Тревожные сновидения отдавались в глазах тупой болью, не делая различий между недавно травмированным и здоровым глазом. По всей видимости, ускоренная регенерация коснулась всех неисправно работающих органов. Я вскочила ни свет, ни заря, нервно потерла лицо, с радостью избегая возможности спать дальше. Напряженные нервы звенели в предутренней тишине. Темнота за окном добавляла свою долю меланхолии, от которой срочно требовалось сбежать куда-нибудь к яркому свету и разноцветному калейдоскопу телепередач, хотя, что там в четыре утра может быть? Тихое щелканье выключателя повлекло за собой непонятную возню за дверью, от чего та грохнулась, уткнувшись в декоративную стену. Из-под нее сдавленно ругаясь и шипя, выкарабкался незнакомый полуголый человек, кутающийся в просторное теплое покрывало.
- Во что превратился мой дом! - проворчала я - руины, кишащие голыми людьми.
- Доброе утро, извините - виновато улыбаясь, сказал он - меня зовут Марк. Я ликантроп.
- Да уж - кивнула я, разглядывая мерцающие в полутьме глазки - заметно.
- Правда? - обрадовался он
- Если честно, то не очень. Скажите, а что вы делаете под дверью?
- Как что?- изумился этот славный парень, обезоруживающе улыбнувшись - охраняю.
- А... - сложная попытка сформулировать мысль, все же увенчалась успехом - давно вы работаете охранником?
- Не очень - замялся Марк. Его стеснение довольно резко подчеркнуло природную худобу и общую человеческую нескладность. Хотя сквозь все эти эмоции довольно зябко чувствовался взгляд зверя.
Ну и ладно - порешила я, и оставила щекотливую тему, грузно протиснулась между стеной и дверью. Коридор выглядел замусоренным, и под тапками звучно похрустывало битое стекло, фарфор, гипс. Интересно, он прямо так и спал на этом или все же расчистил себе место.
Сонно натыкаясь на углы мне все же удалось добрести до кухни не получив ни одной серьезной травмы. Там, как ни в чем не бывало, два ликантропа резались в карты.
Обоих я знала. Один был чернокожий здоровенный парень, который присутствовал на операции Мастера города, второй, по всей видимости наказанный, Жан-Батист. Не знаю, на что рассчитывал Герман, но эти двое явно спелись. Они напоминали мелких гангстеров, в своих цветных майках, выглядывающих из-под черно-белых спортивных курток. На голове чернокожего, прямо на бандане красовалась черная фетровая шляпа
- Ни стыда, ни совести! - фыркнула я, впрочем, не упустила возможности заглянуть в веер каждого. Карты, конечно, были с девочками. Судя по всему, принадлежали Жан-Батисту, так как он следил за игрой, в то время как второй разглядывал картинки.
- У него король треф - громким шепотом, частично перекрытым гулом закипающего чайника, подсказала я незнакомому парню.
- Эй! Так не честно!- прокомментировал ситуацию Жан-Батист.
- Честно-честно
- За что?! - взвыл он, оставшись с полными руками карт.
Он так артистично размахивал руками, что случайно выронил пару козырных картинок.
- Эй! - воскликнул чернокожий, и, заметив, сконфуженной выражение на лице Жан-Батиста разъяренно клацнул челюстью, начав трансформацию.
Зрелище - так себе. Острые когти и одного и другого лупили по столу, оставляя в податливом дереве безобразные полосы. Жан неистово шипел, сверкая щелочками глаз, второй, широко открыв клюв, издавал копию звука, на какой-то тон-два иначе, так, что со стороны слышался хор шипящих.
Я нащупала пальцами последний пакетик чая в металлической коробке, тоскливо кинула его в кружку кипятка и направилась к выходу, предварительно бросив что-то вроде:
- Развлекайтесь мальчики, тут не осталось ничего ценного. Стол уже окончательно обезображен и восстановлению не подлежит.
Не известно разобрали они мое бурчание или нет, но шипеть прекратили, так что до дверей лишь под легкое похрустывание стекол под ногами. Вот ведь удивительно, стеклянные стены отсутствовали целиком, но ноги сами понесли меня в обход к вырванному косяку. На резном крючке, каким-то чудом, сохранилось цветное пончо, щедро посыпанное белой пылью штукатурки и мелкими брызгами стекла. Перехватив горячую кружку одной рукой, зажала пончо подмышкой, другой отогнула острые куски дерева торчащие воинственной оградой. Наконец, я оказалась в собственном саду, представляющим собой замечательную иллюстрацию, как оно было сразу после второй мировой.
Глаза печально обшаривали унылый пейзаж, пытаясь хотя бы воспроизвести что было на этом месте раньше. Гравиевые дорожки утонули в земле, испещренной глубокими следами шин, лап и ног. От цветов не осталось и следа, разве что эти жалкие обрывки кустиков. Это был шиповник? Ох! Поваленные обломки древесины, молча взывали к возмездию. Широко разлившаяся мутная лужа, раньше была ручьем, с небольшой заводью, одно время я собиралась поселить в нее пару золотых рыбок. Неподалеку зияла большая дыра, над происхождением которой пришлось изрядно поломать голову. Только минут через пять тупого изучения ландшафта, забрела шальная мысль, показавшаяся в начале, совершенно невозможной, но при дальнейшем ее рассмотрении, пришлось поверить в невероятное происшествие. В этой дыре раньше стояло двустволое раскидистое дерево, облюбованное Татьяной. Я на нем не могла так сидеть, но отчего-то навернулись слезы. Нос выразительно захлюпал, я вытерла ладонью повлажневшие щеки, и расстелила запорошенное черте чем пончо, на камне, которого давешние события не сдвинули ни на миллиметр.
Разрушенный сад не вызвал особенного удивления. Уж кому как не мне знать, что творится с природой, когда бьются маги? Боле того, его нынешнее состояние, удивительно точно отражало произошедшее со мной, и наверное то, что творилось в душе. Нахохлившись на своем каменном насесте, я прихлебывала все еще горячий чай, и размышляла. Ничего утешительного не думалось. Что бы удостоверится в нанесенном ущербе, я зажмурилась и ожидая взрыва боли, направила взгляд глубоко внутрь. Я думала застать там выжженное пространство, развороченное трагическим поворотом. Но нет. Похоже, мой организм считал все случившееся не таким уж страшным и трагичным. Подумаешь неудавшаяся любовь! Поплачешь и забудешь. На этой мысли поток из носа стал напоминать водопад, так что пришлось копаться в кармане в поисках чего-нибудь сморкательного. К сожалению, разрушения сада соответствовали моему желанию, но никак не действительности.
- Вот, возьмите - послышался тихий голос за мной.
Обернувшись, я обнаружила салфетку, в руке Жан-Батиста. Скрыть красные пятна и мокрые глаза не представлялось возможным, поэтому я взяла салфетку, и спрятавшись за объемным бумажным щитом, просипела:
- Что вы тут забыли?
- Охраняю.
- Зачем? - от удивления я снова повернулась
- Я уже как-то раз подумал, так - пожал он плечами.
- Ну, тогда я была уставшая.
- Может быть - пожал он плечами
- О! Да в меня уже никто не верит? Или просто похоронили заранее?
- Да нет, просто мой опыт говорит о том, что недооценить "клиента", гораздо безопаснее, чем переоценить.
- Никогда не рассматривала себя с этой точки зрения!
- А надо было?
- Мне то зачем?
- Тогда бы вы сделали замечание вашей охране. В тот раз...
- А...Не думаю, что помогло бы.
- Отчего же? Вы же не сказали нам, что безумно устали...
- А ты своим звериным чутьем не почувствовал?
- Да... Нет... Я был немного увлечен.
- Вот именно - многозначительно покивала я, и устав от церемоний, не выдержала и громко высморкалась в салфетку. Дышать стало значительно легче, и из носа перестало безобразно течь.- Собственно, в представление Бриджит не вписывались подобные реплики от "клиентов", и наверняка они были бы приняты в штыки. Так и произошло.
- Но вы забываете...
Я так и не узнала, что я там забыла, потому что в проходе появился интелегентнийший верлеопард, в сопровождении Бриджит.
- Вспомни про ... - тихо прошептала я по-русски.
Птица в ней, потихоньку расправляла крылья и входила в силу, влияя на грацию. С нашей последней встречи, она еще больше похорошела. Прохладный воздух наморозил ей розовые щеки, легкий ветер теребил ее блестящие каштановые волосы. Я еле удержалась, чтобы не прилизать, наверняка, выбившиеся из хвоста кудряшки.
- Убрать ее? - довольно зло прошипел Жан-Клод.
- А что она мне угрожает?- выразила я свое легкое удивление. Скорее реакцией верлеопарда, чем появлением Бригиты.
- Нет, мэм.
- Вот и хорошо, посмотрим еще один спектакль. На этот раз бесплатно.
Я обняла руками холодную чашку. Мне хотелось бы думать, что так я выгляжу более церемонно, но зеркала что бы проверить не было. Пришлось обходиться только осознанием собственной важности.
- Здравствуйте, - опять с налетом трагизма в голосе начала она - Мне очень жаль, что с вами произошло такое несчастье.
- Мне тоже - кивнула я
Она тяжело вздохнула и, наполнив глаза слезами (боже, какой талант!), обвела взглядом всех присутствующих. Не знаю, что изобразил за моей спиной Жан-Батист, но вот непутевый охранник, оказался замечательным психологом. Он мягко взглянул на нее, тем равнодушным взглядом родителя, который обезоруживал любого ребенка. Бридж слегка растерялась, не получив должного отклика публики, но не оставила попыток добиться взаимности у новых слушателей.
- Вы должны понимать, что Кнут не виноват! - тихим голосом произнесла она.
- Кнут?
- Его наказали вместо нее - пояснил чернокожий парень, мягко опускаясь сверху.
На этот раз на нем остались только джинсы, рубашка исчезла при трансформации крыльев, а бандана со шляпой, чуть раньше, когда они ругались с Жаном. Бриджит как то нервно дернулась, как будто не ожидала его здесь встретить.
- А кто виноват? - спросила я с интересом. Может я в ней ошиблась?
- Это роковое стечение обстоятельств! - выпалила она, но заметив мою скисшую физиономию, горячо продолжила - Они охотились за вами, и все равно бы добились своего! Это как с убийством, если кто-то хочет убить, обязательно сделает, не смотря на все усилия телохранителей.
- Вы так думаете?
- Да!
Была в ее словах доля правды, но такая ничтожная, что не стоила даже минутных сомнений.
- Речь ведь не о судьбе, а о том кто и как вел себя в той ситуации. Не правда ли? У меня сложилось впечатление, что попав в новую для вас среду, вы избавились от военных законов в тот же час, забыв, зачем они придумывались.
- Я не на службе!
- Да уж - кивнула я - вы не на службе, поэтому не понимаете, что для вас делается и кем.
- Я ничего не забываю - прошипела она сквозь зубы.
Мне вовсе расхотелось разговаривать.
- Тогда, быть может, вы запомните, что обрекли человека на существование многим хуже смерти! - Холодно, но спокойно произнес Марк.
Я искренне улыбнулась поразительному верлеопарду. Все-таки воспитание великая вещь.
- Спасибо Марк, но боюсь, нет ничего хуже смерти.
Он рассеянно кивнул. А Бридж, не раздумывая ухватилась за эту нить.
- Вот видите! И не надо меня осуждать, она тоже самое говорит.
Ее вечно влажные глаза с надеждой смотрели на моего чернокожего охранника.
- Простите... как вас зовут?- обратилась я к нему.
- Рудольф - ответил он нахмурившись.
- Расскажите мне, пожалуйста, что с Кнутом, я вроде как заинтересованное лицо. Его обвинили вместо нее? Есть такой закон?
- В некотором роде да. - Неохотно отозвался он - Один партнер может понести наказание за другого, если предполагает, что тот не вынесет физически или морально. Для некоторых, наказание любимого или хотя бы просто друга, самое страшное, что может случится. - Его темное хищное лицо осунулось, приоткрыв степень переживаемой боли.
- И что за наказание?
- Вы уверены, что хотите об этом знать? - спросил Жан-Батист.
- Нет - покачала я головой,- но думаю мне нужно знать, раз уж я явилась причиной.
- Дело не в вас.
- В ней! - взвизгнула Бриджит.
- Как ты смеешь, тварь, обвинять жертву событий в собственной не компетентности! - с пол-оборота завелся Рудольф - Ты отвлекла охрану, оставила свой пост, позволив собственным сентиментам взять вверх. Ввела в заблуждение одного охранника, увела другого и предоставила отдуваться за тебя другому!
- Но ведь они сами! Сами! - рыдала Бриджит - Я никого не просила!
- Теперь он лежит там с переломанными крыльями, а ты даже воды ему не принесла, это делала моя жена!
- Я.. я не могла. Я не могу туда пойти!...
Мы наблюдали, скорее всего, десятую серию разборок в ведомстве верворонов. И я побаивалась, как бы линчевание не произошло прямо здесь, на разрушенном пепелище моего дома. Он это не заслужил. Да и девочка тоже.
Мне, даже стало, ее жаль. Не каждый день сталкиваешься с человеком не сумевшим найти свое место в жизни, измененной обстоятельствами. Скорее всего, я тоже оказалась сейчас в таком же положении, и мне снова придется терять друзей и прощаться с привычной и любимой мною жизнью. Встретиться ли мне в этой жизни похожий Кнут? Способный не только нянчится, обучая азам и скрашивая ужас положения... Скорее всего - нет. В прошлый раз, ничего подобного не произошло, значит и в этот не на что надеяться. Наверное, нужно родиться такой вот Бриджит с пачкой счастливых шансов. От таких мыслей стало немного грустно и зябко. Свою судьбу я не могу изменить, так может быть с чужой, получится лучше?
- Кто еще наказан? - спросила я
- Все участники - нехотя пояснил Жан-Батист.
- И ты?
Он едва заметно кивнул.
- Я отменяю все наказания - вот так запросто, сделала я заявление.
- А вы можете?- с надеждой, как-то сразу успокоившись, спросил Рудольф. То есть...
- Могу. Тащите телефон и говорите, кому звонить.
Первый номер оказался Патрика, который сквозь сон закудахтал, что, мол да-да, как я только пожелаю, сейчас его достанут. Но от дальнейших расспросов уклонился, говоря, мол, что не все так страшно и он как-нибудь сам разберется, и врача вызовут если возникнет необходимость, и вообще надо рассказать что со мной. На этом и распрощались.
Вторым номером шел пард Германа. С ним пришлось повозиться, напоминая, что это я пострадавшая сторона, и обладаю правом вето, к тому же мне нужен охранник, а полный раскаяния Жан-Батист (я подмигнула вышеозначенному верлеопарду) справится лучше всех на свете. Герман тут же затянул волынку о союзе с воронами, но и от него удалось отделаться.
Осталось последнее дело. Даже два.
Я пристально посмотрела в испуганные глаза Бриджит, надеясь разгадать, что для нее на самом деле хуже, исполнение желаний или течение самой судьбы?
- Кэтхен, мне нужно отдать несколько распоряжений. Кто их запишет?
- Мастер...
- Они касаются стаи.
- О? - она немного помолчала - Мы не думали, что вы воспользуетесь своими... хм, привилегиями.
- Теперь знаете.
- Когда все должно быть исполнено, фрау?
- Сразу же по окончании разговора.
- Слушаю ваши приказания.
Это мне послышался сарказм?
- Немедленно позвоните в клинику и вызовите двух целителей, я так поняла одного, для исцеления Кнута будет недостаточно. Его наказание полностью снято, так как я снимаю его с Бриджит.
- Вам так не нравится Кнут? - с улыбкой спросила я.
- Да. Нет. - она замялась - Дело не в нем, а в Бриджит. Она должна понести наказание. У нас считается, что наказание партнера глубже ранит душу.
- Поверьте, ее душа достаточно изранена, но... - я запнулась, не зная как выразить чужую тайну при стольких слушателях.
- Из-за собственной боли, она не может понять чужую, не так ли?
- Я думаю да.
- Что-то в этом духе я и предполагала. Но мы не можем оставить ее без наказания. Нельзя менять законы, шлифующиеся тысячелетиями, возможно в следующий раз, он не станет за нее заступаться, и защищать от справедливой кары.
- Справедливости не бывает Кэтхен. Это очередная уловка человека в договоре с богом. Уж вы то должны все об этом знать.
- Возможно. Но законы должны поддерживать порядок, без которого мир превратится в хаос. Думаю вас тоже устраивает железный порядок вещей.
- В общем то да - согласилась я.
- Мы не можем отменить наказание.
- Не можем.
- Я рада что мы поняли друг-друга.
- Но мы можем придумать другое, в котором бы виновный нес наказание, а невиновный...
- И какое же наказание назначите вы?
Я обвела окружающих медленным взглядом, их лица застыли в напряженном ожидании
- Изгнать Бриджит из стаи.
- Что?! - ошалело выдохнул Рудольф.
В трубке молчали.
- Я думаю это не возможно. Она может...
- Ничего она не может. Она не будет иметь к вам никакого отношения. Ей нельзя будет с вами видеться и разговаривать, обращаться за помощью. С каждой проблемой возникшей в ее жизни она будет справляться сама.
- Но вряд ли мы сможем оборвать связь между ней и Кнутом.
- Не надо.
- Тогда в чем же смысл?!
- Вы сами хотели того же, только не физически, а физическое разделение самый простой и действенный способ.
- Не думаю...
- А вы не должны думать, Кэтхен. Вы дети судьбы, считайте что я говорю ее голосом - стараясь говорить как можно жестче сказала я.
- Смею вам напомнить, что Мастер. Всего-лишь один из семи! А вы...вы...
Я сама знаю что я никто, но не надо мне гоб этом говорить.
- А я пострадавшая сторона, и вы мне должны.
Хорошо. Говорить с человеком чести, всегда можешь навязать ему лишние обязанности и назвать его должником.
В трубке долго молчали. Потом Кэтхен выдала что-то неразборчивое (видимо ругалась), и наконец, выдохнула. - Слушаюсь.
Вот так все и закончилось. Бриджит сияла от радости и счастья, не понимая что ее ждет... Но это ведь не мои проблемы.
- Спасибо! - лепетала она со слезами на глазах.
- Не за что - пожала я плечами- Вам запрещено здесь находиться, или в любом другом помещении принадлежащим клинике. Обратитесь в отдел кадров. Вас переведут в пригород на менее важные, стратегические участки.
- Как же это?
- Вы ушли с поста. Может, вам и не ломали крылья, но ваша карьера навсегда загублена в мире людей. К тому же теперь вас не защищает стая, и не отвечает за вас, так что вас ждут все прелести дискриминации.
- Не важно - помотала она головой, как бы отбрасывая слова, омрачающие ее радость. Теперь все будет хорошо. Спасибо.
- Не так быстро - остановил ее Рудольф. Его лицо застыло как маска. - Для начала тебе зачитают, что тебе запрещено делать вне стаи.
- Но я же больше вам не принадлежу!
- Зато ты находишься на их территории, не в семье, так в гостях, и обязана соблюдать правила приличия.
- Я не хочу быть у них в гостях. Я уеду далеко!
- Твое местожительства будет назначать - Интерпол, а правила поведения - стая.
- А иначе?
- "Больных ликантропией следует изолировать и умерщвлять, для безопасности социума и во благо наших детей". - процитировал Жан- Клод.
- Ступай в башню - тихо сказал Рудольф. Одна церемония и ты будешь от нас свободна. И мы от тебя.
Она рассмеялась, стремительно вскочила на ноги, и убежала. Возможно, за домом перекинулась и взлетела. Кто знает? Блаженны незнающие... Как же сложно быть одиноким по причине своей несхожести с другими.
- Удачи - тихо прошептала я ей в след. Наверное, еще встретимся.
Разговор возобновился, и легко потек, подобно весеннему ручейку. Приятно, ради разнообразия, видеть вокруг смеющиеся от счастья и облегчения лица. Я тоже улыбалась, искренне поддерживая ликование в этих замечательных и опасных существах. Но все же, где-то глубоко в душе копошился маленький червячок грусти, лепечущее страшное "А вдруг и, правда, нет выхода?". Пока мне удавалось его задавить, но что будет дальше? Поживем увидим.