Мы живем здесь, в Лихолесье, где родился каждый третий, пригодился второй, а спились все поголовно. Лихолесье у нас дремуче-напевное, но чередующееся с деловой хваткой (что поделать, работа есть проклятье пьющего класса). Хвать елочку за бочок и волчком в норку, где уже и котировки все окончательно сверяются, и канал выделенный для связи с товарно-сырьевой биржей имеется. Поэтому волчья шкура завязывается под воротником сицилийским галстуком. И не надо думать, что наш кофе от этого не так горек, а секретарши делают меньше ошибок в словах дезоксирибонуклеотид и трансцендентность. Нет, просто духовность обязывает нас ставить свечки во здравие, за упокой и орать "Горька! Борька! Горька!", чтоб расцелованными во все засосы молодоженами укатить на Канарские окорока. А там, вдали от родных пещер и гнезд, скучать по вощености факсовой бумаги и финансовой несостоятельности зверья из соседних гротов и нор, парадными своими не выходящих на Садовое Кольцо. Вспоминать мрачное спокойствие тихих зорь Лихолесья - как бы ласково солнце ни пригревало, в лучах зависти и ненависти нам нежиться приятнее.
Усталость - наш главный враг, воин invictus в сверкающих доспехах - он заразен и предсказуем. Вирус усталости поселяется в нас еще на внутриутробной стадии, чтобы после стать первой и единственной натурой. Безделье, праздность или активный отдых - все ему нипочем, господин Усталость всегда к нашим услугам. Он толкает нас на умственную бездеятельность. Парализованные, мы можем лишь продолжать клацать челюстями в ритме, услужливо заданном дискретным шагом конвейера, несущего нам на своей ленте окровавленные куски зверья помельче. Закон Лихолесья суров - те, кто тратит последние силы на попытки всколыхнуть ватную пену мозга, умирают от голода - энергии на открывание/закрывание пасти не остается (каждую ее частичку, пусть даже самую малую, прибирает рачительный господин Усталость).
Счастье, что в Лихолесье пропасть деревьев. Многие молодые звери (для них господин Усталость надевает костюм пасхального кролика и щедро одаривает расписными яйцами - лишь после он внушает боязнь высоты и показывает свое истинное лицо) легко забираются на нижние ветки. Сидя на дереве можно с успехом оттачивать деловую хватку, получать свою дозу зависти от тех, кто на ветку влезть не смог, и ненависти - от забравшихся выше, но боящихся свалиться (не без посторонней помощи). Упасть и впрямь очень страшно - там, внизу, беспомощного древожителя порвут на фенечки.
В Лихолесье постоянно что-то меняется, а что-то остается прежним. Но, как правило, перемены целью своей имеют упрочить позиции консервативные, а стабильность умело маскирует катастрофический регресс.
Если вдруг вам случится повстречать какого-либо жителя Лихолесья, умоляю вас, не верьте его слезам и пространным монологам на тему homo homini lupus est. Люпус он там, корвус, урсус или лепус - хомо ест всегда с аппетитом и от добавки никогда не отказывается. Так что будьте предельно осторожны.