Евгений Иванович волновался, конечно, сильно, но виду старался не подавать: все же должность обязывает. Как там Волков говорил про бегающих генералов? Вот-вот... и именно поэтому он внешне внимательно прочитал бумагу до конца, положил ее в папку - и лишь потом поднял глаза на вошедших. Те стояли молча, сами испугавшись собственного нахальства - но ведь человек-то делом занят, негоже его прерывать! Знали бы они, что читал, да еще столь внимательно, Евгений Иванович всего лишь вчерашний отчет заводской столовой о расходе картошки и прочих овощей...
- Я слушаю...
- Господин директор, вы уж извиняйте...
- Давайте к делу.
- Ну, эта... тут у Потехина, помощника мастера с инструментального, брат, значица, писарем при штабе... говорит, приказ пришел войскам нашим отступить...
- И что?
- Так это, завтра отступать приказано... а нам что тогда делать? Опять же, склады провиантские наши...
- И?
- Мы тут с обчеством подумали, опять же с профсоюзом... Прикажите оружейные комнаты распечатать. И патронов вы уж у господина Волкова попросите поболее. Со Старого Оскола али с Воронежа...
- Зачем?
- Войско то уйдет, а мы уж заместо него встанем. Иначе-то как быть-то?
- Тоже мне, вояки... Стрелять-то вы хоть умеете? Себя не постреляете?
- Так обучены ж, в дружину почитай все записаны. Да и не одне мы встанем. Харьковский ополченский полк решил остаться, четыреста сорок девятый. Генерал Будзилович давеча кричал, что военного министра-жида он не знает и знать не хочет и его полк уходить не будет... вот только патронов у них маловато. Опять же четвертый уланский... мы им поможем только. Кроме нас-то кто еще?
Евгений Иванович внимательно - и, как ему показалось, по-отечески - поглядел на стоящих перед ним рабочих. Вздохнул, снял трубку телефона:
- Будьте любезны, соедините меня с Александром Владимировичем... да... я жду.
А затем, положив трубку на место, нажал кнопку на новомодном аппарате-"селекторе" и попросил:
- Екатерина, подготовьте приказ: оружейные комнаты распечатать, оружие выдать рабочим под роспись.
Когда рабочие покинули кабинет, он снова тяжело вздохнул: "Как дети, ей-богу. Но если не они, то действительно - кто?" . А затем, молча посидев в кресле еще несколько минут, вдруг встал, вышел в приемную:
- Катя, приказ готов? Спасибо. А теперь беги домой и чтобы через час с мамой и Сережей вы уже выехали в Воронеж, остановитесь в заводской гостинице. Возьмете голубую "Чайку", а я вас догоню через день. Если завтра к вечеру я не приеду, не ждите, отправляйтесь в Сталинград... и не спорь с отцом! Беги, время пошло! - добавил он любимую присказку Волкова.
Станислав встретил меня незатейливо:
- Привел?
- Кого?
- Ну, смерть. Тебя же за ней посылали?
Да, я обещал зайти к Славе, но немного задержался. Недели на две, не больше - потому что уже по пути из дому до конторы навалились новые дела.
К глубочайшему удивлению Временного правительства оказалось, что в России нет не только продовольствия, но и топлива. То есть где-то там в Донбассе уголь ковыряют, а в Баку еще и нефть из земли качают - но это далеко. Вдобавок донецкой уголек почти весь на месте и тратится, и до столицы мало что доезжает. Печки, конечно, можно и дровами топить - но ведь дрова из лесу сами в город не идут, а мужики возить отказываются, говорят, что лошадки с голодухи сани таскать не в состоянии. В Первопрестольной было еще не совсем грустно, все же дровами первая столица запасалась сильно заранее, а Петербург большей частью углем отапливался - к тому же из Англии привезенным. Последние три года - через Мурманск, но даже из Мурманска он "сам" только до Званки добирается - и двухмесячная "блокада" железных дорог наглядно показала, что сани готовить нужно исключительно летом. Народ в домах не замерзал все же, однако заводов в столице позакрывалось процентов восемьдесят - и рабочие, понятное дело, оказались без зарплаты. А провиант подорожал...
Князь Львов, видя полный развал, заявил "я так больше не играю" - и правительство возглавил уже Керенский. Кстати, немало меня удививший. Нет, вовсе не тем, что занял пост премьера, а тем, что на посту министра финансов повел себя очень грамотно. Хотя "керенки" и выпустил.
Царский рубль был валютой вполне конвертируемой, поэтому за границей российские бумажные купюры вполне принимались. Ну а так как в войну закупалось очень много всякого разного кой-чего, то в стране просто не стало хватать денег для наличных расчетов. Физически не стало - и Керенский напечатал четыреста миллионов "неконвертируемых" рублей. Имея золотой запас больше чем на миллиард, этим он эмиссионную инфляцию не породил (тем более, что под эмиссию он еще и депонировал соответствующее количество золота в нескольких госбанковских хранилищах), а свободный обмен новых денег на золото пообещал по окончании войны. Очень разумный шаг - вот только цены-то уже вверх поползли, и с эмиссией он слегка запоздал. Но не очень опоздал, а уже в должности премьера и по совместительству военного министра он тут же начал наводить порядок в войсках. Первым делом отменив выборность командиров и восстановив смертную казнь (например, за дезертирство).
Восстановить-то он восстановил - но и командиров старых стало меньше, и солдатикам многим это очень не понравилось. Да и то, что германское наступление почти тут же захлебнулось, тоже кое-кому поперек горла стало. И я, откровенно говоря, не очень-то и удивился, когда шестого марта шестнадцатого года телеграф разнес по стране известие о свержении Временного правительства Петросоветом. Поспешили ребята - ну как они теперь октябрят называть будут? Впрочем, придумают как-нибудь... фантазии у большевиков хватает. Немножко, правда, удивило, что "в этот раз" Советы не стали придумывать "комиссариаты" и Ленин был назначен "председателем Совета министров". А множко удивило то, что в правительстве именно большевиков оказалось всего двое: сам Ленин и, конечно, Троцкий. Член Центрального комитета РКП(б) и не член этой партии...
Народ в губернских городах и на Временное правительство особого внимания не обращал, а уж на "правительство Советов" вообще начхал - и совершенно напрасно, как я вскоре понял, это сделал. Под "народом" в данном случае подразумевались различные управляющие структуры губерний - и игнорирование нового "правительства" вышло им боком. Потому что ширнармассы - в отличие от "представителей власти" - правительство Ленина массово поддержали. Так как это правительство первым делом опубликовало два декрета:"Декрет о земле" и "Декрет о мире" - то есть то, о чем эти ширнармассы мечтали.
Понятное дело, что "декреты" эти мне почитать стало очень интересно - все же "исторические документы"! Думал, увижу в них истинную "государственную мудрость" - но все оказалось очень печально. "Декрет о мире" был всего лишь ни к чему никого не обязывающей писюлькой с благими пожеланиями (если не замечать явно отмеченного в тексте права "любой нации по решению партии на создание отдельного государства"). Что же до "Декрета о земле"...
Такое впечатление, что составители его воспользовались тем простым фактом, что большинство крестьян просто читать не умеют. Да, в первых строках было большими буквами заявлено, что "помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа". Вот она, сбылась вековая мечта крестьянина! И дальше можно не читать - там и буковки поменьше, и что-то слишком много этих буковок... зачем они нужны, если и так все ясно?
Поэтому-то крестьянские ширнармассы так и не узнали, что " Вся земля: государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная и крестьянская и т. д., отчуждается безвозмездно", а решать вопрос, сколько земли крестьянину теперь можно обрабатывать, какую землю и в чью пользу - это будут решать специально назначенные люди...
Если человек вдруг потерял способность землицу обрабатывать - то немедленно земли лишается, и кормить его после этого должны будут соседи - но строго на добровольной основе. Если земли всем не хватит, то лишние люди будут переселяться нафиг - причем и перечень "лишних", и места переселения будут определять опять же власти.
И - самое главное. "Весь хозяйственный инвентарь конфискованных земель, живой и мертвый, переходит в исключительное пользование государства или общины, в зависимости от величины и значения их, без выкупа". Поскольку крестьянам оставляют этим декретом лишь землю под дом и огород (размер огорода тоже государство определяет), а тот же плуг, сеялка или борона на огороде - явное излишество... да чего там говорить, огород и лопатой вскопать нетрудно, лошадь для этого дела тоже не требуется.
Но крестьяне, прочитав первые строки Декрета, поняли все "правильно" - и приступили к дележу помещичьей земли. Ну и "мертвого хозяйственного инвентаря" - включая обстановку помещичьих усадеб, одежду, обувь... и довольно часто - и жен и дочерей помещиков. Ведь все равно им предстояло стать "мертвым инвентарем" - так чего же добру зазря пропадать?
Хороший декрет получился, очень нужный - для смены власти. За всеобщим бардаком ну кто там будет обращать внимание на указы Ильича о том, что "не справившегося с обязанностями" министра земледелия надо с должности уволить и поставить "более надежного товарища"? Разве что я - да и то чисто из этимологического интереса: "старик Крупский" настолько искусно прятал смысл своих придумок за словесными кружевами, что большая часть населения вообще не понимала, о чем идет речь...
Но меньшая - вполне себе поняла. На начавшихся - в полном соответствии с "Декретом о мире" - в конце апреля переговорах с Германией мгновенно всплыла тема "независимости" отдельных территорий, и большевики первым делом "признали" независимость Финляндии. Очень странно как-то признали: я понимаю, что раз получилось такое "независимое государство", то внезапно ставшие "оккупационными" войска нужно было оттуда вывести. Но почему эти войска сначала требовалось разоружить и оставить все оружие и амуницию "освободившемуся народу", для меня было непонятно. Тем более непонятно, что в числе вооружений финнам оставлялись и боевые корабли Балтийского флота. Интересно, куда вновьобразовавшиеся "северные соседи" пристроят крейсер "Аврора", на свою беду оказавшийся в Гельсингфорсе?
Впрочем, пока дело ограничилось Финляндией, а если были еще какие-то поползновения, то я их просто не заметил. Потому что своих проблем хватало - собственно, для прояснения некоторых вопросов я и договорился со Славой встретиться. Правда, по дороге к нему меня перехватил Василий - ну и пришлось немного задержаться.. так что пришлось оправдываться:
- Начальство не опаздывает, а задерживается, между прочим. А у меня к тебе вопрос: ты вроде в Петербург ездил, что у нас с деньгами? Я имею в виду армейские долги...
- Обещали оплатить, и очень скоро. По нынешним временам скоро, так что я бы на эти деньги вообще не рассчитывал. Там министром финансов некий Менжинский назначен... человек образованный, грамотный, девятнадцать языков знает. И опыт финансовой работы есть: два месяца клерком в "Лионском Кредите" проработал - Слава нехорошо засмеялся.
- А что, поопытнее у большевиков никого не нашлось?
- Да откуда? У власти собралась банда мелких лавочников, авантюристов всех мастей и откровенных бандитов. Менжинский хотя бы думать способен... хотя все равно ничего хорошего он не сделает. Он уже начал печатать деньги...
- Как "печатать"?
- В типографии. Хорошо еще, что не царские банкноты, на них просто бумаги верной не нашлось. Но с нами он собирается рассчитываться именно своими бумажками, так что...
- Понял. Предложения есть? Постой, какие лавочники? Ведь большевики - это же рабочая партия?
- Ну конечно рабочая! - Станислав не скрывал сарказма: я уже успел уточнить, что сам-то он раньше состоял в меньшевиках и команду Ленина вообще за людей не считал. - Дворянские бездельники и обычные уличные грабители. А теперь еще и Бунд всем кагалом срочно переписался в большевистскую веру. На полтыщщи активных большевиков двадцать девять тысяч бундовцев из "левого крыла" - то есть двадцать девять тысяч мелких лавочников и корчмарей. Но нам придется это принимать как есть, посему и предложения я подготовил. Пока у нас на складах запас провианта и хозяйственного товара имеется, нужно на заводах свою расчетную систему вводить - рабочим-то платить нечем будет. Я вот что предлагаю...
Следующие четыре месяца пронеслись для меня как один длинный день. В смысле и ночь тоже шла за день: всякие совещания начинались тогда, когда я приезжал в очередной город, невзирая на часы - а "приезжать в города" мне приходилось иногда по два-три раза за сутки. Станислав был прав в одном: экономистов у большевиков не было. Была лишь удивительная тяга к справедливости - вот только эту "справедливость" они понимали как-то странно. Например, одной из форм проявления "справедливости" стало уравнивание зарплат всех рабочих.
Правда, подобная уравниловка не прошла на железных дорогах, поскольку организованный еще зимой профсоюз железнодорожных рабочих заявил, что без оплаты поезда никто не поведет. Так что локомотивные бригады не только не потеряли в окладах, но и стали получать жалование исключительно в металлическом виде, серебром и золотом. Но почему-то данное "исключение из справедливости" практически не коснулось рабочих в железнодорожных мастерских. Почти всех - кроме мастерских моих (все еще частных) железных дорог. Так что трасса от Новороссийска до Мурманска работала бесперебойно - и вот по этой трассе мне мотаться и приходилось. Уговаривать рабочих "не заниматься политикой", обеспечивать поставки продуктов и прочих товаров в "станционные" магазины, организовывать охрану станций, станционных складов и даже путей - а затем проверять, как выполняется все намеченное. Спать удавалось лишь на коротких перегонах между станциями - но, к моему же величайшему удивлению, измотанным я себя не чувствовал. Поначалу думал, что это меня "революционный энтузиазм" заразил, но чуть попозже подсчитал, что хоть урывками, но часов по девять поспать все же удавалось...
Хотя - тоже не всегда, время от времени "срочные дела" доставали меня и в вагоне. Например, в лице Васи Никанорова, который перехватил меня в Калуге, по дороге в Воронеж:
- Добрый вечер, Саша... - Вася поприветствовал меня на платформе, когда я уже собирался ехать дальше. - Я хочу тебя познакомить с одним... товарищем, он, кстати, член австралийской партии социалистов.
- Это так важно? Я имею в виду, познакомить его со мной?
- Думаю, что очень важно. Есть вопрос, который кроме тебя никто не решит, а дело очень срочное.
- Ну тогда знакомь. Надеюсь, мне не придется для этого в Австралию ехать?
- Нет, он здесь ждет, на вокзале, только ты скажи своей охране чтобы его тоже пропустили. Сергеев его фамилия...
Вопрос действительно оказался важным и не терпящим отлагательства. Федор Андреевич - так представился отрекомендованный Васей человек - действительно был австралийским социалистом, но всего лишь "по совместительству". А "по основной работе" он все же оказался как раз большевиком и, более того, председателем Харьковской организации. Вот только, как оказалось, по поводу творящегося в стране у него было свое, отличное от ленинского, мнение. Например, товарищу Сергееву очень не понравилось то, что Ленин поспешил признать объявленную пару недель назад "независимость Украины" - и тут же провозгласил "независимость Малороссии" - независимость как раз уже от Украины. Правда в Херсонской и Екатеринославской губерниях реальной властью обладал лишь генерал-лейтенант Корнилов со своей полумиллионной армией "Южного фронта", а в Полтавскую уже - "по приглашению Центральной Рады" - входили германские и австрийские войска...
Сейчас Сергеев старался вооружить собранную им "первую Малороссийскую армию" - и именно с этим вопросом он ко мне и пришел. И поехал со мной - ему все равно нужно было в Харьков попасть, так что со мной до Воронежа ему было по пути:
- Мне сказали, что на заводе Чаева запас винтовок хранится, на каждого рабочего, но Евгений Иванович выдавать орудие отказался. Однако познакомил меня с Никаноровым, и Василий посоветовал обратиться уже в вам.
- Честно говоря, с винтовками я проблем не вижу, но зачем они именно вам? Для защиты Харькова и Кривого рога от германцев есть же армия, пусть она и выполняет свою работу...
- Лавр Георгиевич отказывается как-либо оказывать любую помощь правительству, он нас, большевиков, просто ненавидит. Даже телеграмму прислал - Сергеев тут грустно усмехнулся, - предупредил, что прикажет расстрелять любого большевика, который посмеет заехать в "его" губернии. А германца в Харьков и Кривой Рог пускать никак нельзя!
- А ваша эта новая армия... люди хоть с винтовкой-то обращаться умеют?
- В нее вошли четвертый харьковский уланский полк и четыреста сорок девятый харьковский ополченский, но они в городе на переформировании, без оружия почти. А добровольческие рабочие отряды и вовсе без ничего, но город защищать готовы. Так вы можете винтовки предоставить?
- С завода Чаева вы ничего не получите, это оружие рабочих дружин. Но я распоряжусь выдать вам винтовки прямо со Сталинградского завода, а патроны к ним захватим в Воронеже. Вы правы - германцу Харьков отдавать - безумие, так что помогу чем смогу. Так что если что-то еще понадобится - обращайтесь... нет, я постоянно в разъездах, так что сами меня найти вы не сможете. Я вам дам телефон... нет, если я вам буду срочно нужен, сообщите Чаеву как вас найти по телефону, и я вам сам потом перезвоню. В Харькове у вас какой номер?
- Попросите соединить с городским Советом, спросите товарища Артёма - меня под этим партийным псевдонимом все знают.
- Артём Сергеев? - это имя я точно откуда-то знал.
- Нет, просто Артём, товарищ Артём...
Так, если я ничего не путаю, что Артём Сергеев был приемным сыном Сталина - и сыном его лучшего друга. Понятно теперь, с кем меня свела судьба - и вроде становится понятно, почему именем этого человека названы города и улицы.
- Федор Андреевич, а какую должность в вашем правительстве занимает товарищ Сталин?
- Сталин? Не слышал о таком... это кто-то из функционеров Бунда?
- Нет, большевик, из Грузии, Джугашвили его фамилия, Иосиф Виссарионович.
- Вам надо спросить кого-то из Закавказского отделения партии, но я с большинством из них просто не знаком. А этого... Джугашвили вы давно знаете?
- Нет, просто что-то слышал о нем, как о толковом руководителе. Впрочем, это неважно... на чем мы остановились? Ах да, на связи. Я передам Чаеву, чтобы вам в Совет поставили специальный телефон. Лучше, если вы его к себе в кабинет поставите - ему телефонные провода не нужны. Кстати, вам прямо сейчас стоит позвонить в Харьков, пусть людей пришлют в Воронеж оружие и боеприпасы принимать.
- С первой же станции позвоню...
- Звоните отсюда, первой станцией сегодня как раз Воронеж и будет, а до него еще три часа ехать. А затем мы как раз пообедаем - или позавтракаем?
- Скорее поужинаем... у вас что, радийный телефон в поезде имеется? Я слышал о таких, но, говорят, что их очень мало, даже у царя такого не было.
- Таких телефонов всего штук пять, я их для себя делал... один теперь у вас будет. Только не сразу - те, что есть и самому нужны, а вам из Москвы привезут, сын специально сделает. Кстати, у вас-то сын есть уже?
- Откуда? Я ведь и жениться не успел еще...
В Воронеже Сергеев сошел заниматься своими делами, а я - поехал дальше: появилась идея, как наловить побольше рыбки в Черном море. Рыбак из меня конечно никакой, но их и без меня хватает. Правда рыбы они ловят пока немного - ее просто некуда девать в Новороссийске, а если там поставить что-то вроде консервного завода или морозильной фабрики... Надо договариваться с местным Советом - и пообещать взамен им что-то очень существенное. А обещать нужно лично - сколь ни странно, но даже среди "новых" большевиков у меня оказалась приличная репутация. То, что мне верили рабочие моих заводов - это было понятно. То что мне верили промышленники и торговцы многих стран - объяснимо. Но как и когда я успел "завоевать доверие" у бундовцев, для меня осталось загадкой.
Советскую власть в Новороссийске именно они (быстро перекрасившись в большевиков) и возглавили. Председателем местного Исполнительного комитета стал Абрам Израилевич Рубин - в прошлом командир отряда "Боевой организации Бунда" (то есть главарь банды). От бандита у власти есть только одна польза: он все меряет на деньги. А так как "денег" у меня появился существенный избыток (если считать бумажки, выпускаемые Менжинским, деньгами), то договориться удалось: всего за три миллиона рублей Черноморский Совет (уже Кубанско-Черноморский) гарантировал свое невмешательство в рыбную торговлю. Не всю, но теперь никаких препятствий в продаже рыбаками уловов на мою "грядущую фабрику" вроде не предвиделось...
Все было неплохо - на первый взгляд. Потому что весть о подписании Лениным сепаратного мира с Германией и Австрией дошла до провинции лишь через два дня. В этой истории "Краковский мир", как я прикинул, был подобием известного мне "Брестского"... ну как известного: все, что я о нем слышал когда-то, исчерпывалось названием, да еще, пожалуй, рассказами о том, что именно он и стал причиной появления "незалежной". Но это - в моем "прошлом будущем", а тут "Украина" выродилась четырьмя месяцами раньше. Да и не только она: по условиям Краковского мира четыре прибалтийских "республики" (включая ранее неизвестную мне Лифляндию), Финляндия и Польша переходили под протекторат Германии. Самостийники попадали под "протекторат" сразу и немцев, и австрияков - а вот Таврическая губерния становилась уже частью "фатерлянда".
Что-то "самый человечный человек" оказался слишком уж сукиным сыном, казенные земли поразбазарил сверх всяких приличий... хотя вроде как Брестский мир был почти "понарошечным", так может и Краковский шутейным выйдет?
Двадцать второго августа я, размышляя подобным образом, сидел у себя в кабинете, когда мне позвонил Чаев:
- Александр Владимирович, Обращаюсь за срочной помощью. Германцы в сорока верстах от Харькова, армия Сергеева почти разбита. Харьковские полки генерал Будзилович из города выводить отказался, да и рабочая дружина готова германца в город все же не пустить... только патронов у нас нет: Сергеев забрал все, что вы давеча прислали...
- Понял, Евгений Иванович, сегодня же... сейчас же их Воронежа патроны вам отправлю, тем более что там как раз почти полный эшелон с патронами с перемирия остался. И немедленно займусь сбором рабочего ополчения в Сталинграде...
- Боюсь, не успеете. Но я вот еще о чем попросить вас хочу: семью я отправил через Воронеж в Сталинград, так если что, позаботьтесь о них.
- Что-что? Я вам запрещаю собой рисковать, сами немедленно сюда же выезжайте!
- Спасибо, Александр Владимирович, но это мой завод. Вы же сами говорили, что он будет полностью моим детищем - а этого "ребенка" я отослать к вам не сумею. И оставить беззащитным - не могу. Позаботьтесь о моей семье, я прошу вас.
- Не беспокойтесь об этом, Евгений Иванович, я обещаю, но все же...
Чаев просто не стал слушать меня - зачем? Он и так знал все, что я могу сказать - а я знал, что он сможет мне ответить.
Немецкая армия вошла в Харьков через сутки: ополченцы четыреста сорок девятого решили, что сдаться полезнее для организма чем воевать. И два германских полка с бронеавтомобилями спокойно зашли в тыл четвертому уланскому... Через неделю один из немногих выбравшихся из Харькова рабочих-дружинников рассказал, что Евгений Иванович встретил немецкую колонну пулеметной очередью прямо из окна своего кабинета - и германцы попросту разнесли здание заводоуправления из пушек.
Евгения Ивановича мне было жаль безумно, наверное именно поэтому я не очень расстроился из-за захвата моих донецких шахт. Просто не до них было - а когда спохватился, было уже поздно.
Первомай, как известно, шагает по планете. А вот первосентябрь катится паровым катком, заволакивая небеса дымом и давя зазевавшихся пешеходов. Первого сентября случилось два довольно важных события, причем трудно сказать, какое было важнее. Во-первых, на знаменитом заводе Льва Михельсона после митинга подстрелили Дзержинского - ну не иначе, как проклятое это место.
Вообще завод этот был мне очень подозрителен: всего год назад, когда он принадлежал "островитянам" Ригли и Хопперу, он спокойно изготавливал всякие паровые машины (например, дорожные катки), и в беснующейся "революционной" Москве казался островком спокойствия. Но завод внезапно был продан Михельсону - и на нем немедленно выявилась весьма влиятельная "большевистская ячейка". Которая уже спустя полгода полностью захватила управление заводом - и после того, как большевики пришли к власти, успешно его "национализировала".
Для меня вообще оставалось загадкой, как при всеобщей антигерманской истерии немцу (и плевать, что уже в пятом поколении русскому дворянину) достался столь лакомый кусочек, да еще и по дешевке... но еще большей загадкой для меня были причины, по которым "Астроном" поперся на этот митинг. То есть повод как бы и был: в Петербурге в очередной раз во время "партийной дискуссии" пристрелили какого-то большевика. Но зачем в этой связи устраивать митинг в Москве на и без того "самом большевистском" заводе города, было очень непонятно.
Гражданская же война началась именно в сентябре по вполне объяснимым причинам: в стране было нечего жрать и все ждали пока крестьяне соберут урожай. А не воевали просто потому, что для городов чуть ли не единственным источником вожделенной жрачки были поставки из Венесуэлы и Уругвая - развозимые по стране из Мурманска по железным дорогам. На моей дороге (от Мурманска до Новороссийска) продукт мои поезда и таскали, но шла-то она в обход почти всех больших городов - а "независимый" профсоюз железнодорожников предупредил, что "там, где будут стрелять", поезда ходить не станут. Им было не поверили...
Еще в начале мая Петросовет решил, что Гатчинский Совет (в котором заседали практически одни "октябристы") как-то неправильно себя ведет. И, имея "в рукаве" семь "запасных полков" - полностью распропагандированных большевиками - это дело решил исправить. Поскольку в Гатчине размещался лишь один полк (официально для царской охраны, но тоже давно и сильно пробольшевистский), смена власти в Гатчине произошла почти без стрельбы - ну, подумаешь, латышский батальон сгоряча расстрелял "некошерный" Совет почти целиком. Пустяки, дело-то житейское, а военные склады с запасом провианта на пару дивизий на год - это отнюдь не пустяк.
Вот только поезда к западу от Званки ходить перестали. Совсем.
Железнодорожников я понимал: там, где идеологические вопросы решаются винтовками, ездить опасно. Вдруг окажется, что не тем эшелон пригнал? А то, что в Петербурге жрать стало совсем нечего - этим пусть Петросовет и занимается.
Именно Петербургский совет: Всероссийский в полном составе быстренько переместился в Москву, срочно объявленной теперь "единственной столицей". Но и тут у большевиков возникли проблемы, подобные случаю на заводу бывшего Михельсона.
А насчет продуктов - крестьяне-то урожай уже собрали, можно пролетариат и местными ресурсами обеспечить - так что по селам разлетелись заново созданные продотряды. Как у большевиков, так, кстати, и у их противников - хотя тот же Корнилов за отобранный харч платил. Большей частью бумажками (хотя и царскими еще), но и золотишко мужикам доставалось иногда.
А когда перестаешь зависеть от расписания поездов из Мурманска, то в голову начинают приходить всякие нехорошие мысли. Например, что в Москве (или, наоборот, в Ростове) власть "неправильная"...
Самый простой способ избегания всеобщего бардака предложил Слава - и, после короткого "совещания в верхах" его и воплотил. Рабочие в Сталинграде быстренько выбрали свой Совет, Совет этот немедленно объявил о создании "независимой Поволжско-Каспийской Советской республики", главой которой тут же избрали Васю Никанорова. Несколько странная получилась "республика" - в нее входили в качестве эксклавов Рыбинск, Симбирск и Калуга (что можно было при нужде объяснить тем, что они "тоже на Волге), а заодно Воронеж, Званка, Петрозаводск и Мурманск - что объяснять никто никому даже не собирался. Так нужно - и пока новое правительство России о "странностях" республики помалкивали. Впрочем им не до "республик" было: во-вторых первого сентября началась война. Гражданская.