Слова Веры - просто искра из прошлого, мгновенно превратившая мою душу в пепел. И уже не понятно где я - здесь, сейчас, набираю на клавиатуре эти символы или же блуждаю по бесконечному лабиринту, сотканному из умерших дней.
Вспоминаю как проводил ночи в подвале на стилусах, выпивая горы пивных банок и пытаясь оптимизировать критические участки кода под музыку Морриконе. Мастерил вместе с Винилом перфоленты из рулонов туалетной бумаги и слушал Веру, декларировавшую стихи Лехи Никонова.
- Веревка падает вниз и разбивается в дребезги. За ней летят молекулы смыслов. Речная пена на воде. Хлопки воздуха, испаряющегося в ней.
Вспоминаю как повторял ее слова, словно заезженная пластинка, пока пласт образа не отделялся от самого себя и превращал "я" в болванчика, невразумительно бормочущего звуковой бред. Потом сознание становилось яснее.
А летом мы втроем выбирались на Киевское море, и, жалостно стуча медиатором по четырем уцелевшим струнам покоцаной электробалалайки, на нижней деке которой красовался феникс и небольшое графитти, пели свои песни рыбам-мутантам. Я всегда хотел узнать у Винила, что означает надпись на гитаре, но он обычно просто уходил от ответа....
Вера любила обнимать березы и просто убегала от нас в глубь леса. Винил учил меня железной рубашке - мы часами стояли на берегу, тренируя заземление в стойке мабу. Подзарядившись чи, он ламал тылом ладони ветер, а я, обессиленный неудачей, падал на мягкий паркет из хвои, смотрел на дрожь паутины и наслаждаясь пением лесных птиц, засыпал...
Когда-то это все должно было закончиться. Винил погиб, разбившись на мотоцикле. Я помню слово Fuck, вырезанное ножницами на занавеске в их полупустой комнате. Вой сирен скорой растоптал эхо нашей мечты. Вне себя от горя, Вера умерла от передозировки либриума. Перед смертью она подарила мне маленького мишку. Мишка до сих пор улыбается, паразитируя на моем мониторе. Смотрю на него сейчас и вижу ее синие глаза...
Их похоронили вместе, мне тогда было лет 15 и я мало врубался как это - понимать что человека с которым ты только что делил воздух больше нет. Когда въехал, ушел в себя года на пол. Лихорадочно глотал десятки непонятных и глупых книг, ни с кем не говорил, слушал какой-то тяжелый околомузыкальный бред и считал иксы на настенном календаре. Потом эта черная дыра отпустила, просто испарившись в коллапсе искуственной gravity...
Часто брожу по не засранной еще строительством нового железнодорожного депо части полотна рельс, с видом аккурат на станцию Кардач. Когда совсем-совсем грустно поднимаюсь к одинокой альтанке, навевающей мне своим видом воспоминания о мегалитах незнакомого Стоунхенджа. Ищу колону, держащую курс на наш двор, и читаю старые строки, которые давным-давно нацарапали вместе с Верой, прячась среди зелени лесопарка от взора ее старшего брата.
Юго-западный восход солнца
Виском по темени
Это все - лишь игра
Времени
Тогда внутри пробуждается новая радость. Как будто бы кто-то слишком не приметный останавливает твое дыхание, протягивает бумажку на которой выбито время и место отправки, и, мягко коснувшись твоего сердца, пускает по артериям сладкий весенний сок. Обратный билет в жизнь, да...