Человечество всегда стремилось к звёздам в поисках своей истинной судьбы. Даже стоя на краю гибели, люди не смогли отказаться от этой мечты. Первый спутник, первый человек в космосе, первые шаги по Луне. Исследовательские базы на Марсе, подлёдные колонии галлилеевых спутников... В процессе освоения глубокого космоса на свет родились десятки технологий. Но ни одна из них не позволяла обойти законы природы и превысить скорость света.
Это не остановило людей. Объединённое человечество построило гигантские Корабли, чьё путешествие, пусть и длящееся десятилетиями, должно было позволить потомкам первого экипажа достичь единственной обнаруженной планеты, пригодной для заселения. Условно пригодной - её терраформирование начали автоматические зонды ещё до старта первого Корабля. В случае ошибки в расчётах, экипажам предстояло погибнуть на орбите непригодной для жизни планеты в нескольких световых годах от дома. И тем не менее, мечта звала, и десятки тысяч человек устремились в пустоту межзвёздного пространства.
Им повезло. К моменту прибытия, новый мир был хоть и негостеприимным, но достаточно комфортным, чтобы в нём можно было жить - и колонисты начали осваивать свою новую Родину.
Они могли надеяться только на себя. Как можно быстрее потомкам первого экипажа Корабля следовало обеспечить себя пищей и водой, одновременно контролируя формирующуюся экосистему, чтобы не допустить её деградации. Пока окончательно не пришли в негодность вековые механизмы, было необходимо заложить основы будущей промышленности, найти залежи полезных ископаемых, построить город и добывающие колонии. Вынужденное экономить скудные ресурсы общество стало предельно утилитарным, мелочным даже по меркам беднейших забытых диктатур навеки покинутой Земли.
Шли годы, десятилетия. Земляне обживались в новом мире, их количество росло. Сокращалась нехватка рабочих рук в промышленности и сельском хозяйстве, отпала необходимость в учёте каждого грамма зерна или выплавленного металла. Люди осваивали всё большие территории, закладывали новые поселения. В конце концов, как и было предсказано, новый мир смог обеспечить себя достаточным количеством ресурсов не только для выживания, но и для развития.
А человечество, как уже было сказано, всегда стремилось к звёздам в поисках своей истинной судьбы...
- Жарко, наверное, - Хосе улыбнулся.
- Не заметил, - пытаясь сохранить серьёзное выражение лица ответил Альберт. Не получилось. - Может, у тебя терморегуляция не работает?
- Так я же не по себе сужу, а по техникам. Вон как употели!
- Употеешь тут с Вами, - Ганс не хотел вмешиваться в привычную болтовню товарищей, но именно сейчас она его раздражала. - После Нулевого-А.
Экипаж разом замолчал. Пуск 'Сойки-0А', который при других обстоятельствах стал бы Сойкой-Первым, сопровождался целой серией аварий и чуть не завершился катастрофой. Отказ пиропатронов при отстреле боковых топливных баков первой ступени, разрушение маршевого двигателя второй ступени при попытке досрочно сбросить потерявшую центровку первую, схлопывание основного парашюта при аварийной посадке по баллистической траектории привели к тому, что чудом переживший полёт пилот, похоже, остался инвалидом до конца жизни.
'Бриз-2М' неофициально считалась ненадёжной ракетой. Не настолько, чтобы от её использования отказались полностью, как первые модели серии, но достаточно, чтобы вызывать постоянные нарекания комитета по освоению космоса. От снятия с производства её спасало только отсутствие альтернативы - на Новагоррионе не было другой серии ракет, способных выводить на низкие орбиты от восьми до двенадцати тонн.
И только эта ракета была способна вывести на орбиту корабль класса 'Сойка'.
Атмосфера в кабине корабля начала напрягаться.
- Нулевой-Б отработал штатно, - счёл нужным добавить Ганс. Просто для того, чтобы смягчить свой, как он теперь понимал, необоснованный выпад. - Пусть и в автоматическом режиме, но по полной программе.
Пусть и не совсем штатно, если быть откровенным - посадку 'Сойка-0Б' осуществил даже не на том континенте, где она планировалась, и вопрос его эвакуации ещё не был окончательно решён - но, по крайней мере, корабль успешно взлетел и сел на планету. Целиком.
Экипаж это всё знал. Но попытку оценили. Тишина в кабине стала не такой гнетущей - обычное сосредоточенное молчание серьёзных работающих людей.
- ВНИМАНИЕ! - голос из динамика, хоть и ожидаемый, прозвучал как труба Джабраила.
- Значит, тестирование прошло успешно, - произнёс вслух очевидную истину Хосе. Он сейчас казался командиру чересчур болтливым, но Ганс делал скидку на то, что в отличие от них с Альбертом, сидящих рядом, расположенный спиной к товарищам исследователь не видит никого. Что, вероятно, не добавляло тому уверенности.
Ганс вздохнул и постарался расслабиться. Скоро 'Сойка-1' устремится в тёмно-синее небо, и, если носитель не подведёт, через семнадцать минут корабль выйдет на устойчивую орбиту.
- Минутная готовность.
Цифры электронного хронометра сменяли друг друга бесшумно, но командиру казалось, что он слышит щелчки, с которыми секунды сменяли одна другую.
Когда до старта оставалось пять секунд, он понял, что отмены пуска не будет.
- Набор готовности к пуску.
Четыре.
- Первая ступень.
Три.
- Двигатели включены.
Две.
- Тяга шестнадцать
Одна.
- Тяга сорок.
Лёгкая вибрация отошедшей фермы. Ноль.
- Тяга сто четыре. ОТРЫВ!!!
Они проходили это. Десятки раз, на тренажёрах. И по одному разу на этом самом пусковом столе. Каждый из его экипажа уже бывал в космосе.
Кроме него самого.
Время растянулось. Приближался самый аварийный момент для серии носителей 'Бриз' - разделение пакета первой ступени.
Восемьдесят три секунды. Тринадцать километров. Пятьсот двадцать метров в секунду...
- Отключение боковых двигателей.
Корабль чуть дёрнулся. Давление на грудь ослабло.
- Разделение.
Рывок. Шар аэрогоризонта поплыл в сторону - 'Сойка-1' начал неторопливо вращаться.
Сто секунд. Тысяча восемьсот метров в секунду. Тридцать два километра.
- Наклон пятьдесят пять.
- Подтверждаю наклон пятьдесят пять. Отклонение от курса в пределах нормы, все системы работают нормально.
Сто двадцать восемь. Две тысячи триста. Сорок семь. Весь мир сузился до постоянно меняющихся цифр на табло.
- Двигатели второй ступени включены.
Сто тридцать две. Сильный толчок.
- Отделение первой ступени. Скорость две пятьсот, высота пятьдесят. Наклон десять.
Ганс впервые позволил себе улыбнуться - он был уверен, что подобное облегчение испытали все, находившиеся как в корабле, так и в Центре Управления Полётами. Самая опасная часть взлёта осталась позади. Расслабляться ещё рано, но всё же...
Триста семьдесят секунд. Сто тридцать километров. Граница космоса.
- Включение рулевых двигателей третьей ступени.
- Отключение второй ступени.
- Разделение ступеней.
- Двигатель третьей ступени включён.
- Сброс обтекателя...
Иллюминаторы заполнил зелёно-голубой шар планеты. Сто сорок три километра. Шесть тысяч метров в секунду. Четыреста десять секунд с момента старта. Или - целая жизнь.
- Курс расчётный. Тяга на восемь процентов ниже номинала. Отставание от графика две секунды.
- Принял тебя, 'Сойка-1'. Считаем.
Шестьсот сорок две секунды.
- 'Сойка-1', я 'Воробей'. Придётся доводить до опорной на разгонных. Загружаю данные в ваш компьютер.
- Загрузку подтверждаю.
Тысяча секунд. Сакральное время для корабля.
- Отключение маршевого третьей ступени.
- Отключение маршевого подтверждаю. Параметры орбиты в допустимых пределах коррекции.
- Отключение рулевых третьей ступени.
- Подтверждаю отключение рулевых.
- Разделение.
- Подтверждаю разделение.
- Приступить к коррекции.
Лёгкий гул. Вибрация. Тишина.
- Коррекция проведена.
- 'Сойка-1', я 'Воробей'. Параметры орбиты соответствуют планируемым. Разгон через сто сорок одну минуту.
Ганс жестом остановил потянувшегося к тангенте Альберта и сам взял микрофон.
- Состояние экипажа хорошее, все системы работают нормально. Начинаем предразгонное тестирование.
Правильно подобранные ракурсы камер хронистов и тональность стен и пультов создавали у любого интересующегося космическими полётами человека впечатление, что рабочий отсек 'Сойки' был светел и просторен. На самом же деле весь объём рабочего отсека был как бы не меньше объёма типового санузла в обычном жилом доме. И именно в этом 'санузле' экипажу 'Сойки-1' предстояло провести ближайшие десять дней.
На это очень хотелось надеяться. Системы жизнеобеспечения могли работать до восемнадцати суток, а, в экономном режиме, и до двадцати двух. Вот только уже к пятнадцатому дню атмосферные фильтры переставляли справляться, и в воздухе отчётливо появлялся запах, до боли напоминающий плохо проветриваемую раздевалку в спортзале. О вкусе регенерируемой воды экипаж предпочитал даже не задумываться, хотя техники и утверждали, что фильтрационная система её очищает полностью. Медики что-то говорили насчёт особенностей человеческой психики, но Гансу было всё равно. Привкус он ощущал чётко.
Десять дней в тесной кабине, практически без движения. Те же медики рассчитывали, что за это время ничего существенного с организмом не произойдёт. Поддерживаемая температура и режим работы минимизируют выделение пота, используемое бельё предоставить максимально возможный комфорт. И всё же даже после пятидневных полётов, одним из первых желаний космонавтов было принять горячий душ - а экипажу 'Сойки' предстояло провести при практически полном отсутствии привычных человеку гигиенических процедур вдвое больше времени.
Альберту и Хосе в этом плане везло больше. По программе полёта им предстояло покинуть корабль и выйти в открытый космос. 'Хотя бы проветримся!' - веселился по этому поводу Хосе.
Но до этой 'прогулки' было ещё далеко. Пока же, надёжно пристёгнутые к рабочим креслам, космонавты проводили рутинную проверку многочисленных систем корабля.
- У нас проблема, - доложил Хосе. - В целом некритичная, но серьёзная. Не работают антенны дальней связи.
Это было очень плохо. 'Сойке-1' предстояло отправиться выше плотных радиационных поясов, забивающих помехами большую часть спектра. Оказаться там без возможности связаться с ЦУПом, без доступа к их компьютерам и десяткам инженеров, досконально знающих каждый винтик в корабле, означало идти на огромный риск в случае любой неисправности.
И, помимо всего прочего, означало необходимость ручного управления кораблём.
Ганс, после небольшого раздумья, нажал на тангенту.
- Я 'Сойка-1'.
- 'Сойка-1', я 'Гнездо', - раздался из динамиков знакомый женский голос.
- Привет, Женя, - неофициально ответил Ганс. То, что в русском ЦУПе их провожает Царапкина стало сюрпризом. На лице Альберта появилась улыбка. - Уже вы нас ведёте?
- Да, Ганс. Ваш контакт с Прометеем становится неустойчивым, они начали терять прямую телеметрию.
- 'Гнездо', у нас зафиксирован отказ дальней связи. Запрашиваю предварительные курсовые расчёты и расчёт манёвров.
- 'Сойка-1', приняла. 'Воробей' информирован, - в голосе Жени проскользнули нотки озабоченности. - Ганс, вы уверены в необходимости выполнения программы?
- Количество отказов укладывается в допустимые пределы, - сообщил Альберт. И, хихикнув, добавил. - Да и вообще, вы, русские, уже дважды были в космосе первыми. Не пора ли поделиться славой с другими?
- Не в том дело... - не приняла предложенного тона Женя. - У нас считают крайне рискованной саму программу 'Соек'. Я не про 'Бризы', я про задачи.
Спорить было не о чем. Авария 'Нулевого-А' привела не только к задержке последующих пусков, но и сократила на два количество предназначенных для программы кораблей. А именно первые две 'Сойки' и должны были отрабатывать полный цикл экспедиции на низких орбитах.
- 'Сойка-1' 'Гнезду'. 'Воробей' подготовил необходимые расчёты. Мы готовы к передаче.
- 'Гнездо' 'Сойке'. Готовы к приёму, - привычные щелчки тумблеров. Бег цифр на дисплее. Треск принтера, шуршание бумажной ленты. - Загрузка проведена успешно.
- 'Сойка-1', вы покидаете нашу зону прямой телеметрии. 'Воробей' переключается на четвёртый коммуникационный, - и, спустя несколько секунд, Царапкина добавила. - Мы вас ждём.
- Через десять дней, как и договаривались, - улыбнулся Альберт. - Счастливо оставаться!
В 14:00, в полном соответствии с планом полёта, 'Сойка-1' начал разгон. Первый пилотируемый полёт к древнему Кораблю начался.
Почти двое суток полёта, полностью заполненные медицинскими обследованиями и текущей работой, прошли незаметно. Непривычным было, разве что, отсутствие какой-либо связи начиная со второго часа полёта. Только тишина, да свет далёкой Гемеры в левом обзорном иллюминаторе.
Хотя тишина - понятие относительное. Хосе имел возможность наблюдать серую точку Корабля через рабочий визир, и периодически делился впечатлениями. Отстутствие реакции от товарищей нисколько не смущало исследователя. Его болтливость не то, чтобы раздражала Ганса, но казалась неуместной. Особенно к концу полёта, когда Хосе рассматривал уже конкретные сектора обращённой к гостям стороны астероида. Так что разворот корабля, командир принял со скрытым облегчением.
- Панель четыре, тумблеры один, три, семь, двенадцать - включены, - командир привычно проговаривал каждое своё действие. Не для себя, для фонограммы полёта. Когда-нибудь она ляжет в основу книг, фильмов, статей. Исторический полёт, как-никак. Первая дальняя экспедиция.
- Корректировка курса два-ноль-четырнадцать, - доложил Хосе.
- Два-ноль четырнадцать, корректировка произведена, - пальцы пробежали над клавиатурой основного компьютера. - Гасим колебания.
- Двадцать... Девятнадцать... Восемнадцать... - Альберт вслух комментировал отсчёт времени на табло. Ганс воспринимал его слова краем слуха. Всё сознание было полностью сосредоточено на циферблатах и датчиках пульта.
- Углы векторов тяги зафиксированы, колебания ноль. Прогрев две секунды, время маршевой тяги - двадцать семь секунд.
- Восемь... Семь... Шесть...
Рука в толстой, неуклюжей перчатке скафандра привычно легла на рукоять джойстика.
- Два... Один... Старт!
Тишина.
- Минус один! Старт!
Всегда есть вероятность, что человек от волнения может впасть в ступор. Или задуматься о чём-то своём. Даже тот, кого готовили долгие месяцы, доводя действия до полного автоматизма. Даже капитан.
Всегда есть надежда.
- Отказ системы. Тяга ноль.
Мало кто понимает, что вся история освоения космоса - уже со времён первого спутника или высадки на Луну - это история отказов оборудования и аварий. Ни один пилотируемый или автоматический полёт не проходил в точном соответствии с планом. Но при наличии на борту человека была возможность исправить ошибку. Маневровые двигатели отрабатывали зеркально, отломившиеся детали планетарных роверов приматывались скотчем, трансляторы исторических 'встреч на орбите' собирались за полчаса на коленке в обход коммутатора, раздувшиеся скафандры пропихивались в люк шлюза чуть ли не пинками, маневры входа в атмосферу рассчитывались по наручным часам и приклеенной к иллюминатору линейке. Человеческая изобретательность как могла, противодействовала космосу и теории вероятности.
Иногда пасовала и она. Корабли сгорали в атмосфере, пролетали мимо планет, теряли воздух. Но каждый раз тысячи людей работали до последнего, чтобы избежать печального конца. За действиями экипажа стояли тонны томов технической документации и сотни часов тренировок.
- Альберт, диагностика. Хосе, навигация.
Шелест листов, шорох зажимов на планшетах. Все инструкции, расчёты и схемы на борту распечатаны на тонкой бумаге - из строя может выйти всё что угодно. Откровенно говоря, Ганс с трудом представлял себе, как чувствовали себя космонавты во время первых, одиночных полетов. Когда вокруг тебя только ледяная пустота и тихий треск статики в шлемофонах. Он всё хотел поинтересоваться у товарищей, но так и не спросил, хотя у обоих подчинённых за плечами уже было по полёту на одноместных 'Соколах'.
С другой стороны, 'Соколы' никогда не покидали низкие орбиты.
'Сойка-1' чуть покачнулся. Туда, сюда. Почти незаметно. Если бы не невесомость, вестибулярный аппарат Ганса вообще бы не отреагировал.
- Маневровые двигатели в норме, контроль адекватен, - голос Альберта был абсолютно спокоен.
- Прошли перицентр, - из-за спины сообщил Хосе. - До выхода из сферы стабильных орбит осталось полтора часа. До полного выхода - восемь.
Ганс не мог видеть исследователя - его кресло располагалось за спинами командира и бортинженера, напротив внешнего люка. Но за спокойным голосом чувствовался тщательно подавляемый страх.
Гравитационная праща. Сила притяжения небольшого, по космическим меркам, астероида поднимала перицентр орбиты 'Сойки' всего лишь на доли процента. Но отсюда, с расстояния в почти сорок тысяч километров, эти незаметные цифры после десятичной запятой трансформировались в дополнительные десятки километров высоты.
Текли минуты. Наполненная лишь тихим шелестом бумаг и щелчками переключателей тишина периодическими прерывалась отчётами Альберта об исправности очередных проверенных систем.
- Запуск аварийного торможения в ближайшем апоцентре будет невозможен, - негромко произнёс Хосе. - Оптимальное торможение снова бросит нас мимо Ковчега, вот только на этот раз он довернёт 'Сойку' по направлению к дому. Угол вхождения в атмосферу составит 51 градус. Даже если выдержит теплозащита, во что я не верю, на высоте двух километров вертикальная скорость корабля составит около 600 метров в секунду. А если сразу корректировать курс, то ресурса тормозных не хватит на достаточное смещение орбиты.
- Торможение на следующем витке?
- Плюс три дня. Считаю...
Неярким зелёным светом мигали секунды на часах. Время утекало - медленно, но неотвратимо.
- Отказ теста запуска аварийных двигателей! - крик Альберт настолько контрастировал с воцарившейся в корабле тишиной, что все вздрогнули. И если бы не ремни, которыми экипаж был пристёгнут к креслам, то командир и исследователь явно разбили себе головы, вскочив от испуга.
- Конкретнее?
- Заряды в норме, датчики контроля работают. - бортинженер немного покраснел от стыда за свой крик и продолжил уже тише. - Не проходят сигналы на управление с пульта. Ручное управление маневровыми двигателями также невозможно, хотя они полностью работоспособны. На 'Сойке' блокирован пульт управления.
Ганс откинулся на спинку и закрыл глаза. Не то, чтобы это как-то повлияло на комфорт, но даже в невесомости трудно менять привычки.
- Итак. У нас нет дальней связи и, как оказалось, не работает управление. Альберт?
- Надо вскрывать пульт. Тестировать всю схему. Возможно, сумеем найти причину.
- Хосе?
- По плану, у меня была работа в открытом космосе. Конструкционно предусмотрена возможность запуска зарядов аварийного торможения снаружи корабля в ручном режиме.
- Значит так. Хосе, отслеживаешь продвижение 'Сойки' по траектории и работу систем корабля. Через восемь часов, если не удастся починить пульт, сразу проверяешь скафандр, полностью. Альберт - вскрываем и тестируем пульт...
Спустя сорок минут Ганс вернулся в своё кресло.
- Значит, замыкание на контактах джойстика...
- Не просто замыкание, - поправил бортинженер. - Четыре штуки сплавились.
- При включении пульта на двигатели сразу идут противоречащие друг другу сигналы, Естественно, 'Сойка' сразу блокирует управление, - подвёл итог Хосе.
- Да, он у нас умный мальчик... Ну что ж, поздравляю! - капитан впервые за последний час улыбнулся. - Замыкание джойстика намного менее серьёзная проблема, чем... неважно. Осталось только найти, чем его заменить. Насколько я помню спецификацию, запасной пульт управления не предусмотрен спецификацией?
- Можно оголить провода контактной группы и замыкать их вручную, - предложил Альберт.
- Это восемь контактных групп маневровых, две на основной двигатель, плюс ещё двадцать позиций регулировки маршевой тяги. Не хватит даже пальцев.
В кабине воцарилось молчание.
- Тумблеры! - предложил Хосе.
- Это как?
- Примотать изолентой контактные группы к тумблерам. Сами тумблеры как-нибудь закрепим на панели...
- Тридцать переключателей? - Альберт удивился. - Я сомневаюсь, что мы столько найдём на борту.
- Можно вынуть из джойстика колёсико регулировки тяги. Запасное реле к нему есть. Плюс там же есть кнопка его включения. Уже проще...
- Стоп! - Ганса озарило. - А зачем нам вообще выводить на пульт регулировку маневровых?
- Потому что тут восемь контактов для них. Для вывода 'Сойки' на курс.
- Но зачем они нам вообще? Нет, на джойстике это очень удобно, наглядно и быстро. Но мы же не торопимся, так?
- Компьютер? - быстро догадался Хосе.
- Именно! Переходим на автоматический режим. Один вводит коррекцию курса в него - 'Сойка' самостоятельно прицеливается. Переходим в ручной - даём тягу. При необходимости коррекции - повторяем. Запас по топливу у нас достаточный.
На изготовление работающего подобия пульта ушло чуть меньше получаса. Причём большую часть времени занял отлов разлетевшихся от чрезмерного усилия обломков джойстика. В невесомости были свои плюсы - но минусов было намного больше.
- Полный разворот по курсу в плоскости орбиты, - наконец распорядился Ганс, когда подчинённые вновь занял свои места и приготовился к тестированию систем.
Хосе застучал клавишами навигационного компьютера. Большие и плоские, они были намного менее удобны, чем привычные экипажу. Но зато с ними можно было работать и в скафандре, даже при открытом внешнем люке.
Звёзды в иллюминаторах вдруг покачнулись, а затем побежали в сторону. Мелькнула серая масса астероида и, в том Ганс был почти уверен, у самой верхней кромки стекла - голубоватый отблеск атмосферы.
Дом.
- Разворот завершён.
- Ручное управление.
- Ручное включено.
- Начинаю тестовый манёвр. Прогрев ноль, тяга пять процентов, две секунды... - всё должно быть записано. Пальцы сжались на тумблере, предательски подрагивая. - Старт.
Колёсико дрогнуло. Одно деление вперёд. И гул. Негромкий, даже не слышимый, а лишь ощущаемый через корпус.
- Отключение, - щелчок тумблера, колесо регулировки тяги на ноль.
Тишина. Лишь только нестерпимо хочется закрыть глаза, набрать полную грудь воздуха и шёпотом выматериться. 'Сойка' может свободно корректировать свою орбиту. А значит - экипаж вернётся домой. Вот только капитану так поступать нельзя.
Потому что...
- Хосе, рассчитать коррекцию курса для сближения с Ковчегом и его облёт.
На осмысление приказа у исследователя ушло несколько секунд.
- Капитан?
- Расчёт коррекции курса для сближения с Ковчегом и его облёт. Затем переход на его орбиту. У экспедиции 'Сойки-1' вполне чёткие задачи.
- Ганс, мы уже прошли сферу стабильных орбит. И у нас - собранный на коленке пульт управления. Он сейчас работает, но где гарантия, что он выдержит несколько включений?
- Я не думаю, что 'Сойка' нас снова подведёт.
- У нас, конечно, сейчас огромный резерв по топливу, - включился в беседу Альберт, - но мы давно уже вышли из графика. Облёт, выход на орбиту, её коррекция до нормальной, с которой нужно работать... Откровенно говоря, сейчас уже у нас банально не хватит топлива.
- Мы сократим программу. Исследования будут проведены с орбиты сближения.