- Ты когда с мамой последний раз разговаривал? - она смотрела на него, съежившись от утренней прохлады и неумело светила фонариком, слепя глаза. Сергей, скрежеща железками в предрассветной темноте, согнувшись, крепил прицеп к машине и ничего не отвечал.
Они жили вместе два месяца, и Света как могла пыталась наладить его отношения с матерью, которые, он и сам не знал почему, становились все хуже. Последний раз встречались они на чей-то семейный день рождения, и Сергей даже не помнил, когда звонил маме.
Пока выбирались к центру, улицы города наполнились гулом сплошного потока машин. На подъезде к огромному собору попали в затор. Полосы красных фар уходили далеко вперед и скрывались за невидимым в темноте поворотом.
- Что это? - спросил он и показал на толпу у собора. Людское море занимало всю площадь вокруг храма и широкой недвижимой очередью, будто впадающей в море рекой, скрывалось во дворах. В сумерках толпа, казалось, заполонила всю землю и весь воздух; толпа стояла тихо, как стоят люди в ожидании чего-то главного, что сливалась с этой каменной площадью, с домами и улицей, и представлялась огромной выставкой статуй в человеческий рост в музее, которым был весь город.
- Святыню, наверное, какую-то привезли, - сказала Света.
- А.. слышал. То ли пояс какой-то, то ли гвоздь...
Они помолчали, наблюдая за людьми перед собором, потом Сергей вздохнул, передернув плечами:
- И чего хотят?
- Сил, может, - тихо, как для себя, произнесла Света.
- Хм... Так если сам слаб, никакая святыня не поможет.
На собор упали первые лучи солнца и на фоне еще серого, в тени уходящей ночи, города, золотом разгорелись купола.
- Вон, даже темные, - лениво кивнул Сергей в их сторону. - Слоев, видно, много положили.
- А тебе-то что? - отвернувшись в сторону, тихо, не повышая голоса, чтобы не нарушить утреннее настроение, спросила Света.
- Да ничего, бог с ними, - посмотрел Сергей на нее, а затем снова на собор. -Пусть делают, что хотят. Только как-то не так все это. Купола в золоте, попы в золоте, иконы в золоте... Их для этого что ли писали? Половина народа в церковь как в музей ходит.
- Ладно тебе, - с нарастающей твердостью произнесла Света и слегка нахмурилась. - Хотят стоять - пусть стоят. Мы хотим ехать - вот и едем. И не очень-то едем. Уговорил же меня - какой-то дом, какая-то деревня... Чего я там не видела? Мне надо закупаться на неделю вперед, пока выходные.
- Ничего, мы же одним днем. Завтра по магазинам. А дом замечательный. И место хорошее. Вот к осени ремонт доделаем, стены и фундамент укрепим, порядок наведем и будем по выходным ездить, - он чуть улыбнулся и трогательно, как научился совсем недавно, посмотрел на Свету. Она смущенно оглянулась. Мысль о жизни вместе еще не укрепилась в них, и оба боязливо заговаривали о будущих замыслах.
Когда солнце набрало высоту и осветило дома и людей, они вырвались из паутины уличных пробок и летящих потоков движения. На окраине, на оптовой базе десяток почти не говорящих по-русски грузчиков родом из Средней Азии накидали полный прицеп мешков с цементом и сухими смесями для ремонта, после чего Сергей вырулил на трассу и повернул от города.
Полдень
Через три часа были на месте. С виду старый, с неровными стенами и прогнувшейся крышей дом походил на до военной постройки дома вокруг, и ничем особым не выделялся. Дворы с черными в утреннем свете заборами вытянулись по реке, заросшей камышом и ивой, а огородами в длину грядок уходили в поле.
Когда поставили машину, Сергей, обливаясь потом, с полчаса разгружал прицеп, волоком перетаскивая мешки в сарай. Света разбирала вещи и готовила легкий завтрак. Отдохнув, решили ехать на кладбище.
На высоком берегу посреди села стояла небольшая церковь. Позади, в тени густых крон перекрикивалось вороньими голосам старое кладбище. Они прошли через арочные ворота кладки из темного кирпича, долго петляли среди покореженных оград, ржавых крестов и крошащихся от старости бетонных памятников с блеклыми фотографиями, пока не остановились у двух заросших могил.
- Прадед и прабабка, - сказал Сергей, примеряя взглядом, что надо сделать. - Сыновья все уже в городе лежат. Дом - от них остался. Говорят, сразу после Гражданской строили. Думали новую жизнь начать. При колхозах раскулачили. Но живы остались. Детей еще, непонятно как, вырастили четверых. Потом уже, в войну, оба погибли.
Бурьян на могилах стоял по грудь, и Сергей долго и яростно рубил его острой лопатой. Светлана собирала траву в кучу, чтобы вынести с кладбища. Затем помыли в трещинах, но пока целые памятники и не высокую чугунную ограду. Дело было непривычно для обоих, но работалось с легкостью.
- Года три здесь никто не появлялся, - устало выдохнул он, когда закончили.
- Надо следующим летом обязательно приехать, - выглядывая, что забыли сделать, откликнулась Света.
Сергей улыбнулся, обнял ее за плечи, и они пошли к церкви.
У входа было безлюдно, только один священник с растерянным видом бродил в стороне, у заново возводимой колокольни. На строительных лесах застыла тишина.
Они прошли вовнутрь. Под притягивающими свежей побелкой взгляд сводами затаилась прохлада. У иконы Богоматери с младенцем, немного в стороне от остальных, горели три свечи. Сергей подошел к невысокому, по виду новому, иконостасу.
- Ее взорвали в тридцать третьем, - проговорил он гулким в пустом помещении голосом. - Вернее, пытались. Два раза. А остов возьми и выдержи! Кладка оказалась на яичных желтках, крестьяне строили. Стены метровой толщины. Так, исковерканную, и бросили. А колокольню взорвали уже в войну, свои же, при отступлении. Боялись, немцы пулемет наверху поставят - вся округа под обстрелом, - Сергей медленно ходил по церкви, смотрел молодую роспись. Когда оглянулся, Света стояла перед Богородицей и неотрывно смотрела на младенца Христа у нее на руках.
От икон вернулись к колокольне. Закончено было только основание и первый пролет. Священник в измазанной глиной рясе ходил вокруг, что-то бормоча себе под нос, глядел то на стройку, то на часы. Гостей окинул суровым, но растерянным взглядом, подошел, и торопливо, сбивая и путая слова, совсем не так, как по их представлению должны были говорить священники, пробормотал:
- Предупреждали ведь - намаешься с нашими, бери чукмеков. И ничего вроде, сначала, даже крестил двоих. А они - на те, получите.
- Что-то случилось? - спросили ребята.
- Да как тут не случиться! Вон внутри все валяются! Им же, нехристям, упиться и повода не надо! Да и бог бы с ними, но цемент, цемент-то - под дождем бросили! Неделя работы пропала! - срывался голосом священник. - Целая неделя. А погода какая стоит! Уйдет время, право слово, уйдет!
- Так может нового купить? - предложила Светлана первое попавшееся.
- Договор у нас с поставщиком по конкурсу, будь он не ладен! Новую партию только два дня везти. Пока закажешь, пока оформишь... - он махнул рукой на стройку, изнутри которой на голоса начали вылезать деревенские мужики в мятых, грязных штанах и рубахах с заросшими и опухшими от питья лицами.
- Работу ведь им, дуракам, дал! - обернулся в их сторону священник. - Кому они тут кроме меня нужны!
Мужики уселись рядом на траву, дикими глазами озираясь вокруг, и виновато молчали.
- Выгоню, видит бог! Всех выгоню! - едва не срывался голосом священник. - Теперь пока новую бригаду соберешь, цемент завезешь, неделя, а то и две - насмарку. А там снова дожди зарядят! - он отошел в сторону, чтобы никто не видел его лица, и стал смотреть на реку.
Мужики посуровели. Растерянность как рукой сняло. Они знали, что виноваты и теперь пытались что-то придумать, но головы не работали, да и помочь вряд ли могли.
- Господи, когда же это все закончится? - повернулась Света к Сергею, и тот увидел, как в ее глазах набираются слезы.
- Ладно тебе, что ты! - он обнял ее и поцеловал в челку. - Подождите! - крикнул священнику. - Мы только сегодня на стройку завезли прицеп цемента. Я тут дом ремонтирую. На два-три дня вам хватит, а там докупите.
- Да нет, что вы, не надо, - отмахнулся священник.
- Нет, я правда. Это легко. Я на будущее привез, мне пока не надо. Мы сегодня уезжаем. Вам нужнее. И этих мы сейчас растрясем...
Но мужикам уже не надо было ничего говорить. Продрав глаза, они, как ни в чем небывало, подходили и обсуждали, как лучше все сделать. Дело решилось, и через полчаса у дома Сергея, прытко и размашисто, будто и не было свинцового похмелья, посмеиваясь над собой, мужики грузили мешки с цементом на телегу бывшего лесника, у кого еще осталась лошадь. Их будто колодезной водой окатили. Даже упоминать о вчерашней пьянке, о драке между двумя кумовьями теперь казалось лишним и неудобным.
- Я все верну, даже не думайте! Как приедете, так сразу ко мне! - все повторял священник, когда все привезли, и стройка загрохотала молотками и пилами.
Ребята со смехом отвечали, чтобы он не волновался, что они еще с процентами с него возьмут, и что мужики завтра снова напьются и испортят и этот цемент, пока священник не остановился и не засмеялся сам, а потом, спохватившись, начал распоряжаться по работам.
День
После скорого и сытного обеда впервые осмотрели дом. Сергей, меряя шагами маленькие уютные комнаты, рассказывал, как нужно поменять систему отопления в избе, из какого дерева лучше переложить полы; в сенях прочитал целую лекцию, что сделать для устойчивости стен, с какой стороны хорошо бы расширить подвал и каким материалом хочет перекрыть крышу. Когда вышли в сад, показал, где надо укрепить фундамент и просил напомнить замерить рамы окон на заказ для мастерской. Света шла сзади с выражением молчаливого внимания и время от времени, боясь прервать, кидала на него осторожный взгляд.
- Вот здесь осенью посадим пару новых яблонь, - показал он на сад. - А старые уберем, - потом вдруг обернулся, крепко обнял и поцеловал ее.
- Ты должна знать - без тебя всего этого бы не было. Мне одному ничего не нужно.
Собравшись обратно и выехав, остановились на опушке леса, и устроили пикник. Сергей набрал сухих дров и развел костер. Света испекла сосиски, хлеб и нарезала овощей. Осмотревшись, нашли высокий, в половину человеческого роста муравейник и долго считали насекомых. Искали в сплетении ветвей дятла, что оглашал глубину леса мерным постукиванием. Целовались на дне сумрачного оврага, стоя по колено в старой кленовой листве. Сергей не мог понять свое состояние и что происходит; но точно видел, как время в этот момент замедлило свою равномерную поступь и с интересом наблюдало за ними.
Напоследок вышли в пшеничное поле, с почти созревшими, набравшими силу колосьями. Волна радости к жизни и к этому дню накрыла их.
- Я так давно хотел, чтобы мы вместе гуляли здесь! - кричал он ей сквозь порывы теплого ветра. Она, пытаясь обуздать растрепанные волосы, смеялась в ответ, как не смеялась никогда, не в силах удержать внутри себя радость.
- Какое огромное небо! - он шел вперед, разведя руками. - Посмотри на небо! Вот это купол! Вот это свобода! Хочешь, спи под ним, хочешь - сиди, хочешь - иди!
- А хочешь - люби, - тихо добавила она, подошла ближе и перекрестила его. Тут он увидел, как капли сомнения и нерешительности в нем и в их судьбе, что туманили взор с тех пор, как они стали жить вместе, растворились без остатка, и глаза ее засверкали чистотой. Тогда он подумал, что, наверное, и правда, впервые любим.
В машине Света заснула. Спала долго, сладко, и даже городской шум, скоро сменивший подвывание ветра в поле, не разбудил ее.
Когда поднялись в квартиру, разобрали вещи и поставили на плиту чайник, Сергей позвонил матери:
- Мам? Привет! Ты как там? У нас все хорошо. Только из деревни вернулись. Давно не виделись... Хочешь, мы приедем и все тебе расскажем?