Все совпадения в этой истории с реальными людьми или событиями считать сказочными и нагло выдуманными автором. Да разве можно поверить, что губернатор Вячеслав Позгалев согласится в общей бане поменяться телами с рабочим завода ГПЗ Семеном Мезоновым.
У губернатора Вячеслава Позгалева осталась в жизни только одна возможность напрямую пообщаться с простым народом - это помыться в городской вологодской бане. Еще, будучи череповецким мэром, он частенько ходил в общую баню и даже однажды сфотографировался там для газеты голышом - с одним веником, так было надо для одной предвыборной кампании.
А сегодня с паром ему повезло. Да к тому же, в бане ему попался словоохотливый рабочий подшипникового завода Семен Мезонов, который так ловко прошелся березовым веником по губернаторской спине, что в ответ Вячеслав Позгалев со всего плеча угощал этим же спину представителя рабочего класса.
- А вот скажите мне, пожалуйста, Вячеслав Евгеньевич, как губернатор ответьте, вот почему у меня в жизни ни хрена нет, а живу я весело и радостно, да еще и на водку хватает?
- Ну, а сам-то что ли не знаешь, заботимся мы теперь о простом народе, секвестор вот пережили, дефолт уладили, а недавно в областных закромах вологодской Родины миллиард рублей под бюджетом нашли, а впрочем, рано тебе еще об этом...
- Ну не скажите, без вас, Вячеслав Евгеньевич, я по совести скажу, мы бы все давно с тоски угорели. Ну что мы, спрашивается, до вас хорошего видели? А при вашем губернаторстве, то ярмарка гуляет, то фестиваль наяривает, одного пороху на фейерверки сколько извели, а скульптур по области понаставили, а делегации заморские от нас теперь не вылазят, я уж и не говорю о Деде Морозе. Вот живу в Вологде уже шестой десяток лет, а до сих пор не понимаю, как раньше удавалось скрывать от народа, что Дед Мороз в Великом Устюге родился. Все вы, Вячеслав Евгеньевич, не спорьте. При вас область вечным праздником стала, трезветь, знаете, не хочется...
Это рабочая похвала была настолько искренней, что губернатор расчувствовался и предложил Семену тут же в бане вспрыснуть для знакомства, а также потребовал прибавить в парилке парку...
Уже за клубами свежего пара новые посетители бани неожиданно увидели потерявших сознание двух голых людей, в одном из которых было легко узнать губернатора.
Первая же машина "Скорой помощи" повезла бесчувственного губернатора в больницу, но к нему по дороге вдруг вернулось сознание, и он уверенным голосом приказал: "Домой... гуляем...".
Врачи второй бригады "Скорой помощи" быстро привели в чувство второе голое тело рабочего подшипникового завода, заглянули в его паспорт и завезли пострадавшего к нему домой...
Еще никто в городе Вологде не знал, что во время этого совместного обморока в парилке общей бани душа вологодского губернатора поменялась телами с душой обыкновенного рабочего.
1 глава. КАК РАБОЧИЙ СТАЛ ГУБЕРНАТОРОМ
Я проснулся от вчерашнего. Я часто просыпаюсь от вчерашнего. Судя по тошноте, вчера на заводе был аванс. С полу прикрытыми глазами я переместил свое помятое тело в ванную, путаясь в дверях, в выключателях, и в чертовой матери, которую я постоянно звал на помощь.
В непривычно непобитом зеркале я увидел вместо себя лицо вологодского губернатора Вячеслава Позгалева, и тут же зажмурился. Ну, так сильно я никогда раньше не напивался. Черти после пьянок были, я даже ловил их горстями и рассказывал об этом врачам, но чтобы с утра вместо своей физиономии видеть в зеркале вологодского губернатора, причем, тоже не в лучшем его виде.
А тошнило так, словно я продал и пропил все свои заводские акции. Я снова открыл глаза и вспомнил: вчера в бане я хватил лишнего с самим губернатором и он согласился зайти ко мне в гости, но как только моя жена Любка нас таких пьяных домой пустила. Но, оглядев ванную, я понял, что это я у него в гостях, у самого губернатора, потому что у меня и раковина в трех местах разбита и здесь полотенец слишком много. Я повернулся к губернатору, но никого за моей спиной не было, еще раз посмотрев в зеркало, я взял себя за губернаторский нос, и сильно дернул. В зеркале заорал настоящий губернатор.
Я с размаху сел на пол и постарался собрать в кучу остатки своего сознания: значит, мы вчера с губернатором не просто выпили, а по-русски приложились. Точно, мы начали пить отдельными тостами за каждый район Вологодской области. Он от жары и с непривычки упал на третьем - Грязовецком районе, а за него, видимо, докушал тосты за все остальные 26 районов из двух бутылок водки. Ну, а потом, наверно, я упал рядом, и моя распьяная душа перебралась внутрь губернатора. Вот поэтому сейчас я в образе Вячеслава Позгалева сижу в его ванне, в его квартире, в его пижаме.... А он сам сейчас, в моем теле, с утра на работу на ГПЗ пошел. У меня с прошлой недели там под токарным станком срочный заказ лежит, надо бы сделать когда-нибудь, но тут праздники были, потом аванс...
Да он же не умеет ничего на станке, его же в два счета уволят с моего рабочего места. Где же я себе потом такую работу найду! Я вскочил на ноги и выскочил из ванной.
В комнате меня ждали два человека в белых халатах и еще один очень представительный и видный мужчина. Я решил им не сопротивляться. Врачи померили мне давление, послушали, постукали, велели лежать и ушли. Я внимательно посмотрел на оставшегося представительного мужчину и робко спросил его:
- Ты кто?
- Эх, Вячеслав Евгеньевич! - с обидой отозвался видный мужчина, - Да разве можно в нашем возрасте столько париться, да еще и две рюмки прямо в баньке раздавили какой-то местной гадости на чистейшей артезианской воде с сивушными маслами. Вон медики пугают, что у вас частичная потеря памяти. Меня вот, например, со вчерашнего не помните. Хоть заново представляйся. Да Костыгов я, первый ваш заместитель, правая рука, можно сказать. Грешно вам было с меня начинать вашу забывчивость.
- Да я вообще никого не помню, мне кажется, что я не Вячеслав, а Семен, и должен работать...
- Это что же вы Вячеслав Евгеньевич, такое несете за несколько месяцев до вашей предвыборной кампании. Ну, потеряли вы частично память, но совсем не обязательно об это всем говорить. Сейчас поедем в Белый дом, и я вам всех чиновников потихоньку покажу, назову и расскажу. Эка невидаль, подчиненных забыли. Да никто и не посмеет этого даже заметить. А за пару дней у вас все и пройдет, - уже более уверенно распоряжался Костыгов. - А это, кстати, про какого Семена вы мне рассказываете? Ну, потом доскажите, сейчас собирайтесь, у вас с утра расписано много встреч.
Я долго шарашился по незнакомой губернаторской квартире и пытался найти его одежду. Меня уже забавляло, что я - рабочий Семен Мезонов, как две капли воды похож на самого губернатора и в любой момент могу ущипнуть его, точнее, самого себя, за любое место. Хоть за ухо выдеру, хоть щелбан отвешу. Правда, от этого больно все равно мне, Семену, но я-то при этом щелкаю по губернаторскому лбу.
Черт возьми, разве можно так напеваться в бане. Что я сейчас буду делать в этом Белом доме, в котором сроду не бывал и совсем не знаю о чем там надо колбаситься. Я даже галстук не могу завязать на его губернаторской шее или уже, блин, моей собственной. У-у, черт, этот крахмальный воротничок намного грубей моей замасленной рабочей спецовки. Брючки, блин, последнего фасона во всех местах жмут, хотя и по этому телу были сшиты. Согнуться страшно, хорошо хоть Костыгов помог шнурки завязать правильным узлом, а то бы я на всю область опростоволосился.
Из квартиры меня вывели под руки, как Брежнева. Все боялись, что я после вчерашнего шмякнусь на лестнице. Но, и надо признаться, я к этому новому телу тоже еще не привык. Мое было хоть и более поношенное, даже сильно испитое, но ноги у меня по ступенькам задирались намного ловчее, да и новые руки мне сильно мешали. В носу пальцем хотел проверить, так не лезет, калибр не совпадает. Этот губернатор так долго был на людях, где так просто в носу не поковыряешься, так отвык палец-то от ноздри, совсем не разношенное соединение стало.
Садясь в машину, мне дверцей прищемили носок ботинка, не очень больно.
К Белому дому я подъехал со всеми понтами. Видели бы меня в это время рабочие с ГПЗ.
2 глава. КАК РАБОЧИЙ СТАЛ ГУБЕРНАТОРОМ
Захожу я в ихний вестибюль, подхожу к милиционеру и по привычке лезу за пропуском. А он так неожиданно взял под козырек, что мне вдруг показалось - это меня снова на проходной со связкой ворованных подшипников поймали. Я вздрогнул и высказал изумленному милиционеру:
- Вчера, понимаешь, поздно легли, вот и пропуск в карманах запутался...
Но во время подоспевший Костыгов толкнул меня сзади, и я благополучно пролетел почти до лифта.
- Ну, чего вы вдруг, Вячеслав Евгеньевич, с охранниками стали здороваться, словно сюда морковку воровать пришли, - удрученно сделал мне замечание замгубернатора, и мы с ним вошли в кабину лифта.
- Э, как вас там по батюшке, Николай Костыгов, кажется, а чего это у нас в лифте ничего не написано, будто здешним чиновникам здесь и мыслями поделить не о чем. У вас гвоздя в кармане нет, я сейчас здесь на левой стеночке всех на хрен пошлю...
Но у Костыгова не было с собой гвоздя.
Ну, мы так и вышли вместе с ним из лифта, у него, правда, еще минут пять рот не закрывался, видимо, тоже мужика колбасит со вчерашнего. У дверей губернаторского кабинета мы увидели представительную женщину, и Костыгов быстро шепнул мне на ухо:
- Это Лебедева, Любовь Инокентьевна, управляющая делами администрации, с ней надо, Вячеслав Евгеньевич, первым поздороваться, ее здесь все за строгость боятся, вы тоже, кстати, боитесь.
Я сразу же вспомнил, как надо кивать джентльмену женщине в самых многосерийных телесериалах, и отвесил Инокентьевне полновесный кивок и тут же шмыгнул в губернаторский кабинет.
- Ну не хрена же себе, подсобка, - это были мои первые слова при вступлении в должность губернатора Вологодской области, - я здесь всей нашей бригаде могу день рождения справить, если, конеч...
- Ну что вы, Вячеслав Евгеньевич, опять там бормочете странное. Вам следует делать вид, что вы все тут помните, - сказал вошедший следом Костыгов. - Вот уж с самого утра напугали Любовь Инокентьевну. В первый раз ее вижу такой встревоженной. Ну, зачем же было на нее по-бычьи голову наставлять, словно бодаться задумали...
Я больше не стал пререкаться со своим заместителем, уселся в кресло и задумался. Вот до чего человека может судьба удивить. Еще вчера я был рабочим ГПЗ Семеном Мезоновым, и каждая инженерная букашка на меня свою соплю повесить могла. А сегодня-то как я приподнялся. На самого губернатора Вячеслава Позгалева стал похожим как две капли воды. Милиционер на входе с самого утра мне под козырек честь ковырнул. Каково с непривычки-то осознать величие. Да по ковровым дорожкам, как космонавта, сюда по коридорам привели. Сижу, правлю. Сейчас захочу завод новый заставлю строить, а может, и развалю какой-нибудь. Все могу! Вот только женщин у меня в приемной строгих слишком много, боюсь я таких, ежели они в очках, и на меня стеклами блестят. Я резко повернулся в кресле и взглянул на примолкшего Костыгова. "Зови, - говорю я ему, - кто там у нас в приемной томится. Сейчас по всем вопросам решать буду".
- Да там только ваш пресс-секретарь Вася Воробьев околачивается, высокий и щупленький такой, вы на него грозным взглядом надавите, он испугается и убежит. Этот Вася уж там от страха ни жив ни мертв сидит, как увидел, что вы Лебедеву головой бодаете.
- А зачем мы такого пугливо-то на работу взяли, - удивился я.
- Да вы сами, Вячеслав Евгеньевич, на этот эксперимент пошли. Он раньше простым лесорубом работал, а вы как-то на банкете расшалились, ну, и приказали взять его пресс-секретарем. Чтобы на деле проверить пословицу "Что написано пером, то не вырубишь топором". А он оказался смирным и безобидным парнем, слоняется теперь по всем этажам, а услышит где-нибудь умное слово, то вам его пытается за свое пересказать. Да об этом уже все знают. Местные журналисты его корявые пресс-релизы давно пресс-ледорубами окрестили. Еще хорошо, что их почти никто не читает. Привык там у себя в лесу к топору, отвыкнуть не может.
- Ну, а я-то что, дурак что ли, такого слушать? - обиделся я за своего предшественника губернатора.
- Да полноте вам на все обижаться, Вячеслав Евгеньевич, вы его сроду не слушали. Уж два раза уволить велели, но откладывали, уж ваша забывчивость не сегодня началась. В прошлом году меня обещали во Францию на два месяца сослать, а опять другого зама приласкали. Ну, звать Ваську что ли?
Я для солидности потер себе лоб, подвигал ящиками письменного стола и по нехорошему послал Костыгова вон из кабинета. Он обиделся и ушел, но обещал вернуться с врачами.
На стенных часах было начало десятого утра.
Целый час я в одиночку отдыхал за губернаторским столом, как вдруг в дверь постучали, и в кабинет вошел высокий мужчина, за которым семенил уже знакомый мне Костыгов.
- Вот Леонид Генрихович Иогман хочет познакомить вас, Вячеслав Евгеньевич, с информацией по нашей будущей предвыборной кампании, - мигая мне из-за спины правым глазом, заботливо подсказал Костыгов. - Леонид Генрихович у нас не только мастер разную там экономику ворошить, а уж он уже не первый год во все наши выборы поигрывает. Да он и сам все расскажет.
Я в упор смотрел на Иогмана, стараясь придать выражению своего нового лица наиболее губернаторский вид.
- С началом предвыборной кампании, - начал Иогман, - у нас все в порядке. Вчера по областному телевидению и радио уже в открытую пообещали, что в декабре 2003 года в Вологодской области наступит настоящий рай, и даже показали, как он выглядит. На вас, говорят, очень похож, Вячеслав Евгеньевич. Вы обязательно запомните, что я вам первый об этом сказал, а то вы в последнее время все забываете. В народе уже слух пошел, что губернатора подменили, выдумают же такое, прости их господи...
В этот момент у меня на столе зазвонил телефон, и угодливый секретарский голос сообщил, что ко мне рвется какой-то Новичихин. Я собрал все накопившееся у меня на новой должности достоинство и строго оборвал секретаря, сказав, что если рвется, то у меня там внизу на первом этаже знакомый милиционер стоит, позовите его, пусть утихомиривает народ у меня в приемной. С утра уж посетители забодали...
- А вы продолжайте, - кивнул я Иогману. - Что там у нас в прессе про меня базарят?
- Да спорят все о том, чем, в принципе, отличается Вологодская область от республики Белоруссии? Утверждают, что только степенью позволенной свободы. В Белоруссии уже нельзя ни вздохнуть, ни охнуть. А у нас вздохнуть, правда, тоже нельзя, но охать еще можно сколько хочешь.
Этот Иогман выражался так замысловато, что я на своем рабоче-ГПЗэвском диалекте и возразить ему ничего не мог. Я почесал чужой губернаторский лоб вспотевшей пятерней, угрюмо посмотрел на этого Иогмана и вдруг из меня неожиданно со злостью вылезло:
- А вы из чьих будете, Ле-о-о-о-н-и-и-д, - я специально протянул в воздухе его имя. - Что-то я вас не припоминаю. Шли бы вы отсюда и своей экономикой занимались. У меня вчера на заводе ГПЗ станок встал. А вы, на глазок, шпиндель-то от гаечного ключа отличаете?...
Мои слова перекосили лицо самодовольного Иогмана и он растерянно пролепетал:
- А вас, вижу, Вячеслав Евгеньевич, опять вчера бессонница мучила, или мальчики из группы Фокс снились,... кровавые.... Шучу, шучу, чего руками-то на меня замахали, больно ведь, если до уха достаете...
Иогман гордо бежал из кабинета.
- Ну, крутовато вы сегодня, Вячеслав Евгеньевич, день начали, - злорадно сказал Костыгов, и предложил пригласить в кабинет ожидавшего в приемной Новичихина. - Это начальник комитета по печати, радиовещанию и информационных коммуникаций области, Новичихин Владимир Владимирович. Вы его не очень высоко цените, но принять бы надо, он у нас в администрации отвечает за любовь журналистов к местной власти...
- Ну, и как они, - перебил я своего заместителя, - любят нас-то?
- Да любить-то любят, но как-то нерадостно, без должного огонька, можно сказать...
3 глава. КАК РАБОЧИЙ СТАЛ ГУБЕРНАТОРОМ
Я принял еще несколько незначительных посетителей, а потом замгубернатора Николай Костыгов повел меня знакомиться со всем зданием. Как-то постепенно я стал все реже вспоминать, что я только внешне похож на губернатора Вячеслава Позгалева, а на самом деле изнутри так и остался все тем же рабочим завода ГПЗ Семеном Мезоновым.
В коридорах Белого дома мне еще больше понравилось, все наперебой со мной первыми здоровались и улыбались всеми зубами. Если ко мне обращались с каким-нибудь вопросом, то я всем отвечал одинаково, как меня научил Костыгов: "Оставьте у секретаря, я потом посмотрю". Но уже через пять минут мне надоело отвечать всем так длинно, что я на любой вопрос стал откликаться все короче и короче: "Оставьте, я потом посмотрю", "Оставьте, я потом", "Оставьте я", "Оставьте", "Да пошел ты со своей папкой, шпиндель недоделанный"...
- А это что за чиновник у меня из-под ног вспорхнул? - спросил я у Костыгова, неодобрительно посматривая в сторону зазевавшегося мужчины, на которого я налетел в узком проходе.
- Да это так, - бодро отозвался Костыгов, - Валерий Лефонов, раньше в департаменте местного самоуправления колдовал, а сейчас уж и не помню точно, куда мы его задвинули. Краем уха слышал, что создали под него какой-то отдел по информационным технологиям, так он, бедолага, даже служебную инструкцию на себя написать не смог. А когда за него ее написали, так он до сих пор ее со словарем прочитать не может. Ну, информатика, может, вы и слышали про нее, Вячеслав Евгеньевич, там одних научных терминов хоть пруд пруди. Об них даже Иогман не слышал, а он из наших больше всех книжек прочитал. Вы лучше посмотрите, вон Галина Изотова по коридору идет, ну рукой так прическу к уху поправляет, видите, так она у нас всеми финансами ведает.
- Зарплату что ли выдает, - переспросил я Костыгова.
- Ну что вы, Вячеслав Евгеньевич, она этими финансами в мировом масштабе маракует, по всей области по три раза каждый рубль пересчитывает, но нам все равно не хватает. А вы на лево взгляните: это к себе в кабинет Алексей Плеханов ледоколом заруливает. Ваш первый зам, между прочим. Вы его больше Лебедевой боитесь. Раньше вообще промеж вас кошки черные стаями бегали, все власть и влияние делили. А сейчас оба перегорели, вы, вот, всей областью завариваете, а ему при дележке лесные ярмарки и Дед Мороз достался. Ох, как он теперь по этому Деду Морозу печется, словно сам из них, из Дедов Морозов. Да и похож. Ведь точно на пенсии в Великий Устюг переедет.
- Да что вы так на него въелись-то, - решил я заступиться за сразу понравившегося мне Плеханова. - Ведь такой же заместитель, как и вы, а над Дедом Морозом вообще грех смеяться. Да ты посмотри, какие кулаки-то у него, да ты против него один на один и пяти минут не простоишь. Да такого видного и головастого мужика у нас на заводе ГПЗ в два счета бы мастером назначили. Вот ты, Костыгов, мне по совести скажи, этот замгубернатора Алексей Плеханов в Белом доме бьет кого-нибудь по работе в морду? Жаль, если не бьет, я точно с первого дня бить начну. А пошли-ка мы с тобой сейчас к аграриям да за развал сельского хозяйства им по сопатке набьем.
- Я с вами, Вячеслав Евгеньевич, в департамент сельского хозяйства таким образом разбираться не пойду. Там Громов, у него кулаки не меньше Плеханова будут. Он как на общей оперативке бывало заорет своим громовым голосом, так у меня пятки в ботинках судорогой сводит. Нет, к Громову я не пойду. Он ваш заместитель по селу, вы сами с ним и деритесь. А бить его всегда есть за что, но не советую. Крутым он в последнее время стал, за личной славой потянулся, вы его, Вячеслав Евгеньевич, еще вчера сильно ругали. Это я напоминаю, если забыли. А вообще с этим Громовым надо давно решать, воображать стал много.
- А ну-ка, Костыгов, расскажи-ка мне поподробнее об этом деятеле, - я завел своего заместителя обратно в свой кабинет, и стал искать сигареты по карманам. "Ой" - вслух воскликнул я. А про себя подумал: а настоящий-то Позгалев кажется не курит. Вот так, наверно, на сигаретах и Штирлиц в ставке Гитлера мог бы засыпаться. Да, интересно, а на работе Вячеслав Евгеньевич пил горькую или не пил. Хорошо бы, если бы пил. Нет, с этими чиновниками надо ухо востро держать, чуть что - и провал. Затянут в подвал к какому-нибудь местному Мюллеру и начнут из моих жил информацию вытягивать. Я ведь кроме своего токарного станка и никаких таких секретов больше не знаю. Так что, в случае провала, буду молчать до конца. Как говорится, Бог не выдаст, а свинья не съест. Это к чему я свинью-то вспомнил, ах да, про сельское хозяйство только что с Костыговым говорили. Что-то он стал подозрительно на рабочем языке со мной объясняться, как бы подыгрывает мне, а с утра очень по культурному выражался. Уже подозревает, должно быть.
- Так что там у нас по сельскому хозяйству, новенького? - грозно повернулся я к Костыгову.
- Этот Громов возомнил, что последние успехи в местном животноводстве - это только его заслуга. Ну, знаете, не объяснимый наукой факт, почему в прошлом году так сильно раздоились вологодские коровы. Мы ничем их таким особым не кормили, как обычно - осенью силос, а зимой фигня с опилками. А тут такие рекордные надои. У нас даже был специальный праздник коровы. На этом празднике, чтобы как-то перед людьми выставится, Сергей Громов лично доил одну корову. Ну, вы бы сами это видели: здоровенный мужик, корова рядом с ним собакой кажется, а за дойки ее схватил, так она ему молока чуть на рекорд мира не выдоила. Ну, ему, Громову, конечно, вся областная слава. А эту корову вечером пришлось на мясо зарезать, чтоб другим буренкам о пережитом ужасе не успела разболтать. Чую, этот самый Громов метит на следующих губернаторских выборах против вас выставить свою кандидатуру, он уже сейчас все дела под себя метит. А может быть и вправду, Вячеслав Евгеньевич, как вы сегодня правильно предлагали: соберемся втроем - вы с Плехановым и я сзади, пойдем и набьем Громова... Черт возьми, что ж я такое говорить начал. Мне же с утра врачи советовали во всем с вами соглашаться и не нервировать по пустякам, а вы меня уже в такие авантюры своим темпераментом подписали. А как вы давеча говорили, шпиндель бы ему повредить, чтобы планы по льну не срывал третий год подряд.... Этот еще что, а вот что мы с всемирным депутатом делать будем?
- С каким таким всемирным, - встрепенулся я от своих тайных мыслей про опохмелку. - Выкладывай, раз разговор начал.
- Да уж мне, видно, придется вас, Вячеслав Евгеньевич, всему заново учить, все перезабыли, напрочь. "Всемирным" мы депутата Георгия Шевцова дразним, за его быстрый политический рост. Вы тут с ним на прошлой неделе вдвоем власть делили, я подслушивал, так он оставил за собой партийное лидерство в "Единстве", а вам третий губернаторский срок достался. Под коньяк сильно спорили. И так удачно, видимо, договорились, что оба в дверь пройти с первого раза не смогли. Но я, лично, ему не верю, если бы у него сейчас порох на губернаторство был, то хрен бы он вам уступил. Этот Жора еще вам в конце третьего срока под руки шпинделя вставлять начнет, чтобы самому на критике оппозиционный вес набрать. Надо бы как-нибудь этого главного депутатика заранее в газетах извалять. Да у нас и воевать-то нечем, одни районные газеты, блин, остались. А у Жоры телевидение в обоих городах под полный блиндаж отрыто.... Уж учтите, Вячеслав Евгеньевич, вы после своего отбытого третьего срока на пенсию без музыки уйдете. Ну, медальку, вам, конечно, дадут, но памятника после третьего срока не будет. Для этого вам надо сейчас уходить, после второго срока, в зените славы.... А я, например, могу вас заменить, если не возражаете....
Но я давно уже не слушал Костыгова, а с грустью думал, что там за меня на заводе ГПЗ сейчас делает настоящий Позгалев...
4 глава. КАК РАБОЧИЙ СТАЛ ГУБЕРНАТОРОМ
Я постепенно стал привыкать к мысли, что мне, наверное, придется совсем забыть, что я когда-то был рабочим Семеном Мезоновым, потому что моя душа, возможно, навечно поселилась в теле губернатора Вячеслава Позгалева. Я изо всех сил старался не подвести своего предшественника и стать настоящим губернатором.
В первые дни очень уставал, но потом втянулся, и начало понемножку получаться.
Сегодня с утра в моем кабинете меня достал уже со своими бреднями третий чиновник, который пришел клянчить ко мне бюджетные деньги на очередной фантастический проект.
- А денег-то пошто столько тратить, раз меня все равно на третий срок губернатором выберут? - я пытался отмахнуться от навязчивого просителя.
- Ну, это мало, что Вас и без того выберут, надо чтобы и боялись, хоть немного. Тут ваш помощник Геннадий Кузнецов команду из москвичей-телевизионщиков собирает, то ж, видать, хитрец, до замгубернатора хочет выслужиться. Мы уж тут и не знаем, надо это или нет: хотят снова много бюджетных денег перевести через ГУП "Медиаменеджмент" в ООО "Северо-Западный инфоцентр", ну, сделать под это информационную ленту для районных газет, чтобы как по струнке печатались, как нам надо. А если не станут, то отключим им свет и тепло, а надо будет, и кислород коленом передавим. В правильном направлении хрипеть-то будут в районах. Мы тут разведали, что весной или летом по этим районным газетам бригада НТВ проехаться хочет, чтобы снять демократию по-вологодски, так надо много денег-то что б им телекамеру рублями заслонить, - с вытаращенными от усердия глазами убеждал меня молодцеватый чиновник.
- А сам Позгалев-то про все это уже знает, то есть, я-то сам знаю об этом, как губернатор, - насторожился я.
- Так для того и докладываю, что ввести, так сказать Вас в курс дела, вот и постановление принес подписать, а что это Вы там, Вячеслав Евгеньевич, такую длинную резолюцию накладываете, не согласны что ли в деталях каких? Тут, извините, не разберу закорючку Вашу - это Вы что ли матом кого приободрили? - оторопел молодой чиновник.
- Вот набрал, блин, себе помощников, на хрен на официальном бланке никого послать не могу. Ты что ж, малый, галстук-то надел, а по культурному не понимаешь. Я же ваш проект на русском языке матом прикрыл. Ну не заставляй же меня еще и нагадить на официальную бумагу, вам же ее потом ни в одно дело не подшить будет, - сказал я и руками вытолкал впавшего в столбняк чиновника.
- За всем глаз нужен, а то растащат Россию, мать их за ногу, уж третьего такого субъекта за одно утро из своего кабинета выволакиваю. Аж руки затекли, я уж думал, что губернатором-то легче будет работать, чем на токарном станке крутиться. Ан нет, за день здесь в кабинете так нарычишся, что к вечеру слов нормальных для жены не остается. Ужинаю с ней и матерюсь, ужинаю и матерюсь, словно всех прохвостов заново пережевываю.
Но не успел я отойти от последнего визитера, как в мой кабинет примчался взмыленный замгубернатора Николай Костыгов и прямо с порога выпалил:
- Бурнаши мост подожгли, тьфу, черт, заговорился я совсем с этими неуловимыми мстителями из газеты "Наш регион". Опять они про нас в своей газете плохую статью наколбасили. Ведь договаривались же мы с "Фоксами", что они нас не трогают, а мы их любим. Все неймется. Одни враги вокруг, вздохнуть некогда.
Я поинтересовался у Костыгова количеством наших главных противников и ужаснулся их численности. Замгубернатора четко вывел формулу нашей обладминистрации:
- Ну, тот, кто не с нами, тот всегда против нас, как учил нас великий Сталин. Ну, возьмем, к примеру, Романа Романенко из медиа холдинга "Премьер". Ну, казалось, этому-то чего не хватает: жена красавица, денег полные карманы, промышленные тузы ему в рот заглядывают, словно пломбы там ищут. А ему мало, все наровит свою независимость показать. Того и гляди в открытую по радио "Премьер" нас сатрапами назовет. Надо бы ему к празднику грамотку какую-нибудь от обладминистрации дать на самой красивой бумаге, или лучше сразу орденом его озадачить, нужно будет придумать за что. Это же наука целая: каким действом каждое сердце журналиста лаской подтопить. Да и другие наши враги не дремлют: редактор газеты "Октябрьский мост" Николай Ненастьев с редактором газеты "Спутник. Череповец" Сергеем Алексеевым из Череповца камни за пазухой копят, да и Полина Виленская из металлургического телевидения как своими огромными глазами против нас сверкнет, муж-то ее, Алексей Канаев, хитрец, что вчера надумал...
Но в это время в кабинет губернатора ворвался с этим же номером "Нашего региона" душевно растрепанный Леонид Иогман. Он бросил газету на пол и стал исступленно топтать ее ногами:
Эх, утки такие, я же им производство своими руками настраивал, а они меня в своей газете на смех поднимают. Я же... я же..., - на этих словах Иогман обречено сел на предложенный ему стул и загрустил.
А главный наш враг, - продолжил замгубернатора Костыгов, - это, конечно, Михаил Суров. Этот местный Робин Гуд из Законодательного собрания. Ему бы за свое депутатское кресло держаться, а он наши раскачивает.
- А какие у него были предвыборные обещания, - живо поинтересовался я, стараясь напустить на себя губернаторскую озабоченность.
- Да какие могут быть у Робин Гуда предвыборные обещания - вам на лоб яблоко поставить и из лука стрелами сбивать, пока мы в Белом доме не начнем заботиться обо всем народе. А у нас в области больше миллиона человек, да разве в каждый рот кусок сунешь, тут о себе подумать не успеваешь.
- Мы с ним тоже как-то бороться пробовали? - спросил я, стараясь при этом смехом не выдать свое негубернаторское происхождение.
- Да что только не делали, только что собаками его не травили. Ничего не помогает. Взятки он не берет, да и не дает, к сожалению. По судам мы его раньше таскали, а теперь чаще он нас сам по этим судам протаскивает. Уж мы его в позапрошлый раз как не хотели в областные депутаты пускать, так нет - дважды прошел. Людмиле Антоновой из областного избиркома он так уже и снится в виде Робин Гуда. Людмила Ивановна страшные вещи рассказывает про свои сны: он не просто ей там сниться, он во сне ей обещает прижизненный монумент в центре вологодского Заречья поставить. В виде маленькой бронзовой девочки с бантиками, которая наказана избирателями его Зареченского округа, и стоит в символическом, так сказать, бронзовом углу. Она уже всю свою зарплату на снотворное тратит...
В это время дверь кабинета губернатора кто-то громко открыл ногой и на пороге нарисовался рабочий ГПЗ Семен Мезонов, в теле которого уже несколько дней проживала душа настоящего губернатора Вячеслава Позгалева. На плечах незваного гостя висели три постовых милиционера, но он сильным движением стряхнул охранников и зловеще прохрипел:
- Ну, что, утки недощипанные, на моих стульях задницы полируете?..
5 глава. КАК ГУБЕРНАТОР СТАЛ РАБОЧИМ
Они остались в кабинете одни: тело губернатора (с душой рабочего Мезонова внутри) и тело самого рабочего Семена Мезонова, в котором целых пять дней прожила душа настоящего губернатора Вячсеслава Позгалева.
Вот что рассказал губернатор про свою жизнь в теле рабочего вологодского завода ГПЗ:
"Ну, у меня, видимо, обмен телами прошел не так гладко, как у тебя Семен. Я тогда утром после 23 рюмок водки, которые ты в свое тело в бане загрузил, едва встал. В первую ночь я прямо в верхней одежде проспался на полу в коридоре, дальше меня твоя жена Любка пьяного не пустила. Ну, и подрались мы с ней, конечно, немножко. Я вначале думал, что мне все это вообще сниться - уж второй раз за свою жизнь в бане угораю.
Утром проснулся носом в пол - вот, думаю, до чего жизнь губернаторская довела. На ручные часы взглянул, а на них уже восьмой час, значит, опаздываю. С полу проспавшимися глазами выхожу из подъезда твоего девятиэтажного дома у "Золотого ключика", стою и жду машину. А двор свой и узнать не могу, он тоже словно с похмелья. Вокруг грязи по колено, какие-то грязные и лохматые мужики из моего (я так думал) элитного подъезда вываливают. Да и стены подъезда за одну ночь так сильно матом расписать успели.
Минут пять подождал машину и пошел пешком, а в голове у меня густой туман с твоего похмелья. Но тело твое лучше моей души разобралось, куда ему идти надо.
Дошло оно до проходной завода ГПЗ, само показало пропуск, двух мужиков каких-то по дороге руками похлопало - поздоровалось оно так. Я иду молча, со вчерашнего язык так высох, что к верхнему горлу намертво прилип. Оно же, тело твое Семен, по утрам опохмеляться привыкло, а я то откуда в первый день бы знал, что ты без рассола и рюмки утром работать не можешь.
Дошел я в твоем теле до твоего токарного станка, ну, и свинья ты, Семен, в такой грязи работать. Взял я чистую ветошь и стал твой станок с самого утра обтирать. Весь цех сбежался на это посмотреть. Ржут вокруг, что я до передовика производства, видать, допился. Кому с перепоя черти являются, а в Семена Мезонова в самого нечистый дух вселился, и работать его заставляет.
Вот тут-то я и стал понимать: внутри кого моя душа со вчерашнего дня поселилась. Бросил ветошь и спрашиваю окружающих, где здесь у вас туалет с большим зеркалом найти. А так как я без мата об этом их спрашивал, так меня вначале и не понял даже никто. Смеются на все голоса, а молодые женщины аж подрыгивают от такого развлечения...
В маленьком зеркальце я наконец-то рассмотрел вместо себя твою, Семен, пьяную физиономию и хотел тут же бежать или к себе на губернаторскую квартиру или по больницам тебя искать. Уж какие только мысли у меня в голове не появились в ту минуту. Но я взял себя в руки и решил вначале отойти с похмелья и хоть немного привести твое тело в порядок.
До обеда я твоими корявыми руками сделал на токарном станке три твоих сменные нормы, зря что ли я в свое время сам с рабочих начинал. Для маскировки, конечно, немного матом поучился у твоих коллег разговаривать. В принципе, ничем, от губернаторской ругани не отличается, но обороты другие. Я некоторые записал, думаю, на любом месте потом пригодятся.
После обеда у тебя на заводе аванс давали, я за тебя взял - ну не знаю, как ты Семен, еще пить на такие деньги умудряешься. Иду домой, к тебе на квартиру, и думаю, что же твоей жене Любе с аванса-то купить. Ну, зашел, три гвоздички взял, подешевле, а внукам твоим шоколадку купил в ларьке.
Захожу с этими цветками в твою квартиру, с женой Любой чуть плохо не стало, любит она тебя, Семен, без памяти, но я этим не пользовался.
На твоей работе так "накорячишся" (слово какое, верное, я у тебя на заводе выучил), то уж ни до чего становится.
Даже твои домашние котлеты из несвежих кошек от такой устали съесть можно. Осмотрелся я, детей твоих пересчитал и внуков, ума не приложу, как столько народу в одну трехкомнатную набиться-то смогло.
В первый вечер вместе со всеми твоими домашними громко, как принято в бедных рабочих семьях, телевизор посмотрел, хотел газетку или книжку с полки взять, но побоялся, что они меня в раз раскусят и выгонят.
Уж и не знаю Семен, как ты в этом гэпэзовском доме живешь, в квартире холодно, из горячего крана нефть коричневая бежит, соседи твои всю ночь Родину пропивают. Я каждый день из твоей квартиры, как из тюрьмы на работу выходил. Верно, говорят, что у нас в стране все в тюрьме сидят, но по разную сторону колючей проволоки.
С твоим питьем, Семен, я за тебя завязал, зарядку с твоим телом по утрам делаю, позавчера в твоем теле ходил к твоему гендиректору Эльперину, высказал мои рацпредложения по работе твоего цеха, так он меня под маской Семена Мезона и не узнал даже. Надулся от важности и слушает - мало я его раньше губернатором гонял. Ну, выслушал он мои предложения и технические обоснования, два графина воды выпил и даже обнял на прощание. Ты уж, извини, меня, Семен, но твое тело со вчерашнего дня начальником цеха работает - сам же Эльперин приказ подписал. Я, правда, согласился на твое повышение, лишь после того, как он пообещал, что больше в заводских домах из горячих кранов нефть качать не будут. Даже "молодцом" меня при этом назвал, что о народе забочусь и выдвигаю политические требования "про воду". Эльперин хочет меня на следующих выборах кандидатом в областное Законодательное собрание от завода ГПЗ выставить. А я, думаю, на выборы губернатора свою кандидатуру в твоем теле, Семен, выдвинуть. Как ты, считаешь, Мезонов, шансы у меня есть..."
ЭПИЛОГ В БАНЕ
Они наедине проговорили в губернаторском кабинете несколько часов, а потом вместе решили пойти в баню, напиться местной водки и снова поменяться телами. Все должно было быть, как при первой их встрече. Вначале веником, потом поговорить, потом добавить - один 3 рюмочки, второй - 23, затем, в бане поддали жару, а когда пар рассеялся, на полу, в метре друг от друга, лежали два голых тела, которые разом подняли головы и одновременно спросили друг друга:
- Ты кто?
ВОЛОГОДСКАЯ ГУБЕРНАТОРСКАЯ СКАЗКА-2
Все совпадения в этой истории с реальными людьми или событиями считать сказочными и нагло выдуманными автором. Да разве можно поверить в то, что в первой сказке "Обмен телами-1" губернатор Вячеслав Позгалев согласился в общей бане на пять дней поменяться телами с рабочим завода ГПЗ Семеном Мезоновым. А когда они решили обратно вернуться в свои тела, то вдруг оба попали в еще более серьезную переделку.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЭПИЛОГА сказки "ВОЛОГОДСКАЯ ГУБЕРНАТОРСКАЯ СКАЗКА"
Они наедине проговорили в губернаторском кабинете несколько часов, а потом вместе решили пойти в баню, напиться местной водки и снова поменяться телами. Все должно было быть, как при первой их встрече. Вначале веником, потом поговорить, потом добавить - один 3 рюмочки, второй - 23, затем, в бане поддали жару, а когда пар рассеялся, на полу, в метре друг от друга, лежали два голых тела, которые разом подняли головы и одновременно спросили друг друга:
- Ты кто?
Уже стало казаться, что ужас пережитого этими людьми давно позади. Рабочий Семен Мезонов с удовольствием ощупывал свое возвращенное тело, а губернатор Вячеслав Позгалев любовался на себя в маленькое карманное зеркальце.
Как вдруг стены бани поплыли, стали прозрачными и исчезли совсем. А вместо мочалки рабочего Мезонова внезапно проявился каменный топор, да и сам работяга неожиданно превратился в заросшего шерстью аборигена с оскаленной внешностью. А как только губернатор Вячеслав Позгалев инстинктивно потянулся к непонятно откуда взявшемуся топору, то волосатый рабочий Мезонов его грубо оттолкнул:
- Это мой, Слава, твой вон там лежит!
В призрачно исчезающем карманном зеркальце Вячеслав Позгалев едва успел увидеть непривычно заросшего губернатора, как зеркальце хрустнуло у него в руках, и превратилось в остро отбитый кремневый нож:
- Ну, все, пропали мои выборы! Таким лохматым меня на третий губернаторский срок уже никто не выберет.
В это время рядом с ними спокойно прошли два мамонта, один из которых неприятно помахал хвостом.
1 глава. ГУБЕРНАТОР КАМЕННОГО ВЕКА
В этот день вождя племени Белой горы сожрал саблезубый тигр. Все племя собралось вокруг останков и молча скорбело о том, что саблезубый тигр не оставил им на костях вождя ни клочка мяса. Самый толстый человек племени нагнулся и поднял до бела обглоданную бедренную кость и, наверно, подумал: "Плохой был вождь, в нем было так мало мяса, что тигр его съел за один оборот солнца. Ну, теперь у племени Белой горы будет хороший вождь, им станет он - самый большой человек племени..."
В это время к траурной процессии подошли два незнакомых человека в элегантных набедренных повязках, сделанных из банных, махровых полотенцев. В одном из них еще отдаленно можно было узнать вологодского губернатора Вячеслава Позгалева, а рабочий Семен Мезонов настолько зарос, что его можно было признать только по охрипшему от курева голосу:
- Бог помощь, земели, уж извиняйте, что обедать помешали. Нам до города в какую сторону топать надо. Эй, мужик, а ты на хрена на меня так сильно сверху навалился, я, знаешь, сейчас тебя боксом набью. Вячеслав Евгеньевич, Слава, мочи их, они не русские, это шведы должно быть!
- Товарищи, - своим властным голосом Вячеслав Евгеньевич буквально смахнул нападающих с Семена Мезонова и решил не упускать инициативу из рук, - сегодня мы встретились с вами обсудить самые насущные проблемы экономики области. Я считаю, что..., эй, Мезонов, махни-ка по тому длинному своим топориком, совсем гад не слушает, или это взаправду шведы...
В течение целого часа Вячеслав Евгеньевич объяснял изумленным жителям каменного века, почему он идет на выборы на третий губернаторский срок. Он все еще надеялся, что перед ним стоят обнищавшие и ободранные жители какого-то отдаленного района Вологодской области. Но в тридцати метрах от его митинга вновь прошли два уже знакомых ему мамонта, а воины и женщины племени Белой горы под его речами один за другим стали падать перед ним на колени и в надежде простирать руки к оратору.
Так Вячеслав Евгеньевич был избран на первый срок новым вождем племени Белой горы, а все это племя автоматически стало самыми далекими предками только что зарождающегося на территории нашей области класса чиновников.
В конце своей феерической речи Вячеслав Позгалев жестами показал на самого толстого человека племени, который был его единственным соперником на выборах, и приказал съесть конкурента.
Этого толстого проигравшего кандидата в вожди ели до самого утра.
Сам же Вячеслав Евгеньевич проявил истинное благородство и к мясу забитого соперника даже не прикоснулся. А вот рабочий ГПЗ Семен Мезонов вырвал для себя самый сочный кусок мяса, вонзил в него свои изголодавшиеся зубы и с наслаждением прошептал:
- Сейчас бы пивка еще, или хотя бы горчицы...
Утром следующего дня на племя Белой горы напало враждебное племя Лисьей горы (в те времена лис еще не дразнили "фоксами").
В первом же бою Семенова Мезона взяли в плен, но есть не стали, потому что он оказался лучшим специалистом по шашлыкам на всей древней территории Вологодской области.
А полу разбитое племя Белой горы Вячеслав Позгалев отвел на новое место (которое находилось почти на пересечении современных улиц Герцена и Мира), и велел заложить высокую белую крепость.
С той поры племя Белой горы все и стали звать племенем Белого дома, которое потом переименовали в правительство Вологодской области.
Я извиняюсь за краткость и сухость повествования, потому что тороплюсь добраться в своем рассказе до действительно важных событий.
Уж только одной фразой я напомню, как к племени Белого дома вождь Вячеслав Позгалев присоединил все окрестные разрозненные племена. В это суровое время Вячеслав Евгеньевичу пришлось пустить на мясо всех мало-мальски заметных вождей из объединенных племен, чтобы на всей доисторической территории Вологодчины не осталось ни одного равного ему конкурента. Уж как их именно ели, история замалчивает, да и не совсем ясно, пробовал ли мясо соперников сам Позгалев и, вообще, чем он там питался.
Весь его первый срок правления объединенной территорией был насыщен одними праздниками, кострами и ярмарками. Вождь несколько раз заставлял свои племена сеять лен, но оголодавшие люди не соглашались бросать семена в землю, и потихоньку поедали весь семенной фонд. Вся область по его приказу была заставлена большими памятниками выдающимся людям из еще не рожденного двадцатого века, а сотни первых откормленных журналистов навечно прославляли его имя. Они своими острыми топорами неутомимо ковыряли имя Позгалева на камнях разных размеров. Особенно вождь гордился большими камнями-газетами "Красный Мамонт" и "Русских съели".
Где-то в конце первого срока правления Позгалеву неожиданно пришла блажь поймать в истоках реки Сухоны хотя бы одного Деда Мороза, и привезти его для увеселения, так сказать, подрастающей детворы. В те времена эти Деды Морозы водились там во множестве, их ловили целыми выводками, но довезти до вождя племени Белого дома так и не смогли. Их от голода тихонько ели по дороге. До наших времен дожил только один Дед Мороз, но об этом теперь уже все знают.
Единственное, что Вячеслав Евгеньевич умел делать хорошо, это делить шкуры, мясо и кости, которые доставляли вождю из подконтрольных западных территорий. Он старался приучить жителей каменного века таким замысловатым словам, как налоги и бюджет, и некоторые аборигены даже выговаривать их стали, и руки послушно поднимали, когда их вождь делил мясо.
Но на всех еды все равно не хватало, и постоянно хотелось кушать, и вот тогда Вячеслав Евгеньевич и решил построить в этом каменном веке демократию 2003 года нашего времени.
Для этого он с самого утра велел поймать двух самых плотных людей своего племени и стал формировать аппарат нового правительства. Одного из пойманных он назвал своим замгубернатором Алексеем Плехановым, а второго замгубернатором Сергеем Громовым. Но уже к вечеру стал путаться, кто из них Громов, а кто Плеханов, и чтобы укрепить свой административный аппарат, он велел повязать на шее одного кусочек своего махрового полотенца - и назвал его Громовым, а второй без бантика стал отзываться на Плеханова. Очень долго искали в племени прототипа замгубернатора Леонида Йогмана, никто не соглашался быть начальником департамента экономики и каждый день, облизываясь, считать и пересчитывать все мясные запасы племени. В конце концов, изловили одного высокого аборигена и двумя ударами топора уговорили его стать Иогманом.
Особенно тщательно Вячеслав Позгалев выбирал себе нового замгубернатора Николая Костыгова. Нужен был тихий и преданный человек с плохим аппетитом, ну, чтобы рот на место вождя сильно не разевал. И, что удивительно, почти все члены племени хотели стать Костыговыми и носить вокруг своей срамоты самый крупный кусок от губернаторского махрового полотенца. Вячеслав Евгеньевич в буквальном смысле перепробовал трех претендентов на пост Костыгова, причем, все видели, их мясо он ел сам.
глава вторая.
- К вам нижайше просится забежать вождь племени той земли, которую вы велели прозвать Череповцом, - в ноги губернатора Вячеслава Позгалева упал высокий воин племени Белого дома и покорно замерз в ожидании.
- Ставровский что ли приехал, а вот и посмотрим, как он раньше выглядел. Ух, ты, свирепый какой на вид, ну, здравствуй, Миша, не признал что ли с первого раза. А вы, я вижу, Михаил Сергеевич и разговаривать-то еще не умеете, а мне на вашей земле одному, прикажете, железный век начинать строить. Завод будет на вашей земле, в сорок труб, я его "Северсталь" назову, если ты мне руду найдешь. Да не мычи ты так противно, эй, стража, взять его и не кормить до тех пор, пока сорок слов наизусть не выучит и когти не пострижет. Ну, и область мне досталось, реформа ЖКХ у них, видите ли, буксует. Стали водопроводную яму рыть, так в нее мамонт упал, а по старому я им воду лакать языком не позволяю, - уже про себя закончил Вячеслав Позгалев, но его вновь отвлекли от губернаторских мыслей.
- Еще один проситель к Вам, о великий Губернатор всея Белой горы, - еще раз брякнулся на колени высокий воин-секретарь и поковырялся пальцем у себя во рту. - Это Иогман к Вам просится, давно в приемной мычит, что мы все в следующем году с голоду передохнем.
В кабинет губернатора вбежал растрепанный Иогман и жалостливо доложил Позгалеву:
- Ля-ля-бу-бу, - что и без перевода было понятно, что начальник департамента экономики был встревожен малыми запасами бюджетной еды на следующий год.
- Ну, как бы тебе объяснить, Иогман, популярно, что наша область по всем показателям давно перегнала соседние края. А наши недостатки, Леонид Генрихович, пора научиться выдавать за наши победы. Вот, например, за годы моего правления поголовье прирученных коров уменьшилось вдвое - кушаем мы слишком много, это плохо, но зато оставшаяся часть перепуганного стада стала давать рекордные надои молока, чтобы мы ее тоже не съели. Это уже хорошо. Даже когда у нас останется всего одна корова, то доить-то мы ее будем всем миром - по 500 раз в день. Умрет быстро, не спорю, но перед смертью успеет ведь дать мировой рекорд по надоям. В России, я тебе потом расскажу что это такое, всегда будет так. Все геройства скоро будут посмертными: ну, чтоб понятней было, терпел, мол, терпел - и умер, но ведь как долго терпел - поэтому герой. А ты с утра заладил свое "ля-ля-бу-бу", мяса, видите ли, не хватает. Я тут дальше уже смотрю. Хочу на днях "Вагрон" с "Заводом сортовых водок" на 4500 лет раньше открыть. Начнем, конечно, с настойки на мухоморах, но потом постепенно докопаемся до артезианской воды и немного разбавим. Жизнь будет, Иогман, совсем другая. Вы у меня все будете сидеть в большом Белом доме, чистые, стриженные и сытые, кости с земли подбирать совсем перестанете, а разговаривать станете такими кружевами, что простые сородичи и понимать вас перестанут. Я же буду сидеть на десятом этаже и сверху поплевывать, ну, фигурально, конечно, но довольно метко. Мне б только 4500 лет с Вами прожить до тех сладких времен. Ну, Иогман, ты меня опять воспоминаниями расстроил, иди поешь что-нибудь из закромов Родины, скажи, что я разрешил, - губернатор вновь погрузился в мрачные мысли о народе.
***
А тем временем вокруг большого костра собрались все заместители губернатора, чтобы тоже подумать о народе. Сам великий Губернатор повелел называть такие раздумья совещаниями и после каждого такого костра обязал издавать очередные Указы об улучшении жизни всего народа. В этот день совещательный костер как-то не задался, или сучья были еще слишком мокрыми от прошедшего дождя или горестные думы заместителей не давали разгореться большому огню. Все понимали, что жизнь с приходом нового вождя стала хуже, но веселей, потому что вождь научил всех разговаривать, плеваться и отмечать День белой горы и, вообще, оказался большим затейником.
В Череповце он прославился помпезными верещагинскими днями, новогодними балами и странным рукастым памятником на берегу реки, в котором сведущие люди легко угадывали самого губернатора и его друга рабочего Мезонова, которые, в принципе, и прозвали это место Череповцом. Но череповчане прокляли эту сладкую парочку, закидали первооткрывателей камнями, но в ответ разгневанный губернатор утроил им ужасы ЖКХ и поверг Череповец в пучину уныния.
Не лучше стало и в Великом Устюге, где поймали последнего Деда Мороза и объявили его настоящим. Уж как много слов перетолкли в ступе этого Деда Мороза, но рядовым великоустюжанам от этого стало жить не легче. Один вероотступник даже сотворил для губернатора сказание, что того Деда Мороза якобы сотворил один из приближенных к Богу святых. Сам же Бог потом отречется от этой языческой ереси, но будет поздно - с богами у нас тоже не церемонились.
- Я думаю, - не подумав, сказал вольнолюбивый Громов, - надо не лен сажать, а капусту с картошкой. Я давеча у себя рядом с пещерой такой рассыпчатый сорт посеял, едва зайцев успевал отгонять. Вкус неповторимый, на языке сахаром размывается, даже без мяса вкусно. А лен я два раза пробовал жевать - ну, не тот вкус. Наш вождь, правда, говорит, что потом из него мы одежду будем делать, и продавать каким-то дуракам за зеленые доллары. Но пока мы этого счастья дождемся, мы сами будем, как те зеленые доллары с позеленевшими от голода лицами американских вождей, - на этом замгубернатора Громов оборвал свою речь и обвел взглядом других заместителей, чтобы оценить насколько они врубаются в проблему. Его неприятно удивил вид тихонько уснувшего Плеханова, да и Иван Позняков тоже его почти не слушал, расчесывая пятерней довольно урчавшего Костыгова.
- Я вот считаю, - вклинился в разговор внезапно проснувшийся Плеханов, - надо нам вождя менять.
Над костром повисла мертвая тишина, и только пискнувший от неожиданности Леонид Иогман вдруг впервые заговорил по-человечески:
- Акелла промахнулся и нам нужен новый Шархан? - и преданно посмотрел в глаза Плеханову.
В это время в тени ближних деревьев метнулась тень затаившегося там человека и большими прыжками помчалась докладывать об измене губернатору. Если бы заговорщики успели бы присмотреться к мелькнувшей тени, но они легко бы узнали в ней рабочего Семенова Мезонова.
ВТОРОЙ ЭПИЛОГ В БАНЕ
- А это ты, маугли, - обрадовано воскликнул Вячеслав Позгалев, сразу узнавший Семена Мезонова. - Давненько ты запропастился. Я вот хотел из тебя своего первого зама сделать, да после того боя подумал, что тебя в плену съели. Ну, Семен, теперь мы вместе таких здесь дров наломаем...
- Бежать вам надо, - перебил губернатора Семен Мезонов, - баню пара топить. Я сейчас у совещательного костра ваше правительство подслушивал. Съесть вас утром собираются.
- Опять предали, - всплеснул руками Вячеслав Евгеньевич. - У меня тут в пещере уже баня для отхода готова. Возьми, Семен, вон там под камнем бутылка мухоморовки. Сам гнал, как слеза играет, как будто чувствовал, что пора.
В этой первой первобытной бане Мезонов и Позгалев на большом костре до красна разогрели огромный валун, плеснули на него воды и спрятались в клубах пара с бутылкой мухоморовки.
Я уж не буду подробно описывать, как это происходило, потому что пили из горла, но эффект получился желаемый. Своды пещеры окутались паром и растворились, а вместо прокопченного камня появились стены какого-то дворца в стиле фальшивого барокко.
- Черт, мы с вами, Вячеслав Евгеньевич, опять не в свое время попали. Это же, наверно, дворец римского императора. Я в книжке видел, но здесь побогаче будет.
- Да заткнись ты, Мезонов, в конце концов, - оборвал его озирающийся по сторонам Позгалев, - это же сарай гендиректора "Северстали" Алексея Мордашова. Ну, точно, это его сарай - вон и велосипед его старый стоит с алмазными педалями, я по золотому багажнику узнаю. А это что за одинаковые чемоданы у него вдоль стены стоят? Да не трогай их ты, Мезонов.
Но было уже поздно. Семен Мезонов поддел каменным топором один из чемоданов, из которого посылались пачки долларов.
- Это же пропавшие алименты олигарха Мордашова. Давай, Слава, возьмем себе по чемоданчику, и свалим отсюда.
Еще никто из них тогда не знал, что этот сарай был построен не в Череповце, а в далекой Колумбии на деньги противной наркомафии. А когда в этот "сарайчик" заглянул человек с большим автоматом в руках, то Позгалев и Мезонов вместе от неожиданности закричали:
- Ты кто?
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Если автору надоедают действующие герои, то он начинает от них избавляться.
Вначале я хотел написать, как они быстро бежали по пустыни и недолго увертывались от пуль преследующих их бандитов, а потом, для верности, решил покусать Мезонова и Позгалева змеями или устроить им землетрясение, но это было бы негуманно по отношению к главным героям сказки.
Ну, что же желать, когда по пустыни из последних сил бегут Мезонов и Позгалев, бандиты вот-вот их настигнут, а автору надоело об этом писать...
Знаю, что делать!
В последний момент на горизонте появятся всадники.
- Наши, красные дьяволята, радостно закричал бы Позгалев, - всматриваясь в героические лица депутатов вологодского законодательно собрания. - Успели, родные.
Бандиты в ужасе начали бы разбегаться в разные стороны. А депутаты сошли с коров (они на коровах скакали - так дешевле), обняли Позгалева и Мезонова, прямо на песке разложили скатерти самобранки, вытащили ящик клюквенной настойки и решили обмыть чудесное спасение вологодских товарищей. Ну, это у русских надолго.
Ну, что же я как автор делаю, сейчас третья сказка сама начнется, а я не знаю, как поступить с главными героями.
Все поднимают стаканы с настойкой, пьют залпом и мгновенно валятся с ног.
Думаете, водка оказалась паленая? Сейчас узнаем. Один из депутатов упал понарошку, это был Михаил Суров, он приоткрыл хитрый левый глаз и сам себе прошептал:
- Сейчас немного полежу для видимости среди павших от моей клюквенной настойки героев, а потом один поползу на Родину!
И уполз.
ВОЛОГОДСКАЯ ГУБЕРНАТОРСКАЯ СКАЗКА-3
Ну, прошел почти год с тех странных событий, как вологодский губернатор Вячеслав Позгалев поменялся в бане телами с рабочим завода ГПЗ Семеном Мезоновым, и как они позднее вместе уже в своих телах попали в каменный век и, убегая из него, чуть не угодили в лапы колумбийской наркомафии.
А потом меняться телами стали и другие именитые вологжане, причем, не обязательно в банях, а прямо в собственных ванных. Едва успел намылить мочалку какой-нибудь чиновник или даже директор, потер пару раз себя по голому человеческому телу и вдруг густой волос поверх гладкой кожи идет, голова в морду превращается, руки лапами становятся и даже хвост простыми штанами уже не прикрыть. В общем, стало местное вологодское начальство после любого омовения с мылом в настоящих драконов превращаться, причем, человеческие размеры в аккурат сохраняются, ну, а облик, естественно, меняется не в лучшую сторону. К счастью, хоть одноголовая порода у этих драконов была, но зато эта головешка натурально огнем дышать могла, икнуть в общественном месте стало нельзя - все пламенем изо рта сметает. Вот такие грустные дела, а жить-то надо.
Вначале, хотели в Москву жаловаться, чтобы особая комиссия приехала и на месте разобралась, почему в Вологодской области начали чиновники и другое начальство в драконов превращаться, но потом передумали и решили этого не замечать. Ну, а с подкупленной местной прессой быстро договорились и велели новоявленных драконов в средствах массовой информации, по-прежнему, называть людьми, а всех остальных, не превращенных в драконов обычных вологжан, ни коим образом пищей не обзывать, а уважительно величать народом.
СТРАНА ВЫМЫТЫХ ДРАКОНОВ
В логове Белого Дома, естественно, главным драконом оказался губернатор Вячеслав Позгалев. Он был несколько крупнее остальных, и чаще других драконов передвигался на четырех лапах, потому что подчиненные ему маленькие драконы ходили вокруг него на задних лапках, причем, в это время собственный хвост было принято держать передними лапами, при этом, нельзя было икать огнем и принимать пищу. Ну, а самой пищи, так драконы называли человекообразных вологжан, в логове Белого Дома почти и не осталось. Во всем административном здании не нашлось бы и пары человек, все кабинеты уже давно были заселены обычными драконами и драконами с маленькими головами. Ну, на первом этаже, пока еще стояла охраны из обычных людей-милиционеров, но они часто бесследно пропадали, и найти их тела можно было только в белодомовской столовой.
В городе нашлось несколько храбрых чиновников, которые не захотели мыться, чтобы не превращаться в драконов. Но так не могло долго продолжаться, потому что давно немытое тело начинало скверно пахнуть, как впрочем, пахли и сами драконы. Однажды это надоело главному дракону области, и он издал особый приказ, обязавший всех немытых чиновников-людей немедленно вымыться и стать драконами. Этим суровым распоряжением было подавлено последнее сопротивление против власти, и вологодская область надолго стала Страной вымытых драконов.
глава первая.
- Алло, алло, это ты, Володя, как ты там, на кого сейчас похож? - голос в трубке дрогнул и выжидаемо напрягся.
- Да, вроде, пока человек, - машинально осмотрел себя шеф-редактор газеты 'Русский Север' Владимир Панцырев и весело отозвался, - хвоста нет, отрыжка слабая, еще без огня.
- Вот и ладненько, - нервно хихикнула телефонная трубка, - я тебе из Москвы звоню, слышал, что неладно у вас в Вологде. Драконами власть обросла и сам губернатор, говорят, тоже с лапами и хвостом.
- Есть немного, - недовольно проворчал шеф-редактор, - но мы с этим боремся, и народ вот-вот на борьбу поднимется, если после праздников проспится. Сейчас наша газета всех передовых людей собой объединяет, чтобы противостоять драконам и не быть пищей.