|
|
||
Прямое асфальтовое шоссе указывало нам путь. Прямо по ходу нашего движения начала загораться утренняя заря. "Куда мы идем? Долго ли еще?" - спрашивали мы у вожака. "Скоро," - отвечал он. - "Как только посветлеет, мы свернем в лес." И мы шли дальше.
Светало. По обочинам шоссе стали различаться травинки, листва на деревьях, отдельные кустики. Проснулись первые птицы. "Пора," - сказал Вождь. Мы свернули на узенькую, едва заметную тропинку и длинной цепью углубились в лес.
К полудню мы вышли к извилистой речке, на противоположном берегу которой виднелись недостроенные хибарки дачного поселка. Мужчины разбрелись по окрестностям в поисках дров для костра. Мама и другие женщины занялись общим обедом. Мы с Лысым Негром переплыли на другой берег и направились к поселку. Были будни, поэтому народу почти не было. На одном из участков обедали мужчина и женщина. Узнав их, я спрятался за штабелями бревен.
- Что с тобой? - спросил Негр.
- Это моя жена и ее любовник Каспар.
Лысый Негр плотоядно хохтнул...
Каспар сидел за столом, поставленным под чудом сохранившейся березкой. Жена стояла рядом и подавала ему кушанья. Каспар обгладывал куриную ножку, когда подошли мы с Лысым Негром. Я сильно изменился с нашей последней встречи. Одежда, которую мне дал санитар пункта исполнения приговоров, значительно истрепалась, я давно не стригся и отпустил бороду. Лысый Негр был почти голый, только большой лист лопуха висел у него ниже пупа. Куски курочки посыпались у Каспара изо рта. Жена вскрикнула. Мы с Негром встали около стола и начали разговор на языке племени умба-юмба.
- Камба - самба, кумбу - думбу, - говорил я, показывая негру на стол.
- Мамба - каламба, курум - бурум - чум! - протестовал Негр и, глотая слюну, показывал на Каспара.
Каспар и жена побледнели.
- Румба - тумба, - вскидывая руки к небу говорил я.
- Халява - дум, - отвечал Негр.
- Халява - амдум, - негодовал я.
В конце концов я не выдержал:
- Халява - дум балм оба!
Негр издал воинственный клич, исполнил танец голодных крокодилов и густо посыпал солью лысину Каспара. Каспар втянул голову в плечи. Негр полил на Каспара кетчупа, покрошил помидорчиков и огурчиков и полил все это красным вином. Сверху он возложил аппетитный листик салата. Потом взял в руки нож. Я подал ему вилку.
- Ба-ба -ра -ба, - похвалил меня Лысый Негр и вонзил вилку в лысину. Завопили оба - и Каспар, и жена.
- Что они так шумят? - спросил меня Негр по-русски.
- Их первый раз кушают.
- Так надо было их подготовить к этому. Надо было объяснить.
- Сейчас объясним, - сказал я и обратился к Каспару. - Вы не волнуйтесь, мы вас будем сейчас кушать. Точнее, только негр. Он у нас африканский людоед. Питается исключительно человечиной. Но вы не волнуйтесь, у него опыт большой, вы не будете долго мучиться.
Каспар захрипел, пытаясь что-то сказать.
- Что с ним? Он не болен? Он не заразный? - испугался Негр.
- Не думаю. Просто он хочет что-то сказать. Говорите, не бойтесь, - обратился я к Каспару.
- Огурчика, - выдавил из себя Каспар.
- Мы уже посыпали вам на голову огурчиков.
- Нет. Не меня... Огурчика... - прошептал Каспар и заплакал.
- Он не хочет, чтоб его ели. Он хочет, чтобы мы съели огурчик вместо его, - догадался я. - Я с удовольствием съем огурчика, а вот Негр без человечинки не может. Или может все-таки огурчика поешь?
- Да-да! Огурчика, курочки! - засуетилась молчавшая до этого в тупом онемении жена.
- Нет, не могу. - сказал Негр, - сам знаешь, почему.
- Вы уж извините, не может он огурчика есть. Хотя очень их любит. Больше, чем человечину.
- А... как же так? - пролепетал Каспар.
- А у них в племени принцип - кушать только то, что природа дает, только то, лишь природе принадлежит.
- Но ведь огурчик...
- Хочешь сказать, тоже природа дает? Ошибаешься! Огурец ты вырастил, да жена моя.
- Милый! Так это ты?! - замахала руками жена, узнав меня.
- Не совсем. Но сейчас не об этом. Неси тазик. Каспара разделывать будем.
Каспар и жена молча смотрели на нас.
- Нельзя меня есть. Я не природе принадлежу. Я ей принадлежу.
- Это не проблема. Мы сначала ее съедим, и тогда ты станешь свободным.
- Но это не все!
- Что же еще?
- Меня не природа создала. Меня папа с мамой сделали. Очень потрудились.
- Похоже. Природа качественней работает.
Лысый Негр загрустил.
- Нельзя его есть. Папу с мамой нельзя обижать.
Пришлось согласиться на огурчики. Для того, чтобы не обижались африканские боги, было совершено жертвоприношение - зажарена еще одна курица. Кроме того, Каспар совершенно добровольно передал нам на строительство храма ящик гвоздей, набор столярного инструмента и лодку, чтобы все это хозяйство перевезти на другой берег реки. От электрорубанка пришлось отказаться, так как мы не были уверены, что в лесу проведена силовая электросеть.
Жизнь псов в заповеднике значительно упростилась. Горожан, приходящих в парк отдохнуть и развлечься, отделили от собак высокой стеной открытого вольера. Естественно, в вольере жили псы, а открыт он был только сверху. Чтобы псы случайно не попали на людскую часть заповедника и не были обижены отдыхающими, по всей ограде провели колючую проволоку с электротоком высокого напряжения. Проявляя заботу о здоровье псов, в целях повышения их иммунитета к болезням, готовя их к различным, не дай Бог, лишениям собачьей жизни, псов закаляли и воспитывали в них силу воли. Достигалось это особым способом кормления - одна кость на пятерых, и соответствующим образом жизни - сон под открытым небом и на голой земле при любых погодных условиях. Естественно, все это делалось для блага самих же псов.
Однако, большинство псов оказались по своей натуре несознательными и всячески воспротивлялись благим нововведениям. Они скулили по ночам, рычали на служителей заповедника, кусали их за руки и ниже спины и находили всякие хитроумные способы, чтобы сбежать из заповедника.
Однажды ночью заповедник покинула сразу громадная свора собак. Они переселились в леса, раскинувшиеся вокруг Города. Сначала жителей окрестных деревень охватил ужас от такого соседства, но псы оказались мирными животными и не трогали ни сельчан, ни их скотину, а некоторые даже переселились в деревню и стали настоящими сторожевыми псами. Прикованные цепью к собачьей будке, они считали себя более счастливыми, чем в свободном вольере псового заповедника.
А из Города доходили слухи об оставшихся в заповеднике. Преисполненные благодарности к людям, псы жертвовали, естественно добровольно, своими телами для проведения медицинских опытов и изготовления пирожков с мясом. Некоторых из псов поставили сторожами заповедника. Они не впускали в заповедник чужих людей и не выпускали оттуда псов, в целях их же собственной безопасности. Они же проводили воспитательно-разъяснительную работу среди своих менее сознательных сородичей.
Общество трупов раскололось. Раньше трупы жили в стаях все вместе. Только некоторые из них, кому удавалось найти себе постоянную работу, могли снимать себе отдельные жилища. Но они также считали себя неотъемлемой частью стаи. Они не могли жить без стаи. Стая стала их Родиной, стая стала их семьей. Но потом наступили другие времена. Власть под всякими благонамеренными предлогами старалось очистить Город от трупов. Трудно сказать, чем ей не угодили трупы. Точнее, чем они были хуже бомжей, которых было совсем не меньше, которые занимались тем же, чем и трупы? Нам так и не удалось найти ответ. Нас стали свозить на городское кладбище и изолировали от Города. Вокруг кладбища воздвигли ограду из колючей проволоки, соорудили наблюдательные вышки. Предвосхищая дальнейшие события, наша стая во главе с Вожаком покинула Город и ушла в Лес. После к нам присоединилось немало трупов из других стай. Так образовалась племя свободных трупов. Не отдельная стая, а целое Племя Диких Трупов. У нас были свои законы, свое правительство, свой суд и даже своя армия, на случай если нас снова захотят вернуть на кладбище. У нас были свои небольшие города, расположившиеся по берегу той самой реки, на около которой когда-то поселилась наша стая. Вождем племени стал Вожак.
Племя было обществом свободных трупов. Нашим основным принципом было - мы не трогаем живых, живые не трогают нас. Наши города располагались на таких местах, где не было ни деревень, ни полей, ни чего такого, чтобы могли использовать живые. Некоторые города были даже построены на болотах, тянущихся вдоль берегов реки. Дома в этих городах стояли на сваях. Местные власти ничего не имели против нас. Фермеры же даже были рады нашему появлению, так как мы за гораздо меньшую плату, чем сезонные рабочие, трудились на их полях. Становилось все больше трупов, имеющих постоянную работу. Устраивались, в основном, подсобными рабочими, пастухами, доярками и так далее в местные фермерские хозяйства. Санитарами в местной больнице были тоже трупы. Были даже такие, кто устроились учителями или бухгалтерами. Имеющие постоянную работу оседали в деревнях и на хуторах.
Трупы стали создавать семьи. Появились дети. Племя разрасталось, становилось многочисленным и сильным.
До нас доходили противоречивые слухи о тех, кто остался на кладбище. Трупы с кладбища улыбались нам со страниц газет, на фотографиях были изображены уютные коттеджики, счастливые трупы трудились на предприятиях и в учреждениях Города. Приводилось роскошное меню комплексных обедов, которые готовили для трупов рестораны Города. И некоторые из молодых трупов начинали роптать, а не зря ли мы ушли с кладбища?
Но совсем другое говорили редкие перебежчики, которым удавалось вырваться с кладбища. Да, говорили они, трупы на кладбище живут хорошо. Их кормят, одевают, лечат, если они заболеют. Поселили их в теплых бараках по стаям. Все они прилежно трудятся. Три раза в день их кормят. Это если ты простой член своей стаи, или, как у них говорят - труп первого уровня. А есть еще начальники и управленцы, назначенные из самих же трупов. Они живут в тех самых коттеджиках, которые показаны в газетах, они улыбаются с фотографий. Это трупы второго уровня. Они командуют отдельными трудовыми подразделениями, ведут учет, разрабатывают краткосрочные планы и тому подобное. Есть трупы третьего уровня - командиры стай, и при них команда поддержания порядка. Командиры стай живут в Городе, через них, а так же через штатных управляющих из живых, власти устанавливают связь с массами трупов. Бойцы команды следят за порядком в стае, сопровождают трупы на работу и с работы, в медицинские лаборатории, в пункты демографического баланса. Изобретение пунктов демографического баланса было гениальной идеей одного из трупов, который теперь занимает пост Верховного командира. Задача, которую выполняют пункты, состоит в том, чтобы поддерживать такую численность трупов на кладбище, при которой устанавливается баланс между производством и потреблением.
Высшим уровнем были идеологические воспитатели. Они пользовались всеми правами живых. Своего высокого положения они достигли благодаря примерной работе и высокой преданности стае. "Вы свободны!" - говорили они. "Мы свободны!" - повторяли остальные. "Вы счастливы!" "Мы счастливы!" "Вы нужны!" "Мы нужны!" "Но вы были бы ничто, если бы не живые", - продолжали они, - "Это лучшие из живых способны вывести вас из тьмы. Только они способны обеспечить ваше существование. Для этого вас поселили на кладбище. Вы не способны существовать самостоятельно. Шок при казни, состояние клинической смерти, жизнь в подвалах и на пустырях привели к необратимым процессам в ваших мозгах. Теперь вы не способны принимать серьезных, жизненно-важных решений. Стоит честно признать, что дебелизм стал нашей национальной, если нас можно назвать нацией трупов, болезнью. Более того, изменения произошли на генетическом уровне, и наши дети тоже будут умственно, а многие и физически неполноценными. Это стоит признать. Об этом стоит помнить. Даже самый умный из нас слабее умом любого среднего, ни чем не выделяющегося живого. И еще, наш генотип стал таким, что, кроме дебелизма, нашими наследственными болезнями стали алкоголизм, наркомания, шизофрения, паранойя и многие, многие другие болезни. И только живые могут удерживать нас в цивилизованных рамках. Мы должны быть благодарны им за их заботу, и мы обязаны прилежно трудиться, насколько позволяют наши силы и наш слабый разум, во имя их, а значит и нашего процветания!" По экрану показывали, как сильные и мужественные живые выводят трупы из мрака незнания, спасают из лап кровожадных Диких Трупов, лечат и учат те трупы, которые отвечают безграничной преданностью живым и снисходительно прощают заблудших. Певицы пели: "Живой герой, я с тобой!.."
Дела на кладбище процветали. Трупы усердно трудились во имя живых и себя. Живые их кормили, одевали, воспитывали и охраняли. Все было бы хорошо, если бы не один момент. Несмотря на все усердия живых, трупы болели, слабели, физически вырождались. Смертность среди трупов значительно превысила рождаемость. Некоторые из правителей Города даже высказывали мысль - а не закрыть ли временно пункты демографического баланса. Было принято другое решение - восстанавливать численность и трудоспособность стаи за счет диких трупов. В Лес была направлена экспедиция Сил Особого Назначения. Через неделю на кладбище привезли первую партию новичков. Дикие трупы отличались от аборигенов хорошим физическим сложением и тяжелыми, ненавидящими взглядами из-под низко опущенных лбов. Пленники зло огрызались на бойцов команды правопорядка. Внешний вид диких трупов и доставивших их бойцов Сил Особого Назначения указывал на то, трупы пришлось долго и упорно уговаривать.
Налеты живых на Племя Диких Трупов стали осуществляться регулярно. Отряды шпионов наводнили Лес. Сопротивляться Городу становилось все труднее. Частые бои, возникающие между трупами и войсковыми подразделениями Города стали отрицательно сказываться на положение дел у фермеров. Те же самые фермеры, на которых совсем недавно работали трупы, говорили: "Зачем вы пришли? Вы принесли с собой войну. С вами пришло несчастье." Вначале фермеры добровольно предоставляли помещения и провиант Силам Особенного Назначения, но потом последние обнаглев стали сами брать себе то, что им было нужно, либо просто понравилось. "Мы пришли избавить вас от нечисти," - говорили они недовольным теперь фермерам. Фермеры стали образовывать собственные отряды самообороны.
Однажды зимой Вожак собрал у себя вождей стай. После долгого совещания было принято следующее решение: так как оборонительные бои не могут спасти Племя от нашествий, то необходимо уничтожить врага в его же логове, то есть надо идти на Город.
Приготовления проходили в глубочайшей тайне. До Города доходили слухи, что в Племени что-то затевается, но эти слухи были столь слабы и расплывчаты, что Власти решили - это Племя готовится к защите от очередного похода за трупами, и не предали слухам никакого существенного значения.
К февралю Армия Племени Диких Трупов была сформирована, вооружена и обучена опытными инструкторами как из самих трупов, так и из перешедших на сторону Племени бойцов и офицеров войсковых формирований Города.
Было около трех часов дня, когда Армия двинулась по шоссе на Город. В победе были уверены не все. "Не лучше ли уйти дальше в болота?" - восклицали они.
Яркое, уже по-весеннему пригревающее Солнце шло на закат. Когда оно стало вплывать в узкую полоску облаков над горизонтом, какие-то физические законы разложили лучи на четыре и прямо по ходу движения колонн вырос громадный огненный крест.
Вожак остановил Армию. Все ждали, что он скажет. "С нами Бог!" - произнес он, - "Или мы победим на Земле, или всех нас уже завтра ждет Царство Небесное в Раю. С нами Бог!"
"С нами Бог!" - повторяли отдельные бойцы.
"С нами Бог!" - твердила Армия.
Племя Диких Трупов шло на Город и уже ничто не могло его остановить. Уже никто не сомневался в Победе.
|