Конец 90-х прошлого века. Англия. Офис в перьях облаков. Елен в черном костюме, пиджак нараспашку, сорочка как снег. Сидит в мягкой коже черного кресла. Гость - в сером, дорогом, отходит от окна, садится в такое же кресло напротив хозяина.
ГОСТЬ (грустно):
Другие виды здесь... Как пуховины!
А там, Елен, все та же марь дорог,
все та же, э-э-э, законченность картины
продажности и дураков.
ЕЛЕН:
Все в той же мере - бессилие размаха
крыла в условиях замыленного взгляда
на отношение. Нет тяги и... нужды
спокойно выйти из квадрата.
ГОСТЬ:
Все грязь и пыль в условиях разврата
мечты. И каждый метит в Бонапарты...
ЕЛЕН:
Выходим из нужды при помощи расплаты
за прошлые измены ей.
ГОСТЬ:
И закрываются треклятьем
отмстить за поруганье над собой.
ЕЛЕН (смеется):
Несчастные...
ГОСТЬ:
Несчастье приспосабливаться к падшим...
ЕЛЕН (задумчиво):
Все падшие... сцепившись клином,
летим от горизонта в поисках земли
над бесконечным пароходом дыма,
на ниточке, пропущенной внутри:
скользим? соскальзываем? - клином...
Все, брат, имеет жуткий вымысел...
ГОСТЬ:
Не ангелы на ниточках...
ЕЛЕН:
Все из костей и мяса,
и как-то этим надо дорожить.
ГОСТЬ (с сарказмом):
Весь ты, Елен, как пуховины...
ЕЛЕН:
Не обессудь, ты думаешь крикливо!
(ерничая)
Там - родина тебе, красавица, Розина!
Вернее, чем она, на свете нет.
(жестко)
Когда - как не теперь! - не понимать:
она лишь тень, мгновение зарницы
в алмазном фонде черной небылицы!
ГОСТЬ:
Свистишь, Елен, как свищ!
Зачем позвал, не говоришь...
ЕЛЕН:
Изволь... Ты - на задворках!
Тебя уже не спрашивают, чисто
тебя разводят с важными делами.
Ты даже не банальная кухарка!
Ты - прошлое! На прошлом
ставят крест... Как это у Лорки?
Крест - конечная точка пути?
Твой путь, увы, закончен. Мило,
конечно, почивать на лаврах...
По мне уж лучше под могильною плитой...
А, впрочем, если ты удовлетворен...
Удовлетворен?
ГОСТЬ:
Не понимаю... Ты о чем?
ЕЛЕН:
О чем же я? Ах, да. Да ни о чем!
Боюсь, что я один не удовлетворен...
ГОСТЬ:
Тебе ли, друг мой, горевать,
когда тебя коснулась масть!
Уж не тебе ли она мать!
Чего ты хочешь? Или в ссоре
ты с разумом? Или на воле
с тебя слетают пузыри
запредельных величин?
(специфический жест пальцами)
Политика - другой расчет,
тоньчее талии паскудных ос!
Больнее жалит... Знаешь сам,
когда в Совете ты был зам.
Я понимаю твой намек
на неудовлетворенность и алмазный фонд.
Прости и не конкретизируй. Сыт!
В осадок выпал запредельных СМИ.
(смеется)
ЕЛЕН (возбужденно слетает с кресла):
Вот-вот, я ждал - тебя прорвет!
И не ошибся! Тот водоворот,
в который мы вовлечены,
тебя пугает?
(пытливо смотрит на гостя)
ГОСТЬ:
Да, экстрим!
ЕЛЕН (язвительно):
Цена реформ!
(некоторое время оба молчат)
ЕЛЕН (повиснув над гостем, приобнимает):
А впрочем... Если ты не идиот,
с тобой еще нам повезет!
Я предлагаю вот что, друг...
Голос утихает, сцена разворачивается в темноту. Пауза заполняется редкими шумами автомобилей. Окраина ночной Москвы. Слышатся "Как упоительны в России вечера" и что-то похожее на короткую перепалку выстрелов. Небольшая кухня Гордеевых. Молния из темноты выхватывает человека у окна. Гремит гром.
И в этой бесконечности была борьба за волю - метаморфоза рабства.
Новейшая борьба элит стала бесконечной метаморфозой вспять.
Идеократическое совершенство не знает покоя
и, походя, бросает: "Берите счастья, сколько унесете!"
Коварство - тайные узелки в бесконечном ряду простецких фраз.
Фраза, как фреза: заточил и режь в свое удовольствие...
ОЛЬГА:
Счастье - ад?
ВИКТОР:
Работа скульптора в партизанских условиях.
Не сразу глыба превращается
в роденовские мрамор и любовия!
То труд... Во власти нет труда!
Во всяком случае, в лице ее сегодняшней метаморфозы.
Смотри "Образованщина", Владимир Даль.
ОЛЬГА:
О, да! Лоск, шик, фонтан шипучих фраз...
Игристое, а не шампанское!
ВИКТОР:
Интеллигентщина - привет от Гиппиус! - пришла как царь.
А царь - не настоящий!
ОЛЬГА:
Они теперь несут кресты.
ВИКТОР:
Хм, обыватели...
ОЛЬГА:
Алчность, мстительность, невежество
в числе языческих наук.
Чего здесь больше? В равной степени...
Единодействующие прут,
сливаясь в линию приверженцев
истоков византий, мабуть!
ВИКТОР:
То новое было корявым, на первый взгляд...
И люди, похоже, были другие!
Сегодня округу терзает свора собак.
Их мало, но злы... и все же!
ОЛЬГА (мягко):
Не кричи - комары летят...
Уже поздно!
ВИКТОР:
Да, уже поздно...
На последних словах сцена медленно темнеет. С угасанием сцены усиливается хит "Как упоительны в России вечера".
ОТСТУПЛЕНИЕ ПЕРВОЕ.
В то время я болел...
Свинцовой тяжестью светало.
В окне какой-то розовый туман с ушами
По-кошачьи скребет стекло, выдавливал его.
И входят напомаженные в яблоках раздора.
Не верю собственному ожиданию
И не могу смотреть как эти трое
Стаскивают с меня последнее одеяло.
Я думал, это неспроста и, кажется, просил,
Чтобы жена задвинула окно за пыльную гардину.
Она другое предлагала.
Я говорю, не беспокойся, я не хочу "упсы",
Я не хочу уродство улицы с ушами.
И не могу смотреть как эти трое,
Вытаскивают из меня последнее святое.
Потом я умер. Не совсем, конечно.
Я жил на кладбище забытых мною муз.
Они натыканы были везде, стояли вкривь и косо.
Или косились, когда угрюмо проходил я мимо.
Так было нужно, невзирая на...
И, невзирая на косые взгляды,
Я сам на рынке бесконечно прозябал...
В то время все болели прежде
Невиданной болезнью яблок.
Они не ходили к врачам, им было некогда!
В окнах появлялся розовый туман с ушами,
Приходили напомаженные и требовали раздора...
Возможно, их было больше, чем трое!
Солнце режет глаза. Разношерстный рынок конца 90-х. Гремят "Желтые тюльпаны", общий шум, крупные гроздья воздушных шаров. Отдельно в железных листах синяя палатка. Над ней корявая надпись от руки "Веселая лотерея". Люди с огромными баулами и редко без них. Иногда мелькает охрана в черном. Двое с автоматами. И пятеро в спортивном.
АНДРЕЙ:
Ай, вольница, ай, красавица!
Пошли, братва, позабавимся...
ЛОПАТА:
Вскопаем грядки...
АНДРЕЙ:
Только парикмахерская.
УТЮГ:
Как обычно?
МИКЛУХА:
Обычно ты гладишь, сейчас причесываем
(дружный хохот).
ПРОХОЖИЙ:
Парни! Где здесь можно сходить?
ИГОРЕК:
Везде, где найдешь.
ПРОХОЖИЙ (обиженно):
Я серьезно. В Москве впервые...
МИКЛУХА:
Видишь урну? Сливай, терпила.
АНДРЕЙ:
Мужик, по левому ряду до конца. Там увидишь...
(своим)
Все, расходимся... Игорек со мной.
ГОЛОСА:
1. Вытаскивай ее. Да не за эти!
2. А эти - где? Какие эти?!
3. Смотри, смотри! Косая чешет.
4. Во, щас она его заметит!
5. Клади на место, когда берешь.
6. Я цены знаю, не проведешь.
7. Вот здесь на банке текст смотрите.
8. Милок, ведь я совсем не вижу.
9. Тогда бери со скидкой, мать.
10. Ой, благодать!
ДВОЕ с автоматами:
Эй, гражданин! Эй, ты!
ГРАЖДАНИН:
Вы мне?!
ДВОЕ:
Тебе, тебе. Документы покажь!..
ГРАЖДАНИН:
Пожалуйста...
ДВОЕ (смотрят):
Ты что, москвич?!
Ха, мы думали хохол! Иди...
ГОЛОСА:
11. Томусь, погляди! Мне это в тоне?
12. Конечно, подруга, фирма Колин!
13. Вам что, мужчина? Кофе, чаю?
14. Ассортимент, как в Уругваю!
15. Вот есть у нас живое кофе,
16. Вот чаю Серый Граф, вот мока...
17. Смотрю пока... я просто так...
18. Чего глазеть, не Эрмитаж!
19. Бери или отваливай...
У синей палатки оживленно и многословно.
ПАЛАТКА:
Вложишь рубль - возьмешь два!
Нам не жалко, твоя игра!
ТЕТКА:
Ой-ли, ни в жизнь не поверю!
ПАЛАТКА (весело):
А ты проверь...
ТЕТКА:
Мне говорили, что это обман...
ПАЛАТКА:
Не хочешь - не играй, тебя силком не просят...
Сама-то, наверное, издалека?
ТЕТКА (хмуро):
Издалека...
ПАЛАТКА (вздыхает):
Видно, не от хорошей жизни в такую даль собралась...
ТЕТКА:
Живу на отрезке деньги-товар...
ПАЛАТКА:
В том-то и дело, и деньги - не пахнут!
ТЕТКА (осторожно):
И какие будут шансы?
ПАЛАТКА:
Обманывать не стану, половина на середину...
ТЕТКА (задумчиво):
Рискнуть, а?
ПАЛАТКА:
Дело твое, мы в равных условиях.
Я тоже проигрываю, как наши в футболе!
ТЕТКА:
Что-то не видать!
ПАЛАТКА (весело):
Так я не унываю, игра есть игра!
ТЕТКА:
А, давай! Говорят, я фартовая...
ПАЛАТКА (смеясь):
Тем интересней! Люблю рисковых...
(азартно играют)
ПАЛАТКА (деловито):
Смотри, действительно фартовая!
Еще?!
ТЕТКА (весело):
Еще-еще! Я же говорила!
ПАЛАТКА (тоскливо):
Сегодня не моя игра...
Еще?
ТЕТКА (удовлетворенно):
Давай в последний раз!
ПАЛАТКА (искусно удивленная):
Опа! И такое бывает...
(твердо)
Игра сделана, я закрываюсь!
ТЕТКА (растерянно):
Как же так? Это не мои деньги, их собирали всем скопом...
Палатка на глазах исчезает, в чистом небе повисает дикий вой.
ГОЛОСА:
20. Должно быть, погода меняется к вечеру...
21. Какое число?
22. Зонтики, зонтики! Очки от солнца!
23. Не надо втирать, я здесь не ответчик...
24. Причем здесь другое?
25. Слушайте, опять чего-то взорвали...
26. Ничего не могу сказать...
27. Нас это не касается!
Выходит продавец воздушных шаров; огромные цветные гроздья висят вверх, они закрыли в этом месте небо; двое стоят недалеко, высматривая цель; продавец бодро и уверенно зазывает покупателей.
АНДРЕЙ (подходит к продавцу):
Ты что здесь топчешься?
ПРОДАВЕЦ:
Торгую.
АНДРЕЙ:
Я тебя раз предупреждал.
ПРОДАВЕЦ (нагло):
Ну и что! Там место гнилое.
АНДРЕЙ:
Бери двойной абонемент, будет не гнилое.
ПРОДАВЕЦ:
Слушай, у меня сейчас проблемы...
АНДРЕЙ:
Не сомневаюсь...
ПРОДАВЕЦ:
Я влез в долги! Ситуация...
АНДРЕЙ:
Не понимаешь...
(подходит Игорек)
АНДРЕЙ:
Ну?
ИГОРЕК:
Идут...
ПРОДАВЕЦ (к Андрею):
Слушай, давай договоримся...
ИГОРЕК (грубо):
Ты с кем здесь хочешь договариваться?
ДВОЕ (один другому):
Сейчас будет месиво. Нам это надо?
(другой):
Пойдем, перекусим. Там есть такая Надя!..
ПРОДАВЕЦ (нервно):
Я же никому не мешаю!
АНДРЕЙ:
Хуже будет, когда тебя не узнают...
Подходят остальные, Андрей подает им условный знак...
ОТСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ.
Когда солнце холодеет в зените,
В черной рамочке несут из прошлого лицо.
Дороженька бежит обратной перспективой
Воспоминаний из незаконченного.
И больше ничего...
ГОЛОСА:
28. Привет! Как ваше ничего?
29. Ничего присутствует в отсутствии...
30. Это очень хорошо, что отсутствие еще здесь!
31. Пока совсем не будет некому и никуда...
32. Как вас при этом понимать?
33. Понимать нас есть признак отдушины в несусветную жару при помощи охлаждения.
34. Следовательно...
35. Пиво, это вещь в себе... Глоточек?
36. Когда в горле не пролезть?
37. Смысл изреченный не является смыслом жизни...
38. Зачем тебе?
39. Пусть ответит!
40. Он за мной ничего не видит...
41. Ты еще здесь?
42. Смотрите, у него в зрачках воздушные шарики...
43. Летят на дно!..
Сцена сворачивается в трубу, в конце невнятный свет, внутри беспорядочные нити паутины, в них - люди.
ДОНЦЕВ:
Все причудливо вплетены в тенета (смысл второй),
как рыба в сети.
Одно в другом зеркально повторяясь,
множат бесконечность неуловимых снов,
жемчужных бликов и... основ сентенций Смита.
Воздух ситца, как интерес поэта,
не представляет никакого интереса,
он навсегда лишен немеркантильных смыслов.
На шкапе пыль;
пока не материализована в мешок цемента,
до тех пор - пыль.
Она существенна для влажной тряпки
в руках мадонны, хм!
И, кажется, в совместной роли
обе удовлетворены и безупречны.
Они причудливо друг в друга вплетены,
такие смыслы. Этакие повторяющиеся
неуловимости в зеркальных отраженьях бесконечности.
В глазах от множества рябит,
толкаясь или прячась в схожестях
на дальних подступах к подъему из глубин.
RED:
Глубины сходятся в одном лишь месте...
Сегодня эту сложность не постичь!
ДОНЦЕВ:
Sinful creation
есть собственное содержание зеркальных отражений
и в них ему мерещатся мечты.
ИВАНОВА:
Повальный склиф...
ДОНЦЕВ:
Эти смыслы не отчуждены от бедности
и бездны траты времени
бесчинных зрелищ и - подобной бедности -
бесчувственной жратвы.
RED:
Gormant исходит из потребностей
объемов живота и челюстей,
в него вмещается настолько много,
насколько эти части развиты.
Их две, и не нуждается он в третьей...
ДОНЦЕВ:
Мир пал? Нисколечко!
RED:
Он вплыл в систему отражений рыб,
их отчуждений друг от друга
и принуждений к поискам блесны.
КАЛИНА:
Сумятица... Кругом одна сумятица...
Глаза нанизаны на нитку обморочного состояния.
Нить отягчена чугунной тяжью головы.
Критический цирроз дуги
в несовершенной до конца системе графов, точнее ГИС.
Спланировать - не значит совершенством статься
и на века религиозным образом застыть.
Оно все время обгоняет, совершенство,
не знает собственных границ.
RED:
Есть темная тому изнанка -
за новенькими стенами средневековых замков
хранится ее тело, в теле дух
бессмертной скорлупы Кощея
и призрачная сталь иглы...
ДОНЦЕВ:
На всех приходится, по крайней мере, одна дорога -
звук лопнувшей струны...
ИВАНОВА:
У звуков нет оград, стрела несет их в космос...
RED (хмуро):
Не в космосе живем...
БРЕМИН:
Из прошлого нас водят сети...
Когда-то погасили свечи,
настала ночь,
из бездны вышел он...
Ночь развела не только Данко,
с ним заблудился остальной народ!
Она, как мирообразующий раздор,
отражена пятном в реке,
и там ее разорванные части
покоятся на дне.
ИВАНОВА:
У прошлого есть грубые основания,
в них - основания восстания...
Пенять на прошлое - плести пустое!
Эпохи принимают собственные роды.
Ее писали, как умели,
слюнявя химкарандаши.
Она не лжет, история!
Лжет, как всегда, историк,
измученный угодой.
А кто он тот, кому чужое кажется портфолио -
согласно времени - не так форсит?
Засим, постичь не может
в сплетениях загадочных узоров
простую мысль: не боги
делают ее, не боги...
Смотрите, как историк нищ,
когда он смотрит сверху вниз...
В конце концов, история кривых
сольется в прочную связующую нить...
КАЛИНА:
Не все так просто
как кажется все сложным!
История темна как темная дорожка
из одного села в другое:
чего и не было, подскажет образ голос
из черного куста.
ДОНЦЕВ:
В том и беда.
Всегда видна сначала красота или уродство,
что попадется на глаза.
Безотносительно характеристик внешних,
всего лишь липкий слоган.
К нему, как муха, прилипает взгляд.
А там что, в упаковке? За
тусклой или яркой внешностью?
Какую ниточку ни дергай, все обрывается...
RED:
Нитки все привязаны к основам,
как штопка к дырке, ночь - к луне.
Поэты, к слову, здесь пройдохи.
Так, Бремин? Нет?
БРЕМИН:
Здесь нет камней подводных ...
Луна в известной степени не нова,
пока не спятит в одиночестве
и не покажется в открытой форточке...
Недавно в легкой кофточке
она пришла в мой дом,
зажгла свой лунный свет,
завесила окно ночная ее тень.
Сказала очень просто: зашла в земной уют;
оттуда непорочным все кажется вокруг.
Я отвечал ей тихо, что так оно и есть:
там, за стеной, где лихо - горит огнём метель,
а здесь весна и трели лимонных кенарей
в отсутствующем теле
в отсутствии людей.
ИВАНОВА:
Пригласите к нему скорую помощь...
RED:
Долой оппортунистов и дуру Иванову!
ИВАНОВА:
Red, ты красный либероид...
RED:
Поэты мне милей, чем тории!
БРЕМИН (Ивановой):
Ни свет ни заря
в поисках места на глобусе,
на тебя падает вешалка,
и ты выходишь в открытый космос
экспрессивных слов и жестов.
Они проникают через тощую перегородку
утреннего сна созвездия Девы,
терзают ее слух,
стаскивают с нее звездное одеяло
и любуются непревзойденной наготой
в облачном пеньюаре,
наполненным розовым лучом
отвергнутого рая.
Звук обнуляется на месте,
где луч коснулся ее плеча.
Она просыпается...
И утренний сон превращается в лесоповал...
ИВАНОВА (пожимая плечами):
Чистый шлам...
RED (смеясь):
Единство противоположностей в сетях!
КАЛИНА:
Взаимоисключающее объединение без дождя...
RED:
Если не творим кумиров,
оных лепим из себя!
Эрзац глиняные бюсты
завалили вещество
осени окопов прелых,
изготовленных к войне.
Все идет от эпицентра
облака большой беды.
По стальным веревкам лезут
ногти крашеных особ,
рвут на клочья кожу жизни
обезумевших людей.
КАЛИНА:
Тема мутная и самогонная.
Свобода ограничена природой...
RED:
Читать наоборот:
природа ограничена свободой.
ДОНЦЕВ:
Пока нас муть не отпускает, мы, рыба, ловим дураков...
Вдоль сцены плывет группа сомнамбул. Лица - мел, глаза в черных обводах. В руке последнего на веревочке воздушный шприц. Впереди - худая, понурая собака.
Конец первой части.
12.10.2011
1. Лат. О, как скоро проходит мирская слава!
2. Англ. Грешное творение.
3. ГИС. Геоинформационные системы.
4. Тории. Зд.: ритуальные врата в "другой мир"
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Москва, Кремль. Трое в позументах.
1-ый ПОЗУМЕНТ:
Нам не пристало быть довольными.
Вопрос "куда идем?"
стоит без твердых ног и основания
нетвердые на прочность в будущем.
Нет ясности в преемственности,
как в прошлом, в общем, ясно все.
Смущает другое, если вдуматься:
солнце встает, кажется, слева,
с точки зрения северного полюса.
2-ой ПОЗУМЕНТ:
Здесь как повернуть...
1-ый ПОЗУМЕНТ:
Эк, загогулина! Как вбитый криво гвоздь...
3-ий ПОЗУМЕНТ:
Свобода как обновка, пока не пригнанная, трет -
и ноги заплетаются, и муки неудобств...
1-ый ПОЗУМЕНТ:
А как народ на это смотрит? Он то, что?
2-ой ПОЗУМЕНТ:
Народ? Так в основном не привыкать,
удобства для него не царская кровать!
3-ий ПОЗУМЕНТ (небрежно):
Ой! Да их как грязи...
1-ый ПОЗУМЕНТ (твердо):
Главное, чтобы он понимал простые вещи:
относительно него - все включено!
2-ой ПОЗУМЕНТ:
После катастрофы есть все основания
быстро пролезть в ушко...
3-ий ПОЗУМЕНТ:
Последняя конфигурация правительства позволяет,
а потом...
1-ый ПОЗУМЕНТ (нетерпеливо):
Что потом?
2-ой ПОЗУМЕНТ:
Двуликий бог начала и конца
братьев Стругацких.
3-ий ПОЗУМЕНТ:
При прочих там отрицательных моментах...
2-ой ПОЗУМЕНТ (с сарказмом):
Нас ждет контрамоция, нарушение
причинно-следственных законов.
Если это станет возможным,
им, вероятно, светит Нобелевская...
1-ый ПОЗУМЕНТ:
Это такая шутка, что ли?
3-ий ПОЗУМЕНТ:
Нет, но есть реальность,
неловкая, как демарш
над Атлантическим океаном.
2-ой ПОЗУМЕНТ:
Они не упустят единственный шанс.
3-ий ПОЗУМЕНТ:
Пейзаж после битвы
в худшем случае для нас.
2-ой ПОЗУМЕНТ:
Теперь ситуация не та,
со всех сторон направлена игла.
3-ий ПОЗУМЕНТ:
Это не единственное препятствие
для вложений в наши дела...
2-ой ПОЗУМЕНТ:
К тому же ползучая война, взрывают дома.
Хасавюрт - стезя слезоточивого дыма.
В противогазе ходить не мило,
и снять нельзя!
3-ий ПОЗУМЕНТ:
В глазах нет силы
смотреть на бедственные поля.
Они пробегают, пустые, мимо,
как однообразный километраж.
2-ой ПОЗУМЕНТ:
Кругом тщета, благоуханье выдержек
пустых надежд...
3-ий ПОЗУМЕНТ:
Вдоль трасс летают выстрелы.
1-ый ПОЗУМЕНТ (бурча):
Пунктиры времени...
2-ой ПОЗУМЕНТ:
В них вырисовываются лики...
3-ий ПОЗУМЕНТ:
И направления...
2-ой ПОЗУМЕНТ:
Есть, правда, охранители закона...
1-ый ПОЗУМЕНТ:
Мы создали враждебный мир,
где правят СМИ и прокуроры?
2-ой ПОЗУМЕНТ:
Угрозы не остыли,
все с точностью наоборот...
1-ый ПОЗУМЕНТ:
А что там... с этим... главным,
против кого направлены ножи?
3-ий ПОЗУМЕНТ:
Роет под основы...
2-ой ПОЗУМЕНТ:
На власть не претендует чистый разум.
В этом смысле - безумные затеи не знают страха
и как-то не совсем подогнана к ним жизнь.
3-ий ПОЗУМЕНТ:
Всем a priori все понятно:
власть формируют кошельки.
2-ой ПОЗУМЕНТ:
Опасно, где в низинах желтые туманы,
и нет идей для собирания страны...
1-ый ПОЗУМЕНТ:
Что проку в них, когда страна могила...
3-ий ПОЗУМЕНТ:
Есть способ не пролить ни капли мимо...
2-ой ПОЗУМЕНТ:
Деревья валятся, когда они мертвы...
3-ий ПОЗУМЕНТ:
Бог даст, papa, мы замечательно выплывем...
Перистый офис в Англии, за окнами поздно.
ЕЛЕН:
Ты слышал? Здесь все ответы
на мой подход. Итак, с рассветом...
ГОСТЬ:
Смотри, какой предъявят счет
в разделе УПК четыре.
ЕЛЕН:
Торопишься, как рыбий хвост,
от бедности непротивленья в тину?
Ты что здесь, в самом деле, прост...
Или тебе не хватит виллы
с сотней акров? Бедный Кирин!
КИРИН:
Засунь... в туман свой Альбион!
ЕЛЕН:
Я никогда не знал волнений моря
в душе - она пуста, как Golden Hind.
Но ты, волнуешь ты во мне
неведомое чувство и чужое
в нем ощущенье недобра
и скверного тумана неудобства.
КИРИН:
Притворная манера никогда не замечать
все признаки высокой мерзости....
ЕЛЕН:
Всё корчишь святца, простота?
КИРИН:
Vir bonus semper tiro...
ЕЛЕН:
Скажи на милость!
(примирительно)
Ну-ну, я знаю, что ты чист как первый снег...
В разбойном мире
не каждый может уцелеть,
поэтому нужны нам силы...
СМИ, Политик, Верующий. Звон колоколов...
ВЕРУЮЩИЙ (крестится):
Господи, на все воля твоя!
СМИ (бесстрастно):
Сегодня взрывом радиоуправляемой бомбы был убит житель нашего города. Ударной волной разворотило половину подъезда, трое его спутников были ранены. Осматривая фрагменты взрывного устройства, следователь-криминалист обратил внимание на часть корпуса с едва различимым отпечатком пальца. После работы с жирным гексогеном минер прикоснулся рукой к корпусу. Отпечаток выгорел, и от него остался еле уловимый глазом след. Криминалистом было организовано экспертное исследование, в результате которого этот след восстановили и успели сфотографировать прежде, чем он совсем исчез...
ПОЛИТИК:
Черта лысого! Им не удастся нас запугать. Мы неуклонно будем следовать в русле...
ВЕРУЮЩИЙ (крестится):
Господи, на все воля твоя!
СМИ:
В нашем городе он был известным бизнесменом. Об этом свидетельствует дорогая иномарка, на которой погибший прибыл к месту происшествия, часы "Rolex" на руке стоимостью в 5 тысяч долларов, золотые украшения.
ПОЛИТИК:
Сегодня люди вздохнули полной грудью, работают на себя, стали хорошо зарабатывать...
ВЕРУЮЩИЙ (крестится):
Господи, на все воля твоя!
СМИ:
В середине прошлого года с ним уже беседовали следователи по факту вымогательства. Тогда дело не дошло до суда...
ПОЛИТИК (печально):
Здесь у нас очень много проблем...
ВЕРУЮЩИЙ (крестится):
Господи, на все воля твоя!
СМИ:
По некоторым сведениям убитый был связан с высокопоставленными чиновниками...
ПОЛИТИК (выходит из себя):
Нонсенс! Покажите мне этого негодяя!
ВЕРУЮЩИЙ (крестится):
Господи, на все воля твоя!
ОТСТУПЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ.
Кто-то многим рискует,
Когда на расстоянии выстрела
Пересекаются пути-дорожки
Власти и киллера...
Гордеевы.
ОЛЬГА:
Ну, все, кажется, я пристроена!
ВИКТОР:
Мне жаль, надеюсь ненадолго...
Вот, разгребаю мусор от погрома
и понимаю: нас втягивают
в темные дела Администрации...
ОЛЬГА:
Ты думаешь, они там не напрасно
стоят на головах? В термальных ваннах
купаться с коньячком и с обнаженной
махой всякий был бы рад за так...
(смеется)
ВИКТОР:
Указ за номером... Смотри, в какие цифры
он разодет - богатство в одном шаге
от конца света. Еще одна такая закорючка -
всему конец...
ОЛЬГА:
А в сумме - жизнь под богом...
Жесть!
ВИКТОР:
Душа сгорит в мистических пределах,
где смысл есть тайна... Где ясно, как в огне, -
ни загогулин, ни сомнений...
ОЛЬГА (улыбаясь):
Но воздух, к сведенью, сгоревший затхл...
Так что указ?
ВИКТОР:
Все просто - он писан под "Клиффорд Чанс",
"Делойт энд Туш", "Ник энд Си Корпорейшн",
"Куперс...". У них Детройт погас,
а мы - рабочие в авгиевых конюшнях.
ОЛЬГА:
Как ты узнал?
ВИКТОР:
Лучше не знать...
А что сулит блошиный рынок?
ОЛЬГА:
Перспектив не мало, будь я жаба!
Там всякий, кто замечен в гадком виде,
причислен к сливкам.
ВИКТОР:
Еще б! Оно,
как вот окно!
В мороз и солнце причудливо искрится
рубином, янтарем, глазами голубицы,
застывшей над бездонным светом
лазурита... Ночь придет и за окном
известное притворство...
Прости, я, кажется, тебя не слушал!
ОЛЬГА (улыбается):
Я каждый раз завидую себе...
ВИКТОР (смеясь):
Не искушай!.. Так что же?
ОЛЬГА:
Будь я жаба - даже слышу
язвительное этих бр-р-р "Так будь!" -
проблем бы не было. Не суть,
что эти сливки тухлые, как рыба на помойке.
Мне обещает Вера благосклонность
за послушание и аккуратность, и надзор -
с моим физматом, господи, за что! -
отчетов о доходах с подлых точек.
Они ее, вишь, за нос крутят! Их только три,
немного, кажется, но день в Бермудах
уже мне стоил кучу нерв...
ВИКТОР:
Прости...
ОЛЬГА (ладонью касается его губ):
Молчи, дай выплакаться дуре...
Не суть, что варится в кишках Бермудов!
В людях, в людях
испепеленный жаром свет,
тот самый, как ты говоришь, в огне!
Огонь чего? В толпе, как мясорубка,
я шла за Верой новой проституткой
средь клиентуры, напоказ невестой...
Сначала в белом, а потом все гуще
в коричневых тонах, такая же,
как все и клиентура!
Здесь мир един в однообразном тоне
глаз, лиц, походочек, ужимок, словоформе.
И, несмотря на пестрые потоки,
охотно верю Иттену - все серость,
когда все краски смешаны... Беда,
беда тому, кто проявляет свежесть!
ВИКТОР (жестко):
Тебе не следует...
ОЛЬГА (мягко):
Не начинай! Ты делай свое дело;
оно, характер зная твой,
немало принесет хлопот.
А мне до жути интересно стало
пройти и этот путь, хоть и устала
в блошином ольнике, - скажу теперь!
(смеется)
Короткометражная улица в обрывках сцен.
ГОЛОСА:
44. Вы где там пропадом?
45. Держимся...
46. И как?
47. Ничего!
48. Ничего - это когда что-то было?
49. Не, это только может быть...
50. Это как?
51. Когда на самом деле этого еще нет и, видимо, не будет...
52. Потому что растет из ничего?
53. Примерно так и есть!
54. Есть - примерно то же самое, как ничем не обеспеченные деривативы?
55. Не грузи, и так мозг болит!
56. Так поделись!
57. Я в отключке.
58. Тогда не делись.
59. На, бери!
60. А где отключка?
61. В декабре.
62. Так это на самом деле?
63. Что?
64. Что?
65. Что?
66. Что деньги остыли?
67. Так говорят.
68. Так пойди, посмотри!
69. Куда?
70. В баню.
71. Умоют.
72. А кому это нужно?
73. Не знаю.
74. Может ей?
75. Ей трава не расти.
76. Да иди ты!
77. Зажмурился?
78. Сам такой...
Там же. Разбитые Фонари (сокращенно, РФ) и Темнота.
РФ (грустно):
Только не меня
минет чаша сия.
ТЕМНОТА:
Лан стонать,
я ж в новой теме -
из-под выперта передней
ожидаю полный хаос!
Вон, из черных дыр как прет!
РФ:
Людям хочется домой.
ТЕМНОТА:
Не гонись за дешевизной.
Я в своей больничной жизни
повидала чудаков -
светят всем и... без носок!
РФ:
Что ты видела? В подвале
днем сидишь с крысиной стаей...
ТЕМНОТА (презрительно):
На себя оборотись,
у меня в плену торчишь.
Мне не только ночь сестра,
я еще в законе, бан,
темень в черепной коробке,
карстовый провал в мозгах.
РФ:
На своих коротких ножках
думаешь весь мир объять?
ТЕМНОТА (хохоча):
Потянулась вверх дымком
нитка красного восхода?
(смешливо)
Темнота, я тоже в шпорах
изучала, как взять власть!
Хитрость небольшая - сласть
первая ступенька к трону.
Если хочешь, вот щас трону
вон того, с прической в масть,
лестью, посулами, полных
инвалюты в тоннах - в то-о-оннах! -
на заоблачных счетах?
Главное, чтоб темнота
покрывала тайный страх
быть развенчанным? Ничуть:
человек двулик (икает)
в собственной бесполой форме.
Обе полые, заметь,
половины - в этом смерть
чела, получеловека...
РФ:
Идеал твой - тень твоя...
ТЕМНОТА:
Тронута! Я - абсолютна!
Я абсент, салями, лютня
снов
в полной темноте основ
человеческих страстей, стрех
на кончике беды,
издевательство над мутной
оболочкой формы; блюдо
не земное, чел
мой излюбленный десерт!
РФ (про себя):
Когда же свет дадут?
ТЕМНОТА (брезгливо):
Эка, свет! Люди лошади - с утра
запрягаются в хомут и до темени
везут ношу рабскую. Се - труд,
неприятности и кнут!
РФ:
Тоска, тоска...
ТЕМНОТА:
Я причудлива и смею думать,
что в моих одеждах струйных
каждый для себя найдет
удовольствие... Во-о-он, жжет
в темноте у стен братва!
Бейте, бейте молодца!
(потирает руки)
Там же. Гордеев (с продуктовой сумкой) и Андрей у плохо освещенного подъезда дома. В темноте - еще четверо топчутся на снегу.
ГОРДЕЕВ (откровенно):
...Когда она пришла и ужаснулась,
я разбирался с документами. Мне вчуже
история с такими аргументами как ружья,
но если оборонку сплавили как смесь
отходов, обернусь с ружьем и в лес...
АНДРЕЙ (смеется):
Сегодня все такое просто ужас!
ГОРДЕЕВ:
Не больше чем черемуха удушья...
АНДРЕЙ:
Я помню по армейской службе
табун, зарин, зоман, ви-икс, синилка.
В общем, не мальчишечья дразнилка.
Не связан, случаем? Здесь любопытство,
интереса ради знать,
что новенького в этом гиблом деле...
ГОРДЕЕВ:
Да уж извольте - дыхание пикрина
мне не знакомо. Химия...
АНДРЕЙ (смеется):
Дело хлорпикрина...
ГОРДЕЕВ (пожав плечами):
Страна хрипит, а кто-то шарит по карманам.
Под пальцами последнее дыхание
хрустит костями. Так нам и надо!
Они правы -
отучены
и пожинаем равнодушье класса...
АНДРЕЙ (морщится):
Пустое!
ГОРДЕЕВ:
Но там, в зловещей пустоте
полощется портрет его убийцы
в благодарных веночках и молитвах.
АНДРЕЙ:
Ты что, не видишь края реальности?
Наблюдать луну на расстоянии,
мечтательно валятся на ее песке
с закрытыми глазами, - черт один,
что вызывать из бездн его очарование,
нисколько не заботясь безопасностью.
Очарованье слепит вспышкой,
в ней растворяешься бесследно...
ГОРДЕЕВ:
Когда бы мы понимали что-то,
нас ненароком грызет охота
на ведьм... Похоже,
не по своей охоте здесь?
АНДРЕЙ (слегка вздрогнув):
Охота только поболтать,
давно не видывал людей,
все больше - цель,
спортивный бег за зайцем.
Сегодня кто еще не цель -
отлично выживают. Я в их числе...
ГОРДЕЕВ:
Так кто же ты?
АНДРЕЙ:
Спортсмен...
(уходит)
Сцена превращается в сущий ад. ПОСТОРОННИЙ выкатывается из дыма, как из бани. В дыму хаос тел, невнятные голоса, рыдания, гул, звон, пальба, попсы обрывки...
ПОСТОРОННИЙ:
Подумать только,
столько позитива!
Беспрецедентно!
Как ключики на пальце
крутятся проценты.
А шума-то, а дыма!
Пускай бы только не смутились...
Несите больше, больше пива!
(в дым-из дыма, туда-сюда снуют белые курточки с пенистыми и пустыми кружками)
Ах, торжество разлива,
половодье чувств,
краев не видно,
(кивает на дым)
все в дыму!
Влага вживляются под кожу живо,
усохшую от скуки общих дел,
питают клеточки замшелые,
питают тело, тело - дело
для вложений
и приятных отношений
где-то в середине тела
между делом...
(сладенько закатывает глаза)
Я наливаюсь как первоцвет;
хоть не высок, но мой процент!
Ох, дурни, дурни, дурни, дурни...
Какое дело мне до вас,
я не украл, я только встрял
в поток, в водоворот страстей
и выбрал точно тот момент,
когда плывет, как мыло, мой процент
из рук дурней. Ну, веселуха!
Между нуждой и светлым духом
священной почести владеть
кусочком, долей, миром, всем! -
всем, всем, всем, всем, всем, всем, всем! -
я скромно требую процент
с услуги быть полезным всем...
(во время монолога лицо Постороннего постепенно обращается в мел, вместо глаз - черные обводы)
Из ада выбегают ГОЛОСА, отряхиваются. ПОСТОРОННИЙ растворяется в них, накручивая на пальце ключики-проценты.
ГОЛОСА:
79. Как блохи, прям...
80. Фанерофиты лоховые!
81. Капут, старообрядство, лихо...
82. Я их суммирую в абсурд.
83. Попробуй обратиться в суд!
84. Какое дело вам на воле?
85. Вволю воля!
86. Ой, ля-ля...
87. Не валяйте дурака!
88. Я в стихах видал!
89. И я...
90. Стихотворец впал в убытки...
91. И, как водится, пропал?
92. Не, пропали все убытки...
93. А потом и сам пропал.
94. Ой-ли!
95. Будет ли еще-то?
96. То ли еще будет-то!
97. То ли будет, то ли то...
98. Анекдот навскидку.
99. Ишь, ты!
0. Ха!
Голоса отправляются обратно в ад. На месте Голосов появляется... АД. Мертвая тишина, только дым полощется как грязное полотнище, и беззвучные всполохи терзают его. Недалеко, ярко освещенный стол-плаха с поочередно мерцающими предметами: чистым листом бумаги, пером и топором.
АД (утробным, но спокойным голосом):
Забудем счеты! Море слез
не прихоть наша. Я только то,
что в представлениях живет
из века суетных людей.
Смотрите: вон на том столе,
в определенном смысле - плаха,
лежат предметы, изобретенные людьми.
В них, только в них судьба созданий,
в природе равных, и не равных ей
в стремлениях быть самым главным,
выше, чем подобное себе.
За рамками ее пределов нет,
застывших в заблужденьях века,
как нет чудес совсем необъяснимых,
пока не объяснит их человек.
Что может быть удобней, чем проформа?
Пустая форма болтовни и
необъятные ее просторы
приводят в ужас. Ко мне ее дороги
лежат в пустотах темноты, в провал
не освещенной разумом дороги,
и тем мне подаривших жизнь!
Где тот фонарь, что даст вам путь?
В ваших недрах, в благородной почве
растет пустотой каждый плут,
великий мастер новости подлога,
и держит приз - переходящий кнут
насилия над вами и природой.
В пустотах жизни нет? Резонно,
когда бы ни пустоты множеств,
ни бешеный разбег Вселенной
не предлагали свой ответ,
противоречивый как обет
хранить и навсегда беречь
девичью верность:
мертвым? долгу? чести? нормам?
Я, как и вы, в плену его природы...
Что мне от них! Усталость, боли
смотреть, как тащит на пикник
компания друзей девчонок
и пьяных вдрызг - казнить! Казнить?
Вопрос воспитанности, что ли.
Я скрыт, простак, злопамятен и волен
по вашей прихоти и воле!
Я - Ад
пока вы в клетке! И пока не объяснили
как очутились в ней, вы птицы-пилигримы
в пределах собственных законов. Смех!
Не ад, считай, что бог, ваш судия,
вы сами себя судите!
Судите сами...
...громоподобный хохот перекатывается в грохот войны. Сущий ад. На сцену выкатываются все. Гордеевы - по одну сторону сцены "сходят с ума". По другую сторону - Верующий постоянно крестится и причитает: "Господи, на все воля твоя!" Голоса рассеяны по сцене и помалкивают. Остальные дерутся. Лица дерущихся покрываются мелом. Вместо глаз появляются черные обводы. Кругом снег. Сцена длится и длится...
АД (приятным баритоном):
Сцена может продолжаться бесконечно...
Антракт!
Конец второй части.
04.10.2013
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
Декабрь в последний день и века. Очень скромная кухня Гордеевых. Готовятся к встрече Нового Года. В окнах еще светло, и легкие узоры на стекле играют.
ОЛЬГА:
Ты помнишь, как встречали нас
в день свадьбы? Церемониал
студенческого братства нашего
был так похож на карнавал,
на карнавал без масок, мишуры,
притворства. Очень просто
декан нас обнимал, так искренно!
Помнишь его?
ВИКТОР (восхищенно):
Еще б! Такая умница!
ОЛЬГА (задумчиво):
Я узнавала, он уехал...
ВИКТОР:
И нам придется бечь как беглым
так скоро, как скоро навсегда припрут.
ОЛЬГА (смеется):
Побег из Шоушенка? Вечность
сначала взаперти хлебнуть и сохранить
достоинство нам предстоит. От совести
бежать куда придется, не убежишь.
И стоит ли?
ВИКТОР (весело):
Не стоит, на том стоим!
А помнишь, как в окно к тебе я лез
по водостоку? Дождь, теплый май...
Умаялся до нитки! Вода смывает -
я обнимал трубу, как тот тубист,
и дул из всех последних сил на воду,
чтоб не скользить...
ОЛЬГА (нежно):
И постучал в окошко...
ВИКТОР (хитро):
Я видел ваш переполох!
ОЛЬГА (смеется):
Бессовестный! Перепугал как Троцкий!
ВИКТОР:
А шустро вы попрятались в шкафы.
ОЛЬГА:
Мы думали воры!
ВИКТОР:
Воры тогда не в моде были...
Минуты три прошло и -
ни души, хоть вой на воды!
ОЛЬГА:
Казалось нам, в шкафах замкнулся свет
в простую точку темноты, где видели спасение
как мыши в норке, не ведая в ней мышеловки!
Потом смеялись бестолковым страхам
всю ночь, но свет при этом все горел!
(Виктор и Ольга от души смеются)
ВИКТОР (нежно):
Но, все же, ты первая на свет вышла
в голубенькой рубашечке, прозрачной на просвет.
Ах, красотища! И прижимала веник к ней
так судорожно, больно и отчаянно,
как будто отнимали драгоценности...
ОЛЬГА (нежно):
Драгоценности любви...
ВИКТОР:
И на груди остались первые ее следы...
ОЛЬГА (почти стонет):
Ох, больно!
ВИКТОР (нежно улыбаясь):
Но страх тебя не оставлял -
кралась к окну на цыпочках!
(смеются)
ОЛЬГА:
Я как увидела тебя - вся затаилась:
на третьем этаже вода и ливень,
а он висит как капелька слезы
на волоске - вот-вот сорвется...
(Ольгины глаза повлажнели)
ВИКТОР (тихо, нежно):
Держался из последних сил, милая!
ОЛЬГА (с широко открытыми глазами):
Ой, господи, горим, духовка!
Рэдиссон Славянская. Елен, Андрей и Кирин. Окна в номере в опущенных гардинах. Свет в темноте - едва, но ярок.
ЕЛЕН (зорко всматриваясь в Андрея):
В глазах умен... Я рад знакомству
необычному... Впрочем, оставим...
Что в голове, вот в чем вопрос!
Лишь только ей, своей ли, не своей,
я доверяю. Я математик, и расчет -
не самое последнее, скажу, очарование!
Да-да, кто прирожден считать,
тот правит капиталом, если не сказать
о большем. Сейчас не суть и не о том!
Мой милый Кирин,
попроси всем грог!
КИРИН:
Уже несут, вот-вот толкнутся в дверь...
ЕЛЕН:
Устраивайтесь поудобней, друг Андрей!
Нам долго тут придется...
(в номер заглядывает охранник):
Грог принесли. Впустить?
КИРИН:
Впусти! Впусти!
(все происходит чинно и благородно, дверь снова заперта)
ЕЛЕН:
Ну, что ж! За встречу!
КИРИН (про себя):
Чтоб пронесло.
(вслух)
За встречу!
(все отхлебывают грог)
ЕЛЕН:
Жизнь круто повернула вспять...
Но, как сказать! Я не люблю простых решений,
поэтому шаблоны здесь ни к черту.
На вас, мой друг,
нам не пенять. Не вдруг, сознаюсь,
иначе не было б ни встречи, ни руки.
Дороги схожие, но разные пути
ведут нас к призу. Неверно будет...
АНДРЕЙ (равнодушно):
Хотелось бы узнать причины...
КИРИН (вскидываясь):
Не торопитесь, друг, расслабьтесь.
Здесь не простые игры в карты...
ЕЛЕН (шутливо):
Ближайший друг, мой милый Кирин,
немало мы с ним терли, черт возьми,
в Совете. Устал, устал, устал старина!
Когда бы нас не очень-то мочили там...
Ох, как нужны нам силы!
АНДРЕЙ:
Я не привык сидеть...
ЕЛЕН (довольно жестко):
Ужель!
АНДРЕЙ:
...без дела.
КИРИН (нервно):
Чтоб шли дела, их надо обсуждать!
ЕЛЕН:
Я думаю, мы утрясем сомненья...
Зачем вы нам понадобились, хотите знать?
Нетерпеливость ваша, mon cher ami,
при столь похвальной сдержанности
весьма понятна. И вы понять должны,
что оказались здесь не просто так.
Вы выполняли ряд сугубых поручений,
не зная даже, что вела моя рука
в тех самых громких и не очень схемах
и отводила каждый раз от вас
угрозу быть пропащим без вести,
что сотнями сейчас в иных мирах.
Не скрою, вы сами с честью выходили
из затруднений часто. Но рука моя
и здесь сопровождала вас. Тем верней
вы оказались в Рэдиссон Славянской.
АНДРЕЙ (вежливо):
Довольно не плохой репертуар!
Так значит, я со всех сторон вам должен?
Ну, прям-таки, беда! Cлова - пустыня.
ЕЛЕН:
Кирин, папку!
АНДРЕЙ (твердо):
Не надо, знаю, не случайно
я здесь. И папка есть, иначе не позвали б.
ЕЛЕН (холодно):
Надеюсь, понимаешь, - это сеть!
Идет мокрый серый снег. Темнеет.
ОТСТУПЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.
Декабрь в последний день и века...
Опущенные головы под мокрым снегом
Слепых и полых никуда не смотрят
Куда б ни обратились серые глаза -
Кругом усталость. Я не стоял бы здесь
И не рыдал в заваленных дорогах серым хламом
Теряя признаки последнего лица -
Из виду времени текущих поколений
Туда, где призрачность и пустота
Сливаются в одно печальное мгновенье.
Закрашенные ровным серым
Потоки неба и земли
Смешали бесполезный крик
С последним днем и веком.
Новости. Смесь разных персонажей.
ГОЛОВА-ЭКРАН:
"Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам с новогодним приветствием. Но это не все... Я принял решение. Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня в последний день уходящего века я ухожу в отставку".
ЕЛЕН:
Бомба!
КИРИН:
Как подлетают со спины осколки -
неведомо. Мгновенье - стой,
замри мое несчастное мгновение
на той секундочке, где я бы мог
вернуться в собственную плоть...
(исчезает)
АНДРЕЙ:
Нет, маховик запущен...
ТЕМНОТА (потирает руки):
Ой-ёй-ёй-ё-ёй!
СМИ:
Он пояснил, что уходит не по состоянию здоровья, а по совокупности всех проблем, и попросил прощения у граждан.
ГОРДЕЕВ:
Прощение?
ГОЛОСА (кучей, в разнобой и повторяются):
Прощенья просит. Сколько? Только-только. Не может быть. Да, ну-у! А все-таки уходит. Кому же хочется тонуть! А может, врет? Не, вон белое на черном! Смотри, и черные обводы тут! Прижались в кучку! Вдруг не врут? Врут, не врут, вокруг, вокруг... (голоса постепенно уходят)
ВЕРУЮЩИЙ (крестится):
Господи, на все твоя воля!
2009:
Согласно проведенному в этом году опросу ВЦИОМ, этот шаг сочли верным две трети граждан.
Последняя сцена. Ночь после новогодних курантов. Выходят все персонажи, располагаются на заднике. Над ними полощется беззвучный Ад. И всполохи. Отдельной группой в темноте - пятеро. Очень тихо. На освещенный снег выходят Виктор и Ольга, гуляют.
ОЛЬГА:
Как хорошо!
ВИКТОР:
И мы вдвоем.
ОЛЬГА:
Никто нам не мешает.
Да?
ВИКТОР:
Вот так бы вечность! Как здорово,
что взаперти мы не остались.
Но странно тихо...
ОЛЬГА:
Все суета да денег лихо
включают нас в погоню. Бег
за тридевять земель
и призрачной надеждой...
Мы не привыкли к тишине.
ВИКТОР:
Ох, эти господа и их обеты!
ОЛЬГА (смеется):
А все-таки неплохо чуть разбогатеть?
ВИКТОР:
Ты знаешь, здесь не просто...
Вот если бы собрать все звезды
в один букет, взяла бы?
ОЛЬГА (шутя):
Нет,
не унесла б!
ВИКТОР (весело увлекаясь):
А если дождик золотой?
ОЛЬГА (так же увлекаясь):
Нет, не приму,
не настоящий!
ВИКТОР:
А если серебро луны
горой огромной солнца
у ног твоих?
ОЛЬГА:
Нет, не греши,
у ног моих - ты, солнце!
ВИКТОР:
А вдруг ты встретишь принца?
ОЛЬГА (смеясь):
Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет...
Он опоздал на сотни тысяч лет!
ВИКТОР:
А если все-таки презент
во все воронье горло
с неодолимым камнем
с ума сведет?
ОЛЬГА (пожимает плечами):
Соблазн, и только!
ВИКТОР (улыбаясь):
Вот, то-то и оно...
ОЛЬГА (весело):
И пошло!
ВИКТОР:
Ах, так! Иди сюда...
(обнявшись, кружатся в долгом поцелуе)
ОЛЬГА (смущенно):
Вот самый лучший мой букет...
ВИКТОР (нежно):
И мой букет - ты, Ольга...
Они стояли, взявшись за руки, и тихо улыбались своему. Из темноты выходят пятеро.
ОЛЬГА (испуганно):
Смотри! Андрей!
ВИКТОР (шутливо):
Какой-такой?
ОЛЬГА (испуганным шепотом):
Тот самый, с рынка...
(Виктор с удивлением узнает в нем спортсмена)
Очень медленно тает свет. Гордеевы оказываются спиной к залу. Пятеро - веером между участниками сцены. За ними - Ад. Виктор рукой отодвигает Ольгу за спину. Андрей поднимает руку с пистолетом. Выстрел. Виктор падает замертво. Ольга в ужасе. Медленно опускается к Виктору, привлекая его голову на свои колени, судорожными руками обнимает ее. Ольга нависает над телом Виктора. Пистолет направлен на Ольгу. Она поднимает глаза, полные слез. "Что ты наделал?" - почти кричит она, и в зал летит во весь голос имя убийцы, как проклятие: