Аннотация: Рассказ озвучен каналом ТАЁЖНЫЕ ИСТОРИИ
Без срока давности
автор Лариса Львова
ссылка на автора https://author.today/u/leoetmus58
Бывает дружба, которая въедается в душу. Она вроде кровного родства и не кончается даже с разлукой.
Мара, собираясь в дорогу, с горечью осознала: она ошиблась, считая, что их школьная компашка разделила одну судьбу на три части. Точно так же, как когда-то она, Таша и Олег разламывали шоколадку или молочный коржик в столовке. Все они выучились в престижных вузах вдалеке от их провинциального Китойска, все не стали работать по специальности, потому что время диктовало свои условия. Все создали семьи и вскоре развелись.
Вот только Таша...
Почему она обделила их доверием и откровенностью, даже не сообщила о том, что бывший муж оказался за решёткой на семь лет по двести двадцать восьмой? Смолчала, что осталась из-за долгов без денег и бизнеса - маленькой химчистки, которая худо-бедно помогла бы вырастить детей. Неужели ей было стыдно за неудачи, которые время щедро отсыпало почти всем?
Она же и ушла навсегда первой, разбив их "святую троицу", как называла классуха закадычных друзей. Об этом Мара узнала от Олега только пять месяцев спустя.
Он позвонил ей в Новосибирск и сообщил:
- Тамара, я сейчас в Китойске. Наташи больше нет...
В ответ на её вопли-вопросы: как, когда, почему? - ответил, что узнал только что и собирается ехать по знакомым, чтобы всё выяснить. Пообещал позвонить завтра.
Мара налила себе красного вина и присела в печальных раздумьях. Фактически они не виделись с Ташей пять лет, только созванивались да обменивались поздравлениями. Наташа была такой же, как всегда: весёлой, смешливой, очень деликатной... И ни слова не говорила о себе. И после ни во снах, ни в мыслях не давала знать все пять месяцев, что её уже нет на земле.
Олег сказал, что тело не стали забирать в родной город - некому было, похоронили в Забайкальске. Ребятишек старая больная тётка Таши сдала в детдом. Тогда Мара предложила поехать туда, где был расстрелян автобус с челночниками, собравшимися в Маньчжурию за китайским ширпотребом. Туда,где была могила Таши. Олег ответил, что обдумал эту идею и уже приготовился к поездке.
Тогда и Мара навела шороху в своём бутике, объявив о срочном отъезде. Родителей, которых она, только-только встав на ноги в бизнесе, перевезла в Новосибирск, ужаснуло известие об отъезде: чего хочет добиться дочь? Её подругу это не вернёт, правды сейчас не доищешься, девяносто восьмой год на дворе - у кого сила, тот и прав. А вот ребятишкам помочь - богоугодное дело. Кончатся сезонные распродажи, может, ситуация в стране устаканится, все притерпятся к последствиям дефолта, тогда и они с удовольствием с ней съездят в Китойск. И главное, опасна эта поездка. Если уж люди целым автобусом погибли, то что ожидает двух человек в забытой Богом глуши? Мать истерила, отец ругался, но Маре было на всё наплевать.
За тридцать часов езды в поезде она попыталась переворошить всё, скопившееся в душе, и самой себе ответить на вопрос: что же её гонит к месту гибели Таши? Может, чувство невольной вины? Ведь оставили же её не только без помощи, но и без внимания.
А над семьёй подруги точно застыла коса смерти. Таша потеряла отца и брата. Мать и тётка страдали психическими заболеваниями: тётка ещё смогла жить самостоятельно, а мать после смерти сына съехала с катушек, и её поместили в областной психоневрологический интернат. Таша поэтому ушла на заочное отделение, ей пришлось работать как проклятой. Но тогда Мара и Олег могли ей помочь. А потом она выскочила замуж... Друзья тоже обзавелись семьями.
А может, Мара просто хочет догнать ушедшее навсегда детство с его дружбой, равенством и справедливостью? Или отчаянно трусит, что судьба, разбившая святую троицу, приготовила что-то плохое и для неё как месть за местечко под солнцем? Начинала-то она, инженер-энергетик, с торговли у лотка. А потом, шаг за шагом, поднималась всё выше. Кидали и обдирали до нитки её - она поступала так же. Наезжали - она отвечала тем же. И капиталец от дефолта спасла... Поднялся и Олег от главного юриста завода до руководителя департамента.
Как бы то ни было, правда о Таше - их долг и щит перед судьбой.
А ночью Маре стало особенно тошно. Она вышла из купе, чтобы освежиться водой, и увидела не покачивающийся коридор вагона, а лапы елей, ещё безлистные ветки берёз и осин. Они хлестали её по щекам. Корни, незаметные под слоем лесного перегноя, норовили сбить с ног. За спиной громовым раскатом раздавались выстрелы. В плечо и бок вонзились особенно кровожадные ветки, разорвали тело неимоверной болью. Мара упала лицом на слой жёлтой прошлогодней травы, попыталась ползти, чтобы спрятаться за комлем поваленного дерева.
Мара открыла замутившиеся глаза и поняла, что это не её боль.
"Наверное, так умирала Таша..." - подумала она.
Поднялась, извинилась и добралась до туалета. Вздрогнула, когда увидела себя в зеркало: её лицо исполосовали кровавые царапины. Но они исчезли за пару секунд.
Больше Мара даже не пыталась заснуть.
Олег встретил её на вокзале с мужчиной, лицо которого показалось смутно знакомым. Оказалось, он учился в их школе двумя классами старше и был в курсе всего. Вызвался поехать с ними вместе, потому что оказался в вынужденном отпуске из-за смены хозяев предприятия. По выражению глаз Олега, по его подчёркнуто дружескому общению, Мара поняла: он этому Диме вообще не доверяет, действует по принципу - держи товарищей подальше, врага поближе.
За столом Дима несколько раз подкидывал идейку: челночников всю недолгую дорогу вели "свои", кто-то из знакомых самих торговцев. Они же и грохнули их. Милиции, как всегда, дело оказалось не под силу. Мысль, конечно, здравая. Такое вполне могло быть. А вдруг Дима специально уводит их с верного пути? А ещё слишком настойчиво навязывает в спутники своего друга Славу.
- Зачем нам этот мутный Дима? - спросила украдкой Мара. - Вдруг он из этих "своих"? И алконавт, похоже...
- У него сестра из Усолья вместе со всеми погибла. Ментам не верит ни на грош. Тоже правды ищет. Да и заняться ему больше нечем, - ответил Олег и добавил: - Не боись, Тамара. Прорвёмся. Я по своим областным каналам почву подготовил. Нас встретят. Содействия, понятно, не окажут, но и взашей не прогонят. По крайней мере, поклонимся Наташиной могиле.
И тут неожиданно друг зажмурился. Из-под век выступили слёзы, которые он стыдливо вытер.
Мара всегда знала о его чувствах к Таше. Но быть вместе им помешала как раз святая дружба. И неизвестно, как бы всё сложилось, если бы Олег не уехал учиться в Москву...
Он предложил следующий план:
- Сначала едем в Забайкальск. Максимум за шестнадцать часов доберёмся. Из Иркутска звонили в их прокуратуру, нам обеспечат встречу со следаком. Потом...
Мара удивилась:
- Почему так далеко-то? Убийство с грабежом было бы сподручнее расследовать в нашей области. Ведь едва за её пределы выехали...
Дима вылез со своим мнением:
- Таков территориальный принцип нашей доблестной милиции. Ты не знала? Не доводилось с ментами сталкиваться?
Мара смерила его равнодушным взглядом от обуви до налысо обритой головы и ответила:
- Ещё как доводилось...
Дима подобрал под стул ноги в расхлябанных кроссовках и возразил:
- Я думал, мы с Бурая и ближних сёл начнём. Мы-то не менты, нам больше расскажут.
Его кожаная куртка показалась снятой с плеч кого-то другого - неношеная, дорогая. Уж Мара-то знала стоимость одежды.
Олег внимательно на него глянул и успокоил:
- Ни сёла, ни Бурай от нас не уйдут. Сначала узнаем мнение следствия.
Всю дорогу Дима трещал, запугивая спутников Забайкальском:
- Знакомый моего напарника говорил, что в этом городишке полный беспредел. Со своим ворьём справиться не могут. Прикиньте, улицу возле вокзала называют "миллионерской", потому что удобно с неё грабить вагоны из Китая. Поножовщина даже среди детей, которые отжимают друг у друга добычу. Братва решает все вопросы по-своему, без помощи милиции.
Олег возразил без всякого ехидства, даже добродушно:
- Это не знакомый товарища, а Станислав Говорухин рассказывал на Первом канале. К тому же вооружённая охрана МПС уже навела относительный порядок. Года два-три назад.
Дима не утихомирился:
- Ну-ну... увидите этот порядок-то. У меня травмат, у тебя ружьишко. Предлагал же позвать Славку, он спец по таким делам. Вместе служили, а десантура - это сила!
Олег съехал на обочину, остановился и сказал тихо и задушевно:
- Слышь, десантура, тебе ещё не поздно выйти. Отсюда недалеко до остановки... в Клюшино, к примеру.
Дима, отодвинулся от мешковины, в которую был завёрнут гигантский металлический венок, и миролюбиво вымолвил:
- Всё, молчу, поехали.
Они правильно рассчитали время и подъехали к свежеотремонтированному зданию районной прокуратуры Забайкальска ближе к обеду. Олег велел им оставаться в машине, а сам вошёл в дверь с последующим входом-вертушкой. Появился минут через пятнадцать и сказал:
- К нам выйдет следователь, беседа будет частной.
Следак, невысокий и худой, представился Антоном Колышкиным и предложил пойти в ближнюю кафешку, где он заодно перекусит и выпьет кофе.
Колышкин рассказал то, что уже было известно. Поездки челночников организовывало частное иркутское агентство, предоставляло автобус, охранника, водителя и сопровождающую. В группе были жители разных городов области, в основном женщины. Из Китойска - одна Шумакова Наталья Александровна. Из мужчин только водитель, охранник и двое мужей челночниц. Все данные взяты из документов агентства, автобус сожжён, паспорта потерпевших украдены или уничтожены.
Автобус внезапно в районе лесного массива съехал с трассы, свернул на гравийку, ведущую в Бурай. Причины неизвестны. В случае поломки рациональнее было бы добраться до посёлка, где была автомастерская.
В лесу на автобус напала вооружённая группа, перестреляла всех челночников. Люди из агентства и водитель тоже были убиты. Кто-то из жертв пытался спастись, места расправы обнаружены в пределах двухсот метров. Погибших сожгли в автобусе. Только одна светловолосая женщина убежала довольно далеко, но и её настигли. Тело изуродовано. Тащить к горящему автобусу его не захотели, бросили там, где убили.
Мара пришла в раздражение, потому что знала всё это из рассказов спутников, но смолчала. Зато подал голос Дима:
- Может, автобус сломался и остановился, а кто-то из мужиков потопал к посёлку за помощью? И тут налётчики...
- Следов остановки на насыпи не обнаружено, - бросил Колышкин и стал вгрызаться в огромный бургер.
Олег вытащил из бумажника фотографию Таши и положил перед следователем:
- Тело этой женщины не было сожжено?
Мара посмотрела и прикрыла глаза рукой, скрывая слёзы. Необыкновенно красивая Таша глянула на подругу из студенческой юности: светлые пышные волосы, бирюзовые глаза, правильные черты белокожего лица с румянцем. Их классуха как-то сказала, что светлые волосы и тёмные брови с ресницами в Европе считались признаком родовитого дворянства. После этого Таше кто-то попытался приклеить прозвище "дворняга". Но Олег быстро решил эту проблему.
Следак слизнул вытекший из бургера соус, причмокнул и ответил:
- Тело опознанию не подлежало. Лицо размозжено камнем, всё, что ниже, порезано чуть ли не на лоскуты. Да и нашли его спустя неделю местные. Одного трупа не досчитались и решили, что это Шумакова.
- А одежда? - спокойно спросил Олег и закашлялся, отвернувшись.
До Мары наконец дошло то, отчего он бросил всё и помчался в эту тмутаракань. Друг просто не поверил в смерть Таши...
- Одежду сняли и, видимо, отнесли к автобусу, - следак наконец проглотил свой перекус и продолжил: - После вскрытия стало ясно, что убитой лет сорок, она неоднократно рожала, занималась тяжёлым физическим трудом, причём травматичным; была изнасилована или имела многочисленные половые акты садистского характера. В крови - алкоголь, в луковицах волос - тяжёлый наркотик.
- Это не Таша! - закричала Мара. - Это не наша Таша! Ей всего тридцать лет! У неё двое малышей, какие могут быть алкоголь и наркотики?
То же самое подумал и Олег. Его глаза заблестели, он спросил дрогнувшим голосом:
- А вы делали экспертизу ДНК? Вот... - И он положил перед следователем гребень с несколькими волосками в полиэтиленовом пакетике.
Мара узнала его: она сама подарила подруге "черепаховый" гребень, который привезла из Испании. Им Таша наутро после свадьбы разрушала свой модный начёс, потому что любила просто распущенные волосы. А Олег, дурачок, сохранил на память вещицу навсегда утраченной любимой.
- Издеваетесь, уважаемый? - довольно агрессивно ответил следак. - Мы не проводим таких экспертиз.
- Но ведь семь лет назад исследовали останки царской семьи. Семь лет назад! - возмутился Олег.
Колышкин вытер рот салфеткой и раздражённо отшвырнул её, потом взял себя в руки и ответил:
- Ну и что? Сейчас тест на ДНК - прерогатива ФСБ и Российского федерального центра судебно-медицинской экспертизы. У нас просто не примут материалы. Нет, вы представляете, что будет, если они туда посыплются со всей страны? Вы имеете понятие, сколько сейчас неопознанных трупов? Если у вас очень длинные руки и толстый кошелёк - пожалуйста, добивайтесь. По запросу из центра мы всё вышлем.
Олег спрятал в карман пакетик и почти шёпотом спросил:
- Где захоронено тело?
- А это уже вопрос не ко мне, - повеселел Колышкин. - Обращайтесь в администрацию кладбища.
И тут со своей идеей-фикс вылез Дима:
- Мы хотим проехаться по ближним населённым пунктам. Поговорить с народом, так сказать, собрать сведения.
Колышкин сначала закатил глаза, потом на секунду прикрыл их, вздохнул, собираясь с силами, и вежливо ответил:
- Вы можете делать всё, что захотите. Дело ещё не закрыто, буду благодарен за любые сведения. Сейчас, простите, мне нужно работать.
Олег спросил дорогу на кладбище у прохожих. Оно оказалось просто гигантским. В маленьком обшарпанном здании администрации им заявили, что среди захороненных нет Шумаковой Натальи Александровны. Мара было воспрянула духом: может, Таша на самом деле жива. Олег дозвонился до Колышкина и узнал дату, когда тело было предано земле, - месяц спустя. А в этот день на выделенном под государственные захоронения месте было погребено только одно тело неопознанной женщины. Там, у штырька с табличкой, указывающей дату и пол трупа, они установили привезённый венок без траурной ленты. От недосыпания, разговора со следаком и тупой провинциальной неразберихи не осталось сил на слёзы и прощальные речи. Олег было вытащил Ташин портрет, но снова спрятал в багажник. Не только он, но и Мара ещё надеялись на чудо.
***
Езда по сёлам ничего не дала. Все отвечали примерно одинаково: "Чё-то слышал, а чё там было на самом деле, не знаю". Олег мрачнел с каждым километром. Дима решил порулить в общении с неразговорчивыми и неприветливыми людьми, щедро угощал водкой мужичков, кучковавшихся возле магазинов, кривлялся перед ребятнёй и выдавал им горсти конфет из карманов. Маре казалось, что он старается произвести как можно больше шума. Олег же всякий раз говорил: "Молчат люди, боятся слово лишнее сказать. Кто их защитит в этой глуши?"
Бесполезные расспросы отняли время, и они решили заночевать в маленьком селе Закурда, откуда было рукой подать до Бурая. Дима почему-то настаивал выспаться в машине возле трассы:
- Чем меньше село, тем больше народ похож на бандитов. Напросимся на ночлег, а нас мочканут - джип-то дорогой. Его угонят, а нас - в какую-нибудь силосную яму. Дорога же ни днём, ни ночью не пустует, фуры постоянно туда-сюда едут.
Мара подумала, что их могут мочкануть и возле дороги, но снова смолчала, надеясь на решение Олега.
Друг не прислушался к спутнику, и они стали обращаться к людям с предложением хорошо заплатить за ночёвку. Но в добротных дворах с просторными домами их не приняли. Олег объяснил: "На джипе мы похожи на братву. Гляньте на нас глазами местных: в кожаных куртках, наверняка с оружием. Нужно было на "Волге" ехать". Он нашёл председателя и попросил разрешения позвонить из сельсовета в Иркутск.
- Нет у нас связи с другой областью. Только между собой, - буркнул он.
Но подсказал мужичка, который не откажет в ночлеге. Тот назвался Петром Ивантеевым и предупредил:
- Кому-то придётся спать на полу. Я и на сеновале заночую, мать больная на печке, свободны только кровать и диван.
Он открыл ворота, державшиеся на честном слове, расшвырял что-то во дворе, а потом крикнул:
- Заезжайте.
Как ни устали путники, но их поначалу замутило от нищеты, грязи, почти чёрных бревен избы и закопчённой печки. А потом от радушия и простоты хозяина потеплело на сердце. Он сказал, что работает единственным в селе механиком; жену прогнал, потому что за больной мамкой ходить отказалась и вообще пьянчужка. Пётр быстро поставил на электрическую плитку чайник, накрыл стол пожелтевшими газетами, выставил всё, что производилось в его "хозяйстве": яйца, молоко, сметану, масло и сало. "Только хлеб покупной, - похвалился он. - Капусту ещё не рубил, а другую овощь не сажаю". Гости не остались в долгу, выложили свои запасы.
Пётр расплылся в улыбке, увидев такое изобилие и крикнул:
- Мамка, пир у нас! Давай к столу!
На кровати зашевелилась гора тряпья, из которого вынырнула сморщенная старческая голова без волос. Бабка уселась и повязала платок. Сын взял её на руки и посадил на табуретку у стола. Старуха вместо приветствия застонала.
- Кости у неё болят, спасу нет. Иногда всю ночь кричит, - пояснил Пётр.
Мара достала из сумочки сильное обезболивающее, которым спасалась от кластерных головных болей:
- Вот, пусть примет. Думаю, полегчает. А какой диагноз-то? Как лечите?
Пётр, ловко всунув в беззубые дёсны старухи две таблетки, тут же влил ей в рот воды, а потом сказал:
- От старости да тяжёлой жизни не вылечишься. Да и лечиться здесь негде, ехать никуда не хочет. Раньше выпаивал ей Кощееву настойку. Да уж очень дорого берёт он за неё. Нет у меня таких денег. И вообще их нет - зарплаты полгода не видели. Выдадут в счёт неё зерна для скота, тем и довольны.
- Какую-какую настойку? - удивилась Мара.
- Да Кощей бессмертный у нас близ Бурая живёт, - пояснил Пётр, с жадным блеском в глазах наблюдая за тем, как Дима и Олег открывают баночки с паштетами и режут сырокопчёную колбасу. - Колдун сильный. Его настойкой что хочешь можно вылечить.
Мара улыбнулась:
- Он, наверное, очень старый, раз Кощеем зовут.
Пётр поправил:
- Не старый, а бессмертный. Люди говорят, ему под сто лет. Вот мне тридцать пять, а Кощей выглядит моложе.
Мара не удержалась и округлила глаза: бедолаге Петру можно было дать все пятьдесят. Да уж, поживи-ка в такой глуши...
Старуха неожиданно прошамкала, указывая артритным пальцем на паштет:
- Это чё? Курий помёт?
Пётр хлопнул по столу:
- Глядите-ка! Заговорила! А то полгода от неё ничего, кроме криков, не слыхал!
Мара ласково сказала:
- Нет, бабушка. Это паштет из гусиной печени. Очень полезный.
Пётр быстро сунул ложку паштета бабке в рот, и она зачмокала, рассасывая. После третьей порции сказала:
- Скусно. Наелась.
Сын сгрёб её тряпьё с кровати, закинул на печку, поднял мать и уложил там же.
Мужчины выпили рисовой китайской водки, купленной дёшево в Забайкальске. Хозяин совсем поплыл от обходительности гостей и сам начал важный разговор:
- Вчера, ещё до вас, слышал от людей, что приезжие разыскивают кого-то из сгоревшего автобуса. Так вот, никого не найдёте.
Олег спросил:
- Почему же?
- А потому, что у нас как в девяносто третьем началось, так и продолжается. Фуры грабят, машины с трассы угоняют, а водителей - в расход. Ни разу не слышал, чтобы какую-то банду поймали. А ментовской беспредел? У нас сына самого председателя сельсовета повязали, мол, совхозное сено сжёг. Не заплатил кому-то председатель, что ли. Или не тому заплатил... К слову, он недавно мимо на своём "Днепре" протарахтел. На ночь-то глядя... - сказал быстро захмелевший Пётр.
Дима ввязался в разговор:
- Да не, мы не бандюков, мы женщину ищем. Так выходит, что её вроде ни среди мёртвых, ни среди живых нет.
- Женщину тоже не найдёте. Я тут тридцать пять лет прожил, всё время бабы пропадали. Вот свою Машку выгнал, исчезла она, как ни бывало. Потом-то одумался, стал искать... Получилось, что она как из избы вышла, так и пропала. Плохое у нас место для баб, - понёс какую-то околесицу Пётр.
Олег, прищурившись, шепнул Диме:
- Трасса-то рядом... Села в чью-то машину - и ищи ветра в поле.
В конечном счёте все сведения Петра свелись к уже слышанному: "чё-то говорили, а я ничего не знаю". Хозяин сам стал убирать со стола, а Мара принялась расспрашивать его о Кощее.
- Он ведь не только лечить может, - сообщил Пётр. - Зверем любым повелевает. Глаза отводит.
- Как это "глаза отводит"? - не поняла Мара.
Хозяин пояснил:
- А вот так: он рядом, а ты его не видишь. Люди говорили, что бандюганы его несколько раз приходили потрясти. А может, не бандюганы, а свои же бурайцы. А что? Деньги у него по-всякому есть, пусть делится. Походили кругами вокруг его логова и не нашли. Убрались прочь. Он сам выходит к тому, кто в нём нуждается и готов заплатить. Я вот в девяностом, когда ещё не обнищал вконец, отправился к нему за настойкой для мамки. Заблудился. Глядь, а он передо мной стоит. Белый весь, как смертушка. Пошли мы к нему. Купил у него чекушку настойки. А вывел он меня за ворота - и двор с избой пропали.
Мара засмеялась:
- Чудеса какие-то... На сказку похоже.
- Сказка или нет, но только Кощей может что-то знать, - заявил Пётр и поплёлся на свой сеновал.
Мара помыла сваленную в таз посуду и тоже отправилась спать. На кровать было брошено дырявое, но чистое бельё. Но она всё равно легла не раздеваясь.
Ночью к ней впервые пришла Таша. В лунных лучах светились её бирюзовые глаза, сияла белозубая улыбка. Струились и мерцали складки свадебного платья.
- Таша... ты жива, подружка... - заплакала Мара. - Ты жива, я знаю... Поехали домой... Я заберу тебя и ребятишек к себе... Они в детдоме сейчас, Таша...
Мара вытерла слёзы и подавилась беззвучным криком: вместо чудесного лица подруги щерила беззубые дёсны лысая старушечья голова.
Тамара так и проснулась со спазмом в горле, будто бы кричала. "Наверное, такой сон значит, что Таша на самом деле умерла", - подумала она.
В избе нестерпимо воняло, было темно от плотных грязных занавесок. На полу храпел Дима, лицом вниз спал на диване Олег. Захрипела входная дверь, и в комнату вошёл Пётр. Он сказал:
- Ну вы и горазды спать! Полдень на дворе, а вы всё глаз не открываете. А будить жалко: сон силы даёт и душу лечит.
Путники быстро собрались, оставили хозяину пятьсот деноминированных рублей за ночёвку и очень его этим удивили:
- Это чё, щас деньги такие? Слышал чё-то, но вижу впервой.
Мара отдала ему часть своих таблеток для бабки. Выходя, она бросила взгляд на низенький комод. На нём стояла чёрно-белая фотография молодожёнов: Пётр и светловолосая девушка в длинном платье. "Никакой мистики... Не Ташу я видела во сне..." - подумала Мара и с облегчением вздохнула.
- Вы это... заезжайте ещё, - от души пригласил Пётр.
На пути в Бурай Дима весело заметил:
- Вот прямо чувствую: нас ждёт удача! Но с этими бурайцами нужно держать ухо востро. Если они удерживают вашу подругу, можно попасть под обстрел - в этих местах каждый или охотник, или бандит. Эх, надо было брать с собой моего кореша Славку. Десантура - сила!
Ему никто не ответил.
Мара размышляла о том, что единственным несожжённым трупом могла оказаться шмара налётчиков, которую они пользовали по пути. А Ташу бандиты могли забрать с собой. У них с Олегом хватит средств, чтобы дать на лапу ментам. Пусть объявляют в розыск. А то похоронили кого-то и успокоились. Мара была уверена, что и Олег думает так же.
Вскоре среди ветвей мелькнул чёрный остов автобуса. Олег свернул к нему и медленно повёл джип, высунувшись из окна и высматривая следы машин. Этим же занялся и Дима. Мара заметила, что друг повеселел, а вот спутник очень озадачился.
- Ты мысли читать умеешь, что ли? - спросил, хмурясь, Дима. - Только хотел сказать: давай осмотрим место и автобус.
Олег хмыкнул, а Мара насторожилась: отчего "десантура" встревожился? Странный какой-то... И о своей сестре ни разу не упомянул.
Земля возле пожарища осталась чёрной. Конечно, за лето проклюнулась травка, но её побили ранние заморозки. Пожухлый высокий бурьян с золотыми звёздочками опавшей листвы берёз скрыл все следы преступления. А вот поломанные ветви кустарника и деревьев выглядели печальными маяками.
- Хочу найти место, где обнаружили якобы Наташу, - сказал Олег. - Слушайте сюда... Сейчас скажу неприятные вещи. В конце апреля днём здесь был хороший такой плюс, я проверял. Да, по ночам подмораживало. Но тело начинает разлагаться через час-два после остановки кровообращения. Первым лопается кишечник, и его содержимое вытекает. На месте, где неделю лежал труп, трава долго не вырастет из-за едких продуктов распада. Возможно, остались один-два волоска... Добьюсь, чтобы материалы отправили в Москву. Тогда я точно буду знать, кого подняли криминалисты...
- Так этот тест, поди, стоит бешеных денег! - не удержался Дима.
Олег молча снял кожаную куртку, надел жилет, переложил в карманы деньги и все документы. Мара поймала косой взгляд Димы. Он показался очень недовольным тем, что Олег забрал их с собой, а не оставил в запертой машине. Потом друг надел ветровку, накинул ружьё, стал собирать в сумку тёплые вещи, немного продуктов, туристическое снаряжение.
- Мара, сними свитер, он пахнет духами. Да ещё с нотой ванили. Здесь полно медведей, которых этот запах особо привлекает. Смотрела передачу, как в Канаде человек натравил на друга зверей, опрыскав его одежду настоем ванили? Оденься теплее. Ну а ты, десантура, возьми в багажнике коробку с армейскими петардами. Ты служил, знаешь, как они действуют. Мишек гонять будем, если что.
Дима подошёл к багажнику, порылся, открыл одну-две коробки и спросил:
- Да где они?
Лицо Олега на секунду окаменело, но голос прозвучал добродушно:
- Красно-жёлтая коробка, прошитая шпагатом. Надпись на английском.
- Точно, вот она! - радостно откликнулся Дима и затолкал в свой рюкзак петарды. - Тут спальники... Их тоже брать?
- Не нужно, - откликнулся Олег.
Когда все были готовы, он задушевно обратился к спутнику:
- Дима, я так благодарен тебе за то, что помогаешь. Ты ж человек бывалый, как думаешь, то есть, как подсказывает тебе интуиция: куда нам двигаться?
Дима изобразил бурную мозговую деятельность и сказал:
- Я бы на месте жертвы побежал туда, где проще спрятаться. Вон в те заросли.
- А почему не к дороге? В принципе, она не так далеко, движение интенсивное, - подыграла Олегу Мара, которая кое-что начала понимать после петард. - От выстрелов можно прятаться за деревьями.
- Ой, не надо мне про машины на дороге. Пока стреляли, а потом автобус горел, никто не остановился. Всегда каждый водила прежде думает о своей безопасности. Такие нынче времена. - И Дима презрительно посмотрел на глупую женщину.
Олег набрал воздуха в грудь, шумно выдохнул и сказал:
- Ну, тогда погнали! Веди, десантура!
Дима весело и энергично зашагал вперёд, присматриваясь к сломанным веткам. За жертвой охотились минимум двое людей. Через полчаса ведущий стал недоуменно озираться. А через час сказал, что надо бы ему вернуться и начать сначала. А спутники могут здесь пока отдохнуть. И ещё было заметно: он к чему-то прислушивается. Мара сначала подумала, что он боится зверя. С другой стороны, Дима мог ждать звука подъезжающей машины...
И вдруг он резко остановился. На него налетела Мара и едва не упала. Прямо у ног, в ложбинке, темнело пятно, взрытое посередине. Возле него - увядшая трава, испятнанная багрецом опавшей листвы какого-то кустарника. " Словно кровью..." - подумала Мара..
Путники побледнели и переглянулись. Олег молча отстранил их, встал на колени и принялся перебирать травинку за травинкой вокруг пятна. Мара и не заметила, когда он успел натянуть медицинские перчатки. Она оглянулась - где бы присесть. А Дима раздражённо спросил:
- Покурить-то можно? Мишки не обидятся?
- Кури на здоровье, - ответил Олег.
Дима присел у дерева и чертыхнулся:
- В говно где-то вступил. Хорошо, что сухое. Но воняет здорово.
Он стянул башмак и стал веточкой чистить подошву.
- Это тебе привет от мишек, - тихо вымолвил Олег. - Они падаль за километр чуют. Без срока давности.
Мара усмехнулась, потому что слова друга прозвучали двусмысленно. В том, что их спутник и есть "падаль", она уже не сомневалась, только пыталась догадаться, на что Дима сдался Олегу. Может, друг надеялся получить какое-то сведения? А может, и наказать возможного участника разбоя прямо на месте преступления. Она оперлась спиной на толстый ствол сосны. Потом присела на корточки, снова встала. А Олег всё продолжал изыскания.
- Долго ещё? - спросил Дима. - Я бы вернулся. А ты ползай в своё удовольствие, сколько хочешь.
- Нет, десантура, мы вернёмся все вместе. Иначе я подумаю, что ты хочешь бросить нас здесь, - спокойно ответил Олег, но в нотках его голоса зазвучала угроза.
Дима прекратил задавать вопросы и нахохлился, сгорбился и втянул голову в плечи. Через миг Олег радостно вскрикнул: "Есть!" Мара было бросилась к нему, но он велел ей оставаться на месте. Сам подошёл и показал белый волосок.
Мара всмотрелась, схватилась за сердце и вскрикнула:
- Олег, это не Наташин волос. Он не русый блонд, как у неё. Он седой!
- Эх, Мара-Мара... А ты на мою голову глянь. При такой судьбе, как у Таши, и поседеть можно, - укорил её друг.
Дима уже было подскочил, чтобы идти назад, но Олег сказал:
- Ещё не всё.
Он достал из кармана кисточку и стал ею подметать пятно. Потом скомандовал:
- Помогайте! Поднимайте траву, ищите на земле бисер.
- Давно бы сказал! - рассердилась Мара, но не на друга, а на себя: сама могла бы догадаться.
В юности у Таши была одна-единственная драгоценность - маленькие золотые серёжки, которые подарили ей на восемнадцатилетие. В них вложились не только Мара и Олег, но и ребята со двора. Вместо праздничного стола они сидели вокруг углей и пекли картошку, хлеб, сосиски. У Наташиной матери в то время случилось обострение. Но счастливая Таша так звонко заливалась смехом, лезла ко всем обниматься, плясала под магнитофон, что каждый ощущал себя щедрым богачом и таким же счастливцем.
А ещё она плела чудесные вещички из бисера, всегда щеголяла в самодельных украшениях и одаривала ими друзей.
Дима неожиданно выматерился с отчаянием и досадой. Его спутники украдкой переглянулись: похоже, что планы "десантуры" здорово перекосило, и он сейчас не знает, что ему делать. Но Дима оказался не из тех, кто спорит с неизбежным, и тоже стал разглядывать землю.
Внезапно Олег сказал дрогнувшим голосом:
- Ребята, а мы здесь не одни.
На пригорке, с которого они спустились в ложбинку, стоял огромный медведь и принюхивался. Его уши были прижаты, глаза злобно посверкивали.
- Дима, петарды... - напомнил спутнику Олег.
Но "десантура" Димка завизжал и бросился стрелой прочь.
- Вернись, урод! - рявкнул Олег, не поворачивая головы, а потом сказал Маре: - Подай мне ружьё. Потихоньку, плавными движениями. Смотри, чтобы не оказаться к зверю спиной.
Однако в одну секунду медведь исчез, будто растворился в воздухе. Вокруг места, где он стоял, поплыли едва заметные радужные круги.
Снова раздался Димкин визг, но на этот раз он приближался к спутникам. Олег и Мара увидели, что "десантура" с выпученными глазами, белым, как мел, лицом, несётся назад. Олег изловчился и саданул его прикладом в плечо. Дима упал и забился в припадке, размахивая руками-ногами. Олег пнул его в бок, стянул рюкзак и достал коробку с петардами. Но вопящего труса никто не преследовал - зверь пропал бесследно. Когда Димка затих, Олег обругал его и предупредил, чтобы больше так не делал, иначе потопает домой на своих двоих.
- Ужас... такой ужас... Я бежал и чувствовал вонючее дыхание за спиной... - пробормотал Дима в оправдание.
Его действительно трясло, как припадочного.
- Ладно, давайте вернёмся к машине, - сказал Олег. - По крайней мере, мы узнали, что на тебя рассчитывать нельзя. Ты точно трусливый ублюдок, а не десантура. Ведь зверь мог кинуться на нас.
Они поднялись на пригорок, обойдя непримятый бурьян, где стоял медведь, и настороженно оглядываясь. И поняли, что угодили в другую беду.
Местность изменилась. Лес стал гуще. Их следы на траве исчезли. Повернулись к ложбинке - на её месте оказался настоящий бурелом. Более того, ясный день бабьего лета сменился сумерками. Олег достал компас, но его стрелка завертелась, как бешеная. Часы встали у всех, и электронные, и механические.
- Кощей! Это территория Кощея! - вдруг вспомнила Мара.
- Ещё и ты, подруга, головой тронулась? - озабоченно спросил Олег. - И что мне с вами двумя делать?
- Нет, Олег, нет! - вскричала Мара. - Пётр мне рассказал о здешних чудесах.
И, торопясь и сбиваясь, передала байку о могучем колдуне.
- Так, давай сделаем привал, перекусим, - сказал Олег. - Попытаемся во всём разобраться. А начнём вот с него...
И Олег указал на Диму, который, съёжившись, уселся неподалёку. Он выглядел чокнутым из-за встречи с воображаемым зверем. Затем друг вытащил из рюкзака булки в упаковке, нарезку колбасы и две бутылочки воды. Передал одну Маре и слепил бутерброды. Диму он проигнорировал, но тот пустил слезы и сопли, жалобно тряся протянутой рукой.
- Получишь еду, когда расскажешь всё честно, - сурово предупредил Олег. - Станешь врать, пристрелю, как бешеную лису. Ты ведь был тогда с грабителями? Признавайся.
Дима отчаянно замотал головой так, что вылезшая из ноздри сопля налипла на щёку.
- А кто был? Твой кореш-десантник Славка? - продолжил допрос Олег.
Дима кивнул и срывающимся голосом выговорил:
- Он... он был и всё рассказал... Всё организовал главный в турагентстве. Водитель и охранник помогали, но их тоже мочканули. А Славка в казино просадил бабки... твой джип захотел... Заказчика нашёл... Мол, от богатенького не убудет. Вы ж там, в области, на всём наживаетесь: на взятках, на приватизации... на откатах.
Мара подскочила:
- Ты, мразь, нас убить собирался?!
- Нет! Нет! Машину угнать... и всё... - снова затрясся "десантура".
- А ничего, что Славик, может, твою же сестру пристрелил? - рявкнул Олег, которого тоже заколотила нервная лихорадка.
- Она жадная сука была! - взвыл Дима. - Сколько раз у неё хотя бы в долг просил денег, ни разу не дала!
Олег горько сказал:
- Да всё ясно с этой тварью. Он позавчера хотел нас сюда направить. А когда не вышло, везде шум поднимал, надеялся, что до дружка слухи дойдут, мол, возвращаются лохи в Бурай. Только об одном не знал: я верных ребят, из тех, что мне должны, сюда командировал, и они наверняка приняли кореша возле автобуса в назначенное время. Прессанут как следует, он и расколется, как миленький. И всех сдаст. Извини, Мара, тебе нельзя было рассказать... И остановить, не взять с собой не мог: понимал, какие муки твою душу раздирают. Я же должен был убедиться, что Наташа спит в чужой земле, в чужом краю. Или жива...
И Олег спрятал лицо в ладони.
Мара подсела к другу и обняла его, стала гладить по плечам со словами:
- Олежек... Мы теперь точно знаем, что Наташа выжила. Бежать могли и двое. Или бандитская шмара её догоняла и не справилась. Не Таша умерла там, где мы нашли волос. Спросишь, почему не даёт знать о себе? А ты вспомни, чем больны её тётка и мать... Нам нужно в Бурай... Возможно, кто-то дал ей приют. А если её там нет, так может, она у этого Кощея? Пётр обмолвился, что только он всё знать может. Поешь, и пойдём к машине.
- Дойдём ли? - горько спросил Олег. - И с этим - друг глянул на Диму -... непонятно, что делать. Тащить за собой нельзя. Разве что пристрелить...
Он не стал есть, неожиданно швырнул бутерброд и воду Диме-предателю. Тот жадно зачавкал. Мара тоже попыталась пожевать, потому что понимала: ей нужны силы.
Меж тем подступила ночь в паре со зверским холодом. От дыхания повалил пар.
- Костёр, думаю, бесполезен, - сказал Олег. - Нодью из двух брёвен нужно делать. И зверя отпугнёт, и согреет, и выспаться даст. Слышь, Иуда? Пошли брёвна готовить. А ты, Мара, может, сухие деревца для подложки найдёшь?
- Боюсь я... - заныл Дима. - Правда, не могу с места подняться...
Мара подскочила к нему и заорала:
- А ты с бандитом в сговор вступить не побоялся? Думал, он тебя не грохнет, если поможешь джип угнать? Как тех водителя с охранником?
Олег сказал только одно слово - "пристрелю" - и этим поднял Диму с места.
Рубить ствол тридцать сантиметров в диаметре туристическим топориком - ещё та проблема. Пока было готово первое бревно, Мара успела пройти до бурелома, выбрать подходящие остовы тонких берёз и вытянуть их вместе с комлем. Она исцарапалась, искололась и не раз ушиблась. Крикнула Олега, и он обрубил корни. Затем она обломала сухие ветки, сортируя их - одни на розжиг, другие, потолще, на угольки. Побродила неподалёку и набрала сушняка для временного костерка. Было ли ей страшно? Конечно. Но когда нужно выжить, страх лишь подстёгивает. А ещё она вспомнила знакомую со студенчества фразу кого-то из великих: "Работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду". Здесь и сейчас труд гнал прочь холод, страх и безнадёгу. А ещё и вражду: мужчины действовали вполне согласно. Мара боялась, что Дима украдкой из своего травмата выстрелит в Олега. Но, видно, человеческую подлость исцелила "медвежья терапия".
Когда наконец на берёзовые жерди уложили одно на другим зачищенные брёвна и нодья задымила, глухая осенняя ночь накрыла их, точно колпаком. Путники поели, оставив по глотку воды на утро.
- Расскажи-ка мне ещё про Кощея, - попросил Олег.
Выслушал Мару и сказал:
- Нет никакой Кощеевой территории. Рассуждай: мы подъехали к автобусу где-то в половине первого. Потом долго шли за нашим Иудушкой-Сусаниным. Я ещё дольше искал волоски и бисер, по теням замечал, как время движется, но отвлечься не мог. Потом этот медведь... Вот его появление и исчезновение я объяснить не могу. Понимаешь, Мара, я был членом туристического клуба. Где мы только не побывали! И поверь, с разных ракурсов и горы, и лес выглядят по-другому. Заметь: мы, дурачьё, обогнули место, где видели медведя. Потом чуть повернули, надеясь, что окажемся на той тропе, по которой пришли. А такое случается очень редко... Короче, мы двинулись по кругу, как ходит всякий заблудившийся в лесу. Ну и ночь в нём наступает быстрее.
- А часы и компас? - спросила Мара.
- Просто это место какой-нибудь геомагнитной аномалии. Поверь уж мне... - успокоил Олег. - Отсюда и байки о том, что Кощей от своего логова глаза отводит.
Олег несколько раз поправлял тягу, потом убирал чурочки между брёвен. Нодья гнала стойкий жар, и Дима, дрыхший возле брёвен, во сне несколько раз уползал от костра. Олег растолкал его, заставил снять куртку, скинул свою ветровку и постелил на землю для Мары.
- А ты-то как? - спросила она, чувствуя, как с каждой секундой теряет силы.
- Нодья - такая штука, что и на голой земле не замёрзнешь, - успокоил её Олег.
Мара улеглась, но сон не шёл. Она уставилась в бездну над головой. Таких крупных звёзд она никогда не видела в городе. Казалось, они бесстрастно глядят вниз, переполняют душу смирением с судьбой и обещают покой. Незаметно для себя она заснула.