились, пытаясь спасти свои жизни ...
      Осатаневшие всадники били плетью по крупам лошадей, стараясь удержать ряд, по головам волков, по своим же товарищам...
      А волки...Волки просто шли в бой.
      Серые братья молча бились, разменивая свои жизни на жизни врагов...И нерадостен для чужаков был этот размен...Потому что бились волки за свою землю, и лилась кровь. Много крови. Своей ли, чужой... Вожак призвал их на битву. Для многих серых воинов она станет последней . Чего же еще желать ? Сладка смерть в бою, сжав напоследок горло врага! И это уже неважно, свой это вздох, или его...
      Стоять...Стоять насмерть...
      Великий предок никогда не примет в свою стаю на Островах Вечной охоты оступившегося, поджавшего хвост...И не было таких на поле перед Лераком. Ни одного. Ни матерого. Ни волчицы. Ни легкого подлетка.
      Кто? Где? Аргххх...И лилась кровь...
      И умирали в этой страшной битве, забирая с собой не одного врага и не двух, матерые седые ветераны и едва увидавшие первую весну недопески...
      Ну? Кто?! Еще! Где?
      Аааагрх!
      И ромашковое поле перед крепостью стало красным.   
     Вожак, седой огромный волк, рыча и захлебываясь кровью, рвал зеленокожего узкоглазого степняка, белоснежная шуба стала красной, багровое марево боя не отпускало его....
      Ну, кто еще? Агрххх...
      Огляделся...
      Сколько ж вас...
  
   И отступила Степь... И еще один день выиграли для Русколани Серые братья, уйдя в Страну Вечной Охоты...
    
       Вскинули бунчуки оставшиеся в живых эндои. Нукеры, с трудом успокоив лошадей, отступили к основному лагерю... Рабы... Рабы остались лежать на поле перед Лераком.... Однако, кто их считал?
     
      - Ты говорил, Осман-бей, что мы возьмем эту крепость до захода Великого Ока! Что у них нет шаманов, стены ветхи, а гарнизон слаб! - Улытхе метался по юрте и хлестал словами словно плетью.
      - Кто же знал, Лучезарный, что волки-оборотни придут к ним на помощь? Может это Безымянный, да будет проклято его имя во веки веков, прислал им весть? - Не привыкший кланяться Осман-бей, помня о судьбе старого шамана, искоса поглядывал на безмолвных телохранителей хана.
      - Ты! Ты должен был знать! - Сорвался на яростный крик Улытхе, в синих глазах которого метались молнии. Он нервно прошелся по роскошному ковру. Постоял, не обращая внимания на неловко склонившегося Осман-бея. Взял себя в руки и , обернувшись к застывшему в поклоне к тархану, медленно проговорил:
      - Если в десятке побежал один - убить десяток, если десяток - сотника на кол! Всех! Всех трусливых шакалов - в Вечность!
      - Да, Великий! - Старый воин, повидавший немало битв и переживший не одного полководца, с неудовольствием ощутил предательскую струйку пота, скользнувшую по спине. Этот мальчишка начинал пугать Невозмутимого Османа. Так и не разогнув спины, тархан вышел из юрты, унося с собой застывшую синевой тьму... Со стен непокорной крепости слышались звуки музыки. Словно настраивали какой-то инструмент. Позже раздалась песня. Осман прислушался...
  
  

  Вам этот бой запомнится надолго

Полет клинков, рассекших мир на части

Последний хрип затравленного волка

И два клинка, как проклятое счастье .

Какая ж мне нужна еще награда

Когда уходит жизнь в последнем стоне

Я упаду красиво, как в балладах

Сжав рукояти в стынущих ладонях. *

   И понял, что старый шаман был прав. Войну с этим народом не выиграть никогда. Надо договариваться... Как бы еще убедить в этом Солнцеликого?
  
   Князь пограничной крепости подошел к затянутому заморским стеклом окну, распахнул ставни и вдохнул воздух позднего заката. Пахло свежестью и дымом. Дымом пожарищ. Степняки подожгли мастеровые дома у стен Лерака, все что могло гореть - сгорело. Солнце еще не вставало, нежась в своей небесной постели, мир словно замер. Мир ждал развязки. Князь вздохнул. В дверь робко постучали.
      -Входи!- скупо бросил Владислав, не оглядываясь.
      В горницу, стремительно распахнув дверь, вошел молодой парень, годов семнадцати, точная копия стоявшего у окна князя. Только серые глаза, вопросительно смотревшие на князя, были не столь уставшими, наверное. А может быть это просто свойство молодости? Владислав улыбнулся своим мыслям и ласково посмотрел на сына.
      - Все ушли, Болеслав?
      -Да, отец. - Парень помялся,- Почти. В общем-то почти все. Только...Мирослава со своими полянницами осталась. И Претич с немногими оставшимися от стаи матерыми напрочь отказался уходить. Подлетков отправил с Любомиром, охранять вроде как, а сам вон со стариками байки травит у стены.
      Князь усмехнулся. Насчет Претича он и не сомневался, а вот Мирослава...
      -Ну что ж, сынок. Это их выбор. Хотя я хотел бы, чтобы твоя сестра, - Владислав прокашлялся, проглотив окончание фразы, не желая обижать сына, вместе с тобой, - ушла. Да нет уже над ней моей власти. Водит полянниц в бой, как воевода. Придется уважать ее выбор. Хоть и больно мне видеть ее на стенах. Всех вывел Любомир?
      - Да, отец. Только...- Парень опять смутился.- Ополчение почти в полном составе осталось. Раненых, тех что в беспамятстве были, тех унесли. А кто говорить, да двигаться мог - те остались. Ох, батя... - княжич резко выдохнул, сглатывая слезы, - Дядька Корич говорит - привали меня к бойнице, хоть одну стрелу, да пущу...А у самого руки обварены, кость торчит...А легко раненый никто не ушел. В общем, батя, ушли только те, кого волхв смог убедить. Даже старики остались. Детей только и смогли увести. Прости, отец. Не справился я.
      - Вот так то, сынок. - Владислав протянул руку встеребить сыновьи вихры, да осекся...Не ребенок поди. Мужчиной вырос. Воином. - Наша крепость, она не стенами сильна. Людьми. Дай мне слово, сын, если сможешь - убереги людей. Я тебя учил князем быть. Княжич, нет! Ты князь - значит ты ответственен за поверивших тебе. Стены, они ништо! Отстроишь заново. Главное люди. Убереги, коль боги сподобят. Это мой тебе наказ, - сверкнул стальными глазами Влад.- Ладно, сынок. Скоро рассвет. Может больше и не свидимся вот так накоротке...Береги младшего брата, Болеслав, совсем юник у нас Левко... береги его от Тьмы. Научи дружить с тенью. И еще. Отведи в распадок всех, кого сможешь, кроме дружины моей, да Претича. Засадным полком будете. Попробуй и полянниц за холм отвести, коль выйдет. Словом моим кляни, но уведи, княжич!- Владислав прихлопнул ладонью по столешнице.
      - Я постараюсь, отец,- поклонился княжич.
      - Аллаголлар удыбе! Уйее! - раздался яростный рев под стенами.
      -Все, сынок, пора. Запомни,- ты князь, и на тебе лежит ответственность за поверивших тебе людей и наше наследие, данное Безымянным. Надеюсь, этому я тебя научил.
      - Да, отец... Я запомню.
   *стихи Алексея Татаринова

*****

  
   Улытхе размышлял. Приграничная крепость не сдавалась, несмотря на подарки Темного бога. Сегодня на рассвете все должно было решиться. На мгновенье каган пожалел, что приказал казнить старого шамана. И подсказать некому... Не этим же слюнявым недоумкам, смотрящим в рот... Тут в нем что-то всколыхнулось из глубины души. Яростная темная муть, в которой он жил последние два лета.
   Что-о? Подсказать? Мне? А зачем? Разве я не потомок великого Отца Урук Хаэ? Я? Я! Я? Сверкнуло небольшое черное зеркало, стоявшее в углу... И вдруг ссыпалось мелкими осколками. Стало легче. И светлее. Ему на минуту пригрезилось, что дух старого шамана находится здесь в юрте и одобрительно смотрит на него. Словно с осколками темного зеркала разбилось что-то темное и внутри его души.   Улытхе глубоко вздохнул... Как же он устал. Не так он должен был прийти в эту долину. Не так. Но есть ли у него выбор?
      Сегодня он возьмет эту непокорную крепость. Даже если ему придется положить всех своих воинов. Даже если он останется единственным воином, стоящим с ятаганом у ее ворот. Эта крепость. Она должна пасть. И открыть ему путь в Русколань. Иначе его люди умрут от следующей за ним по пятам страшной засухи. Им просто нечего будет есть. У него просто нет выбора. Нет.
      За пологом юрты кто-то скромно поскребся.
      - Входи! - не оборачиваясь, сказал хан.
      -Светлейший, все готово к штурму.- Осман помялся, что было не похоже на этого закаленного во многих боях воина, - На башне подняли стяг князя Лерака, Владислава. Тебя, Лучезарный, вызывают на поединок.
      - И что ты ответил?- застывшим взглядом смотря в костер, проговорил Улытхе.
      -Велел поднять твой бунчук, Светлейший, - оторопел Осман.- Разве я был не прав?
      - Да..Ты прав, как всегда, Невозмутимый Осман .- Удыге вздохнул и словно глотнул свежего воздуха.- Если этот бой станет для меня последним - сохрани моих воинов, Осман. Для нового похода. Мои люди должны выжить.
      Осман не узнавал "бесноватого Улытхе". Что произошло этой ночью? Вместо своего безумного хана, стремящегося к новым завоеваниям и новым землям, с ним говорил истинный владыка. Уставший от войн и готовый к смерти. Или, может быть, к жизни?
      Осман впервые отдал ритуальный поклон с уважением и вышел, оставив кагана в одиночестве. Может быть, еще что-то можно изменить?
  
   Утро. Росинки осыпались по траве искрящейся зеленью. Застыл в своей усталой мощи Лерак. Закопченные и избитые яростными штурмами стены замерли. Над главной башней поднят стяг князя. Тишина...
      В двух полетах стрелы замерли нукеры Улытхе хана. Тишина.
      Изредка всхрапывали лошади, но ни один возглас не нарушил священную тишину поединка. Тишина.
      Только стук копыт легконогого Сарапсара, да скрип опускающегося моста....
      Звонкая туманная тишина... Замерли уруки на мохноногих лошадях, замерли последние защитники Лерака... На поле встретились два поединщика. Только стук копыт...
  
      -Приветствую тебя, князь непокорной крепости.
      -И тебе поздорову, враг. Хорошо ли тебе на нашей земле?
      - Не хорошо. Многие из моих славных воинов легли в твою землю. Но ведь и тебе не сладко?
      - Не сладко. Но стены мои крепки.
   - Я возьму твою крепость. Рано или поздно.
      - Стены может быть и возьмешь. А вот людей нет.
  
      О чем говорили два поединщика, слышал только утренний туман... Да может быть шальные пересмешники, запутавшиеся в траве... Ни слова не доносилось ни до ощетинившейся стрелами крепости, ни до изготовившихся к атаке нукеров... Однако, когда говорят сильнейшие, остальным следует помолчать... А странный диалог продолжался.
  
      - Люди? Это прах...
      - Прах, говоришь...- усмехнулся Владислав.- Солнце встает одинаково и для урукхая и для человека. Для эльфа и загорца кстати, тоже. И лучами своими одинаково радует всех эллоров.
      - Ты, князь, стоишь у меня на пути. Мне нужны пастбища, вода и хлеб. Меня гонит засуха. Мой народ умрет.
      - А что тебе мешало просто прийти со своей бедой? Чай не оставили бы,- князь укоризненно глянул на Улытхе.
      -Я? Нет - процедил сквозь зубы синеглазый степняк. - Никогда народ Урук-хаэ ничего не просил. Только брал то, что ему необходимо. Готовься к поединку, князь. Достаточно слов.
      - Я то готов, как видишь, - горько усмехнулся Владислав,- Но мне жаль тебя, мальчик. И жаль твой народ. Все могло быть по-другому.
  
      И разошлись кони. И затаили дыхание защитники крепости. И разом , словно одно существо, выдохнули урукхаи... Потому что в один миг взорвалась яростью сталь и ятаган кагана обрушился на меч приграничного князя... И вспомнили уруки тихие слова шамана: "Битва будет выиграна, но война проиграна..." Искры летели... Кони рычали, словно тигры, кусали и рвали друг друга, но ничем не могли помочь своим всадникам.
      Стены Лерака молчали, ощетинившись стрелами.
      Конница Урук-хаэ переминалась, выставив копья...
      Мирослава смотрела на отца, сражавшегося в поле, сжимая меч...
      Болеслав, закусив губу до крови, велел засадному полку ждать... Ждать...
      Осман смотрел на поединок вождей, и... Ничего не понимал. Почему Удыге так медлит? Ведь князь гораздо старше его, ведь он не продержится долго....
      Но искры сверкали, рассыпаясь по траве. Акинак князя летал, словно молния, принимая изогнутый ятаган ласково, словно любимую. Почему?
      Застывшая крепость молчала.
      Осман так и не увидел, кто отдал этот приказ, как не увидел этого Улытхе. С трех сторон двинулись тараны, приготовленные для штурма ворот крепости. Многолетние дубы, выросшие в ущелье Диких скал. Они двинулись в сторону князя, и разом ударили, отшвырнув в сторону недоумевающего хана...Улытхе едва успел отскочить, как хлестнув его необрубленными ветками, пронеслись мимо тараны... И ударили всей своей мощью по князю...Ах-х...
      Кто послал в бой конницу? Не Улытхе, склонивший голову перед мужеством великого воина, своего врага.
      И не Осман Невозмутимый, опешивший от такого неподчинения. Но это было уже не важно.
   Кто открыл ворота, в которые серебряным ручейком выплеснулось немногое воинство защитников Лерака?
     
      Князь поднялся. И стрела с красным оперением, особенно видная на простой белой рубахе, ударила ему прямо в сердце... Последнее, что он успел увидеть, это недоуменный взгляд своего врага. И его налившееся гневом и кровью лицо.
      Он не видел, как ревущего от ярости Улытхе оттеснили какие - то серые люди...
      Он не видел, как обливаясь кровью, упала на землю Мирослава. Последняя из девичьей дружины полянниц.
      Он не видел, как на последнем вздохе переломил шею какому-то уруку волк-оборотень Претич... Удовлетворенно вздохнул и застыл, уходя в страну вечной Охоты. Последний из серых воинов.
      Он не видел, как плакал последними в своей жизни, злыми слезами сын его, Болеслав, отосланный отцом в засадный полк. Сохранивший их живыми, но помнившими последний бой своего князя...
      Он не видел, как горели стены Лерака...
     
      А потом запели гулким басом серебристые стрелы Светлого Леса, аккуратно выбивая в рядах урукхаэ высоких степняков в серых накидках... И сотрясла землю тяжелая поступь железной конницы князя Русколани. И тяжело хэкая, разворачивался с тыла ханского лагеря хирд Железных Щитов, королевской дружины Загорья. Помощь пришла...
  

*****

   Гореславка плакала, уткнувшись в рубаху Сергея. Горько и искренне. Всхлипывая и подвывая, как обиженный ребенок. Любомир, закончив рассказ, сжимал и разжимал ладонь, внимательно всматриваясь в нее, словно пытался увидеть там что-то еще, думая о своем... Ивашов теснее прижал к себе берегиню, успокаивающе погладил по разметавшимся волосам и негромко спросил Любомира:
   - Но ведь это же не конец истории, отец? И тот волхв, это ведь был ты?
   - Не конец, мой мальчик, далеко не конец. Это было только начало. Наверное, именно тогда Слепая Пряха начала ткать тот самый узор, который привел тебя сюда. Но об этом мы поговорим чуть позже. Когда наступит время...
  
     
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"