- Это у тебя прямо рефлекс какой-то, как у кошки Павлова...
- Что?!
- Кошки Павлова, говорю. Разве не знаешь?
- Он же, вроде, с собаками работал!
- Ничего ты не знаешь. С собаками работать невозможно, с ними только у одного Куклачёва и получается. А Павлов работал с кошками, рефлексы на них изучал. Ты пойди на Воздвиженку, где его имени институт стоит, там во дворе, сразу напротив главного входа, памятник кошке. Не конкретной какой-то, абстрактной такой кошке. Много жизней человеческих кошки спасли, и науке они послужили, и на фронте под танки с гранатами бросались. Только толку маловато выходило, обычная кошка простую "эфку" еле утащит, для танка считай, что и ничего, если только повезет гусеницу перебить... Но в блиндажи фрицевские кошки с гранатами забегать хорошо научились, у немцев большие потери были в первые месяцы...
Немцы кошек любили, поначалу. Подбегает к нему такая киса, герой-освободитель ей за ушком почешет - кис-кис, а она ему - мур-мур-мур и потом - бабах! К концу 41-го гитлеровцы уже опытные были, кошек близко не подпускали, отстреливали на расстоянии...
Потом уже, когда наши стали дальневосточных леопардов приспосабливать, тогда дело и с танками пошло. Леопард зверюга мощная, целую связку на себе мог под днище затащить. И что характерно, иногда успевал и убежать до подрыва. Они же шу-устрые! У нас в истребительном батальоне целых три таких было, каждый по десятку немецких танков взорвал. А потом начали и амурских тигров этому делу обучать, только тигры лучше себя в диверсионных подразделениях показали, часовых снимать и на охране госграницы...
Я пребывал в совершенном обалдении, и только и мог, что хлопать глазами, пытаясь сфокусировать разбегающийся в разные стороны взгляд на собеседнике. А тот, довольный произведенным эффектом, продолжал:
- Карацупу, погранца нашего знаменитого, знаешь хоть?
Я вяло кивнул. В голове начинала назойливо прописываться мысль, что кто-то из нас двоих явно не совсем здоров.
- Так, а зверя его как звали, помнишь, нет?
- Ингус?
- Дяр-р-рёвня! - со вкусом выговорил мой собеседник. И, отхлебнул пива:
- Джульбарс его звали. Во всех книжках про пограничную стражу так написано! Джуль-барс! Тоже кошка, только большая, из породы снежных барсов, их еще ирбисами кличут. Поменьше тигра будет, но о-очень серьезная зверюга, только самого Карацупу и боялся.
Я начинал чувствовать себя совсем нехорошо. Сказывался легкий когнитивный диссонанс, среди простого народа именующийся не иначе как "полный разрыв шаблона"... Картина мира, хорошо знакомая и привычная с детства, неожиданно поворачивалась ко мне совсем уже непонятной стороной.
- А как же космос, собака Лайка?
- Какая-такая "Лайка"? Вихров с недоумением посмотрел на меня, потом, перевел взгляд на почти опустевший бокал, покрутил головой:
- Ну, ты даешь! Даже это перепутал...
И подвинул поближе к себе последнюю, остававшуюся полной, пивную кружку.
- Мурка ее звали, вот ведь как. Простая дворовая кошка Мурка. Когда она из космоса не вернулась, вся страна плакала. Жалко было... Да вот, посмотри сам!
С этими словами Вихров вытащил из кармана пачку сигарет, небрежно пристроив одну между зубами, щелкнул зажигалкой, толкнув картонную коробочку через стол мне в руки. На фоне темно-синего космоса со звездами и летящими спутниками вырисовывалась грустная кошачья морда. Под плохо нарисованным портретом первой жертвы Большого Космоса красовалась размашистая надпись "Мурка".
Тут мне уже совсем стало плохо. Говорить, к тому же после третьего литра пива со скудной закусью, можно что угодно, любую пургу мести, это не возбраняется, даже приветствуется. Но вот пачка сигаретная - как ни крути, уже документ. Ее просто так, ради пустого розыгрыша, не напечатаешь. Да и откуда Вихров мог знать, что сегодня мы с ним, совершенно случайно, познакомимся и пиво станем употреблять до почти полного изумления? И разговор, чисто случайно, зайдет как раз на нужную тему? Или он с собой эту пачку просто так носил, сделав когда-то для такого вот случая? Не вяжется как-то...