У профессиональных моряков нервная система в порядке. Слабые духом и нервные в море не ходят.
Может быть, где-то в подсознание профессиональные моряки отдают себе отчет что, уходя в очередной рейс, могут, не вернутся. Но никто об этом не думает. Во всяком случае, стараются.
За всех моряков я не скажу, но о рыбаках могу сказать точно. Не встречал я ни одного, кто бы не клял море и каторжный труд рыбака.
Я сам, и другие не раз зарекались. Что этот рейс последний.
А, проболтавшись, месяц другой на суше снова возвращались в море. Оно как магнит, как наркотик тянет к себе. Есть в нем что-то магическое. Иначе не скажешь. Я уже не говорю об остальных минутных прелестях жизни, которые выпадают на долю моряка.
Не важно холостого или женатого. Далеко от дома сойдя на берег, любой может позволить себе выпить и заглянуть на огонек к жрицам любви. Которых в каждом порту испокон веков предостаточно.
Вот об этих приключениях, как правило, любят почесать языки бывалые моряки.
Зиги-Зиги
Промысел наш шел вдоль берегов южной Африки. Ловили мы только крупную сардину. Все остальное, выбрасывали в море. По тем временам, а было это в 1963 году. Советским рыбакам можно было сойти на берег только организованной экскурсией. Да и это случалось очень редко. Подобные экскурсии, как правило были скучными. Но на этот раз нам крупно повезло. Первый помощник капитана по политической части организовал культ поход в африканскую деревню. Мы спустились на двух шлюпках по реке Нигер в африканскую деревню. Недалеко от города Хархорд. Название той деревни я и тогда не знал, так же как и имя моей прекрасной африканской любви. Привязав шлюпки по обе стороны узкого деревянного настила. Мы в сопровождении толпы детишек вошли в деревню. Любопытство и внимание было обоюдное. Видно не так часто в эту деревню заходили советские моряки. Радист единственный в нашей команде знавший английский был за переводчика. Бедняге пришлось попотеть, отвечая на многочисленные вопросы. Перед тем как мы отправились на экскурсию, нас всех собрал первый помощник капитана и предупредил. Никому на метр не отлучатся друг от друга. И ни в какие контакты с местным населением не вступать.
В противном случае!!! Ну, это можно было и не говорить, все знали, что самое малое визу навсегда закроют и моли бога, если отделаешься только увольнением. Но молодость она бесшабашна. И кто думает, о каких либо последствиях особенно когда моча сильно ударяет в голову. Деревня эта располагалась на берегу небольшого залива. Довольно большую поляну со всех сторон окружали джунгли.
На поляне довольно тесно друг от друга стояли хижины очень похожие по своей форме на наши стога с сеном. Толпа мальчишек и девчонок в возрасте от двух до десяти были совершенно голые.
А девушки что постарше закрывали центральный вход куском разноцветного яркого материала наподобие юбки. Сочные небольшие девичьи груди блестели на солнце, возбуждая далеко не на шутку голодных советских моряков. На ногах у них были самодельные шлепанцы, сделанные из соломы. На шее и на запястьях рук яркие бусы. У многих были довольно наглые рожи, расплющенные носы толстые губы и белоснежные зубы. Все они весело хохотали и лопотали по-своему. Хватали нас за руки и тянули в джунгли, при этом все повторяли одно и тоже слово зиги-зиги. Что обозначало однозначно, предложение совокупится. Среди этой пестрой толпы был довольно сурового вида старик. Он говорил на английском. Наш радист объяснил ему, что нашим морякам запрещено вступать в какие-то контакты с местным населением. Он тут же гаркнул на своем наречии пару коротких фраз и все "невесты" тут же перестали хватать нас за руки. Что касается моей избранницы, то она вела себя скромно, никого не трогала, а только улыбалась. Она не была такой черной как все. Черты лица у нее были европейского типа.. Она очень выделялась среди всей этой пестрой толпы. Видно отец ее был красивым европейцем.
Нас водили по деревне и радист как мог, старался переводить нравы и обычаи местных аборигенов. Мое же внимание было сосредоточено только на ней. Она ходила вместе с нами, но все время с краю. Мы ловили постоянно друг друга взглядом. И вправду говорят для любви не нужно слов. Не нужно знание языка. В глазах красноречивее всяких слов можно безошибочно прочесть зов крови. Она понятна на уровне инстинкта животным и тем более человеку. Наши глаза снова встретились и мы не могли оторвать их друг от друга. Она сделала мне рукой жест. Иди ко мне. И я, не думая ни о чем стал потихоньку двигаться из центра к краю. Туда где стояла она. Когда я поравнялся с ней она почти шепотом сказала не то, спрашивая, не то утверждая зиги-зиги? Я утвердительно кивнул головой и ответил зиги-зиги. Она взяла меня за руку. И тоже осторожно как бы сознавая опасность, которая угрожала мне потянула меня в сторону. Прячась за хижинами. Мы через пару минут оказались на краю деревни. И пошли по узкой тропе. Она остановилась перед каким то кустарником с огромными листьями похожими на листья нашего лопуха. Только очень большими. У нее на поясе висел нож, она вытащила его из ножен и быстрыми движениями начала нарезать листья. Так же ловко из этих листьев она выстелила своеобразную постель, прибив острую сухую траву. Затем сняла набедренную повязку и кинула их на листья. Оставшись совершенно голой, легла на яркий кусок материи. И ничего красивее и волшебнее я больше в своей жизни не видел. И уж точно не увижу. Я начисто потерял чувство времени. Это было больше похоже на сон чем на реальность.
Мне ничего не нужно было делать. Только войти в нее. Я на своем веку знал темпераментных женщин. Но сравнится с ней так никто и не смог. На самом деле прошло совсем мало времени, но мне оно показалось вечностью. Затем она провела меня, ловко прячась за хижинами. И мы незаметно слились с толпой, как и исчезли. Никто не успел обратить внимания.
Одно я могу сказать с уверенностью. Может раз случайность уберечь человека от опасности. Может два. Может десять раз. Но лично я давно потерял счет, сколько раз моя судьба берегла меня и вела по жизни.
Ни какой логикой нельзя оправдать все эти случаи простым совпадением. Я давно ничего не боюсь в жизни, не потому что глуп или очень смел. Нет. Просто безгранично верю в свою судьбу.
Которая, не смотря ни на что довела меня до семидесяти трех лет.
А если здоровье не подведет, побережет меня и дальше.
Жизнь как такова не предсказуема и все может быть, что в далекой африканской деревне много лет тому назад мой сын или дочь спросил свою маму. Мама кем был наш отец? А она только и сможет им сказать, ваш отец был советский матрос.
Гречанка
В море я начал ходить, после того как официально развелся с женой.
Был я молод и противоположный пол в силу своего характера любил с детского сада. По гороскопу я Лев. За всех львов я не могу поручиться, но знакомые мне львы мужчины любвеобильны. Так, что моим излюбленным развлечением в каждом порту, как правило, было заглянуть на огонек к девушкам самой древней профессии. Причем совесть моя при этом не страдала. Не думаю я, что и женатые моряки страдали от этого угрызением совести. Во всяком случае, мой приятель Вано, точно не страдал. Вано был типичным грузином старой закалки. Но на этот раз у него не было желания отметиться, и пошел Вано со мной только за компанию. Мы всего двое суток как покинули родные берега, а Вано молодую и красивую жену. Так что в этом плане он был сыт по горло. Не то, что я. В отличие от женатых мужчин у свободных бывают моменты, расставшись по какой либо причине с одной женщиной, новый роман завести, не успеваешь. Вот и в этот раз я уходил в рейс серьезно голодный на секс. Кроме всего мое хобби отличалось оригинальностью. Я в каждом порту должен был обязательно, отметится у коренной жительницы этой страны. Так как мы прибыли в Грецию по моим правилам я обязан был, совокупиться только с гречанкой. В портовом городке выбор был ограниченный, и мы, взяв такси, поехали в Атуну. А там к нашим услугам целые улицы красных фонарей.
Фонари у входа в бардель, эта пожалуй громко сказано, ибо на входных дверях горели маленькие лампочки покрашенные в красный цвет. Но это было достаточно, чтобы понять за какой дверью нас ждут безотказные на секс девочки за умеренную плату. По тем временам красная цена была в Греции десять долларов, а в Америке двенадцать.
Войдя в одну из таких дверей, мы попали в большую комнату. Вдоль стен стояли разные стулья, два журнальных столика столетней давности, а на них довольно много цветных журналов, определенного содержания. У входа было несколько свободных стульев, на которые мы и сели. В комнате на тот момент было двенадцать озабоченных одним и тем же мужчин.
Хотя мужчинами всех и не назовешь, среди них были прыщавые юнцы, на вид лет пятнадцати и дряхлые старики с костылями. Короче мы с Вано на этом тусклом фоне выглядели орлами. Бегая по всем морям и океанам и забегая в разные порты, я побывал в очень многих барделях. Но ничего подобного я до этого случая не встречал.
Кроме входной двери в комнату для ожидания, выходили еще две внутренние двери. Через минут десять из двери слева вышла хорошенькая девчушка в прозрачных трусиках и без лифчика. Небольшого роста симпатичное доброжелательное личико. Вся полненькая кругленькая плотная, короче говоря, цимус да и только. Она подняла руку, как бы приветствуя всех. Сверкнув белоснежными зубами, произнесла: Хеллоу мальчики! И тот, кто был первым в очереди прошел с ней в комнату. Минут через десять пятнадцать открылась противоположная дверь и та же девчушка с той же улыбкой поманила пальчиком следующего клиента. Оказывается, эти комнаты соединялись за стенкой небольшой кухней и коридорами. И пока отработанный клиент одевался, она переходила в другую комнату. И принимала следующего. Время зря не терялось. Все крутилось по замкнутому кругу. Уму не постижимо, сколько в день мужчин ублажала эта девчушка. По самым бедным подсчетам их могло быть свыше пятидесяти. Но вот подошла и моя очередь. Я зашел за ней в комнату. Чистая довольно большая комната из мебели двуспальная кровать, тумбочка, пару стульев. Она сняла трусики, и пока я раздевался, весело смотрела на меня своими светлыми искристыми глазами. Я был довольно опытным мужиком. Став на колени, между ее ног я начал торопливо одевать презерватив. Уж больно не терпелось войти в нее. Войдя в нее, я стал работать как отбойным молотком. Она же с теплом и нежностью произнесла на английском:- Не спеши, почувствуй меня. При этом она прижалась ко мне с искренней любовью, не прекращая смотреть на меня широко открытыми глазами. Может, я ей напомнил любимого парня. Мне часто говорили, что я похож на грека, испанца, итальянца уже не говоря о кавказских национальностях.
Еще в юности почти всегда в момент оргазма я кричал. Скорее ревел, причем рев у меня был такой, что весь наш старый деревянный трех этажный дом гудел от моего рева. А на утро мужики меня подкалывали. Борька ты вчера вечером три раза ревел. Уже позже, когда я был женат, чтобы не будить маму с сестрой я успевал зубами схватить подушку и этим самым глушил свой рев. Но всякий раз, когда я мог это делать я орал, как дикий зверь. Вот и на этот раз, забыв все на свете кончая, я заревел. Обычно новых подруг я предупреждал: - Не бойся я реву, но женщину при этом не разрываю. И, несмотря на предупреждение, они пока не привыкали, еще долго были в шоке.
Вано мне потом рассказывал: - Ты когда заревел, все вскочили. Я думал, что тебя зарезали. Хорошо, что она сразу вышла и начала смеяться. Но я пока ты не вышел не мог успокоиться. Говорят грузины темпераментные. Вай мэ! Ты кацо просто сумасшедший. Пошли быстрей выпьем. У меня от переживания в горле пересохло. Я еще сейчас успокоиться не могу.