Лучников Андрей Арсениевич : другие произведения.

Сольвейг

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Всё началось, когда его выгнала жена. Хотя, может быть, это стало, напротив, последней каплей - Лера молча встретила его, вернувшегося с работы, на пороге, молча поставила перед ним чемодан и молча захлопнула перед его носом дверь. Впрочем, нет, не молча. Правильнее: не произнеся ни слова. Но с таким холодным презрением во взгляде, что произносить ничего было не нужно. Весь непрозвучавший текст легко прочитывался в глазах, движениях, железном лязге двери и скрежете запираемых с той стороны замкóв.
  Всё началось, когда его выгнала жена. Хотя, может быть, это стало, напротив, последней каплей - Лера молча встретила его, вернувшегося с работы, на пороге, молча поставила перед ним чемодан и молча захлопнула перед его носом дверь. Впрочем, нет, не молча. Правильнее: не произнеся ни слова. Но с таким холодным презрением во взгляде, что произносить ничего было не нужно. Весь непрозвучавший текст легко прочитывался в глазах, движениях, железном лязге двери и скрежете запираемых с той стороны замкóв.
   Позднее Сольвейгу стало казаться, что, даже если он не услышал или не прочитал этот текст в самый момент, то, как минимум, кто-то дословно пересказал ему всё, что думала и хотела сказать на прощание супруга:
  ќќ- Импотент, неудачник, лох несчастный, как же ты мне надоел, коротышка, достало твоё нытьё, только можешь себя жалеть, баба ты, а не мужик, совсем крыша уехала, алкоголик, кобель драный, убирайся, чтобы я тебя никогда больше не видела!
  Это, конечно, в переводе на русский язык с повседневного матерного, которым обыкновенно изъяснялась Лера.
  Впрочем, пожалуй, нет. Это было не последней каплей, а предпоследней. Последняя капнула следующим утром. Управляющий, обычно стеснительный и доброжелательный, встретил Сольвейга у ворот мастерской и сообщил, что фирма в его услугах больше не нуждается. Прямо с сегодняшнего утра, уже примерно двадцать пять минут как не нуждается.
  - Выходное пособие перечислено на ваш счёт, - сказал управляющий, широко ухмыляясь и дерзко не пряча взгляд. - Информация передана в Бюро трудовых ресурсов. Можете идти.
  Сольвейгу, злому после проведённой в полусне ночи на станции монорельса и только что переставшему быть высокооплачиваемым настройщиком робокопов, чертовски захотелось треснуть управляющего по наглой рыжей морде. Сольвейг сдержался, потому что на самом-то деле управляющий был ни при чём.
  То есть, в определённой степени, конечно, при чём, - Сольвейг давно замечал, с каким вожделением рыжий посматривает на хозяйку, как стелется перед ней и как за ней увивается. И, возможно, не будь рыжего сволоча, Лера, которой наличие регулярного мужчины для утех значило немало, повременила бы выгонять мужа. Как говорится, какой-никакой, а мужичонка, в хозяйстве сгодится.
  Однако владелицей-то сети мастерских, в том числе и по настройке робокопов, была Лера. Ей и принадлежало решающее слово. А решающее слово она сказала уже вчера. Ну, не сказала, подумала. Хотя рыжему манагеру, наверное, и сказала. А ещё, наверняка, написала. Электронкой, в Бюро демографической статистики, мол, уведомляю о расторжении брака с таким-то Сольвейгом. Наверное, тоже ещё вчера. Слишком деловой вумен была Лера, чтобы откладывать окончательное решение вопроса и предоставлять мужу, ставшему в одночасье бывшим, возможность собраться с мыслями и, может быть, отсудить малую копеечку от процветающего бизнеса. Хорошо, хотя бы детей у них не было. Сольвейгу деловая женщина бы их не отдала, а ему было бы обидно и страшно оставлять маленьких человечков в объятиях этой гарпии. Слава Богу, что не было у них детей.
  С этого всё началось. То есть, поначалу Сольвейг, было, за́пил. Хотя, вроде бы не с чего, - бабский интерес к нему не уменьшился, а наоборот; хату снять в Кунгур-Сити не было проблемой, а наоборот; и с работой квалифицированному настройщику сервомеханики - только свистни на проезжей части. Или, во́на, на продовольственную фабрику постучись. Или на машиностроительный завод звякни. Но за́пил.
  Ненадолго. Скорее, от неожиданности произошедшего и потому что "так положено", чем из-за эмоционального срыва.
  Тогда-то за Сольвейгом и закрепился ближайший к барной стойке столик в забегаловке Серого Боцмана. Или, как говаривали некоторые, из отъявленных, туземцы, у Серёги. Или в "Кафе у Боцмана", как утверждала подсвечиваемая в тёмное время суток люминесцентом вывеска на фасаде павильона, притулившегося в одном из уголков Красной площади.
  - Опять в телевизор пялишься? - спрашивал, бывало, остроумный клиент забегаловки, привычно протискиваясь в проходе между столиками и, зачем-то, но непременно, стараясь толкнуть скрючившегося на привычном месте плотного, но малорослого Сольвейга. - Надеешься, что, наконец, тебя покажут в битве с пришельцами?
  Остальные, как правило, оставались равнодушны к реплике, не расслышав её или не поняв, или будучи погружены в свои мысли или поглощение своей порции/выпивки, или сочтя реплику грубой и неуместной. Но некоторые всё же гоготали. Привычно. Если так случалось, остроумный клиент мог продолжить, уже добравшись до своего столика и поставив на него кружки пива:
  - Напиши лучше в программу для взрослых, они сделают передачу: "Меня имели инопланетяне".
  Гоготали, как правило, вслед и этой реплике, но быстро утихали и обращались к своему пиву, поскольку Сольвейг, что называется, и ухом не вёл, и головы не поворачивал, и расслабленной позы не менял, а продолжал себе смотреть в сторону телевизора, висящего над баром.
  В документах площадь называлась Вокзальной - здесь расположились автовокзал, у которого сходились три трансконтинентальные трассы на запад-юг-восток и северное, до Большой Перми, шоссе, станция монорельса, стоянка междугородного транспорта и посадочная площадка для аэрокаров и прочих авиеток и флайеров с геликоптерами. А Красной площадью её прозвали местные. За размеры, красноватый цвет пеноасфального покрытия и значение в социально-экономической жизни города.
  Именно с вокзального комплекса, собственно, началось строительство Кунгур-Сити. Сперва - бизнес-проекта, оседлавшего перекрёсток дорог и начавшего обрастать отелями-мотелями, супермаркетами с кинотеатрами, лавками кустарей, игорными клубами и прочей развлекательной индустрией, включая некоторые нелегальные удовольствия по приемлемым ценам и даже драматический театр. А потом - преемника разрушенного и сожжённого пугачёвскими шайками старого Кунгура, из которого уцелевшие жители постепенно перебирались, а в конце концов и принудительно переселялись, в расцветающий Сити.
  Кунгур-Сити, конечно, не стал уральским Лас-Вегасом или Монте-Карло, и врали бывалые люди, что ночью город виден даже из иллюминатора полубаллистика, маня пролетающих, словно весёлый маяк, - не бывает в полубаллистиках иллюминаторов. Однако ночью в Сити было и в самом деле светло почти как днём, от витрин, вывесок и рекламных щитов. И путешественники, особенно - поздние, нередко задерживались, бывало и не на денёк. А перевозчики - за исключением, разве что, монорельсовых компаний - нарочно делали в Кунгур-Сити длительную остановку и так планировали расписание, что удобно стало приехать с утра или с вечера из, скажем, Бирска или, там, Первоуральска, погулеванить день или ночь, а через полсуток обратно.
  Всё через Красную площадь.
  Сольвейг никогда не спрашивал, во что́ стало Серёге Боцману разрешение открыть забегаловку здесь. Сперва не спрашивал, потому что пил в злобе своей. Потом не спрашивал, потому что появились дела и довлела злоба дни сего. А затем незачем стало спрашивать, всякому ежу в Кунгур-Сити было известно, что, коли Сольвейг проводит тут время, разрешение у владельца забегаловки имеется. Причём, от инстанции повыше или, как минимум, значительнее заводских или фабричных, или вокзальных, или муниципальных менеджеров.
  Сольвейг, как прежде, просиживал целыми днями допоздна, едва ли не до последнего посетителя, то есть часов до двух ночи, за ближайшим к барной стойке столиком. Он перестал скукоживаться на своём стуле и занимал, несмотря на малый рост, всё больше места, порой подвигая дополнительный стул и взгромождая на этот стул ноги, обувь на которых оказалась очень большого размера. Можно сказать, несоразмерного.
  Как-то сами собой, прекратились подъёжки остроумных клиентов забегаловки, а наиболее остроумные и особо непонятливые (странное сочетание, однако же бывает) сгинули в неизвестном направлении. Пару раз в забегаловке появилась Лера, а однажды - под вечер - сам Господин Генеральный директор Вокзального Комплекса "Кунгур-Сити", сопровождаемый вооружёнными слугами. Появились, осмотрелись, - дело было в отсутствие Сольвейга, - и ушли, не откушавши. Пару раз - Сольвейг сидел за своим столиком и смотрел телевизор - забегаловку пробовали поджечь, а однажды из скользившего над трассой в сторону Екатеринбурга грузовика в сторону заведения бросили Боцмана реактивный снаряд (не попали).
  Впрочем, на посещаемости заведения эти инциденты, самым из скандальным из которых считался визит Господина Генерального директора, никак не сказались. И состав клиентов за прошедшие пять или шесть лет практически не изменился. Некоторое число дальнобойщиков, а также водителей и пассажиров мимоходящего транспорта - как, например, сегодня развесёлая компания явных московских (потому что напомаженных и в мини-платьях) студентов - и местные. Едва ли не каждый кунгурский самец половозрелого возраста хотя бы разок, да побывал в забегаловке Серого Боцмана.
  Почему заведение (забегаловка, кабачок, придорожное кафе) Сергея Боцмана, служившего некогда во флоте на омонимичной должности, привлекало аборигенов - Сольвейг не знал и не понимал. Может, то была ностальгия по старому городу, в котором, говорили старики, подобных стекляшек стояло по четыре на каждом перекрёстке. Может, то было чувство протеста против почти тотальной роботизации сферы обслуживания и остальной инфраструктуры Кунгур-Сити. Может, просто играла ценовая политика Боцмана и "живой сервис".
  Сам Сольвейг здешнюю кухню презирал с первого дня, заказывая только спиртное и потребляя за день около литра крепких напитков. А близость столика к бару позволяла ему избежать лишнего общения с хамоватыми официантками, вечно жующими жвачку, в неопрятных фартуках и чрезмерно коротких юбках, обнажавших - чуть не до пупка - кривоватые и безобразно депиллированные ноги. Махнул рукой бармену, в роли которого, из соображений экономии, чаще всего был сам Серый, показал два или три пальца, или всю ладонь, крышка столика раздвинулась и поднялась очередная порция выпивки в заказанном объёме.
  Разумеется, в сотне, полусотне и даже в двух десятках метров от забегаловки Боцмана, в любом автоматическом кафе на Красной площади не нужно было даже махать бармену рукой, и обошлась бы дневная норма выпивки на несколько рублей меньше, а может - вовсе задёшево, с учётом автоматических скидок постоянным клиентам. Тем более, для Сольвейга расстарался бы любой настройщик местной автоматики и даже роботы-ремонтники. Тем не менее, Сольвейг предпочитал забегаловку Боцмана. Просиживая здесь целыми днями и, по-прежнему, несмотря на отсутствие насмешек остроумцев, глядя только в сторону телевизора.
  
  Сегодня телевизор, не переставая, бубнил о том, что:
   состоялся успешный запуск к Марсу межпланетного корабля "Христофор Колумб", построенного по программе "Космическая Европа". Первый экипаж "Колумба" состоит из десяти мужчин и десяти женщин при общей вместительности корабля до 1000 человек. Путешествие "Колумба" в обе стороны должно занять не более четырёх месяцев стандартного времени;
   в Египте школьный автобус столкнулся с поездом: погибли сорок детей. Трагедия произошла на монорельсе Каир-Луанда к югу от столицы султаната. Автобус с детьми ехал из города Манфалут в мухафазе Асьют. Поезд должен был доставить по монорельсу гуманитарный груз для осаждённой повстанцами Нджамены. Халиф Абу Бакр Второй лично выразил сочувствие родственникам погибших через систему Global Skype;
   Хамовнический суд города Москвы постановил арестовать генерального директора компании-субподрядчика Министерства обороны Российской Федерации ОАО "Росич" Александра Ельцова по делу о причастности в хищении пятидесяти трёх миллионов рублей. СМИ выяснили, что буквально сегодня, в субботу, Ельцов намеревался с размахом отпраздновать свой юбилей, гостей на котором должна была развлекать певица Маргарет Джоли-Питт. Неделей раньше была арестована жена Александра Ельцова - Алёна, занимавшая должность главного врача сельской поликлиники в Подмосковье;
   Международная Компания Бишопа и Транснациональная Корпорация "Химпром & Райс" подписали рамочное соглашение о порядке расторжения договора о разработке нефтяных скважин на арктическом шельфе;
   в голкипера команды "Динамо" Антона Шукова на 36-й минуте матча 16-го тура чемпионата России по боулингу против команды "Анжи" попала петарда. Предположительно, пиротехническое изделие было брошено с трибуны, на которой находились челябинские болельщики. Игра была остановлена.
   неизбежность крушения в ближайшие два года мировой банковской системы и введения новой общемировой валюты, не связанной с печатными станками суверенных государств, предсказал в своём блоге известный махинатор Гурвиц.
  И так далее.
  На самом деле Сольвейг телевизор никогда не смотрел. Так просто казалось. Никто, почему-то, не обращал внимания, что в той же стороне находится барная стойка, а за барной стойкой - зеркальная стена. В которой очень удобно наблюдать всё, что происходит в забегаловке. И всех, кто в забегаловке находится, кто выходит, а кто входит. Как, например, сейчас Сольвейг наблюдал вошедшего и остановившегося у порога незнакомца.
  На незнакомце была видавшая виды чёрная кожаная куртка, чёрные же бриджи и стоптанные, давно нечищеные, некогда фасонистые сапоги на каблуках, с высокими голенищами. "Пешком, что ли, шёл? - подумал Сольвейг, имея в виду грязь, обильными пятнами покрывавшую одежду и обувь незнакомца. - Через леса, через моря колдун не нёс богатыря".
  Умозаключение было логичным - ближе пяти километров от забегаловки сто́ящей грязюки было не найти среди асфальта и бетона. Да и подальше - ещё поискать, старательно избегая проезжих трактов. А если бы незнакомец прибыл в Кунгур-Сити каким-нито видом транспорта, то не испачкался бы до такой степени. А если бы садился где-нибудь далеко в транспорт уже извазюкавшись, его бы просто не пустили. Ну, или сделали бы химчистку, в автобусах, например, Пермской Трансконтинентальной Компании есть такая услуга. А если бы незнакомец был из местных, Мнемоник его бы знал. Не в смысле имени-отчества, роду-племени, а, как минимум, визуально.
  В каждый отдельно взятый период времени людей в Кунгур-Сити пребывало много. Но то был всё люд наезжий, временный. А туземцев, собственно местных жителей, не говоря уже о коренных кунгуряках, в Сити было, пожалуй, много меньше, чем жило в старом Кунгуре. Хотя точными данными никто, конечно, не интересовался и в Мировое Бюро демографической статистики запросов не делал. Но старики говаривали, что на глазок видно.
  Незнакомец был среднего роста, его длинные волосы цвета ртути, модного в этом сезоне к северу от шестидесятой параллели, были собраны хвостом на затылке, а ещё он был чертовски красив. Даже с мужской и нисколько не гомосексуальной, но готовой признать превосходство другого самца, точки зрения. Брутальнее всех голливудских героев 3D, которых помнил Сольвейг. Даже идиотские круглые пенсне сзеркальными стёклами не портили правильное, напоминающее изображение молодых античных богов, безбородое лицо.
  На поясе незнакомца демонстративно висел меч-лазер. В смысле, рукоять, из которой, при необходимости, выскакивало полутораметровое лазерное лезвие. Сольвейг такие рукояти видал не только в кино, а знающему человеку спутать дзейсад ни с чем невозможно.
  
   "Всем известно, что в космосе звуков нет, и звёзды, взрываясь, не бабахают, - говорил некогда Джордж Лукас. - Так вот, у меня звёзды бабахают".
  Точно такой фантастикой на Земле времён Лукаса считались лазерные или, если угодно, световые мечи. Вплоть до первого десятилетия XXI века, когда американская компания Wicked Lasers запустила в конвейерное производство игрушечные "мечи джедаев". Со световыми лезвиями, работающие от аккумуляторов. Причём, хотя этим мечом и нельзя было никого убить насмерть, ожог или потеря зрения были весьма вероятны. Поэтому в комплекте с "мечом" шли защитные очки. В 2010 году такая "игрушка" стоила пару сотен тогдашних долларов США.
  Остальное было делом техники. В смысле, вопросом доведения до ума. Или до смертоубийственного уровня. В каковом деле, извините штамп, человечество пока не нашло себе равных. Прошло бы ещё немного лет, и лазерный меч мог стать столь же обычным орудием уличной преступности, как бейсбольная бита. Или каким был в чуть более ранние времена кистень. Однако не стал.
  В историю технического прогресса вмешался Орден джедаев. Джедаи выкупили патент на "игрушки", наладили их производство и продажу, стали получать прибыль и неторопливо довели изобретение до того самого ума, когда "игрушки" резали бессемеровскую сталь и плексиглас так же играюче, как живую плоть вместе с костями и сухожилиями.
  К этому времени игрушечные мечи исчезли с прилавков, а те, которыми уже баловались детишки, пришли в негодность. Зато джедаи спокойно расхаживали где угодно, не опасаясь полицейских претензий. Игрушки не запрещены. Даже если сразу понятно, что владелец меча - явно не сопливый фанат старинного блокбастера. А сам меч - вовсе не игрушка, а смертоубийственное оружие. Но странным образом выпавшее из сферы правового регулирования, в том числе и международного. Сольвейг, много интересовавшийся новостями и всякими аналитическими передачами, подозревал, что не обошлось без закулисного лоббирования понятно, чьих, интересов.
  Называли это оружие различно. Из Японии, где было размещено сверхтонкое производство, пришло название "дзейсада". Которым пользовались особо интеллектуальные знатоки, иногда сокращая женское окончание, и получалось "дзейсад". В западных странах, по привычке, смешали разные слова и родили "свордзер". Впрочем, суть всех названий оставалась неизменной - меч-лазер.
  
  В появлении замызганного красавца с дзейсадом на поясе была ещё одна закавыка. Сама собой, после легализации, сиречь, признания миром факта существования Ордена джедаев, сложилась традиция, что любого, кто носит дзейсад, первый встречный джедай, или даже падаван, может вызвать на поединок. Победителями таких поединков оставались, понятно и именно, джедаи. Которые, в худшем случае, при летальном исходе, рисковали потратить немного времени на объяснения с правопорядком по поводу неосторожного обращения с игрушкой. И то - вряд ли. С некоторых пор представители правопорядка, за редкими исключениями, сами не рисковали связываться с джедаями.
  Соответственно, человек, который открыто носил бы меч-лазер, не будучи джедаем, был в на планете Земля пятьдесят первого года от Рождества Христова не редкостью. А раритетом.
  А джедаи всепланетной униформой носили длиннополые, с широкими рукавами, похожие на церковные рясы, серые или коричневые плащи, выделяясь в любом месте и в любой, самой карнавальной толпе.
  Брутальный незнакомец был одет иначе.
  
  Раритет окинул забегаловку взглядом и решительно направился в сторону Сольвейга, на ходу выдернув пустовавший стул из-под столика, за которым привычно восседал сэм.
  Сэм был обычный. Чуть выше среднего роста и чуть шире обычного человека в плечах, антикоррозионное покрытие цвета "серебристый металлик", шарнирные руки-ноги, голова с выпяченными полушариями окуляров и ушками антенн. Словом, робот категории Б. Или категории B, если латиницей.
  Заводской номер сэма Сольвейг не знал, и не интересовался, а имён или кличек таким роботам он не давал. Потому, что навязанные шестёрками после реактивного снаряда киберхранители менялись часто, всех не упомнишь. То есть, в смысле, что называется и как говорится, персональные боты, обслуживавшие собственное секретное убежище Сольвейга, погоняла имели, поскольку удобно и поскольку он, Сольвейг, тех ботов лично программировал и, соответственно, различал. А этих - нет, не различал.
  А хли бы их различать, если бот был к Сольвейгу приставлен, чтобы за безопасностью Сольвейга следить, но даже взгляда не задержал, когда незнакомец чуть не из-под бота стул выдернул и к Сольвейгу направился. Так и продолжала тупая железяка вертеть головой на 360 градусов, озирая и фотографируя/видеоснимая пространство забегаловки и кусочек Красной площади, видимый через стеклянную стену заведения. Киберхранитель, мать его. Понятно, что не прямояпонский, а с Кунгурского машзавода; понятно, что не гарантийный, а со склада бракованной продукции; понятно, что срок выйдёт, робота заменят, а негодника подправят в мастерской и сплавят в торговую сеть, чтобы впарить покупателям, которые гонятся за дешевизной; понятно, что Сольвейгу с этого малая копеечка тоже упадёт. Но, ведь жеш, за ради Папы могли, суки, постараться, не туфту в охрану выставлять.
  Незнакомец поставил стул напротив Сольвейга, сел, опёрся локтями об столик, сложив ладони домиком, и уставился на Сольвейга. Не снимая идиотские пенсне, прямо вот так, в упор, нагло, глядя зеркальными кругляшами.
  Лет пять назад за столиком остроумцев раздался бы гогот, и, непременно, громкие комментарии о сексуальных отношениях бывшего настройщика робокопов с похитившими его пришельцами, представителем которых, несомненно, является извазюкавшийся где-то в грязи незнакомец. Года два назад в забегаловке повисло бы гнетущее молчание, от которого, непременно бы сбежали что клиенты из местных, что нечаянные проезжие. Сейчас никто не обратил внимания. Кроме, наверное, скучавшего за барной стойкой Боцмана, а значит и в самом деле никто.
  Сольвейг покосился на незнакомца, ничего не сказал, продолжая смотреть в сторону телевизора. Незнакомец молчал. Через несколько минут Сольвейг обнаружил, что его стакан пуст и махнул рукой Серёге. Тот кивнул. Кривоногая, в мини-юбке, сверкая обнажённым пупком, официантка принесла на подносе очередной стакан с водкой, аккуратно поставила стакан прямо под руку Сольвейга, вопросительно или, пожалуй даже, заискивающе, глянула на брутального незнакомца. Незнакомец не шелохнулся, будто и не заметил подавальщицу, продолжал пялиться исключительно на Сольвейга. Официантка презрительно хрюкнула и удалилась.
  Сольвейг взял стакан левой рукой, отсалютовал незнакомцу, сделал большой глоток и опять уставился в телевизор. Теперь телевизор бубнил про традиционную победу Хусейна Буша на выборах в каких-то из североамериканских штатов.
  - Соловушка, - сказал незнакомец, дождавшись, когда бывший настройщик робокопов поставит стакан на стол. - Бобо Хуанито кланяться велел.
  Впервые за пять или даже шесть лет Сольвейг огляделся по сторонам. Время было почти к полуночи, забегаловка была почти пуста. Московские студенты второй уже час веселились в своём уголке, парочка местных неспешно беседовала в другом уголке, парочка влюблённых из недавно приземлившегося автобуса от Перми ворковала возле барной стойки, Боцман принялся что-то деловито считать, сэм, тупая скотина, продолжал вертеть башкой, хранитель фуев.
  Сольвейг, конечно, мог присвистнуть, и брутального красавца очень бы удивила струя парализующего газа прямо из столешницы. Вообще-то, кнопка управления встроенным в каждый столик устройством безопасности находилась за барной стойкой, у Боцмана, однако Сольвейг мог просто присвистнуть.
  Сольвейг мог и свистнуть. В смысле, погромче. Чтобы среагировал киберхранитель. Как реагируют назначенные киберхранителями сэмы в таких случаях, Сольвейг не знал, не представилось случая наблюдать. Но как-то, наверное, реагируют. Недаром же эта модель киберов, несмотря на различие марок производителей, была просторечьем XXI века прозвана единообразно, по имени популярного фольклорного персонажа, прирождённого, как говорится, слуги.
  Ещё Сольвейг мог засвистеть. Громко. Во всю мощь своих лёгких. И примчались бы робокопы с Красной площади. Один, два, три, пять - в зависимости от того, сколько их поблизости. Европеец доиндустриальной эпохи, не испорченный наукой, а к непонятностями на самом-то деле приученный развитой мифологией, едва ли испугался бы всерьёз жёлтых коробчонок (прости, классический голливудский образ!). Разве что проверил бы их принадлежность к Светлым или Тёмным силам через крестное знамение. А испорченный наукой европеец индустриальной эпохи счёл бы агрегаты жёлтого цвета с мигалками на макушке, в половину человеческого роста внебрачными детьми газонокосилки и пылесоса (прощай, классический голливудский образ!).
  Именно для общения с подобными дикарями сторожевые машинки оборудовались особой инфразвуковой сиреной, без лишних рассуждений вызывающей в человеческом мозге ощущение безотчётного страха. Да и обычная сирена, издаваемая коробчонками, звучала препротивнейше. А после рекламной кампании уже само появление робокопов побуждало злодеев прекратить правонарушение и стремглав бежать далеко-далеко. Даже человека, никогда не оценившего на себе мощность электрошокеров, которыми оснащались робокопы, не отягощённые обязательной для, например, тех же сэмов Платой Азимова.
  Сольвейгу достаточно было засвистеть, чтобы робокопы примчались.
  Эту свою способность Сольвейг обнаружил как раз в состоянии запоя после того, как Лера его выгнала. Раньше Сольвейг просто знал про себя, что такой, вот он, весь из себя талантливый настройщик робокопов, да - ремесленник, не академик и не президент, но зато какой мастер! А оказалось, дело не только в том, что руки к нужному месту приделаны и котелок в нужном направлении варит. Оказалось, есть у него ещё и "это".
  Нечаянно обнаружил. Присел в подвыпившем состоянии покурить за углом забегаловки Боцмана, с подпития свистнул вслед катившемуся мимо, по робокопским делам, жёлтому агрегату, а агрегат - р-р-раз, и остановился, аки вкопанный. Недопьяного Сольвейга факт заинтересовал, Сольвейг принялся экспериментировать. Чуть не до утра. По трезвяни, на удивление, вспомнил, ещё поэкспериментировал, и не только с робокопами, получил, как говорят учёные, подтверждение предыдущих опытов. Проверил на сердечных дружках, каковые, известное дело, появляются у всякого мастерового человека, пребывающего в запое и с деньгами, установил уникальность своей способности. В научные журналы и Книгу Гиннеса слать письма не стал, фокусы перед собутыльниками выкаблучивать тоже было неинтересно, а опыт, накопленный за годы совместной с гарпией местного бизнеса жизни, подсказал практическое применение.
  Сейчас Сольвейг не присвистнул, не свистнул и не засвистел.
  То есть, поклон от Бобо Хуанито, который передал красавчик, с точки зрения Сольвейга, был как раз ерундовиной. Но, вот почувствовал Сольвейг, задним, как сказали бы шестёрки, проходом почувствовал, что этому, заляпанному грязью, с меч-лазером на поясе волосатику было до робокопов всё равно. Не напугали бы красавца жёлтые агрегаты, хоть засвистись.
  Сольвейг решил не экспериментировать с интуицией. Оглядевшись ещё раз, самый авторитетный на Кунгурской развилке авторитет криминального мира спросил:
  - Как звать тебя, добрый мо́лодец?
  - Герасим, - пожалуй что и кротко, с подобающим уважением, ответил добрый мо́лодец. Осторожно, двумя пальцами вытащил из-за пазухи небольшую чёрную пластинку, положил на стол, нажал на неё указательным пальцем, и, выждав секунд десять, продолжил. - "Ауру" поставлю, ладно?
  Сольвейг кивнул, убрал свои короткие, обутые в здоровенные, сорок-последнего размера, ботинки ноги с придвинутого стула и чуть наклонился над столиком в сторону собеседника, изображая заинтересованность.
  Конечно, специалист по сервомеханике мог назвать десяток моделей подслушивающих устройств, для которых пробить "ауру" - примитивную имитацию разговора вместо действительной беседы под её, "ауры", оболочкой - было на раз плюнуть. И, разумеется, Сольвейг мог в любой момент, чуть щёлкнув языком, не открывая рта, выключить нехитрую машинку, в которой и батареек-то на пару ампер. Но, спрашивается, зачем? Человек, добравшийся до Кунгур-Сити пешком, с меч-лазером, хоть и явно не джедай, передаёт поклон от Бобо Хуанито, демонстративно кладёт на стол "ауру"... Может быть, есть у человека веская причина?
  - Как семья, как дети? - спросил назвавшийся Герасимом человек. Белозубо, по-голливудски и поэтому неприятно, ухмыльнулся. - Извини, это шутка. Для активации "ауры". Есть небольшое взаимовыгодное дело. Меня интересуют все подробности твоего изъятия пришельцами в..., - красавец замешкался, будто вспоминая, щёлкнул пальцами, будто переключая поток данных, и продолжил, - в тридцать первом году.
  Сольвейг раскрыл рот, но Герасим уже отвечал на незаданный вопрос:
  ќќќ- Взамен я предоставлю интересную тебе информацию. Ещё две минуты "аура" продержится, потом твой сэм её снимет. Ты этого не знаешь, но все твои сэмы сопровождения перепрограммированы. Эта информация тебе в качестве задатка. Как мы можем пообщаться без обиняков?
  Герасим замолчал, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
  Сольвейг, не меняя заинтересованной позы, думал недолго. Быстрота мышления и скорость реакции входили в список тех личных качеств, которые позволили ему подняться на вершину пирамиды преступного мира Кунгур-Сити и окрестностей. Внятной скороговоркой, привычной мастерам, по двенадцать часов в сутки надиктовывающим правила для роботов, Сольвейг сказал:
  - Ровно через шестьдесят минут выходи, двадцать шагов направо, ещё раз направо, за угол, будет кибертакси, сразу садись, доставит на место. Там поговорим.
  
  Кунгурская ледяная пещера перестала существовать как туристический объект ещё во время Пугачёвщины, когда шайки мятежников начали использовать её в качестве пристанища и убежища, а законные власти сочли необходимым обнести подступы к пещере колючей проволокой и стрелковыми вышками. Электричество в проволоке, правда, закончилось лет десять как, да и сама колючка местами сгнила или просто провисла, зато вышки питались от вечных аккумуляторов Шарпа, и тот "век" не у всех аккумуляторов закончился, словом, иногда и некоторые вышки даже постреливали по движущимся возле колючего ограждения объектам.
  Впрочем, или поэтому, кибертакси высадило пассажира не у бывшего парадного входа достопримечательности. Хотя оттуда, где такси остановилось, треугольничек крыши одной из стрелковых вышек был виден. Даже в ночной темноте выделялся на фоне звёздного неба. Но вдалеке и только крыша, остальное было скрыто густой растительностью.
  Этот участок старинной, давно неезженой дороги вдоль горной подошвы был похож на очень-очень-очень узкое ущелье. Казалось, человек может запросто, всего лишь раскинув руки, потрогать кончики веток акации с одной стороны, а с другой стороны, хотя бы кончиками пальцев, коснуться ржавого металла вздымающейся в небеса автомобильной свалки. Высадив здесь Герасима, такси ловко развернулось на ограниченном пространстве и умчалось восвояси.
  В следующее мгновение заросли акации раздвинулись, Герасима осветил луч фонаря. Показавшийся из зарослей сэм - из металлического лба которого, собственно, и светил фонарь, - движением шарнирной руки предложил Герасиму войти. В смысле, в заросли. В смысле на асфальтовую тропку, которая была в этом месте зарослями скрыта. Герасим усмехнулся и приглашению последовал. Робот пошёл впереди. Герасим, напевая себе под нос что-то про Винни-Пуха, за ним.
  
  - Это служебный вход, - пояснил Сольвейг, когда сэм довёл Герасима по извилистому тёмному тоннелю до места встречи в глубине пещеры. - Прошу извинить, что не было освещения. Меры безопасности.
  Сольвейг негромко хлопнул в ладоши и в помещении стало светлее - зажглись расположенные по стенам лампы. Тускло, но терпимо. Даже для обычного человека.
  Герасим не стал уточнять, что лично ему кромешная тьма никогда не мешала, поскольку зрение его устроено несколько необычно для обычного человека. Герасим промолчал, равнодушно оглядел пещерку - явный закуток туристической достопримечательности, некогда оборудованный под нужды обслуживающего персонала, а ныне - под нужды бывшего настройщика робокопов; оценил не спартанское, но и не сибаритское убранство, включавшее и мебель, и различное оборудование, отметил наличие двуспальной кровати в глубине пещерки, неподалёку от второго хода, и вернул взгляд к Сольвейгу.
  Самый авторитетный криминал и самый криминальный авторитет Кунгурской развилки сидел в удобном кожаном кресле посреди пещерки. За спинкой кресла и по обеим его сторонам стояли сэмы. Правой рукой Сольвейг подбрасывал и снова ловил, как мяч, голову сэма. Из головы торчали провода, а рука Сольвейга была залита... нет, не кровью, а, наверное, машинным маслом, будто Сольвейг только что самолично копался во внутренностях робота.
  - Да, это тот самый, которого ты видел у Боцмана, - сразу развеял возможные сомнения Сольвейг. - По твоему совету я его разобрал. Сейчас все платы тестируются. Если ты прав, насчёт перепрограммирования, отблагодарю, если неправ - возместишь стоимость сэма.
  Сольвейг теперь совсем и ничем не напоминал того зачуханного, безработного, никчемного коротышку, который пропивал свою бездарную жизнь в придорожной забегаловке. Сейчас Сольвейг выглядел могущественным правителем безграничной империи, находящимся в собственной цитадели. Расправленные плечи, суровый, слегка прищуренный взгляд, орлиный нос, насмешливый изгиб губ... "Портрет пиши, - подумал Герасим, - интересно, здесь ли он встречается с людьми из своей шайки?", и сказал, покачав головой:
  - Нет.
  Не оглядываясь - поскольку уже огляделся - Герасим присел на ближайший, удобный для сидения осколок сталактита... или обрезок сталагмита, и добавил. Для непонятливых:
  - Ничего я тебе, Соловушка, возмещать не буду. Ты расскажешь то, что интересно мне, я расскажу то, что важно тебе, и мы расстанемся, я про тебя не слышал, ты про меня не знал.
  - Ты дерзкий, - подумав, сказал Сольвейг, а роботы то ли почувствовав нехорошее, то ли повинуясь изменениям тембра голоса хозяина, напряглись, наклонились чуть вперёд и загудели чуть громче.
  Принципиально сэмы не могли представлять угрозы человеку. Сколько бы кто ни спорил о наличии или отсутствии души, о связи души с разумом и прочей теологическо-сайентологической дребедени, но оказалось, что наличие Платы Азимова есть необходимое условие производства самопрограммирующихся, искусственно-интеллектуальных, кибернетических устройств. То есть, вложена в железную башку плата с Законами робототехники, - устройство будет работать, самопрограммироваться и развиваться, как полагается ИскИну. Не вложена, не вставлена соответствующая плата, противоречат Законы Азимова софту - получите кофеварку с мануалом, на большее не рассчитывайте. Никто к 2051 году не мог объяснить, почему так. Но, ведь, и причину одинаковости ускорения при падении тела независимо от массы тела никто не умел объяснить. Тем не менее, это не помешало использовать закон тяготения при постройке летательных аппаратов. Словом, роботы категории Б (или, если угодно, категории В, если латиницей), угрозы человеку представлять не могли. В лучшем случае, сэмы могли быть защитой для своего владельца от преступных посягательств других людей. Ну, к примеру, собой прикрыть, или оружие у посягателя выбить. Щит, словом.
  Однако при умелом использовании и щит может сыграть роль меча. А Сольвейг - это Герасим определённо знал - умел пользоваться.
  Наконец, Герасим не знал, не мог знать, и, потому, не собирался узнавать, сколь глубоко Сольвейг дошёл в своём мастерстве переконструирования киберов, и осталась ли ещё в устройстве этих сэмов плата Азимова.
  Герасим кашлянул, поправил свои пенсне и промолчал.
   - Что помешает мне взять тебя за жабры и узнать всю информацию, которую ты хотел обменять? - спросил Сольвейг.
  - Только то, что ты не дурак, - ровным, невыразительным тоном ответил Герасим. - Бобо Хуанито...
  - Бобо мёртв! - перебил Сольвейг, но Герасим, кивнув, продолжил:
  - Бобо Хуанито рассказывал о тебе, как о самом умном бандите к востоку от Волги. И просил, если ты занервничаешь, напомнить про гусли.
  Сольвейг примерно минуту молча сверлил собеседника взглядом, потом коротко свистнул. Один из сэмов отступил вглубь пещерки и вернулся со старинным, резным, деревянным стулом, который поставил перед Герасимом. Тот с удовольствием переместился с обломка сталактита-сталагамита на новое сиденье.
  - Бобо мог сказать такое про меня. Узнаю его лексикон, - сказал Сольвейг, передавая ближайшему сэму голову с торчащими проводками, принимая от другого сэма платок и вытирая руки. - А про гусли знали только он и я. Что знаешь про них ты? Ты знаешь, где они?
  - Не имею ни малейшего представления, - ответил Герасим сразу на оба вопроса. - Бобо Хуанито только сказал, что для тебя это будет лучшим подтверждением моего знакомства с ним. Я даже не понимаю, о каких гуслях речь. У меня для тебя есть другая информация. Давай меняться? Но только один на один, без сэмов.
  - Давай, - подумав, сказал Сольвейг. - Ты начинай.
  - Сэмов убери.
  Сольвейг хотел было возразить, что эти-то киберы - безопасные, им лично настроенные и тысячу раз им лично проверенные, и вообще никогда не покидают пределы убежища, но, передумал. Пару раз выразительно щёлкнул пальцами и сэмы понятливо, бесшумно отступили от хозяйского кресла.
  - Оказывается, ты не только свистом пользуешься, - сказал Герасим, когда где-то в глубине пещерки захлопнулась дверь.
  - Этих я сам настраивал, - ответил Сольвейг, предварительно прикинув, что не раскроет особого секрета, это знали все его шестёрки. - У них специальные акустические платы. С посторонними киберами могу только свистом.
  - Вот как? А я думал...
  - Чихать, что ты думал. Излагай свою информацию, - Сольвейг подумал, нужно ли вынимать из потайного кармашка в кресле и демонстративно класть, например, на колени пистолет, и решил, что успеется.
  - Хорошо, - легко согласился Герасим. - Дело как раз в твоей способности. В умении звуковыми сигналами менять программные коды кибернетических устройств. Ты сам знаешь, что давно уже на прицеле. Администрация комплекса "Кунгур-Сити", транспортные корпорации, которые занимаются перевозками через эту развилку, Кунгурский машиностроительный завод потратили кучу денег на то, чтобы разгадать твою загадку или, по крайней мере, обезопасить от тебя своих роботов. А местные бандюганы, ты знаешь, запытали до смерти твою бывшую жену и нескольких твоих бывших коллег по мастерской. Они тоже хотели узнать твой секрет. Местная шпана быстро догадалась, с какой вдруг стати робокопы загнали одного за другим нескольких человек в наполненный водой котлован и не давали выбраться, пока эти нехорошие люди не утонули. Ты покарал убийц, но ты сделал это не из любви к бывшей жене или коллегам, а просто потому, что избавлялся от конкурентов. Зато, в результате, ты стал безусловным авторитетом в криминальной среде. Благодаря твоей способности ты можешь подчинить себе любые кибернетические устройства, заставить их работать или не работать, или выполнять твои команды. Поэтому те, кто желает пользоваться Кунгурской развилкой, или работать здесь, вынуждены тебе платить. За спокойствие. Полиция не может вмешаться, потому что формально ты ни при чём, нет против тебя никаких доказательств. К тому же полиция тоже пользуется сервомеханизмами.
  А ты достаточно умён и умеешь пользоваться людскими разногласиями. Одним помогаешь, другим вредишь. Например, остановка конвейеров на машиностроительном заводе как раз тогда, когда завод судился с Пермской Трансконтинентальной Компанией за тарифы на грузоперевозки. Или поломка кибергрузчиков на станции монорельса, когда там были разборки с Вокзальным комплексом о сроках стоянки поездов. Или каждодневные отказы робокопов прибывать по вызову казино "Центральное", хотя на все другие вызовы робокопы реагировали актуально.
  - Пока ты не сообщил ничего нового, - обронил Сольвейг и подумал, не пора ли всё-таки доставать пистолет. Чтобы стимулировать собеседника не растекаться мысью по древу. Любопытно было бы проверить его реакцию, подумал Сольвейг. Успеет ли этот Герасим хотя бы включить свой меч-лазер? Хотя бы это - включить. Потому что на короткой дистанции банальную свинцовую пулю меч-лазер отразить бессилен.
  - Конечно, ничего нового, - опять согласился Герасим. - Это было для начала. Чтобы ты не подумал, что я не знаю, с кем говорю.
  - Бобо рассказал?
  - Конечно, нет. Не имеет значения, кто. А теперь новое. Во-первых, твои здешние неприятели, наконец, оставили попытки разгадать твой секрет в своих корыстных целях и сговорились просто тебя убрать. Тупо. Насмерть. Они, не буду перечислять всех "акционеров", скинулись и заказали твою голову суперпрофессионалу...
  - Достаточно.
  Герасим равнодушно смотрел, как рука Сольвейга метнулась к подлокотнику кресла, как из потайного кармана на свет Божий возник пистолет, как пистолет начал поворачиваться в сторону Герасима. Затем перед глазами бывшего настройщика робокопов мелькнуло размытое в воздухе пятно, и Сольвейг обнаружил, что сжимает рукоятку пистолета с обрубленным стволом, а Герасим неторопливо присаживается на свой стул, выключая меч-лазер.
  - Я говорил не о себе, - сказал Герасим. - Продолжим?
  - Продолжим, - согласился, сглотнув набежавшую слюну, Сольвейг.
  Никогда в жизни он ещё не видел столь быстрой, прямо сказать - молниеносной, реакции. Сольвейг отбросил бесполезную - не выковыривать же теперь патроны из обоймы - рукоятку пистолета в угол и повторил:
  - Продолжим.
  - Итак, твои кунгурские неприятели, наконец, сговорились, скинулись и наняли очень профессионального, поверь, киллера, - невозмутимо продолжил Герасим. - К тебе подобраться нетрудно, на самом-то деле, не обольщайся своими "мерами безопасности". Я тут всё облазил, в том числе и свалку, где у тебя датчики стоят, только потом уже в Сити к тебе поехал. Не думаю, что тому парню будет сложнее сделать то же. Но всё это было "во-первых".
  Во-вторых, твоя персона и твоя уникальная способность, не удивляйся, заинтересовала более серьёзные структуры. Назову только две - военное министерство и Третье отделение собственной его императорского величества канцелярии. Догадайся, почему ты их заинтересовал. Каждая структура, сама по себе, независимо от других, решила послать за тобой, ну, или к тебе, как получится, своего агента.
  Самое смешное, и это - в-третьих, все они обратились к тому же парню. Он получает деньги от всех сразу и одновременно, и не стесняется признавать, что берёт плату не за голову, а за услугу, и если услуг две или три, то платить должен каждый, кому услуга оказана, - Герасим неторопливо, двумя пальцами достал из нагрудного кармана куртку флэшку красного цвета и помахал ею. - Здесь полное досье на этого парня. Я отдам тебе флэшку, если ты расскажешь то, что интересует меня. А меня интересует твоё похищение пришельцами. Ну как, сто́ит оно того?
  Сольвейг, помедлив, кивнул.
  
  Лет двадцать, а наверное, ещё и пятнадцать, назад Сольвейг искренне обрадовался бы появлению такого слушателя и проявлению такого интереса к самому невероятному и страшному эпизоду в его жизни. В первый год после произошедшего он, наверное, не мог даже говорить о чём-то другом, и пытался рассказать каждому встречному-поперечному. А над ним смеялись, и издевались, и разве что Лера сначала терпела его рассказы и ночные кошмары, в которых Сольвейг вновь и вновь переживал то же, заново, заново, заново. Позднее Сольвейг свыкся с ощущением, что никто никогда ему не поверит, что над ним всегда будут посмеиваться и презрительно крутить пальцем у виска, а ещё позднее насмехаться перестали, но и Сольвейг утратил какое-либо желание рассказывать.
  Теперь же, когда именно оно, тот самый эпизод интересовал внезапно появившегося в забегаловке Боцмана человека, Сольвейг не просто не хотел, а - категорически не хотел делиться воспоминаниями.
  Однако Герасим был непреклонен: флэшка с информацией только в обмен на информацию. И не абы как, а под гипнозом.
  - Я не поддаюсь гипнозу, - возразил Сольвейг. - Зря потратишь время.
  - А ты не беспокойся обо мне, - отмёл возражение Герасим. - Всего лишь расслабься и смотри на мой указательный палец. Я не собираюсь выведывать твои тайны. Не собираюсь. Выведывать. Тайны. Тайны. Тайны...
  Герасим бубнил что-то ещё, пока, наконец, Сольвейгу не надоело бесполезное и, откровенно говоря, недостойное его нынешнего статуса занятие.
  - Пошёл ты! - заорал Сольвейг и вскочил. - Убирайся к чёрту!
  - Уже иду, - спокойно ответил Герасим, поднимаясь со своего стула. - Сэмов можешь не звать, я знаю дорогу. Я, ведь, сказал, что всё тут облазил, прежде чем искать тебя. Спасибо тебе за информацию. И,... - Герасим будто хотел протянуть руку на прощанье, но не протянул, а добавил. - Удачи.
  Герасим развернулся и скрылся в тёмном зеве тоннеля, ведшего из пещеры.
  Несколько секунд, а может, и минут Сольвейг ошарашено стоял и глядел вслед, и только потом сообразил, что сжимает в правом кулаке красную флэшку. Помедлив, бывший настройщик робокопов щелчком пальцев вызвал киберов, приказал принести выпивку, воткнул флэшку в компьютер.
  На стене пещерки засветился прямоугольник монитора, а с монитора Сольвейгу улыбнулся всё тот же Герасим. Своей неприятной голливудской улыбкой.
  - Привет, - сказал Герасим. - Вы смотрите программу "Фактор страха". Шутка. Это чтобы ты понял, что я не шутил. Итак, тот парень, про которого я тебе говорил. Его зовут Илья, но, сам понимаешь, когда он приедет, может назваться иначе, хоть Конаном, хоть Алёшей. Я бы на его месте так и поступил. Он действительно суперпрофессионал. Поэтому на твоём месте я бы дал задание, или как там ты делаешь, насвистел бы всем сервомеханизмам убрать его при первой возможности. Или удрал бы. Лучше всего, конечно, удрать, но ты так не сделаешь, поэтому отдаю тебе, что могу. Вот как он выглядит...
  Изображение ухмыляющегося Герасима на мониторе сменилось изображением другого мужчины. Полицейское - очевидно полицейское, даже с номером в нижнем уголке снимка, - фото в фас. В профиль. Возле кофейного автомата или банкомата. На каком-то диване в окружении каких-то девиц...
  Из глубины пещерки, с чуть слышным жужжанием выдвинулся сэм и застыл возле кресла.
  - Что? - спросил Сольвейг, нажав кнопку паузы и остановив запись. - Говори.
  - Получено сообщение лаборатории. Диагностика объекта завершена, - мелодичным, но всё равно механическим, контральто сообщил кибер.
  Вообще-то, звуковые симуляторы не входили в обязательную комплектацию сэмов, а Кунгурский машзавод, у которого Сольвейг, откровенно признаться, дюзнул прототипы своей обслуги, ориентировался именно на массовое, никак не люксури, производство. Однако, став человеком авторитетным, бывший настройщик робокопов мог позволить себе некоторые излишества. По крайней мере, по части техники, которая его обслуживала. Словом, сэмы его убежища в Кунгурской ледяной пещере могли говорить. Или, если блюсти корректность терминов, не только принимать акустическую информацию, но и передавать информацию тем же акустическим способом.
  - Результат диагностики? - спросил Сольвейг.
  - Результат диагностики положительный, - сообщил сэм. - В программном обеспечении обнаружены внешние коды. Лаборатории требуются дальнейшие инструкции.
  С противным, потому что должна привлечь внимание, писком над входным (или выходным, смотря как идти) тоннелем зажглась красным цветом тревожная лампочка. Внешние датчики убежища обнаружили превышение стандартного уровня движения физических объектов.
  
  Выбравшись по асфальтовой тропке из зарослей акации, Герасим привычно глянул вправо-влево. Острая крыша стрелковой вышки виднелась на том же месте, всё так же равнодушная ко всякому движению за пределами охранного периметра. Впереди ржавыми громадами возвышались холмы свалки. Живописное, выделяющееся даже на фоне ночного неба, подсвеченное дальним заревом неоновых огней Кунгур-Сити, последствие автомобильного бума начала столетия и столь же резкого спада после опубликования Формулы Ортеги. Кладбище механизмов с двигателями внутреннего сгорания. В основном, конечно, автомобилей. Чуть вдалеке приметно блестела горка "тойот". За которой Герасим спрятал свой скутер.
  Аккуратно спрятал. Так, чтобы ни случайно проезжий раубриттер мельком не заметил, ни неслучайный робокоп не индексировал. Никаким сканером нельзя было бы обнаружить скрытый среди груд старого железа скутер. Даже с орбиты. И не только скутер.
  Где-то здесь, знал Герасим, среди металлического хлама было захоронено тело первого и последнего кунгурского джедая Боротюка, который однажды, в целях наведения правопорядка, решил разобраться с Сольвейгом, на тот момент ещё только набиравшим авторитет. В смысле, не первого и не последнего, кто решил с Сольвейгом разобраться, а просто - первого кунгурского джедая, оказавшегося и последним, никаких падаванов Боротюк перед вылазкой к Кунгурской пещере подготовить не успел. Потом, достоверно знал Герасим, приезжали следователи от Ордена, много крутились по свалке и вокруг, вынюхивая следы пресловутой Силы, однако к самому убежищу Сольвейга не сунулись. И тела павшего - с честью, в жестоком и неравном бою, сокрушив сотни супостатов, кто бы сомневался - джедая тоже не нашли.
  Хотя, может, просто не очень старались. Джедайская хромосома чаще обнаруживалась много севернее, много южнее и много западнее Кунгура, а Боротюк был, пожалуй, исключением. Возможно, случайностью. Отклонением. Без падаванов и потомства. Поэтому не сто́ящим чрезмерных усилий по розыску тела и организации отмщения. Каковое (отмщение), знал Герасим, в иных случаях было безусловно неминуемым, независимо от объёма затраченных сил/средств/времени. Поскольку честь и авторитет Ордена джедаев в тех, которые "иные", случаях требовали поддержания чести и авторитета, и, главное, укрепления веры обывателей в то, что джедаи своих не бросают, за своих всегда впрягутся и любого обидчика, как минимум, накажут. Как минимум, но по полной программе.
  Герасим огляделся ещё раз, нашёл на раззвездевшемся небе Большую Медведицу, определил направление Полярной и зевнул. Вся историографическая фигня была лирикой. А вот проза состояла в том, что ничего нового о самом факте похищения криминальный авторитет Сольвейг не сообщил, даже из-под гипноза. Всё те же "вспышка белого света", "помещение без стен", "большие глаза", "лежу на хирургическом столе", "очнулся дома" и прочая, прочая, прочая. Соответствующие разделы памяти бывшего настройщика робокопов были вычищены основательно, если не сказать - выжжены и отформатированы. Никаких подробностей о характере проводившихся опытов. Ни-ка-ких. Никакой информации о, хотя бы, силуэте пришельского корабля. Ни-ка-кой.
  Это было донельзя обидно. Факт, что способность Сольвейга перепрограммировать киберов акустическими сигналами возникла после похищения пришельцами и в результате этого похищения, можно было считать установленным и подтверждённым. Но не более того. А это было известно и раньше. Тем паче, существовало и "более того". Почему эта самая способность вдруг да активировалась пять или шесть лет назад - это оставалось по-прежнему непонятным. Тем самым, которое "более того".
  То есть, миссия провалена. Недовольными останутся и научники, выбравшие зелёную таблетку вместо красной, и заказчик.
  Герасим зевнул ещё раз и не вздрогнул, и даже не шелохнулся, когда небольшие пригорки на узком участке дороги вдруг вздыбились, поднялись, а поднявшись и превратившись в более-менее человеческого образа фигуры, направились к нему. В смысле, к Герасиму. В смысле, потому и не вздрогнул, и не шелохнулся, что направились, а не бросились или, упаси Боже, кинулись. Тем более, Герасим заранее знал, кого в этих фигурах распознает, и, распознав, сам себе усмехнулся, очередной раз сам себе удивившись собственной догадливости.
  - И чо? - холодно спросил Герасим окруживших его людей, несколькими часами ранее изображавших из себя московских студентов в легкомысленных платьях, а теперь переодевшихся в камуфляж и державших в руках автоматы. - Чо надо?
  - Надо же, - прошипел некто за спиной Герасима, - даже не вздрогнул.
  - С чего бы? Я слышал, где ты спрятался. Значит, и твои архаровцы должны быть рядом.
  Некто за спиной Герасима, вероятно, подал какие-то знаки или отдал какие-то команды, "студенты" чуть расслабились, чуть опустили стволы и чуть отступили назад, чтобы некто имел возможность войти в окружение, встать перед Герасимом и, глядя в глаза, спросить:
  - Выдал? Он сказал тебе, где клад?
  - Чушь, - ответил Герасим, равнодушно глядя в бесцветные глаза одетого в такой же, как у "студентов" камуфляж, альбиноса с длинными, бесцветными, распущенными по широким плечам, волосами. - Бред. Я тебе говорил, никакого пугачёвского схрона здесь нет. И говорил, что я здесь по другому делу. Отвали.
  - Ты дерзкий, - прошипел альбинос, не то отшатнувшись, не то просто разрывая пресловутое "расстояние интимности". - Твоё счастье, что...
  Альбинос не договорил, махнул рукой, "московские студенты" один за другим скрылись в зарослях акации. Альбинос с распущенными на плечи бесцветными волосами последовал за ними, не бросив на Герасима даже прощального взгляда.
  Герасим пожал плечами, сделал несколько шагов в сторону от места, где начиналась скрытая кустарником асфальтовая дорожка к убежищу Сольвейга, расстегнул ширинку, помочился прямо на кусты. Услышав жужжание работающих электромоторов, замер. Дождался, пока несколько робокопов, перебирая шарнирными колёсами, взберутся с дороги к зарослям в том месте, где начиналась асфальтовая дорожка, и в зарослях скроются. Пожал плечами. Застегнул ширинку на штанах, пошёл прямо в направлении спрятанного скутера. Два градуса правее Полярной звезды в зените.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"