К классическому модернистскому сюрреализму я как-то всегда был никак. Отталкивало облако эпатажа, которым эстетика сюра - если не смотреть пристально - кажется окруженной. А вот в связи с приглашением на конкурс повозился, поразглядывал и понял - черт, ведь элементы сюрреалистической техники живы, они проросли в другие философии письма и здравствуют.
Пожалуй, самое интересное для меня - это техника автоматизма.
Вульгарный сюр обычно сводит ее к "красивостям" бессмысленного говорения, высказываниям с разрушенными значениями и связями - к хаосу. Это убогая практика!
На самом деле вдумайтесь в идею Бретона: "мысле-говорение", "мысле-письмо", "записывание мыслей с определенной скоростью" - РИТМИЧЕСКАЯ ЭКВИВАЛЕНТНОСТЬ МЫСЛИ И СЛОВА.
Сложно понять?
Откройте любой рассказ Павича!
Павич рассказчик, сказочник. Он начинает говорить и задает какой-то ритм фраз. Кто его знает, чему Павич его подчиняет - дыханию, настроению, минутной прихоти. Он убаюкивает мелодикой и заставляет вслушиваться в смысл, снова убаюкивает, снова заставляет ловить значения, - и так всё это течет, переливается и меняется.
Можно сказать, что проза Павича бессмысленна? - НЕТ.
Можно сказать, что фразы Павича подчинены смыслу, рассказываемому? - НЕТ.
Вот, на мой взгляд, блестящий пример применения автописьма. Рискну его сравнить с бегом полярной собачьей упряжки. Собачка-"девочка" и два самца впереди - это слово. Вся остальная свора несется в заданном этой троицей темпе, сталкиваясь боками, кусая, отпихивая друг друга, - это мысль. Промчались, оставили на снегу странный красивый след-иероглиф лап...... - Вот что буду рад увидеть и высоко оценю в конкурсных рассказах.
Еще об одной идее, выношенной в недрах сюрреализма. На этот раз связанной с Антоненом Арто. Это, конечно, его "театр жестокости". Многие ведутся на внешнюю сторону его идей - больше крови и спермы! Ничего подобного. Суть рассуждений Арто в том, чтобы со всей суровостью и "жестокостью" вернуть театру органически свойственные ему выразительные средства. "Театр никогда не был предназначен описывать человека. Театр - разболтанная марионетка, чья музыка, издаваемая проволочными бородами, поддерживает нас в состоянии войны против того человека, который сжимал нас в своих тисках..."
Вытащить театр из-под диктата пьесы, литературного текста, необходимости "произносить чужие слова" - с этой идеи Арто началось замечательное вопрошание искусствами о собственном языке и выразительности. Это важный современный процесс - разграничение полномочий! Театр, кино, живопись вернули кому-то :) повествовательность и литературность. Литература отдала свою проповедь. Всю философичность, на которую кто только не претендовал, - возвратили, извинившись, науке философии. Итд. Выяснилось, например, что проза куда более близкий родственник поэзии, чем, например, драме. Итд итд итд.
Ну что ж! Вот мы и остались - голыми или нет, время покажет, - собственно уже показывает! - один на один с материей, из которой будем ткать свою прозу. Риторика и метафора, вот все средства. А способы расцветить написанное - пластика и ритм, контраст и нюанс. Стало ясно, например, что в какой бы технике не мастерить рассказ, - у этого жанра есть свои признаки и требования. Начало, движение, окончание движения, - а уж внутри этого показывайте самые неожиданные, самые спонтанные столкновения ассоциаций и образов, преодолевайте рациональное на пути к свободе:).
...И последнее. На столе сейчас у меня "Повторение" Алена Роб-Грийе.
Нудно-красивый роман классика жанра; всерьез думаю одолеть до конца конкурса:) - но смотрите, как задорно всё уже в первых строках:
"А потому не нужно уличать меня в мелких ошибках или несоответствиях.
Это отчет об объективной реальности, а не о какой-то там - так называемой исторической правде".
Вот пожалуйста! Еще один камень в штампы, связанные с сюром. Хороший сюрреалистический текст, экспериментируя с достоверностью, взламывает наши о ней банальные представления, но стремится вовсе не к убийству реальности насовсем. Он ее просто перестраивает. Деконструирует, как принято говорить нынче, - перемешивая и меняя значения, сталкивая их свежо, резко и необычно. Цель - действительность, а не уход от нее. Как это делается? - десятки способов продемонстрированы литературой, и не обязательно только лишь литературой классического сюрреализма.
Тем более, что тема конкурса - движение вовне - к разорванной и сшитой заново действительности, а не к пустоте. А сюрреалистическая техника (тем более сегодня!) - это всё-таки постоянный баланс. Между погружением в хаос и вполне рассудочной игрой мастера с этой хаотичностью.
**
Итого:
Ценности, которые я хотел бы поотстаивать на конкурсе, формулируются примерно так:
- ценности собственно рассказа. Это интересное для меня-читателя высказывание. Интересное чем? - признаками рассказа, оформленной тематичности, а еще - живости. т.е. движения от некоей заданной автором точки к... чему? - к раскрытию? к полноте? Именно - ТЕМА, её ДВИЖЕНИЕ.
- ценности сюрреалистического арсенала. С их помощью движение создается: автоматическое письмо, искусство хаотичного столкновения слов и рождения ассоциаций, - степень умения и самостоятельности в выделке такого текста.
... ~~ драгоценности, одним словом!
:)
2.
Работы судей задают высокий уровень владения этой техникой.
Легче начинать обсуждать с известного, а мне достоверно известно, что любой рассказ Сергея Лысенко - это в первую очередь удовольствие, а потом уже всё остальное:)
Сергей сгреб сюда все ходульные мифы об украинской экзотике, заставив - о ужас! - ощутить, что где-то рядом, рукой можно дотянуться, - и Трансильвания с бессмертным Дракулой, и Балканы с хохочущим Кустурицей... Вот такие мои приблизительные представления о географии тех мест, - и им сладко потакает рассказ Лысенко:)
А серьезно говоря - ДА. Да, это игра с сюрреалистической техникой. Игра веселая, а потому - постмодернистская.
Постмодерн игриво и легко пародирует автоматическое письмо, а в пародии на сюровский хаос и абсурд доходит до гомерического смеха.
Бретон и Роб-Грийе предали бы Сергея Лысенко анафеме вместе с его хохочущим протестом против всех их социально направленных протестов. Что, например, мне особенно дорого:).
Минус на мой взгляд маленький и один - насыщенный игрой текст еще и изрядно загроможден именами. Эти усилия: препарировать и соотносить с конкретными персонажами облако ласкающих слух нездешних красот: "Поливалик-Хатына-Лжестепан-Безноздря-Дрезина" - внеигровые, отвлекают и вынимают глаз из предложенной автором игры. Но это не то препятствие, которое остановит читающего перед брендом "Лысенко". Терпение вознаграждается мгновенно:
"- Дрезина, - начала я, строго посмотрев ей в глаза, - в трусах или без, в золоте или бриллиантах - ты все равно остаешься серой мышью..."
Юлия Тарская "Nett пони-money-я".
Все-таки времена изменились необратимо к лучшему.
Культура чтения (а судейства тем более) нынче требует знать вещи незамысловатые, но обязательные для каждого. А именно, что на покрытой значками-буквами поверхности сходятся очень разные семантические миры - написавшего и читающего, и что это взаимодействие (если мы правда любим читать!) требует даже не деликатности, - нежности, какого-то отношения/действия подобного... не побоюсь слова - любви.
С самого начала, читая рассказ Юлии Тарской, пришло в голову, что вот такой коллаж: "на дне (мира)" "была... звенящая кислота и пронзительный минор с вылетающей из-под крышки молью" - никак не построится для меня в картинку, в пусть даже предельно абсурдный, но - образ. И что это как-то нехорошо... для затеянного мной чтения рассказа...
Потом появились кошки - "лицемерные, любопытные, покрытые утренним инеем" - сразу потеплело на душе:) К тому же и заголовок, где "нет понимания", но есть "пони", "мани" и "я", обещал удовольствие от игры.
И я притих, смирился, и стал пробираться по предложенным Тарской тропкам, стараясь ничего не задеть и не опрокинуть своим поспешным грубыми неприятием.
...Любое чтение - это всего лишь интерпретация. Тем более, когда перед тобой текст с обилием метафор и ассоциаций, ведь все они связаны с личностью автора, с его предпочтениями. Тут важно аккуратно извлечь свои предпочтения и опыт, посмотреть - совпадает ли, накладывается ли. Текст Юлии оказался прямо-таки лесом метафор. Парком, быть может... немного запущенным, с заросшими, но находимыми (теряемыми и опять находимыми) дорожками парком,- да тут и парки Кортасара и сады Борхеса вспомнить не грех - похоже, о них вспомнил не только я, но и автор...
Я двигался не спеша, иногда останавливался, оглядывался, проверяя, сравнивая и выбирая ориентиры. Чем дальше забирался в эту растительность, тем более чувствовал себя комфортно и догадывался, что не заблужусь, что, по слову персонажа, "попал в фокус" :)...
Лилит "Немноговсе о людоблохах".
Сюрреализм, конечно, можно мастерить по-разному. Юлия Тарская - та "кладет" на бумагу сразу целый лес знаков и потом играючи, неравномерно (может, даже нервно) опутывает его паутиной связей и переносов смыслов. Рассказ Лилит - напротив, достаточно графичен, линеен, я не вижу здесь сложных и необычных структур. Несложна мысль, которую автор "катает по бумаге" - что-то примерно такое: "На земле и на небе скука, господа, пренеприличнейшая". Так же видно, довольно прозрачно, как сконструированы стыковки, коллажи. Либо это контраст, основанный на оппозиции - "утро - вечер", "хибара - небоскреб", "люди - блохи". Либо, наоборот, соединяются ближние смежные признаки: "офис - планктон", "улица - бегать". Коллажи разные: есть шаблонные (глазовылупятся), есть странные и сомнительные (чтопочему), есть, на мой взгляд, блестящие (люстроповеситься).
Вот такими нехитрыми движениями раз-два, в лучшем случае раз-два-три ("бегали-ходили-ползали", утро-вечер-день), движется рассказ. Он неплох краткостью, неперемученностью приемами, но не оставил сильного эмоционального впечатления. Может быть, не хватило содержания, игры, искры. Но "це" - всего лишь моё субъективное впечатление.
PS. Специально для Лилит.
Посмотрите, как мягче, богаче, поэтичней можно строить коллаж.
Здесь не только оппозиции и не только сближения, - целый оркестр:
"...бег реки мимо Евы с Адамом, от берой излучины до изгиба залива просторным пространством возратных течений приносит нас вспять к замку Хаут и его окрестностям.
Сэр Тристрам с виолой д`аморе из-за ближнего моря прибыл назад пассажиром транспорта Северной Арморики на эту сторону изрезанного перешейка в Европу Малую дабы самолично вести пенисолированную войну на полуострове: не то чтобы возмышенные горы у потока Окони раздувались до прожорливых горджиев графства Лоренс, а те все время в тисме дублинировали вдвое: не то чтобы глас огня вздувал миш миш для поперечного виски: пока еще нет, но вспоре потом малый промел старого слипкого исаака: пока нет, хоть все путем среди сует ванесс, когда у сестер пусть соси сок во гневе на двойного натанджо. Хрена ежевичного из папашина солода варил бы Чхем или Шен при свете радуги, и пылающий конец ея отражался кольцом на поверхности вод..."
- кусочек из знаменитых "Поминок по Финнегану" Джойса.
Говорят, этого романа не существует на русском языке, - не верьте! :)
Перевод фрагментов был сделан в конце 90-х с "единственной, - писал переводчик, А.Волохонский, - целью: открыть для наших молодых сочинителей достигнутые на Западе возможности, далеко превосходящие всё известное в России".
Пик Апачи "История Одной Клинической Смерти".
А вот это для меня непростая история - высказаться о рассказе Пика :).
Рассказ нелинейно развивающийся, богатый поворотами, мастерский.
Отличным легким языком знаки творятся, рушатся, иронично перемешиваются, выстраиваются в призрачные пирамидки, поднимающие разговор от "земли" в пространство культурных смыслов. Для меня очевидна ироническая полемика с Булгаковым - "Два года тому назад в доме N50 по Садовой улице...", "Любовь пришла в квартиру Трупа неожиданно...". Интриговало недоговариваемое "А-Р-Т", "Арт", интересно было, - вдруг да превратится в Антонена Арто, известного мрачного апологета темы смерти? - в таком письме возможны всякие чудеса. С Арто не угадал, зато с приятностью узнал из комментариев о присутствии в тексте Супо...
И все-таки в итоге - плотное мрачное впечатление, недостаток воздуха, легкости. Отнюдь не из-за темы клинической смерти! Может так потому, что главные знаки, которые разламывает и пересоздает Пик, - дырявый мальчик в красном галстуке, пулемет "максим", минные поля, осколки фугасов, имена Вера-Надя-Любовь итп-итд совдеп - всё это уже было было было материалом-мясом русских постмодернистских опусов агрессивной эпохи 90-х. Вспомнить "Голую пионерку", шедевры Башаримова и Ильи Масодова.....
Похоже, мой минус - при всем восхищении техникой и уважении к автору - за эстетическую вчерашнесть.
И еще - здесь, кажется мне, правит тот самый сюрреалистический перебор - идея не пересоздать реальность, а доломать ее до конца, оставить в итоге дырку от бублика, ничто. Это позиция, она заслуживает уважения своей последовательностью, но мне чужда. Ближе - прозрачный Павич.
Но то уже приятно, - что Пик своим рассказом позволил поговорить о таких вещах!
Даймара Сони "Комната 1743", "В разлуке".
Вот только теперь заметил разночтения: Даймар, Даймара, Соня, Сони, Сонни. Как обращаться правильно? Как-то, в ответ на заметку о "1743", автор(ы?) отвечал(и?) во множественном числе: "постараемся", чем окончательно поставил(и) в тупик :)....
"1743" - классический постмодерновский рассказ, умело скроенный и умело стилизующий себя под сюрр.
Бретоновской стихийности, дыхания "магической случайности", "конвульсивной красоты" здесь нет. Коллаж здесь скорей продуманная игра. Составлен он из довольно крупных блоков, не так, как у Лилит, где каждое слово действительно конвульсивно взаимодействует со следующим. В просветах монтажных единиц виднеется довольно определенная (что сюрру как раз несвойственно) идея: крылья за спиной, стена, которую надо преодолеть, выдуманная Инь - мечта, короче говоря, китайца.
Нормально! Хороший крепкий рассказ. В финале - "No exit" - покоя и воли нигде нет, и наш удел - колоть и колоть лбами кирпичи на вечных стройках пыльных веков :).
Рассказ "В разлуке" немного озадачил. Мне кажется, спонтанность здесь не успела набрать скорость, - и кончилась. Пять-шесть лихих поворотов фабулы, убиение мухи, зеркало, телевизор, волки, спальня, улица - каждый элемент этого фантастического ряда случаен по отношению к другому, и мне не хватило их количества, чтобы перестать задумываться над связями и читать всё как абсурдную поэму, построенную просто на ритме, - и вот уже настигает рассудочный, продуманный постмодернистский финал, рисующий серого клерка, шагающего "в ногу" с толпой.