сегодня она была очень красивая. Накрасилась. Улыбалась. Мы пошли к вантовому мосту, она была на позитиве, много улыбалась. Мы обсуждали, прочитанную книгу Чака Паланика "Колыбельная". Там есть о чем говорить. Огромные железобитонные колонны уходили в небо, гул автомобилей на кольцевой, мчащихся навстречу неизвестности. Мое внимание всегда цеплял звук, доносившийся с кольцевой. Странный, резкий, гулкий шлепок резины покрышек, мчащейся на скорости 120-140 км в час машины, там есть место, где конструкция моста соединяется с эстакадой, длинные металлические полосы, пересекающие дорожное полотно кольцевой, что то вроде небольшого метеллического лежачего полицейского. Этот резкий резиновый шлепок на скорости переодически долетает в мое окно. Когда нибудь этот шлепок будет последнее, что услышит водитель-лихач ,разогнавшись он налетит на этот металлический артифакт, не выдержит и лопнет камера или вырвет шаровую тягу и он с довольной улыбкой , кружась наконец то успокоится. И больше никаких тебе резиновых шлепков. Кто то там говорил про белоснежный туннель. Неважно. Главное успеть.
Мутная вода притягивает взгляд. Какое то завораживающее зрелище смотреть на воду, что то зловещее и потустороннее скрывается в этом , местами обмелевшем , мутном канале. Вода не движется, обычно в любой даже совсем маленькой речке происходит движение, здесь же его нет совсем, да и жизни никакой нет. Даже чайки избегают этого места, а случайно заплывшая рыба из залива или невы сходит здесь с ума и дохнет. Местами на поверхности виднеются островки , заросшие тиной, какой то вид жизни в этом загробном царстве. Ну а где то на дне под слоем ила и грязи лежат фрагменты самоубийц или просто части тел людей ,животных. Вниз по ступенькам к набережной , что в прочем даже и водой то назвать язык не поворачивается. Спускаешься вниз по заблеванным ступеням вниз, иногда под ногами слышан легкий хруст, раздавленных шприцов, смотришь на обшарпанную набережную в нос резкой волной ударяет едкий запах мочи, здесь справляют нужду все кому не лень и кому жалко денег на платный сартир, как и 100 лет назад пьяные рабочие после тяжелой смены стояли возле канала и бухали водку или дешевое вино или еще что нибудь, смотрели как мимо проплывали суда , из заводских труб валил черный дым, по мостовым стучали экапажи, содержимое которых брезгливо и с опаской поглядывало краем глаза на набережную на бухающий рабочий класс, бродяг, нищих. Некоторые из них ,увидев такой вот раскошный экипаж с каким нибудь дворянином белоручкой внутри, приходили в ярость, хватались за первое, что попадется под руку, обычно это был булыжник от мостовой или пустая бутылка из под водки и с проклятиями кидали их в экипаж. Старались попасть в окно , иногда попадали , иногда промахивались, кучер бил лошадь кнутом и спешил скорее убраться прочь из этих мерзких трущеб, иногда пьяные рабочие промахивались и попадали прямо в кучера, обычно он падал, оглушенный от удара вниз ,прямо под колеса экипажа, лошади шли дальше как ни в чем не бывало, тогда рабочие бросались к экипажу, догоняли, останавливали , врывались в кабинку экипажа вытаскивали от туда какого нибудь пузатого купца и начинали пинать прямо посреди мостовой. Затем они хватали бедолагу и кидали прямо в канал, затем садились в экипаж и долго катались по городу, прпивая все, что смогли отобрать. Из кабинки экипажа раздавались пьяные крики, мат, песни, вылетали пустые бутылки. По дороге с улицы выдергивались одиноко , прогуливающиеся барыни и силой затаскивались внутрь экипажа, дико визжа барыни сопротивлялись, но сильные , трудовые руки затыкали им рот. Обессиленные и в стельку пьяные они засыпали где нибудь под утро в районе Фонтанки. А после они шли с больной головой к станку или топке печи и вламывали, вспоминая и смакуя на перекурах вчерашнюю пьянку.
А вот сейчас смотришь на воду понимаешь, а на хрена столько сил было потрачено на постройку этой мрачной сточной канавы? Наверняка глядя в свое отражение на воде этого канала в пьяных головах пролетариата и крестьян зарождалась классовая ненависть к дворянам, купцам и прочим особам голубых кровей на благо которых они батрачили круглые сутки, росло напряжение и рождались революционные идеи. Такие вот первыми вставали в ряды большевиков против царя в 1917 году. Не мудрено что позже сам Ульянов -Ленин часто инкогнито прогуливался в этих районах, пил водку с работягами, угощал их кокаином и морфием, зарождал в их душах огонь надежды на новую жизнь. Вливался в народные массы, с улюлюканьем и восторгом первый бросал камни и бутылки в кареты богачей. Иногда мимо лениво проезжали усатые городничие, но они делали вид , что ничего не замечают, а если кто из них и осмеливался что то заявить пьющим работягам, то его жесто посылали ко всем чертям, грозясь расправой, те кто был поумнее быстро понимали опасность и оставляли работяг в покое, ну а особо въедливых находили в этом самом канале через несколько дней с проломленной головой, некоторым отрубали руки, ноги, голову и выбрасывали по разным районам города. Поэтому закон здесь был на стороне работяг.
А как же те кто живут здесь, ходят на работу каждый день , утром просыпаясь смотрят они в окно и видят это зловещую канаву, время по берегам которой словно застыло. С какими радостными мыслями они начинают новый день. И сюда не возят туристов, здесь не проводят водные экскурсии по рекам и каналам, а было бы пожалуй совсем неплохо смотреть на ужасающиеся лица бедалаг-туристов, со страхом , всматривающихся в эту бурую, мутную воду. Думается, что эти катера тонули бы здесь чудесным образом, а весь экипаж с туристами и гидом увязал бы по уши в иле и захлебывались в этой грязной жиже.