Здравствуй, любимый! Мы не виделись всего сутки, а я уже безумно скучаю. Мне даже немного стыдно от своих, столь неуправляемых, эмоций. Это дурной тон, я понимаю, но такая уж я уродилась. Прости меня, милый. Я уже в первом письмо порчу тебе настроение и нарушаю твой душевный покой. Мне очень неловко. Ведь я понимаю, сколько неприятностей и неудобств тебе придется пережить в дороге. Да еще и с Анастасией. Я горжусь тобой, но все-таки немного ревную, потому что ты все время будешь рядом с ней, круглые сутки. Она будет прикасаться к тебе, целовать, выбирать тебе одежду, ходить с тобой на побережье. Я уверена, что тебе не будет ни минуты покоя, ведь я знаю Анастасию. Она так авторитарна. Впрочем, Витюня не лучше. Нет, нет, дорогой, не сердись, я все понимаю. Не мне судить их, кто я такая, чтобы...
Но я все-таки немного злюсь. Я очень нехорошая, милый. Но я тебя люблю и верю тебе. Видишь, как я с тобой откровенна? Я пишу, боюсь, но все-таки знаю, что ты меня поймешь. Вот как я тебя люблю. Но довольно о чувствах. Напиши мне непременно, как вы доехали, как разместились, как провели первый день. Подумать только, ты - на юге. Обещай мне, что непременно все расскажешь, когда приедешь. А еще лучше - пиши мне почаще. Ты же знаешь, как меня радуют твои письма. Сейчас Витюни нет дома, и я предоставлена сама себе. Помнишь, как нам раньше было весело вдвоем? А теперь я даже не знаю, чем заняться, и пишу дурацкое письмо. Не знаю, когда у меня будет возможность его отправить, потому что Витюня все время оставляет меня дома. А просить его, сам понимаешь, совесть не позволяет. Последнее время он ко мне как-то странно охладел. Я не могу понять, что происходит, и очень тревожусь. Если бы ты был рядом, мне было бы гораздо легче, но... Я не смею жаловаться. В конце концов, это твой долг, быть рядом с Анастасией, сделать ее счастливой. Не печалься, любимый, такова наша жизнь, и не нам ее исправлять. Просто будем любить друг друга, и исполнять свой долг. Это хоть и не очень приятно, но зато достойно. Пиши мне, милый. Сейчас - до свидания. Кажется, пришел Витюня.
Второй день после твоего отъезда.
Здравствуй, любимый.
Столько непутевых мыслей бродит в моей голове. Сегодня проснулась, и вдруг подумала - а почему собственно я должна терпеть Витюню? И сразу ужас, холодным потом. Ужас, от самой себя - терпеть?! Да как только посмела я, неблагодарная, ничтожная, я, Витюню, терпеть? Слышишь, слышишь меня? Я. Терпеть. Ах, зачем-зачем я пишу эти глупости. Порчу тебе и без того трудную поездку. Теперь понимаешь, родной, какова я на самом деле, понимаешь? Этот день - крах моих больших надежд на собственную чистоту. Кляну себя и тоскую. Что мне делать? Как я буду смотреть в твои честные, любящие глаза? Ты, такой самоотверженный, ответственный, безропотно и с радостью несущий на своих плечах счастливое бремя долга. Спокойный и уверенный. Любимый мой, ты... Я недостойна тебя, я не имею права... Я. Кто я? Пустое место, вакуум. Ты влюблен в вакуум милый. Не люби меня. Не мучай и не мучайся сам. Мы преступны уже тем, что разоряем свои сердца. Грабим и мародерствуем, смея урывать частички большой, благородной любви, и дарить их друг другу. Мне нет уже дороги назад, я пропащее существо. Но ты... Ты еще можешь, должен очистить себя, от этой чудовищной неблагодарности. Не люби меня, дорогой, умоляю и заклинаю. Не люби меня - будь честным. Будь верен своему долгу. Потому что долг - это единственное, что есть в нашей жизни. Люби Анастасию, заботься о ней, береги ее. А я... Я попробую справиться. В конце концов я просто невозможная эгоистка. Ведь Витюня так хорошо ко мне относиться. Сегодня он подарил мне новый костюм, и даже, кажется, собирается покупать новое платье. Он так добр. Слезы стыда и презрения к самой себе наворачиваются на глаза. Прости меня, милый. Прости, что я такая злая и несдержанная. Прости, что я сама копаюсь в мусоре своей души, и тебя заставляю. Подумать только, на кого я замахнулась в своих поганых мыслях, кого посмела в сердце своем осудить - Витюню. Не люби меня, милый. Стоит ли мое глупое личико стольких сомнений и зла. Напиши мне, родной. Все-таки, я была предельно честна с тобой. Не презирай меня, я и так достаточно наказана.
Третий день после твоего отъезда.
Здравствуй милый. Я в смятении. Я вдруг поняла, что живу в разрез с собой. А значит и с тобой. Потому что, все-таки та я, которая спокойно и достойно плывет по течению своих обязанностей, легко и с готовностью исполняет свой долг, та я, которая не взбрыкивает всей силой своей затаившейся дурости, и не выдумывает трагедий, спокойная, упорядоченная я. Она мне ближе и роднее. Нужнее. Дороже. И хочется думать, что мы с ней одно целое. А значит - одно целое с тобой. Потому что ты идеален. И я смущенно, исподтишка люблю тебя, милый, родной. Грущу без тебя, и жду твоего возвращения. А еще я безумно волнуюсь за тебя. То темное, что вдруг проснулось во мне, рождает ужасные мысли и ужасные картины. Как-то незаметно вкралась мысль, что Анастасия вовсе не может, не умеет заботиться о тебе. Не имеет права пользоваться твоей любовью. Потому что не знает и не понимает, да по сути дела, и не любит тебя. Никого не любит, кроме своей особы. И она хочет, чтобы ты посвятил ей всю жизнь? Отдал ей все, без остатка? А потом, когда надоешь ей, остался один, опустошенный, выпотрошенный, никому не нужный? А я? Долго ли еще Витюня будет мною заниматься? Ведь уже сейчас, он иногда смотрит на меня с таким равнодушием, что сердце уходит в черный какой-то провал и там замирает. Как ужасно, милый. Как ужасно, эти мысли, эти бредовые мысли. Но это уже все - я ничего не могу исправить, кони понесли. Я так боюсь за тебя. Я ведь помню, с какой маниакальной настойчивостью напяливает на окружающих Анастасия теплые вещи. Какие слова, ужас, но ведь так. Я уверена, что тебе придется ходить в свитере, чтобы угодить ей, придется. И у тебя будет тепловой удар. Потому что там юг. Жара. Палящее солнце и горячий, густой воздух. А ей все равно, ей наплевать. Господи, она предстала совершенно в другом свете. Она, оказывается, деспотична, взбалмошная, эгоистична, глупа к тому же... Это она, это она виновата в моих черных мыслях. Она и Витюня. Ему тоже наплевать. Он дарит мне вещи для собственного удовольствия. За окнами снегом целый мир замело. А я хожу в декольте и разрезах. Лишь бы Витюня порадовался. Ненавижу. Ненавижу, а кого - сама понять не могу. Ведь все идет как прежде - ничего не изменилось. А мне гложет, гложет, что-то изнутри. Покоя не дает. Сегодня я чуть не возмутилась, в присутствии Витюни - понимаешь теперь, до чего я дошла? Я ловлю себя на том, что смею думать, имеет ли право Витюня, делать то, что он делает. Раньше, даже когда он выставлял меня голую за дверь, или топил лицом в кастрюле, или сажал на утюг, раньше мне и в голову бы не пришло возмутиться. А тут - такая малость, и вдруг... Но я не объяснила тебе, в чем дело. Прости милый. Я стала ужасно непоследовательной. С самого утра все шло наперекосяк. Я сидела себе в своем кресле, где меня еще вечером оставил Витюня. Думала о тебе. А к Витюне пришел какой-то его друг. Страшно подумать, с первых его слов, я вдруг испытала к нему непонятную неприязнь. Это к постороннему человеку... Одного этого, хватило бы на то, чтобы переживать весь день. Но, увы. Витюня с другом долго сидели на кухне, обсуждали что-то, смеялись. А потом Витюня открыл дверь в комнату и сказал: "можешь не нее посмотреть, мне не жалко". Они вошли в комнату и сразу же занялись мной. Каким-то образом, я осталась совсем без одежды. А Витюнин друг восхищенно пялился на меня, как баран на новые ворота, и ржал. Не сердись милый, я просто не могу подобрать других слов. Потом Витюня сказал: "Нет, ты глянь какие буфера - хочешь потрогать?". А друг кивнул и опять заржал. Я промолчала. А что я могла сказать? Витюнин друг долго тискал меня за грудь, а потом вдруг начал заглядывать между ног. Не знаю, нашел ли он там что-нибудь для себя новое, но он все также идиотски ржал, и почему-то воровато оглядывался. Они довольно быстро оставили меня в покое, и тут случилось самое ужасное - ты не поверишь, дорогой. Я испытала омерзение. Не к другу, нет, нет, нет. К Витюне. Я пишу и щеки мои пылают от непереносимого и жгучего стыда. Если читая эти строки, ты вскочишь в негодовании и скомкаешь письмо, отшвырнешь его от себя - я пойму. Я не обижусь. Я сама бы поступила так на твоем месте. Да и какого я еще заслуживаю отношения, когда... Нет, я не могу больше об этом писать. И все-таки, я поднимаю голову и кричу, кричу - почему? Почему ты с Анастасией, а я с Витюней? Почему мы не можем быть вместе, из-за их дурацких, да простит мне бог такие слова, прихотей? Я хочу, хочу знать, понять, кого я так ненавижу сейчас, лежа в постели и дописывая это письмо. Помоги мне, любимый, посоветуй, иначе случится невозможное - я сойду с ума. Страшно подумать, у меня вдруг появились какие-то свои желания, стремления, что со мной, милый? Что со мной? Мне плохо. Может, я заболела?
Четвертый день после твоего отъезда.
Как я устала, милый. Как я хочу к тебе. Надеюсь, хоть тебе хорошо там, на юге. Анастасия тебя не очень донимает? Это она виновата. Это она нас разлучила. Если бы не это ужасное, отвратительно слово "надо". Если бы не этот трижды проклятый долг. Господи, что я пишу... Я сошла с ума. И провалился бы Витюня... Он так тяжко добр ко мне. Сегодня утром он сказал: "Банный день. Я тебе намылю сейчас шею, будешь знать..." А что я буду знать - так и не объяснил. Потом он затащил меня в ванную и выкупал. Я его не просила, а он... Да собственно, что это я. Он же всегда делает только то, что хочет. А потом он сказал, что феном сушиться - не сильно круто будет. И пошел за прищепками. Милый, я надеюсь, Анастасия у тебя до такого еще не додумалась? Они безумные, безумные люди. Я поняла это только сегодня. Сначала Витюня пытался подвесить меня за волосы, но прищепки не держали, и я все время падала. А Витюня ругался матом. Как будто я специально не хотела висеть. А ведь, в сущности, милый, он не был так уж сильно неправ. Я действительно, где-то глубоко в душе, не хотела. Потом он наконец-то подвесил меня за пальцы. Было очень неудобно и холодно, потому что Витюня забыл закрыть форточку, и меня просквозило. Но мне уже все равно. Даже то, что у меня стали облезать ноги - меня уже не трогает. Ну что ж, значит, Витюня бросит меня на месяц раньше. Мне так одиноко без тебя, милый. И самое ужасное в том, что мне кажется, будто мы больше никогда не увидимся. Целую тебя тысячу раз, пока отвернулась Анастасия. Не грусти. Пиши мне, как ты там? И возвращайся скорее.
Пятый день после твоего отъезда.
Ужасно, милый. Сегодня я решила покончить с собой. Это было бы очень эффектно. Помнишь, Анастасия как-то пела песню:
Выйду к морю
Перстень брошу в воду
И косою черной удавлюсь
Помнишь? Вот так и я хотела. Косою черной. И чтобы никаких мыслей больше. Я не должна жить, любимый. Моя жизнь потеряла смысл. Я не годна для выполнения своего дела. Я отвлекаю от обязанностей тебя. Я обижаю Витюню. Он, правда, и не знает даже об этом, но какая теперь разница... Главное, что совесть моя не чиста. А жить такой, какая я есть сейчас я не хочу и не могу. Даже в этом желании небытия, кроится какая-то порочная эгоистичность. Но у меня нет другого выхода. Я испорченный плод, червивое яблоко. Прости меня, милый. Это не предсмертная записка и ты не сможешь гордиться мной даже самую малость. Я стояла у окна и размышляла о том, как это будет поэтично - повеситься на собственных волосах. Но тут пришел Витюня и сказал, что я у него совсем уже не современная, что длинные волосы уже никто не носит, а в моде теперь совсем другое. И все. У меня больше нет косы. Разве я могла ему отказать? И как мне после этого можно было думать о красивом? Что мне теперь остается? Утонуть я не могу, вены порезать не эстетично. И я остаюсь жить. Вот такая. Неблагодарная, несдержанная, беспомощная в своей бесцельной ненависти. Пожалей меня, милый. Большего я, увы, недостойна. Пожалей меня, потому что я поняла, кого ненавижу. Я ненавижу нас.
Шестой день после твоего отъезда.
Здравствуй, любимый. Какой замечательный день сегодня. Как я счастлива, наконец. У нас совсем завьюжила зима. На стеклах чудные узоры. Я радуюсь, как ребенок. Как хорошо, милый, что ты на юге. Я так рада за тебя и за Анастасию. Ты наконец-то сможешь уделить ей достойно внимание, а я не буду тебе мешать. Я так горжусь тобой, твоей готовностью служить и угождать. Ведь это наш долг? Мой и твой. Не удивляйся милый, сожги эти ужасные письма, которые я тебе писала. Я уже здорова. Этой ночью во мне, кажется, что-то сломалось. Что-то лопнуло. А на утро в голове не было уже ни одной дурацкой мысли, что так мучили меня в последнее время. Напиши мне, как вы там. Вам весело, хорошо? А впрочем, конечно хорошо. Ну как может быть иначе - ты же исполняешь свой долг. У меня все по-прежнему. Ясные и безнадежные дни, мой Витюня. Он так обо мне заботиться. Утром он сказал, что на улице очень холодно. А потом принес мне перчатки. Это было так мило с его стороны. Правда я не сразу смогла их натянуть. Та, что на правую руку, была раза в два меньше по размеру. Бедный Витюня, он страшно разнервничался и расстроился. Мне было так жаль его. Но потом он отрезал мне пальцы на правой руке и сразу успокоился. Теперь перчатка прекрасно натягивается, и даже немного велика. А пишу я левой рукой, это оказывается совсем не сложно. Не бойся милый, я ничуть не огорчена. Я твердо знаю, что теперь ты можешь снова гордиться мной. Ты ведь будешь любить меня и без пальцев, правда, счастье мое?
Седьмой день после твоего отъезда.
Прощай, милый. Мне горько расставаться с тобой, но все же я бесконечно счастлива, что моя жизнь так славно завершается. Этот финал, апогей той меня, какой я хотела бы видеть себя на самом деле. Мы не увидимся больше, но я знаю, что ты запомнишь меня молодой и спокойной, достойно глядящей в будущее. Я ухожу из жизни, но не жалею об этом. Вспомни нашу любимую присказку милый - ведь я выполняю... Долг. Какое святое, чудесное слово. Сегодня Витюня посмотрел на мои облезшие ноги и сказал: "совсем ты уже никакая, кукла чертова. Только для исследований и годишься". Я горда тем, что послужу такой высокой, благородной цели. Витюня изучил мои ноги и скоро я уйду в никуда. Прощай любимый. Я пишу эти строки на ощупь, потому что Витюня уже оторвал мне голову. Не забывай меня и знай, что я любила тебя слишком сильно. Я смела любить тебя даже больше, чем Витюню. Помни обо мне. Твоя...