Слышен гул. Вот он, как проходящий мимо поезд, становится все громче и громче и вдруг стихает. Ветер вольно носится по снежной пустыне, поднимая в воздух миллиарды снежинок. Кажется, что нет ничего, кроме него и снега, да тусклого света фонарей: все спит непробудным сном. Красавица Зима вышла на улицы показать себя. Холодная, как лед, румяная, как февральское солнце, полная, пышная, как сугробы, в роскошной шубе из метели, важно прохаживается она вдоль домов, гордо взирает она на них, а люди сидят внутри у теплых печей и греются, не смеют взглянуть на холодную красавицу, разве, что только из окна, украдкой, а взглянут - поежатся и снова отворачиваются. А Зима по-царски ступает вдоль беззащитных домиков и думает: "Хочу - стороной обойду, хочу - замету!" Какое необыкновенное сочетание: страшная и прекрасная! Она, как леди Годива: увидел и погиб!
По вечерам зима, особенно перед Рождеством, кажется черно-бело-желтой. Всего три цвета: тьма, лунно-фонарный свет и она. Никому больше здесь нет места, не любит Зима непрошеных гостей.
Но кто это там идет? Какой-то чудак! Вышел в тоненьком пальтишко на улицу и идет против ветра, упрятав лицо в воротник. Зима свирепствует: "Экой нашелся! Ну, постой, голубчик! Я тебя научу, как со мною считаться!" А он все идет. Ветер его со всех сторон так и хлещет, так и хлещет, а он, точно внимания не обращает, шагает себе и шагает, шагает и шагает. Зима неистовствует, бесится, набрасывается на него, словно барс или белый медведь, а ему хоть бы что! Идет и идет, идет и идет!
Одолела она его, наконец, смотрит, а перед ней - черт, худой такой, глаза черные, хитрющие, улыбка тоже хитрая и противная, злая такая, а засмеется - мерзко становится. Злющий он, злющий, а против Зимы ничего поделать не может. Когда-то он был прекрасным ангелом: могучим, сильным, с крыльями, белоснежными, как платье Зимы, с умными, красивыми, глубокими глазами, чудесными локонами... а теперь кем он стал! И пожалела Зима его и отпустила. Больно жалок уж он. Всего злоба иссушила, аж ребра торчат наружу.
Исправишь ли черта? Нет, не исправить его, но пожалеть его надо. Ведь не он силен - мы сильны, не он прекрасен - мы прекрасны, а он жалок лишь и смешон. Пожалеем его. Бог велел нам жалеть и любить. Не так ли и в жизни мы должны прощать другим, как Зима простила черту? Ведь ненависть к другому Христос запрещает.
В чем же суть этой истории? Начал говорить про зиму, затем перескочил на черта - и вдруг о прощении заговорил! Но суть вся в том лишь, что черт будет жить вокруг и внутри нас до тех пор, пока мы будем поступать с ним не как люди, а как та же самая нечисть. Видно, неправ был Вакула, неправ. Черт ведь остался. А ведь, если он из ангела в такую пакость превратился, нельзя ли из этой пакости сделать ангела или хотя бы человека? Что вы думаете по этому поводу?