На высоких берегах реки Оки стоит много деревень. В одной из них когда-то жила кошка Маруся. Была она ни дикая, ни домашняя: жила на улице, а кормилась у одной доброй бабушки.
Весной родила Маруся троих котят, а в начале лета к бабушке приехал погостить внук. Вот и решила старушка на месяц-другой взять к себе в дом и Марусю, и ее деток: пускай с ними играется. Внуку понравились котята: и играет он с ними, и ласкает их. Особенно понравился Пушок - белый с серыми пятнами котенок.
Пришла пора мальчику уезжать. Приехали за ним родители и повели на пристань, ждать катер. Пришёл катер, стали на него люди заходить, как вдруг раздался чей-то писк. Тут пришлось мальчику вытащить Пушка из своего рюкзачка и показать родителям. "Смотрите, какой хороший! Я хочу его домой!" Да только родители запретили везти котёнка домой, потому что там у них овчарка живет, и она этого Пушка в два счета съест.
Мальчик заплакал, да ничего не поделаешь - катер уже дает гудок. Остался котенок один на песчаном пляже...
Капитан решил развеселить расстроенного мальчика: когда катер отплыл на середину реки, он подозвал его и разрешил постоять у штурвала. Тут мальчик сразу плакать перестал и про котенка забыл.
А Пушок постоял на пляже, мяукнул два раза, потом вскарабкался на высокий берег и оказался в дубовом лесу. Деревня была не близко, да и дорога к ней вела мудреная - трудно несмышленому котенку найти свой дом! Побрел он по берегу наугад, и ещё дальше ушел от деревни.
2.
Над той деревней часто кружила воронья стая. Любили вороны разорять деревенские огороды, даже чучел огородных не пугались. За это швыряли в них мальчишки булыжники, не зная пощады.
Раз полетел такой булыжник да угодил молодой неопытной вороне прямо в правое крыло. Стая поднялась, закаркала, и понеслась через Оку к другой деревне. Подбитая ворона тоже с перепугу взмыла в воздух, да заболталось у нее в небе крыло, надломилось ещё сильнее, и свалилась она с неба в лес. А другим воронам и горя мало, что подругу потеряли; всё равно их вон какая стая!
Поднялась раненая птица на ноги и стала прыгать по лесу, приволакивая крыло. Прыгала, прыгала до самого вечера, и начал ее одолевать голод. Тут она и заприметила под дубом Пушка и решила его клювом задолбить, чтобы съесть и набраться сил. Пушок-то в те дни совсем был маленький, меньше той вороны. Прискакала она к нему и давай покашливать своей вороньей глоткой и смотреть на него чёрным глазом, чтоб он от страха с места сдвинуться не мог. Да только и Пушок преобразился - выгнул спинку дугой, шерстку вздыбил, поднял столбом хвост и зашипел, как змея. Так и стояли они друг против друга: ворона кашляет и с ноги на ногу перетаптывается, а Пушок шипит. Наверное, стояли бы они так еще долго - да вдруг грянул гром. Котенок убежал в овраг под корневище сосны, а ворона ускакала на поляну под елку.
Всю ночь лил дождь, и сверкали в небе молнии. Чёрные тучи носились над рекой и как будто воевали друг с другом. Котёнок мяукал в своём корневище, а ворона похрипывала под елкой.
А наутро небо просветлело. Вышли оба врага из своих убежищ - оба голодные, оба брошенные и забытые. Но гулять под солнышком после дождя все равно приятно, и стал Пушок скакать за кузнечиками и бабочками. Выследит, пригнётся к земле, затаится, переминаясь на лапках, а потом прыг! - и смотрит под лапками: поймал или нет? И так он разыгрался, что выследил ворону и на нее тоже прыгнул. Та со страху упала на спину, клюв раскрыла, лапы кверху подняла и лежит, как мертвая, не шелохнется. Отбежал котенок и притаился, глядит на птицу, не моргая. А птица полежала немного, а потом снова шасть на ноги - и наутек. Пробует взлететь, а не может.
Поняла ворона, что котенка ей не одолеть. И не то от скуки, не то от голода увязалась она за Пушком: куда он, туда и она. Иногда нет-нет, да и ущипнет его клювом за хвост. А он прыг! - и на спину валит, потреплет за шею и отпустит. И так получилось, что и вороне, и котенку эта игра понравилась.
Вот набрел Пушок на покинутую рыбацкую стоянку, а на ней и обед лежит готовый: варили рыбаки уху, всю рыбу поели, а головы судачьи оставили. Всласть наелся котенок, и вороне перепало.
Тут они и вовсе сделались неразлучными, даже ночевать отправились в один овраг. Котенок в корнях клубком свернулся, а ворона рядышком, в малиновых кустах сидит да изредка покаркивает, сама себя будит.
И полетело для них одно на двоих лето...
3.
Однажды, уже на исходе августа, к берегу на надувном плоту причалили туристы. Разбили лагерь, развели костер, стали петь песни. И отважился Пушок разведать, нет ли у них чем полакомиться. Ну а ворона, понятно, за ним вприпрыжку.
Увидали туристы котенка, нарезали колбасы ломтиками и стали подзывать: "Кис, кис, кис". А на ворону, наоборот, зашикали: "Кыш, кыш, кыш!" Да только и Пушок от людей отвык, близко не подходит. Делать нечего, положили ему колбасу от лагеря подальше. Стал он осторожно кушать, а ворона его то за хвост, то за ухо ущипнет, напоминает, что ей тоже колбаски хочется. Туристы давай ворону прогонять, а котенок вместе с ней отбегает, садится под дерево вдалеке и усы облизывает. Половину колбасы съел и к еде больше не идет. Как будто понимает, что теперь воронина очередь есть. Ворона скок-скок, схватит кушанье и назад.
- Вот гадюка, вот проныра, - загалдели люди, - не дала бедному котенку поесть!
- Вася, а давай его с собой возьмем? - сказала одна туристка. - Смотри, какая он прелесть! А эта - она же его тут насмерть задолбит!
- Ну и пусть, - отвечал Вася, - так природой задумано, чтобы один уничтожал другого. А мне дома дикий кот не нужен. Только занавески все с обоями передерёт.
Принялись туристы спорить и в конце концов решили, что животное нужно всё-таки забрать, но не домой, а высадить его по пути в какой-нибудь близкой к берегу деревне, чтобы спасти от вороны и заново к людям приучить.
На другой день котенок стал смелее и подошёл поближе к туристам, и те его легко сумели изловить. Ворона только каркнула, вздыбила перья, распахнула крылья, вокруг себя перетопталась и упрыгала в лес.
Стали люди складывать палатки, собираться в дальнейшее плаванье. А туристка сунула Пушка за пазуху своей куртки и молнию застегнула, чтоб не выпрыгнул.
Плот отчалил, заплескались в воде вёсла. Тут и появилась на высоком берегу ворона, каркая в полный голос. Каркала, каркала - и вдруг неуклюже вспорхнула с берега, кувырком скатилась на сырой песок у воды и беспомощно забилась в нем, распластав крылья.
- Ишь ты! - улыбнулась туристка, поглаживая через куртку котенка. - Так тебе и надо! Не видать тебе Мурзика!
И она обратилась к котёнку:
- Хоро-оший, хоро-оший, да ты не дрожи, не бойся. Никто тебя теперь не обидит.
- А вдруг они, наоборот, были друзья? - тихо сказала какая-то девушка, которая раньше всё время молчала.
- Да уж, друзья, - посмеялась туристка, - у вороны друзей не бывает. Одни враги.
- Да ты его теперь-то уж отпусти на плот, - сказал Вася, загребая веслом. - Не убежит: кошки воды до смерти боятся.
Расстегнула туристка молнию куртки, Пушок осторожно сошёл с её коленей на палубу, огляделся, замяукал, потом забегал по палубе, а потом перемялся с лапки на лапку - и прыг в воду!
- Смотри-ка! Как собака плывет! - удивился Вася.
Туристы молча наблюдали, как Пушок с фырканьем, задрав над водой хвост и прижав ушки к голове, плывёт к берегу. Река относила его вбок, а ворона прыгала по песку вслед за ним.
- Значит, так тому и быть, - махнул рукой Вася. - Поплыли дальше.
И уплыли туристы.
А Пушок выбрался на сушу, отряхнул шерстку, оглянулся недоверчиво на реку и стал забираться на высокий берег. И ворона, оттопырив больное крыло, стала карабкаться за ним по пятам.