Луженский Денис Андреевич : другие произведения.

Мессия для варана

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Детище проекта "Одиночное плаванье", циклопический Корабль в пути уже не первое столетие. И многие годы на его борту вспыхивают кровавые драмы, разыгрываются нешуточные трагедии а иногда... иногда случаются и маленькие, едва заметные для тысяч пассажиров чудеса.


   Мессия для варана
  
  
   Взрыв потряс отсек - вывернул из пазов стальные балки, скрутил жгутами полосы прочнейшего композита, разметал контрольные панели. Металл, стекло, куски облицовочного пластика, обрывки оптических и силовых кабелей - всё это вихрем шрапнельных осколков пронеслось по отсеку, превращая сложное лабораторное оборудование в бесполезный хлам. Мощь ударной волны оказалась столь велика, что сдвинулись с места даже многотонные цилиндры автоклавов, а сквозь лопнувший полимер репродуктивных капсул хлынул на пол вязкий биораствор.
   Но по странной иронии судьбы именно то, что должно было разрушить лабораторию, пробудило к жизни спящее существо. Когда сработал аварийный сброс, и наполняющая капсулу жидкость с чавканьем всосалась сквозь решётчатое дно, обитатель огромной пробирки открыл глаза и распрямился, поднимаясь на ноги. Он "включился" сразу, мгновенно, и понадобились всего доли секунды, чтобы оценить обстановку.
  
   Аварийная ситуация. Стратегия "Выживание": экстренный запуск.
   Питающая среда: удалена.
   Системы жизнедеятельности: активны.
   Предписания: покинуть капсулу...
   Ошибка! Действие невыполнимо - критический отказ сервомоторов. Требуется альтернативное решение.
  
   Оценка, затем действие - простой алгоритм...
   Спина откидывается на холодное полистекло; ладони, скользкие от стекающей с тела жидкости, упираются в противоположную стенку. Толчок! Мышцы вибрируют от предельного усилия, но лишь когда к рукам добавляются согнутые ноги, сверхпрочный полимер не выдерживает - через выбоину, оставленную одним из ударивших в капсулу обломков, разбегаются вниз и вверх вертикальные трещины. Ещё один рывок, и стенка с треском поддаётся, вылетает наружу неровными, глухо зазвеневшими кусками. Существо в капсуле чудом избегает острых, как бритва, стеклянных сколов - группируется, выскальзывает наружу.
   Вокруг царит хаос: пляшет занимающееся пламя, сыплются искры, едкий чёрный дым смешивается с висящей в воздухе пылью, под босыми ступнями хрустит крошево из пластика. Другие создания - голые, влажно блестящие, возятся в десятках прозрачных цилиндров, пытаются вырваться из плена обманчиво хрупкой скорлупы. Кому-то это удалось, но многие походят на огромных извивающихся гусениц, напрасно надеющихся стать бабочками. Он не пытается им помочь, запущенная генеральная директива требует лишь одного: покинуть опасное место, сберечь себя, выжить.
   Что-то ухает в дыму, вспыхивает, плюётся осколками композита. Изрешечённый, словно зарядом крупной дроби, валится на пол один из выбравшихся на свободу счастливчиков. Прочь отсюда! Прочь! Перешагнув через чьё-то изломанное тело, он устремляется к выходу. Там завал, но двое выживших уже раздвигают стальные прутья, крошат пальцами толстый пластик. То, что они делают - это для общего спасения. А значит, нужно им...
   Он успевает сделать всего один шаг, когда новый тяжкий удар встряхивает отсек, словно детскую погремушку. Струя пламени вырывается из разорванной трубы и окутывает разбирающих завал существ, мгновенно превращая их в живые факелы. А ещё секунду спустя пол выгибается под ногами, трескается, и вдруг разверзается бездной, вертикальным туннелем, на дне которого - тьма. Реакции оглушённого взрывом тела не хватает - пальцы скользят по обломанной балке, пытаясь зацепиться, но лишь оставляют на рваном металле клочья содранной кожи.
   Дальше - падение... Вниз, вниз... Похоже, грузовая шахта, либо... Удар вышибает дыхание из обожжённых лёгких, в грудь ножом входит острый край расколотой стенной панели...
  
   Активная стратегия: "Выживание".
   Повреждения: разрыв мышечных тканей, трещины в пятом и седьмом рёбрах, проникающее ранение правого лёгкого, закрытый перелом правой ключицы. Гематомы, порезы, ожоги.
   Предполагаемое время восстановления: до сорока часов.
   Системы жизнедеятельности: активны.
   Двигательные функции: сохранены.
   Предписания: продолжить движение, выйти из опасной зоны, устранить повреждения.
  
   Кусок застрявшего в ране композита он вытаскивать не стал - на ходу кровь потечёт сильнее, а восполнить потерю пока что нечем. К тому же сейчас нельзя оставлять столь заметный след. Шахта уже наполнилась едким дымом, видимость упала почти до нуля, и при каждом вдохе в проколотом лёгком вспыхивает боль. Что ж, ему ещё повезло: усеянное обломками дно колодца могло дать фору настоящей ловчей яме. Куски исковерканного пластика, какие-то стальные трубы и титановые швеллеры... Всё это вполне могло бы не просто вонзиться в плоть, но рассечь связки, порвать артерии, в кашу перемешать внутренние органы. А у него даже ноги почти не пострадали - невероятная удача.
   Двигаясь на ощупь, удаётся найти на стене у самого пола люк-заглушку. Что это? Вентиляционная труба? Нет, скорее технологический туннель... Высоко над головой гудит пламя, трещит пожираемый огнём пластик. На обнажённые плечи падают горячие капли расплава, впиваются в кожу чёрными злыми насекомыми. Не отвлекаясь на пустяки, он шарит пальцами по холодному металлу в поисках запорного механизма. Должен быть рычаг... Ага, нашёл! С гулким щелчком люк раскрывается трёхлепестковым цветком. Дым тут же начинает втягиваться в открывшийся проход. Внутри тесно и темно - приходится ползти на четвереньках, нащупывать путь здоровой рукой. Дышится по-прежнему трудно, поэтому когда туннель приводит к развилке, беглец без колебаний выбирает тот путь, что уводит его вниз.
   Если бы ему в голову могли приходить сравнения и аллегории, он, наверное, подумал бы о крысе, пробирающейся куда-то длинными извилистыми норами. Однако существо, вырвавшееся из пекла, в которое превратилась лаборатория, лишь скупо анализирует ситуацию и собственное состояние, не оперируя при этом отвлечёнными понятиями. Выжить, найти безопасное место, восстановить повреждения, затем... Затем активируется другая стратегия, мозг примет новые директивы, выберет оптимальные варианты действий.
   Он уходит от места катастрофы всё дальше и дальше, пробирается служебными туннелями, спускается в вентиляционные шахты, протискивается в узкие коридоры, где вдоль стен тянутся трубы и разноцветные кабели.
   Техническая палуба 7, секция 16-а, отсек 58-12...
   Техническая палуба 6, секция 19-в, отсек 74-8...
   Техническая палуба 5...
   Техническая палуба 4...
   Следуя основным директивам "Выживания", он избегает мест, где ему могли бы встретиться люди, и аккуратно обходит следящие устройства. Выбирает самые глухие, заброшенные, труднодоступные проходы. Чем глубже забирается, тем меньше встречается ему признаков жизни - сюда, в самую утробу Корабля, в его металлические кишки люди почти не заглядывают, и даже активные механизмы встречаются редко. Коммуникации, склады глубокой консервации, резервные помещения - множество подходящих мест, чтобы затаиться и выждать, пока не затянутся раны.
   Выбравшись на техпалубу номер три, он поднимает вентиляционную решётку, которую перед этим вышиб изнутри сильным толчком ноги, ставит её на место и замирает, ощутив пальцами слабую дрожь. Труба, проложенная под низким потолком коридора, едва заметно вибрирует. Положив на неё ладонь и ощутив холодную влагу конденсата, беглец догадывается: вода. Труба - часть системы водоснабжения. И этот низкий, ощущаемый почти на уровне инфразвука гул, который он услышал ещё в шахте воздуховода - несомненно, звук работающих насосов. Где-то поблизости находятся резервуары с пресной водой. Возможно, один из корабельных опреснителей - огромный, но сравнительно простой и потому полностью автоматизированный механизм.
   Много чистой воды, безлюдно, и в большом пустом помещении есть простор для манёвра - почти идеальные условия. Он прислушивается, пытаясь сориентироваться. Вроде бы слева гул насосов доносится громче. Боль в проколотом лёгком пульсирует всё сильнее - нужно добраться до воды, извлечь из раны обломок и восполнить потерю жидкости. Шагов через двадцать путь ему преграждает люк - массивный, из двухслойного карбонопласта. Отпирающая панель должна светиться в темноте зелёным диодом, либо красным - если включена блокировка. Она не светится никак - люк заперт и обесточен.
   Несколько секунд беглец колеблется, не поискать ли обходной путь, потом решает, что если здесь и стоял сигнальный датчик, то его, скорее всего, отключили вместе с питанием замка. Тогда он выламывает стенную панель и добирается до запирающих люк поршней. Несколько быстрых рывков, бульканье вытекающей из порванных шлангов гидравлической смеси и наконец - победное усилие, чтобы вручную раздвинуть массивные створки. Одна из них поддаётся со слабым шипением, уходит до половины в раскуроченную стену и...
   ...во мрак коридора льётся свет. Неяркий, рассеянный, но - свет! Огромный зал, в который выходит служебный туннель, освещают несколько ламп, разбросанных под потолком с кажущейся хаотичностью. И в этом зале кто-то есть!
   Беглец пригибается, готовясь либо нырнуть обратно во тьму паутины коммуникаций, либо прыгнуть навстречу угрозе и убрать её со своего пути. Он почти делает выбор, когда оценивает своего противника - тот слаб, уязвим, и не представляет серьёзной опасности даже для раненого существа. Маленький - всего лишь чуть выше пояса беглецу, - хрупкий, тщедушный. Карлик? Нет. Ребёнок. Человеческое дитя женского пола. Девочка.
   - Привет, - говорит она ему... и что-то происходит с её лицом...
   ...и беглец цепенеет, будто парализованный зарядом мощного станнера...
   ...и что-то рушится в нём, изменяется - внезапно, сокрушительно, необратимо...
  
   Стратегия "Выживание": критический сбой...
   Попытка устранения сбоя: ошибка ввода программы...
   Системы жизнедеятельности: не диагностируется...
   Предписания: отсутствуют...
  
   Я - есть! Но... кто я?
  
   * * *
  
   - Эйт. Мы будем звать тебя Эйт, хорошо? - на губах Юлны играл намёк на улыбку, обещание грядущей радости.
   Он кивнул. Почему бы и нет. Должно же у него быть какое-нибудь имя, в самом деле. Бледно-фиолетовый индекс на щеке, который виден, когда смотришься в поверхность воды, за имя вряд ли сойдёт. BP-86... Нет уж, пусть будет просто Эйт.
   - Здорово! Пойдём к остальным.
   Поколебавшись, он отрицательно мотнул головой. Остальные его боятся, ни к чему снова их пугать.
   - Пойдём. Я тебя представлю, и страх уйдёт.
   Казалось, Юлна с лёгкостью читает в его голове то, что он не может произнести. Не может, поскольку... не может. Новонаречённый Эйт смутно ощущал, что вроде бы способен говорить, что эта возможность заложена в него создателями, но до сих пор все его попытки вербального общения порождали лишь слабое шипение в глотке. Змеиный шип пугал детей, и он прекратил насиловать свой речевой аппарат.
   - Пойдём, Эйт. Пойдём.
   Юлна ухватилась за руку, потянула. Смешно: даже десяток таких, как она, не смогли бы просто сдвинуть его с места, но Эйт не стал сопротивляться и позволил вытащить себя к резервуару, на краю которого сидели, болтая ногами, Макс и Хейда. Подростки, что-то негромко обсуждавшие, замолкли при их появлении.
   - Эй! - позвала Юлна громко. - Все сюда!
   Повинуясь её звонкому кличу, к ним потянулись те, кто обжил большую опреснительную установку техпалубы номер три. Здесь, возле резервуара с уже очищенной от морской соли водой, обитали двадцать два человека возрастом примерно от восьми до пятнадцати лет. Тринадцать детей, восемь подростков и Юлна - нечто такое, что лишь внешностью походило на худенькую десятилетнюю девочку.
   Юлну слушали все, даже самые старшие ребята. Слушали и слушались. А она воспринимала это как данность, и её улыбка словно наполняла жизнь маленькой общины особым смыслом. Она... не руководила, нет. Те, кто был постарше и посильнее, брал на себя заботы о младших и слабых, добывал и готовил еду, планировал вылазки в соседние отсеки, даже на другие палубы. Юлна же просто ходила везде, неизменно оказываясь там, где была нужна - говорила со всеми будто бы о чём-то совсем отвлечённом, улыбалась. Ей улыбались в ответ, и будто бы сами собой затухали вспыхнувшие ссоры, высыхали слёзы обид, а приступы отчаяния сменялись весельем. Она редко о чём-то просила, но когда делала это - её слушались беспрекословно, будто бы слово девочки было среди здешних детей законом. Вот и сейчас - стоило ей всего лишь позвать, и спустя пару минут вокруг собралась вся община.
   - Это Эйт, - произнесла Юлна, указывая на незваного гостя. - Теперь его зовут так.
   Двадцать одна пара глаз разглядывала чужака. Кто-то смотрел с недоверием, кто-то с опаской, кто-то (в основном, самые младшие) просто с любопытством; особого дружелюбия не выказывал никто.
   - Почему он синий? - спросил темноволосый мальчик, имени которого Эйт ещё не знал.
   - Чтобы отличаться от нас, - ответила Юлна уверенно.
   - Он странный, - произнесла Хейда - высокая девушка, длинные светлые волосы которой свисали на грудь пышной косой. - Всегда молчит и не двигается, как неживой. И ещё... он голый.
   Кто-то из ребят фыркнул. Юлна тоже хихикнула - совсем по-детски, потом резонно заметила:
   - Он же не девочка, и не мальчик. Чего ему прятать-то?
   - Ну... лучше бы всё-таки оделся. Пусть для него Дон штаны раздобудет.
   - Легко сказать, - проворчал смуглый крепыш лет двенадцати. - Вон, Тея и Зан давно уж ботинки новые просят, у меня у самого локти в дырках. А ты на складах была? Там ящиков...
   Подростки загомонили - казалось, сразу все разом:
   - К прачечной бы подобраться...
   - Засекут же, чудило! Это двадцатая секция, там сигналки везде!
   - Да видала я твои сигналки... Пф! Нашёл чем пугать!
   - Он нам поможет, - сказала вдруг Юлна, глядя на Эйта снизу вверх, и спор ребятни прервался так же внезапно, как и начался. - Пусть он странный, зато добрый.
   - А-а-а откуда...
   Хейда закрыла рот, так и не закончив вопроса. И в самом деле, откуда им знать, что здоровенный, голый и абсолютно лысый человек с кожей бледно-синего оттенка - поможет? И тем более, что он - добрый? Потому, что так сказала Юлна?
   "Да, потому, что она так сказала".
   Эйт не удивился этой мысли, почему-то показавшейся ему естественной. Он начал привыкать к ней с того самого мгновения, как девочка с растрёпанными медно-рыжими волосами посмотрела в его перепачканное копотью лицо и губы её растянулись в широкой детской улыбке. Когда прямо у неё на глазах окровавленные мертвенно-синие руки раздвинули створки считавшегося заблокированным люка, она почему-то не бежала прочь с криком ужаса, но встала перед страшным гостем, сказала ему "Привет" и улыбнулась. А гость внезапно понял, что не может опустить уже занесённый для удара кулак...
  
   * * *
  
   - У тебя так быстро всё заживает.
   Он медленно кивнул, потом поднял правую руку, подвигал плечом, несколько раз напряг мышцы, сжал и разжал кулак. Похоже, ключица полностью срослась, о недавнем переломе напоминали лишь слабые уколы боли. Лёгкое тоже восстановилось - от раны, способной гарантированно убить обычного человека, остался лишь голубоватый неровный шрам на груди. Вспомнилось вдруг, как Юлна провела его мимо притихших напуганных друзей, показала укромное место за насосной станцией, сама принесла пластиковую канистру с водой, а потом не отходила ни на минуту, пока он стирал с тела кровь и грязь, промывал порезы, выковыривал из обожжённой кожи кусочки спёкшегося пластика. Даже не отвернулась, когда он, коротко выдохнув, рванул из собственной плоти осколок композита, и лишь побледнела, глядя на хлынувший из рваной дыры тёмный кармин.
   - Я знала, что ты не умрёшь, но всё равно... немножко боялась.
   Как обычно, она отлично знала, в каких водах сейчас плавают мысли Эйта.
   - Ты хочешь есть? Сегодня готовит Петра - это уж наверняка вкуснее "жвачки".
   "Жвачкой" они называли пластины концентрата для пищевых синтезаторов - целый блок с такими штуковинами ребята по ошибке притащили со вскрытого ими склада глубокой консервации. Восемьдесят килограммов груза трое отнюдь не самых могучих пареньков почти два часа волокли по техническим туннелям. Восемьдесят кило чертовски питательной и насыщенной витаминами, но совершенно безвкусной смеси, спрессованной в твёрдые, будто кафель, плитки. Когда узнали, сгоряча едва не спустили всю добычу в утилизатор. Юлна остановила. А теперь сверхкалорийной "жвачкой" насыщался Эйт - его зубы при желании могли бы, пожалуй, и полистекло в пыль перетирать. Собственно, против концентрата он ничего не имел, в сочетании с чистой водой для него выходило почти идеальное питание: максимум энергии при минимуме усилий.
   - Любишь клубнику? Дон вчера принёс четыре банки джема. Вкуснятина!
   Вчера... Здесь, на нижних палубах Корабля, не было ни дня, ни ночи, но Юлна сказала, что для сна положено своё время, и его стали отмерять по хронометру на контрольной панели насоса. В десять вечера кто-нибудь из ребят гасил все лампы, кроме одной, висевшей над самым резервуаром. В восемь утра светильники включались снова.
   Здесь, в крошечном мирке большой опреснительной установки, у каждого имелись свои обязанности: одни добывали провизию, а также те немногие вещи, с которыми жить становилось проще и приятнее - вроде газовой горелки, инструментов или надувных матрасов; другие делили запасы на рационы и готовили еду - в одном котле сразу на всех; третьи убирались; четвёртые чинили сломанное или что-нибудь мастерили. Кто не был занят - спал, купался в резервуаре или играл с друзьями. Среди детей были и свои умельцы на все руки, и осторожные разведчики, и повара, и затейники в играх. Причём со стороны казалось, что никто ничего не делает через силу, всё происходит будто бы само собой, и если появляется какая-нибудь срочная работа, тут же находится кто-нибудь, кто готов её выполнить.
   Поначалу Эйт принимал это просто как данность, естественное состояние людей, объединённых в сообщество. Но чем больше он узнавал о юных человечках, среди которых столь неожиданно оказался, тем больше недоумевал: как же работает система, каждый элемент которой - индивидуалист с собственным характером, собственным взглядом на окружающее, со своими сиюминутными эмоциями и желаниями? Ответ оказался сколь неожидан, столь и очевиден: Юлна. Вроде бы не делая почти ничего, девочка участвовала во всём, выполняя роль смазки в хрупком механизме общины. И, кажется, только благодаря ей два десятка детишек не просто выживали, скрывшись от проблем общества глубоко в недрах Корабля, они жили здесь, возле большого опреснителя, что-то строили, о чём-то мечтали...
   - Клубничный джем, - напомнила о себе Юлна. - Это, наверное, самая вкусная штука на свете! Ты должен попробовать, Эйт!
   Рядом с огромным синекожим гуманоидом девочка была словно мышонок возле матёрого кота. Но она тянула гиганта за руку, и тот шёл, послушный её воле. Чтобы стать полезным, ему следовало узнать больше о мечтах. О её мечтах.
  
   * * *
  
   Человек стоял в небрежной уверенной позе, чуть расставив ноги, будто красовался перед теми, кто на него смотрел. Брюки синего форменного комбинезона заправлены в чёрные ботинки с высоким голенищем. Талия перетянута широким поясом, в многочисленных клапанах которого рассованы разнообразные предметы: фонарь, телескопическая дубинка-шокер, гибкие пластиковые стяжки, с полдюжины обойм к пистолет-пулемёту. Само оружие свисает с плеча на длинном ремне: тупорылое, завораживающе хищное. Человек в форме то ли придерживал его правой рукой, то ли готовился схватиться за ребристую рукоять и открыть огонь... Человек без лица, с размытыми чертами. Чёткими выглядели только коротко стриженые тёмные волосы, ниже до самого воротничка взгляд напрасно старался собрать портрет из хаоса нервных мазков и штрихов, разительно несочетающихся со скрупулёзно выписанной одеждой и снаряжением, с живостью позы.
   "Умелая работа", - одобрил бы Эйт, если бы мог говорить, но, пожалуй, сейчас его молчание было только кстати - он смутно осознавал, что это не совсем те слова, которые следовало сказать юному художнику.
   Жань слез с ящика, на котором стоял, вырисовывая безликому человеку шевелюру. Изображение было на три головы выше мальчика, и он со своими мелками не доставал до рисованной макушки.
   - Красиво, - Хейда подумала и добавила, почему-то не очень уверенно: - Очень красиво! Ты так рисуешь... Он... знаешь, он как живой.
   - Не, - мальчик пожал плечами, разглядывая собственное творение, - какой же он живой, если у него лица нету. Не видишь, что ли?
   - Но ты ведь дорисуешь? Ну, потом. После обеда или завтра...
   - Нет, - безучастно бросил Жань. - У меня не выйдет. Я не помню его лица.
   - А я своего папу помню, - девочка запнулась. - И его, и маму. Не так много ведь дней прошло.
   Художник больше не сказал ничего, ещё несколько секунд смотрел на украсивший стену рисунок, потом молча отвернулся и ушёл. Хейда проводила его грустным взглядом, вздохнула и произнесла, будто оправдываясь за друга:
   - Он ничего не забыл, только вид делает. Ему так легче.
   Едва ли она знала это наверняка. Эйт вовсе не был уверен, что у паренька нет какого-нибудь программного сбоя. Центральный процессор - слишком хрупкая штука, особенно органический, защищённый одной лишь черепной коробкой. Один случайный удар, и у тебя вместо цельной картины мира - лишь осколки, обрывки, фрагменты. Скажем, Эйт знает наверняка: вон та штука на плече у безлицего - это пистолет-пулемёт полицейской модели. Но откуда он это знает?
  
   * * *
  
   Смотреть на ныряющих, весело резвящихся детей было почему-то приятно. Резервуар опреснителя ночью пополнился, и вода плескалась всего в паре сантиметров от бортика. Обнажённая Тея, хорошенько разбежавшись, с визгом сиганула на середину длинного и узкого бассейна, рыбкой ушла в прозрачную глубину, но скоро вынырнула и, легко подтянувшись, вылезла на сушу.
   - Чего не купаешься? - спросила она, отжимая воду из длинных чёрных волос.
   Эйт пожал могучими плечами. Плавать ему до сих пор не приходилось, но он был уверен, что справится с этим делом без труда. Вот только для чего? Вода устраивала его в виде питья, да и то - лишь два-три раза в сутки, не чаще.
   - Здесь хорошо. Повезло, что Юлна сюда нас привела... - она осеклась, подумала немного и поправилась: - Это с ней нам повезло. Если б не Юлна, никуда бы мы вовсе не пришли. Так бы все и остались там, на "первой".
   Девочка вздрогнула и на лицо её словно легла тень пережитого страха.
   - Тебе ведь рассказывали, да?
   Эйт покачал головой.
   - Нет? - Тея вроде бы удивилась. - Совсем-совсем никто? И Юлна тоже? Хотя... она-то не станет, небось. Ну, ладно, я тогда расскажу. Про бучу на первой жилой палубе слышал, небось?
   Он снова качнул головой, но девочка на него уже не смотрела - уставилась куда-то в стену позади резервуара и просто заговорила:
   - Когда стрелять начали, нас собрали в пищеблоке. Мне, Хейде и Фраю велели за младшими присмотреть, а блок снаружи заперли - чтобы никто не вышел родных искать. Малыши так ревели... - голос Теи дрогнул, и она сглотнула, будто пытаясь протолкнуть в горло плохо пережёванный кусок. - Только Юлна не ревела - стояла и смотрела на ну штуку... ну, этот, как его... лифт такой маленький, чтобы готовую еду спускать на нижний сектор - там кафетерий для механиков. Нам не разрешали его трогать, говорили: "Опасно". А потом что-то снаружи началось. Мы с Фраем стояли у дверей, слушали, и вдруг - стоны, кашель, кто-то закричал: "Газ! Это газ!" Слышим: около двери шаги, потом будто бы упал кто-то и хрипит. Страшно! Фрай начал стучать, чтобы открыли. Я перепугалась, прошу его: "Перестань, Фрайчик, перестань! Не надо открывать!" И тут сзади: щёлк, ш-ш-ш! Смотрим: Юлна возле того лифта стоит, и дверца открыта. Его нельзя было трогать, а она подошла - и открыла. Говорит: "Я знаю, что нужно делать. Не бойтесь".
   Тея замолчала, казалось - девочка заново переживает всё, что случилось. Когда, наконец, она заговорила снова, голос её удивительным образом изменился: из него исчезли страх и горечь, пропала нервическая дрожь.
   - В трубе оказалось не так уж жутко, и даже если кто-то плакал, не хотел лезть - Юлна говорила: "Не бойся, я же не боюсь!" Знаешь... стыдно было трусить, когда она рядом. Мы все спустились вниз, и малышей тоже спустили. В блоке уже глаза слезиться стали, и горло першило - наверное, газ просочился. Но мы спустились, и Юлна... ну, она просто пошла дальше, а мы - за ней. Она под решётку на полу - и мы тоже. Она в вентиляцию - и мы следом. Спускались, спускались... Знаешь, как во сне - шли и шли. Никто не ревел... Странно, да? А потом пришли сюда, и Юлна сказала: "Вот хорошее место. Поживём тут, пока..."
   И снова Тея замолчала, но теперь причиной тому не были воспоминания. Девочка вдруг бросила на Эйта быстрый настороженный взгляд, будто вопрошавший: "А можно ли тебе доверять, синекожий"? Эйт посмотрел на неё в ответ; потом, повинуясь наитию, медленно кивнул. И Тея решилась.
   - ...Пока однажды она не поведёт нас дальше. И не выведет туда, где много света, не нужно прятаться от взрослых и... Ну, там будет всё - не чьё-нибудь, не утянутое со склада, а только наше, собственное. Наш мир. Понимаешь? За пределами Корабля!
   Он не был уверен, что понимает... Да нет же, он определённо не понимал! Это же Корабль, и разве есть что-нибудь за пределами его титановых переборок, палуб из сверхпрочного композита, метровой толщины плит бронированного корпуса?
   - Здесь хорошо, - повторила Тея, - но там будет лучше. Так Юлна сказала.
   Её уверенность могла бы удивить Эйта, если бы он умел удивляться. И внезапно появилось сомнение: откуда взялось его собственная убеждённость, будто Корабль - это и есть весь мир? Вода в опреснители закачивается извне. И если снаружи много солёной воды, то почему бы в ней не плавать другим Кораблям? К тому же где-то ещё должно быть место, где Корабль родился...
   Между тем, девочка встала и принялась одеваться. Все ребята носили серые и синие комбинезоны, отличавшиеся друг от друга лишь размерами и степенью поношенности. Одежда Теи когда-то была синей, но после сотен стирок потускнела, а местами вытерлась почти до белизны.
   - Я знаю, ты сюда пришёл вовсе не из-за нас, - внезапно заявила она. - Ты живой - мы все видели, как заживали твои раны, но эти буквы и цифры на щеке... как серийный номер у машины.
   Эйт знал, что она права. Кто бы ни приложил руку к его созданию, он, несомненно, взял за прототип человека, но сходство между "вэ-эр восемьдесят шесть" и людьми было лишь внешним. Генетически Эйт имел с человеком мало общего.
   - Очень уж ты похож на механизм из плоти и крови; на что-то, работающее только по программе. Кое-кто из ребят видел, как ты хотел ударить её, - Тею передёрнуло, а в глазах девочки промелькнуло какое-то очень неприятное чувство. - Но не смог, да? Мы всё спорили, уйдёшь ли, когда твои раны затянутся. Ни порезов, ни ожогов давно не видно, а ты ещё здесь. Что сделала с тобой Юлна, как думаешь?
   Этого он не знал. И только качнул головой на вопрос Теи. Впрочем, та и не ждала, наверное, иного ответа, потому, что улыбнулась и сказала:
   - Вот и я не знаю, почему полезла в трубу, когда мне просто хотелось плакать и кричать от страха.
  
   * * *
  
   Эйта странным образом тянуло к мечтам детей, ему хотелось стать частью их грёз, может быть даже помочь им сбыться. Ощущая неизъяснимую потребность что-то сделать для Юлны и её друзей, он не понимал, какую пользу может принести сообществу.
   "Служить им... может, в этом смысл и цель моего существования?"
   Его беспокоила мысль, что он появился на свет совсем не так, как обитающие возле очистительной установки мальчишки и девчонки. Кто заложил в его голову знания о людях и о мире, в котором они живут - о Корабле? Буквально ежеминутно Эйт убеждался: знания эти весьма скудны и обрывочны, в них нет системы. Вероятно, виноват взрыв, уничтоживший лабораторию - организм активировался в авральном режиме, мозг не получил полного объёма информации.
   "Я - есть. Но зачем я есть? Для чего предназначен? И кому обязан своим появлением на свет?"
   Он вспоминал существ, подобных себе, пробивающихся к спасению в дымном хаосе, среди всепожирающего пламени и летящих осколков. Их было много - не меньше двух десятков только в пределах видимости, но тот зал с биокапсулами мог быть далеко не единственным. Выжил ли ещё кто-нибудь из собратьев, кроме него?
   Мысли о них не вызвали в нём никакого иного отклика, кроме этого вот интереса: выжили или нет? Когда Эйт бежал из лаборатории, он даже не пытался спасать товарищей по несчастью, полностью сосредоточился лишь на своём выживании. Теперь его это смущало. Тогда, среди огня и разлетающихся осколков ВР-86 действовал будто бы не по своей воле. "Механизм" сказала Тея... И впрямь, в тот момент он походил на механизм, чётко и последовательно выполняющий единственную поставленную задачу.
   "Но ведь сейчас - не так! Сейчас я - свободная личность, и сам решаю, куда мне идти, чем заниматься!"
   Будто испытывая на прочность доводы собственного рассудка, он поднялся, подошёл к бассейну и столкнул в воду пластиковую надувную подушку, забытую здесь кем-то из ребят. Синее пятно медленно поплыло к центру резервуара. В появившейся на водной глади мелкой ряби замерцал свет единственной "ночной" лампы. Тихо кругом, все спят.
   "Мне нужна информация".
   Он знал, где сможет её раздобыть. Двигаясь совершенно бесшумно, Эйт обошёл по дуге бассейн, поднялся по узкой металлической лестнице к транспортной площадке. Там находился грузовой лифт - неработающий, судя по всему, уже, как минимум, десятилетие. Отсюда можно было попасть как в лифтовую шахту, так и в один из технологических туннелей, которыми пользовались ребята. Кто-то из юных умельцев установил на площадке датчик движения - на случай, если к очистителю вдруг нагрянет кто-нибудь из техников. На то, чтобы найти и отключить простенькую "сигналку" у Эйта ушло не больше минуты.
  
   * * *
  
   Терминал был старым, пыльным, с древней-предревней управляющей консолью. Настоящее ископаемое. К нему прикасались, наверное, раз в несколько лет, и только поэтому до сих пор не сменили на более новую и удобную модель. А ещё, видимо, потому, что старичок исправно работал.
   Эйт приметил его на четвёртой техпалубе во время спуска и, разумеется, запомнил. Пройти этот кусок пути в обратную сторону тоже оказалось нетрудно, поэтому сейчас он рукавом комбинезона стёр с монитора слой пыли и включил старую машину. Несколько секунд казалось, что Эйт всё-таки ошибся, и этот раритет отжил свой век, но затем со слабым гудением терминал запустился, на экране высветилось контекстное меню. Синие пальцы неуверенно пробежались по консоли, запустили программу поиска.
   Никогда прежде ему не приходилось работать с такими аппаратами, но стоило лишь начать, и откуда-то сразу пришло понимание, что нужно делать. Необходимые навыки послушно всплывали в памяти, а руки словно сами собой двигались над консолью, касались нужных сенсоров, набирали запросы, открывали и закрывали "окна" с информацией. Документы, фотоснимки, видеозаписи... Он читал и смотрел - быстро, жадно поглощал добытые сведения, с каждой страницей текста, с каждым просмотренным видео обретая знание. Картина событий словно наливалась красками...
   Крейг Хэлмор, мультимиллиардер, магнат, самопровозглашённый лидер движения "Закат"...
   Проект "Одиночное плавание"...
   Постройка Корабля...
   Почему так мало данных? Несколько дат, десяток имён, и вот это - всё?
   Взрыв на техпалубе три. Последствия...
   Экстренное отплытие...
   Катастрофа, поглотившая мир...
   Он ненадолго прервался, пытаясь осмыслить то, что узнал. Тысячи городов, миллиарды людей! Рядом с этими цифрами циклопический Корабль казался всего лишь песчинкой на морском берегу. Пускай очень значительной и ярко блестящей, но - песчинкой. А теперь огромного мира нет. Его нет уже больше двух веков, от густонаселённых континентов остались лишь огромные мёртвые пустоши и медленно рассыпающиеся в прах руины городов. Непостижимо! Эйт продолжил чтение.
   Два столетия плавания: достройка и запуск производств, реконструкция энергосистем, проект "Канатоходец"...
   А ещё: бунты, теракты, попытки вооружённых переворотов... Среди этих бурь (ничтожно мелких и слабых в масштабах опустошившего планету урагана глобальной войны) сгинул и Хэлмор, и его последователи. Правда, не все...
   Проект "Стабилизация"... Что это? "Структурное преобразование общества, призванное уничтожить сложившиеся противоречия и обеспечить развитие..." Всего лишь самые общие формулировки и кажущиеся значительными слова. Но что скрыто за ними? Проект запущен совсем недавно, подробностей почти нет...
   Стоп. Вот и инцидент на первой жилой палубе... Эйт впился взглядом в скупые строчки на экране.
   Население: в основном, младший техперсонал, рабочие и контролёры низкой квалификации, рядовые сотрудники безопасности. Причина кризиса: массовое отравление рационами - кухонные синтезаторы в пищеблоке давно выработали ресурс эксплуатации и вечно выходили из строя, но их не заменяли, пока штатный ремонт обходился дешевле.
   Начался бунт, люди требовали переселить их в один из законсервированных жилых секторов с более просторными и лучше вентилируемыми каютами, сократить рабочие смены с двенадцати до десяти часов, заменить синтезаторы пищи и сделать рационы менее однообразными. У нескольких примкнувших к бунтующим "безопасников" оказалось оружие, они перекрыли проходы на палубу, угрожали вывести из строя одну из энергетических магистралей.
   К решению проблемы подключили "Тайгершарк" - спецподразделение в составе службы безопасности Корабля. Они поступили просто и эффективно: закачали в воздуховоды нервно-паралитический газ. Всё закончилось в считанные минуты. Те из парализованных бунтовщиков, кому успели ввести антидот, через несколько дней уже предстали перед трибуналом. Злая ирония судьбы: спаслись именно те, кто стоял на переднем крае с оружием в руках. Те из рабочих, что не пожелали участвовать в протесте, что просто выжидали, запершись с семьями в тесных кубриках и кают-компаниях, оказались обречены. Как и их жёны, дети, престарелые родители... четыреста двенадцать погибших - три равнодушных цифры на экране.
   Но каким же образом уцелела Юлна и её маленькая группа? Пищеблок имел собственную вентиляцию, не завязанную напрямую на центральный воздуховод? Какая-то невероятная удача, почти... чудо.
   Он вдруг отчётливо представил себе огромные тёмно-карие глаза девочки, её глубокий, совершенно бездонный взгляд, способный, кажется, пронзить сотни метров пластика, стали, титана и композитной брони, способный с самого дна гигантской рукотворной махины, называемой Кораблём, разглядеть простор океана, смыкающийся у горизонта с безбрежностью небес.
   "...Не чьё-нибудь, не утянутое со склада, а только наше, собственное. Наш мир. Понимаешь?"
   "Да, Тея. Кажется, я, никогда не видевший ни неба, ни моря, наконец-то начинаю тебя понимать".
   Пальцы заметались над сенсорами; окна с данными разворачивались и сворачивались столь быстро, что человеческий взор едва ли успел бы прочитать хоть четверть из написанного в них. Однако Эйт не был человеком, и он даже не читал - схватывал взглядом весь текст целиком, мгновенно запоминал и переходил к следующему блоку. Изучать, осмысливать можно будет и позже; сейчас главное - просто собрать материалы для анализа.
   И он почти пропустил нечто важное. Будто споткнулся на бегу, удержавшись от того, чтобы закрыть один из найденных файлов. Информация в нём оказалась зашифрована, и тратить время на извлечение секрета было бы неразумно. Однако что-то остановило Эйта от поспешного действия... Название? Да, название очередного проекта! "Варан"... Что это? Почему кажется таким знакомым?
   "Для дешифровки данных введите пароль", - сообщил компьютер.
   "Откуда мне знать..."
   Прежде, чем он додумал эту растерянную мысль, руки его сами собой легли на панель, и пальцы, словно действуя отдельно от тела, вбили в окошко запроса двадцатизначный буквенно-числовой код. Строчки на экране изменились, хаос ничего не значащих символов превратился в осмысленный текст.
   "Проект "Варан": альтернативная система общекорабельной безопасности, разработанная...
   Эйт не чувствовал ни страха, ни гнева, но испытал нечто сродни удивлению, когда понял, что это - о нём; что перед ним - то самое начало и предназначение, о котором он совсем ещё недавно способен был лишь гадать. И вот теперь он впитывает цифры и даты, раскручивает цепочки взаимосвязей между событиями, их последствиями и теми мерами, которые кто-то, облечённый властью, решился принять... События вроде инцидента на первой жилой не проходят бесследно - их анализируют и приходят к неизбежному выводу: "Впредь - не допускать!" Ведь лучшее лечение - это профилактика, разве не так?
   Распоряжения Управляющего совета, секретные предписания, данные о выделенных на проект ресурсах... Тысячи, сотни тысяч бит оседающей в памяти информации. Зачем они ему? Эйт сам не был уверен, что понимает это, просто стоял перед стареньким терминалом и поглощал порции данных - одну за другой... и ещё... и ещё...
   До тех пор, пока не увидел сухие казённые фразы последних отчётов по проекту: лаборатория разрушена мощным взрывом и последовавшим пожаром. Из ста двенадцати опытных образцов безвозвратно потеряны восемьдесят девять. Двенадцать - получили критические повреждения, полному восстановлению не подлежат, представляют интерес лишь в качестве материала для дальнейших исследований. Одиннадцать образцов пострадали не фатально. Семеро из них остались на месте катастрофы и взяты под контроль спасательной бригадой. Четверо покинули лабораторию. В настоящий момент найдены трое: ВР-73, ВР-98, ВР-102. Судьба образца ВР-86 всё ещё неизвестна. Каналы связи поисковых групп...
   Взгляд Эйта остановился, словно зацепившись за эти слова. Его ищут. Он - часть проекта по обеспечению безопасности Корабля. Наверное... это правильно, чтобы его нашли? Возможно, следует "найтись" самому? Собственные колебания уже не удивили - они озадачили. Разве он только что не узнал, для чего предназначен? Разве теперь есть у него причина, чтобы скрываться?
   Его смутил вывод в конце отчёта о катастрофе в лаборатории: "Вероятно, взрыв - результат диверсии. Личности людей, ответственных за акцию, установит специальное расследование". Диверсия... Кто-то хотел уничтожить проект и убить все "образцы"... убить Эйта и ему подобных! Зачем?! И повторит ли этот кто-то свою попытку? Стратегия "Выживание" заставила его бежать из лаборатории и забраться в самые глухие и безлюдные недра Корабля. И теперь...
   Дети... Юлна...
   Он обдумывал внезапно возникшую мысль всего несколько секунд. "Выживание" дало сбой, больше оно не руководит его поступками, а дети - это как раз весомая причина, чтобы вернуться к создателям. Если не прекратятся поиски, в конце концов, одна из групп наткнётся на маленькую общину возле опреснителя. И у юных беглецов, вероятно, будут неприятности. Эйт бегло осмотрел терминал: здесь должен быть модуль связи... Да, вот и микрофон. Осталось только выяснить, кто из поисковиков находится ближе всего - благо маршруты каждой из групп прописаны заранее...
   Ему не понравилось то, что он увидел.
  
   * * *
  
   Их было пятеро. Они вышли из шахты грузового лифта - той самой, которой воспользовался недавно Эйт, чтобы подняться наверх. Эти - наоборот, спустились. Запускать лифт незваные гости тоже не стали - применили тросы и штурмовые лебёдки. Раздвинув массивные створки, группа выбралась на площадку и начала осматриваться. Старшина озадаченно хмыкнул, обнаружив самодельный датчик движения, "простреливающий" площадку перед лифтом.
   - Не работает, - произнёс он, взвесив на руке плоскую коробочку. - Но какого чёрта эта штука здесь...
   Все пятеро замерли, услышав голоса. Внизу к бассейну опреснителя выбежали дети - смеясь, стали сбрасывать одежду и прыгать в воду.
   - Это ещё что? - удивился один из бойцов, осторожно выглянувший за край площадки.
   - Тоннельные крысы, - оценив обстановку, проворчал командир. - Вернее сказать, крысёныши. Пошли.
   Быстрым, профессионально беззвучным шагом мужчины спустились по лестнице. Резвящиеся дети увидели пришельцев, только когда те оказались рядом с бассейном. Кто-то испуганно вскрикнул, и весёлый гомон мгновенно стих. Растерявшиеся мальчишки и девчонки, точно мышата перед удавом, сбились в стайку перед пятёркой вооружённых мужчин. Те, кто купался, подплыли к краю резервуара, но не решались выбраться из воды.
   - Человек двадцать, - прикинул старший, - и не все такая уж мелюзга.
   Он усмехнулся, разглядывая прячущуюся за спины парней обнажённую девушку лет пятнадцати. Симпатичная, даром что бледная и худая, как щепка...
   От кучки детей отделилась девочка - хрупкая, невысокая, явно из младших. Палец командира напрягся, каменея на спусковом крючке, когда малявка подняла руку, но та всего лишь смахнула со лба мешавшую прядь рыжих волос. Девочка улыбнулась, и мужчина с удивлением понял, что в её блестящих тёмно-карих глазах совсем нет страха.
   - Привет, - произнесла она.
   - Два шага назад, - он повёл стволом автомата. - И стой смирно.
   - У нас нет оружия, - девчонка и не подумала подчиниться. - Мы вам ничем не мешаем. Не нужно...
   Её открытое, полное дружелюбия лицо раздражало; старшина не собирался играть в эти игры. Быстро шагнув вперёд, он толкнул чудную соплячку в грудь. Девочка - неожиданно лёгкая для руки мужчины - буквально отлетела назад, и не упала лишь потому, что её подхватили другие дети. По толпе подростков пробежал возмущённый ропот, двое пареньков постарше выступили вперёд, заслоняя собой рыжеволосую. Дурачки - пули, выпущенные с такого расстояния, даже через взрослого в бронежилете пройдут, как сквозь масло.
   - Стоять там, я сказал! - бросил командир холодно и недобро. - Будете дёргаться, осьминожье семя...
   Он осёкся, не договорив - потому, что сверху, всё с той же транспортной площадки, упал вниз рослый синекожий биоид. При своей массивности, приземлился здоровяк на удивление мягко, и секунду оторопевший старшина смотрел, как создание медленно, с какой-то нарочитой неспешностью выпрямляется во весь свой немалый рост.
   "Два метра, тридцать сантиметров, - всплыло в памяти. - Нарочно так задумывали, чтобы был на голову выше любого человека... Эй, на нём же комбез!"
   Всё так же неторопливо, как и поднимался на ноги, гигант двинулся вперёд - было похоже, что синекожий собирается встать между поисковиками и детьми, при этом старается избегать резких движений. Опомнившись, старшина щёлкнул закреплённым на цевье карабина блокиратором. Биоид замер, не дойдя трёх шагов до перепуганной ребятни.
   - Зараза! - выдохнул за плечом командира один из бойцов. - И какого краба им не поставили маячки?
   - Не успели.
   - Эйт! Что с тобой, Эйт?! - рыжая малявка попыталась броситься к синекожему, но её удержали старшие мальчишки. Вот же беспокойная мелкая сучка... Старшина с трудом подавил приступ злости - ему вовсе не нравилось то, чем скоро придётся заниматься.
   - Варан восемьдесят шесть, контакт, - он уставился на синее, лишённое эмоций лицо, ожидая реакции.
   Несколько полных напряжения секунд ничего не происходило, а потом узкие губы гиганта шевельнулись и исторгли тихое змеиное шипение.
  
   * * *
  
   Блокировка - вот как это называлось. Память услужливо подсказала нужные сведения. Создатели решили, что Эйт будет полностью автономен, но предусмотрели и крайние меры защиты на случай каких-либо сбоев. Даже если работа основных управляющих программ нарушена, есть ещё директивные подпрограммы - простые и сугубо функциональные, которые можно запустить извне. Повинуясь сигналу, исходящему от маленькой коробочки блокиратора, мышцы Эйта утратили гибкость, отвердели. Он больше не мог пошевелить даже пальцем, лишь зрение и слух не отключились, и мозг продолжал обрабатывать информацию.
   Передатчик на терминале вышел из строя - глупое и досадное совпадение: кажется, это вообще единственное, что сгорело в старичке. Пришлось положиться на свою скорость. Он понадеялся, что успеет перехватить поисковиков раньше, чем те окажутся возле опреснителя... Не успел.
   Пятеро мужчин - крепкие, хорошо тренированные, в одинаковых синих комбинезонах и высоких чёрных ботинках, они словно сошли с рисунка, сделанного Жанем. И даже черты лиц тоже угадывались с трудом - их скрывали затемнённые забрала тактических шлемов. Лишь компактные автоматические карабины выглядели повнушительнее того оружия, что со всем вниманием к деталям изобразил мальчик. А ещё не было на нарисованной куртке эмблемы в виде стилизованной полосатой акулы, что скалилась сейчас с пяти форменных рукавов. "Тайгершарк" - те самые бравые спецы, что штурмовали первую жилую. Они и впрямь профессионалы: позы не скованны, оружие держат с кажущейся небрежностью, и вроде бы даже стволы опущены вниз, но пальцы у всех - на спусковых крючках, а стоят бойцы так, чтобы при стрельбе не перекрывать друг другу сектора огня...
   - Варан восемьдесят шесть, контакт, - произнёс человек с нашивками старшины, и Эйт понял, что может шевелить губами. Он знал, что не способен говорить, и всё же попытался:
   - Тш-ш-ш... Чш-ш-ш-ш-ш...
   Мужчины переглянулись, явно озадаченные.
   - Ну, и что с ним не так?
   - Не знаю. Видимо, речевой аппарат повреждён. Либо программа спикера сбоит. Неважно... Варан восемьдесят шесть, код: семьсот четырнадцать, альфа, прима, шестьсот тридцать, дельта, си. Режим: подчинение. Контакт.
   - Сш-ш-ш...
   - Да захлопнись уже. И сделай шаг назад.
   Тело Эйта пришло в движение - само по себе, игнорируя приказы мозга. Было странно и неприятно ощущать, как, выполняя чужую команду, сокращаются мышцы.
   - Теперь подними правую руку. Выше... Ладно, он под контролем - это главное. А что не болтает - плевать.
   - Зачем вы так с Эйтом?
   Юлна... Девочка всё-таки выбралась из-за спин друзей, решительно оттолкнув их руки. Она больше не улыбалась, её худенькое личико было серьёзно.
   - Он же ничего вам не сделал. Освободите его.
   - Ты что, мартышка, глухая? Или тупая? Не понимаешь простых слов?
   Не было никаких внятных причин, чтобы этот взрослый сильный мужчина так говорил с десятилетней девчушкой. Было похоже, что он нарочно старается разозлиться на рыжую пигалицу, выжимает из себя гнев по капле, копит его в тренированном теле... Но зачем?
   Скоро Эйт это понял. Переговариваясь между собой, поисковики произносили фразы едва слышно, зная, что аппаратура шлемов легко уловит и передаст товарищам даже слабый шёпот. Никто из детей не сумел бы разобрать ни слова, но уши биоида могли поспорить чувствительностью с гарнитурами микрофонов, а что он не слышал, что считывал по шевелению губ.
   - У нас порядок, рубка, мы его нашли... Да, сэр, полностью под контролем... Да, этот - последний, возвращаемся тем же маршрутом... Тут у нас только одно маленькое затруднение, сэр: толпа каких-то мелких оборванцев. Двадцать две тушки. Похоже, живут тут уже давно, возле установки - что-то вроде лагеря... Ну да, воды полно, тепло от машин, а жратву, небось, со складов... Да, сэр, я тоже помню, как семнадцатый жаловался... Да, сэр, типичные беспризорники, крысюки... Думаю, недобитые отродья тех, что мы повязали полгода назад... Да, согласен... Так что же с ними... Простите, сэр, повторите ещё раз... Да, сэр, слышу хорошо... Да, сэр, я понял. Принял к исполнению...
   Несколько секунд старшина молчал, переваривая полученные приказы, потом сказал:
   - Все слышали.
   "Нет, - подумал Эйт, - не может быть..."
   - Как-то оно... - в голосе заговорившего бойца звучало сомнение, - ...не чересчур?
   - А ты предпочёл бы тащить их наверх? Напоминаю, что лифт всё ещё не работает. А эти дьяволята разбегутся, стоит только отвлечься на секунду. Один кто-нибудь рванёт, и как только начнём стрелять - дадут дёру все. В туннелях тесно, а дырок - как в куске сыра. Кто-нибудь наверняка уйдёт.
   - Но всё-таки... дети.
   - Крысы, - с глухой ненавистью проворчал старшина. - Тараканы. Паразиты в кишках Корабля. Не подчиняются законам, не работают, только гадят и потребляют ресурсы.
   "Нет, это неправильно. Так нельзя!"
   - Крысы, - повторил мужчина, решительно сжимая рукоять карабина; никто из подчинённых больше не пытался ему возразить.
   - Не надо, - тихо, но твёрдо попросила Юлна. - Не делайте того, чего потом уже не сможете изменить.
   Она не опускала глаз, смотрела прямо на старшину, и Эйт видел, как судорожно сжимаются губы мужчины. Психически здоровый человек, даже профессионал, не способен без колебаний выстрелить в ребёнка. Чтобы преодолеть императив, заложенный в него самой природой, ему нужно сверхусилие, эмоциональный взрыв. Старшина копил гнев на рыжеволосую девочку, в глазах которой не видел страха. Эйт внезапно понял со всей убийственной ясностью: несомненно, дети бросятся врассыпную при первых же выстрелах, но даже если кому-то из юных беглецов повезёт остаться в живых, Юлны среди них точно не будет. Ибо первые пули, несомненно, достанутся ей.
   "Нет! Это неправильно! Так нельзя!"
   Медленно, очень медленно ствол карабина пополз вверх. Будто связанные с ним невидимыми нитями, начали подниматься и остальные четыре ствола.
   - Нш-ш-ш... - зашипел Эйт.
   - Вы не сможете, - убеждённо произнесла девочка.
   - Заткнись, - лицо старшины исказила гримаса ненависти.
   - Нс-с-с-с-с...
   - Вы не сможете. Мне жаль.
   - Заткнись! - рявкнул мужчина, обращаясь не то к девчонке, не то к шипящему всё громче биоиду. Он вскинул оружие... а Эйт опустил поднятую руку.
   - ...с-с-снет!
   Человек с акулой на рукаве растерялся - всего на секунду... на полсекунды... Этого никак не хватало Эйту, чтобы закрыть собой Юлну. Поэтому он бросился не к детям, но прочь от них, положившись на отточенные до бритвенной остроты боевые инстинкты спецназовцев. Поисковики его не подвели: когда синекожий гигант, будто подхваченный ураганным ветром, сорвался с места, пять карабинов дружно повернулись в его сторону.
   - Эй, какого!..
   - Варан восемьдесят шесть, стоять! Стой, тварь!
   Треск выстрелов - запоздалый, нервный... Они бы, пожалуй, не успели, двигайся Эйт к ним по прямой, но тот не мог себе позволить оказаться на одной линии огня с детьми. К тому же ожившие мышцы реагировали медленнее, чем обычно. Первая пуля рванула тело, когда до цели оставалось всего несколько шагов... Ерунда, царапина!
   Пригнувшись на бегу, он прыгнул вправо, тут же отскочил влево, сбивая врагам прицел... а следующим прыжком оказался рядом со старшиной. Человек отшатнулся, наводя карабин... Поздно! Удар синего кулака сбил мужчину на пол - легко, словно перед ним были не восемьдесят килограммов живого веса в шлеме и спецкостюме с нагрудником из композитной брони, а картонная кукла-манекен...
   - Чёрт! Чёрт!
   Бойцы шарахнулись в стороны от Эйта, стреляя на ходу. Длинная очередь прошла так близко к голове, что обожгла кожу. Биоид не дрогнул - подскочил, ударил, кроша пальцами забрало шлема. Человек глухо вскрикнул, повалился ничком...
   Выстрелы... выстрелы... Пуля вошла в правое предплечье, другая - засела в бицепсе. Это не остановило ни рывок, ни удар. Голова спецназовца резко мотнулась, хрустнули, ломаясь, позвонки...
   - Убей его! Прокля...
   Он поймал ещё две пули, прежде чем смог добраться до четвёртого противника. С разгону впечатав спецназовца в стальную опору лестницы, Эйт перекатился по палубе, избегая рекошетирующих с отвратительным визгом пуль. Каждое попадание замедляло его. Сколько ещё он сможет выдержать, прежде чем остановится насовсем? Последний из поисковиков пятился, непрерывно стреляя. До него было уже метров семь... Эйт метнулся навстречу свинцовому шквалу...
   Попадание... ещё одно... Он запретил себе чувствовать боль, сосредоточился лишь на том, чтобы двигаться вперёд... Влево-вперёд... Вправо-вперёд... Человек судорожно водил карабином, пытаясь поймать в прицел мечущийся перед ним синий метеор. Оружие дёргалось в его руках, плевало огнём. Далеко не все выстрелы уходили мимо цели... но остановить приближающуюся смерть никак не могли.
   - Сдохни! Сдохни! А-а-а!..
   Удар... Шум падающего тела... Тишина...
   Больше никто не стрелял. Стоя над человеком, распластавшемся на палубе сломанной куклой, Эйт огляделся. Поле боя осталось за ним. Дети... кажется, целы.
   - Вар... варан восемьдесят шесть... сволочь ты биоидная...
   Старшина пытался ползти, упрямо тянулся к валяющемуся в нескольких шагах от него карабину.
   - Режим... подчинение... Варан... восемьдесят шесть... код... семьсот четырнадцать... альфа... при...
   Булькнув горлом, человек затих.
  
   * * *
  
   Дети смотрели на него с ужасом. Впрочем, не все. Юлна прижалась к животу, обхватила руками, пачкаясь в сочащейся из ран тёмной крови.
   - Больше никогда!.. - голосок её сорвался. - Пожалуйста, больше... так... никогда!..
   - Пр-рс-сти, - проскрипел Эйт, его пальцы осторожно зарылись в непослушных рыжих локонах.
   - Тебе больно? - спросила Тея, в глазах девушки плавились жалость и страх... Впрочем, Эйт понял: боится она вовсе не его. Подошёл долговязый Фрай, подобравший карабин одного из спецназовцев. Крепыш Дон, молча отобрав у приятеля оружие, швырнул автомат в бассейн. Фрай было вскинулся, но тут же сник, отвернулся. Подошли Хейда и Жань...
   - Больно, да?
   У него не было времени, чтобы ей отвечать. Не было времени, чтобы хотя бы оценить, насколько серьёзны полученные им раны. Где-то там, наверху, уже зарождается буря, и каждая секунда промедления сводит на нет ту отсрочку, что он подарил этим детям.
   Эйт поднялся - тяжело, неуверенно. Он больше не будет убивать. Ради Юлны - больше никогда. Но как он сможет этого избежать? Сдаться теперь - плохой вариант. Шла бы речь только о его собственной жизни... Нет, ничего не выйдет: о детях уже знают, и, конечно, не махнут на них рукой. Когда люди с акулами на рукавах начнут охоту, гигантский Корабль станет тесен для Юлны и её друзей. Значит, остаётся только одно...
   - Пш-шли.
   Мягко, но настойчиво высвободившись из объятий рыжеволосой девочки, Эйт двинулся вдоль кромки бассейна. Нужна еда, ёмкости для воды, одеяла... Всё, что можно схватить в охапку и унести в один приём. Две минуты на сборы, не больше. Он не был уверен, хватит ли ему сил, но твёрдо знал, что нужно делать.
  
   * * *
  
   Было ли это везением, или им помогла поднявшаяся суматоха? Эйт не гадал - он шёл вперёд, следуя алому пунктиру, перечеркнувшему в его памяти схему Корабля. Дети со своими немудрёными припасами двигались позади, растянувшись длинной цепочкой. Лезли через трубы воздуховодов, протискивались в щели технических коридоров. Никто не жаловался, не протестовал, не просил передышки. Эйт знал: это потому, что прямо за его спиной, не отставая ни на шаг, идёт Юлна. Обострённый слух биоида улавливал дыхание девочки, и едва различимый звук заставлял его раз за разом переставлять тяжелеющие ноги. Если он и упадёт, то не посреди туннеля... не сейчас... позже...
   К аварийным докам они вышли, так никого и не встретив. Длинный ряд шлюзовых модулей, над люками светятся индикаторы... Эйт никогда не был здесь, но сразу сообразил, что к чему - подошёл к ближайшему люку, бросил взгляд на контрольную панель. Разряжено, цифры тревожно мерцают алым, предупреждая, что заряд аккумулятора почти на нуле. Пошатываясь, он двинулся вдоль модулей. Разряжено... Разряжено... Разряжено... Двадцать пять модулей, и ни одна из шлюпок не заправлена энергией больше, чем на два процента. Почему? Возможно, именно для того, чтобы спассредства не использовали для побега с Корабля.
   - Мы не проиграем, - сказала Юлна. - Не отчаивайся, Эйт. Слышишь?
   Она будто не о себе беспокоилась, и даже не о своих друзьях, но лишь о том, чтобы он не сдался, не опустил руки, не позволил себе упасть прежде, чем сделает всё, что только ещё возможно сделать.
   Будь Эйт человеком, он бы усмехнулся: девочка волнуется напрасно, это не в природе биоидов - сдаваться. Пока тело ещё способно действовать, никакое отчаяние его не остановит.
   Он шёл дальше, с упрямством механизма проверяя один модуль за другим. Двенадцатый, семнадцатый, двадцать третий номера... Разряжено... Разряжено... Разряжено... Иногда этими крошечными судёнышками пользуются техники, чтобы выходить в море для осмотров внешнего корпуса плавучего города. Вот только на Корабле аварийных доков - больше сотни. Какова вероятность, что именно здесь окажется хотя бы один готовый к плаванию катер? Номер двадцать четвёртый - разряжен...
   - Мы не проиграем, - услышал он шёпот девочки.
   Когда индикаторы на панели последней шлюпки вспыхнули зелёным, Эйт испытал нечто вроде удовлетворения. И наконец-то позволил себе упасть...
   Он падал медленно, будто нехотя - мышцы всё ещё сопротивлялись неумолимо накатывающей слабости. Он падал... падал... Удара о пол Эйт не ощутил - сразу десяток детских рук подхватил его большое тяжёлое тело, потом в него вцепились и другие. Израненного, истекающего кровью биоида подняли и куда-то поволокли.
   - Сюда! Сюда несите!
   - Ух, и тяжелющий!..
   - Фрай, как это открыть?
   - Не знаю! Чёрт... не отвлекай, я тут разбираюсь...
   Шипение пневматики, глухое ворчание сервомоторов, дрожь палубы под ногами...
   - Эйт! Ты слышишь меня, Эйт?! Держись!
   Его неловко повернули, ударили простреленным плечом о какую-то переборку, тело пронзила боль...
   - Аккуратнее, криворукий!
   - Сам ты!..
   - Не ссорьтесь. Хватит. Положите его сюда.
   Холод металла под спиной, в затылок отдаётся вибрация - наверное, это на холостом ходу запустился двигатель шлюпки...
   - Эйт... - прямо перед ним - близко-близко - лицо Юлны, тёмно-каряя бездна её взгляда...
   - Я с тобой. Не бойся. Я же не боюсь.
   Эйт медленно, с усилием кивнул. И впервые в своей жизни улыбнулся...
  
   * * *
  
   Далеко-далеко, в совершенно безбрежной дали бирюза моря сливалась с лазурью небес. Урчал мотор, и Корабль отдалялся, оставаясь за кормой - колосс из металла, пластика и стекла, неизмеримо огромный рядом с маковым зёрнышком шлюпки. Казалось, он не отпустит их, никогда не исчезнет из виду, навечно останется тёмным обелиском на горизонте... Юлна не смотрела на Корабль. Опершись обеими руками о борт, она глядела вперёд. Голова девочки кружилась, но она не отрывала сияющего взора от бирюзы и лазури.
   - Видишь, Эйт?! Ты это видишь?!
   "Да, - хотел он сказать. - Вижу. Там, далеко - в такой немыслимой дали, где вы больше не сможете увидеть Корабль. Там - ваш мир. Не чей-то ещё, не позаимствованный, но только ваш. И я действительно это вижу".
   Он ничего не сказал. Но и назад не обернулся больше ни разу.
  

1 мая, 2016 г.

  
  
  
  
  
  
  
  
   9
  
  
   13
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"