Ильин Артем. Удивительная история Айвы Милович

Рецикл. История Айвы Милович

Айва Милович чувствовала себя щенком, которого тычут мордой в его же пакость: на рабочем столе появилась папка, а в ней - материалы об исследовании дна Марианской впадины. На Айву, как на руководителя, возложена обязанность замести следы после рецикла. Она не справилась. Непростительная ошибка!

- Вызовите ко мне главу службы безопасности, - скомандовала она секретарю.

Олег Смирнов, розовощекий толстяк, с виноватым видом вошел в кабинет. Его физиономия выражала глубочайшее сожаление, хотя он всегда шутил и улыбался с демонстративной дружелюбностью - для работников конторы он никак не вязался со стереотипным образом сурового надзирателя.

- Вы уже видели документы? - Айва окинула Смирнова гневным взглядом. - Как это понимать?

- Мы не можем предусмотреть абсолютно все! Кто мог предположить, что они первым делом отправятся исследовать именно это место?

Айва открыла в интернете новостную ленту, где нескончаемым потоком издания изливали информацию о первой в мире продолжительной экспедиции в глубины океана. Аппарат находился на дне целых три недели с перерывами в несколько дней на дозаправку.

Айва выбрала первую же новость и прочла вслух:

"Экспедиция стала возможной благодаря открытию русских ученых во главе с нобелевским лауреатом Александром Вороновым. Они, основываясь на исследованиях сотрудников Нью-Йоркского политехнического университета, разработали технологию повышения прочности сплава металлов за счет создания микрополостей. Броня из такого сплава способна выдержать давление до двух тысяч атмосфер[...]

- Нам нет необходимости в использовании многотонных машин - броня при толщине всего пятьдесят два миллиметра удовлетворяет требованиям и, к тому же, существенно снизились энергозатраты, - прокомментировал открытие Александр Воронов, старший научный сотрудник НИИ Космического приборостроения".

- Нам повезло, что им не позволили ничего обнародовать, - произнес Смирнов. - То, что сейчас в ваших руках - записи самого Воронова и видеодневник.

- О, да! Давайте посмотрим. Уж очень интересно, что они нашли, - саркастическим тоном ответила Айва и включила запись.

"21 августа 2023 год.

Меня пригласили консультантом в первую в мире продолжительную экспедицию по глубоководному исследованию Тихого океана. Я рад тому, что мои труды принесли пользу и человечество, наконец, сможет продвинуться вперед. Я согласился без колебаний. Очень хотелось бы, чтобы мою радость разделили коллеги".

"23 сентября 2023 год.

Первые испытания исследовательского зонда "Пиккард-1" на Филиппинах прошли успешно и сейчас мы направляемся к Марианским островам, где продолжим исследования".

"1 ноября 2023 год.

"Пиккард", наконец, достиг дна впадины. Всюду жизнь! И здесь тоже, правда, совсем крошечная. Я в восторге, ведь теперь с еще большей уверенностью можно предполагать, что Европа обитаема".

"16 ноября 2023 год.

"Пиккард" передал первые снимки загадочного объекта, будто "вросшего" в горную породу. На первый взгляд показалось, что это природное образование, скала, но более тщательное изучение объекта породило сомнения..."

Затем он поднес к камере фотографии и продолжил:

"Здесь виден ряд фигурных выступов и окружность. Она также есть и на других сторонах объекта. На подробной 3D модели различимы прямые углы и основание. Мой ассистент, когда увидел снимки, воскликнул: "Черт возьми, похоже на Спасскую башню в Кремле!" И у меня есть основания верить - мы сопоставили снимки со снимками Кремля, и они полностью совпали: начиная от габаритов и заканчивая диаметром циферблата. Честно признаюсь, мне стало страшно и интересно..."

Айва выключила запись.

- Они нашли на дне впадины Кремль? Звучит безумно. Вы отвечали за уничтожение следов. Я не могу поверить!

- Я глубоко сожалею и клянусь, что ошибка будет исправлена.

- Документы уничтожены? - холодно спросила Айва.

Смирнов замялся:

- Возникли некоторые сложности. Все связанное с исследованиями засекречено на самом высоком уровне, а ученых отправили в закрытую лабораторию.

- Разве у нас нет доступа?

- Ведется работа и, если потребуется, мы готовы принять кардинальные меры.

- Делайте, что считаете нужным и, пожалуйста, не разочаруйте меня, - Айва снисходительно улыбнулась. - Я даю вам шанс.

- Не беспокойтесь.

Яркий утренний свет наполнял комнату, за окном щебетали птицы и издалека доносились звуки праздничной и совершенно неуместной во время войны музыки.

Айва держала в руках по-бюрократически сухое извещение о смерти мужа.

- Погиб, доблестно защищая Родину, - прочитала Айва еще раз, утешая себя: Михаэль герой и умер не напрасно.

Стук в дверь напомнил Айве, что смерть мужа не причина отлынивать от работы. Пришла соседка, пани Зильбер, с просьбой подшить военный мундир для сына. Старуха застала Айву в ужасном настроении и скорбным лицом. Говорить нет необходимости. Смерть любимого мужчины, как и ребенка - женское горе, не требующее объяснений.

- Он был хорошим человеком, Айва, - произнесла старая еврейка. - Приходи сегодня к нам. Мне удалось достать немного мяса, можешь себе представить?

- Мне хотелось бы побыть одной, - ответила Айва.

- Не принимаю никаких возражений! Тяжело скорбеть в одиночку.

Пани Зильбер мудрый и добрый человек и всегда нравилась Айве. Она приняла приглашение.

Вечер проходил в слегка напряженной обстановке: утром единственный сын Клары уйдет на фронт. Немцы подступали к Варшаве, и над городом нависла гнетущая атмосфера ожидания.

После недели на сухом пайке скромные закуски казались кулинарными шедеврами - заботливая рука пани Зильбер все превращала в нечто особенное.

- Вам нужно уехать из страны, - твердо произнесла Айва. - Немцы близко и вы знаете их отношение к евреям.

- Исключено, - отрезала Клара. - Я здесь родилась и выросла. Варшава - мой дом. Лучше сдохнуть, чем трусливо сбежать!

Клара разлила водку по рюмкам, скорбно вздохнула и произнесла тост:

- За тех, кого нет с нами.

Ночь выдалась мучительной. Айва ворочалась в постели и не могла заснуть. С улицы доносился звонкий гул солдатских сапог - готовились к обороне города. Только спустя пару часов Айва провалилась в сладкую дрему.

Из сна ее вырвал кошмарно громкий и отвратительный вой сирены. На улице творился хаос, со стороны лестницы доносился суетный топот людей, бегущих в подвал - единственное место в доме, гарантирующее хоть какую-то безопасность. Айва предпочла бы переждать воздушную тревогу в квартире, тем более немцев интересовали не дома, а продовольственные склады.

В небе с оглушающим ревом проносились самолеты. Началась бомбардировка. Шум двигателей и грохот взрывающихся снарядов наполнили Варшаву, заглушая остальные звуки. Именно так звучала агония умирающей человечности.

Кто-то схватил Айву за плечо - пани Зильбер трясла ее как котенка и что-то кричала на иврите, иногда переходя на польский. Старуха с силой выволокла Айву из квартиры. С потолка посыпалась штукатурка, вокруг все тряслось, будто у дома выросли ноги, и он пустился в бешеный пляс.

Они спустились в подвал. Люди сидели на холодном полу, закрыв головы руками. Кто-то молился, кто-то плакал. Айва сидела и ждала, когда все закончится.

Наконец, вой громкоголосой сирены, рев немецких самолетов и стук колес военной техники по мостовой стихли. Айва ощущала только сильные толчки.

- Это гнев божий, - дрожащим голосом прошептала старуха Зильбер.

- Нет, пани, - ответила Айва. - Это дело человеческих рук.

Затем прекратились и толчки. Люди выбрались из убежища, где воняло сыростью, плесенью и царил полнейший беспорядок. Хотя выбирать не приходилось, - хочешь жить, - терпи.

Над крышами домов сияло желто-красное зарево пожаров. Как потом узнала Айва, немцы разгромили три продовольственных склада, школу и восемь жилых домов. Счет жертв шел на десятки. Остаток ночи ни Айва, ни Зильбер, ни другие жители дома не сомкнули глаз, а еще через несколько дней немцы вошли в Варшаву.

"Фантомные воспоминания, дежавю - это системный сбой"

Тяжелую поступь Моисея Айзенфельда Айва расслышала, как только он вошел в приемную. Ей жизненно необходимо присутствие Моисея - они многое пережили вместе, и старик Айзенфельд знал историю Айвы от начала до конца. По ее личной просьбе, он никогда ни о чем не распространялся.

Как только он вошел в кабинет и снял черное, как его называла Айва, "вампирское" пальто, она растянулась в улыбке Чеширского кота:

- Мой друг, я рада, что вы пришли, - произнесла Айва тоном не жесткого руководителя, а заботливой подруги. Между прочим, Моисей удостоился чести называться "Мой друг", что в конторе воспринималось весьма неоднозначно.

- Я не мог не откликнуться, Айва, - мягко ответил Моисей. - И я знаю, что тебя беспокоит.

- Вы всегда все знаете. И наверняка уже в курсе, кто стоит за убийством семьи Воронова.

Моисей тяжело вздохнул:

- Разумеется...

- Тогда не нужно так осуждающе смотреть на меня - я не чудовище.

- Я смотрю на тебя, Айва, и больше не вижу той женщины, что спасла мне жизнь. Ты стала, - он замялся. - Другой. Какой-то озлобленной.

- Я делаю все, чтобы оставались в неведении! Неужели только я беспокоюсь?

Моисей усмехнулся:

- Нет, дорогая Айва, ты зла, потому, что он тебя забыл.

Айва тщательно скрывала слабости, но Моисей их знал. Нет большего зла, чем то, что рождается в разбитом сердце.

- Почему-то никто не предупредил меня, что я буду просто вычеркнута из жизни!

- Все мы пережили потери, - снисходительно ответил еврей. - Пора бы уже смириться.

- А вы смирились? - процедила сквозь зубы Айва. - Знаете, мой друг, Земля спит, но готова ее разбудить.

Последние несколько дней Айва выходила из дома только по самой крайней нужде - уж очень сильно опасалась немцев. По Варшаве ходили слухи, будто жителей города расстреливают прямо на улицах, увозят в неизвестном направлении, а уж что тебя ждало, если ты еврей, то и страшно подумать!

Пани Зильбер безвылазно сидела в квартире, но была в курсе всех последних новостей. Их ей рассказывал соседский мальчишка - она посылала за продуктами, хотя ему строго настрого запрещено покидать дом.

- Ребенок не может сидеть в четырех стенах, - пожала плечами старуха. - Пусть хоть пользу приносит!

- Вам разве совсем не страшно? - удивилась Айва.

- Конечно, страшно. Я же человек, а не одна из тех ужасающих машин, что кружат над городом.

Голос пани Зильбер звучал бойко, но поведение выдавало: то как бы невпопад блюдце разобьет, то вдруг резко замолкнет и начнет прислушиваться к шорохам в подъезде. Так продолжалось почти неделю. А затем немцы добрались и до нее.

Наступил вторник. Айва в точности определила день, поскольку именно по вторникам к ней приходила прачка, отдавала новый заказ на шитье и расплачивалась дефицитными продуктами.

Но сегодня к Айве вместо прачки нагрянули люди в серой гестаповской форме. Они вошли в квартиру, осмотрелись и приказали немедленно выйти с документами на улицу. Точнее, она смогла разобрать только приказы "На выход" и "Документы".

Людей построили вдоль стены, и начался досмотр. Некоторых сразу выводили и строили рядом. В основном женщин, поскольку в доме остались только они, дети, несколько стариков и парень без обеих кистей рук - их он отморозил прошлой зимой. Детей строили рядом. Айва бросила взгляд на пани Зильбер. Она держалась молодцом - вела себя совершено спокойно и гордо.

Когда очередь дошла до старухи, она презрительно швырнула документы в проверяющего. Офицер отдал приказ, и Зильбер вывели из толпы.

Наконец, добрались и до Айвы. Она протянула документы и готовилась к самому худшему, но судьба оказалась на ее стороне: ей приказали оставаться на месте. Похоже, дневной план гестаповцы выполнили.

Затем, невзирая на плач и мольбы матерей, всех отобранных погрузили в автомобили и увезли. Больше Айва никогда не видела пани Зильбер.

Позже, уже после войны и рецикла, Айва разыскала информацию о судьбе Клары Зильбер. Вначале ее привезли на "распределительный" пункт, а после расстреляли и бросили в братскую могилу.

"Мы - всего лишь воспоминание"

Александр Воронов ждал встречи с Айвой, а точнее Милой Кравчик (этим именем она пользовалась по необходимости для сохранения инкогнито), в ресторане "Семеновский дворик" - скромном второсортном заведении, которое предлагало блюда японской, итальянской и русской кухни. В общем, все подряд. Готовили здесь, откровенно говоря, на тройку.

Находилась забегаловка в закоулке между полуподвальным помещением какой-то сетевой фирмы и ателье. Днем в "Семеновском дворике" деловито пожирали бизнес-ланчи по 299 рублей работники местных офисов. Закончив трапезу, клерки и торговые представители покупали кофе и с важным видом отправлялись обратно на работу.

Айва появилась точно в срок.

"Бизнес-леди", - отметил про себя Александр.

Высокая худая немного болезненного вида женщина изящно скользнула за столик и расплылась в широкой презентабельной улыбке.

- Мила Кравчик, - представилась она. - Надеюсь, вы меня помните.

Он ее помнил. Как можно забыть женщину, чья компания оплатила две трети расходов на исследования?

- Рад встрече, - ответил Александр без особого энтузиазма, поскольку не любил, когда дилетанты влезают в науку. Особенно различные спонсоры и благотворители. Он прекрасно понимал, что наука их мало интересует, но имидж.

"Мила" позвонила ему на мобильный, как только он приземлился в Москве, и назначила срочную встречу. Ее голос звучал жестко, настойчиво, бесцеремонно. Александр даже не успел принять душ и поспать, а посему был раздражен.

- Вы хотите взять автограф?

- Отнюдь - меня заинтересовали результаты исследований, поэтому я согласилась их спонсировать. В особенности меня впечатлила экспедиция.

- Вы прекрасно осведомлены, куда пошли ваши деньги, - с иронией ответил Александр.

- Разумеется, господин Воронов, - усмехнулась Айва и требовательно спросила: - Вы получили результаты?

- Нет, - соврал он. - Еще нет.

- Теперь понятно, почему ассистенты постоянно обыгрывают вас в карты - вы совершенно не умеете врать. Я знаю, что в документе.

- И что же?

- Обнаруженный объект - московский Кремль, не так ли?

Мелкая противная дрожь пробежала по телу ученого. Воронов занервничал.

- Вы можете объясниться?

- Это не ваша забота, - помешивая кофе, чересчур спокойно ответила Айва.

- Почему? - волнение сменилось заинтересованностью. - Какое вы имеете отношение?

- Давайте так, - снисходительно вздохнула Айва. - Я предлагаю вам сделку: уничтожьте данные, а я обо всем забуду.

- Вы пришли ко мне и пытаетесь заставить уничтожить многолетние труды? - рассмеялся ей в лицо Воронов и, передразнивая, добавил: - Вы в своем уме, госпожа Кравчик?

Айва помрачнела: от дружелюбности не осталось и следа.

- Не лезьте, - категорично прошипела она. - Поверьте, у меня достаточно возможностей, чтобы уничтожить вас и как ученого, и как человека. Я позвоню через неделю. До встречи.

"Мила" натянула любезную улыбку и покинула ресторан. Александр находился в полном замешательстве.

Кто она?

Что ей нужно?

Мила Кравчик уверена, что может повлиять на него? Что ж, посмотрим! Так всегда у служителей науки - любопытство берет верх над здравым смыслом.

Гитлеровские войска вплотную подошли к границам Советского Союза. По Варшаве поползли весьма противоречивые домыслы: одни говорили, что Гитлер не настолько глуп, чтобы напасть на русских; другие утверждали, что дело осталось за малым, ведь в его распоряжении лучшая техника и организованное войско фанатиков; находились и те, кому наплевать: спасти бы себя, а потом мир. Но в одном мнения сошлись: никто не сможет противостоять Германии, кроме России - на страну Советов возлагали большие надежды.

- Русские невероятно самоотверженные люди: они убили царя, а затем бога, - вспомнились Айве слова Зильбер, когда она поздно вечером возвращалась домой, отстояв в очереди за скудным провиантом. Все, что она имела в распоряжении: немного хлеба, сахар и (о чудо!), три тушки голубя - птиц она выменяла на пару новых ботинок Михаэля. Голубей хватит на месяц, если съедать в день понемногу. Вполне неплохо!

Мысли о еде помогли Айве отвлечься от опасностей ночной полуразрушенной Варшавы. Во-первых, ходили слухи о случаях сексуального насилия; во-вторых, она несла продукты, а в голодные времена появляться на улице с едой опасно. Айва вздрагивала от каждого шороха: будь-то помойная крыса или случайный прохожий. Пока на пути попадались только крысы.

Осталось преодолеть последнюю, самую темную подворотню. Айва прошла всего пару метров, как вдруг кто-то резко схватил ее за ногу. От железной хватки на лодыжке проступили красновато-лиловые следы. Испуганный возглас Айвы гулким эхом пробежал по обшарпанным стенам домов.

- Вот черт, - кряхтя, выругался незнакомец и тут же разжал руку. - Теперь придется искать другое место для ночлега.

Голос звучал слишком по-стариковски, да и человек лежал на земле, а посему опасности не представлял.

- Вы ужасно меня напугали! Нельзя хватать людей за ноги! - негодующе воскликнула она.

- Простите, ради бога! Тысячу извинений! - залепетал незнакомец.

- Что вы здесь делаете?

- Прячусь, - скрипя, как несмазанный дверной замок, ответил голос.

- От патрулей, верно? - догадалась Айва.

- Да. Вы закричали и, если я на самом деле чертовски невезучий, вскоре сюда нагрянут немецкие линчеватели.

- Тогда вам нужно срочно уходить, - участливо произнесла Айва и попыталась разглядеть незнакомца.

- Я не могу. Мне прострелили ногу, и кровь никак не останавливается. Благо, удалось запутать преследователей - спасибо лабиринтам старого города!

- Нельзя вас оставлять, - сжалилась над незнакомцем Айва. - Я помогу вам подняться и отведу в безопасное место.

- Нет, нет, нет! - категорично прозвучал голос. - Я не могу подвергать вас опасности. Я - еврей, и вы знаете, что произойдет, если нас поймают! Я итак одной ногой в могиле, а вы - девушка молодая...

- Плевать, - ответила Айва и помогла старику подняться. Он оперся на нее, и они торопливо побрели в сторону ее дома. - Я не могу бросить вас умирать.

- Как вас зовут?

- Айва Милович, - представилась Айва.

- А я - Моисей Айзенфельд.

Ощущать на себе осуждающий взгляд старого друга ужасно неловкое чувство. Айзенфельд сверлил Айву тяжелым холодным взглядом, а она старалась сохранить невозмутимость.

Методы Айвы радикальны, но, как оказалось, эффективны: Воронов потерял и семью, и уважение коллег. Больше он не будет занозой в заднице - так она полагала.

- Ты должна дать ему выбор, - наконец, произнес Айзенфельд. - Мы всегда даем возможность.

- Вы не понимаете, мой друг, Воронов опасен. Не в том, что он сможет найти доказательства - какая разница, если после рецикла люди все забудут? Ему нужны ответы.

- Мы можем их дать!

- Далеко не все, - вздохнула Айва. - Ни вы, ни я их не знаем. Согласитесь, глупо полагать, что рецикл творение человеческих рук.

Айзенфельд не раз задумывался: зачем создавать настолько опасный изощренный механизм и отдавать в руки горстке людей, которые едва ли понимают смысл происходящего? Если рецикл задуман внеземной цивилизацией, то какова их цель?

- Я не сторонница теории палеоконтакта, но другого разумного объяснения найти не могу, - задумчиво протянула Айва.

- Тем не менее, дорогая Айва, выбор есть всегда. Я дал выбор вам, а вы Александру, - продолжал настаивать старик.

- Воронов классический голливудский протагонист - он хочет спасти мир и принцессу, - тихо произнесла Айва. - Он будет искать ответы, и действовать в угоду высоким идеалам, сомневаясь в наших решениях. Когда-то я тоже искала объяснение рециклу, но не все укладывается в рамки возможного. Воронов, в отличие от нас, не следует слепой вере. И даже если откинуть опасения, то после всего, что случилось, он не доверится мне, как я доверилась вам, мой друг, в далеком сороковом году, когда вы предложили мне дернуть проклятый рычаг!

"Мы ничего не забываем. Рано или поздно мы вспомним о тех, кого никогда не существовало"

Старик, несмотря на почтенный возраст, быстро шел на поправку. Айва укрыла Моисея в подвале дома, где жила, и навещала два раза в день: приносила свежую воду, немного еды и меняла повязки. Соседи подозревали, почему она зачастила в подвал, но молчали - общая беда объединяет.

Через месяц Айзенфельд встал на ноги, но уже не обходился без трости - пуля задела сухожилие и правая нога не сгибалась.

- Вам повезло - если бы вас ранили в бедренную артерию, вы бы истекли кровью, - подбодрила Моисея Айва, вручая дубовую покрытую трещинами трость, пообещав, что найдет замену.

- Благодарю, - признательно произнес Айзенфельд.

- Куда вы теперь?

- Вернусь к своим людям. Меня заждались, - замялся он и неожиданно предложил: - Не желаете пойти со мной? Думаю, вы бы прекрасно подошли.

- Подошла? Для чего? - удивилась Айва.

- Пойдемте, я объясню на месте. Доверьтесь мне.

После наступления ночи, Айва и Моисей вышли из подвала и направились в сторону центра. Их безумное предприятие показалось Айве самоубийством: Варшава кишела немцами, как протухшее мясо опарышами - риск встретить патруль невероятно велик.

Через несколько кварталов, Моисей резко свернул в проулок и подошел к разрушенному после бомбардировок дому.

- Прошу, помогите мне, - произнес старик и указал на железную дверь - за ней находился вход в подвал.

После того, как они спустились, Моисей попросил открыть проход, спрятанный за ящиками.

"Конспирация", - отметила Айва.

Затем они спустились еще ниже, как потом заметила Айва, в катакомбы. В нос ударил резкий, по-археологически затхлый запах катакомб.

Моисей шел достаточно резво для человека, который перенес серьезное ранение. Он с так быстро поворачивал, что Айва, из-за страха остаться в подземелье, внимательно следила за стариком.

Вдруг в темноте проступили смутные очертания ржавой металлической двери, которую установили здесь еще во времена Александра II.

Айзенфельд простучал начальные аккорды государственного гимна и дверь со скрипом открылась. За ней показалась молодая девушка, лет на десять младше Айвы, худая и с бледной кожей. От долгого нахождения в сырых коридорах катакомб, девушка была постоянно простужена и шмыгала носом. В длинных пальцах она держала грубо обточенный ножом карандаш, а на губах виднелись черноватые следы грифеля, который она облизывала, чтобы предать карандашу мягкость при черчении планов. Увидев Моисея, ее глаза наполнились радостью и слезами. Она обняла его.

- Я думала, что вы не вернетесь, - произнесла она и недоверчиво взглянула на Айву. - А кто она?

- Айва Милович. Она спасла мне жизнь. Не беспокойся, Мария, ей можно доверять.

Девушка ничего не ответила.

Айзенфельд привел Айву к партизанам, которые помогали евреям и их семьям уходить из оккупированной столицы. Всего в команде было семеро человек: трое искали тех, кому необходимо срочно покинуть Польшу, двое помогали беженцам выбраться из города и провожали до границы, еще двое помогали с документами и договаривались с властями. Группы переправляли по туннелям к городским окраинам, где ждали поверенные люди. Затем людей сажали в грузовики и под видом пленных отправляли к границе, а оттуда - на не оккупированные территории. Им помогал немецкий рядовой: прыщавый безбровый подросток, достаточно добродушный - он не разделял взгляды высшего командования. Парень служил при штабе и посему располагал ценной информацией: предупреждал о проверках, давал указания насчет времени и мастерски подделывал подписи. Поговаривали, что парнишка даже научился расписываться как фюрер, но только шепотом.

- Вы серьезно? - ужаснулась Айва. - Полагаетесь на помощь подростка? Немца?

- Не паникуй, - спокойно и рассудительно ответил Моисей. - Парень ни разу не подвел. Айва, не все немцы плохие.

Все-таки достаточно рискованно доверять врагу, но Айва решила промолчать.

- Вы вправе отказаться, Айва, - произнес Моисей и положил руку ей на плечо.

- Нет, - в полнейшей решимости ответила она. - Моего мужа отправили на смерть, а соседку усадили в грузовик, словно свинью, и увезли! Если у меня есть возможность отомстить, я ей воспользуюсь.

Их вторая встреча произошла на четвертый день после пресс-конференции, где Айва полностью опровергла обвинения Воронова, выставив на посмешище. Она нанесла последний удар, уничтожив Александра как человека науки. Не смешно ли заявление о том, что "Миле Кравчик" не двадцать восемь, а сто семнадцать лет? Не смешно ли наблюдение, что причина тотальной потери памяти - результат работы неизвестного науке механизма? Не смешно ли заявление, что глава уважаемого международного благотворительного фонда - хладнокровный расчетливый убийца?

Такое ему вряд ли простят и уж точно никогда не забудут.

Он проиграл, полностью раздавлен и находится на грани безумия. Не сегодня - завтра Воронова упекут в клинику для душевнобольных.

Айва не волновалась: рецикл завершится, люди все забудут и жизнь продолжится. Что насчет Воронова, то он канет в небытие - таков ее план. Зачем тратить время на взбалмошного ученого?

Айва с победоносной улыбкой наблюдала, как Александр барахтается в море иллюзий без шанса на спасение.

- Вы пришли один, без вездесущей подружки-радиоведущей? - с явной издевкой спросила Айва.

- Наслаждаетесь победой? - парировал Александр.

Никто не явился принять заказ. Кассирша, как заметил Александр, пятый раз пересчитала сдачу клиенту и ушла. Вслед за ней ресторан покинули повара. В "Семеновском дворике" больше не осталось никого. Из кухни доносилось шипение оставленных на сковороде котлет.

- Они забывают, - загадочно протянула Айва. - Совершенно все.

- Почему я ничего не забыл? - нетерпеливо спросил ученый.

- Господин Воронов, я пришла не чтобы насмехаться, но сделать второе и последнее предложение: присоединяйтесь к нам и узнаете все, что хотите.

- К вам?

- Да, к наблюдателям. Так мы себя называем.

- Какой от меня толк? - полюбопытствовал Александр.

- Представьте, что общество - уравнение. В процессе решения возникает ошибка, которая приведет к неправильному результату или мы не получим его вовсе...

- Оставьте свою псевдофилософию для кого-нибудь другого, - закатил глаза ученый. - Ближе к делу.

- Вы и есть ошибка, которую необходимо устранить.

- Убейте меня. Чего вы ждете?

- Скажем так, - Айва расплылась в загадочной улыбке. - Кое-кто настоял, чтобы я дала вам возможность выбора. Присоединяйтесь.

- Либо...

- Либо умрете. Вы никогда не родитесь, и не будете сверлить меня въедливым всезнающим взглядом.

Александр находился в явном замешательстве: он хотел остановить Айву, но понимал, что сопротивление бесполезно.

- Я позвоню через неделю, господин Воронов, - кинула ему на прощание Айва.

"Я видела, как мир обратился в пыль и исчез в океане; вместе с ним скорбь ушла на глубину моей души"

Прошел год с тех пор, как Айва присоединилась к партизанам. Ее задача - вывести беженцев через катакомбы, а затем передать поверенным людям. Людей не всегда удавалось довезти до границы и Айве нередко приходилось убеждать напуганных женщин и детей, что лучше действовать, чем ждать, когда немцы перережут тебе горло.

На поверхность Айва выходила крайне редко, много времени она проводила в убежище: читала книги и подшивала одежду - здесь ее таланты оказались востребованы.

В тот день Айва хотела немного отдохнуть перед очередным заданием - вывести из столицы группу детей.

Она лежала на кровати с широкой дыркой в изголовье и никак не могла заснуть.

- Тебе необходимо набраться сил, - участливо произнесла Мария.

- Скажи, - Айва приподнялась и взяла ее за руку. - У тебя когда-нибудь возникало чувство, что умрешь сегодня?

- Ты прекрасно знаешь, - робко ответила она и погладила Айву по голове. - Смерть неминуема, тем более с нашим образом жизни.

- Как ты справляешься?

- Никак, - пожала она плечами. - Точнее, чувство проходит само, как...- Мария забыла, что хотела сказать. Все стали какими-то забывчивыми.

- Как что?

- Не помню, - ответила Мария. - Просто перестань волноваться. Все будет хорошо.

Кучку перепуганных детей привели без четверти двенадцать ночи. Самому маленькому едва исполнилось пять. Он держал за рукав восьмилетнего брата и смотрел на Айву с опаской.

- Как вас зовут? - с ласковой улыбкой спросила она.

Дети молчали.

- Они не разговаривают, - пояснила девочка, со старой тряпичной куклой с пуговицами вместо глаз и заплатками на голубом ситцевом платье. - С тех пор как их родители пропали.

- А ты?

- Меня зовут Линда. Мой отец кондитер. Он делал самые вкусные леденцы во всей Варшаве! Он сказал, что скоро вернется, но я знаю - папа не придет.

- Мой отец тоже кондитер, - ответила Айва.

- Ты скучаешь по нему? - невозмутимо спросила Линда.

- Очень.

В убежище, сутулясь и отряхиваясь от пыли вошел Ян - худосочный мужчина интеллигентного вида, чистюля до крайности, да еще и близорукий. Но его талант был невероятно полезен: он умел быть незаметным. Настолько, что даже если бы лично вложил в руку Гитлера гранату, его бы даже не задержали. Судя по выражению лица, он принес плохие новости. Он подошел к Моисею, и что-то шепнул ему на ухо.

- Проклятье! - негодующе воскликнул Айзенфельд. - Не зря я подготовил новое укрытие.

- Что случилось? - с тревогой спросила Айва.

- Немец не вышел на связь, а значит, жди гостей, но еще есть время и ты успеешь вывести детей.

- А если нет?

- Успеешь, если отправитесь немедленно. Вас уже ждут. И еще, - он достал из кармана лист бумаги и протянул Айве. -Это план, как добраться до нового убежища. Изучи сейчас, а затем сожги.

- Хорошо, - ответила она.

Айве понадобилось пят минут, чтобы запомнить расположение "штаб-квартиры". Убежище находилось на противоположной стороне города под больницей, и добраться туда можно за час. Айва решила выйти на поверхность, а затем спуститься в катакомбы через подвал разрушенного продовольственного склада. Она благоразумно изучила возможные спуски в подземелья заранее, на экстренный случай.

Наконец, все готово. Айва напомнила детям, что им важно постоянно держаться вместе и следить за фонарем. Дети закивали головами.

-Прекрасно, - сказала она.

Первую половину пути они преодолели достаточно быстро, но Айва забеспокоилась: обычно в катакомбы спускались патрули и ловили беглых. Айва часто оборачивалась назад, чтобы пересчитать детей. Она слишком волновалась, и Линда вызвалась следить за группой вместо нее:

- Тебе нельзя отвлекаться, - пояснила она не по-детски серьезным тоном.

Перед последним, самым сложным участком пути Айва решила сделать привал: она всегда преодолевала путь без остановок, но детям необходим отдых. Сквозь решетку коллектора пробивался тусклый лунный свет, слышались звуки проезжающих машин и омерзительно рявкающая немецкая речь.

- Все на месте, - проведя проверку, доложила Линда и по-деловому уселась рядом с ней.

- Тебе совсем не страшно? - удивленно спросила Айва.

- Мои родители мертвы, я осталась одна посреди оккупированного города. Я - ребенок войны и ничего не боюсь, - храбро ответила Линда.

Айва усмехнулась.

- Даже больше, - настойчиво произнесла девочка. - Я хочу вам помогать. Я маленькая, юркая и принесу пользу!

- Хорошо.Я поговорю с Моисеем.

В темноте раздался хруст битого стекла. Айва встревожилась и дала команду детям немедленно уходить, но они были окружены: с обеих сторон туннеля появились шестеро немцев, вооруженных до зубов и злых, как потревоженные кобры. Перепуганные дети спрятались за спину Айвы. Самый высокий и похожий на бульдога немец схватил ее за волосы и откинул к противоположной стене. Еще двое направили на Айву автоматы. Затем детям связали руки и увели.

Когда последний ребенок исчез в темноте, Айва заметила, что Линда пропала. Она облегченно вздохнула - девчонка умна не по годам и обязательно выживет.

- Что будем с ней делать? - рявкнул солдат, указывая на Айву. - Пристрелим сучку?

- Да, убей ее, - ответил другой, видимо, офицер - Айва не разбиралась в знаках отличия. Он гладко выбрит, педантичен и аккуратен. Немец аристократично морщился от зловонного запаха канализации и смотрел на Айву с угрожающим презрением.

Курок взведен. Девушка приготовилась к смерти.

Подземелье наполнил звонкий гул выстрела, но боли она не почувствовала - только что-то рухнуло к ногам.

Линда.

Девочка лежала на земле и выглядела совершенно спокойной. Айва упала перед ней на колени, девочка еще дышала.

- Нет, нет, нет! - воскликнула Айва. Пуля попала девочке в грудь и пробила легкое. Линда задыхалась. - Я спасу тебя! Ты будешь жить!

- Вот и я на что-то сгодилась, - произнес ребенок слабеющим голосом.

- Не бросай меня! - кричала Айва и пыталась остановить кровь, но тщетно.

- На, - Линда сделала последнее усилие и протянула ей куклу. - Лучше позаботься о Люси - она осталась совсем одна, - произнесла она и замолчала.

Айва заплакала. Она рыдала, держа в окровавленных руках маленький труп, и сыпала проклятьями. Эту боль Айва пронесла через всю жизнь.

- Сволочи! Ублюдки! Я ненавижу вас! Вы будете гореть в аду! - она сыпала проклятьями, но немцы не обращали внимания. Палач держал автомат дрожащими руками, а остальные в панике смотрели сквозь узкие полосы решетки на небо.

Все вокруг озарилось ярким светом с голубыми переливами. Айва подняла голову и по телу пробежала дрожь: небо разрезали полосы, похожие на Северное сияние. Полупрозрачные ленты сплелись в причудливый узор, а затем исчезли, возник сильный гул. Солдаты схватились за головы и с криками попадали на пол, бросив оружие. Из ушей текла кровь. Вначале Айва подумала, что немцы испытывают новое оружие и целью выбрана Варшава, но нельзя упускать шанс - она воспользовалась минутным помешательством и бросилась бежать.

Когда обессиленная Айва ворвалась в убежище, Айзенфельд успокаивал Марию и вытирал кровь, размазанную по ее лицу. Мария забилась в угол, плакала и шептала:

- Кто я?

- Успокойся, - по-отечески заботливо произнес Айзенфельд. - Скоро все кончится.

Айва села на скрипучий деревянный стул и жадно пила воду из кувшина.

- Что случилось? - взволнованно спросил Моисей. - Почему так долго? Что с детьми?

- Л-л-линда мертва, о-о-остальных увели, - сквозь слезы промямлила Айва.

- Объясни!

- Вот что, мать твою, случилось! - она показала ему руки со стянутой от высохшей крови кожей. - Немцы! Линда спасла меня, - Айва положила на стол куклу. - Теперь она мертва. Я должна была умереть.

- Не говори глупостей, - рассердился Айзенфельд. - Ты не виновна - тот немецкий паренек сдал нас с потрохами. Вас ждали. Чудо, что ты осталась жива.

- А что с ней? - Айва кивнула на Марию, которая явно находилась не в себе.

- На убежище напали. Ян погиб, а она... У нее шок, - уклончиво ответил старик.

- Это как-то связано с сиянием? - недоверчиво спросила Айва.

- Ты о чем?

- Забудь.

Айзенфельд попытался ее приободрить:

- Не нужно переживать. Все уже позади.

- Позади? - вскипела Айва. - Я отвечала за детей и сбежала, как трусиха! Дети обречены, Моисей! Я - убийца!..

- Понимаю, - загадочно ответил старик, и его лицо приобрело иконописное выражение. - Но есть шанс все исправить, Айва.

- Исправить? Как вы можете это исправить? - она расхохоталась.

- Нет, не я. Это сделаешь ты.

"Я видела, как мир обратился в пыль и исчез в океане; вместе с ним скорбь ушла на глубину моей души"

Катер отчалил от серой платформы с блестящими хромированными бортиками. Айва осмотрелась: на сотни километров простирался безмятежный океан. Никаких бомбардировщиков, никаких немцев. Только тишина и плеск волн.

Моисей что-то пробубнил в наручные часы, и в центре платформы открылся люк, откуда выросла тесная металлическая кабинка. Двери плавно распахнулись, старик пропустил Айву вперед и нажал одну единственную блестящую, как лысина, желтую кнопку. Лифт со скрежетом двинулся вниз.

Спуск длился невыносимо долго. Айва заметно нервничала, и у нее закладывало уши. Лифт на бешеной скорости несся к самому сердцу Земли, как в романах Жуля Верна.

Наконец, двери открылись, и они оказались в зале, где ждали двое: мужчина, явно русский и девушка-латиноамериканка. Парочка в шитых на один манер строгих костюмах, выглядела пугающе. Айва заподозрила, что находится в сверхсекретном правительственном бункере.

Айве предложили пройти в другое, более маленькое и удушливое помещение с чересчур аскетичной обстановкой: в комнате стояли четыре стула, большой безликий стол, а с потолка свисали две тусклые лампы.

- Не беспокойтесь, - с улыбкой произнес русский, заметив испуганное лицо Айвы. - Меня зовут Олег Смирнов, я - глава службы безопасности.

-П-п-приятно познакомится, - выдавила Айва.

- Господин Айзенфельд нам рассказывал о вас, но мы должны убедиться, что вы достойны стать частью семьи.

- Хорошо, - нерешительно согласилась Айва. - На какие вопросы мне нужно ответить?

- Вопрос только один: что вы выбираете? Присоединиться или умереть?

Айва ужаснулась:

- Что?!

- Не беспокойся, - сказал Айзенфельд и положил руку ей на плечо.

- Меня правда убьют? - в страхе пролепетала она. Моисей утвердительно кивнул.

- Можете не сомневаться, - с той же рекламной улыбкой произнесла латиноамериканка. - Мы даем выбор и только вы принимаете решение.

Айва хотела вырваться и убежать, но куда? Даже если она выберется на поверхность, то вокруг океан. Катер ушел - спасения нет.

- Я хочу быть частью вашей семьи, - через силу выдавила из себя Айва. Скорее, для собственного спасения.

- Прекрасно! - старик воссиял как рождественская елка. - Тогда немедленно идем в комнату управления! Рецикл слишком затянулся!

Айву привели в большой конференц-зал с покрашенными в ненавязчивый бежевый цвет толстыми бетонными стенами. В центре зала полукругом стояли несколько рядов велюровых кресел. Под потолком висела люстра в форма шара, испускающий яркий белый свет. Но внимание Айвы сразу же привлек широкий тонкий и, самое главное, цветной телевизор. Под ним расположился длинный пульт управления с множеством кнопок и мерцающих огней, а посередине большой хромированный рычаг. Судорожный страх Айвы усилился.

- Как оно работает? - спросила она у Моисея.

- Объясню позже, - он посмотрел в зал. - Сейчас необходимо дождаться остальных и представить тебя семье.

Наблюдая за тем, как люди занимают места, Айва подсчитала количество кресел - ровно сто два.

Когда все, наконец, расселись, Моисей и Айва поднялись к пульту управления. Девушка заметила, что два кресла в первом ряду пустуют. Айзенфельд поприветствовал наблюдателей и произнес на английском:

- Сегодня мы собрались по замечательному поводу: к нам присоединилась Айва Милович. Она доказала, что достойна войти в наше маленькое общество. Айва самоотверженна, добра и, самое главное, готова принести жертву ради достижения высшей цели.

Как вы знаете, каждому наблюдателю выпадает честь запустить последнюю стадию рецикла и помочь человечеству вернуться на правильный путь - путь добродетели. Каждый рецикл дает людям шанс начать все сначала и принять верное решение.

Голос Айзенфельда звучал воодушевляюще. Айва, наконец, допустила мысль, что находится там, где должна быть.

В конце речи Моисей повернулся к Айве и спросил:

- Ты готова?

- Да, - решительно ответила она.

- Дерни рычаг.

Айва повиновалась.

Земля задрожала от сильных толчков, будтов недрах стучит огромное механическое сердце.

- Что происходит? - Айва испуганно отдернула руку от рычага.

- Чувствуешь? Так бьется сердце Земли, - спокойно ответил Айзенфельд.

В памяти Айвы навсегда осталась картина, как мир, охваченный огнем, рушился, испепелялся. Толчки породили землетрясения. Планета напоминала кадку с тестом, которое месила повариха-исполин, уничтожая все, что когда-то напоминало о людях.

А затем...все исчезло. Не осталось ничего. Ни людей, ни бушующих волн, ни городов, - только спокойный и безжизненный океан.

Эпилог

Люди продолжают жить, любить, ненавидеть и воевать. Вначале случилась Первая Мировая война, затем Октябрьская революция в России, а после неизбежная Вторая Мировая.

Айва стала безмолвной свидетельницей истории. Тридцать девять лет из тени она наблюдала за людьми. Ее не пускали на поверхность, и время тянулось невыносимо долго. Единственным развлечением в бункере стало наблюдение за землей из комнаты управления.

Моисей говорил, что выходить опасно, и Айва обязательно получит эту возможность, но только когда все успокоится. Возможность представилась двадцать девятого сентября сорок пятого года.

Айва и Моисей гуляли по улицам послевоенной Варшавы. Город выглядел радостным: отовсюду доносились веселая музыка и люди поздравляли друг друга с победой.

- Здорово снова находиться среди людей, - радостно протянула Айва.

- А мы? - рассмеялся Айзенфельд. - Разве мы не люди?

- Ох, как мне надоело сидеть в четырех стенах!

- Ты можешь пользоваться привилегиями как пожелаешь.

- Наконец-то, - ответила Айва, и воцарилось неловкое молчание. Она не хотела называть истинную причину возвращения в Варшаву, но Моисей все понял без слов.

- Ты хочешь узнать, что случилось с Михаэлем и детьми?

Айва промолчала.

- Что ж, некоторые дети попали в концлагеря, двое эвакуированы в сиротский приют в Карпатах. Что касается Михаэля...

Объяснений не требовалось. Айва остановилась как вкопанная: Михаэль шагал по аллее в военном мундире с букетом ромашек, такой же красивый, как в тот день, когда ушел на фронт. Стон вырвался из груди Айвы, на глазах навернулись слезы. Она устремилась навстречу, но Моисей крепко сжал ее руку.

- Отпусти меня! - возмущенно воскликнула Айва.

- Не стоит, - твердо сказал старик.

Айва попыталась вырваться.

- Позволь кое-что тебе объяснить, - холодно произнес он. - Нас никогда не существовало: мы вырваны из времени, мы - исправленные ошибки. Видишь, твой муж боевой офицер и повлиял на исход войны. Это называется... - Айзенфельд замялся. - Ах, да "эффект бабочки". Со временем ты поймешь, а сейчас отпусти.

Михаэль прошел мимо Айвы и не обратил на девушку никакого внимания. Он не знал ее и не мог знать, ведь Айва Милович никогда не рождалась.

- Он жив, - тихо произнесла Айва, наблюдая, как он подходит к радостной курносой медсестре. - Больше ничего не имеет значения.

Михаэль подарил подружке цветы, а затем поднял на руки. Девушка смеялась и пыталась уговорить опустить на землю.

Они выглядели совершенно счастливыми.

Оставить комментарий © Copyright Ильин Артем Размещен: 22/12/2015, изменен: 22/12/2015. 55k. Статистика. Новелла: Проза Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: А разве у вас не было такого ощущения, будто вы кого-то забыли? Вот, например, работали вы с человеком, возможно, сидели за одной партой в школе или гоняли мяч во дворе, а потом бац! и все: человека как будто никогда не существовало. Его никто не помнит, не знает имени, даже как он выглядит, а у вас в голове периодически возникает образ забытого. Как? Вы еще не знаете, кто такая Айва Милович?

Ильин Артем : другие произведения.

Удивительная история Айвы Милович