Наша колонна не спеша катила, по уже знакомой лесной дороге. В нагретом за день БТРе было жарко. Конечно, ехать на броне приятней, но из соображений безопасности в этот раз все сидели внутри. Спасало лишь то, что солнце уже клонилось к закату, и на дорогу падала густая тень от деревьев, да в открытые люки задувал ветерок. Под мерное гудение двигателей и мягкое покачивание, мои хлопцы непроизвольно начали "клевать" носом. Сказывалось постоянное нервное напряжение и хроническое недосыпание. Видя это, я приказал Сорочану разделить бойцов на две группы и по очереди подремать. Разрешил я отдохнуть и сержанту. Для вымотанного человека нет ничего приятнее команды на отдых, поэтому уже через пару минут счастливчики, которым выпало спать первыми, оглашали десантный отсек своим похрапыванием. Сам же в очередной раз прокручивал в голове наши действия в различных ситуациях. Меня не покидало ощущение, что что-то упущено. Наверное, я заразился от Суховея паранойей, хотя никогда раньше не думал, что такое может быть.
Решив, что нужно отвлечься, я стал внимательно смотреть на дорогу, надеясь, что скачущие в голове мысли, немного "устаканятся", однако, уже через пару минут поймал себя на том, что засыпаю. Мелькание деревьев по бокам действовало как спираль гипнотизера. Нет, так дело не пойдет, нужно заняться чем-то другим.
Посадив на свое место одного из бодрствующих солдат, я пробрался вглубь десантного отсека, открыл деревянный ящик со своей коллекцией, и стал перебирать оружие. Может это кому-то покажется смешным, но я мог любоваться хорошим оружием, как произведением искусства. Ведь действительно, в создание любого пистолета вкладывался талант не только конструктора, но и всех, кто принимал участие в разработке. От чертежника до слесаря. Думаю, поэтому оно и обладает такой притягательной силой. К тому же эта красота таила в себе смертельную угрозу, и от мысли, что одним легким движением твоего пальца, нажимающего на спусковой крючок, можно лишить человека жизни, становилось намного не по себе. Хотя сейчас, после того как самому пришлось стрелять, и убивать из этого оружия врагов, такие мысли ушли, куда то вглубь сознания. И теперь я уже смотрел на оружие, как мастер смотрит на инструмент. Красивый, опасный, но все-таки инструмент. Вот тут то, сидя над ящиком, мне и стало понятно, что меня так беспокоило. Продумывая действия своих бойцов, я забыл о себе. А ведь именно мне придется идти на встречу с предполагаемыми диверсантами! Нужно обдумать, как мне нужно выглядеть и как себя вести, если такая встреча состоится.
Наверное, лучше прикинуться этаким служакой, немного туповатым, но исполнительным и пока не принимавшем участия в боях. Поэтому "Вальтер" убираем, кобуру с "Наганом" цепляем на положенное ей место, на правое бедро. Но пока этот "Наган" вытащишь, тебя десять раз убьют, поэтому нужен маленький пистолетик для мгновенного применения. Думаю, мой табельный "Макарка" будет в самый раз. Его пристрою за ремень портупеи с левой стороны и чуть сзади, тогда он спереди будет прикрыт рукой, а сзади, складками гимнастерки. Стрелять мне из него придется левой рукой, что, в общем, не проблема, а вот снимать с предохранителя неудобно, поэтому патрон загоняем в ствол, курок аккуратненько спускаем и на предохранитель не ставим. Конечно, это против всяких правил, но при стрельбе самовзводом спуск у "Макарова" достаточно тугой, так что, случайно зацепив, не выстрелишь.
Останавливать нас будут, скорее всего, под предлогом проверки документов. Значит нужно и мне посмотреть их документы. Обязательно обратить внимание на отпечатки подошв. Почва здесь песчаная, так что они должны быть хорошо видны. Не будут же люди стоять столбами, обязательно потопчутся.
Пока вижу два варианта развиваться событий. Либо они попытаются меня захватить и утащить в лес, либо мне удастся уговорить их проехать со мной к складу, к которому мы якобы едем за оружием и боеприпасами. У них должна быть машина, ведь не пешком же они сюда будут добираться, да и пленного тащить на себе им врядли захочется. Буду смотреть по обстановке. Главное не перепутать, и не схлестнуться со своими, хотя, как говорил один умный кот, свои сейчас дома сидят, телевизор смотрят.
Стянув на пол кусок брезента, и став на него коленями, я стал пристраивать за пояс "Макарова". Получилось неплохо. Пистолет сидел крепко, но вынимался свободно.
Начавший поворачивать направо БТР, вдруг остановился. Сидевший на моем месте Петренко, обернувшись, сказал:
- Товарищ лейтенант, впереди на дороге люди.
Добравшись до прибора наблюдения, я стал осматриваться. Место для засады, если это была именно она, выбрано очень грамотно. В этом месте дорога делает правый поворот, и поэтому далеко не просматривается. В сорока метрах за поворотом стоят двое. Высокий худощавый, в командирской форме с капитанскими шпалами в петлицах, и пониже, но крепкий и широкоплечий сержант, с ППД на плече.
В голове защелкал арифмометр, подсчитывая наши плюсы и минусы в этой ситуации. Из минусов - то, что ПРП не сможет меня поддержать своим пулеметом, но зато диверсантам не видно всю нашу колонну, что снижает вероятность ее обстрела и правая обочина, до поворота, под контролем экипажа ПРП.
Оглянувшись, я увидел, что Сорочан уже сидит у приоткрытого левого бокового люка, бережно придерживая СВТшку с оптическим прицелом.
- Так, бойцы. Работаем по третьему варианту. Кравченко, передай на ПРП, пусть включат РЛСку и пошарят в округе, где-то недалеко должна быть чужая машина. Крюков, идешь с Сорочаном, твоя задача прикрывать его с тыла. Люк открываете синхронно со мной. Поехали!
Открыв верхний люк, я услышал прокатившееся по колонне троекратное шипение тормозов. Это водители стоп-сигналами передавали задним машинам вариант действий. Послышались легкие щелчки замков дверок и из кабин быстро, но тихо, стали выбираться солдаты, сразу же прячась под машины.
С БТРа я слазил не спеша, стараясь делать это как можно более неуклюже. В конце, якобы, даже не удержался и упал на четвереньки. Фуражка слетела с головы и откатилась к обочине. Поднявшись на ноги, я стал отряхиваться, затем поднял фуражку, тщательно сбил с нее пыль, осмотрел и надел на голову. Все это время незаметно шарил глазами по сторонам, стараясь обнаружить в кустах на обочинах присутствие засады. Представляю, каким клоуном я выглядел со стороны, ну да чем менее серьезно меня будут воспринимать, тем лучше для меня. Главное, не переиграть!
Быстро шагая по правой обочине, я направился к стоящим на дороге капитану с сержантом. Подходя ближе, я понял, что несколько ошибся в своих оценках. Капитан был не просто высокий, а очень высокий, метра под два. Сержант же, хоть и был ниже, где-то метр девяносто, из за своей ширины напоминал мне медведя, вставшего на задние лапы. Такого близко к себе подпускать нельзя, просто массой задавит и никакие приемчики не помогут. Да и он сам наверняка разным приемам обучен!
Не доходя несколько шагов остановился, одернул гимнастерку, перейдя на строевой шаг, приблизился к капитану, кинул руку к фуражке и представился:
- Старший лейтенант Гелеверя. Первый сводный батальон.
Глядя на меня сверху вниз, серыми, чуть на выкате, глазами, в которых читалось легкое презрение, капитан небрежно, вроде как отгоняя муху от уха, отдал честь.
- Капитан Иванов. Заместитель коменданта Гороховской комендатуры. Предъявите ваши документы!
Правой рукой я расстегнул левый нагрудный карман и достал свою офицерскую книжку. Держа ее в руке, попросил:
- Товарищ капитан, покажите и Вы свои документы.
Капитан едва заметно поморщился и левой рукой достал свои документы, не убирая правую руку далеко от кобуры. Передавая свои документы капитану, я подошел ближе и сместился немного вправо, так чтоб он оказался между мной и сержантом, который тут же прореагировал на мое действие, отшагнув назад и вправо, чтобы опять видеть меня. Передав правой рукой свои документы капитану, я левой рукой взял протянутую им офицерскую книжку и как бы случайно открыл ее точно посередине. Одного взгляда хватило, чтобы последний камешек мозаики стал на свое место. Делая вид, что внимательно просматриваю страницу за страницей, я весь обратился в слух, стараясь демонстрировать при этом полное спокойствие. Я ожидал, что капитан задаст мне какие-то вопросы, но толи диверсанты очень спешили, толи язык им нужен был очень срочно и они не собирались задавать никаких вопросов. Наблюдая из подлобья за поведением капитана, я заметил его быстрый взгляд мне за спину и не услышал, а скорее почувствовал сзади легкое движение. Правая рука бросила документы капитану прямо в лицо, а левая уже схватила рукоятку ПМ-а. Рухнув вниз на левое колено, и развернув корпус вправо, я три раза выстрелил. Здоровенный бугай, не иначе как родной брат сержанта, замер в метре от меня, с поднятой рукой, в которой держал немецкую гранату "колотушку". Выронив гранату, он схватился руками за грудь и стал оседать. В это время сзади бахнула СВТшка Сорочана. Сержант, начавший уже поднимать свой автомат, упал, успев таки нажать на спуск. Протарахтела короткая очередь и пули впились в землю буквально в полу метре от меня.
Боковым взглядом я заметил, что капитан уже почти вытащил из кобуры свой "ТТ".
Чуть развернувшись назад, несколько раз стреляю ему по коленям. По тому, как он свалился, я понял, что не промахнулся. Упав набок, я несколько раз выстрелил из нагана, который уже успел достать, по кустам, из которых раньше вылезло это чудо с гранатой и, перекатившись к начавшему приходить в себя капитану, ударил его по голове рукояткой. Началась беспорядочная стрельба. Башенный ПКТ обрабатывал кусты на левой обочине, сидевшие в БТРе бойцы через амбразуры поливали свинцом правую. Несколько раз стреляла СВТ. Пули срезали ветки кустарника и как палкой били по стволам деревьев. В конце коротко рыкнул КПВТ, и все стихло. Однако через несколько секунд вспыхнула стрельба за поворотом, возле колонны, но после пары очередей прекратилась. Продолжая двигаться на корточках, я поднял ТТ капитана, поставил его на предохранительный взвод и засунул сзади , за ремень портупеи. Перебравшись к сержанту, проверил его. Пуля Сорочана попала прямо в сердце, так что готов, сто процентов. Подобрав его автомат, внимательно наблюдаю за кустарником на обочинах. Сзади уже слышен топот подбегающих бойцов. И вдруг кто-то испуганно заорал:
- Товарищ лейтенант! Сзади!
Не раздумывая, падаю влево. Краем глаза успеваю заметить привставшего капитана и его руку с ножом, занесенную для броска. Правый локоть пронзает острая боль.
Зашипев сквозь зубы ......я просыпаюсь!
Сердце колотится так, что казалось, сейчас выскочит из груди, правый локоть сильно болит, но я нахожусь на своем месте в БТРе, который, мерно гудя двигателями и плавно покачиваясь, катит по лесной дороге.
Блин! Твою дивизию! Это что, мне все приснилось? Ну, ни фига себе, герой-командир! Задрых самым бессовестным образом! Вот это пример моим бойцам!
Ругая себя последними словами, посмотрел на часы. Судя по ним, отрубался я ненадолго, минут на семь, восемь. Казалось бы, немного, но столько приснилось! Разминая болящий локоть, которым я, дернувшись во сне, приложился об угол радиостанции, украдкой осматриваю боевое отделение БТРа. Бойцы, если и заметили, что я засыпал, не подают виду. Бодрствующая смена уткнулась в приборы наблюдения, остальные спят.
Немного придя в себя и успокоившись, обдумываю сон. Конечно, в основном это полная ерунда. Вряд ли немцы действительно решатся вот так напасть на колонну прикрытую броней! Мало того, что БТР, утыканный ветками, смотрится солидно, а КПВТ вполне можно принять за малокалиберную пушку, так еще и ПРП гусеницами лязгает не слабее танка. Дураков среди диверсантов нет! Да и "Бранденбург" действует обычно в наших тылах, а не в немецком. Вот идея с запасным пистолетом, неплоха. Правда носить его, конечно, придется не за ремнем, а в кармане.
Не откладывая, пробираюсь к своему ящику с коллекцией, сняв "Вальтер" цепляю на ремень кобуру с "Наганом", а "Макарку", загнав патрон в ствол и поставив на предохранитель, засовываю в левый карман галифе.
Открыв бачок термоса, зачерпываю, с удовольствием, не спеша, смакуя каждый глоток, выпиваю кружку прохладной воды и возвращаюсь на свое место. Сон прошел, и хотя особой бодрости нет, но глаза уже не слипаются.
Через полчаса, на небольшой полянке сделали пятиминутный привал, на "оправиться и покурить", заодно поднял отдыхавших солдат, а бодрствовавшая ранее смена, с удовольствием завалилась на брезент.
И опять побежала навстречу лесная дорога. Приободрившийся и повеселевший Сорочан спросил:
- Товарищ лейтенант, через часик будем на месте?
- Эх Сорочан, Сорочан. Ты же знаешь, как я отношусь ко всяким прогнозам. Как только скажешь, что в такое-то время точно будешь, так обязательно что-то помешает!
В это время БТР в очередной раз повернул и резко остановился. Посмотрев вперед, я добавил.
- Ну, вот тебе и очередное подтверждение!
Впереди, метрах в ста от поворота, передом к нам, наискось, почти перекрывая дорогу, стояла машина. Вроде как ЗИС-5. Ну не фига себе! Это как называется? Сон в руку? То ли от воспоминания сна, то ли от общего возбуждения, сердце заколотилось. Чтобы немного успокоиться, я стал внимательно рассматривать машину в бинокль. Первое, что бросилось в глаза, отсутствие лобового стекла, вместо которого из рамы торчали только осколки. Не было стекол и в распахнутых дверках. Хотя кабина вроде целая, и скаты не спущенные, значит не пробитые. Интересно, как так могло получиться? Пока я разглядывал машину, Сорочан растолкал спавших бойцов.
- Так, Сорочан. Берешь троих и прочесываете правую обочину. Далеко в лес не углубляйтесь, расстояние между бойцами в цепи три-пять метров. Проходите за машину пятьдесят метров и возвращаетесь. Я с остальными пойду по левой обочине.
Лес вдоль дороги был достаточно густой, так что вглубь просматривался максимум на десять - пятнадцать метров. Если кто то и прятался в лесу, то именно на таком удалении, иначе дороги не будет видно. Не спеша, короткими перебежками попарно, прикрывая друг друга и внимательно наблюдая за окружающей обстановкой, мы продвигались вдоль дороги и вскоре оказались рядом с машиной. Рассматривать ее я пока не стал, решив, что сначала нужно проверить обочины впереди. Пройдя еще метров семьдесят и никого не обнаружив, я оставил двоих бойцов, приказав им следить за дорогой и лесом. Выглянувшему из за дерева на другой стороне дороги Сорочану, я знаками приказал также оставить двоих солдат и возвращаться к машине.
Вернувшись назад и пока не выходя из леса, стал рассматривать машину. Видно было, что она побывала в переделках. Стекол, ни лобовых, ни боковых, нет. Правая половина капота поднята, открывая взгляду двигатель, на вид вполне целый. Правда внизу виднелось пятно, с характерными ямками, которые оставляет на песчаной почве текущая сверху жидкость. Обе дверки распахнуты настежь, в кабине ничего примечательного нет, не считая небольших буроватых пятен на дерматиновой обивке сиденья. Дорога истоптана сапогами, но следов немецких рубчатых подошв не видно. Вокруг валяются какие-то тряпки, похожие на обрывки обмундирования и куски окровавленных бинтов. Приказав бойцу наблюдать за лесом, я вышел на дорогу, и махнув рукой, подозвал к себе Сорочана.
- И что ты думаешь по этому поводу - спросил я.
Сержант неопределенно хмыкнул и начал нарезать круги вокруг машины. Заглянул в кузов, осмотрел кабину, аккуратно приподняв при этом сиденье и отодвинув спинку. Затем сел на корточки и стал внимательно рассматривать машину снизу, с одной, а затем и с другой стороны. Подняв левую половинку капота, и засунув голову, осмотрел двигательный отсек. Выломав гибкий прутик, засунул его в горловину бензобака. Закончив осмотр, подошел ко мне.
- Машина, похоже, в рабочем состоянии. На двигателе повреждений не видно. Есть дырка в радиаторе, Скорее всего, от пули, но можно пережать пробитые трубки. Будет немного подтекать и придется чаще доливать воду. Вот бензина нет, видно ехали, пока не кончился. Всего их было человек семь, есть раненные, вероятно, один тяжело.
- А это ты откуда узнал?
- На той стороне, недалеко от дороги, срублены два небольших деревца, верхушки и ветки валяются, а стволы отсутствуют. Скорее всего, сделали из них носилки. А еще у них точно есть пулемет, немецкий МГ. В паре мест на песке есть следы от приклада.
- Почему ты считаешь, что именно МГ? Может просто на винтовку кто-то опирался?
- Нет, точно МГ. У него затылок приклада не похож на винтовочный.
- И куда же они все делись?
- Думаю, где-то недалеко в лесу затихарились. Мотор еще теплый, вода, вытекшая из радиатора, уже впиталась, но еще не высохла. Учитывая, что какое-то время они потратили, чтоб разобраться с машиной, пока делали носилки, то да се. Они где-то поблизости и убрались с дороги только потому, что услышали нашу колонну. Да и с носилками далеко не убежишь.
- И что ты предлагаешь, выйти на дорогу и покричать: "Мы свои! Выходите не бойтесь!"
- А зачем кричать, мы и так пошумим, пока машину на буксир брать будем. Нам такой тарантас тоже пригодится. Ну, а уж если они далеко удрать успели, или побоятся выйти, значит, такая их судьба. Но мне почему-то кажется, что они оставили наблюдателя, посмотреть, кто мы такие, и что будем делать с машиной.
- Ты машину хорошенько осмотри, нет ли сюрпризов. А то пристроят гранатку, веревочку от колечка к кардану привяжут, и загремим мы под фанфары.
- На первый взгляд, не видно, да и время на такие игрушки у них вряд ли было.
Но посмотрим повнимательнее. Мне вот только непонятно, как так получилось, что весь задний борт от пулевых пробоин как решето, а кабина практически целая.
- Как целая? Стекол ведь нет!
- Лобового, и в дверках нет, а небольшое стеклышко в задней стенке кабины целехонько!
Сорочан оказался прав. Заглянув в кабину, я действительно увидел узенькое стекло над спинкой сидений. Обойдя машину, стал внимательно рассматривать задний борт. Решето, это конечно громко сказано, но пару приличных очередей в него всадили! Став на заднее колесо, заглянул в кузов. Передняя стенка целехонька! Интересно, интересно! Вернувшись к заднему борту, стал его рассматривать более внимательно.
Такое впечатление, что стреляли почти в упор, от пояса. Потому-то передняя стенка и кабина не пострадали. Интересно, кому мог понадобиться такой маскарад? Если вдруг объявится экипаж этой машины боевой, нужно будет разобраться с этой загадкой. Почему-то мне кажется, что это ж-ж-ж неспроста.
Пока мы возились с машиной, сначала разворачивая ее и сталкивая с дороги, чтобы БТР мог ее объехать, а потом цепляя ЗИСок тросом к фаркопу бронника, пошумели мы изрядно и результат сразу же появился, в виде человека, в форме командира РККА, которого привели двое бойцов, оставленных в головном дозоре.
Честно говоря, я не заметил, как он вышел из леса. Увидел уже на дороге, когда его остановил дозор. Негромко окликнул Сорочана и глазами указал ему на подходящую процессию.
- Ну, я же говорил, что где-то поблизости прячутся - проворчал сержант.
Пока они приближались, мы успели немного рассмотреть этого товарища. Небольшого роста, но плотно сбитый, в полевой форме, из под пилотки видны серые бинты с бурыми пятнами засохшей крови. Такие - же пятна есть на воротнике и плечах. Спереди гимнастерка и галифе вымазаны буро - зеленым, значит, пришлось поползать на брюхе. Когда он подошел ближе, стали видны кубики младшего лейтенанта в петлицах, и эмблемы - саперные "топоры". На поясе кобура с "Наганом". Шел младлей как то неуверенно, его слегка покачивало и я уж подумал, что он выпивши, но когда он приблизившись, стал громко, но заикаясь представляться, стало понятно, что это последствия сильной контузии. Видно бедняге крепко досталось по голове!
- Начальник штаба сводного батальона, старший лейтенант Гелеверя. Вы не волнуйтесь, товарищ Соболев. Покажите Ваши документы, если они есть, и расскажите, как Вы здесь оказались. Я вижу у Вас контузия и трудно говорить, так что можно коротко, без подробностей.
Соболев достал из нагрудного кармана пакет из прорезиненной ткани, вынул из него документы и передал мне. Это были свеженькое удостоверение командира РККА и уже немного потертый комсомольский билет. Из документов стало ясно, что младший лейтенант в мае этого года закончил училище, а в начале июня был назначен на должность командира взвода саперной роты 406-го стрелкового полка 124 стрелковой дивизии. На скрепках комсомольского билета и удостоверения уже успели появиться легкие следы ржавчины, так что сомнений в подлинности у меня не было. Просмотрев документы, я вернул их Соболеву, который уложил бумаги обратно в пакет и спрятал его в карман.
Рассказ давался саперу тяжело. Заикаясь, он напрягался и из-за этого начинал заикаться еще сильнее. Я где-то читал, что заикам лучше не просто говорить, а как бы напевать, тогда заикание становится меньше. Предложил такой способ саперу. Сначала он сомневался, но попробовал. Действительно, речь его сгладилась и заикание стало не таким сильным. Приободрившись, он продолжил свой рассказ, из которого вырисовывалась следующая картина.
Двадцать третьего июня Соболев получил приказ взорвать мостик на реке Стрыпа, севернее Милятина, в котором располагался штаб 124 дивизии. К этому времени немецкие танки уже захватили Порицк, находящийся в десяти километрах севернее и существовала реальная угроза разгрома штаба. Подрыв этого моста давал время для перемещения штаба и организации хоть какой-то обороны на этом направлении.
Загрузив взрывчатку и десять человек из своего взвода в выделенный ЗИС-5, Соболев выехал к мосту. По дороге несколько раз попадали под авианалет, но все обошлось, и никто не пострадал. Подогнав машину к мосту, чтобы было ближе таскать тяжелые ящики с взрывчаткой, лейтенант приказал разгружать машину а сам полез под мост определять места укладки фугаса. Несколько ящиков уже успели сгрузить и затащить под мост, когда неожиданно появившийся "Мессер" сбросил бомбу. И надо же было тому случиться, что эта единственная бомба попала прямо в машину. Находящаяся там взрывчатка сдетонировала и разнесла машину на клочья. Погибли все бывшие неподалеку. Находившиеся в этот момент под мостом лейтенант и четверо бойцов уцелели, но получили контузии и на какое-то время оглохли. Оставшейся взрывчатки не хватало для полного уничтожения моста, поэтому Соболев решил взорвать хотя бы один пролет. Пока укладывали заряд, наверху разгорелась перестрелка прикрывающей мост пехоты, с немецкими мотоциклистами, пытавшимися захватить мост. Понимая, что немцы в любой момент могут прорваться, он отмерял кусок огнепроводного шнура всего на тридцать секунд.
Выскочив из-под моста, сапер и его бойцы понеслись прочь, что есть сил. Немцы стали по ним стрелять, в это время грохнул взрыв, ударная волна бросила лейтенанта на землю, а от удара по затылку каким-то обломком, он потерял сознание.
Очнулся Соболев уже ночью, в лесочке, километрах в трех от моста. Сюда его притащили двое оставшихся в живых бойца из его взвода. Лейтенант плохо слышал, кружилась и болела голова, в которой стоял неумолкающий звон. После нескольких шагов его начинало тошнить до рвоты. Поэтому ночевали в лесу, на берегу небольшого ручейка. К утру слух у лейтенанта немного восстановился, во всяком случае, уже не нужно было орать ему в ухо, чтобы он услышал, и бойцы рассказали, что взрывом удалось разрушить пролет моста, что не позволило технике немцев перебраться на наш берег. Однако, переправившись на лодках выше по течению, немецкая пехота сбила наш малочисленный заслон, и разобрав пару сараев в ближайшем хуторе, смогли к вечеру частично восстановить мост. Им даже удалось перетащить с десяток мотоциклов, но для машин и танков мост оставался непреодолим.
Не зная, что делать дальше, побрели к Милятину. Когда добрались, стало понятно, что шли сюда зря. В Милятине уже были фрицы. Решили двигаться на восток. Поскольку дороги и крупные хутора были забиты немцами, идти приходилось ночью, осторожно, да и лейтенант не мог быстрее. На дневку устраивались в лесу. На следующий день, они наткнулись на четверых бойцов из 622 стрелкового полка их дивизии, которые несли на носилках, сделанных из винтовок и плащ - палатки, своего командира роты, капитана Мясникова, которому очередью перебило обе ноги. Капитан потерял много крови и был почти все время без сознания, лишь иногда приходя в себя. А еще у них был трофейный пулемет МГ. При захвате этого трофея и был ранен капитан. И хотя никто, кроме капитана, толком не умел из него стрелять, тяжелую железяку тащили тоже. Дальше пошли вместе, а вскоре им повезло и они наткнулись на ЗИС, который не только был исправен, но и имел в баке бензин, да еще водителя и сержанта. Машина и ее экипаж были из хозвзвода штаба дивизии.
Получив приказ выехать в Горохов на продсклад, они решили ехать не по основной дороге, над которой постоянно висели немецкие самолеты, а по лесным проселкам. Добравшись до Горохова, они загрузились, и тем же маршрутом двинулись назад, но когда вернулись к Милятину, их обстреляла немецкая пехота. Хорошо еще, что стрелять начали издалека и они успели развернуться и скрыться в лесу. Пулями побило все стекла в кабине, но к счастью никого не зацепило. Попробовали вернуться к Горохову, но везде были немцы. Машину и груз бросить было жалко, а сжечь рука не поднималась. И они решили раздавать продукты нашим отступающим. За два дня почти все продовольствие было роздано и они собирались присоединиться к какой нибудь проходящей группе наших бойцов. В этот момент на них и вышла группа Соболева. Понимая, что на машине они могут двигаться намного быстрее, лейтенант решил погрузить раненного и ехать, пока не кончится бензин, хотя его было в баке не так уж и много. Сначала все шло нормально, а часа три назад, на одном из хуторов, мимо которого шла лесная дорога, они нарвались на немцев. Те увлеченно ловили курей и сначала не обратили внимания на машину. Однако, их заметил часовой, стоявший возле одной из машин, и до этого с интересом наблюдавший за ловлей сельской живности. Услышав звук мотора, он обернулся и рассмотрев кто едет в машине, что то заорал, вскинул винтовку и выстрелил. В ответ нестройно захлопали выстрелы из кузова. Немец упал, хотя вряд ли по нему смогли попасть стреляя из кузова скачущей по кочкам машины. А вот он, пока машина проезжая мимо не скрылась в лесу, успел выстрелить еще. Пуля звякнула, пробив крайнюю трубку радиатора, но водитель гнал, не обращая ни на что внимания. Беда не приходит одна, и через пять километров закончился бензин. Опасаясь погони, быстро сделали носилки и тут услышали шум нашей колонны. Решив, что если немцы и будут прочесывать лес, то вокруг машины и восточнее от нее, решили вернуться по дороге на запад, а затем уже свернуть в лес. Разместив раненого метрах в ста от дороги, Соболев с парой бойцов вернулся назад, чтобы понаблюдать, а в случае необходимости отвлечь на себя фрицев, давая возможность группе с капитаном оторваться от преследования.
Младлей был еще глуховат, но форма, а главное услышанная бойцами ненормативная лексика, как по науке называют обыкновенный мат, который в большом объеме присутствует при любой тяжелой работе, выполняемой сообща русскими, убедили их, что мы свои. И хотя увиденная техника им была неизвестна, Соболев решил выйти к нам.
- Где Вы встретили немцев? Сколько их? На каком транспорте?
- Если ехать по дороге, то по спидометру пять километров триста метров. Видел две грузовых машины, солдат примерно человек десять, может больше, сложно сказать, они же разбрелись по всему хутору. Там еще свиньи визжали и куры кудахтали, поэтому они нашу машину сразу и не услышали.
Достав карту, я понял в чем дело. Мы свои маршруты прокладывали так, чтобы не проезжать мимо хуторов, а старались их обойти. Хотя это и удлиняло путь, но позволяло сделать передвижение более скрытным. Соболев же, не имея карты, двигался по дорогам просто на восток, вот и наскочили на этот хутор. Нам же необходимо было, не доезжая до хутора пару километров, свернуть направо и обойти его по широкой дуге.
- Как Вы думаете, товарищ Соболев, бросятся фрицы за Вами в погоню?
- Я думаю, нет. У них сейчас дело поинтересней. Местью они не горят, так как мы вряд ли в кого попали. Так, напугали немного и сами напугались. Если только из любопытства, или им дальше ехать в эту же сторону.
- Хорошо, товарищ Соболев, командуйте своим бойцам, чтоб выходили к дороге. Мы вашу машину потащим дальше на буксире, в ней и поедете.
Младлей, обойдя БТР, на который посмотрел с нескрываемым интересом, вышел на дорогу и замахал рукой. Впереди, метрах в ста, раздвинулись кусты, и из них выскочил небольшого роста солдатик с трехлинейкой в руках. Забросив винтовку за спину, он порысил навстречу младшему лейтенанту. Из-за его небольшого роста, приклад винтовки при каждом шаге бил его по ногам. Пробежав так несколько метров, он догадался перекинуть ремень через голову. Теперь винтовка висела наискосок и, наконец, перестала бить его. Подскочив к Соболеву, боец выслушал его распоряжение и, развернувшись, побежал обратно.
Посадив Соболева за руль ЗИСа, мы с Сорочаном забрались на броник.
- Абитов, давай трогай потихоньку, через сто метров остановишься - наклонившись к водительскому люку скомандовал я.
БТР рыкнув, плавно тронулся, натягивая буксировочный трос, и ЗИСок покатился за нами.
- Абитов, ты резко не тормози, у ЗИСа тормоза механические, резко тормознешь, да они чуть прозевают, и ведут нам в зад.
- Да нам не страшно!
- Понятно, что нам не страшно, однако заслонки водомета нам могут погнуть и себе морду расквасят, а у них радиатор и так пробитый.
- Вы лучше им скажите, пусть не зевают, а я плавненько, Вы ж меня знаете.
- Знаю, знаю, поэтому и предупреждаю.
Остановившись и погрузив в кузов раненого капитана и остальных бойцов, мы двинулись дальше. Соболев остался в кабине, а за руль сел штатный водитель.
Наказав сильно не высовываться из люка, и при стрельбе сразу прятаться внутрь, я оставил Крюкова наблюдать за буксируемым ЗИСом. Мы же с Сорочаном свои люки закрыли.
До поворота, где я собирался свернуть, мы не доехали всего метров четыреста, как впереди показались немецкие машины, стоящие на обочине. Сердце екнуло и провалилось куда то вниз, а затем ускорилось, и, набирая обороты вернулось на свое место. В такт с его ударами в голове метались мысли.
Сколько их? Что делать! Прорываться? А если там большая колонна! А сзади у меня машины с бензином и снарядами! Мы с ПРП прорвемся, а как же они? Блин, в это окошко ни хрена не видно!
- Кравченко, ты выше сидишь, видишь, сколько машин у немцев?
- Вижу две.
Уже легче, значит подойдем ближе, и врежем из пулемета. Должно получиться!
Скорее всего, это были те фуражиры, на которых Соболев наткнулся в хуторе. И чего их сюда понесло? Решили погеройствовать и захватить пленных? Или намеривались обчистить еще один хутор? Ну что же, потом спросим, если конечно останется, у кого спрашивать.
Приняв решение, я немного успокоился. Интересно, машины стоят, а движения никого не видно. В кузове первой солдаты спокойно сидят ровными рядками, держа карабины между колен. Даже старший машины не вышел! Что творилось в кузове второй, плохо видно, но солдат в нем вроде нет. Наверное, им и в голову не могло прийти, что колонна с бронетехникой, а лязг гусениц ПРП слышно издалека, двигающаяся на запад, может представлять для них какую-то угрозу.
- Абитов, принимай правее, ближе к лесу, чтоб Кравченко было видно сразу обе машины, в пятидесяти метрах остановишься. А ты, Кравченко, как остановимся бей из ПКТ по кабинам и кузовам, но старайся аккуратней, чтоб двигатели не испортить. Остальные вываливаются в боковые люки, ваша задача, не дать возможности фрицам удрать в лес.
БТР, замедляясь, плавно остановился в пятидесяти метрах от головной машины. Лязгнули открывающиеся люки, выпуская наружу бойцов, а в башне загрохотал пулемет. Бивший в упор, он рвал пулями не успевших ничего понять немцев. От машин летели щепки, а над второй машиной вспухло какое-то белое облако. Вдруг раздался такой громкий визг, что даже заглушил грохот пулемета. Через несколько секунд визг оборвался, а затем замолчал и пулемет. Протарахтели две короткие очереди ППД, бахнула "светка" Сорочана и наступила тишина, нарушаемая лишь негромким ворчанием работающих на холостом ходу двигателей.
Через время из леса, возле немецких машин, появился Сорочан с бойцами. Держа оружие наготове, они осмотрели машины, и сержант махнул рукой, показывая, что все в порядке, "бобик сдох".
Выбравшись на броню, я услышал откуда то сзади - снизу голос Соболева.
- Тт-товарищ сс-старший ле-летенант, что сс-случилось?
Держа в руке "Наган" он выглядывал из-за кормы БТРа. Только тут я вспомнил, что мы тащим их на буксире. Из кузова, ощетинившись во все стороны винтовками, выглядывали встревоженные бойцы. Ну да, БТР выше и ветки маскировки закрывают им обзор вперед, вот они и не поняли, что же произошло. Ехали, себе, ехали, вдруг остановились и пулемет лупит. Хорошо еще, что не стали стрелять с перепугу, и не разбежались.
- Похоже, что это были ваши старые знакомые, но теперь уже не спросишь, были, да все кончились! Пойдемте, посмотрим.
Спрыгнув на землю, я направился к машинам, где уже хозяйничали наши бойцы, собирая оружие и документы убитых фрицев. За нами не спеша двинулся БТР.
Кравченко молодец! Сработал на "отлично"! Кабины и кузова - в решето, те кто в них были - в фарш, а двигатели даже не заглохли, так и остались работать на холостом ходу! Только водитель и пассажир второй машины, уже раненные, пытались спрятаться в лесу, но это им не удалось. В кузове этой же машины обнаружился источник визга - две здоровенных свиньи, со связанными ногами. Один из бойцов уже резал им горло.
- Крюков, они же уже и так мертвые!
- Нужно чтоб кровь хорошо сошла! Не пропадать же добру!
Вот от бывших здесь курей, остались только перья и кровавые ошметки.
Всего немцев было четырнадцать, из них один унтер и один ефрейтор. С унтера сняли автомат и полевую сумку, с остальных - карабины. Гранат нашли всего пять штук, ну да тыловики, что с них взять. Хотя пулемет у них был! Но выстрелить не успел! С пулеметчика сняли кобуру с 38-м "Вальтером".
Немцев оттащили вглубь леса. От вида растерзанных пулями тел, двоих солдат Соболева вывернуло, а мои ничего, морщились, конечно, но держались. А ведь в первый раз, когда захватывали броневик, почти все харчи метали! Да что там говорить, я и сам в тот раз едва сдержался.
Машины развернули, в головную, со 108-й радиостанцией, сел Сорочан и увеличившаяся колонна двинулась. Дальнейший путь прошел спокойно и уже через час я докладывал Котову о наших приключениях.