Темнело уже не так рано, солнце начинало по чуть-чуть пригревать, хотя время было - конец февраля и ожидание весны всегда могло прерваться внезапно налетевшей метелью.
Мальчик сидел у окна за столом и, что-то сам себе нашептывая, читал книгу. Старые печатные страницы немного потемнели, по особому пахли книжной пылью, и от этого читать было еще интереснее.
- Костя! А, Костя! - позвала мама из кухни. - Ты чего делаешь? - она появилась в дверях и остановилась. - Опять читаешь не по программе?
Мальчик обернулся к ней и так, молча, и застыл, потому как соврать не мог, а признаться испугался.
- Ну, что ты молчишь? - мама подошла, села рядом на диван и достала из школьного портфеля дневник. - Вам что по литературе задавали? А что читаешь? - она взяла книгу и посмотрела на обложку. - Майн Рид... это про что еще?
- Про приключения, - стесняясь правды, тихо ответил мальчик.
- Знаю, что про приключения. А задавали вам что? - она открыла дневник и стала искать нужную страницу. - На приключениях далеко не уедешь... ага, Тургенев. "Записки охотника". Прочитал?
- Нет еще.
- А что так? Неделя осталась.
- У нас дома книжки такой нет.
- Как нет? Был же Тургенев... Пойдем, посмотрим...
Через минуту мальчик с мамой стояли перед большим книжным шкафом в зале и копались на полках.
- Ага, вот, Тургенев. Смотрим... - мама достала с полки коричневую книгу средней толщины и открыла на оглавлении. - Так, "Отцы и дети", "Ася", "Накануне". Так... нет что-то. Странно. Давай еще где-нибудь посмотрим.
Но среди многих плотно, рядами составленных друг к другу книг "Записок охотника" так и не оказалось.
- Да уж. И чего только нет, - пожала плечами мама, перебрав все полки.
Мальчик стоял рядом и смотрел то на маму, то на стену из книжных корешков.
- Дед твой, вот любитель был... И Платон тут, и Еврипид, да и Державин, Набокова вон сколько... а "Записок охотника" нет.
Это был первый случай в их семье, чтобы не нашлась нужная по заданию книга, с того самого момента как мальчик пошел в школу, и мама даже никогда и не думала, что такое может произойти.
- Ну что ж, Костя, не беда. Сходишь в библиотеку. Ты в нашей, районной, библиотеке еще не был после того, как вас всем классом записали?
- Нет, - мальчик посмотрел на маму большими выразительными глазами.
- Ничего, всюду надо побывать, - ласково сказала она. - ты уже взрослый, вот и узнаешь, что у нас в городе где находится. Знаешь такой большой "дворец культуры" на главной улице? По дороге в школу?
- Знаю.
- Вот там, на третьем этаже наша районная библиотека. Туда тебя в первом классе записывали. Завтра тогда из школы как домой пойдешь, возьмешь в библиотеке нужную книгу. Там Мария Ивановна есть такая, с папой нашим работала, подскажет или найдет тебе Тургенева.
- Хорошо, мама.
- Ну ступай, доделывай уроки, - мама погладила мальчика по голове и пошла на кухню, готовить ужин.
Мальчик вернулся в комнату, достал тетрадку, немного позанимался математикой, но потом не вытерпел, выглянул в коридор, посмотрел, на кухне ли мама, вернулся за стол и достал из ящика книгу "про приключения". Мальчику не очень нравилось читать заданное на уроках, те книги были какие-то непонятные, читать их чаще всего было неинтересно, хотя приходилось и прочитывать, и когда его спрашивали на уроках по домашнему заданию, отвечал как положено.
Пока они с мамой искали книгу, за окном стемнело и пришлось включить лампу, чтобы разобрать текст - ранний вечер все еще напоминал, что на дворе зима. Лампа немного грела лежащие на столе руки, старые страницы в теплом свете казались еще желтее, и мальчику нравилось их переворачивать с легким скрипящим шелестом и быстро читать дальше, чтобы узнать, что же дальше ожидает героев романа и скорее снова перевернуть следующую страницу.
2.
Виссарион Всеволодович в который раз посетовал про себя, что вот до конца работы осталось всего полчаса, а он только-только разобрал все срочные дела и подписал необходимые бумаги, которыми еще с самого утра обрастал массивный начальственный стол. По его глубокому убеждению жизнь мэра провинциального города была не из легких: опять в больнице прорвалась труба отопления, а новой ей на замену взять было неоткуда; увольнялись и уезжали в областной центр два молодых учителя, и бог бы с ними, но заместитель по социальной сфере весь день жаловался, что замены нет; в образовании дела все хуже и хуже, средств ни на что не хватает, крыши текут, денег и на краску нет, и в конце их встречи Виссариону Всеволодовичу даже показалось, что подчиненный даже попытался ему незаметно нагрубить. "Ах ты, сошка мелкая, - разгневался, раскрасневшись, как умеют опытные чиновники, мэр, глядя в зеркало на себя, - вытащил я тебя год назад из молодых директоров, а ты, паразит неблагодарный, вместо того, чтобы по стойке "смирно" отрабатывать приказания еще и тявкаешь? Ну так не ты первый, и не тебе последним быть..."
Очень злили Виссариона Всеволодовича эти попрошайки из социальных и всяких там отделов. Вся эта мелюзга умела только предъявлять счета на оплату и повышать расходы, а сами, собаки, ни домов, ни дорог ни строили, а главное - денег совсем не зарабатывали. Дармоеды. Хлюпики. Дождетесь вы у меня...
Одна сегодня радость - позвонил младший брат, Альберт, которого он полгода назад заместителем нового директора на крупнейшем в их городе заводе пристроил. Да как не пристроить? Быстренько кислород промышленникам бы перекрыли... Директор, правда, паразит не хуже этих, нет бы брата в отдел сбыта поставить, или на закупки хотя бы, так нет же, кинул черт знает куда - разбираться с кучей всякого старья - заводскими клубом, бассейном, столовой и одним детским садом с обваливающейся крышей. В общем, всем, что от социалистического прошлого заводу осталось. Намек понятен - два раза объяснять не надо: или сумей этим барахлом денег заработать, не зря же зарплата у тебя не чета прочим, либо избавься потихоньку от советского утиля, чтобы с завода новые соки не сосать.
Вот и на этот раз брат, начав разговор за здорово живешь, перешел к своей давней головной боли, сваливая на мэра еще и свои заботы:
- Ты понимаешь, ну ладно, с бассейном мы чего-нибудь придумаем. Заводскую столовую в ресторан давно решено переделать. А вот что с клубом делать - ума не приложу? Одно отопление в эту зиму знаешь во сколько обошлось?
- Догадываюсь... И что думаешь?
- А вот что... Газ с января подорожал? А у города в клубе что? Танцевальный кружок, спортивная секция, библиотека. Так вот ты как хочешь, а я с марта аренду в половину поднимаю.
- Да ты че, Альберт... Газ-то на десять процентов подорожал...
- Не, брат, ты как хочешь. И меня пойми - мне надо прибыль дать. Сам же знаешь, тут по-хорошему надо прикрыть это все, а клуб к лету под офисы сдать - оно так к лучшему будет.
Виссарион Всеволодович знал. Соображать он, слава богу, научился - сколько лет в бизнесе. Начал с паленой водки, потом на пиво перешел, летних кафе штук пять открыл, потом заводик небольшой прикупил, а теперь вот... Прав брат-то, подумал он. Ну, на кой все это заводу? А брату одна головная боль. Только денег в бюджете, конечно, нет.
Ладно, думал он, танцы мы к музыкальной школе пристроим, спорт, конечно, к спорту, в школу переведем, и пусть не ноют, что места не хватает... А что с библиотекой?..
- Альберт, а сколько мы тебе за библиотеку платим?
- Да смешно сказать - десять тысяч в месяц. А теперь извини - пятнадцать!
- Ну... столько у меня нет.
- Так переведи ее куда-нибудь к чертовой матери!
- Так некуда! Ты ж сам у меня автошколу под магазин выпросил!
- Да на кой эта куча барахла тебе сдалась! Одна эта библиотека в городе что ли?.. Тебе это надо? Короче, смотри, как хочешь... Но с марта за нее - пятнадцать. А кружки свои девай куда хочешь. Мне уже коммерсанты звонили, хорошие деньги за аренду дают. Центр все-таки.
И правда, расплодились у нас в городе библиотеки, подумал Виссарион Всеволодович. Он припомнил последний отчет начальника социального отдела -пять-шесть точно есть, по штуке на район. Ничего, доковыляют бабки и в центральную... Пора заканчивать эту демагогию. Нахлебники! Все бы им не шее у бюджета сидеть! Ничего не зарабатывают, а только просят! Так дело не пойдет.
Сказано - сделано. Утром Виссарион Всеволодович позвонил начальнику социального отдела и сообщил о своем решении. На том конце телефонного провода оборвался голос. Мэр сидел и улыбался, представляя, как его заместитель вчера удумал с ним на равных говорить, а теперь, и так испугавшись начальственного звонка, сидит и трясется в кресле за свою "культуру". Так вот, дорогой, нечего тут задираться...
- Вот, Иннокентий Леонидович, такие вот у нас дела. Совсем заводчане обнаглели. Денег и так нет, а они аренду повышают. Так что, готовьтесь, будем проводить оптимизацию...
- Но как же это, Виссарион Всеволодович, - сбивчиво проговорила трубка. - в кружки же дети со всего микрорайона ходят, больше сотни ребят. И в спортивный тоже - человек пятьдесят...
- Ну а вы-то сами мне что предлагаете? - повысил голос мэр, и почувствовал, как этим тоном окончательно смял блеклую защиту заместителя. - Я это что ли специально придумал? А что делать-то? Ну и перебьются, не конец света... танцоров переведем к музыкантам, борцов - к хоккеистам. Походят, не умрут...
- Так это же в другой конец города. Это же на автобусе ехать надо...
- Ну что с вами поделаешь? Я же говорю... в конце концов, походят. Пешком ходит полезно для здоровья...
- Виссарион Всеволодович, а библиотека?! Там двенадцать тысяч томов! Один из крупнейших фондов в городе...
- Слушайте! - мэру начал надоедать этот бестолковый треп. - У меня здесь не благотворительный фонд! У меня - бюджет! Что можно - переведите на другую базу! В ту же центральную. Походят бабки, не умрут! Остальное - в расход!.. В смысле... это... распределите, расформируйте, расфасуйте... как там это, короче, называется... В первый раз что ли?
3.
Клуб был большой, желтый, с толстыми белыми колоннами. Он стоял по дороге из школы домой, и зайти за книгой не составляло никакого труда. Прежде чем войти, мальчик минуты две в нерешительности стоял перед высокими входными дверями, среди огромных белых колонн, задрав голову к верху.
На третий этаж, где находилась библиотека, вела широкая лестница с низкими и широкими мраморными ступенями, и с толстыми, тоже каменными перилами, которые совсем были не похожи не все перила, которые мальчику приходилось видеть раньше. Он еще ни разу не поднимался по такой широкой и важной лестнице с таким высоченным потолком, где висели огромные фигурные люстры, размером, казалось, больше самого мальчика. От широты пространства захватывало дух. Входом в библиотеку служили высокие громко скрипящие деревянные двери. Внутри все было такое же большое и торжественное, и в то же время старое и необычайное для мальчика. Также непохоже на все привычное выглядела и сама библиотекарь, приятной доброй наружности женщина лет пятидесяти.
Встретив мальчика с наработанной вежливостью, она будто была чем-то сильно напряжена. Казалось, в то время, как она должна была размеренно рассказывать о книгах, обе ноги библиотекаря под столом были больно стиснуты железными кандалами, и все ее мысли был направлены на то, как бы перетерпеть эту боль. Но виду она не показывала, и мальчик не мог ни о чем догадаться.
- Как тебя зовут? Какая школа?
- Костя. Школа номер семь.
- Ну что ж, Константин - знаменитое имя. А фамилия у тебя есть?
- Есть. Греков.
Библиотекарь с минуту повозилась с карточками, достала нужную, открыла и что-то в ней проверила.
- Ну что ж, Кирилл... Ой, прости, Костя... Какая же книга тебе нужна?
- А вот, - мальчик открыл дневник. - Тургенев, "записки охотника".
- Отлично. А отчество у тебя Александрович?
- Да. Мама сказала, вы с папой вместе работали.
- Точно. Я и маму твою хорошо знаю... она раньше к нам часто заходила... А книжку я тебе сейчас принесу. Ее почти разобрали, но я тебе найду, - она встала, подошла к стеллажу и стала искать нужное название.
Откуда-то из-за двери вышел высокий статный мужчина в очках, в костюме и широком галстуке. Мальчик подумал, что такой широкий галстук очень смешно смотрится на таком узком человеке.
- Так я пойду, Марья Ивановна.
Библиотекарь с книгой в руках разогнулась от нижней полки, взялась рукой за край стола и медленно повернулась к мужчине.
- Я все-таки не понимаю...
- А что здесь понимать?.. - с тяжестью в голосе ответил мужчина.
- Я двадцать семь лет в этих стенах...
Мужчина, еще больше посуровев, натянуто промолчал.
- Но, Иннокентий Леонидович, у меня же половина фонда изношенна до невозможности. С восьмидесятых годов ничего по сути не менялось. Привозят по пятьдесят - сто новых томов в год и что? Это же и никто не возьмет. Здесь половину списать придется...
- Мария Ивановна, а я вам чем помочь могу?.. - попытался мужчина прервать ее.
- Шесть тысяч читателей. Две школы. На руках бог знает сколько... А вы хотите в две недели...
- Сколько сможете - передайте в центральную. Но строго до первого числа. Потом здесь все просто закроют. И еще. Афишировать этого не стоит. Вам же нужно место во втором филиале? Я, поверьте, сделал все, что смог...
- Может быть еще можно поговорить? - слабым голосом проговорила Мария Ивановна.
- Да с кем? С кем там говорить? - досадливо махнул рукой мужчина, поморщился и быстро вышел.
Все это время мальчик стоял, смотрел, слушал и, ничего не понимая, думал, когда же ему наконец отдадут книгу и он пойдет домой.
Мария Ивановна еще постояла молча у стеллажа, о чем-то думая, потом вздрогнула, будто очнувшись, и вернулась за стол. Мальчик, чувствуя ее внутреннее напряжение, боязливо помолчал, а Мария Ивановна ничего не говорила, как ничего не может сказать человек, из которого слова рвутся наружу, но нужного слова так и не находиться.
Мальчик подошел к ровным, вверх и в стороны уходящим рядам книг. В них чувствовалось что-то большое, неизвестное, но не пугающее, а напротив, притягивающее и очень и очень важное.
- Знаешь, Костя, - тихо сказала Мария Ивановна, подняв глаза на застывшего у книг мальчика. - Ты когда книгу обратно принесешь, мы, наверное, здесь работать не будем. Так ты неси ее сразу в центральное отделение. Знаешь, на площади?
- Да, мама рассказывала...
- Вот. Там книгу примут и запись из твоего читательского билета вычеркнут.
- Спасибо, - сказал мальчик, и они попрощались. Он не сразу сошел к выходу из клуба, постояв на верхнем пролете и оглядывая огромную красивую лестницу, какой еще ни разу не видел. А когда, наконец, начал спускаться вниз, услышал из-за двери библиотеки сдавленные, глухие всхлипы, похожие на те, что слышал из-за двери комнаты мамы два месяца назад, в день рождение отца.
4.
Мальчик прочитал книгу быстро, за несколько дней, но она еще долго лежала на полке у стола, пока мама не напомнила ему о задолженности.
- Долги, Костя, надо отдавать, - сказала она, и мальчик решил завтра же идти в библиотеку.
Книга ему понравилась. Большого формата, больше чем обычные учебники, толстая - Костя насчитал семьсот семьдесят четыре страницы, на редкость новая и очень интересно сделанная. На обложке изображена грустная девушка с красной розой в руке на фоне куста цветущей сирени и толстого каменного парапета. Под именем писателя большими буквами было написано: "Первая любовь". И эта девушка и надпись понравились мальчику, и он подумал, что их, должно быть, что-то связывает.
В книжке не было картинок, но такого, что он в ней прочитал, мальчик не находил даже в приключенческих романах. Он внимательно и с увлечением прочел несколько рассказов из цикла "Записки охотника" даже не потому, что, как в романах, было интересно, что же будет дальше, а потому что интересно было просто читать. Как-то так эти красивые слова складывались друг с другом в красивые предложения и так сильно занимали внимание мальчика, что когда он прочитал все нужное к уроку и снова взял в руки приключенческий роман, то заметил, что читать его не так интересно, как раньше, и закончил его только чтобы узнать, что стало с героями приключений.
Сегодня у мальчика после школы было два важных дела, которые он хотел совместить. На завтра ожидался тот самый праздник, когда всем женщинам вдруг начинают дарить цветы и подарки, и даже в школе по этому поводу объявили выходной. День был нетрудный и радостный. Все были веселы в ожидании праздника. Учителя спрашивали не строго, а школьники на уроках всей оравой громко и со смехом поздравляли их. Одноклассницам ребята подарили по большой розе.
Уроки закончились раньше обычного, и мальчик решил, что как раз успеет все сделать и вернуться домой до того момента, когда мама начнет волноваться за него.
Подарок маме покупать было не на что. Этот вопрос кроме мальчика стоял еще перед несколькими ребятами, и весь последний урок они клеили из цветной бумаги и картона красочные открытки. Костя старался, как мог, ведь подарок надо сделать не только от себя, но и от папы. На светло-синий фон он приклеил широкий луг из зеленой бумаги, на лугу нарисовал фломастером маму и мальчика, дерево, два маленьких белых облака на небе, а в углу из бархатистой желтой бумаги - солнце, с неровными некруглыми краями и длинными лучами, которые согревали людей на зеленом лугу. Получилось некультяписто, но мальчику понравилось, как понравилась книга без картинок.
Попрощавшись в раздевалке с ребятами, Костя вышел из школы и направился к клубу в библиотеку.
Клуб работал, но внутри холла было очень темно и холодно. Гулкий женский голос из угла гардероба спросил:
- Вы куда, молодой человек?
- В библиотеку. Мне надо книгу сдать, - ответил в темноту мальчик.
- А библиотека закрыта. Все уже вывезли еще неделю назад... идите в центральное отделение.
От клуба, где он снова удивленно оглядывал большие белые колонны, мальчик пошел к площади. Надо было пройти один жилой квартал, с маленькими магазинчиками на фасадах и цветастыми вывесками на первых этажах, перейти главную в их городе улицу, пройти администрацию, напротив которой, с музеем и почтой в одном здании размещалась центральная библиотека. Идти было скользко, но, несмотря на пасмурный день, весело. Два дня назад по-весеннему потеплело, сугробы на пригреве начали было оседать, но в ночь случились заморозки и выпал мягкий снежок. Идти по такому снегу мальчику было приятно, но он знал, что следовало быть осторожным - под снегом часто попадались накатанные полоски льда.
И так, думая о том, что мама скажет, когда он подарит открытку, и гадая, что же вкусного в честь праздника приготовит, мальчик шел мимо больших кирпичных домов, с какой-то умиленной радостью смотрел на прохожих и вспоминал по-особому красиво описанную в книге природу. Ему захотелось побывать в тех местах, где бродил на охоте писатель, посмотреть на красоту, которая его окружала. Представляя себе те места, он еще быстрее и веселее зашагал вдоль дороги, радуясь, что скоро наступит весна и холодный снег, наконец, растает. На разрисованном белыми полосами пешеходном переходе, по другую сторону которого уже мигал "красный", и казалось, совсем не было машин, мальчик увидел вдалеке на площади высокий дом с большими светлыми окнами, и догадавшись, что это и есть библиотека, ступил на перекресток, резко поскользнулся и съехал на дорогу.
В этот момент что-то черное, железное и тяжелое со всего маху ударило мальчика с левой стороны, он отлетел в сторону на несколько метров, и так и остался недвижимо лежать посреди перекрестка.
5.
Владимир Викторович налил на дно стакана коньяку, выпил, и подумал, что в свои, еще совсем не старые, пятьдесят пять лет, незаметно становится хроническим алкоголиком. Не потому что пьет много, а потому что не помнит дня, когда сколько-нибудь да не выпил. И дело, конечно, не в этих дурацких некрологах, которые, дабы на обиду не нарваться, он никому из журналистов писать не давал, и которые за двадцать лет практики, готовя очередное соболезнование почти в каждый номер своей маленькой районной газеты, он научился штамповать, как хороший пекарь в ручную штампует пышные горячие пирожки. Сегодня, правда, случай особый, нечастый в их городе. Хотелось что-то необычное придумать, трогательное, да и деда мальчика он хорошо знал: тот ему еще в школе историю преподавал. Мало кого из героев своих некрологов Владимир Викторович не знал - город на пятьдесят тысяч, а газета дело публичное. Нелегко было каждый раз, хоть и слова он всегда находил как на подбор. Да и бутылки в шкафу заканчивались одна за одной, и все быстрее.
Вот и Андрей Вячеславович, умница, очередную принес, благо, что не брак - звезды на этикетке гирляндой. У них там, в администрации, уж чего-чего, а этого добра хватает, вот он и носит всякий раз. А тут еще и повод - статейку по очередному отчетному заседанию в номер написал, а мы и напечатать не прочь. Что-то расзаседались мужики в последнее время... Хотя чего им в своем-то кругу.
Владимир Викторович расположил гостя в широком кресле напротив своего стола.
- Ну как у вас тут? - Андрей Вячеславович оглядел знакомый кабинет.
- Корпим потихонечку...
- А... и о чем пишите? Компроматы небось опять? - смешливо подмигнул гость.
- Ну что вы, Андрей Вячеславович! Какие с нашим Виссарионом Всеволодовичем компроматы... Да вот, тоже, про мальчика этого...
- О-о... да... - погрустнел Андрей Вячеславович. - Тоже история. И как назло на праздник. Что и говорить, добавил нам этот пацан головной боли... И надо же было Алексею Альбертовичу за рулем оказаться... Но ничего, Виссарион Всеволодович с судьей уже переговорил, с прокурором, кажется, тоже. Там, конечно, не все понятно, но свидетели, если и были - рассосались. "Джип" Алешкин нельзя не узнать. Но все равно - беготня. И хоть с органами все решено, суд все равно проводить придется.
- А за парнем никто не стоит?
- Да ладно вам - безотцовщина. Шпана дворовая, заколебали. Вон их сколько бегает, ждут, когда всех их передавят, - Андрей Вячеславович погрустнел и добавил. - Мать, конечно, из больницы сразу в милицию метнулась, но потом - похороны, праздник, да и говорят - слегла, и мы думаем проблем с ней не будет, даст бог к суду не оклемается. Ну и мы деньжат, если что, подкинем.
- А она-то сама кто?
- Немного, говорят, учителем работала, немного воспитателем в саду, а последние годы на хладокомбинате в ночную смену на конвейере.
- Ну, понятно, - глубоко вздохнул Владимир Викторович, так и не придумав нужного выражения к некрологу. - Может, махнем маленько? - вопросительно взглянул он на гостя, достав бутылку.
- А чего же, - оживился Андрей Вячеславович. - До обеда еще час времени, можно.
Редактор поднялся и достал из маленького холодильника в углу кабинета нарезанный лимон, разлил коньяк, они стукнулись, выпили и стали закусывать.
- А ничего коньячок у тебя, Владимир Викторович.
- Да ты же сам мне его два месяца назад принес, когда про библиотеку зарисовку делали. Тоже, надо же...
- Да? - удивился гость. - Точно. Эх... так вот и живем.
- Да... дела идут, контора пишет, - сказал редактор, и усмехнувшись, налил еще по одной.