Рава Лориана
Разбор статьи Альфреда Козинга "Cталинизм"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Альфред Козинг - заметный немецкий теоретик родом из ГДР, более подробно о нём здесь. http://www.edition-ost.de/programm-2/titel/1793-marxistisches-woerterbuch-der-philosophie.html. На русский язык статью Јсталинизм" перевёл товарищ Юрий Финкель. http://yury-finkel.livejournal.com/339556.html
  Разбор статьи Альфреда Козинга "Сталинизм".
  
  Альфред Козинг - заметный немецкий теоретик родом из ГДР, более подробно о нём здесь. http://www.edition-ost.de/programm-2/titel/1793-marxistisches-woerterbuch-der-philosophie.html. На русский язык статью "сталинизм" перевёл товарищ Юрий Финкель. https://yury-finkel.livejournal.com/339556.html
  
  Данная статья интересна прежде всего тем, что концентрирует в себе некоторые стереотипы западной и позднесоветской марксистской мысли, с которыми часто сталкиваются люди, заинтересовавшиеся марксистской теорией. (Подчёркиваю, именно теорией, а не собственно историей СССР)
  
  Итак, что же такое сталинизм в разборе Козинга. Сам автор начинает свою стать с определения и описания этого понятия, с самого начала указывая, что на эту тему существуют различные точки зрения. Слово самому Козингу:
  
  Сталинизм - политико-идеологическое понятие, обозначающее исторический феномен, установившийся при развитии Советского Союза и вызвавший заметные деформации как в социалистическом обществе, так и в коммунистическом движении.
  
  Понятие сталинизма имеет разные политические и теоретические источники и поэтому используется по-разному. Введённое противниками социализма как неопределённый политический ярлык, оно служило главным образом для клеветы на социализм, из-за чего марксистские теоретики и политики по большей части отвергали его. Но в Советском Союзе в 1930-е годы были также попытки ввести понятие сталинизма в положительном смысле как название достижений Сталина, как утверждалось, равных достижениям классиков марксизма; например, ведущий тогда журналист и публицист Карл Радек писал уже в 1931 году в "Правде" о дальнейшем развитии теории марксизма-ленинизма-сталинизма. С другой стороны, понятие использовалось также с марксистской точки зрения для критики теории и политики Сталина, главным образом Троцким и его сторонниками.
  
  После XX съезда КПСС, в особенности после фактов, раскрытых Н. Хрущёвым в его "закрытом докладе", стало ясно, что вне зависимости от различия мнений внутри марксизма, фактически такое понятие оправдано, так как с деятельностью Сталина связан ряд серьёзных проблем, которые могут оправдать существование такого суммирующего названия, хотя сомнительное происхождение этого понятия делает понятным заметное сопротивление его использованию. Но проблемы и последствия, связанные с теоретической и практической деятельностью Сталина, остаются вне зависимости от приятия или неприятия этого названия и требуют глубокого исследования.
  
  На это в ГДР обращал внимание ещё Вольфганг Харих в 1956 г. в важной статье, в которой он чётко выяснил, что речь не идёт в первую очередь о личности Сталина и о культе его личности. "Сталинизм не является в первую очередь результатом культа личности и не объясняется какими-то отрицательными чертами характера Сталина. Сталинизм, точнее - это вся система деформаций марксистской теории и практики, которая установилась в определённых общественно-исторических условиях и нашла своё идеологическое выражение, в частности, но отнюдь не только, в культе личности".
  
  Итак, что мы видим - определение чисто описательное. И из этого описания можно сделать вывод, что сталинизм - это политика, которую вёл Сталин. Однако есть два "но". Первое, как мы увидим по дальнейшему ходу статьи, сам автор трактует сталинизм куда шире. Второе "но" - это напрашивающийся вопрос - а возможен ли сталинизм без Сталина, скажем, в какой-то другой стране, где прямого влияния СССР не было?Или сталинизм за пределами СССР - это положительная оценка Сталина и его правления, и ничего более? Можно ли назвать сталинистской ту же КНДР? А Кубу? Каковы необходимые и достаточные признаки сталинизма? Товарищ Козинг не даёт ответа на этот вопрос, потому что ему, похоже, не пришло в голову поставить вопрос в таком разрезе. Впрочем, это типичная ситуация. Сам Козинг это косвенно признаёт.
  
  
  Руководство КПСС, напротив, в своих документах по этому вопросу после XX съезда говорило только о культе личности Сталина, который, согласно этим документам, во-первых, противоречил марксистским принципам, а во-вторых, привёл к серьёзным извращениям и деформациям в социалистическом обществе, но не затронул сущности этого социалистического общества.
  
  Эту позицию некритически переняла СЕПГ в своих официальных документах и своим запретом на обсуждение ошибок ещё более усугубила её. Решение ЦК КПСС о культе личности и о преодолении его последствий с одной стороны было попыткой критически дистанцироваться от него, но с другой стороны - упрощением и приукрашиванием, умолчанием, которое не позволило вскрыть более глубокие причины этих деформаций социализма. Решающий вопрос - как такие явления в КПСС и в СССР не только могли существовать, но и десятилетиями сохраняться и вести к серьёзным последствиям - остался в этом поверхностном объяснении совершенно не рассмотренным. Из-за этого и в марксизме и внутри коммунистических партий возникла оправданная критика этого антимарксистского подхода, которая была сформулирована Гомулкой, Эллентштейном, Лукачем, Шаффом, Колаковским и в особенности Тольятти от имени Итальянской Коммунистической партии, после того как ранее, ещё при жизни Сталина, Троцкий внёс важный вклад в характеристику и критику сталинизма. Тольятти публично призвал руководство КПСС проанализировать объективные общественные условия и более глубокие причины этого отклонения, для того, чтобы их можно было полностью преодолеть, и добился этим по крайней мере начала общественного обсуждения. К сожалению, Тольятти умер в самом начале этой серьёзной дискуссии, и она не была продолжена.
  
  Закладывается подозрение, что отсутствие такого определения при критике слева неслучайно, а закономерно. Потому что при попытке выделить признаки сталинизма, волей-неволей получается очень неприятная вещь - что "химически чистого" социализма без сталинистской примеси не удаётся найти нигде в мире, даже на Кубе. Поясню свою мысль - дело совсем не в том, что Че Гевара, будучи одним из лидеров кубинской революции, положительно относился к Сталину, и считал, что его разоблачение было неправильным. Да, это факт, но по отношению к данному вопросу факт второстепенный. Даже если бы лично Че думал и считал иначе, всё равно никуда не денешься от того обстоятельства, что само выживание кубинской революции без помощи СССР было бы крайне маловероятно, а сам СССР в свою очередь во многом оформился именно при Сталине.
  Так что довольно сложно бить по сталинизму, при этом не нанося попутно ударов по реально существовавшему социализму.
  
  Далее Альфред Козинг справедливо указывает, что коммунисты Китая хотя бы попытались связать явление сталинизма с объективными условиями(впрочем, маоистам тут трудно было быть объективными, так как Мао ещё более спорная фигура, чем Сталин), сам же Хрущёв всё упорно сводил к субъективному фактору.
  
  Далее автор констатирует очевидную спорность этой тему для коммунистического движения, в то же время критикуя современных сталинистов:
  
  С тех пор не утихают большие споры о всех этих вопросах с разными оценками и отчасти противоположными точками зрения, особенно после гибели Советского Союза. В то время как одни видят в сталинизме и его последствиях главную причину поражения социализма, другие объявляют такой подход ревизионизмом и видят причину развала социализма именно в отходе от сталинской политики.
  
  В то же время в России наряду с многочисленными работами, посвящёнными анализу и критике сталинизма, появилось значительное число работ, в которых отвергается критика Сталина и оправдывается и обосновывается его политика, включая практику террора. Это касается в особенности публикаций Ричарда Косолапова, который является также одним из редакторов 14-18 томов собрания сочинений Сталина. (Официальное издание произведений Сталина закончилось на 13 томе).
  
  Причём хрущёвскую десталинизацию автор считает явно недостаточной, а её затухание при Брежневе неправильным:
  
  Руководство КПСС при Хрущёве во всяком случае сделало многое, чтобы ликвидировать самые отвратительные эксцессы сталинизма. Были уничтожены большие лагеря и бОльшая часть заключённых была освобождена, многие невинно осуждённые по ложным обвинениям за политические преступления были реабилитированы, но по сути речь шла о полусерьёзной "десталинизации", а в идеологическом секторе о так называемой "оттепели". Непоследовательность ясно давала понять, что среди руководства существуют самые разные мнения как по оценке сталинизма, так и по необходимым выводам. После того, как Хрущёва сменил Брежнев, дискуссия о сталинизме в КПСС полностью прекратилась и уступила место ползучей "ресталинизации".
  
  То есть с точки зрения автора надо было сделать что-то ещё, но что именно - автор не конкретизирует, попросту соскальзывая с темы. Перестроечные фанаты разоблачения культа личности требовали фактически нахождения народа в состоянии постоянной истерики. У буржуазии тут прямой классовый интерес - людей, которым такими истериками повредило способность адекватно оценивать ситуацию, очень легко грабить, им за истерикой не до сопротивления. То есть вне зависимости от справедливости конкретных разоблачений, само по себе нагнетание истерики явно реакционно. Впрочем, Альфред Козинг сам указывает на это:
  
  Тот факт, что понятие сталинизма служило главным образом оружием антикоммунизма, затруднял трезвый и объективный, основанный на фактах подход к этой теме. Оно служило реакционным силам преимущественно для того, чтобы заклеймить социализм в целом как "тоталитаризм" и насколько возможно уравнять его с фашистской диктатурой - способ, используемый и сейчас для дискриминации социалистического общества в ГДР, согласно которому постоянно говорят о "двух диктатурах" в Германии.
  
  И далее соглашается с марбургским обществоведом Хофманном, что сталинизм нужно рассматривать в рамках вопроса о диктатуре пролетариата, делая вывод:
  
  Таким образом, слово "сталинизм" содержит в себе два совершенно разных понятия: с одной стороны, это бессодержательный политико-идеологический ярлык, а с другой - марксистски обоснованное общественно-политическое понятие, которое должно отображать сущностные аспекты этого очень сложного и многослойного историко-политического явления и одновременно может служить для его дальнейшего научного исследования.
  
  Автор отмечает тот факт, что Сталин был теоретиком марксизма, но в то же время ставит ему в вину чрезмерное упрощение и даже вульгаризацию марксисткой теории. Но даже если допустить, что в каких-то случаях имело ме6сто чрезмерное упрощение (впрочем, без конкретных примеров обсуждать такие вещи бессмысленно), в любом случае во времена Сталина существовала объективная потребность в популяризации марксизма, и сам по себе факт выполнения этой важной задачи не может быть поставлен Сталину в вину.
  Дело вот в каком объективном обстоятельстве - многие тексты классиков марксизма написаны в рассчёте на людей с гимназическим образованием, в котором много внимания уделялось истории, в том числе и античной истории. А значит, что некоторые вещи, понятные гуманитарию с полунамёка, уже даже образованному технарю непонятны, не говоря уже о людях со средним образованием. Так что без популяризации как таковой было не обойтись. А она невозможна без упрощений. Другое дело, что некоторые конкретные упрощения потенциально могут привести к ошибочным выводам.
  
  Впрочем, далее обвинения в адрес Сталина-теоретика конкретизируются. Ему ставится в вину:
  1) Выделение ленинизма как отдельного понятия.
  2) Неверное изложение истории ВКП(б) с выпячиванием собственной роли.
  3) Идея окончательного построения социализма и перехода к коммунизму в одной стране.
  
  Рассмотрим эти обвинения более подробно. Касательно первого из них у меня создалось впечатление, что автору не нравится изобретение самого слова "ленинизм". Есть мол марксизм и зачем какой-то отдельный ленинизм выдумывать, когда Ленина можно считать просто продолжателем дела Маркса. Козинг как бы забывает что и тогда были люди, считавшие себя марксистами и не признававшие теоретический и практический вклад Ленина, и даже сейчас такие попадаются, хотя, конечно, долгое время они были в тени. Поэтому на тот момент имелась практическая необходимость отличать марксизм-ленинизм от того же люксембургизма или левкомства.
  Несколько странно выглядят упрёки Сталину, что он слишком акцентировался на некоторых работах Ленина, якобы неоправданно придавая им универсальность, в то время как они были завязаны на локальную русскую специфику. Козинг как-то не думает о том, что в условиях тридцатых годов, когда только в России существовала попытка построения социализма, было практически невозможно отделить частное и уникальное в первой успешной социалистической революции от обязательного и общего для всех таких революций. Это сейчас, когда в нашем распоряжении весь исторический опыт двадцатого века, и даже начала двадцать первого, такое теоретической исследование можно и нужно провести. Нельзя забывать, что любые теоретические выводы могут быть основаны только на опыте, и что в вопросе диктатуры пролетариата в распоряжении Маркса и Энгельса был только опыт Парижской Коммуны, Ленин видел только одну революцию, Великую Октябрьскую, и успел заложить только самые основы нового строя, а многие вопросы по социалистическому строительству возникли уже во времена Сталина.
  Точнее, возникала та или иная проблема, и её надо было так или иначе решать. По каждому случаю можно дискутировать, какие были варианты и был ли выбран оптимальный для тех времён, однако в любом случае говорить тут об отступлении от Маркса или Ленина бессмысленно - просто потому что если эта проблема у кого-нибудь из них в трудах и ставилась, то сугубо теоретически, а тут надо было принимать то или иное практическое решение.
  Касательно верности или неверности изложения истории партии в "Кратком Курсе", то тут надо смотреть конкретику, без конкретики такие обвинения бессмысленны.
  Что касается возможности построения социализма и даже коммунизма в одной стране, то тут вопрос во многом упирается в понимание терминов. Какое общество уже можно считать социалистическим, а какое уже коммунистическим?
  Обычно упирают на два критерия - удовлетворение всех разумных потребностей трудящихся и отмирание государства. В девятнадцатом веке считалось как-то само собой разумеющимся, что это произойдёт приблизительно одновременно. Однако уже во времена Сталина стало ясно, что относительного материального изобилия удастся достичь быстрее, чем настанут условия для отмирания государства. Вот есть у Яны Завадской космоопера "Сагонские войны", где уровень изобилия вполне коммунистический, однако из-за наличия внешней угрозы отмирание государства невозможно. Это социализм или коммунизм? Зависит от определения.
  А если бы Сталин перенёсся в наше время, прочитал бы те же "Сагонские войны" и "Туманность Андромеды" Ефремова, и уточнил бы, что имел в виду, что во враждебном окружении возможно первое, но не второе? Вызвало бы это нарекания у тру-марксистких критиков? Мне лично кажется, что по сути Сталин и имел в виду нечто подобное, но просто не мог это выразить конкретно так. Сама мысль при этом мне кажется вполне здравой.
  В любом случае уверенность в возможности построения коммунизма ещё при жизни поколения революционеров 1917 года была не личной заморочкой Сталина, а в общем-то свойственна тому поколению. Вспомним рассказ Коллонтай "Скоро!", где уже через пятьдесят лет после революции наступает коммунизм, и выросшие без войн поколения, расспрашивая стариков, недоумевают: "Как ты, красная бабушка, могла стрелять в человека, в живого человека?!". Кстати, тут Коллонтай оказалась на удивление прозорливой - поколения шестидесятых-семидесятых и в реальной жизни не могли понять людей, прошедших Гражданскую Войну. Однако раз Мировая Революция откладывалась на неопределённый срок, то что же надо было делать, ждать у моря погоды и не строить коммунизм? Современные обломки соцлагеря именно так и поступают, но насколько это было бы правильно для СССР, который занимал одну шестую часть суши?
  Козинг обвиняет Сталина в создании "иллюзии, что задача перехода к коммунизму уже стоит в повестке дня, что сохранялось до самого конца Советского Союза, хотя для этого ещё не хватало решающих объективных и субъективных условий. Таким образом, неизбежно должно было возникать всё большее расхождение между общественным сознанием людей и их реальным общественным бытием".
  Однако сам Козинг не уточняет, чего конкретно в соцлагере не хватало для построения коммунизма, и не говорит о том, какую именно альтернативу он считает правильной.
  
  Также в упрёк Сталину ставится тезис об усилении классовой борьбы по мере построения социализма. Что тут можно сказать - во-первых, этот тезис был сформулирован в 1928 году. В тогда в СССР ещё существовала непмановская буржуазия и сельские кулаки, которые были готовы сопротивляться уничтожению себя как класса весьма активно. Или автор считает, что не надо было избавляться от буржуазии и строить плановую экономику, а оставить "вечный НЭП" примерно как Тито в Югославии? Однако учитывая трагический конец Югославии, это был тоже явно не лучший вариант.
  Кроме того, на протяжении всего существования СССР в нём существовал как социалистический рабочий класс, так и мелкая буржуазия, и между ними тоже имелись противоречия, хотя и не антагонистические.
  Также оставался вопрос враждебного окружения. Не стоит забывать, что в доядерном мире развязать войну вполне могли даже не обязательно фашисты, но и "обычные" капиталисты. В начале двадцатых даже Польша пыталась откусить от молодой советской республики обширный кусок. В 1926 году из-за убийства в Польше советского посла ситуация стояла на грани войны. Так что вопрос обороны от враждебного окружения стоял весьма остро.
  Однако Козинг видит в тезисе об усилении классовой борьбы по мере развития исключительно оправдание для внутрипартийных репрессий. Но нелепо видеть корень социального процесса в сказанных кем-то словах. Как исторический материалист он тут терпит по сути фиаско.
  Объясняя репрессии личными мотивами Сталина, Козинг элементарно забывает, что среди репрессированных личные знакомые Сталина составляли очень небольшую часть. В то же время если арестовывали и судили члена ЦК, то за процессом непременно следил другой член ЦК. Даже если допустить, что он непременно был со Сталиным в сговоре (хотя напрямую это ниоткуда не следует), всё равно не получится сказать, что Сталин расправлялся со всеми единолично и расстреливал "собственноручно" (последнее если и было, то во времена Гражданской Войны).
  Впрочем, на теме внутрипартийных репрессий надо остановиться подробнее. Оценка их упирается в вопрос, которые я для себя формулирую так: "Может ли лгать великий воин?". В романе "Тучи над страною солнца" есть следующий диалог. Человек, которого внезапно обвинили в подлоге при голосовании и совершении государственного переворота в ответ говорит:
  
   -- Но кто вам сказал, будто я совершил всё то, что мне приписывают?
   -- Горный Лев. Он великий воин, его заслуги всем известны, и потому он не может лгать.
   -- Но многие и меня считают великим воином. И тем не менее для тебя очевидно, что либо он лжёт, либо я лгу. Значит, кто бы из нас ни был прав, а великий воин лгать может.
   -- Веско, -- сказал предводитель, -- да только Горного Льва я давно знаю, и потому верю ему больше, чем тебе. И потому его приказа я послушаюсь.
  
  Итак, в мире романа есть понятие "великий воин", которое помимо прямого значения имеет и нравственные коннотации, одна из которых "не может лгать". (Строго логического следования тут нет, чисто теоретически прославленный полководец может стать лжецом, клеветником и гнусным человеком, но в данном мире это оценивается как нечто маловероятное). И тут персонаж по имени Птичий Коготь сталкивается с неразрешимым противоречием. Один "великий воин" обвиняет другого великого воина в страшных преступлениях, в том числе и во лжи. То есть по крайней мере один из них неизбежно оказывается лжецом и мерзавцем. Выходит из этого противоречия Птичий Коготь чисто волюнтаристски "Горного Льва я давно знаю, и потому верю ему больше, чем тебе". То есть он ориентируется на личные симпатии, и в результате совершает ошибку, стоящую ему в итоге жизни.
  Ну а теперь вернёмся к внутрипартийным репрессиям. Когда Сталина обвиняют в уничтожении видных партийных деятелей, но явно или неявно исходят из презумпции "великий воин лгать не может". Или в переводе на реалии двадцатого века - старые большевики не могут стать мерзавцами и предателями. Однако такие обвинители забывают, что Сталин и его сторонники тоже имели нехилый дореволюционный партийный стаж. То есть как ни крути, тоже были старыми революционерами. А значит, "великий воин лгать может", и для обоснования кто прав кто виноват, нужна заведомо другая аргументация. Но её у Козинга нет. Кроме того, приписывая Сталину в качестве мотива уничтожения старых кадров стремление избавиться от свидетелей его дореволюционного прошлого, Козинг совершенно игнорирует факт наличия у Сталина сторонников и совершенно никак не объясняет их мотивы. Правда. Он упоминает, что в государственный аппарат вошли некоторые старые чиновники, но мало кто может вспомнить конкретные примеры этого, из чего можно сделать вывод, что такие люди были в основном на не особенно значимых, технических должностях. Во всяком случае в ЦК таких точно не было.
  Кроме того, создаётся впечатление, что о довоеннных разборках в партии Козинг знает только по очень вторичным источникам, ему, как в известном анекдоте, "мойша насвистел".
  
  Козинг также критикует работу "Марксизм и языкознание" фактически за то, что она ему кажется написанной Капитаном Очевидность. Чем только выдаёт своё незнакомство с состоянием лингвистической науки того времени. Тогда написанное в работе отнюдь не выглядело кэпством, а наоборот, оказалось очень кстати. Пусть даже высказанные там мысли можно при желании найти у Маркса и Энгельса - всё равно для лингвистов куда удобнее иметь такое в отдельной работе, чем каждый раз обыскивать всё собрание сочинений. Не все же могут посвятить этому занятию значительный кусок жизни.
  
  Козинг также считает минусом, что в "Экономических проблемах социализма" утверждается "уже в самое ближайшее время товарная и денежная экономике сменится "продуктовым обменом" благодаря тому, что сельскохозяйственные продукты будут непосредственно обмениваться на продукты промышленности". По логике Козинга "Этим заявлением, далёким от реальности, и без того слабо развитая политэкономия социализма была полностью приведена в замешательство".
  Во-первых, тут есть странная вера в магию слов. Сказал Сталин что-то не так, и всё пошло наперекосяк. (При том что работа 1952 года не могла успеть широко разойтись до Двадцатого Съезда и руководствоваться ею советские экономисты долгое время не могли). Отсюда один шаг до вывода - наговорим правильных слов, и всё само собой пойдёт как по маслу. А ведь это идеализм чистой воды.
  Во-вторых, сам Сталин не был настолько наивным, чтобы думать, будто продуктообмен между городом и деревней может возникнуть сам по себе, просто взять и с неба свалиться. В "Экономических проблемах социализма" у Сталина есть довольно образная метафора - законы истории сравниваются с течением реки, которое человек не в силах развернуть, но в том же время человек может построить на ней плотину. Так вот, все эти меры - это по сути и была плотина, которую требовалось построить. Тот факт, что строительство потом так и не начали, сам по себе не может служить аргументом в пользу провальности самой идеи. И тем более нелепо обвинять Сталина в том, что кто-то что-то не сделал после его смерти.
  Если Козингу не нравится сама идея плановой экономики в натуральных показателях и замена товарообмена на продуктоообмен (именно этой идее придерживается критикуемый Козингом сталинист Косолапов, возводящий её однако не только к Сталину, но и к Ленину), то стоило об этом так и написать, хотя бы в двух словах аргументировав этот факт. Вроде против идеи плановой экономики как таковой не возражают даже троцкисты. Что до того "неготовности" уровня производительных сил, то нужно тогда сказать что является критерием этой готовности. Да, во времена Сталина не было компьютеров, а без компьютера планирование было технически затруднено. Однако "затруднено" отнюдь не означает "невозможно". И тогда существовал телеграф, которым вполне можно было соединить вычислителей. Косвенным аргументов в пользу принципиальной осуществимости идеи продуктообмена между городом и деревней и плановой экономики в натуральных показателях является существование в доколумбовой Южной Америке государства Инков, где всё это существовало на уровне бронзового века и даже вместо телеграфа бегали гонцы с узелковым письмом. Уж если даже у них всё это работало в прямом смысле слова "на шнурках", то почему это невозможно во времена компьютеров? Или опять же не нравится сама идея?
  
  В упрёк Сталину ставится и тот факт, что в Германии коммунисты и социал-демократы не объединились в единый антифашистский фронт. Хотя на самом деле это произошло потому, что коммунисты Германии боялись предательства и соглашательства со стороны социал-демократов, а мнение Москвы для них было, конечно, важным моментом, но всё-таки не решающим.
  Козинг как будто забывает, что на совести немецких социал-демократов подавление Ноябрьской Революции в Германии. Именно этот факт впоследствии помешал Рот Фронту объединиться с социал-демократами куда больше, чем наличие или отсутствие рекомендаций из Москвы на этот счёт. Ситуация там в общем-то похоже на Грецию до победы "Сиризы". Тогда тоже Сириза и Компартия Греции были в столь натянутых отношениях, что объединение невозможно, так как руководство КПГ помнило и продолжает помнить о множестве подлянок со стороны "Сиризы". И потому имеет основания опасаться, что при сотрудничестве даже против такого несомненного зла как фашизм есть риск получить в спину нож от столь ненадёжного союзника. Хотя может, Козинг и тут считает, что Сталин из могилы мешает?
  Кстати, отводя тут Москве ключевую роль, Козинг вольно или невольно принижает Тельмана, рисуя его безвольной марионеткой, на 100% зависимой от чужого влияния. А справедлива ли такая характеристика по отношению к человеку, не сломавшемуся даже в фашистских застенках?
  
  Работа Сталина "Марксизм и национальный вопрос" хотя и признаётся ценной конкретно для условий царской России, но при этом критикуется за расхождение с позицией Маркса и Энгельса. Допустим, расхождение есть, однако следует не забывать вот какие моменты. Во-первых, Сталин жил позже и материала для выводов у него было больше. Во-вторых, "чудесный грузин"(как называл его Ленин) сам был представителем национального меньшинства, и могу видеть некоторые вещи "с другой стороны". Почему надо безапелляционно заверять, что во всех действительных и мнимых расхождениях были правы именно Маркс и Энгельс, а не Сталин? Или у Маркса и Энгельса совсем не может быть никаких заблуждений и ошибок, и всё верно до запятой? В любом случае такие моменты имеет смысл рассматривать сугубо конкретно.
  
  Дальше у Козинга вообще теряется внятность изложения, так как, по его мнению, сталинизм это ещё и "способ мышления, способ поведения и духовное состояние людей". А это крайне зыбкая материя, так что автор тут бесповоротно сворачивает в сильнейший идеализм.
  Особенно странно и противоречиво выглядит его рассуждения в отношении его родной страны ГДР. С одной стороны, автор отмечает, что в ГДР не было кровавых внутрипартийных разборок, и даже была сохранена многопартийность, но в то же время считает ГДР сталинистской, хоть и менее сталинистской, чем СССР. Духом каким-то нехорошим заразились, видите ли.
  В общем, если попытаться отжать из всего этого воду, то есть получается, что сталинизм - это конформизм перед партийными органами, отсутствие рабочего самоуправления и наличие управленческого слоя. Однако при таком понимании получается, что несталинистского социализма в реальности ещё нигде не было!
  Что касается конформизма перед партией, то создаётся впечатление, что автору не нравится партийная норма, согласно которой после обсуждения любое принятое решение надо неукоснительно выполнять, даже если сам человек с ним субъективно не согласен. Однако это не сталинистская, а большевистская норма. Если не нравится большевизм как таковой, то его было бы честнее именно его и критиковать.
  Надо также заметить, что изначально такая норма не завязана ни на какую сакральную непогрешимость партии, партия не церковь, а исходит из того, что от такого рода коллективных ошибок вреда в общем и целом меньше, чем от состояния "кто в лес, кто по дрова".
  Но, кажется, автор по-интеллигентски забывает, что убеждения - это основа для действий, а не просто всякая фигня, о которой можно было раньше потрепаться за чаем на кухне, а теперь в соцсетях. Теперь нам Украина напомнила волей неволей, что идеи и убеждения - это очень серьёзно, это то, за что убивают и умирают, а не кухонная трепотня. И точно также дело обстояло в первой половине двадцатого века.
  
  Почему-то сталинизмом автор пытается объяснить и массовое ренегатство перестройщиков (логическая цепочка сталинизм-> конформизм, как будто до Сталина конформистов на свете не было), и даже диктаторские режимы в Средней Азии. Мол, в том факте, что у них хотя и капитализм, но в надстройке диктатура, виноват именно сталинизм. Невольно вспоминается известный эпизод из "Кавказской пленницы". "Простите, а часовню тоже я?" "До вас в четырнадцатом веке". Если сам автор в начале статьи говорит, что сталинизм относится к теории диктатуры пролетариата, то какой смысл искать его в режимах, которые даже не претендуют на социалистичность?! А в самом факте диктатуры при капитализме нет ничего особенно экзотического, в той же Латинской Америке на протяжении двадцатого века было полно капиталистических диктатур. Тоже "дотянулся проклятый Сталин"?!
  Впрочем, автор при этом сам говорит:
  Однако совершенно неправомерно такое расширение понятия сталинизма, когда все диктаторские режимы - вне зависимости от различных общественных, политических и идеологических условий - рассматриваются как формы сталинизма.
  
  Капиталистические диктатуры в бедных странах куда проще объяснить тем фактом, что при демократии нищее население может выбрать какого-нибудь Альенде или Чавеса, который ужмёт господ буржуев, чем совсем не в тему приплетать сталинизм.
  
  В конце статьи автор сам признаёт, что сталинизм без Сталина вроде бы возможен, говорит, что у сталинизма есть нечто общее с маоистским Китаем, и с КНДР, но внятно описать суть сходства и различия он не по сути не смог. Только отмечает, что в культ Мао в Китае ему кажется менее раздутым по сравнению с культом Сталина, а КНДР культ более раздутый.
  Возникает вопрос: если сам автор не побывал ни там, ни там, то как он может судить достоверно? Да и в каких единицах измерения можно измерять "культы личности"? Чисто в субъективных впечатлениях?
  Разумеется, в качестве важного отличительного признака КНДР Козинг отмечает династизм. Ему, как и многим другим критикам династизма в КНДР, кажется не приходит в голову элементарный вопрос - а если бы у Ким Ир Сена не сложилось также с мужским потомством? Допустим там не было бы династии, во главе государства стоял бы человек с другой фамилией, но проводящий примерно ту же политику - это было бы уже сильно что-то другое? А если бы у Мао наоборот, с мужским потомством сложилось бы получше, и в Китае был бы династизм? Козинг, видимо, забыл или не подумал о том, что в культурах, не впитавших в себя наследие Великой Французской Революции, династизм просто не оценивается столь же отрицательно, как в Европе. От достойного отца ждут и похожих на него сыновей, и сталинизм как таковой тут не причём, это надстроечное явление куда древнее.
  Любой марксист должен понимать, что строй не этим определяется, не такими случайностями, а базисом. А где у самого Козинга анализ базиса сталинизма? Нет его. Не считать же базисом некоторое вхождение в советский госаппарат некоторых бывших царских чиновников, которые, как уже было сказано, были далеко не на первых ролях.
  
  Кроме того, сам автор проговаривается, что причин некоторых вещей, например репрессий в армии, он просто не понимает. И при этом склонен к безапелляционному эгоцентричному выводу - раз лично он не может никак объяснить себе причины репрессий в армии, то значит их и нельзя объяснить, и тут что-то мистическое. Хотя не лучше ли признать что у него тут просто белое пятно в знаниях, чисто недостаток информации. Да, не всегда необходимая для понимания информация легко доступна, однако это всё же не повод приплетать мистику.
  К тому же в настоящее время есть историки, которые опираясь на документы, доказывают, что тот же заговор маршалов имел место на самом деле. Ознакомился ли автор с их аргументами? Едва ли. Или не нужны другие аргументы кроме "великий воин не может лгать"? И заговоры устраивать не может?
  С точки зрения аргументации статья Козинга является очень противоречивой и путанной, один места противоречат другим, интеллектуальная честность тут тоже не на высоте (ах да, ведь её искоренил проклятый Сталин!). Так что слабо, очень слабо. Временами хочется привлечь автора по статье жестокое обращение с животными, потому что сколько можно мучить несчастную птицу, безжалостно натягивая её на глобус?! Совы - они всё-таки краснокнижные, их беречь надо.
  Также надо указать на вот какой малозаметный, но крайне реакционный аспект данной статьи. Автор с одной стороны чётко не определяет, что такое сталинизм, а с другой требует во что бы то ни стало его изжить. Получается "изживи то не знаю что". Вам это ничего не напоминает? Мне это напоминает церковников, требующих от своей паствы изживать в себе не какие-то конкретные пороки, а некий абстрактный "первородный грех" или буржуазных психологов, требующих изжить некий абстрактный инфантилизм, да и у всяких нетрадиционных эзотериков может быть нечто подобное. И церковники, и психологи, и эзотерики могут при этом искренне считать, что делают некое благое дело, могут и знать всю подноготную. Но результат один - человек, отнесшийся к этому занятию всерьёз, просто завязает в самокопании, и не может создать себе адекватную картину миру. И не так уж важно что требуют изживать: "сталинизм", или какой-нибудь "зета-ретикулизм". Главное, что человек при этом завязает в рефлексии и не способен к активному осознанию причинно-следственных связей в реальном мире..
  В заключение я посоветую всем критикам сталинизма с коммунистических позиций простую вещь - самой действенной критикой с вашей стороны было бы описание адекватной работающей несталинистской модели социализма, возможной при ограниченных ресурсах и без фантастических технических допущений.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"