Nadine : другие произведения.

Израильские приключения

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Итак, долгожданное (по крайней мере, многими...:))продолжение! Здесь, совершенно неожиданно, появляется новый герой. По сути (да и по возрасту :)) - герой довольно старый, я увлекалась им года два назад, именно тогда и были написаны посвященные ему главы. Я и решила - не выбрасывать же плоды своих трудов - и вставила его в свое сочинение, что, боюсь, окончательно испортило "облико морале" моей героини... Приятного прочтения, господа!
   Глава VIII
   Ошеломляющее известие.
  
   Я вышла на крыльцо клиники и присела на корточки у стены. Мои мысли путались, в голове царил полный хаос. Что теперь делать? Что, черт побери, делать?!!
   Ничего не говорить Тано, и пусть думает, что ребенок - его? Скрыть правду от Зидана, и он, человек, безумно любящий детей, никогда не узнает о своем ребенке? Всю жизнь врать, притворяться? Это немыслимо, невозможно!
   Рассказать обо всем Тано? Это убьет его, еще одного предательства он не переживет.
   А Зидан? Как он отреагирует, узнав, что его ребенка будет воспитывать чужой человек? С него станется прилететь за мной в Штаты и вызвать Тано на мужской разговор. И тогда... Одно из двух: если у Тано под рукой будет его "Беретта", то он убьет Зизу, ну а если же Тано окажется безоружен, то куда более физически сильный Зидан просто искалечит его...
   Я не могла держать в себе эту проблему, мне нужно было с кем-то поделиться, с кем-нибудь, кто выслушал бы меня, а может, помог бы найти выход. И я поехала в Вест-Сайд, к Саре.
   Подруга усадила меня за стол, налила чаю, нарезала торт и в нетерпении уставилась на меня.
   - Ну, рассказывай!
   - Сегодня я была у врача... - неуверенно начала я.
   - Ты беременна? Вау! - радостно завопила Сара, вскочив со стула. - Так это надо отметить!
   Увидев, однако, что я не разделяю ее ликования, Сара внимательно посмотрела на меня и снова села за стол.
   - Ты что, залетела от того арабского футболиста? - пораженным шепотом спросила она.
   - Сара, он бербер...
   - Твою налево! - всплеснула руками негритянка. - Когда ж вы умудрились?
   - Помнишь, я летала на финал Чемпионата Европы...
   - Ну ни фига себе! - покачала головой Сара и хихикнула. - Сдается мне, он и правда хорошо голы забивает!
   - Сара!
   - Да шучу я, шучу... Слушай, так тебе что, не хватает денег на аборт? Сколько тебе нужно?
   - Аборта не будет.
   - А... А как же...?
   - Не знаю!
   - Та-ак... - Сара задумалась. - О! Идея! Скажи Тано, что Зидан тебя изнасиловал!
   - Твою мать! Ты вообще башкой своей соображаешь, что ты несешь? - заорала я.
   - Я пошутила! - тут же сказала Сара. - Да сядь ты, успокойся, говорю же тебе - я пошутила!
   - Мне не до твоих идиотских шуточек!
   - Тихо, тихо, не нервничай, тебе нельзя нервничать! Сядь, попей чайку, сейчас мы вместе что-нибудь придумаем... Вспомни Кувейт - мы же с тобой и не из таких передряг выходили!
   Но мы так ничего и не смогли придумать...
   И в последующие дни, хоть я и думала об этом постоянно, я так и не пришла ни к какому решению. Я ничего не сказала Тано. Как последний трус, я спрятала голову в песок, я тянула время, ожидая непонятно чего...
  
   Глава IX
   Братская помощь.
  
   В тот день я, как обычно, с трудом проснулась, доплелась до ванной, приняла душ и разбудила Тано, принеся ему кофе в постель. Мы позавтракали под выпуск утренних новостей, где в рубрике "Анализ" обсуждался вопрос американо-израильского сотрудничества. В последнее время именно новости с Ближнего Востока переместились на первые полосы газет всего мира. Причиной являлась резкая эскалация палестино-израильского конфликта - интифада разгоралась с новой силой, каждую неделю в Израиле происходили теракты, Ближний Восток балансировал на грани новой войны.
   Я прослушала новости, не глядя в телевизор, изучая вместо этого маршрут предстоящего патрулирования.
   Но по прибытии на работу оказалось, что патрулирование отменяется, а вместо него меня ждет встреча с полковником Меркинсом. Лихорадочно гадая, за что меня могут вздрючить на этот раз, я открыла дверь в кабинет начальника отдела и увидела там весь наш отряд во главе с капитаном Грином.
   - Господин полковник! Старший лейтенант Каридди по Вашему приказанию прибыла! - вытянувшись в струнку, отрапортовала я.
   - Вольно! - отозвался полковник, - Встать в строй!
   Отдав честь, я заняла место в строю. Теперь все были в сборе.
   Полковник встал из-за стола и обратился к нам, неподвижно застывшим перед ним.
   - Господа! Я собрал вас здесь вот по какому поводу. Все вы наверняка наслышаны о ситуации на Ближнем Востоке. И вот сегодня утром я получил директиву из Вашингтона, в которой мне предписывается подготовить делегацию для отправки в Тель-Авив. Полетит ваш отряд. Ваша миссия - обмен опытом с израильскими коллегами. Вылет завтра в 9.00. Вопросы?
   - Разрешите обратиться? - подал голос капитан Грин.
   - Да, капитан.
   - Каков срок командировки?
   - Четырнадцать дней.
   - Участие в боевых действиях?
   - При сохранении статус-кво - не предусматривается.
   - У меня все, господин полковник.
   - В таком случае все свободны. А вас, Грин, я попрошу остаться.
   Мы покинули кабинет и отправились в столовую, где можно было за чашечкой кофе обсудить сложившуюся ситуацию подальше от чужих ушей. Ребята были радостно взбудоражены неожиданным известием, меня же больше всего беспокоила реакция Тано. Я не могла не видеть, скольких нервов стоила ему моя работа, а тут еще командировка на Ближний Восток!
   Через час к нам подошел капитан Грин. Мы получили вводный инструктаж и были отпущены по домам.
   Я поехала на работу к Тано и "обрадовала" его. В своих предположениях я не ошиблась.
   - Ты никуда не полетишь! - взволнованно воскликнул он, - Там война!
   - Тануццо, милый, там же нет никакой войны! - изо всех сил пыталась я успокоить его, - Ну да, там неспокойно, ну так там всю дорогу было неспокойно! Между прочим, сам Меркинс сказал, что наше участие в боевых действиях не предусматривается.
   - Там все время взрывы, теракты!
   - Поверь мне, Тано, нас, иностранных специалистов, будут беречь как зеницу ока.
   - Нет, Надя, там слишком опасно.
   Тогда я пустила в ход решающий аргумент.
   - Пойми - у меня нет выбора. Это приказ, я не могу отказаться, иначе меня попрут из отряда.
   Это было не совсем так. В случае моего отказа увольнение мне, конечно, не грозило, но вот о карьерном росте можно было забыть надолго.
   По взгляду Тано я поняла, что он как раз был бы несказанно рад такому повороту событий, но, естественно, он не произнес этого вслух.
   - Тогда я полечу с тобой!
   "Этого еще не хватало!" - подумала я. Конечно, не вопрос, я была бы очень рада полететь с Тано в Израиль, но ... в отпуск. А в данном случае ежеминутная опека с его стороны была бы совсем некстати. Я уж не говорю о шуточках, которые мне пришлось бы выслушать от сослуживцев!
   Но Тано был настроен, как всегда, решительно, и тут же отправился к шефу.
   Через полчаса он вернулся мрачнее тучи. Эд Маккензи, глава корпорации "IBM", наотрез отказался дать ему отпуск - ведь был конец финансового года!
   Про себя вознеся хвалу Аллаху, я обняла Тано.
   - Ну не переживай, не надо! Две недели пролетят очень быстро, вот увидишь! И я снова буду с тобой... и буду целовать тебя вот так... и вот так... а еще так...
  На следующий день в 8 утра мы стояли в аэропорту. Внезапно Тано с тревожным лицом повернулся ко мне.
   - Ты уверена, что вылет в 9? В расписании нет этого рейса!
   - Тано, это спецрейс!
   - Спецрейс? - медленно произнес Тано, и я почувствовала, как он сожалеет, что не связал меня во время сна и не продержал в таком состоянии минимум до полудня!
   Тут я увидела капитана Грина, уже прошедшего паспортный контроль и делающего мне угрожающие жесты из-за спины таможенника.
   - Мне надо идти, - со вздохом произнесла я, и Тано крепко прижал меня к себе.
   - Я буду ждать тебя, - прошептал он.
  Автобус подвез нас к трапу. Капитан Грин отправился вручать стюардессе список личного состава. А мы приникли к окнам автобуса, глядя на огромные фуры, безостановочно подъезжающие к грузовому отсеку нашего "Боинга". Крепкие грузчики проворно загружали туда большие ящики. Потом подогнали второй трап, и ящики поменьше стали заносить прямо в салон через аварийный выход.
   - Братская помощь Израилю, а? - ухмыльнулся долговязый техасец Джонни Керн.
   - Джон, ты этого не видел! - строго произнес вернувшийся капитан.
   - Я слеп как летучая мышь, господин капитан! - с невинным видом развел руками Джон.
   - Всех касается!
   В огромном салоне "Боинга-747" не было других пассажиров, кроме членов нашего отряда. Но расположиться с комфортом не удалось. Количество сидений было равным количеству нас, остальное же место занимали подозрительные ящики. Самолет был под завязку забит оружием.
   И я была уверена, что в это самое время такие же перегруженные лайнеры вылетают из аэропортов Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Чикаго, Бостона, Филадельфии и Далласа. Будущее подтвердило мою правоту...
  
   Глава X
   Первые дни на земле обетованной.
  
   Самолет приземлился в аэропорту "Бен-Гурион". У трапа нас встречал высокий и стройный полковник ЦАХАЛа.
   - Добро пожаловать в Тель-Авив, друзья! - на чистом английском языке сказал он и тепло улыбнулся.
   - Меня зовут полковник Берат, - продолжил он, - Мне приказано оказывать вам всяческое содействие. Сейчас я отвезу вас в гостиницу.
   Мы проследовали на летное поле, где нас ждали два гражданских джипа с затемненными стеклами. За руль одного из них сел сам полковник Берат, место рядом с ним занял капитан Грин, а на заднем сидении угнездились Сара, Джон и я.
   Всю дорогу капитан вполголоса переговаривался с Бератом, мы же не отрываясь смотрели в окна, любуясь древним Тель-Авивом, проплывавшим перед нами. Поражало количество вооруженных солдат и полицейских на улицах города - это и впрямь было не самое спокойное место на земном шаре.
   По прибытии в гостиницу мы убедились, что нас действительно отлично охраняют. Я насчитала четыре кольца охраны, и это значило, что на самом деле их было не менее десяти.
   Капитан Грин собрал нас в кучу и изложил план действий на ближайшие сутки.
   - Значится так, дети мои! Сейчас - крепкий здоровый сон. Завтра - день отдыха. За пределы гостиницы не выходить. Здесь есть открытый бассейн, сауна, бильярд, боулинг, тренажерный зал и два ресторана, так что вы найдете, чем заняться. Повторяю: гостиницу не покидать. Полковник Берат за вас головой отвечает, понятно?
   Мы дружно закивали.
   - Далее. Завтра в 20.00 по местному времени в ресторане на пятом этаже состоится прием. Оденьтесь поприличнее, ведите себя цивилизованно - ожидается наш посол и премьер-министр Израиля. Кто оскандалится перед премьером, лично душу выну. Всем все ясно?
   - Так точно, господин капитан!
   - Тогда вперед, баиньки! По гостинице не шататься, вы мне завтра нужны хорошо отдохнувшие. Вот список ваших комнат.
   Вручив нам список, капитан удалился.
   Вдруг я увидела знакомое лицо. Лицо попивало коктейль, вальяжно развалившись в кресле.
   - Роби, ты-то что тут делаешь?
   - Боже мой, Надя! - вытаращил глаза Роби, - Откуда ты здесь?
   Это был лейтенант Роберт О`Нил из нью-йоркского отделения.
   - Мы только прилетели!
   - А мы уже два часа здесь! А на втором этаже далласцы с бостонцами, и еще вроде бы ожидаются ребята из Чикаго и Лос-Анджелеса.
   - Так давайте же это отметим!
   Отмечали мы всю ночь. Официанты в гостиничном ресторане сбились с ног, но было видно, что они искренне рады нам, ведь ни для кого не составило бы особого труда догадаться о цели нашего визита.
   Вскоре присоединившиеся к нам чикагцы поведали, что наши коллеги из Майами, Филадельфии, Денвера и Хьюстона равными порциями распределены между Иерусалимом, сектором Газа, Хайфой и Голанскими высотами, но что мысленно они с нами! Это и стало очередным тостом...
  
   На следующий день я проснулась в пять вечера и спустилась в бассейн. Полчасика поплавав в прохладной воде под жарким средиземноморским солнцем, я почувствовала себя заново родившейся и вернулась в номер, готовиться к приему.
   Я надела самое шикарное из моих платьев - Тано купил его в Оттаве. Оно было из синего бархата, длиной до щиколоток, с открытыми спиной и плечами. Теперь оставалось только накраситься, и я была готова.
   У меня всю жизнь были проблемы с нанесением "боевой раскраски", поэтому для этого важного дела я позвала Сару.
   - Сейчас, сделаем тебе отпаднейший вечерний макияж, и все мужики твои будут! - приговаривала негритяночка, подводя контур моих губ. Я протестующе замычала.
   - Да ла-а-адно! Подумаешь, Тано тебя ждет! Ну и что? Он там, а ты - здесь! Я вот, к примеру, не прощу себе, если сегодня же не затащу в постель этого красавчика, полковника Берата! Ты заметила, как он на меня смотрел?
   - Сара, ты неисправима! - засмеялась я.
   Прием удался на славу! Оркестр зажигательно играл джазовые композиции, в полумраке мерцали свечи, вечер проходил в теплой и дружественной обстановке.
   В самый разгар торжества оркестр вдруг смолк, и послышались звуки рояля. Кто-то (с моего места мне было не видно) виртуозно исполнял "Апассионату" Бетховена. Я подошла поближе...
   За роялем сидел невысокий плотный мужчина лет пятидесяти в темно-синем костюме. Его черные, серебрящиеся легкой сединой волосы были коротко острижены и открывали смуглый высокий лоб. Прямой аккуратный нос, тонкие губы, твердый взгляд черных глаз.... Все в его облике выдавало человека умного и волевого, а его выправка (это было видно даже по тому, как он сидел за фортепиано) заставляла предположить в нем профессионального военного.
   - Кто это? - не отрывая глаз от пианиста, спросила я капитана Грина.
   - Премьер-министр Израиля Эхуд Барак, дубина! - прошептал капитан.
   - Почему он дубина? - удивилась я.
   - Да не он, а ты! Знать надо такие вещи!
   Премьер-министр играл "Апассионату" и играл, надо признать, блестяще. Звуки, то нежные, то яростные, вырывались из-под его пальцев и заполняли все, воздействуя на самые потаенные струнки души. Все мысли покинули меня, все окружавшее исчезло, осталась только музыка - и он...
   Разговоры смолкли. Все присутствующие на вечере приблизились к роялю и слушали, слушали...
   Премьер-министр взял последний аккорд и музыка смолкла. Повисла долгая тишина, а потом разразились аплодисменты. Эхуд Барак встал и со сдержанной улыбкой наклонил голову, после чего заговорил со стоящим рядом полковником Бератом.
   Я быстрым шагом вышла из ресторана и зашла в Интернет-кафе. "Эхуд Барак" - набрала я в поисковой строке и открыла биографическую статью о нем.
   "Однако!" - только я могла я вымолвить, ознакомившись с ней. Этот человек имел не только красивую внешность, но и выдающуюся биографию. Самый молодой генерал в Израиле (он получил это звание в возрасте 39 лет), всю жизнь прослуживший в спецназе и имеющий 5 боевых наград и два высших образования, и при этом - знаток философии, музыки и литературы! Эхуду Бараку было 57 лет, и он был разведен.
   Вернувшись в ресторан, я сразу увидела сияющую Сару, которую держал под локоть не кто иной, как полковник Берат! Сара увидела меня, состроила торжествующую физиономию и подмигнула. И в голове у меня родился дьявольский план...
   В тот момент я еще не полностью отдавала себе отчет в том, что я делаю. Это был один из тех редких случаев в моей биографии, когда я действую по какому-то непонятному наитию, не пытаясь анализировать своих поступков. Вероятно, это была форма психологической самозащиты - ведь как только я попыталась бы пролить яркий свет своего разума на то, ЧТО я делаю, единственным выходом для меня было бы бежать с этого вечера со всех ног, пока не случилось непоправимое. А я хотела остаться. И познакомиться с Эхудом Бараком. И.... Теперь я понимаю - я хотела этого, непоправимого. Как завороженный пением сирен моряк, я шла на рифы. Пропасть манила меня, остановиться я не могла.
   Я отозвала Сару в сторону и спросила, не может ли полковник Берат познакомить меня с премьер-министром. Уже порядочно набравшаяся негритянка захихикала:
   - Зачем он тебе? Он же ста-а-арый!
   - Брось свои идиотские шуточки! Может или нет?
   - Может, может, он все может! Давид!
   Берат подошел к нам, и Сара что-то прошептала ему на ухо, игриво хихикая. Полковник кивнул.
   ...У самолета, разгоняющегося на взлет, существует "скорость принятия решения" - тот краткий миг, когда самолету либо позволяется взлететь, либо турбины переключаются на реверс, скорость падает, самолет останавливается у самого края взлетно-посадочной полосы. В этот момент еще есть выбор из этих двух возможностей, но стоит упустить хотя бы секунду - и выбора нет, снижать скорость нельзя - полосы не хватит для торможения.
   Самолет - создание разума и рук человеческих. Что ж удивляться - он во многом человеку подобен...
   Полковник подвел меня к генералу Бараку, наши глаза встретились, и пути назад не стало...
  
   Глава XI
   Израильские ночи.
  
   Остаток вечера мы провели с Эхудом Бараком. К нему то и дело подходили какие-то генералы и политики - он кратко говорил с ними и вновь возвращался ко мне.
   Когда отбыл посол США с супругой, и гости стали расходиться, Эхуд Барак сказал:
   - Не откажите в моей просьбе - я хочу показать Вам Тель-Авив...
   А потом была прогулка по ночному Тель-Авиву. Огромные звезды сияли над нами, горячий ветер доносила пустыня, тысячелетние стены окружали нас...
   Эхуд оказался прекрасным собеседником - умным, тонким, восприимчивым. Он умел говорить, но умел и слушать. А я поражалась, насколько мы с ним были похожи - своей любовью к авантюрам, тягой к новому, непоседливым складом характера, разносторонностью натуры. И дело было, конечно, совсем не в том, что мы оба родились под знаком Водолея!
   И мне казалось, что я знала Эхуда всю жизнь.
   Я забыла обо всем на свете - о ребятах, мирно выпивающих сейчас в гостинице, о нашей миссии, и - каюсь! - я забыла о Тано, забыла о Зизу... В тот вечер существовал только Эхуд - его глаза, его голос, его улыбка...
   Когда небо над Тель-Авивом стало светлеть, он проводил меня в гостиницу. Я стояла у открытой двери в своем номере, Эхуд - через порог, в коридоре. Мы шепотом беседовали о чем-то незначащем, а все мое существо заполняла одна мысль: "Я хочу, чтобы он остался!" Но вот Эхуд произнес: "Спокойной ночи" и повернулся, чтобы уйти. Он даже сделал шаг прочь от двери, но вдруг... резко развернулся и взглянул на меня, окаменевшую на пороге. В мгновение ока Эхуд оказался в комнате, захлопнул дверь и заключил меня в объятия...
   Я стала сопротивляться, и сопротивлялась целых три секунды - до тех пор, пока Эхуд не нашел мои губы своими.
  
   Эхуд целовал меня страстно, отчаянно. Я с не меньшим пылом отвечала на его поцелуи, мои пальцы царапали его спину. Дыхание Эхуда участилось, он с силой прижал меня к себе, и я ощутила его возбуждение. Горячие руки премьер-министра ласкали мое тело, воспламеняя его, сводя меня с ума. Он становился все более нетерпелив, и я чувствовала, что скоро он потеряет контроль над собой. Мысль о том, чтобы довести Эхуда до неистовства, еще более возбудила меня. Я расстегнула молнию на его брюках...
   Застонав, Эхуд сорвал с меня платье, я осталась в прозрачном белье, а затем премьер-министр Барак резко вошел в меня. Краткий миг боли лишь добавил остроты подступающему наслаждению. Я подалась навстречу Эхуду и обвила тяжелое тело генерала руками и ногами, двигаясь вслед за ним во все ускоряющемся ритме, и не было в мире сил, которые могли бы оторвать нас друг от друга.... На гребне волны мы оказались одновременно. Все перестало существовать, во Вселенной остались только мы двое, проникающие друг в друга, становящиеся одним целым...
   ...Когда я проснулась, Эхуд уже ушел. На столе лежала записка: "Моя фэйгелэ! Не хотел тебя будить - ты так сладко спала! Заседание Кнессета требует моего присутствия. Жди меня сегодня в 22.00. Твой Эхуд" и номер мобильного телефона.
   Я лежала, потягиваясь, вновь и вновь перебирая в памяти сладостные моменты прошедшей ночи, как вдруг зазвонила моя трубка. Это был Тано...
   Меня как будто ударили по голове, сбросив с небес на землю.
   Несколько раз заверив Тано, что со мной все в порядке, просто я не выспалась по причине вечерних возлияний, а также что в Тель-Авиве все спокойно и журналисты все врут про надвигающуюся войну, я повесила трубку.
   Я сидела на разгромленной кровати, еще хранившей запах тела премьер-министра. Я обхватила голову руками, как будто это могло помочь мне найти выход. Вопрос "Кто виноват?" мало меня беспокоил, да и неважен был ответ. Но вот что теперь делать?
   В дверь забарабанили. "Подъем!" - раздался голос капитана Грина. "Да, иду, иду!" - крикнула я и вскочила, чуть не наступив на валявшееся на полу вечернее платье. Я была благодарна своему командиру - на время учений я могла забыть о своих проблемах, а вечером... Вечером придет Эхуд! При мысли об этом я пустилась в пляс, и тяжелые мысли покинули меня.
   Не до них мне было и после - на полигоне неподалеку от сектора Газа мы проводили совместные учения с группой спецназа "Сайерет Маткаль" - кстати, именно в этой группе Эхуд начинал свою блестящую карьеру военного. Израильские ребята были прекрасно подготовлены, и даже нам было чему у них поучиться.
   Во время перекура мне на уши немедленно села Сара, которой не терпелось поделиться со мной подробностями ночного рандеву с полковником Бератом. Мне, по правде говоря, тоже безумно хотелось кое-что ей рассказать, но я должна была молчать.
   Вечером мы с ребятами купались в бассейне и играли на бильярде, а ближе к 10 часам я под благовидным предлогом откланялась, оставив ребят в недоумении ("Виданное ли дело! Надя не хочет пить!") и ушла в свой номер. Там меня уже ждал Эхуд (интересно, где он взял ключ?) с бутылкой красного вина и дисками с классической музыкой.
   Но ошибется тот, кто сочтет, что наши отношения были основаны целиком на плотском влечении. Нет и еще раз нет! Это было (не побоюсь громких слов!) родство душ. Мы беседовали часами, и нередко фразу, начатую одним, подхватывал другой. Небольшие разногласия возникали у нас только по политическим вопросам - мои взгляды были более правыми, чем воззрения Эхуда, я считала, что не на все предложенные им палестинцам уступки надо идти, не полностью была я согласна и с принципом подбора кадров в его правительство - но даже споры с ним доставляли мне безумное удовольствие.
   Как выяснилось, мать Эхуда была родом из Смоленска, он воспитывался на русской культуре, преклонялся перед Толстым, Солженицыным, Анной Ахматовой, но в России никогда не был. И я пообещала показать ему Россию...
   Так прошли две недели. Днем мы тренировали израильских спецназовцев, а каждую ночь я проводила с Эхудом. По вечерам мы гуляли по Тель-Авиву и купались в Средиземном море (в качестве маскировки Эхуд надевал солнцезащитные очки), а по выходным путешествовали на машине. Мы объездили весь Израиль, побывали в Иерусалиме и Хайфе, на Голанских высотах и на Мертвом море.
   С каждым днем мы с Эхудом все больше и больше прикипали друг к другу, и разорвать эту связь казалось невозможным. Но срок моей командировки заканчивался...
   В последнюю нашу ночь Эхуд спросил:
   - Ты уезжаешь?
   - Да, - прошептала я.
   - Останься!
  Это слово, сказанное совсем негромко, прозвучало с такой страстью, с такой мукой, что на мои глаза навернулись слезы.
   - Эхуд, я не могу, - еле слышно проговорила я.
   - Почему?
   - Тано... Он погибнет без меня.
  Эхуд молчал. Слезы текли уже почти водопадом, и я поблагодарила темную израильскую ночь, не дававшую Эхуду видеть это.
   - Эхуд, пойми, - я обняла его напряженную спину. - Ты сильный, ты справишься. А он.... Нет, Тано тоже очень сильный, но если я брошу его, он не сможет дальше жить.
   - Не плачь, - Эхуд целовал мои глаза. - Я все понимаю. Ты молодец...
  
   ...Играл оркестр. Израильские гвардейцы в парадной форме выстроились вдоль летного поля. Все наши группы возвращались в Соединенные Штаты. Мы выполнили нашу задачу, укрепили обороноспособность маленького государства, дерзновенно возникшего в окружении ненавидящих его народов. Пришел час расставания...
   Премьер-министр Израиля Эхуд Барак тоже присутствовал на прощальной церемонии. Облаченный в военную форму, с погонами генерал-лейтенанта на плечах и с орденскими планками, закрывавшими добрую половину груди, он произнес благодарственную речь нам, навытяжку стоявшим перед ним. Все было очень торжественно...
   Самолет, летевший в Сан-Франциско, кроме нашей группы заняли пятеро сотрудников посольства - ближайший рейс до Вашингтона ожидался только через неделю, до Нью-Йорка - через два дня, и им было быстрее лететь через Фриско.
   Сара подтолкнула меня локтем:
   - Гляди! Сенатор Борн!
   Я не отреагировала. Сейчас меня мало беспокоили сенаторы, будь они даже древнеримскими.
   Под бравурный марш мы поднялись в самолет. Наверху, прежде чем сделать шаг в салон, я оглянулась и увидела слезы на глазах премьер-министра...
   Самолет разбежался и взял курс на восток - на этот раз мы должны были проследовать через Тихий океан, прямо к западному побережью Соединенных Штатов.
   Обычно во всех полетах я не отрываюсь от иллюминатора, но сейчас я смотрела прямо перед собой, на спинку кресла, в котором развалился Джонни Керн, и видела лицо Эхуда, тот последний взгляд, которым он проводил меня...
   Сара плюхнулась рядом и, вероятно, хотела что-то сказать (какую-нибудь пошлость, по своему обыкновению), но, взглянув на меня, осеклась и застыла с открытым ртом.
   А потом самолет взорвался...
  
   Глава XII
   Освобождение.
  
   В общем, дело в следующем. Палестинцы заминировали пилотскую кабину нашего самолета, и он взорвался. Так как лайнер не успел еще набрать высоту, никто, кроме членов экипажа не погиб, но, естественно, все потеряли сознание. Очнулись мы в арабском зиндане...
   ...Шел восьмой нашего пребывания в заточении. Ребята были порядком измотаны, но не позволяли себе раскисать, а вот посольские явно начали сдавать. Чертовски обидно, когда сил и так осталось мало, а надо тратить их еще и на успокоение истеричек обоих полов!
   Вот и сейчас жена сенатора Борна, судя по всему, собиралась устроить концерт по заявкам. Она прервала пятичасовое раскачивание на месте и заныла:
   - Джимми, нас не найдут!
   - Нас найдут, дорогая, обязательно найдут, - усталым голосом ответил представительный седовласый сенатор.
   - Нет, нас не найдут! Мы умрем здесь! - в ее голосе появились явные истерические нотки.
   - Мать твою, - тихо проворчал Боб Холли.
   - Это вы виноваты, вы, все вы, - уже почти в голос кричала жена сенатора.
   - Салли, прошу, успокойся, - сенатор положил жене руки на плечи, но она резко вырвалась и заорала:
   - Я не хочу умирать! Я еще слишком молода, чтобы умереть! Сделайте же что-нибудь! Неужели вам на все наплевать? Господи, господи, мы же умрем здесь!
   Капитан Грин медленно встал и неуловимым движением руки залепил Салли Борн хорошую пощечину, от которой она отлетела к стене, после чего икнула, захлопала глазами и тихо расплакалась.
   - И все-таки, капитан Грин... - начал сенатор.
   - Тихо! Всем тихо! - я вскочила на ноги, всматриваясь в решетку на потолке.
   В зиндане наступила мертвая тишина, даже Салли перестала всхлипывать. Неужели мне показалось?
   Но нет! Теперь я явственно слышала приближающиеся звуки - треск автоматных очередей, взрывы, крики на арабском языке, и перекрывающий все это знакомый голос, отдающий команды на иврите:
   - Гешет явиль! Рахун алай!
   - Эхуд! Мы здесь! - завопила я во всю мощь своих легких.
   В ответ прямо над нашими головами ударили автоматы, а потом послышался топот сапог. Решетка, закрывающая зиндан, полетела в сторону, вместо нее в проеме появилась голова Эхуда Барака.
   - Сколько вас?
   - Десять солдат и пятеро гражданских! - ответила я.
   - Все целы?
   - Да!
   - Э, Абрам, дэнэм авэй! - крикнул Эхуд в сторону.
   Насколько следовало из моих скудных знаний иврита, он приказал принести десять автоматов.
   В следующий момент пола коснулась лестница. Я оказалась ближе всех к ней и через мгновение была уже наверху, в объятиях генерала Барака...
   Когда мы, наконец, смогли оторваться друг от друга, моему взгляду предстали ребята из нашего отряда, стоящие, как по команде, с разинутыми ртами. На лицах израильтян читалось не меньшее изумление. Абрам даже чуть не выронил десять автоматов Калашникова сирийской сборки, которые он специально для нас побрал с трупов неприятельских солдат.
  
   Капитан Грин первым пришел в себя. Он сделал шаг вперед и приложил руку к виску:
   - Господин генерал-лейтенант! Мое отделение в составе 10 человек в Вашем распоряжении!
   - Вольно, капитан! Мне нужно еще двое ваших людей, остальные пусть выводят гражданских. Майор Бервиг покажет дорогу к вертолетам. И спешите, капитан! Мы на территории Сирии.
   "Опаньки!" - подумала я. Нам и правда надо спешить. Через несколько минут здесь будет вся сирийская армия, и тогда...
   Капитан Грин понял все мгновенно. Не тратя времени на слова, он подтолкнул к нам Джона и Сару, и кинулся к дверям вслед за молодым смуглым майором Бервигом. Немилосердно подталкиваемые нашими бойцами посольские стадом побежали следом.
   Наша маленькая группа - генерал Барак, четверо израильтян (в числе которых был и полковник Берат) и трое американцев (включая меня) - прикрывала отход.
   Сирийцы уже опомнились от внезапности израильского штурма и яростно наседали, используя шквальный автоматный огонь. Мы отвечали в основном точными залпами из подствольных гранатометов.
   Было очень жарко и все же, несмотря на это, я успевала восхищаться Эхудом. Как влитой сидел на его крепкой фигуре камуфляж без знаков различия, движения были быстры и отточены, и если бы я не знала его возраста, то приняла бы за сумасшедшего любого, кто сказал бы, что ему 57 лет!
   Мы подходили уже к концу коридора (нам удавалось держать преследователей на приличном расстоянии), как вдруг боковым зрением я увидела движение в одной из комнат.
   - Эхуд, подожди! - я дала очередь по комнате и кувырком через плечо влетела туда.
   Скорчившись и дрожа, в углу сидел усатый сириец средних лет в гражданской одежде.
   - Нет! Не стреляйте! Я дам вам важную информацию, не убивайте меня! - на ломаном английском прокричал араб.
   - Говори! - приказала я.
   - Мне нужен Эхуд Барак.
   - А фигу не хочешь? - я подняла автомат.
   - Пожалуйста! Ему будет интересно! Это важно! - задрожав еще больше, крикнул араб.
   По-быстрому проверив его на предмет наличия отсутствия пояса шахида и других штучек-дрючек, я крикнула:
   - Эхуд! Тут с тобой хотят поговорить!
   - Чего надо, мать твою? - свирепо глядя на араба, прокричал влетевший в комнату Эхуд.
   - Господин генерал! Не убивайте!
   Сириец казался не опаснее мыши, но я на всякий случай заняла позицию между ним и Эхудом - мало ли что!
   - Давай быстрей! - загремел генерал Барак. - Что там у тебя?
   Дрожащей рукой араб указал на ноутбук:
   - Там... про Гейзеля... он наш человек! Там все!
   - Моисей! - крикнул Эхуд.
   В дверях вырос двухметровый израильтянин-сапер.
   - Проверь ноутбук!
   - Чисто, господин генерал! - отрапортовал Моисей, поводив тестером над компьютером.
   - Господин генерал! - в дверь просунулся невысокий крепкий спецназовец. - Они прорываются!
   - Так...Ты идешь с нами. И ноутбук захвати. Береги его, если хочешь жить! - усмехнулся Эхуд.
   Мы выскочили во двор.
   Винты обоих вертолетов бешено вращались, машины были готовы оторваться от земли, сидящие в одном них ребята палили по окнам.
   Запустив на прощание по гранате в преследователей, мы в три прыжка пересекли расстояние, отделявшее нас от второго вертолета (Моисей тащил за собой сирийца, мертвой хваткой вцепившегося в ноутбук) и заскочили внутрь. Вертолеты мгновенно взмыли в воздух.
   Двор тут же заполнился сирийцами. Непродуманно! Мы расстреливали их как в тире, ни один "Стингер" так и не успел выстрелить.
   Сирия осталась позади. Мы пролетали над Голанскими высотами.
   Я лежала на коленях Эхуда, положив голову на его мощную руку, которой он обнял мои плечи. Другой рукой Эхуд нежно гладил меня по голове. Израильтяне удивленно перешептывались, кивая на нас друг другу, но нам было все равно...
   Жутко хотелось спать, и я уже почти задремала под мерное гудение ротора, но вспомнила одну вещь.
   - Эхуд, - я подняла глаза. - Что там болтал этот сириец? Кто такой Гейзель?
   - Ах, да... - Эхуд взял ноутбук у сирийца, с которого ни на секунду не спускал глаз Моисей. - Не успел тебе сказать... Я же в отставке!
   - Как?! - я ошарашенно приподнялась.
   - А вот так! - Эхуд мрачно усмехнулся, - Кнессет объявил мне вотум недоверия. А премьер-министр теперь Арик Гейзель из партии "Ликуд". Посмотрим, что тут на него!
   Через несколько минут Эхуд присвистнул:
   - Ай-вэй! Вот это да-а-а-а... Это уже интересно...
   - Что? Что там, Эхуд? - я сгорала от любопытства.
   - Смотри! Гейзель - агент Сирии!
   Это было действительно так. На ноутбуке хранились факты, неопровержимо свидетельствующие о том, что Ариэль Гейзель являлся агентом влияния Лиги арабских государств. Естественным следствием его деятельности было бы поражение Израиля в грядущей войне и прекращение существования этого государства...
   - Подонок, предатель...- сквозь зубы процедил Эхуд. - Но теперь у нас есть оружие против тебя. Как твое имя? - обратился он к сирийцу.
   - Ахмед, - растерянно ответил тот.
   - Вот что, Ахмед. Обещаю тебе полную неприкосновенность и защиту до конца дней твоих при одном условии. Сейчас мы отправляемся в Тель-Авив, и ты рассказываешь все, что знаешь, в прямом эфире. Иначе Моисей выкинет тебя из вертолета. Твое решение?
   - Господин Барак... Моя семья.... С ними что будет? - с лица Ахмеда сошла вся краска, но тон стал неожиданно твердым.
   -Хорошо, Ахмед, - смягчившимся тоном произнес Эхуд. - Сейчас мы эвакуируем твою семью, а после - в Тель-Авив! По рукам?
   Сириец кивнул
   Эхуд сказал пилоту несколько слов, тот связался с экипажем второго вертолета, а потом наша машина легла на обратный курс. Мы снова летели в Сирию...
  
   Глава XIII
   Возвращение.
  
   Мы благополучно миновали границу - наш вертолет имел окраску сирийских ВВС, а перепрограммированная рация выдавала в эфир арабский позывной.
   Деревня, в которой жила семья Ахмеда, находилась в двадцати километрах вглубь сирийской территории. Наш вертолет приземлился на окраине деревни, после чего полковник Берат, Джон Келли, я и наш пленник бесшумно подошли к глинобитному дому.
   Ахмед постучал - пожилая женщина в черном хиджабе отворила дверь. Увидев вражеских солдат, стоящих за спиной ее сына, она отпрянула, вскинув руку ко рту.
   - Тш-ш! - Ахмед приложил палец к губам, и что-то быстро заговорил по-арабски.
   Я пыталась разобрать, что он говорил, но моих скудных знаний языка, полученных в кувейтской пустыне в 91 году, явно не хватало. Всерьез учить арабский я начала лишь недавно, вернувшись от Зидана.
   Зидан... И вот тут, в абсолютно не располагающей для этого обстановке - на вражеской территории, ночью, - я вспомнила Зинедина. Воспоминания просто нахлынули на меня, затопили мой мозг. Берлин, Париж, Роттердам и Мадрид, руки Зидана, его глаза, его улыбка, купание в волнах ласкового Карибского моря, ночь любви после победы сборной Франции...
   Я вспомнила о положении, в котором оказалась. Последние дни я не думала о Тано и Эхуде, о Зидане и нашем ребенке - сирийский плен совершенно не способствовал праздным размышлениям, - а тут вся ситуация встала передо мной во всей своей неразрешимости...
   Много времени на раздумья мне не дали. Старуха, всхлипывая, прошла в комнату, полковник Берат, в совершенстве владеющий арабским языком, показал нам жестом: "Все о`кей", и мы вошли в дом.
   Домочадцы Ахмеда - мать, жена и двое детей - довольно быстро собрали свои вещи, и мы пошли к вертолету. Младшего ребенка - смуглого кудрявого мальчика лет пяти, испуганно глядящего на нас - тащил на руках сам Ахмед, старшую девочку нес Джон, а я помогала идти матери Ахмеда.
   А потом наш вертолет так же, без помех, проделал обратный путь на территорию Израиля. Он приземлился на Голанских высотах, на базе ВВС. Семья Ахмеда осталась на базе, а мы сели в бронетранспортер и отправились в Тель-Авив.
  
   У нас оставалось четыре часа до официального открытия встречи на высшем уровне - премьер-министр Израиля принимал в столице страны Президента Соединенных Штатов Америки. Мы рассчитывали посетить этот саммит...
   Сара, Джон, Хуан Монсильяс, капитан Грин и я поехали с Эхудом и его группой - наш командир предложил помощь генерал-лейтенанту Бараку, и эта помощь была с благодарностью принята. Естественно, не расстающийся со своим ноутбуком Ахмед тоже поехал с нами...
   В дороге мы, слегка поклевав носом, вырубились, и были разбужены громким шепотом капитана Грина: "Подъем! Через полчаса выдвигаемся!"
   Было уже светло. Мы принялись уминать сухпайки, которые отдали нам израильские солдаты.
   - Ну, Роберт, что сказал Пентагон? - обратился к капитану подошедший к нам Эхуд.
   - Все в норме, господин генерал-лейтенант, - ответил капитан Грин. - Наш министр обороны говорил с Президентом. Мы будем иметь возможность приблизиться к месту саммита. А как у Вас? Надеюсь, все в порядке?
   - В полном. Мой человек из охраны премьер-министра гарантирует, что наши снайперы не будут стрелять.
   - Зашибись! - громко зевнул Джон и сладко потянулся.
   Солдаты расхохотались, а Капитан Грин хлопнул ладонью по колену и свирепо зыркнул на техасца
  
   Дальше все произошло очень быстро и четко. Оставив оружие в машине, мы приблизились к летному полю, на котором выстроились израильские гвардейцы. Ярко светило утреннее солнце, отражаясь на штыках гвардейцев, на горизонте ослепительно сверкало Средиземное море, в чистом синем небе под порывами теплого ветра развевались флаги Израиля и Соединенных Штатов. Славный намечался денек!
   Нашу группу возглавлял свергнутый премьер-министр Барак, чуть сзади него шли полковник Берат и капитан Грин, в арьергарде следовали израильские и американские солдаты, то есть мы, и с нами - наш пленник, Ахмед, в обнимку с ноутбуком.
   И когда самолет ВВС США совершил посадку, Президент Соединенных Штатов спустился по трапу и Ариэль Гейзель сделал шаг навстречу ему, протягивая руку в приветственном жесте, мы вышли из-за спин гвардейцев.
   Увидев нас, Гейзель побледнел. Президент США удивленно приподнял бровь. Наступившее молчание прервал голос Эхуда Барака.
   - Господин Фридман! - произнес он, обращаясь к пожилому худощавому мужчине - министру обороны Израиля. - Я требую взять Ариэля Гейзеля под стражу. Этот человек - предатель!
   - Вы сошли с ума! - лицо Гейзеля исказила гримаса.
   - Да нет! - недобро усмехнулся Эхуд. - У меня есть доказательства. Ахмед, покажи, что там у тебя!
   Араб протянул Эхуду ноутбук, и тот передал его министру обороны. Нас окружили тележурналисты, возбужденные, предвкушавшие сенсацию, ловившие каждый эпизод разворачивающейся перед их глазами драмы.
   Министр Фридман внимательно изучал содержимое ноутбука, в то время как растерянный американский Президент перешептывался со своими секретарями. И вот министр обороны поднял глаза и уставился на Гейзеля пораженным взором.
   - Как ты мог, Ариэль? Я же голосовал за тебя! - еле слышно произнес он, а затем громким голосом скомандовал:
   - Арестовать его!
  
  ... Вечером того же дня, на внеочередном заседании Кнессета, Эхуд Барак был восстановлен в должности премьер-министра Израиля. Ахмед дал интервью в прямом эфире, материалы о предательстве Гейзеля (по крайней мере, некоторые из них) были преданы огласке, и сотни тысяч людей вышли на улицы Тель-Авива и Хайфы, Иерусалима и Ашдода, приветствуя своего премьер-министра.
   Я лежала на кровати Тель-Авивского медицинского центра, куда мы были помещены на обследование, и по телевизору наблюдала за народными гуляниями, безумно жалея, что не могу принять в них участие. Нас охраняли по высшему разряду - ни один посторонний не мог проникнуть в больницу, но и все мои попытки выйти наружу вежливо, но твердо пресекались.
   Меж тем обследование показало, что пребывание в арабском плену прошло практически бесследно для моего тренированного организма.
   И конечно, самым главным, заставившим меня вздохнуть с облегчением, было то, что эти испытания никак не отразились на ребенке, которого я носила под сердцем и чей отец пребывал в счастливом неведении о моих злоключениях - из газет я узнала, что Зидан провел последние две недели в Бразилии, в гостях у Эдсона Арантиса ду Насименту, более известного как Пеле.
   А вот Тано уже вылетел в Израиль...
  
   Утром следующего дня я проснулась и первым, кого я увидела, был Тано.
   Он сидел у моей кровати, смотрел на меня, и в его глазах блестели слезы. Дни, когда у Тано не было никаких известий обо мне, когда он не знал даже, жива я или нет, сильно отразились на
  нем - его виски побелели, глубокие складки прорезали лицо... Он крепко обнял меня, прижал
  мою голову к своей груди и прошептал:
   - Я думал, что потерял тебя...
   - Тануццо, ну, ты что, я же очень везучая, у меня прекрасный ангел-хранитель, ты же
  знаешь... - Я пыталась успокоить Тано, мне было нестерпимо видеть его в таком состоянии...
   - Без тебя мне жить незачем...
   Дверь палаты отворилась почти бесшумно. Я осторожно выглянула из-за плеча Тано - в проеме стоял Эхуд. Он смотрел на Тано. Наши глаза встретились - и Эхуд, резко развернувшись, ушел...
  
   Через два дня в посольстве США состоялся торжественный прием в честь освобождения американских заложников и возвращения к власти премьер-министра Барака. Прием начался речью Президента Соединенных Штатов Америки, который в связи с последними событиями продлил свой визит в Израиль.
   Очень высоко, не пожалев хвалебных эпитетов, оценил Президент США деятельность Эхуда Барака на посту премьер-министра Израиля, ну а когда он заговорил о том, как Эхуд сам, лично, с горсткой верных людей, освободил из сирийского плена американских граждан, - грянула овация.
   Под громовые аплодисменты Эхуд поднялся на трибуну и произнес ответную речь.
   Прием оказался во всех смыслах на высшем уровне - атмосфера была радостной и непринужденной, музыка - великолепной, шведский стол - обильным. Но меня, по правде говоря, очень беспокоил Эхуд. Я помнила тот взгляд, которым смотрел он на Тано в больнице. Нехороший это был взгляд, ой, нехороший... И предчувствия у меня были нехорошие...
   Я все время держалась рядом с Тано, не отходя от него ни на шаг, и одновременно пыталась не выпускать Эхуда из поля зрения. Прием уже подходил к концу, совсем немного - и мы с Тано поедем в аэропорт, чтобы сесть на самолет и навсегда покинуть Израиль. Эхуд знал об этом...
   И вдруг, внезапно, премьер-министр Израиля Эхуд Барак неуловимым жестом выхватил у своего телохранителя автомат "Узи" и наставил его на Тано. Все голоса мгновенно смолкли. В наступившей тишине истерически завизжала жена сенатора Грина.
   Я была слишком далеко от Эхуда, чтобы помешать ему выстрелить. А в том, что он выстрелит, сомнений не оставалось - его глаза были глазами человека, у которого сорвало башню, он явно не соображал, что делает.
   И тогда с криком: "Эхуд, нет!!!" я закрыла Тано собой...
   Именно мой отчаянный крик, как я теперь думаю, привел Эхуда в чувство. Потрясенными глазами только что проснувшегося человека он уставился на меня, перевел взгляд на автомат в своей руке, медленно опустил оружие, - и отвернулся к стене, опершись на нее рукой и опустив голову.
   Я посмотрела на застывшего на месте Тано. В его лице не было ни кровинки. А в его глазах... Понимание. Вот что было в его глазах. Тано понял всё...
   И вот тогда я не выдержала. Всего этого было слишком много для меня. Не помня себя, я выбежала из дверей зала, слетела вниз по лестнице и выскочила на улицу...
   Я шла по улице Тель-Авива, не зная, куда я иду, не обращая внимания на происходящее вокруг, погруженная в свои невеселые раздумья. И я не заметила, не отследила момент, когда ко мне подошли сзади. Удар по голове был для меня полнейшей неожиданностью...
  
   Глава XIV
   В застенках "Аль-Каиды".
  
   Я пришла в сознание от ведра ледяной воды, вылитого мне на голову. На меня, ухмыляясь, смотрела бородатая морда в пятнистом берете.
   - Аль-духани эль-ахра! - крикнул араб, и на меня нацелился широкоформатный объектив камеры.
   Это была запись для телевидения. Я оказалась в руках одного из отделений "Аль-Каиды", и боевики требовали от Израиля освободить из тюрем шестерых лидеров мусульманских террористических организаций. В противном случае, если эти требования не будут удовлетворены, американский заложник - то есть я - был обречен умереть голодной смертью...
   Это были не пустые слова. После того, как запись была отснята, меня покормили какой-то жуткой баландой, а вечером этот ролик был прокручен на канале "Аль-Джазира" - и потом мне давали только воду...
   У меня не было никакой возможности сообщить о себе на волю, но мне было интересно - в каком государстве я нахожусь? Чисто спортивный интерес - в какой стране я имею шанс сыграть в ящик?
   Я спросила об этом у боевика, который каждый день опускал в зиндан бутылку с водой.
   - Слышь, ара, где я нахожусь?
   Худой бородатый араб молчал.
   - Где? Сирия? Ливан?
   - Алжир, - наконец, ответил араб.
   Твою мать! Вот это ирония судьбы, или с легким паром! Если вспомнить, что мой Зизу по крови - алжирец, что его родители приехали во Францию именно из этой страны... Прав был Михаил Булгаков, сказав в своем лучшем романе: "Как причудливо тасуется колода!"...
  
   Я не верила, что умру в этом зиндане. Эгоцентрикам вроде меня трудно представить свою смерть, к тому же я не сомневалась, что Эхуд бросил всю мощь израильских спецслужб на мои поиски. И еще я знала, что Соединенные Штаты никогда не бросают своих граждан в беде - и я ждала, каждую минуту ждала, что меня найдут, что меня вытащат...
   На десятый день, когда я начала время от времени погружаться в отупелое состояние - предвестие грядущих голодных обмороков - я услышала над закрывающей зиндан решеткой знакомый голос, что-то быстро говорящий по-арабски.
   "Галлюцинация? - мысли лениво текли в моей голове. - Ну да, ничего удивительного, сколько ж можно не жрать! Однако хорошо, что глючится мне голос именно Зидана, а не, к примеру, Матерацци! Хотя откуда я знаю, какой у Матерацци голос... О, чёрт!"
   Я ущипнула себя и вскочила с жесткого топчана. Это был не глюк! Это и правда Зидан!
  Но что он делает в логове "Аль-Каиды"?
   - Зизу! - крикнула я.
   Наверху послышался шум схватки. Раздался звук удара, грохот падения массивного тела, и над решеткой появился Зидан.
   - Я вытащу тебя! - успел он крикнуть, прежде чем страшный удар прикладом автомата отшвырнул его.
   - Не трогайте его, ублюдки! - вопила я, задыхаясь от отчаяния и бессилия. - Вам этого не простят! Отпустите Зидана!!! Он не играет в ваши игры, слышите?!!
   Наверху хлопнула дверь, и шум стих. Я услышала тяжелые шаги, а потом раздался резкий голос очень немолодого мужчины. Властным тоном он задавал какие-то вопросы боевикам, и они почтительно отвечали.
   Прозвучал очередной вопрос, и заговорил Зидан. Он говорил горячо, яростно, и не было страха в его голосе. Я пыталась понять арабский язык...
   "Вы - преступники..." - разбирала я отдельные слова. - "Вы позорите ислам... моя жена... я не уйду без нее..."
   Наступило молчание, которое нарушил старик. Он негромко произнес несколько фраз, из которых я поняла, что он, полевой командир боевиков, родился в той же деревне, что и отец Зинедина Зидана. Они были родом из одного и того же берберского племени, из одного клана. Их семьи дружили много веков...
   Старик говорил небыстро, и я понимала почти все.
   "Ты силен и отважен, Зинедин. Отец может тобой гордиться. Жаль, что ты не с нами..."
   Старик что-то скомандовал боевикам, и они возмущенно загалдели. Он рявкнул - бойцы замолчали.
   Решетка зиндана поднялась, и Зизу, не дожидаясь, пока опустят лестницу, спрыгнул с трехметровой высоты. Как будто не чувствуя веса моего тела, он подхватил меня с топчана, прижал к себе, я вцепилась в него ослабевшими руками, и... потеряла сознание.
  
   Я очнулась в джипе, который мчался через освещенную закатным солнцем алжирскую пустыню. За рулем сидел Зидан.
   - Зизу... - прошептала я. - Зачем... Тебя же могли убить...
   Зидан остановил машину, бережно взял меня за плечи, - тревога и радость сверкали в его глазах - и нежно прижал меня к себе...
   - Любимая...
   - Мой Зизу... - я уткнулась лицом в его грудь...
   Мы несколько минут сидели так, неподвижно. Я вдыхала такой родной и любимый запах тела Зидана, слушала биение его сердца...
   - Ты стала такая худенькая, - тихо произнес Зизу, гладя меня по спине.
   - И совсем не сексуальная? - хихикнула я.
   - Ты что, перестань... - Зинедин стал целовать мое лицо...
   Внезапно он посмотрел мне в глаза. Никогда раньше, ни у кого я не видела такого взгляда - жесткого и одновременно испуганного.
   - Они... они не обижали тебя?
   - Да нет, только вот на диету посадили...
   - Выпей вот это, - Зизу протянул мне бутылку. - Это протеиновый коктейль. Я не знаю, что тебе сейчас можно есть, а что нет, но коктейль не повредит.
   - Но как ты нашел меня? - спросила я, прихлебывая коктейль.
   - Буффон видел по телевизору запись "Аль-Каиды". Он позвонил мне и сказал, что тебя взяли в заложники. А я поставил на уши всех знакомых арабов.
   В глазах стало темнеть. Накатывал очередной голодный обморок. Я должна была успеть сказать ему...
   - Зизу, помнишь, тогда, после финала Чемпионата Европы, мы... В общем... У нас будет ребенок...
   И я провалилась в темноту.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"