Игылдох
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Игылдох
1
Лэнд Ровер за три часа домчал ягодников до Дальян.
Саша первым выскочил из машины: как-никак посёлок детства, в котором он прожил десять лет. Окинул взглядом автобусную остановку, новые магазинчики, шашлычную палатку, асфальтированную улицу.
Марина, его новая жена, подошла, обняла, потёрлась щекой о плечо. Спросила:
- Чего застыл-то? Не узнаёшь родные места?
Следом из машины вышли друзья: Кирилл и Света. А их сын продолжил дремать, растянувшись на освободившемся сиденье.
Саша откликнулся на слова жены:
- Да... Как-то всё по-другому... Ожидал увидеть деревню с избами-развалюхами, а тут почти посёлок-новостройка.
- Ну и хорошо, не придётся в грязи вязнуть, - заметил Кирилл.
Шашлычник-мигрант в белой куртке с неясным логотипом весело замахал над углями куском пластика, поглядывая в сторону приезжих. Запах дымка вызвал урчание в животах.
Кирилл предложил, не сомневаясь, что его все поддержат:
- Давайте-ка по шашлычку! Завтрак уже утрамбовался в желудке.
Саша заглянул в салон, вытащил из бардачка маленький свёрток и сказал:
- Вы тут пока сделайте заказ, а я до тёти Любы пройду, отдам послание от её сынка. Это близко. Видите низкий домишко?
Шиферная приземистая крыша выглядела заплаткой среди яркой черепицы и металлопрофиля.
Предприимчивая Маринка спросила:
- А почему бы к ней не завалиться? Чайку горячего с молочком попить...
Она имела отношение к общепиту и терпеть не могла многочисленных мигрантов, которые чуть ли не на каждом углу поставили точки то с шашлыками, то с шаурмой, то с пирожками. А кто любит конкурентов?
Саша ухмыльнулся:
- У тёти Любы фамилия Бирюкова. И она сама под стать ей.
Маринка махнула рукой и с надменно-пренебрежительной гримасой направилась к столикам под тентом. Света затормошила семилетнего Диню.
Шашлык оказался выше всех похвал. Это признал даже вернувшийся Саша, прозванный друзьями мастером шампуров и мангала. А Маринка вовсе забыла про свою спесь, смакуя нежное мясо и пробуя разные соусы. Потом подъехал автобус с городскими ягодниками, местным людом, и шашлычник, казалось, превратился в многорукого индийского бога на батарейках. Саша и Кирилл выложили за обед запредельную сумму, но никто из компании не пожалел о потраченных деньгах.
- Так что там тётя Люба? - спросила Маринка, садясь в машину.
Все заметили в Сашиных руках послание - небольшой свёрточек, но не спросили, почему тётка не взяла его. Им-то какое дело до причуд сельчанки?
Саша ответил так задумчиво, что стало неясно, рад ли он полученным от тётки сведениям:
- Сказала, что малины море, на взгорье голубика...
- Я ж говорила! Себе наберём и вложенные в поездку деньги отобьём продажей! - воскликнула Маринка.
- Так-то оно так... - откликнулся Саша. - Но тётя Люба раскричалась, что не стоит ехать туда, куда мы, собственно, направляемся. Неизвестно, есть ли кто живой на заимке. Может, старики Шумаковы померли... Или вовсе ушли из этих мест. Год про них ничего не слышно. А проверять никто из местных не пойдёт. Тётя Люба и посылочку от сына не взяла, сказала, что нам самим пригодится.
- Это ещё почему не пойдут проверять? - возмутилась Света, которая трудилась соцработником. - Быть такого не может!
Саша усмехнулся:
- Ещё как может, Светик... Там - и он указал на череду пологих гор, покрытых лесами - все живут по своим законам. В тайге вырастают заимки, обживаются, покидаются людьми, которые идут туда, куда хотят. Они ни у кого ничего не просят и ни перед кем не отчитываются. Здесь всегда так было... С этим ещё в прошлом веке начали бороться, но отступились.
Подала голос Маринка:
- А почему местные их не навещают? Вдруг со стариками реальная беда или болезнь?
Саша охотно ответил с явной насмешкой в глазах:
- У лесных людей своя философия: жить столько, сколько отпущено веку. Поломался, заболел - стало быть, так нужно. Прячутся, как звери, чтобы встретить свою смерть в одиночестве и стать землёю. Я ж тебе рассказывал, что мы пацанами в тайге два раза кости находили...
- Ужас какой-то! - снова возмутилась Света. - Тела же могут животные...
И она не закончила фразу, передёрнула плечами.
- В этом-то и суть: ты жил и брал от леса всё нужное. Помер - отдай, - внезапно включился в беседу Кирилл, словно он, горожанин в пятом поколении, и сам был заправским таёжником.
Захныкал Диня, сын Светы и Кирилла.
- Ты чего, как маленький? Сам напросился. Нужно было остаться дома с бабушкой, - сердито сказала ему мать.
- А вдруг мы найдём кости? - хлюпнул носом Диня.
- Дениска, в тайге не костей нужно бояться, - ласково сказал ему Саша.
- А кого?
Малец встал со своего места и опёрся на спинку водительского сиденья.
- Самого себя, - с улыбкой ответил Саша.
- Я думал, медведя...
- Если знать, как себя вести, медведь не страшен. Тем более летом, когда кормов полно. А вот своих глупых поступков, страха, жадности, опрометчивости, словом, самого себя миновать трудно. Меня дед и отец сызмальства учили ходить по тайге. Может, не поверишь, но я в восемь лет однажды заночевал в лесу.
- Один?!.. - поразился Диня.
- Один! - рассмеялся Саша.
Кирилл сердито сказал сыну:
- Сядь на место, не мешай дяде Саше.
Лэнд Ровер действительно затрясло по старой просеке, заросшей травой и кустами.
Диня послушно опустился на сиденье и стал разглядывать лес, который плотной стеной окружил просеку. Внезапно он громко воскликнул:
- А в лесу что-то белое! Наверное, дым! Что-то горит.
Саша резко затормозил. Попасть под лесной пал - страшное дело. Взрослые уставились в сторону окна, к которому прилип носом Диня.
Света сказала раздражённо:
- Тебе снова почудилось, сынок. Не нужно путать реальность и фантазии.
Саша философски заметил:
- А кто-нибудь мне скажет, что такое реальность? Для каждого человека она разная.
И вышел из машины.
Диня радостно крикнул ему вослед:
- Фантазию видит один, а реальность - все! Так мама сказала.
Саша огляделся по сторонам, потянул носом и ответил:
- Нет дыма поблизости. Можно ехать, - потом уже в машине обернулся к Дине и добавил: - О лесном пожаре можно догадаться по птицам, животным. Они всегда беспокоятся. Птицы кричат и собираются в стаи высоко в небе. Животные убегают по одиночке. А ветер всегда несёт запах, можно сказать, что дым бежит впереди огня.
Диня пробормотал:
- Я думал, что про огонь можно узнать по сиренам пожарных машин. - А потом еле слышным шёпотом спросил самого себя: - Так что же я видел?
Тётя Марина тихонько рассмеялась, а мама дёрнула его за рукав.
Вскоре появилось подобие дороги, которая спустилась к низинке и уткнулась в лужу с топкими берегами. Всем пришлось выбраться и заняться ремонтом прежней гати, по которой давным-давно не ездили.
- Подкрепиться бы... - сказал Кирилл и вопросительно посмотрел на женщин.
Ответил ему Саша:
- Не стоит. До заимки Шумаковых недалеко. Там и поедим по-человечески, за столом с горячим чайком.
- А если... - начала изменившимся голосом Света и осеклась.
Саша весело её успокоил:
- Вот что значит городские жители. Их очень легко напугать всякой ерундой. Рация у Шумаковых есть. Если бы что-то пошло не так, все бы узнали.
- Рация?.. - удивилась Марина.
Её муж так же беззаботно ответил:
- Или радиоприёмник. Его можно настроить на волну Дальянского ОВД, МЧС...
Вскоре тайга раздвинулась в стороны от дороги.
- Раньше здесь лесозаготовители-сезонники жили, - пояснил Саша.
За развалинами, заросшими кустарником, лес снова сомкнулся. А потом показались чёрные от времени и непогод строения: изба с тёмными подслеповатыми окнами, баня, несколько сараев, лабаз на высоких столбах, но без лестницы.
- Похоже, здесь давно никого нет, - разочарованно протянул Кирилл.
А женщины взвизгнули, уставившись на столб полуразрушенной изгороди, и напугали при этом Диню, который вцепился в мать.
Саша прикрикнул на компанию:
- Эй! Я кому объяснял, что визжать в тайге нельзя? Это звук настигнутой добычи. А вот музон сейчас врубим.
Женщины хоть и замолчали, но продолжили со страхом глядеть на столб.
Кирилл всмотрелся и тоже вздрогнул:
- Череп!..
Саша пояснил:
- Ну да. И он здесь не один. Лесные суеверия требуют двенадцати голов побеждённых зверей.
Марина легонько стукнула его по спине:
- Приколоться захотел? Предупредить не мог?
Диня поинтересовался, опасливо глядя на белые кости с гигантскими жёлтыми клыками:
- Это медведь был?.. А зачем его череп на столб повесили? Чтобы другие боялись и к дому не подходили?
Саша улыбнулся и сдвинул козырёк Дининой бейсболки на самые брови мальчика:
- Верно рассуждаешь, лесной орех!
А Кирилл вдруг решил блеснуть знаниями:
- Скорее, не так всё было. В этой избе жил лесной колдун или какой-нибудь шаман, если шаманы вообще в избах живут. Эти черепа давали возможность побывать в Нижнем мире... Там обитают мёртвые и злые духи. И эти кости - проводники в царство смерти. Они же могли защитить шамана от опасности.
Саша не поддержал друга:
- Скажешь тоже... Особенно при Дине.
И включил музыку.
Марина рассердилась и крикнула:
- Да вы посмотрите на себя! Стоим, о какой-то чуши разговариваем вместо того, чтобы в избу войти! Ребёнок устал и проголодался!
Рядом с сараем зашевелилась трава.
Саша проследил её колыхание до кустов, за которыми вырастала стена леса, выключил магнитолу и сказал:
- Вот теперь в дом войдём. Все, кто на заимке был, поняли: хозяева вернулись. Пора место освобождать.
- И кто это был? Барсук? - спросил Кирилл.
Саша откликнулся:
- Вполне возможно. Здесь южная граница тайги, может водиться зверьё всех сибирских ареалов. И кабаны тоже. Но это не кабан.
- Спасибо, Кэп Очевидность, - чванливо заметил Кирилл.
А Саша не отреагировал, махнул рукой компании - мол, берём вещи.
Все с облегчением повернулись к машине - выгрузиться скорее да войти в избу. И тут за их спинами громко и печально взвыли старые запоры, со скрипом и треском открылась дверь избы.
Не по себе стало даже неутомимому и всезнающему Саше. Первым обернулся Диня и вежливо сказал:
- Здравствуйте. Мы в гости к вам.
Света сначала прижала к себе ребёнка, а потом только принялась разглядывать согнутую в три погибели старушенцию с тростью. Или человека, который напоминал бабку длинными седыми космами, которые спускались на грудь и спину из-под облезлой шапки. Остатки меха были странного цвета, похожими на серую дорожную пыль. Калоши на валенках с обрезанными голенищами, ватные штаны, фартук с карманами, кацавейка... И пристальный взгляд тёмных глаз.
- Кого ещё принесло?.. - произнесла старуха срывающимся, надсадным голосом, какой бывает у сильно простуженных или долго молчавших людей.
Саша сказал:
- Это я, баба Настя, Сашка Туманов. По ягоду приехал с друзьями. Вы меня не помните, наверное. А я двадцать пять лет назад частенько к вам прибегал из Дальян. Муку вам таскал и соль. Меня дед Семён отправлял.
- Я всю вашу Тумановскую родову помню, - неприветливо заявила бабка. - Мне ить щас делать нечего, кроме как помнить. Заходите ужо.
Мужчины быстренько выгрузили баулы, вскинули на плечи ружья в чехлах, на которые восторженно уставился Диня, и первыми вошли в тёмный зев сеней. Следом - женщины, с отвращением и досадой переглядываясь - лучше бы палатки захватили, чем ночевать в этой избе. Наверное, судя по хозяйке, там всё заросло от грязи.
В сенях остро пахло травами. За пять шагов, которые сделали гости, у них закружилась голова.
- Баба Настя несколько видов багульника сушит, - объяснил Саша. - Раньше только им всю дальянскую шпану лечили от кашля и простуды. А дед Семён примочки делал от ревматизма.
В кухне, куда они попали из сеней, вспыхнул свет - это бабка зажгла керосиновую лампу.
Женщины с удивлением огляделись. Кругом царила идеальная, по сельским меркам, чистота.
Бабка с ожиданием воззрилась на них.
Кирилл поставил на стол, покрытый затёртой клеёнкой, объёмистую клетчатую сумку с гостинцами для хозяйки. Она сердито заметила:
- На столе место только для хлеба и еды, а свои котомки скидывайте на пол.
Кирилл повиновался, вжикнул молнией и принялся выгружать продукты.
Глаза бабки жадно вспыхнули.
- Ежеля бы мой Фёдор-то видел такое богачество, то сюды бы пришёл.
Когда следом за упаковками круп и сахара, макарон, конфет, на столе выстроились банки с тушёнкой и сгущёнкой, она распорядилась:
- Еду - в поставцы. Готовить - на плитке с газом, не забудьте вентиль баллона закрутить. Вода в колодце за домом. На ночь подтопите печку, здеся вам не курорты, холодно. Спать в светёлке и темнушке, которая без окна, лежанок всем хватит. Бельё в шкапу, да не брезгуйте, всё с щёлоком кипячённое и проветренное. На мальца не орите - пусть бегает и играет, мне тишина ни к чему. Наслушалась я её, тишины-то... На печке буду отлёживаться. Побеспокоите - пожалеете. И ещё: в моём дому не бражничать!
И бабка сурово посмотрела в глаза каждому из компании.
Света вдруг бросилась вон, не сказав ни слова. Пока бабка и Саша обменялись несколькими словами о нынешней ягоде, она вернулась со свёрточком, который Саша забыл в машине.
- Вот, это вам, - сказала она.
Бабка недоверчиво посмотрела на неё, но взяла послание , чиркнула по бумаге в полиэтилене громадным тёмным ногтем. И легко разрезала её, как ножом! В свёртке оказался обычный старушачий платок. Такие уже и не носили, разве что хоронили в них тех, кто задержался до преклонных лет на этом свете, - белый, с мелким синеньким принтом.
Бабка обрадовалась необыкновенно. В её сморщенных веках даже появились мутноватые слезинки:
- От радость-то! Уж не чаяла дождаться, думала, так в шапке и останусь! А негоже женсчине в шапке под земляное одеяло лезть!
Она сунула платок за пазуху, утёрла кулаком большой, весь в рытвинах и чёрных точках, нос и обратилась к Светке:
- Не знаю, кто ты... Но улестила так улестила. За это услужу. Ступай за мной.
И цапнула Светку за руку, потянула из избы. Диня увязался за матерью.
Саша усмехнулся:
- Я бабкину радость привёз, а услужит старуха Светику! Вот она, справедливость-то!
Кирилл встревоженно сказал, глядя в окно:
- В сарай повела... Она точно в себе, эта твоя баба Настя?
Саша уверенно ответил:
- Не сомневайся! Старуха здравомыслящая, отличная лекарка, всю тайгу исходила, выживет там, где сильные мужики кони двинут. Видал у неё на лице отметины? От пороха... Она тогда от трёх браконьеров или ещё кого-то отбилась. А её старик, Фёдор Юрьевич, потом их выследил, да и того... Хорошо помню, как отец и мой дед об этом говорили...
Кирилл, всё так же глядя в окно, пробормотал:
- Убил что ли?.. Тогда его самого должны были бы посадить.
- Может, и посадили бы, если бы кто-нибудь заявил. Дальянцы сочли, что он поступил правильно.
Марина меж тем растолкала продукты по навесным шкафчикам- поставцам и, подбоченившись, посмотрела на мужа.
Саша поймал её взгляд и спросил:
- Что такое, Марьянушка?
- Скажи, для чего мы бабке привезли прорву круп, макарон и банок?
Саша, который если иногда и злился на жену, то никогда не показывал этого. Он ответил:
- Чтобы бабушка кушала. Ведь по состоянию дороги видно, что в этих местах года два никого не было. А то и больше.
Марина сказала с подначкой:
- Отчего тогда все шкафы забиты всякой всячиной? А одна из банок сгущёнки маркирована прошлым веком?
Саша только пожал плечами.
Кирилл забормотал о своём:
- Отчего же их так долго нету? Пойду проверю...
Саша предупредил:
- Да не дёргайся ты понапрасну. Баба Настя не любит, когда что-то делают не по её.
В светёлке , то есть большой комнате, отделённой от темнушки без окна деревянной стеной, раздался голос старухи:
- Запомнила? Делай, как я наказала...
Послышался покорный Светин ответ:
- Хорошо...
В кухню влетел радостный Диня с обтрёпанной сумкой и похвастался:
- Папа! Смотри, у меня настоящий охотничий нож!
И ребёнок показал ножны. Из них торчала костяная рукоять.
Кирилл набросился на сына:
- Вы как очутились в избе? Я в окно смотрел и не видел, что вы возвращаетесь. Отдай оружие. А ну, быстро! Где взял?
Диня попятился, его глаза налились слезами, губы сложились в горестную подковку. Но нож он спрятал за спину.
В кухне появилась бабка и следом - Света с виновато опущенной головой.
- Ты чего в чужом дому грохочешь? - грозно спросила старуха. - Нож дитяте за заслуги даден, не тебе.
Кирилл почувствовал прикосновение Сашиной руки к плечу и сменил тон, постарался объяснить спятившей бабке:
- Я понял, нож вы подарили ребёнку за какие-то заслуги. Надеюсь, вы расскажете за какие. Но пусть он пока побудет у меня. Мой сын мал, нельзя поручиться за то, что он не поранится.
Но ещё больше разжёг скандал.
- Тебе, и тебе, и тебе, - бабка поочередно кивнула на Сашу, Марину и Кирилла, погрозила корявым пальцем и гаркнула: - Ничего рассказывать не стану. Так обойдётесь. А мальцу нож пригодится.
Старуха подтянула тростью скамеечку и полезла на печку. Улеглась в овчины и задёрнула ситцевые выцветшие занавески.
Зашелестел Светин голос, и без того тихий:
- Сыночек... положи нож в эту сумку. Вот молодец. И гудок или рожок этот - туда же. Умница. Пусть сумка пока на столе полежит, хорошо? Если захочешь взять, меня позови. Договорились?
Диня послушно выполнил просьбы матери. Но отца обошел стороной, словно боялся, что он выхватит у него безобразную кожаную сумку, такую же облезлую, как бабкина шапка.
- Так, Светик, сейчас мы что-нибудь пожевать приготовим. А то все от голода злые, - сказала неунывающая Марина.
А Саша вытащил плоскую фляжку, кивнул на дверь и энергично подмигнул Кириллу.
Марина рассмеялась, даже Света улыбнулась.
Мужчины вышли. А что? После такой дороги и приема, оказанного бабой Настей, не грех и расслабиться. Не в дому же они примут на грудь коньячку, а на улице, и ладно.
Света протянула сыну небольшой пакетик с Лего и велела поиграть в большой комнате, а сама стала помогать Марине. Через некоторое время та спросила у неё шёпотом:
- А как вы в избе-то очутились, минуя дверь?
Света молча пожала плечами и протянула Марине картонную тарелочку с нарезанной колбасой.
Вот малахольная, - подумала Марина, - недаром Киря гуляет от неё налево не один год. А дурочка и не догадывается .
Когда вернулись краснолицые и довольные мужчины с охапками дров, печку было решено не топить. На ней же эта баба Настя. А она велела не беспокоить.
Ужинали в большой комнате за круглым столом. И всех что-то тревожило, томило в этом чудном дому . Что-то было не так.
Легли спать на бабкином белье, но не раздеваясь.
Ночью завозился между отцом и матерью Диня, попросился в туалет. Света пожалела, что не догадались поставить ведро в сенях на такой случай, прошла на кухню, зажгла лампу, позвала сына.
Диня уставился на пол возле скамеечки.
- Чего ждёшь-то? Пошли уж на улицу. Холод собачий, - сказала Света и только потом обратила внимание, что возле печки нет бабкиных калош. Она подошла к занавескам, прислушалась.
Тихо... дыхания старухи не слышно.
Света чуть приоткрыла занавеску. Груда овчин. Старухи нет. Ну что тут такого? Вышла баба Настя на двор по обычной надобности.
Однако дверь в сенях оказалась запертой на внутренний засов. Как же удалось бабке выбраться-то?
Света разрешила Дине побрызгать с крыльца. Страшновато было идти к туалету, который стоял почти у самого забора.
А утром за завтраком ко всем непоняткам добавились новые.
Диня, поглощая печенье, спросил:
- А почему на стене на портретах чёрные ленточки?
Он ещё не сталкивался с атрибутикой смерти.
Саша ответил:
- Это значит, что люди умерли.
- А кто на портретах? - не успокоился Диня.
Саша всмотрелся, нахмурился и поднялся из-за стола. Прошёл в кухню и отдёрнул занавеску над печкой. Присвистнул и сказал:
- Баба Настя куда-то подалась с утра пораньше. Вот же неугомонная старуха. Только шапка её осталась. Видно, наш платок надела.
2
Саша и Кирилл вооружились ружьишками и решили сначала осмотреться, а потом уже брать по ягоду женщин и Диню. Им пришлось вытерпеть нешуточный скандал, затеянный Мариной, которая ни за что не захотела оставаться в этой чёртовой избе с портретами умерших хозяев при том, что старуха всё ещё шастает по земле и даже образцово содержит дом. Да ещё наблюдательный Диня добавил ей переживаний, когда сообщил, что ночью сени были заперты на засов изнутри. Света дёрнула его за рукав несколько раз, чтобы он перестал, ибо сын мог рассказать ещё кое-что... Ей же самой показалось, что безопаснее странной избы нет ничего в этом глухом углу, в который дальянцы даже не хотят заглядывать.
- Куда мы сейчас? - спросил Кирилл, шагая за Сашей по едва заметной тропе, очень узкой и извилистой.
Саша сказал:
- На взгорочек поднимемся. Там лес редкий и малины страсть как много. Я сначала с отцом и мамой туда ходил, а потом и с ребятнёй бегал.
И вдруг саданул железкой о котелок, который позаимствовал в сенях избы.
Кирилл вздрогнул:
- Ты чего?
- Не забывай, что малину не только мы любим... - рассмеялся Саша. - Медведи услышат и затаятся. Да ты не бойся, мишкам мы без надобности. И говори громко, не стесняйся. Хочешь - пой.
Кирилл пробормотал:
- Сам же говорил, что в тайге кричать нельзя.
Саша поправил:
- Не кричать, а визжать. Был хоть раз на охоте, слышал визг зайца-подранка? Это звук добычи. Он зверьё раздражает и пробуждает интерес - а нельзя ли пойманное отжать.
Тропа между замшелых стволов стала шире, а сами они сменились осанистыми соснами помоложе. За ними открылась песчано-каменистая проплешина.
Саша стянул с головы щеголеватый кепарик и сказал:
- Ну, здравствуй, дядя Фёдор. Значит, вот как встретились. А бабка твоя не рассказала, что ты помер...
Кирилл не сразу заметил груду камней, над которой торчал низкий крест с выцветшими ленточками.
Ягодники присели возле могилы, похоже, очень старой.
- Могилы камнями обкладывают, чтобы зверь не разрыл, - пояснил Саня и обратился к кому-то:
- Ну как ты тут?
Затем он достал из внутреннего кармана куртки фляжку и побрызгал на могилу:
- Выпей с нами, поговори...
Кирилл счёл дуростью слова друга и засыпал вопросами:
- А ты почём знаешь, что это могила Фёдора? Может, кого-то другого здесь зарыли. И странно как-то: в избе портреты покойных супругов, а могила-то одна.
Саша взглянул на него, как на досадную помеху, и объяснил:
- Так это дяди Фёдора лес-то был. Никто не мог на его участке землёй прикрыться, кроме него самого. А могилы бабы Насти нет, потому что жива ещё.
Кирилл возмутился:
- А ленточка-то на протрете? Женщины перепугались, что бабка вроде зомби.
Саша засмеялся:
- Но ты-то не женщина... В наших краях и гроб себе про запас могли сделать, если попалась подходящая колода. А баба Настя поступила мудро: налепила ленточку загодя. Случись с ней что, кто об этом позаботится? Ты бы помолчал, а? Дай с дядей Фёдором мыслишками обменяться.
Минуту-другую Саша задумчиво щурил глаза, а потом поднялся и сказал:
- Ну, прощай пока, дядя Фёдор. Мы пойдём ягоду проверим, а ты уж отдыхай, лесной хозяин.
Кирилл охотно подскочил и не смог удержаться от подколки:
- Ну что, обменялся мыслишками с покойным? Что он сказал-то?
Саша рассердился:
- Ну что ты за человек? Обычаев не знаешь, глумишься над прахом. Ничего дядя Фёдор не сказал. И это не к добру. Давай-ка к ягоднику пойдём. Да смотри не подходи к обжёванным веткам, если такие увидишь. Оставишь свой запах - мишка тебя и через три дня найдёт: кто ел мою малину да всю выел?
Ягодник был богатым, чуть ли не в километр длиной. Тонкие невысокие ветви клонились к земле, играли на ветру глянцевой зеленью и сероватой войлочной изнанкой листьев. Сначала ягод было не видно, а вот как разогнёшь ветвь, так и ударит в глаза алая сочность крупной малины. А уж какой сладкой и терпкой она была! Не сравнить с кисловатой садовой.
Мужчины быстро набрали по котелку. Кирилл заметил, что напарник собирает отдельно чёрные обветренные веточки с бурыми комочками ягоды. Саша пояснил: завялившаяся ягода, если не было дождей, - первое средство против всяких ОРВИ и вообще бальзам для чая, особенно после баньки. Сушённая на поддонах тоже хороша, но та, что на кустах болталась - самое то.
Они отошли порядочно в сторону от начала места сбора, и Кирилл было забеспокоился о том, как выбраться из зарослей. Саша лишь беспечно махнул рукой. Однако безоблачная просинь неба потемнела, ягода уже почему-то показалась не алой, а багряной, похожей на кровь. Ветер шумнул сохлой нижней листвой малинника. Утро прямо на глазах потемнело, словно нахмурилось, без явных признаков непогоды.
- Слушай, пора к заимке, - сказал Кирилл. - Разведали, и достаточно. Женщины с ребёнком, наверное, заждались.
Саша высыпал в рот горсть ягод и сказал:
- Вечно эти женщины... Любой кайф обломают. Но так и быть, уходим.
Мужчины отправились лесом наискосок к песчаному пятаку с могилой.