Аннотация: Следующая глава романа "Под солнцем единым": Мир Близнецов. Стихия воздуха. Медные-Белые. Обновлено после литературного редактирования
Мир Близнецов. Стихия воздуха. Медные-Белые
Гомон птичьего базара накрыл низкий, сиплый рёв. Птицы, только что беспорядочно метавшиеся над скалой, моментально сбились в плотную стаю. Откуда-то из-за горизонта, подгоняемые невесть откуда взявшимся ветром, неслась клином пятёрка серебристых планеров, похожих на модели из журнала "Моделист-Конструктор" за семьдесят забытый год. От ученических отличали их размеры и наличие пилота. Никаких моторов не было. Стройный клин стремительно приближался.
Новый рёв заставил вздрогнуть как близнецов, так и птичий ком в небе. Яркий дельтаплан заложил великолепный вираж поперёк курса пятёрки. Присмотревшись внимательно, братья Медные заметили: и у одиночки, и у пятёрки - у каждого свой ветер. Длинный, узкий язык бурунов шёл по спокойному морю вровень с серебристыми самолётиками, гоня их на своих гребнях. Дельтаплан же закладывал виражи в восходящих потоках, создаваемых затейливо крутящимся вихрем. Третий взрёв сигнальной раковины (а чему бы ещё так реветь?) отозвался гулким "а-ах!", и навстречу серебряному клину выстроился живой тёмный кулак. Дельтаплан спешно убрался с его пути. Самолётики же, вместо манёвра, шли как в психическую атаку. Тёмная масса шла на таран в зловещем шелесте крыльев. Криков не было. До сшибки оставались секунды. Спасти серебряные модельки могло лишь чудо.
Сашк с Ваней быстро переглянулись. Зрелище было завораживающе азартным. Вот только за кого болеть, было неясно. Впрочем, в магическом Мире чудесам место должно найтись, иначе с какой стати ему зваться магическим.
Птичий кулак врезался в серебряный клин, взорвавшись мощным хаем. Секунды полторы ничего было не видно. Потом из сплошной тёмной массы выпали серебристые обломки. Среди них беспомощно кувыркалась человеческая фигурка в светлом обтягивающем комбинезоне. Но кувыркания быстро прекратились: человек, раскинув руки и ноги, "лёг на ветер" - падение резко замедлилось. Стая никакого внимания на человека не обратила. Тёмный клубок с воплями кружился вокруг невидимых планеров. Вскоре ещё один хрупкий самолётик осыпался серебристыми планками и обрывками. Только пилот оказался более подготовлен к падению: вытянувшись в струнку, как прыгун в воду, он стремительно приблизился к "лежащему на ветре", а потом, сцепившись руками, они продолжили путь вниз в лежачем положении.
Увлечённые картиной воздушного сражения, близняшки забыли про яркий дельтаплан. И напрасно. Скала, прижавшись к которой, стояли Медные, была тускло-серого цвета. Зелени никакой на карнизе не было, две фигуры в грязно-зелёном камуфляже не заметил бы только слепой.
Дельтаплан вынырнул откуда-то сверху. Пилот в обтягивающем тёмном костюме и медном шлеме с высоким гребнем и прозрачным щитком крикнул что-то неразборчивое, и махнул рукой вверх - требовал подняться. Заложил вираж и вновь начал приближаться. По идее, судя по суровому облику воздушного стража, им полагалось испугаться и рвануть вверх, согласно полученным указаниям.
Да и вообще - стоило ли с ходу ссориться с местными? Однако дороги наверх не наблюдалось, а летать они пока не выучились. Страж между тем решил, что шутки кончились. Вновь проорав что-то на местном наречии, он ловко развернул свой летательный аппарат чуть не в метре от скалы и швырнул в головы парней какой-то комок на верёвке. Ударившись о скалу, ком осыпался на головы тончайшей сетью. Разворачиваясь, дельтаплан потянул за собой стягивающий шнур - братья мгновенно оказались сорваны со скалы и упакованы в своего рода авоську. Хорошо хоть скала оказалась отвесной. Не то испробовали бы пленники своими боками все её выступы. Впрочем, не всё было потеряно: на троих аппарат рассчитан не был. Конечно, камнем он не упал: пилот знал, что делает, но высоту терял очень быстро. Добыча вращалась в авоське, пытаясь разрезать тонкую нить сети. Бог весть, из чего уж её сплели, но отличное лезвие брало волокно с огромным трудом. Хорошо, что они привыкли действовать, как один человек: Сашок, плотно зацепившись ногой за ногу брата, изо всех сил растягивал прореху, а Ваня аккуратными, плавными движениями резал и резал неподатливый скользкий шнурок. Нити походили на синтетику: тонкие волоконца не имели обрывов; скрученные в многометровый шнур, они были не спрядены, а склеены между собой. За один проход ножа разрезалось не более двух струнок из составляющего шнур десятка. Будь скала пониже, работа потеряла бы смысл. Но обрыв всё тянулся и тянулся, они падали и падали, а прореха росла и росла. Наконец, разрез достиг полуметра - можно было выбираться. Помогая друг другу, парни выбрались из авоськи и повисли на сети с внешней стороны. Прореха дала хорошую опору для ног, а ячейки по два сантиметра позволяли удобно схватиться рукой - к земле приближались с достаточным комфортом. С насущным закончили, можно было и осмотреться.
Пленивший их пилот возможностью побега пренебрёг: то ли был в сеточке своей уверен, то ли не считал пленников способными. Гораздо больше волновал его исход боя: заворачивая посадочные спирали, он почти неотрывно смотрел в сторону моря. Там уже три серебристых фигурки "лежали на ветре", сцепившись в треугольник. Причём опускались они куда медленнее груженого дельтаплана.
Птицы по-прежнему метались тёмным комом, но уже не над морем, а почти над скалой с водопадом. Серебристый треугольник дрейфовал туда же.
До кудрявых древесных крон оставалось метров десять, когда, в очередной раз глянув в сторону моря, близнецы автоматически изготовились к бою: серебристый треугольник превратился в клин (двое держались за широко разведённые ноги головного), и клин этот стремительно нёсся к водопаду. Их пилот, хрипло выкрикнув местное ругательство (а что ещё?), одним движением, не глядя, отцепил шнур с сетью и взмыл навстречу клину. Отцепляться от сетки было некогда, да и вершина не имела толстых сучьев. Верёвка от авоськи доставала почти до земли, но было интересно: что будет дальше, кто победит? Вопрос: радоваться чьей-то победе или бежать сломя голову - не стоял. Кто бы ни взял верх, пока что их дело - сторона. Птичий ор внезапно умолк. Сашок с Ваней удобно устроились на лиственной подушке и приготовились к развлечению.
Хрустальный звон нарастал, приобретал глубину и мощь. Кроме хрусталинок, там начали возникать органные аккорды, мелодия росла и приобрела объём. Серебряный клин нёсся на волне этой музыки, стремительный и неотвратимый. И так же неотвратимо и прямо сближался с ним дельтаплан.
Расчёт пилота был очевиден: он спустил с рамы огромное полотнище-сеть. Если бы удалось ему пройти в одном-двух метрах над клином, они попались бы в такую же авоську, как и Медные. Но, то ли подвёл его глазомер, то ли музыка звучала неспроста, - тот затейный вихрь, что безотказно нёс его пёструю бабочку, вдруг погас. Высота оказалась потеряна. Головная фигурка серебряного клина взмахнула рукой - клин пронёсся над дельтапланом. А сам аппарат вдруг сложился и камнем рухнул в поток. Яркая медная каска, точно списаная с греческих ваз, пустила зайчика и исчезла. Пёстрая драная тряпка зацепилась за камень.
Бой кончился. Невидимый орган издал торжествующий перелив и замолк. Хрустальная капель отзвенела и стихла. Ровный шум водопада, тихое море, тихое небо. Серебряный клин опустился где-то у подножия скалы, метрах в двухстах от зрителей. Представление окончилось.
Слезть с дерева оказалось просто, даже верёвка не понадобилась. Сеть они аккуратно смотали, верёвку тоже. Заканчивалась верёвка неким гибридом собачьего карабина и якорька: застёгивался он надёжно, а отстёгивался одним движением. Травы под деревьями не было, только подушки ярко-зелёного пружинящего мха. Кстати, и листва на деревьях была тоже похожа на шарики моха.
Переглянувшись, близнецы направились к скале: искать серебряных пилотов. Разговоры были не нужны, - они всегда одинаково думали, одинаково чувствовали. Хамское отношение к чужакам со стороны обладателя медного шлема им не понравилось. Возможно, они нарушили местный закон. Но тогда тем более их место рядом с такими же нарушителями. В конце концов пришельцы из Центрального Мира тут не диковинка, так что нечего сразу в авоську пихать.
Найти серебряных оказалось не трудно. Собственно, они и не прятались. Сидели, прижавшись спиной к нагретому камню, и устало переговаривались. Лица их были самые обыкновенные, фигуры - какие положено иметь молодым и тренированным. Серебристые комбинезоны затягивали тело, оставляя лишь лицо и кисти рук. Никакого оружия видно не было. Только у самого тоненького и хрупкого на вид имелась маленькая поясная сумочка. Он достал оттуда горсть то ли орехов, то ли белой фасоли и раздал товарищам. Продолжая неторопливо переговариваться, они кидали их в рот и с явным усилием жевали.
Сашок с Ваней немного постояли за деревом, а потом решительно вышли на прогалину. Двое серебряных мгновенно вскочили, заслоняя собой тонкого, и изготовились к драке. Медные сделали то же самое, но драться не пришлось. Один из бойцов вдруг содрал с головы капюшон и заорал:
- Змеевы! Мать вашу! Откуда! ...! - после чего последовала настолько сложная тирада, что только большой знаток и ценитель распутал бы, кто кому и кем пришёлся.
Серебряный боец оказался их армейским инструктором по "русскому бою", бесследно исчезнувшим осенью 1994-го, когда офицеров-инструкторов их части вдруг послали усмирять пацанов-фанатов. Бойня, помнится, была страшенной. Рабочие районы в том сибирском городе вообще слыли вотчиной молодёжных банд. Но чтобы вот так, стенка на стенку в пятьсот бойцов с каждой стороны, да не на кулачках, а с арматурой и велосипедными цепями, - такое тут случалось не каждый год. Милиция не рискнула сунуться даже с водомётами. В оцепление поставили солдат: причём не салаг - а офицеры "пошли в народ". Покалеченных увозили целыми фургонами, сколько из них выжило - не знает никто. Инструкторам тогда тоже бока намяли. А самый молодой и умелый лейтенант Громов, он же Юра-Гром, исчез совсем. И вот спустя три года он, всё ещё молодой и вполне целый, стоял перед ними и матерился в своё удовольствие.
В очередной раз остановившись, чтоб перевести дыхание, он, наконец, спохватился и начал объясняться со спутниками. Второй боец слушал спокойно. А тоненький - судя по всему, командир тройки начал заинтересованно оглядывать новоприбывших. На лице его отразилось сомнение, он обошёл Ваню кругом, потом Сашка - что-то его не устраивало: потом резко схватил его за правую руку и глянул на ладонь. Ваня молча протянул ему и свою. Тоненький как-то ошарашенно помотал головой. Потом начал Юре что-то втолковывать. Вид у Грома сделался понурый. Он поковырял ножкой мох и спросил:
- Вы давно тут, ребята? - тон у него был странно молящий.
- Минут пятнадцать-двадцать, - как всегда, хором ответствовали близнецы.
- Мы вылезли из во-он той пещерки перед самым боем, - Сашок показал на верх водопада.
--
А до этого провели почти трое суток в Водном Мире, - добавил Ваня.
Гром перевёл. Тоненький вцепился им в руки и начал что-то быстро-быстро говорить. Юра переводил:
- Свободные Острова получили сообщение, что около трёх суток назад на территории Империи обнаружены двое со знаками Стражей Миров и навыками бойцов. Ваша внешность не соответствует описанию, но знаки у вас есть. Свободные Острова отправили крыло, чтобы вытащить пришельцев, пока Империя не сделала их рабами. Если это не вы, нам придётся идти дальше. И вас взять с собой. Если же в сообщении речь шла о вас, придётся вам рассказать, как тут очутились, а не в зиндане.
Братья плохо представляли, что есть "зиндан". Но по смыслу выходило - тюряга. А серебряное крыло послано, чтобы вытащить оттуда кого-то из Змеят, - кому ещё быть бойцами со знаком. Совпадения, конечно, и в магическом Мире возможны. Только скорее уж это правило: Стражи Миров, как их тут обозвали, и должны появляться в нужное время в нужном месте. Осталось вычислить, кто именно из Змеят попался к имперцам. Ещё дома, готовясь к будущим подвигам, они расписали весь отряд по знакам стихий и созвездиям. И выучили наизусть. Осталось определиться, в какой Мир их занесло Волшебное Озеро. Юра-Гром сориентировал их сразу: стихия Воздуха, созвездие Близнецов. Видимо, все (или многие) Миры ориентировались на сведения из Центрального. Получалось - братья Белые. То есть Александр и Иван Сапожниковы, по матери - Змеевы. Среднего роста и сложения, прозвище Белые получили по матушке: как и она, оба были платиновые блондины. Папаня, впрочем, тоже не негр. Описание Белых тоненького устроило, их приняли в отряд.
Откуда-то сверху посыпались мелкие камушки. Километровая скальная стена не имела уступов - стало быть, сыпались с самого верха. Выход из пещеры был несколько в стороне. Медные хотели глянуть: кто же это балуется? Хорошо, если зверь, а то, может, коллега того, в шлеме?
Под ноги им шмякнулся камень покрупнее, обвязанный крест-накрест серебряными ленточками. Тоненький ухватил хвостики: их было два, один - раздвоенный и в порезах. Прижал руки к сердцу, затем вытряхнул из сумочки голубой комочек, похожий на половинку смятого теннисного мяча. Юра-Гром и второй тут же хлопнулись в мох, ухватившись руками за ближайший валун. Близняшки сделали то же: ситуация явно была из серии "делай, как я". Раз инструктор упал - падай и ты, хотя бы и носом в навоз. Навоза, конечно, не наблюдалось, но горизонтальное положение приняли вовремя: тугой смерч, срывая с места подушки мха и некрупные камни, точно копьё, ударил в подброшенный вверх голубой комочек. Секунда - и тоненькая серебряная фигурка повисла на волосяных стропах прозрачного "летающего крыла" - параплана. Вихрь сбросил с себя подхваченный мусор и, как на лифте, вознёс вверх человека. Оставшиеся стряхивали с себя мох с песком. Прокашлявшись и высказав природе своё "фе", Юра пояснил Медным ситуацию: два бойца крыла приземлились на скалу, один в порядке, другой ранен, и сильно. Маг-командир спрячет в пещере раненого, а целого спустит вниз, и они отправятся.
--
Раненого не найдут? - привычка говорить хором сработала и на этот раз.
Спутник Юры заметно удивился.
Гром помялся:
- Не должны бы. Пещерка всем известная, на самом виду - может, и не догадаются. Юг магией следить не станет. Поставит на карниз - и всё. Комбинезончик на одного из вас примерим - имперцы и не догадаются. Может быть...
Он выдал Сашку с Ваней по белой фасолине и зажевал такую же сам. От слюны эта штука быстро разбухла, но мягче не становилась - кусок автомобильной резины был бы куда податливей. Вкус, впрочем, был неплох: эдакая мятная жвачка с душистым перчиком. Челюсти вскоре заныли, но плюнуться Медные не рискнули: на боевом задании ничего просто так не делается. Раз командир дал - надо жевать. Сам-то не плюётся! Терпение их вознаградилось: мятная автопокрышка, наконец, поддалась и проглотилась, наполнив собой желудок, - тоник для спецназа.
Параплан с магом всё никак не появлялся, Юра со спутником всё чаще поглядывали вверх. Облавы пока тоже не было, но почём знать, какие тут бывают облавы. Чтобы отвлечься, Сашок пихнул в бок Грома:
- Ты бы представил нас, командир. А то кончать станут - не знаешь, как и на помощь позвать.
Вид у Юры-командира был озабоченный, но кончаться он не собирался и Медным не посоветовал, а спутника представил:
- Парня зовут Джон. Он местный, имечко от отцова побратима досталось. Мага - старшего в отряде - зовут Югор, или Юг. Раненую (это девушка) зовут Нимо, тоже местная. А к нам Юг доставит Кету-о, он из Срединного Мира, индеец майя, бывший студент из Панамы. Отличный парень и жуть сколько всего знает.
Юра-Гром был оптимист и отличными парнями у него были почти все, кроме полных недоумков и явной сволочи. Хотя был в его оптимизме и плюс: рядом с ним хотелось быть тем, за кого он тебя принимал. Во всяком случае, у Медных в роте все очень старались.
Прошло минут двадцать. Параплан Юга не возвращался. Джон, устав глядеть вверх, прислонился к камню и заснул. Счастливое свойство для бойца - кто знает, когда ещё выспишься. Гром, посмотрев на него, скомандовал Змеятам: "Спать". Сам остался дежурным.
Местный тоник сну не препятствовал, больше того, одной команды хватило, чтобы тут же отключиться. Последней мыслью засыпающего Сашка было: "Как легко оказалось им что-то внушить..." - додумать до конца он не успел.
Проснулись вечером. С неба смотрели колючие звёзды, Луна пряталась непонятно где: свет от неё был, а самой Луны видно не было. Юра-Гром спал, Джон - дежурил. Юг не вернулся. Однако, подняв глаза на каменную стену, Змеята увидели серебристую фигурку, медленно ползущую вниз. "Как муха", - подумали они, как всегда, синхронно. Сашок тронул за руку Джона, Ваня - Грома. Кивком показали на скалолаза - Юра тихо, но ошалело заматерился; Джон радостно бухнул его кулачищем. Спускаться человеку было ещё метров триста, и вряд ли это был маг, скорее - индеец. С магом или что-то стряслось, или он не смог управиться с раненой - в любом случае скоро узнают.
Гром с Джоном тихо посовещались. Затем Юра ухватил капюшон Джонова костюмчика и начал выворачивать его через горловину наизнанку. Медным не очень было понятно, в чём дело, но парень зубами скрипел так, словно с него рвали живую кожу. Ободрав напарника примерно до середины груди, Гром зубами скусил изнутри кусок костюма в районе подмышки - Джон судорожно сглотнул. Снятая часть комбинезона легко, как отрезанная, отделилась. Капюшон упал отдельно; от него к пелерине (снятая часть выглядела, как капюшон с пелериной) тянулась тонкая нить. Её тоже скусили. Боец в комбинезончике с огромным декольте выглядел комично. Напарник напялил ему капюшон, а обрывок нити прилепил на место укуса под мышкой. Нитью от пелерины обвязал небольшой камушек и начал пелеринку распускать - как вязаный носок. Помотал немного, затем вспомнил святое правило: "Никогда не делай сам то, что может сделать младший по званию" и сунул клубок Ване. Тот старательно замотал: нить была похожа на ту, из которой плели "авоську", и как это он её скусил? Не иначе - спецснаряжение.
Скалолаз замер. То ли некуда было приткнуть ногу, то ли отдыхал. Пелерина медленно уменьшалась, клубок рос. И уменьшалось количество неприкрытого тела на Джоне. Непонятно как, но комбинезончик "довязывался", а его носитель больше не пыхтел от боли. Работая попеременно, Медные домотали клубок. Гром вновь зубами отгрыз от него два куска нитки, взял пару плоских камней побольше и один - маленький и угловатый. К маленькому привязал конец клубка, нить пропустил между большими и крепко их связал между собой кусочками шнурка. Получился спасательный трос-нить с тормозной колодкой. Камни Юра бросил в откинутый на спину капюшон, а клубок отдал Джону. Постоял, разминая пальцы... И полез по вертикальной стене. Змеята замерли в восхищении: этого таланта за своим ротным они не знали.
Звёздный свод повернулся на приличный кусок своего кругового пути, когда серебряные фигурки, наконец, встретились. Какое-то время ушло на поиски кронштейна для нити. Затем Джон напрягся и встал с клубком в распор. Медленно, чтобы не порезаться натянутой нитью, стравил её. (На палку надо было мотать, на палку!) Тормозя ногами, как только можно, две обнявшиеся фигуры "побежали" по скале вниз.
Индеец майя был невысок: чуть выше плеча Джону и до уха Юре, но пальца на три выше близнецов. Джон скормил ему две оставшиеся у него фасолины. Пока прибывший жевал, его ввели в курс дела: кто такие Медные и как тут очутились. Проглотив, наконец, жвачку, Кету-о рассказал, что случилось.
В кратком переводе Юры история выглядела так:
Птичья стая разбила два оставшихся планера почти сразу, как только они пересекли гребень скалы. Там поставлена пассивная защита - ветер тут же кончился, а стая толком спланировать не дала. Высота оказалась небольшой, Кету-о упал удачно, а Нимо угодила в чью-то норку и сломала ногу. Это не так уж страшно - экзоскелет (костюм) такие повреждения компенсирует, но она умудрилась упасть лицом вниз, на острые камни. Пробила висок, сорвала кожу с половины лица и лишилась половины зубов. Потеряла много крови. Напарник сделал ей пластырь из своего рукава (Медные только теперь углядели: на левой руке комбинезон кончался чуть ниже локтя, и к манжете на запястье тянулась тонкая нить, как у Джона), замаскировал в подходящей ямке и пополз за помощью. И снова не повезло: ленточку-сигнал о защите на гребне с камня неведомо как сорвало. В результате Юг тоже потерял ветер и свалился прямо в заросли кровососки. Параплан свернулся вокруг него в защитный кокон, но дыхательные отверстия ведь не закрыть! Пришлось применять стандартный способ. (Юру передёрнуло.) В общем, Нимо умерла, Югор пролежит в отключке дня четыре, а им нужно уходить. Сигнал пассивной защиты идёт медленно, но когда дойдёт - мало не покажется.
Главное, что поняли близняшки: вызволение Белых срывается. Без мага местные никуда не пойдут, а без проводника в чужой стране делать нечего. Сашок поинтересовался: что за "стандартный способ" и почему применяется? Гром скривился и, забыв даже про любимый мат, пояснил:
- Кровососка - это такой куст. Плотоядный, с ветками-лианами. Посмотришь - просто зелёная полянка - круглая такая, метров десять в поперечнике. Но подойди ближе, чем на метр-полтора, и из полянки тихо выползет такой шершавенький шнурочек с шипом-когтем на конце. Вколется - даже не почувствуешь, просто очень спать захочется. Тут же и приляжешь - веточки зелёные тебя обовьют и высосут. Досуха. Такая мумия получается - даже насекомому нечем поживиться. Имперцы этими мумиями обожают особняки знати украшать. "Натуральная скульптура" называется. А стандартный способ освобождения из такого кустика один: кинуть с противоположной от попавшегося человека стороны раненое животное. Разума в кровососке три капли, она сразу к более легкой добыче кидается, и человека ненадолго выпускает. В комбинезоне в такой момент на ней прямо танцевать можно. Вот Кету-о Юга и вытащил. Но усыпить его куст всё-таки успел.
Про раненое животное Медные спрашивать не стали. Рядовые в бою - расходный материал.
- Так что же, вы и командира тут бросите? - Ваня Медный не мог поверить, что всё так скверно.
- Юга попробуем вытащить. По крайней мере сутки у нас ещё есть. Воздушные стражи дежурят по трое суток, прошли неполные одни, - Гром снова был полон оптимизма, - и вряд ли его хватятся до смены. Сигнал с пассивной защиты дойдёт раньше, но ненамного. Нам должно уж очень не повезти, чтобы облава началась раньше следующего рассвета. День на отдых и разведку, ночь - на спуск Югора. И сразу уходим.
- А как же наши парни? У вас же задание, - Ваня искал хоть какую-то зацепку, чтобы остаться.
- С заданием, видимо, полный провал. Ничего хорошего ваших Белых не ждёт. Знак Стража Миров - это такой подарок Империи, какого она целые века не имела. Накачают наркотой и будут вертеть, как хотят. Торговцам своим путь в соседние Миры откроют, Острова источников к существованию лишат. Всех свободных на плантации загонят. В общем, хоть сразу иди и топись, - Юра понурился, что-то сказал Джону и Кету-о.
У тех в глазах загорелись злые искры, Джон замолотил воздух пудовыми кулачищами, что-то доказывая. Индеец покивал. Гром воодушевился:
- Ребята считают, что вы правы: задание есть задание. Если не выполним - незачем и возвращаться. Знаки и у вас есть, Югор очнётся - разберёмся. В пещерке вашей пересидим. Надо только уход сымитировать, чтобы не искали.
Вокруг уже прилично рассвело, и трое серебряных бойцов разбежались по округе. Медных оставили рыбачить для пропитания: в чашу водопада время от времени валилась со скалы рыбка - другая. Если успеть, можно прямо руками ухватить, пока в себя не пришла.
Проинструктировав подобным образом Змеят, Юра исчез. Сашок с Ваней довольно ухмыльнулись: у Вани под курткой была намотана "авоська". Они растянули её - получилась частая прочная сеть с одной прорехой. Клубок от комбинезона резать не рискнули, отмахали кусок майки у Сашка и заплели дыру в лучшем виде. Сеть натянули под водопадом, с дерева срезали ветку на острогу, в тенёчке под камушком выстлали мхом ямку для добычи. К полудню рыбы в ямке хватило бы на полвзвода. Они бы и костёрчик развели, да не знали, можно ли. Но хворосту заготовили.
Серебряные вернулись в полдень. Все страшно довольные и нагруженные непонятно чем. Юра, например, приволок каску стража, полную трухлявых грибов. Джон горбился под исполинским узлом из пёстрой обшивки "бабочки", а Кету-о имел скромную вязанку каких-то луковиц и корешков.
Рыбе голодные разведчики порадовались. Костёрчик из сухого хвороста, как выяснилось, не дымил. Печёная рыбка даже без соли на ура пошла. Но больше всего радовались они "авоське", и поражались ножу, которым её порезали - в Мире Близнецов таких не делали.
Ножики у Медных и вправду были непростые. Папаня, как напьётся, год грозился сынов проклянуть: целого бычка за два ножика отдали. Но старик Большой Змей одобрил. Самурайская голубая сталь пошла на эти самопальные кинжалы. Проезжий цыган полагал, что знает им цену. После его отъезда Большой Змей долго смеялся: бычка взял и думал, что крупно ребят надул. Да такие клинки по весу золота продают: сколько стали - столько и золота. Даже в наш просвещённый век.
Джон, поглядев, как ребята запросто режут камни, загорелся выменять. Гром даже переводить не стал: магия - магией, а хороший нож для десанта - полжизни, не меньше.
Ближе к вечеру серебряные зашевелились. Из притащенного Джоном узла извлекались странные вещи: огромные лосиные рога, полупрозрачные и лёгкие, как пенопласт; изогнутые древесные корни густо-свекольного цвета; пара полосатых астраханских арбузов, абсолютно похожих на среднемирские; огромная мочалка сухих водорослей, густо воняющая тухлятиной и йодом; поразительной красоты раковина размером с баскетбольный мяч, тонкостенная и гладкая, как произведение художника-стеклодува. И ещё куча чего-то непонятного.
Юра-Гром умело сложил из камушков крохотный очажок (а к обеду не стал, так рыбу жарили, в песочке!), набил его мелким хворостом со свекольными корешками и сверху пристроил ракушку. В "арбузах" осторожно проделали дырочки - потёк густой млечный сок, быстро темнеющий на воздухе. Медных приставили этот сок собирать - раковина наполнялась не очень быстро. Расстелив тряпку, Кету-о, улыбаясь одними глазами, мелко настругал Сашковым ножом рога. Джон завистливо вздыхал, но с предложениями больше не лез, а молча растеребливал вонючую мочалку. Гром камушками растирал в шлеме поганки.
Раковина почти на две трети заполнилась бурой массой, когда индеец, измельчив последний кусочек, забрал у парней полегчавшие "арбузы". Костерок в очажке загорался трудно. Но, когда разгорелся, - Сашок с Ваней ахнули: принесённые Джоном корни давали такой жар, что камни светились. Обмотав кисти рук кусками тряпок и натянув капюшон так, что осталась лишь щёлка для глаз, Джон начал ссыпать в раковину роговые крошки. Они проваливались в медленно пыхтящую латексную массу и - куда-то девались. Объём не увеличивался! А рога были очень даже большие. Небо начало медленно темнеть, когда, ссыпав последние крошки рога, в варево кинули растёртые грибы. После чего Джон немедленно помчался купаться. Он плюхнулся, как был, в чашу водопада - и над ручьём встало облако пара, а костюм зашипел, точно сбрызнутый водой перекалённый утюг. Джон стонал и ругался, и, дёргаясь всем телом, зубами стягивал с рук обгорелые тряпки. Кисти были в волдырях, волдыри лопались и кровили.
Подавив в себе естественный порыв к помощи, Медные наблюдали. Гром спокойно отмыл с песочком каску и отполоскал принесённые Кету-о луковицы; затем оба уселись и начали усердно их жевать, сплёвывая густую жёлтую слюну в каску. Занятие оказалось занудным, и Юра снова вспомнил о Медных. Сердито зыркнув, он кинул каждому по луковице и жестом велел присоединяться. Луковицы были не горькие и не противные - никакие. Чуть-чуть вязало во рту, да слюна полилась таким потоком, что сплёвывать просто пришлось. Как и днём раньше, челюсти разболелись очень скоро. Переглянувшись, Змеята решили привыкать: что поделаешь если в этом Мире так принято. Наконец во рту остались только измочаленные волокна, и поток слюны стих. Жёлтой пузырчатой массы набралось с пол-литра. Джон с перекошенной физиономией выбрался на берег и сунул пожжённые руки в каску с лекарством. Полопавшиеся губы его растянулись в блаженной улыбке. Юра стянул с него капюшон и намазал покрасневшее лицо. Бровей и ресниц у Джона больше не было.
Камни очажка уже не светились. Индеец пихнул Грома, и Юра выдал Медным боевую задачу: прикатить штук шесть камней кило на сто каждый, и покорявее - чтобы обвязка не соскакивала. Темнело быстро, надо было поспешать. Змеята здорово употели, пока исполнили приказ.
Камни расположили кружком вокруг очага, водорослевую мочалку натянули сверху. Она оказалась неожиданно большой, похожей на рыбацкую сеть, плетёную криворуким неумехой. Кусочками серебряной нити сеть привязали к камням. Три камня - вмёртвую, и три - так, чтобы отвязать одной рукой.
Свет по-прежнему невидимой Луны озарил окрестности, когда приготовления были окончены и команда уселась ужинать. Остатки - хребтинки, головы и прочее - Кету-о засунул под мох. Но так, чтобы опытный глаз сразу нашёл. Вязаночку корешков и пяток луковиц индеец бесцеремонно рассовал в карманы Змеятам. Скаткой из дельтаплана опоясал Джона. Отмытую от лекарства каску нахлобучил Грому. Кучку мелкого мусора принесенного Джоном ссыпал в свой откинутый капюшон; серебряный клубок - в Юрин. Затем каждый из бойцов был примотан к камню: серебряные - к тем, что отвязывались, Медные - к тем, что нет. И команда дружно повалилась спать. Ночь была прохладной, но песок вокруг очажка хорошо нагрелся, да и сам очаг ещё не остыл. Сеть над ракушкой с варевом была подперта палками, чтоб не прогорела.
Первые отблески осветлили небо, когда слабый толчок разбудил отряд. Над очажком раздувался бурый пузырь, удерживаемый мочалкой-сеткой. Пузырь распухал быстро, со всхлипами и урчанием. Сеть растягивалась, но держала. Через час с небольшим над ручьём повис огромный воздушный шар. Рассвело достаточно, и хорошо было видно, что внутри шар ячеистый - как мыльная пена, и такой же радужный. Намертво привязанные камни Кету-о предусмотрительно соединил нитью, - так что пенный шар болтался, заключённый в сетчатый мешок. Погода стояла тихая до изумления. Выждав ещё немного, серебряные убедились: шар достиг максимального размера. В руках Грома оказались две палки с грязно-серыми нашлёпками в кулак, он дёрнул нить на своём камне - шар рванул вверх. Но не настолько, чтобы взлететь. Скорее, уравновесил груз. Камни зависли в полуметре от земли, а люди - на земле, но идти можно было, как марионеткам на верёвочках, чуть касаясь почвы.
Пользуясь палками, как костылями, Юра повёл отряд к скальной стене. Шар упёрся в стену. Змеятам стало страшно: вдруг эта дура лопнет в неподходящий момент? Не шарик воздушный, весь не сдуется, а всё же? Но выглядеть трусами перед серебряными не хотелось. Меж тем Гром ткнул в скалу одной из нашлёпок - палка прилипла. Джон, зашипев от боли, рукой в жёлтой перчатке дёрнул свой камень за привязь - шар взлетел. Вес камней оказался неплохо рассчитан, взлетали они медленно. Нашлёпки на палках Грома оказались липучками - они удерживали шар у стены. Переставляя поочерёдно их вверх, Юра ловко правил шар к пещере. Там немного задержались - Гром привязал нить от клубка к выступу карниза, и они полетели дальше.
Над плато было труднее. Шар всё рвался подняться ещё, но нужно было тормозить, а подходящего балласта видно не было. Помогала привязанная в пещере нить, но сколько она выдержит? Наконец обнаружили здоровенный валун и причалили к нему. Джон болтался, как сосиска, - руки только-только начали подживать, лицо закрывала жёлтая маска, так что Гром со Змеятами держались за валун, а Кету-о, отцепившись, помчался за Югом. Начал задувать ветерок, шар каждую минуту мог рвануться - балласт был недостаточен. По счастью, индеец вернулся скоро, причём приволок не только голубой кокон с магом, но и погибшую девушку. Передал принесённых Медным и вцепился в край сети. Добавленного груза хватило только-только, чтобы шар в слабом ветре стал управляемым. Палки с липучками Юра прицепил к ближайшему балласт-камню, а сам, взяв в руки клубок, повёл шар по нити. С мучениями, но без приключений отряд спустился к пещере. После яркого дня там казалось темновато, да и тесно. Никакого тоннеля вглубь и в помине не было, выход в Водный Мир исчез.
С погибшей девушки смотали костюм; тело, похожее на очень качественный пластиковый манекен, привязали к шару, отцепили ещё один балласт и пустили шар по ветру. Как пояснил Юра, его наверняка засекут смежные стражи и решат что отряд ушёл...
- А если не засекут? - Сашок проводил взглядом медленно удаляющийся шар с его печальным грузом.
- Или догонят и поймут, что обманка? - Ваня тоже очень сомневался. - Как-то просто уж очень.
- Ну-у ... если сильного мага пошлют - наверняка что-то поймёт. Только ведь Острова с Империей уже давно воюют. Точнее, не воюют, а так, - соперничают. То одна, то другая сторона десант шлёт: обстановку разведать, то, сё... Торговлишка контрабандная там... Мы для стражей подарочек припрятали - якобы потеряли... Если сильного мага затребовать, он про тот подарочек враз прознает... Сдать в казну придётся. А доложат: отбились, отогнали десант - ну и ладно. Начальству спокойней, себе - сытней. Опять же, семье геройски погибшего компенсация положена... Не Бог весть что, а совесть успокаивает.
- Ладно, убедил. Догонять не станут. Но сам ведь говорил: редчайшие пленники попались. Значит, всё начальство на ушах стоит. Или нет? - Сашок хотел определённости.
Гром поскрёб в затылке, посоветовался с серебряными. Джон загорячился, замахал жёлтыми ладонями. Индеец коротко буркнул резкое слово, и напарник сник. Юра перевёл:
- Джон считает, что руководство всё учло. Проснётся Югор - расскажет. А Кету-о полагает, что нас подставили. Выпутаемся - хорошо, нет - наши проблемы.
- А ты? - Ваня не любил увёрток. - Ты сам как думаешь?
- Правило номер раз: надейся на лучшее, а готовься к худшему. Если Кету-о прав, облава будет нешуточной. Пока Югор проснётся да скажет, что с вашими Знаками делать, сто раз загребут. Но что можно сделать, не знаю. Если бы Юг проснулся...
Последняя фраза была, как толчок с горы. Высокой, снежной. Стоишь наверху, переминаешься - страх берёт, и вдруг порыв ветра, ты оттолкнулся - и санки несутся по косогору, вниз, вниз, к далёкой заснеженной реке... Страха нет, голова ясная, как морозный день...
Змеята дружно поднялись. Протянули ладони с "оком" к кокону. Сразу стало видно: Юг пока жив. Но только пока. Кокон его спас, кокон его и губит. Если не вмешаться сию минуту, он не проснётся никогда. Голубые клинки синхронно блеснули в пещерных сумерках. Гром с индейцем дружно навалились на ревущего Джона - и успокоили-таки, врезав в пах. Когда болезный очухался, оболочка была уже содрана. Югор лежал на её остатках, свернувшись калачиком, и практически не дышал. Кома.
Сашок с Ваней, положив друг другу руки на плечи и упёршись лбами, напряжённо думали. То, что они собирались сделать, было за пределами их нынешних знаний и умений. Но они ещё совсем мальцами заметили: если встать вот так и думать, думать, чтобы мозги трещали, - решение обязательно приходит. В конце концов, Алекс-Чингагчук в Срединном Мире никаких чудес не сотворял, а в Водном - раз, и бабулю расколдовал! Должно быть, переход через Завесу Миров раскрывает нечто, до поры зарытое в человеке. Словом, Медные стояли над скорченным магом и пытались понять, что же делать. И - не то изнемогши от усилий, не то подчиняясь медленно всплывающей из тумана догадке, - опустились на колени. Югор вновь оказался в коконе, но теперь - из живых тел.
Они поймали тоненькую ниточку его дыхания - она была похожа на нить и на золотой лучик одновременно - и, осторожно перебирая её руками, пошли в голубой туман. Собственно, даже не туман. Голубовато-золотистый, полупрозрачный, как драгоценный опал, он пропускал сквозь себя, но скрывал всё вокруг, кроме путеводной ниточки.
Змеята брели, не видя и не слыша ничего вокруг. Рук-ног, как и друг друга, тоже видно не было. Просто они знали: нить перебирают руками, вязкий кисель пути преодолевают ногами и идут рядом, плечо к плечу. И чем дальше, тем трудней и медленней движение. А гель-туман - золотистей и гуще. И - прозрачней. Несколько раз где-то сбоку и спереди медленно проплыли золотые фигуры, похожие на подрастающих головастиков, но Медным было не до них. Все силы уходили на продвижение по тонкой нити. Им казалось, они никогда не дойдут. Куда, зачем - всё забылось. Дойти, дойти. Добрести. Доцарапаться. Потому что иначе уже не получается. Вот, вот. Вот он - конец. Нить закончилась крохотным золотым орешком. Орешек был живой, он дергался и вырывался, пытаясь уйти в золотую прозрачную даль. Оборвать хвостик-ниточку и уйти, убежать. Но они не позволили ему. Наматывая золотую нить-лучик на пойманный орешек, Медные побрели-потащились в обратный путь. Сияющий клубок в руках рос. Окрестности мутнели, но идти становилось легче. Вот только сил уже практически не было. Клубок выпал из невидимых рук. Но не пытался сбежать, а повёл их сам. Они ползли за ним, поддерживая и подбадривая друг друга, бодая своего проводника, если тот вдруг останавливался, и снова ползли. А потом рухнули на него - и провалились.
Открывать глаза было больно. Расцепляться сознанием - ещё больнее. Сашок с Ваней лежали у входа в пещеру, под ними хрипло дышал маг Югор. Они справились.
Цена за "справились" оказалась высокой. Оба не могли даже шелохнуться. Хотели попросить воды - губы не подчинялись. Спасибо, Гром сам догадался, оттащил к дальней стене, подложил под голову скатку с Джона, влил в горло по паре глотков из Ваниной фляжки. Больше не дал: фляжек только две, у Змеят. Воды дотемна не добыть. Чуть больше литра на шесть мужиков. Хреновато... Югор пока не просыпался. Но это был уже просто сон. Он тонко храпел и вскрикивал.
Юра привычно поскрёб затылок. Шесть человек. А в строю только двое. С такими руками Джон ещё сутки не боец, Медные что могли, то сделали, пока не выспятся - никакого с них толку. Юг... ну, ладно. Бог не выдаст - свинья не съест. Кинули с Кету-о на пальцах, кому первому дежурить, - получилось не ему. Спать.
На поляне далеко внизу копошились крошечные человечки в сияющих точках-касках. Суетились и гавкали микроскопические собачки. То есть Юра хорошо представлял, что вот эти маковые зёрнышки с медной точкой - люди, а вот те, серые и чёрные, пограничные псы-убийцы, метр в холке, клыки сантиметров по пять. По стандартам Срединного Мира - помесь английского дога и фила-бразилеро. Парусный тримаран, как детская игрушка, приткнулся к берегу. Значит, сигнал пассивной защиты дошёл, прибыл поисково-карательный отряд. Наверху тоже наверняка ищут. Будить сонную команду смысла не было: пещерка крохотная, тупиковая. Выход на стену - как на ладони. Чем меньше шевелений, тем лучше. Сверху вниз скользнули два стражника на двухместном дельтаплане. В центре рамы приторочены тюки. Юра почувствовал, как противно лязгнули его зубы и встала дыбом гипотетическая шерсть: в таких тюках изымалась у контрабандистов синяя трава. В который раз подтвердилась печальная истина: нет такой чистой идеи, которую невозможно заляпать. Ах, как хотелось ему верить, что вот он, Город Солнца, Свободные Острова. Отдельные граждане которых, конечно, могут быть подонками. Но их прикрыли контрабандой не трисского шёлка и не поющих камней. Прикрытием отряда стала трава. Трава, поставленная вне закона в десяти из двенадцати Миров. Трава, которая никогда в Мире Близнецов прежде не росла. На которой держится захватившая почти весь Материк Империя.
Гром осторожно выглянул: маковые зёрнышки отряда пересыпались с берега на палубу. Сдавший груз дельтаплан, получив ветер, отправлялся по своим делам. Они проскочили. Подстава сработала. Ну что ж. Цель оправдывает средства. Хотя бы на этот раз.
Югор проснулся вечером. Обессилевшие Змеята всё ещё спали, Джон - тоже. Отоспавшийся Кету-о меланхолически жевал фасолину-шам: Юрин рассказ про тюки с травой их сильно озадачил - стало быть, Юг не знал.
Осмотрели запасы. На пару дней шама и полторы фляжки с водой. Вверх нельзя, вниз нельзя. А что можно?
--
Можно попробовать с пленниками связаться, - Югор, кажется, не шутил.
Боевой магии Гром уже насмотрелся. А иных её приложений порой просто не понимал. Хотя... Если считать, что весь отряд "Змееборец", о котором толковали близняшки, работает на одной волне... И самих Медных настроить на приём... Что-то тут есть. По своим семнадцати годам Югор, конечно, сопляк. Но в Высшую Школу Магии в двенадцать лет поступил и уже год, как с отличием кончил, - наверное, знает, что делать.
Будить Сашка с Ваней маг не стал. Просто аккуратно соединил их руки и вклинился в кольцо сам. Что уж он там делал - не его, Юры-Грома, дело. Но выполз глотнуть вечернего воздуха весёлый и вкусно, как конфеткой, зачмокал шамом.
- Их не в столице держат. И травой пользовать ни за что не станут. Обучение нулевое - и без травы за пару лет отдрессируют. Торопиться-то Мимору некуда. Ему не рабы, а соратники нужны. На траве, сам знаешь, долго маги не тянут. Что он с безмозглым дерьмом через год делать станет? Интеллект у ребяток так себе. Если не будет торопиться - что угодно из них воспитает. А мы - поторопимся.
Югор говорил так, что Грому подумалось: "Вот тебе и пацан!" Впрочем, маги рано взрослеют.. однако, выслушав о местонахождении искомых Белых, чуть не присвистнул: это ж сколько по имперской территории пилить! Документы, деньги... легенда, наконец! Даже если всё на крыло заготовлено - на Змеят-то где взять?
Юг усмехнулся:
- Я на дипломной практике через всю Империю отряд в двенадцать человек провёл и ни одного не потерял. Прорвёмся.
Пришлось поверить. Маг занялся своими делами - сортировать с индейцем травки-камушки-корешки. Юра размечтался.
-------
Он не помнил, как попал в этот Мир. Его нашли, избитого и окровавленного, на морском берегу. Выхаживали, учили языку. Соображал он плохо - сотрясение мозга, локальная амнезия. И прочие радости чудом выжившего. Наставник Тэог не торопил событий. Маг он слабенький, но учитель - от Бога, мудрый и терпеливый. Впрочем, жизнь на Внутренних Островах спокойна и размеренна. Дважды в год на пару недель тайфуны вносят в неё некое, порой трагическое, разнообразие, а потом всё снова погружается в созерцательную дремоту. Прошло около года, прежде чем память кусками начала возвращаться в его разбитую голову, а боевые навыки - в молодое, и в общем-то, непокалеченное тело. Всё до конца он так и не вспомнил - полную память ему вернули уже в другом месте. Но наставник сделал главное: он не утратил веры в себя.
Когда большая часть прошлого нашла своё место в опустевших мозгах, а тело потребовало привычной нагрузки, Гром явился к наставнику с просьбой: он не может всю оставшуюся жизнь добывать жемчуг и охотиться на акул. Он должен увидеть этот Мир и найти в нём своё место. Прошло уже два года, но и по сей день Юра поражался, каким удивительным светом вспыхнуло лицо Тэога. Оказалось, наставник вовсе не стар, ему лишь чуть за сорок. Благородная седина и морщины - это просто маска, имидж наставника взрослых и детей. Стала понятна и юная жена, и "магическая сила", о которой трепались ныряльщики и рыбаки. Наверное, он прибыл на остров совсем юным и ему нужно было выглядеть умудрённым не только книжным знанием.
Они проболтали целую ночь. А утром наставник Тэог объявил, что излечившийся пришелец из Срединного Мира должен отправиться к Магам Свободных Островов и вечером устраивает прощальный пир.
К прощальному пиру готовились обстоятельно: ловцы жемчуга, отложив свой прибыльный промысел, отправились на дальний атолл за редкими моллюсками. Ребятишки огромными связками волокли молодые кокосы, бананы и съедобный папоротник. Сад наставника с экзотическими по местным понятиям фруктами опустошили полностью. Сам Юра, наставник Тэог и три опытных рыбака, на специальном тримаране вышли в Океан за печенью гигантских мант.
Юре было жаль убивать этих удивительных рыб: за прошедший год он не раз видел их полёты в ночном небе при полной луне. Но местная традиция утверждала: дальний путь окончится несчастьем, если не съесть на дорогу печень манты, королевы моря и неба.
Днём манты отдыхают в глубинах внешнего Океана - выманить их к солнцу должен был маг. Остальное зависело от опыта и ловкости Юры и рыбаков. Ориентируясь по одному ему ясным приметам, старший в команде парусника вывел тримаран на место и спустил парус. Маг сосредоточился, нащупывая в бездонной синеве спящих рыб. Рыбаки благоговейно молчали. Великое искусство мага было не только в том, чтобы заставить Рыбу всплыть. Необходимо, чтобы она не успела проснуться, иначе пятерке отважных не светило вернуться. Гром, как и остальные, сидел на корточках в расслабленной позе, поглаживая деревянную турель гарпунного арбалета на среднем поплавке. Размер всплывающей тёмной массы никак не насторожил его. Но младший из рыбаков нервно икнул, а старший вцепился в амулет на защитном ножном браслете. Юра припомнил рассказы у вечернего костра, где старики рассказывали были и небылицы подросткам: чем больше "дорожная" манта, добытая уходящим, тем более долгим и славным будет его путь.
В общем-то, Юра не верил, что здешние манты так уж больше тех, что водятся в Срединном Мире. В Доме Собраний острова, над местом для особо уважаемых людей, была растянута шкура примерно шестиметровой манты, добытой лет ...дцать тому назад. Это была... ну, скажем так, реликвия острова. Более мелкие шкуры забирали купцы, чьи суда регулярно обходили небольшие острова тропического Океана.
Масса медленно поднималась, и Гром понял: если удача не отвернётся от них - остров обзаведётся новой реликвией. О том, каких денег может стоить эта шкура на Свободных Островах, он как-то не подумал. Спокойно проверил пряжки на поножах, стальную, закреплённую ремнями из акульих кишок пластину с ножнами на груди, и сунул в рот пенистую смолу спаси-дерева. Вложил гарпун в настроенный арбалет - напарники напряженно молчали. По лицу старшего крупными каплями стекал пот. Его помощник свирепо скалился, пытаясь скрыть предательский стук зубов. Младший, уже справившийся с первым страхом, сунул ему в рот ком смолы.
Удача глянула на них мутным стеклянным глазом спящей Рыбы. Она всплыла к ним мордой, а не гигантским шипастым хвостом. Прикрытые прозрачными веками невнятного цвета глаза размером с детскую голову. Жаберные щели, в которые запросто уляжется среднего роста человек. Пара костистых гребней, идущих параллельно позвоночнику, черны, как бесценный бархат Трисса. Бляшки на тёмно-серой шкуре отливали чёрным перламутром. Где-то вдали вызывающе торчал вверх похожий на слоновий бивень белый хвостовой шип.
Юра плавно повернул отлично смазанную салом турель. Навёл гарпун. И так же плавно, на выдохе, отпустил крюк. Заёршенный гарпун вошёл в череп Рыбы на всю длину. Прочнейшая верёвка из морской травы связала судёнышко с морским гигантом. Теперь Юра понял, почему на эту охоту взяли бескилевой тримаран, а не тяжёлую парусную шлюпку. Поплавки из гигантского бамбука въехали на спину таранящей противника Рыбы без всякого видимого вреда - шлюпку бы такой удар разнёс вдребезги. Заранее привязанные недлинными ремнями к скобам в палубе рыбаки с Юрой держались кто за что мог. Наставник Тэог, истощив свои силы, безвольно мотал конечностями, накрепко примотанный к мачте. "Только бы не нырнула, только бы не нырнула..." - твердил про себя, точно заклинание, Гром.
Тримаран мчался на Рыбе кормой вперёд. Перед его лицом, метрах в двадцати, в пенном следе мелькал исполинский клык. "Матерь Божия, да сколько ж в ней метров?" - ужаснулся Юра.
Гонка кончилась так же резко, как и началась. Манта ещё какое-то время по инерции проскользила по зеркальной поверхности тихой воды и застыла неподвижно, ничуть не притопленная немалым весом тримарана. Рыбаки облегченно зашевелились, отодрали с лиц пенные маски спаси-дерева и растирали потянутые мышцы. Маг, наглотавшийся-таки солёной воды, слабо шевелился. Его отпоили пальмовой бражкой.
Юра прошёлся к корме. Выстрел оказался безупречен: гарпун вошёл Рыбе точно в глаз. Чуть в сторону - и костяные щитки отразили бы и не такой снаряд. Размах плавников убитой манты был метров пятнадцать, и ещё столько же - здоровенный хвост. Оставалось неясным, как такую тушу доставить на остров. Время к полудню, а после заката начнётся пир.
Спуститься с палубы на шершавую рыбью шкуру Гром не рискнул.
С тыквой-калебасой и бамбуковым коленом, набитым копчёной свининой, к нему подошёл Тонг - старший из рыбаков. Они присели на палубу, свесив ноги к гребням Рыбы, и, по очереди отпивая бражку, жевали мясо, доставая его тонкой деревянной спицей. Говорить было не о чем. Юра жалел Рыбу - но его бы не поняли. Тонг жалел Юру - его путь был далёк, велик и невозвратен. Но пришелец его бы не понял. Подошедший наставник Тэог понимал обоих. Но сказать ему тоже было нечего.
Горизонт был чист и прозрачен со всех сторон. Ни один остров не являл себя миру, ни один акулий плавник не резал стеклянную синь морских вод. Только солнце, которому не было дела до кучки затерянных в Океане людей, посылало свой пламень с далёкого неба.
После полудня начал задувать ветерок. Они развернули парус тримарана и тихонько поплыли, как есть, прямо на рыбьей спине.
Возле острова их ожидала целая флотилия парусных и гребных лодок. Команда шустрых подростков первой подскочила разведать, какую Рыбу послало вечное Небо пришельцу. Их вопль подхватили всё новые и новые зрители.
В бухту они вошли под триумфальный рёв раковин и бой праздничных барабанов. К Рыбе подогнали бамбуковые плоты, и десятки женщин с разделочными ножами окружили её со всех сторон. Мальчишки с шестами разгоняли мелких акулок, слетевшихся, чтобы полакомиться требухой.
К началу пира гигантская шкура была снята, печень, распластанная на трудноподъёмные пласты, завёрнута со специями в банановые листья и сложена в прокаленные каменные ямы, мясо вытащено на камни и обложено пахучими лианами - от насекомых и крабов. Есть его могут только собаки и свиньи, но не пропадать же такой массе добра!
Помня инструкции наставника, Юра приоделся по местным обычаям: короткая шёлковая юбка-саронг ярко-жёлтого цвета с вышивкой спереди в виде концентрических кругов - символов его силы. На шею полагалось ожерелье редкостного чёрного перламутра, на руки - такие же браслеты. На груди и спине местная девушка, специалистка по боди-арту, изобразила черной краской манту: черный цвет полагался уходящему в дальний путь - ведь для оставшихся он как бы умирал. Только жёлтый саронг говорил, что это не похороны, - жёлтый цвет солнца и дальнего пути. Участникам пира полагались белые - траурные - украшения и яркие разноцветные одежды для моральной поддержки. Жители острова, по местным меркам, были отнюдь не бедны, и каждое семейство имело громадный сундук из ароматного колючего дерева сиги, полный шелков на все случаи жизни. Обычно же мужчины обходились всё больше тапой - мягким лубом хлебной травы, защищающей заодно от насекомых, а женщины - юбкой из шелковистой морской травы, склеенной млечным соком местных лиан; похожая на застиранную до мягкости дерюгу, эта одежда придавала женской коже неповторимый блеск и аромат.
Колотушка гостя у хижины негромко стукнула, и на пороге появилась Лии - юная жена Тэога. Она принесла большой плетёный поднос и корзинку маленьких шёлковых мешочков - наставник позаботился и об этом. В таких мешочках принято было дарить жемчуг - местное богатство и валюту при общении с внешним миром. Уходящий обязан был одарить всех взрослых жителей острова и по возможности - девочек-подростков. Поскольку сложный ритуал дарения за год Юра не изучил так, как следовало бы, Лии взяла всё на себя. Содержимое шкатулки с жемчугом, добытым им за год, раскладывалось по мешочкам в сложной последовательности, в соответствии с цветом тары. Горка завязанных хитрыми бантиками мешочков на подносе всё росла, и Юра с грустью подумал, что начинать новую жизнь, пожалуй, будет не на что. Ибо не факт, что ответные дары будут эквивалентны. Впрочем, не тот случай, чтобы мелочиться.
Когда раскладка закончилась, на дне осталась только одна, но довольно крупная жемчужина нежно-сиреневого цвета - ею он поблагодарил Лии за помощь. Юная женщина заулыбалась: пришелец понял, как ей хотелось получить именно эту. Муж обещал взять её в будущем году на великий праздник Внутренних островов, что бывает раз в четыре года на Большом острове. И ожерелье сиреневого жемчуга на жене наставника их маленького островка произведёт фурор. А Лии была истинная патриотка, она уже целых два года, с тех пор как Тэог ввёл её в свой дом, выменивала такие жемчужины, не стоя за ценой, и собрать осталось совсем немного.
Начало пира обставлялось торжественно. Развесистое дерево на поляне собраний светилось десятками масляных лампочек. Закатное небо быстро заливалось ночной тушью, и огромные звёзды светили не хуже фонарей. Сияющий шёлк саронгов и перламутр украшений создавали атмосферу некоего аристократизма. На лоне дикой природы, в запахах тропического леса и моря, разворачивалось торжественное действо. Юра сидел на циновке перед помостом старейшин, вождя и наставника. Над ним изгибалась невысокая деревянная арка, равномерно увешанная мерцающими масляными огоньками. Сам отбывающий сидел с неподвижным лицом, сложив конечности в позу лотоса, и представлял сам себя изображением не то всеблагого Будды, не то Шивы-разрушителя. Перед ним стоял поднос с давешними мешочками и большой медный котёл. Все присутствующие по очереди приближались, получали из рук помощника Тэога, притулившегося тут же, мешочек с даром (Юра так и не понял, в соответствии с какой табелью о рангах) и опускали в котёл ответный дар. Там много чего было, но шёлковых мешочков всё же больше, так что начать новую жизнь явно хватит. Когда все отметились (на девочек-подростков тоже хватило), барабаны отбили торжественную дробь. На помост над головой Юры внесли блюда-носилки. Запах рыбьей печени, томлёной с пряностями, мог даже вполне сытого свести с ума. Но сразу кормить не стали. Сидящие над Юриной головой по очереди произносили речи: описывали все его качества, восхваляли жителей деревни, наставляли на будущее.
Последним говорил Тэог. Речь его была коротка и инструктивна. Полученный кусок "дорожной манты" следует съесть без остатка и быть внимательным: камни из печени Рыбы есть талисманы судьбы. Выбросивший такой камень лишается всех милостей судьбы, нашедший - приобретает. Первый кусок - вождю, второй - уходящему. Вперёд!
Последовала всеобщая свалка. Но Юриного куска не тронули - свалка оказалась ритуальной. И талисман судьбы он получил: небольшой тёмно-серый камушек в виде пятилучевой морской звезды. Каковой и носит теперь в крошечном мешочке, не снимая.
А наутро, пока объевшиеся и упившиеся островитяне ещё спали, пришёл корабль. Тихо и буднично, с мешком неразобранных прощальных даров, Юра-Гром ступил на его палубу и отправился в новую жизнь.
-------
Золотое марево воспоминаний грубо прервали. Маг с индейцем о чём-то яростно спорили, причём Кету-о за отсутствием аргументов налегал всё больше на мат, который коверкал неимоверно. Юра страдальчески вздохнул. Он был эстет ненормативной лексики, хамское отношение к достоянию народной культуры оскорбляло его чувства. Но что делать? В языке майя ругательства как таковые отсутствовали - их заменяли магические ритуалы, разбрасываться которыми во гневе не стоило. Местный же язык в этом плане и рядом с русским не стоял. Где индеец его выучил, он бы и под пытками не сознался. Но, выведенный из своего неимоверного терпения, неизменно испытывал Юрино.
Перепалка постепенно угасала. Можно было начинать прислушиваться. Ну да, всё как обычно: Кету-о считал себя магом, причём теоретиком. Ибо на практике способностей к магии не имел. Зато получил высший балл на экзамене по теории предметной и заклинательной магии. А вот Югор всё больше налегал на внутреннюю силу, не забивая голову списками магических рецептов, высказываний и процедур. То есть это он так говорил. В его правдивости по данному вопросу Гром очень сомневался. Во всяком случае, аргументов в споре не хватало не ему.
Побурчав ещё немного, теоретик с практиком помирились и изложили свой план: прямо сейчас, пока солнце ещё хоть чуть светит, индеец отправится наверх и найдёт лому - гигантскую сухопутную черепаху. Югор подключится к спящим Змеятам и, используя Кету-о в качестве излучателя, пригонит лому к кусту кровососки. Тот сейчас почти сытый, так что из черепахи всю жидкость не заберёт, суставы и кожа останутся гибкими. Утром отряд лому выпотрошит, заберётся в панцирь, а уж заставить двигаться это чучело - дело техники, за это Югор отвечает.
Было непонятно, как за оставшиеся полчаса индеец успеет подняться наверх, отыскать лому - нечастого у побережья гостя, да ещё и пригнать её куда надо. Причём защита вряд ли снята. Юра всё им так и высказал. Дружки хмыкнули: какое твоё дело, мы тебя в известность поставили и будь доволен. Кету-о швырнул в откинутый капюшон клубок, всё ещё привязанный к выступу входа, и шагнул наружу. Одновременно с этим запел Югор. Мелодия, выводимая голосом без слов, извивалась, как ручеёк в камушках. И в такт к изгибам индеец потопал наверх, как по крутой горной тропке. Это был высший класс. Юра с лёгкой грустью в душе вздохнул. Он бы никогда не рискнул пойти вот так, без ветра. Весь его немалый парашютный опыт говорил: если под тобой нет ветра - ты покойник. А индейцу хоть бы что. Другое воспитание.
От пещеры до гребня было метров сорок-пятьдесят. Маг закончил петь через три минуты - значит, Кету-о уже там. Юра помог подтащить вмёртвую спящих Медных ближе ко входу и уложить их с Югом в круг. Маг зубами зажал нить - и Юра понял: защиту обошли. Теперь оставалось только ждать. Должно быть, черепаху Югор углядел ещё тогда, взлетая на гребень. Лома, вероятно, спала - они спят неделями, а потом маршируют десятки километров, не отдыхая. Останавливать такой танк дураков нет. Они всеядные, и, если обозлить, убежишь вряд ли. Водятся они на большей части Материка, с людьми соблюдают некий нейтралитет: их не трогаешь и они не тронут. Поля, особенно синей травы, обходят, в поселения почти не заходят. Словом, лмы сами по себе, люди - сами. В качестве прикрытия - идеально.
Светлые минуты неумолимо кончались, и Грому сделалось нестерпимо любопытно: успеет Кету-о управиться или не успеет? Солнце уже село, и только подсвеченные его последними лучами облака давали скромную возможность что-то видеть. Югор высвободился из кольца, и они вдвоём растолкали Джона. Он корчил из себя "безнадёжно ранетого" и поднимать свою тушку с камней решительно не хотел. Юг немного позволил ему побаловаться, а потом рявкнул. Руки Джона начали подживать, и его тут же припахали. Втроём растянули полотнище трофейного дельтаплана, уложили бессовестно дрыхнущих Медных и нехитрый свой скарб, продели конец уходящей вверх нити в крепёжные карабины и стянули края. Получился приличных размеров полупустой мешок. Могучий Джон выволок его к выходу и упаковался туда же; двум Ю предстояло цепляться сверху. Югор коротко свистнул - нить натянулась, и немалый груз пошёл наверх. Подыматься, отираясь о грубый камень скалы, было не весело. Но недолго. Тягач в виде полусонной ломы пыхтел и доставленных транспортной операцией неудобств явно не замечал.
Наверху было прохладно. И не совсем темно. То есть не настолько, чтобы не видеть травы под ногами. Маг-теоретик за полчаса успел многое, в том числе и опрыскать кровососку люминофором. Теперь им не грозило попасться всей компанией: слабый гнилушечный свет был хорошо виден. Исполинский живой танк приблизился к гибельному пятну и застыл. Югор застонал и стиснул виски - его воли не хватало, чтобы преодолеть инстинкт самосохранения. Несколько секунд прошли в состоянии неустойчивого равновесия, но Юра уже всё понял. Схватив из раскрытого мешка безвольное тело одного из Медных, он быстро навалил его на стоящего от дикой боли на четвереньках мага. Второго уже волок Джон. Они соединили руки Змеят в кольцо, центром которого стал Югор, и лома двинулась. Ей хватило нескольких шагов - и вот уже помощь плотоядному кусту не понадобилась. С глухим стоном брякнулся оземь чудовищный панцирь.
Черепашка для неголодного кустика была велика - то есть с неё бы и три голодных на год наелись. Когда утром отряд с проспавшимися, наконец, Медными приблизился, обычно тонкие веточки-лианы напоминали обожравшихся анаконд, и очередная потенциальная добыча никакой реакции у них не вызвала.
Потрошили покойную лому чуть не полдня, и крови пришлось спустить приличную лужу. Под действием впрыснутых кровосоской ферментов она не сворачивалась. Как и предсказывал Югор, кожа имела вид совсем живой и гибкий. Завоняет исполинская туша тоже нескоро - бальзамический эффект. Череп рептилии, освобожденный от мозга, с трудом вместил совсем некрупного Юга. И на время путешествия этим мозгом стал он. А вот отряд устроился просто с комфортом: мягкие брюшные мышцы, выстилающие панцирь изнутри, покрыли, чтобы не оскальзываться, тряпкой с "бабочки", Кету-о конфисковал у мага ненужный ему пока светильник, и отлично выспавшаяся, но страшно голодная компания повалилась травить анекдоты. То есть это они вначале так сделали. Однако очень скоро тема стала занудно-гастрономической. И хуже всех было Грому: он описывал Змеятам изыски местной и индейской кухонь, а индейцу и Джону - то, что расписывали они. Шам остался у Югора, а есть мясо сырой ломы они не решались. Маялись до вечера.
Вечер отряд встретил в чахлом лесочке. В центре его располагался неглубокий овражек с неплохим родничком вначале и не слишком чистым ручьём на дне. Югор плюхнул их транспорт поперёк жиденького потока (ломы любили купаться) и выполз, наконец, из своего тесного ящика. Выглядел он погано, и было абсолютно ясно, что завтра он работать не сможет. К тому же срочно требовалась еда. От обихоженного родника вверх и к опушке вела выложенная камушками удобная тропа. Сквозь редкий заслон замученных дерев светились окна одного или нескольких зданий в два этажа. Оставаться тут было рискованно, но хоть умылись-напились.
Наверху послышался женский смех - пара девушек с большими бурдюками спускалась к ручью. Команда залегла в кусты. Внезапно смех прекратился. Девушки застыли, выпрямились и деревянной походкой направились к ним. Югор, заботливо поддерживаемый Кету-о, поднялся и начал опрос. Много времени магу не понадобилось - через минуту девушки, весело щебеча и в упор не видя стоящих в трёх шагах мужчин, наполняли бурдюки и помогали друг другу пристроить лямки. Тихо оплывающего в руках индейца Юга подхватили под локти Медные. Он дёрнулся, как от удара, и - встал. Бодрехонек. Обалдело помотал головой. Довольные произведенным эффектом, Змеята затеребили Юру: спрашивай, что маг узнал. Гром, весь язык отболтавший за день, в сердцах заявил Югору:
- Вставил бы ты им в мозги хоть ускоренный курс. Лучше донором поработаю, чем всю дорогу переводчиком.
- Интересно, а как ты себе это представляешь? Без ментоусилителя? - в темноте лица Юга видно не было, но тон был издевательский: - Может, в город прошвырнемся , в местной Гильдии позаимствуем?
- Зачем нам в город тащиться? - тупость мага Гром объяснил себе усталостью трудового дня. - Вот он, твой усилитель: два в одном.
- Это нечестно, - встрял индеец, - я первый догадался, только сказать не успел.
- Честно или нет, но попробовать стоит. Рано или поздно придётся идти в открытую, и двое немых нас здорово свяжут. Ни одного мага в ближайшей округе нет: местный пристрастился к траве и на днях помер, а нового пока не прислали. Там, - Югор махнул в сторону окон, - трактир с постоялым двором. Вокруг пара домишек обслуги и почтмейстера. Постояльцев мало, сейчас не сезон. Пошли, поедим, как люди. Тогда и займёмся.
-------
Когда Юра перевёл, Сашок с Ваней удивились: на команде "крыла" не было ничего, кроме спецкостюмов. Неужто местные все так ходят? Да и они в своём камуфляже в здешний колорит неизвестно как вписываются. Ну и деньги опять же. Поясная сумочка Югора опустела: кроме горстки белой фасоли-шама, там ничего и не было. Маг он, конечно, крутой, но ведь из ничего нельзя создать нечто: закон сохранения не позволяет.
Гром их сомнениям не удивился: чего он только не насмотрелся, а пределов магическим штучкам так и не узнал. Что магические законы позволяют, а что нет, - пусть маги и разбираются. Команда поднималась по каменной тропе. Змеята шли, крепко взявшись за руки, - так они чувствовали себя надёжней.
Трактир встретил их широко распахнутыми дверями, запахом пива, жареного мяса, пряных трав и чеснока. В просторной зале было пустовато: три фигуры подпирали стойку бара с вделанными в неё высокими и затейными пивными кранами, ещё трое топили тоску в здоровенных кружках за отдельными столиками, и компания в пять человек ужинала в углу. Не слишком строго одетая девушка моталась без дела - не то подавальщица, не то шлюха, а скорее и то и другое. Лестница возле стойки вела наверх, у дальней стены затухал ненужный в это время года камин. Широкий проём сразу за лестницей вёл в кухню, где присматривал за большой кастрюлей весьма опрятного вида повар. Сальная туша за стойкой принадлежала хозяину всего этого - толстые золотые браслеты на жирных волосатых лапах трактовались однозначно.
Никто, даже девица, на вошедших внимания не обратил. Плотной группкой они проследовали к стойке. Югор что-то сказал толстомордому и, разломив в пальцах какой-то корешок, быстро и ловко его растер по стойке. Тонкий свежий запах поплыл по зале. Хозяин с готовностью покивал, выпростался со своего места и повёл их наверх. Выбрал из связки ключ, отпер одну из дверей. Ключ подал Югору. Выслушав его наставления, подобострастно поклонился и удалился, пятясь задом.
Сашок с Ваней огляделись. Комната оказалась большой. Широкие двухэтажные нары вдоль двух стен рассчитаны на десять человек. Соломенные тюфяки и лоскутные одеяла. Отдельная кровать под балдахином из грубой марли, но с шёлковым покрывалом. Два стола: длинный скоблёный с лавками и небольшой круглый с тремя полукреслами. У стены, между двух окон с неожиданно большими и чистыми стёклами, непонятного вида комод или низкий шкаф с колокольчиком на витом кронштейне. Шнурок колокольчика уходил в пол. Кроме спальных мест и столов, удобства состояли из глубокой деревянной, похожей на стёсанное сбоку колено исполинского бамбука, ванны за неплотной занавесочкой, стандартного дизайна жестяного унитаза, пары кувшинов на полочке и вместительной бочки с водой. То есть канализация имелась, а водопровод - нет. Ладно. Хоть на двор бегать не надо. А то добегаешься.
Колокольчик звякнул - комод оказался кухонным лифтом, о чем знали все, кроме Змеят.
Ужин для свиты состоял из двух кувшинов пива, стопы не то толстых блинов, не то тонких лепешек и изрядного тазика, полного... еды. Другое определение этой свалке из вареного, жареного, тушёного мяса и овощей подобрать было сложно. Из столовых приборов наличествовали деревянные ложки и костяные спицы - местный аналог вилок. Нож уважающий себя мужчина должен иметь свой.
Господину было предложено семь перемен - то есть то же мясо и овощи, но в отдельных, изящно украшенных мисочках. Вместо пива господину подали пять маленьких графинчиков с разноцветным вином и осургученную бутыль с минералкой, а также вазочку с пирожными. Столовые приборы, вероятно, господин возил с собой. Сашок тыркнулся отнести деликатесы на господский стол, но маг так на него глянул, что у неробкого Медного просто коленки дрогнули.
- Да уж, силён. Сейчас подкрепится и начнёт, - Сашок выразительно шевельнул пальцами.
Ваня поёжился: было страшновато. Но есть хотелось очень.
Кету-о выбрал себе пару мисочек с мясом и лепёшку, открыл графинчик с нежно-сиреневым вином. Югор подвинул ближе пирожные. Джон самозабвенно хлебал пиво, не забывая ворочать ложкой в тазике.
- А вы чего - особое приглашение надо? - Гром основательно расположился на лавке. Проигнорировав общее блюдо, он выбрал себе три мисочки и теперь нюхал графинчики, по очереди пробуя запах и вкус. Сашок нерешительно ковырнулся в тазу, а Ваня потянул к себе второй кувшин, но получил по рукам. Юра доходчиво и на родном наречии пояснил, что бывает с нетрезвыми мозгами, когда в них пытаются насильно и магически что-то вложить. А сам, между прочим, винцо потягивал. Ваня указал на явное противоречие - пивка очень хотелось. Но Гром решительно заявил:
- Я донор. Пьяный или трезвый, всё равно всё понимаю. Мне ничего усваивать не надо. И вообще - алкоголь расслабляет, позволяет легче информацию копировать. Нет внутренней защиты. А вам, дорогие, надо быть как стёклышко. И сытыми под завязку. Так что на мясцо, на мясцо налегайте. Водичкой запьёте... На пару с Югом.
Мясо оказалось вкусным и разным. Ассорти, так сказать. Близняшки налегли; втроём с Джоном тазик опустошили - скоро в остатках соуса на дне сиротливо плавал забытый салатный листок. Минералка, откупоренная, точно шампанское, Югом, оказалась слегка солёной, но приятной. Джон, удовлетворенно рыгая, доканчивал второй кувшин.
Дальнейшее Медным помнилось смутно. Вроде вначале они стояли, положив руки друг другу на плечи и упершись лбами, в своей обычной позе напряженного размышления. На поставленной между ними лавке сидел в "лотосе" Юра-Гром и они упирались в его голову подбородками. Югор стоял на этой же лавке и упирался им в затылки руками. А за их спинами устроились друг против друга на господских стульях Джон и индеец. Поза с втиснутым третьим оказалась на редкость неудобной и мешала сосредоточиться. А потом... всё вокруг стало несущественным. Потому что явилось главное: их личности, нащупав дорожку, слились. Это было то самое, подсознательно постоянно искомое чувство соединённого сознания. Двое - но один. Им всегда казалось, что это просто ошибка природы - их не должно было быть двое. Потому что он был один - один человек, Ваня-Сашок Змеев. Просто имя двойное. Но радоваться пришлось недолго. Где-то с краю, там, где глаз видит лишь промельк движения, а сознание отмечает, куда этот мелькнувший держит свой путь, явился некто. Он продирался в уютный, пушистый мир, корябая его шершавыми бугристыми наростами. От этого вторжения хотелось немедленно заслониться. Однако не получалось. И тогда мир начал черстветь: вместо тёплых, ласковых складок образовались опухшие, жёсткие рубцы. Края рубцов каменели, и вот - это уже челюсти, с хрустом размалывающие в пыль скорлупу пришельца, оказавшуюся такой хрупкой.
"А-ая! А-ха-ха-ха-ха!"... Раздался выкрик болотной птицы. Мир прекратил жевать. Размолотая оболочка исчезла с легким дымком, а вместе с ней мягчала остервенившаяся душа. Тихий шёпот поплыл в мире, делая его из осязаемого - видимым. Крошечные дымки-слова опалово мерцали, нежно гладя своим дыханием. Мир обретал запахи и звуки. Лёгкий ветерок закружил драгоценные искорки дымков в чудесной мелодии - кажется, "Вальс цветов", и танцующий вихрь понёс нечаянно отделившееся от уюта маленького мирка сознание. Огромный простор принял его; полёт в синем небе большого мира нёс и страх, и восторг. Восторгом хотелось поделиться - и, как всегда, две половинки, соединённые трепетной стрункой, распались. Их было двое: Ваня и Сашок, им было славно рядом, им было чем делиться друг с другом - они наполнили своё сознание прекрасными искорками понятий и слов и теперь спешили обратно. На этом кино закончилось...
Они валялись на полу по обе стороны лавки, точно кучки ветхого тряпья, и громила Джон, ревя как озверелый бык, пинал их изо всех своих подстёгнутых пивом сил. Кету-о пытался вырубить дурака, но как-то вяло, без всякого энтузиазма. На лавке сидел юный маг Югор и отчаянно рыдал. А Юра-Гром, чудесный парень и офицер-десантник, дрыгал в воздухе руками-ногами, гулил и пускал слюни.
Наконец индеец решил, что Змеята своё получили - Джон охнул и согнулся пополам.
Впавшего в младенчество Юру бережно положили на кровать; Кету-о спеленал его шёлковым покрывалом, чтоб не свалился. Сашок с Ваней лежали ветошкой, не чувствуя боли избитых тел, и пытались понять...Что-то было не так. Донор языка не должен был пострадать. Кто ошибся: самонадеянный мальчишка Югор или ...? Впрочем, какое "или". Они-то впервые вступили на этот путь. Кто знает, какую силу имеет в этом Мире их зрячий Знак? Они не знают. Тыкаются, как слепые котята. Где с пользой, а где... вот так.
Югор кончил рыдать.
Из остатков цветных вин индеец сделал ёрш и споил его икающему мальчику. Юг расслабился и начал приходить в себя:
- Звякни на кухню... добавки, - услышали и поняли Медные его голос, - и пусть сладкого побольше - для этих, - маг указал подбородком в сторону Змеят.
Кету-о дёрнул шнурок лифта - один раз, перерыв - и трижды. Загрузил грязную посуду и закрыл дверцы. Через пару минут колокольчик звякнул: заказ исполнен. На столе появился поднос с горкой зажаристых мелких зверьков - крысок или тушканчиков, пиво, большой графин с золотистым вином, лепёшки и блюдо пирожных.
Индеец волоком, как мешки, сволок Сашка с Ваней к нарам, усадил, чтоб не давились, и начал кормить. Пирожными с пивом. Когда понял, что пиво не пошло, заменил вином. Медные покорно глотали: за побитые бока они разберутся потом - сейчас важнее вернуть силы и вернуть Грома. Тот шершавый, что вломился в их мир без спроса, и которого они так лихо сжевали, - это был он. Мальчишка Югор знал лишь теорию и вовсе не знал, как обращаться с носителями Знака. Да и эти... со Свободных Островов... тоже хороши. Не могли дать в командиры кого поопытней. А может, и не имели.
- Отходят, - в голосе Кету-о послышалось облегчение - и даже вроде как радость. А они-то думали, его бы воля - в клочки б разорвал.
- Можно... водички? - слова только что обретенной чужой речи давались Ване с трудом, язык и губы должны были ещё привыкнуть к иной артикуляции.
- Гады! Вам не воды, вам чернил болотной годжи в глотку бы влить, - подал свой голос Джон.
- Заткнись, - в голосе мага звучала сталь, - они тут ни при чём. Я виноват: не понял до конца, с кем дело имею. Сейчас они в себя придут - и подумаем, что с Юрой делать.
Лёгкое вино с жутко приторными пирожными хорошо возвращало силы. Югор, кроме сладкого, на ужин ничего не евший, налёг на зверьков. Джон, сбросив агрессию, храпел на верхних нарах. Индеец заботливо вытирал Грому слюни.
Наконец трое магов решили, что уже могут работать. Это случилось как-то незаметно, но Ваня с Сашком вдруг поняли: они такие же маги, как и Югор. И даже сильнее; просто его обучали неким приёмам, а их - нет. Но это поправимо, они научатся. Ведь смогли же они уходящую душу Югора достать. И вернуть. Сейчас тоже, наверное, смогут.
Втроём они подошли к кровати: она была трёхспальной, широченной и не слишком мягкой.
- У него есть талисман, - подал голос маг-теоретик, - камень его судьбы. Он мне показывал. За него и цепляйтесь.
Медные индейца не очень поняли, но Югор сосредоточенно кивнул. Он оттянул ворот серебряного комбинезона и с усилием вытянул оттуда шнурок. Крохотный шёлковый мешочек, носимый, точно нательный крест, Громом, содержал маленький шершавенький камушек, слегка напоминающий пятилучевую морскую звезду. Юг повертел его в руках, пожал плечами и передал Змеятам. Ваня взял его правой рукой и мысленно охнул: перед его глазами на миг вспыхнула звезда-талисман Большого Змея. Сашок накрыл камушек своим "оком", и они изо всех сил стиснули его - каждый своей "зрячей" ладонью. Камушек подался, с него посыпался песок. Медные тёрли и тёрли - песок начал сыпаться из замка их ладоней. Пот крупными каплями выступил на висках. Югор внимательно наблюдал.
Из неказистого камушка получилась звезда. Та самая, только из камня, с толстенькими лучиками и шариками на концах. Сашок с Ваней положили её на лоб Грома и замкнули вокруг кольцо. Юг, легко прикоснувшись к вискам обоих, приготовился отправиться вслед.
Опаловый туман накрыл их; в центре тумана находилась звезда. Не крохотный камушек-талисман, а большая, объёмная и, кажется, живая. Под звездой мотались, дёргаясь и пытаясь оторваться, золотые лучики-нити. Их было, как и лучей у звезды, ровно пять. Концы их были близко и куда-то прикреплялись. Только не видно куда. А сами лучи-ниточки уходили в туман. Кто-то извне - наверно, Югор - подсказал: они потянули к себе звезду и нити. В шариках на концах звезды оказались щёлки - в них и вдели золотые лучи, и пошли вдаль, толкая талисман перед собой.
Пройдя через звезду, лучи как бы слипались - оглянувшись, Ваня-Сашок (опять двое в одном) увидел, как они тянутся друг к другу и соединяются в толстый живой луч. Талисман соединял вновь разорванную по неграмотности на куски Юрину душу. Успокоенные, пошли вперёд.
Вновь туман редел и золотел, а идти становилось тяжко, но Медные (один? двое?) упрямо шли. Только вот золотые нити всё норовили вырваться из держащих их звёздных лучей. Особое опасение вызывала одна, тоненькая и дрожащая нить. Снова вмешался Югор: остановил звезду и остался охранять. А Ваня-Сашок отправился по нитяному лучу. Сразу стало легче. И вот уже золотой осколок трепыхается в невидимой руке.
-------
Вокруг, сколько хватало глаз, под светом впервые ими в этом Мире увиденной Луны, колыхался океан. Лунная дорожка светилась подводными огнями, а над ней, не в воде, а в воздухе, танцевали свой брачный танец десятки гигантских мант. Медные не успели удивиться такому повороту судьбы - их сознание оказалось включено золотым осколком туда, куда его, этот осколок, зашвырнула эта самая судьба.
Молодой, сильный самец с грустью наблюдал, как самозабвенно кружатся пары. А он - он лишён радости оставить потомство. Он удостоился высокой чести: стать партнёром носительницы Камня Судьбы Мира! Она была стара. Старше любого из ныне живущих: Она ещё помнила Мир, в котором никто не угрожал мантам, - в нём не было ещё людей.
Она была стара, Она не могла оставить потомство. Но он был молод! Он был силён и надеялся - как надеялись те, кто были до него. Она никогда не отказывала ему в танце, и надежда жила в нём... Но настал день - и Она исчезла. Всплыла наверх в неурочный час сверкающего солнцем полдня - и никогда больше не опускалась в глубину... Потерян, похищен Камень Судьбы, но молодёжь танцевала, соединяясь в нежном и ярком свете Луны, и никому не было дела до древней легенды. От этого мифа юные самки усвоили одно: никто не смеет соединяться с избранником носительницы Камня. И вот Её давно уже нет, но запрет всё равно действует. А он молод, молод! Что за дело ему до Камня Судьбы, если нет и не будет у него потомства!
Внезапно его взгляд остановился на одинокой фигуре. Там, на самом краю блестящей дорожки, прижимаясь в полёте к самой воде, тихо скользила небольшая самочка. Он вспомнил её. Она тоже была изгоем: мерзкого вида белёсое пятно на тёмной поверхности ее спины не было болезнью - просто дефект окраса. Непоправимый дефект. Ни один самец никогда не захочет такую. Ни один? Нет, неправда. Он, он хочет её! Они будут счастливы - двое отверженных. У них будет потомство. Главное, что следует сделать каждому в его жизни.
Самец рванулся, разворачивая плавники в позу приглашения к танцу, маленькая самочка, ещё не веря своему счастью, изогнула в согласии хвост, и они понеслись, отдаваясь вихрю желания, насыщающему их измученные души и плоть.
Золотой осколок оставил счастливого манта - теперь он не бился в руках и покорно позволял лучику смотаться в клубок. Змеята тронулись в обратный путь.
-------
Звезда приняла в себя золотой клубок. Осталвались ещё четыре нити. Но у Змеят уже не было сил.
И снова помог Югор. Они остались на страже, отдыхая и пытаясь набраться сил, а юный маг, выбрав нить-луч потолще, отправился по ней. Сложно судить о времени там, где его нет. Но к моменту, когда второй клубок прикоснулся к звезде, Змеята были в порядке.
Трудно сказать, в каком состоянии явился Югор, - они его практически не ощущали. Но вряд ли в хорошем - всё-таки их было двое, и они носители Знака. Однако он справился, нитей осталось три. Пожалуй, стоило попробовать им разделиться. Попробовали. Ничего не вышло. Их было двое, но действовать порознь они не могли. Вновь выбрали нить потоньше - ту, что грозила вот-вот оборваться.
Путешествие в опаловом тумане оказалось коротким, а местоположение золотого осколка - неожиданным. Поймать его сразу, без выхода в Мир, не удалось. Пришлось ориентироваться на месте. Местом же оказалась небольшая, не слишком прибранная комната.
Не то, чтобы живущий тут пребывал в нищете - скорее, порядок его просто не интересовал, ему и так было удобно. Кровать в нише за лёгкой занавеской застелена на скорую руку; дверца книжного шкафа открыта настежь - книги не помещаются на полках и заполнили собой половину скамьи; высокими стопами завалили большой сундук. На столе, рядом со стопкой бумаги и каким-то пишущим орудием, - раскрытый фолиант. И рядом с этими атрибутами учёности и книгочейства - дамский столик с большим зеркалом и кучей флакончиков, шкатулочек, коробочек. Несколько платьев на вешалках-плечиках прикрыты чехлами. И плюс ко всему - одноногий высокий столик-табурет, накрытый стеклянным куполом. Под этой импровизированной кровлей в широком прозрачном бокале покоилась прядь волос. Золотой осколок метался там.
Поначалу было не слишком понятно, чьими же глазами приходится смотреть. Вокруг тишина, ничьё сознание не нарушало покоя. Но... кто-то же смотрел! Так не бывает: смотреть и не чувствовать. Вязкая тишина обволакивала принявшее Медных сознание. Шок. Да-да, чувственный шок. Зеркало отражало молодую женщину. Не красавицу, не кокетку, - из тех, что принято называть "интересная". Бледноватое лицо застыло в маске боли. Так вот откуда тишина! Женщина подошла к столику с куполом. Уткнулась в него лбом, обняла руками. Сквозь глухую завесу шока начали прорываться мысли-слова:
"Великое Небо, верни мне его. Пусть никогда мы не будем вместе, но пусть он живёт. Пусть он живёт, пусть будет счастлив. Я никогда не стану женщиной-хозяйкой. Но я могла бы родить ему детей. Сына и дочку, как он хотел. Я не брошу свою работу, я не домашняя. Но я же могу взять прислугу - кухарку и няню. Мне не нужен "открытый дом", ежедневные толпы гостей. Но раз ему нравится - пусть проводит вечера в гостях. Пусть заходит хоть изредка. Но пусть будет жив. Я не могу без него".
Боль оглушающим потоком прорвалась в мозг, и женщина зарыдала. Ноги не держали её, она сползла вниз, судорожно, как за последнюю соломинку, цепляясь за витую ножку стола. Слёзы освободили её от ужаса, в котором она жила. Стало легче.
Она не была магиней. То есть дар-то у неё был, но очень уж странный. Она предсказывала несчастья. И ничего, совсем ничего не знала о своей грядущей судьбе.
Они встретились полгода назад. Юрай зашёл к ним в библиотеку - она часто и раньше видела его там, - он преподавал технику рукопашного боя в Академии. А в свободное время слушал лекции по практической боевой магии. Для подготовки к очередному занятию ему понадобился редкий экземпляр - и старый, подслеповатый Фан повёл его в хранилище. Там они и познакомились: старший архивариус Магна Грум и Юрай Гром. Созвучие фамилий показалось интересным, они разговорились и непонятно как, но вечер и ночь он провёл у неё. Всё получилось так, будто они давно-давно сговорились и ничего особенного в том нет, что мужчина и женщина "под тридцать" захотели друг друга. Так это он воспринял. А для неё... для неё это было как Откровение. Мгновенная вспышка, озарившая её вполне духовно насыщенную, как ей казалось, жизнь. Она более не мыслила себя без него.
Он не был её первым мужчиной. Но давний подростковый опыт её не вдохновил - ей не о чем было говорить со сверстниками. А мужчины постарше, привлекавшие её своим интеллектом, угловатую и умненькую девочку не воспринимали. Но Юрай... Она почувствовала в себе Женщину. Интересную и желанную - и в постели, и вне. "Духовное единение" - так она называла это, даже в мыслях не смея произнести короткое и ясное - "Любовь". Они виделись не слишком часто: Юрай любил шумные сборища, весёлых женщин, под настроение не дурак был выпить. А она избегала толпы - отчасти из-за своего трагического дара. Но каждое мгновение, проведённое с ним, впечатывалось в неё, точно шрам. Шрамы эти порой саднили, но даже боль от них была неимоверно сладка. И позволяла дожить до новой встречи.
Уходя на задание, Юрай заглянул к ней. Он не собирался прощаться, просто был приказ: перед сложным заданием заглядывать к Магне Грум - посмотреть судьбу. Она потеряла сознание, едва коснувшись его руки. Когда очнулась - его уже не было. Перепуганная горничная сказала, что всё, мол, в порядке: госпожа просто беременна. А господин удивился и ушёл. Что она могла сказать глупой тётке? Что не могла и не хотела беременеть без его согласия? Вряд ли та бы поверила. Магна бросилась в Гильдию, но было поздно: крыло уже вылетело. Оставалось только ждать... Беды.
Только эта вот прядка волос осталась от её любимого. Теперь, наедине со своей потерей, она впервые мысленно покатала на языке это слово - "Любовь". Слово было гладким и круглым, как конфетка. Оно щипало язык и губы, как жгучий дикий цитрон, и тянуло к себе, как вода в жаркий полдень. Не в силах выносить больше неизвестность, трясущимися от пережитого руками Магна сняла купол и прижала бесценную прядку к губам.
Золотой осколок метнулся и стих.
--
Он жив, жив!!! - счастливая и потрясённая женщина потеряла сознание.
Можно было уходить.
-------
Двум оставшимся нитям придётся ждать. Звезда прочно держала их, но Мир за опаловым туманом требовал вернуться. Оставалось надеяться, что всё обойдётся. Золотая нить-луч Югора была тонка и пронзительно ярка, у Юры же это была вовсе не нить, а прямо канат. И свет был уютный, спокойно-тёплый. Надёжный. Трое магов вернулись.
Даже половинка души, возвращенная в Юрино тело, совершила чудо. Он больше не метался, пуская слюни, а просто спал. Здоровым сном нормального человека. Звезда-талисман вросла в его лоб, прямо на глазах покрываясь нарастающей поверх молодой кожей; Кету-о снял с него шёлковую пелёнку. Мальчик Югор, слабо улыбнувшись, замученно пристроился рядом и тут же уснул. Индеец заботливо прикрыл обоих.
Разминая затёкшие руки-ноги и неловко ворочая языком, Змеята кое-как повыспросили, что же случилось. Оказалось, завтра, ближе к обеду, ожидают проезда важного чиновника. Другой комнаты для официальных лиц со свитой в гостинице нет, поэтому утром надо убраться. А сейчас - выспаться.
Опухший, мрачный Джон поднял их на рассвете. Завтрак ждал на столе - лепёшки с сыром и горячий напиток вроде кофе. Несколько минут на личную гигиену, столько же на еду, большую часть которой завернули с собой, - и отряд готов к выходу. Юра шёл сам. Глаза его смотрели не вполне разумно - он вёл себя, как робкий, послушный ребёнок, что в данной ситуации было даже хорошо. Сдали сонному ночному охраннику ключ, хлопнули по попке сунувшуюся за чаевыми девицу - та не обиделась, и приключения в трактире благополучно закончились.
Транспортное средство ждало их в целости и сохранности. Югор на скорую руку пояснил Змеятам, как им управлять, понял, что толку чуть, и погнал Сашка в череп. А Ваню взял за зрячую руку и начал передавать. Получалось не очень, но кое-как приладились. Отряд загрузился в лому и, борясь с тошнотой от беспрерывной болтанки, настроился на долгий путь.
Меняясь каждые два часа, за день Медные освоились.
Лома не нуждалась в дорогах; их полуживой "танк" пёр напролом, выдерживая заданное направление. Трактиры на бездорожье не попадались, но они не брезговали и банальным грабежом - в основном в богатых домах, задурив голову ключнику и вынося из погреба что попитательней и повкуснее. Погони всё ещё не было.
Дни тянулись длинные и скучные. У магов ещё было какое-то развлечение - все трое по очереди вели транспорт, а Джон изнывал. Юра в заторможенно-детском состоянии хлопот не доставлял, но и компанию составлял никакую, так что на снабженческие операции отправлялись с весёлым азартом. Параллельно продуктам понемногу разжились одеждой и дорожными вещами: серебряные костюмчики, даже в случае острой нужды, более полутора недель носить очень не рекомендовалось.
По подсчётам Югора, они прошли уже треть пути, когда счастье их кончилось. Ровный путь давным-давно миновал, начинались предгорья. По ночам было холодновато. Лома уже с неделю пованивала, и они старались по возможности ночевать вне её. В этот печальный вечер кров им дала прилепленная к скале полукаменная-полутростниковая хижина. Временное пристанище то ли охотников, то ли пастухов имело запас топлива, глиняный котёл, коробочку с солью на полке и пару кругов козьего сыра в ларе. В таких прибежищах отряд вёл себя пристойно: топливо возобновляли, продукты ели свои.
Утомлённые работой маги отключились после еды, а Джон с индейцем, как обычно, занялись хозяйством: помыли посуду, перебрали продукты. Кету-о уселся подгонять трофейную амуницию, а Джон, раскачиваясь от усердия, запел какую-то бесконечную балладу, развлекая наивно-восхищенно внимающего ему Грома. Всё шло, как обычно; включая и разномастный наружный вой: их уже третий день сопровождала стая чех-чех. Небольшие пёстрые собачки, похожие на одичавших городских дворняжек, умели лишь выть и как бы кашлять: чех-чех-чех. От двух-трёх ничего не стоило отбиться любой палкой. Да они бы и не напали... но свора в полста голов... Запах подтухающей ломы тянул их, как магнит. Не смея приблизиться, промышляя всё больше грызунами, чех-чехи потихоньку наглели - вой и кашель с каждой ночью слышался все ближе. Югор торопил отряд: надо пройти перевал, а там уж и бросили бы загнивающий транспорт. Падальщики решили по-своему, и утром отряд увидел: от ломы к ручью волоклись последние из обожравшихся. Внешне ещё целая - кожа и панцирь этой мелкоте ни к чему, - внутри черепаха предстала, как мешанина из недоеденного вонючего мяса и перекушенных жил. Ехать было не на чем.
Сразу стало как-то сиротливо и неуютно: больше месяца неуклюжая громадина была их домом. И не просто домом, а крепостью: берегла от непогоды и возможной погони, везла в своём тёмном брюхе со скоростью, какой не получишь и верхом на коне. Однако выбора не было. До перевала - не менее суток пешком. Если знать местность. И иметь привычку. И чтобы все здоровы. Словом, пришлось объявить большой привал.
Вонючую одежду постирали, сами помылись. Юг с индейцем сходили на недолгую охоту, принесли с десяток толстеньких сурков. Близняшки покрутили носами, но есть не отказались.
Оставалось последнее и самое горькое: что делать с Юрой? Пока у ломы в брюхе болтались, всё было ничего, но потеря транспорта всё изменила. Пора было что-то предпринять. Собственно, сделать можно было лишь две вещи: вернуть Юре оставшуюся где-то часть души или прирезать, чтоб не мучился. Вариант с оставлением неполноценного бойца в живых не проходил: либо погибнет с голоду, либо отведут к местным магам, - а это срыв операции. Первый вариант, кстати, тоже чреват: может понадобиться много времени, а есть ли оно? Но поднять руку на товарища не решился никто. Пока так и эдак пережёвывали очевидное, перевалило за полдень. Сурки в котле уварились, пора было обедать и попытаться с Юрой... Тут-то и выяснилось, что Грома нигде нет. И вообще его никто и утром не видел: другим были заняты, расслабились.
Аппетит тут же пропал. Вяло похлебали бульончика и занялись поиском следов. Настоящих следопытов среди них не было: Медные это дело не слишком прилежно изучали, Кету-о, хоть и проводил каникулы у деда в горах, всё-таки был городской студент. Джон предпочитал силу рук силе ума - а без мозгов какой следопыт! Оставался Югор с его магией. Змеята уже знали достаточно, чтобы понять, на какой риск Юг вынужден пойти: поисковое заклятие поднимет на ноги любого, кто хоть чуть-чуть обучен. А необученных магов в Двенадцати Мирах нет, их тут с детства выявляют. Югор должен показать суперкласс - поиск с защитой от магии.
Юный маг вынул скудные остатки корешков с побережья. Пошептался с индейцем. Скусил нитку метра в три с Юрочкиного костюма. Джон развёл в хижине маленький огонь, Кету-о приволок охапку травы от ручья. Сашку с Ваней опять пришлось поработать батарейкой. Когда помещение наполнилось запахом гари истлевающих корней, трое магов намотали на руки серебряную нить, кинули траву на угли и положили сверху тонкие нитяные концы. Нить, бывшая некогда индивидуальным костюмом Грома, изогнулась, точно гибкая стальная проволока, стремясь спастись от подбирающегося сквозь траву жара. Джон палкой прижал беглянку, нитка больно резанула руки - и вдруг на долю секунды всех троих с Юрой связала. Не очень знавшие, чего следовало ожидать, Змеята успели лишь зафиксировать окружающий пейзаж: белые скалы со странным мертвенно-голубым налётом, свисающие с этих скал пыльные ползучие растения с пронзительно-алыми цветками и пустынную дорогу из тонущего в белой пыли черно-фиолетового гравия. Всё это мелькнуло, как картина ночи во вспышке молнии, - Югор оборвал контакт. В отличие от своих партнёров, он успел многое: не только понять, где Гром сейчас, но и отследить путь, по которому он прошёл. А также понять, что их пока не поймали: ничто не помешало выстрелить связному лучу, никто не попытался задержать обрыв контакта.
Уходить следовало быстро, но аккуратно: разорённый домик вызовет пересуды. Джон нарубил хворосту, Сашок помыл котёл, Ваня очистил очаг. Кету-о обвалял в соли варёных сурков и развесил на деревянных гвоздиках под крышей - оплатил гостеприимство. Дорожные мешки уложил Югор. Пустовато было в мешочках: чуть-чуть посуды, на трое суток паёк да неполная смена белья. И клубки от снятых костюмов. С другой стороны - налегке по горам лазать проще.
Юный маг вёл отряд в точности по следу. А путь Грома был прям, словно лазерный луч. Что-то вело его ущербное сознание, не давая уклониться ни на шаг: валун - так валун, куст - так куст. Клочки ободранной одежды оставались там, где Юра ломился сквозь заросли, обойти которые - пара минут. С другой стороны, отряд-то на этом не терял времени и, значит, быстро нагонял. Местность оказалась сильно пересечённой. Пару раз у Медных перехватывало дыхание - с такой крутизны их бывший командир скатывался по прямой, чтоб пересечь очередной бурный ручей. Или лез по отвесной скале. Словом, к дороге вышли часа через три - Грома там, ясное дело, уже не было. Но и путь был только один: по дороге.
Дорога оказалась многохоженной, но без рытвин и ям. А вот колёсных следов не наблюдалось. Не было и следов помёта - то есть вьючных либо верховых животных. Югор с Кету-о сходили в короткую разведку и вернулись вполне довольные. Отряд устроился в укромной расщелинке.
Юг доложил обстановку:
- Это дорога на свинцовый рудник. Имперская каторга. До ближайшего поста - полдня пути. Только дорога идёт широкой петлёй, а Юрай лезет напрямую. С одной стороны, хорошо - на охрану не нарвётся. С другой - плохо. Нам его по скалам не нагнать.
- Ещё как нагоним, - Джон нервно сжал пудовые кулачищи: - Тут тропа секретная есть, и я приметы знаю, - глаза Джона бегали, и лицо покрылось пятнами.
Югор с интересом понаблюдал и тихо поинтересовался:
- Может, ты и ещё что знаешь? Например, зачем мы здесь, а не на пути к перевалу?
--
Ну-у... не то чтоб точно знаю. Догадываюсь, - пятна, наконец, исчезли, и кулаки перестали искать, что бы раскрошить.
Общими усилиями из Джона выудили грустную историю.
Гром тогда числился в стажёрах, а старшим отряда по перехвату торговцев живым товаром был Сингал - Джонов друг. Сам Джон - вторым номером; третьим - Матуньи. И ещё человек пять. Разведданные казались надёжными, засада устроена по всем правилам. Только где-то что-то не заладилось. Пираты, вместо того чтобы уходить втихую, мелкими группками, объединились в большой отряд. Наверное, за товар боялись - сотня юных девушек, почти детей. У Сингала в своё время сестрёнку украли, и у Мати - тоже. Это их и подвело: надо было убираться с дороги и посылать за подмогой, а они рванулись отбивать. Ну, их и повязали. Остальной отряд Джон с Юрой увели - не дали высунуться. И правильно сделали: вызвали морскую стражу, догнали в открытом море и тяжело груженную барку отбили. А быстроходный флагман ушёл. Мастер ветра у них был, искать - не найдешь такого! В общем, девушек почти всех спасли. На яхту хозяин взял лишь пятерых, особо красивых, - да взятых в плен бойцов. Ну, гильдия Стражей своих не бросает. Скоро выяснили: продали их на свинцовый рудник. Два раза делались попытки отбить. Юра каждый раз в операцию просился - совесть, видишь ли , заедала. Но он тогда ещё не мог выбирать, да и операции провалились. Правда, в последний раз двое из десанта выжили и вернулись. Они и рассказали Джону про секретную тропу. И как выжили - тоже рассказали. Клялись, что второй раз по этой тропе не пойдут. В отставку ушли, седые оба.
Югор с индейцем сочувственно покивали - ясно всё. Но Сашок с Ваней не поняли. Им объяснили: если человека совесть мучает - осколки его души стремятся содеянное поправить. Тогда душа воссоединится, и человек снова будет целым. Остановить Грома не удастся - придётся выручать. Правда, тут ещё задачка откроется: что с отбитыми каторжниками делать? С собой тащить - уработанные по рукам-ногам свяжут. Пристроить на пока - некуда, кончить - невозможно. Ничем не лучше предыдущей проблемы. Однако выбор опять, в который уже раз, отсутствовал.
- Ну, где тут твоя тропа? - Югор встал. За ним поднялись остальные.
Тропа начиналась поблизости. Спустились по дороге с полкилометра; Джон огляделся. На скалах в одном месте растения имели чуть-чуть другой цвет. Зелень чуть ярче, а цветы тусклее. Скала в этом месте имела щербины - как раз поставить ногу или уцепиться рукой.
Дорога по-прежнему была пуста. Белая пыль легко поднималась под ногами и тут же садилась вновь - на одежду, руки, лицо. Кожу тут же начинало саднить, а сама пыль скатывалась в жирные белые комки. Небо, пронзительно-синее на побережье, было подернуто странной дымкой. Скалы вокруг не были особо высоки, но давили своим мёртвым цветом, пропылённые растения на них навевали мысли о проклятых замках и заброшенных кладбищах - самое место для тайной, ужасной тропы.
Отряд по-альпинистски обвязался верёвкой: первым Джон, за ним Медные, маг и замыкающим - индеец. Потоптавшись немного, Джон не слишком уверенным голосом сообщил:
- Вы только внимания на то, что там будет, не тратьте. Там... много чего будет. Всякого. Не останавливайтесь, и всё. А то не дойдём. И вот ещё что, - обратился он персонально к Медным: - Ножички свои подальше спрячьте. Захочется отбиться - бейтесь так. Потому что там неясно, кто кому враг. Пошли.
Змеята засунули кинжалы под куртки: от рук далеко, а потерять сложно - и отряд двинулся.
До пятна с изменёнными растениями поднялись быстро. И оказалось, что никакой скалы в том месте нет, а есть расщелина. Или, может, пещера; потому что было неясно насчет потолка. Неба, во всяком случае, не видно. Однако светло. Хотя и не так, как снаружи.
Мерзкая пыль отвалилась сама собой, едва миновали невидимую границу. Невольно вздохнулось - и тут же перехватило дух: воздух для людского дыхания оказался не слишком пригоден. Кто уж там разберёт, чего там было намешано, но кислорода явно не хватало.
Отряд брёл по этой непонятной тропе, едва волоча ноги. Стены у пещеры-расщелины имелись - точнее, угадывались. Дотрагиваться до них, чтобы убедиться, желания не было. Они шли и шли, а ничего такого и не происходило. Где-то на границе видимости что-то мелькало. Временами воздух дрожал, как мультяшное желе. Иногда закладывало уши - ультразвук. И всё. Никаких ужасов. Трудно сказать, сколько это продолжалось, но конец приходит всему.
Выход тропы оказался отлично замаскирован: громадный, безумно колючий куст закрывал его, точно пробкой. Высунуться за границу тропы удалось на метр - далее следовало прорубаться. Джон, привычным движением достав серебряный клубок и обмотав кончик нити вокруг камушка, сделал пилу. Только кустик что-то плохо поддавался. Джон сопел и увеличивал усилия, но с очень скромным результатом. Выручили голубые кинжалы: не так чтоб сразу, но вырезали проход. Отряхиваясь, Змеята выползли обратно к тропе - надо было вынуть огнём горящие занозы. Югор жестами велел раздеться догола. Кету-о немедленно начал жевать какой-то корешок из скудных маговых припасов, а Юг, педантично осматривая на Медных каждый миллиметр, безжалостно крошечным ножичком колючки вырезал, и тут же втирал в порез изготовляемое индейцем лекарство. Проделывалась экзекуция в полном молчании - куст, маскируя отряд, обзор перекрыл начисто. Так что кто его знает, где они сейчас. Может, прямо на крыше казармы.
Но даже очень скверные вещи когда-нибудь да кончаются. Исполосованные парни, отпущенные, наконец, своим мучителем, забылись обморочным сном; рядом с ними свалился с перекошенной от действия лекарства челюстью индеец.
Джон с Югором устроились передохнуть. Судя по положению легких теней (солнца за дымкой не видно), по секретной тропе они шли не более часа; столько же прорубались сквозь куст - стало быть, Грома опередили. Значит, у них есть шанс. Югор бережно слил остатки лекарства из кружки в металлический флакончик - корешок был последний.
Впереди и чуть снизу послышались мужские сиплые голоса. Слов не разобрать - но вряд ли каторжане или рабы: слишком громко, слишком уверенно. Посыпались камушки - кто-то оступился, и тут же звонко, с эхом, ударило металлическое било. Пространство за кустом заворочалось, зашаркало, захрустело скрипучим гравием, закашлялось липучей белой пылью. Звучно щёлкнул, точно выстрелил, кнут. Наглый голос проорал подгонные команды, - словом, обычный рабочий шум.
Югор осторожно, но уже не слишком заботясь о тишине, слазил через куст на разведку. Так и есть: они вышли в самый карьер. Уступ с кустом бросал тень на площадку, где висело сигнальное било и, возлежа вокруг плоского камня-стола, отдыхала сменившаяся охрана. Худой подросток в рванине расставлял миски с похлёбкой, второй доставал из корзины кувшины и хлеб. Даже с десяти метров было слышно, как урчит его подведённый живот. Ниже, в самом карьере, стояла пыль, и кипела работа: измождённые каторжники дробили и сортировали породу, насыпая руду и пустой камень в разные тачки. Мускулистые, откормленные рабы в защитных масках, блестя натёртыми целебным маслом телами, катили их наверх. Спины некоторых украшали заживающие либо свежие рубцы, густо замазанные бордовым защитным клеем. Грома пока не было.
Узнать среди тачечников или погонял тех, к кому он шёл, не было никакой возможности: во-первых, Югор их не знал; во-вторых - маски и накачанные мускулы делали всех на одно лицо и фигуру. Разве что ростом разные. А так - кто их разберёт: бритые во всех местах, загорелые, блестящие. Только коллекция рубцов у каждого своя. Но, приобретённые уже после плена, Джону они помочь в опознании не могут. А магией пользоваться не стоит - не одни бездельники в касках стерегут рудник.
Близняшки с индейцем проспали не слишком долго, но ранки успели затянуться. Юры-Грома всё ещё не было. То есть не было шума от его поимки. А другого варианта что-то не просматривалось. Такого мнения придерживался Югор; Джон и Кету-о соглашались. А Змеята имели своё:
- Даже если сознание у него осталось детское, тело-то тоже что-то помнит! Шёл напролом, но нигде ведь не повредился. И когда дойдёт - на смерть не полезет, удобного случая дождётся. Десант - он спинным мозгом думает, - Сашок говорил со всей убедительностью, на какую был способен.
Югор неожиданно хрюкнул - представил себе безголового Грома. А Джон обиделся: принял на свой счёт - пришлось утешать.
Побурчав немного, Джон полез обозреть местность. Вернулся дико возбуждённый и злой. Пропыхтевшись и выхлебав чуть не четверть запасов воды, начал, как всегда, бессвязно рассказывать. Отжав из рассказанного суть дела, отрядовцы получили следующее: один из стражников, прикорнувших под кустом, - это Матуньи, бывший воин Свободных Островов и осколок души Грома. Для Змеят особо пояснили: раб, даже вольноотпущенный, никогда не сможет устроиться в стражу. Даже в такую, куда ссылают за крутую провинность. Пик его карьеры - погоняла на руднике. В охрану нанимают только свободнорожденных граждан Империи. А пленных именно продали, а не сослали. Видя, что Медные в местные тонкости ну никак не вникнут, Кету-о дополнил информацию: ссыльные или каторжане - люди свободные, но совершившие преступление: их нельзя бить, но можно не кормить. И они могут выслужиться в стражу, за особые заслуги. А рабы - это имущество, вещи, их стоит беречь (в смысле кормить и лечить), но они не имеют права другие вещи стеречь. И кнут для говорящей вещи - дело обычное. Если Джон прав и один из стражей - Матуньи, то дело дрянь. Это-то Сашок с Ваней и сами поняли - осталось выяснить, где обретается второй, в рабах или тоже в охране.