Молодая девушка задумчиво брела по убегающей вдаль дороге. Серый асфальт, серые дома, серый воздух... Это было то короткое время между концом зимы и началом весны, которое никто не любил, но все ждали с каким-то волнующим нетерпением. Холодный ветер яростно бросался на черные безжизненные деревья, стремясь обломать, разорвать и унести тонкие ветки, застывшие в какой-то невообразимой скульптуре. Казалось, он был обижен, что на них не появились еще листочки, что ему нечего срывать, высвобождая немыслимую силу, рвущуюся на волю. И вот он с воем набрасывался на невиновных, но обвиненных, выплескивая на них свою злость.
Весь воздух был пропитан этой бессмысленной злобой. Отчаянной и пустой. Может, именно от этого он казался таким серым и чужим. Ни одной яркой краски вокруг. Какая-то печальная черно-белая пародия на жизнь.Словно актеры прекрасно знают свои роли, но недостаточно талантливы, чтобы сыграть их по-настоящему. Словно художник пожалел краски и бросил легкий карандашный набросок, посчитав его недостойным увидеть глаза публики.
Таким был мир вампиров. Таким они его видели, хотели видеть. Тяжелый отпечаток накладывает смерть. Огромная стена разделяет мир До и После. И те, кто побывал за ней и кому было суждено вернуться, не получив права на покой, уже не могут жить по-старому. Они вообще уже не могут жить, только существовать, существовать за счет других. Вечно. Они становятся тем ключом, что открывает небольшую дверь в необъятной стене. Стене между жизнью и смертью. И каждый поворот ключа - это отчаянная месть и горькая печаль о безвозвратном, желание взять реванш, болезненная необходимость существовать. Новое озлобление, новая жертва и новое торжество.
Сегодня была их ночь. Весь мир стал похожим на них самих, серым, бесчувственным.
Девушка шла вперед, не обращая внимания на порывы ветра, норовящие сбить ее с ног. Она верила в вампиров. Пожалуй, она сама не смогла бы сказать, откуда в ней появилась такая уверенность. Но она ни разу не подвергала это сомнению. Факт, аксиома. Но в то же время ей казалось, что они другие. Добрые. Только очень несчастные, лишенные души, но не лишенные способности чувствовать. Просто в этих чувствах никогда уже не заиграют краски: они выцвели, отобрав кусочек жизни. Осталась только половинка, лишенная радости и любви. Разве такие - половинчатые - будут достойны уважения или хотя бы понимания? Но девушка верила, что они могут быть достойны. Она верила, что картину еще можно исправить - нужен лишь искусный мастер, способный вернуть утерянную половину. Нарисовать ее заново - новыми яркими красками. Но такого мастера не было. И отчаявшиеся, разочарованные и ничем несдерживаемые существа набрасывались на других - не лишенных света - в надежде найти и отобрать потерянные краски. Забрать их с кровью, ощутить хоть на миг. Художники-самоучки, не способные на великое, но посмевшие поднять на него руку.
Неожиданно все вокруг замерло, застыло, не смея шевельнуться. Звенящая тишина и прозрачный серый воздух. И тогда девушка услышала его. Манящий Зов. Не похожий ни на что. Легкая мелодия, созданная виртуозом. Хрупкая и изящная, практически невесомая, она заполняла все вокруг, звучала везде и нигде. Плавный и неспешно текущий ручеек, чистый и прозрачный родник. Многогранный камень, мягко переливающийся в лучах ослепительного солнца. Грациозная лань, несущаяся навстречу восходу, едва касаясь утонченными копытцами земли. Волшебная, уникальная, неповторимая. Она успокаивала и завораживала, заставляла забыть обо всем на свете. Только слушать и восхищаться. Она умоляла идти за ней - хитрая и коварная.
Девушка стояла и слушала. В музыке, зачаровывающей ее, было столько красочности, чувственности, жизни. Ее мог создать только мастер. Мастер, потерявший жизнь, но не потерявший любовь к ней. Только эта любовь не приносила ему радости. Он стал жесток в тот момент, когда умерла надежда - то связующее звено между любовью и ненавистью.